Текст книги "Завтрашний ветер. Незнакомка (СИ)"

Автор книги: Ника Ракитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Сударыня похожа на ту, что способна о себе позаботиться.

Слова эти до странности напомнили слова священника из Высокого Собора, вызвав мимолетную улыбку.

– И о других. И ваши спутники… внушают уважение.

– Не вздумайте их впутать в это дело!

– Как желает госпожа. Будете дальше слушать?

Аррайда задумчиво кивнула.

– Пройдемте за столик. Салас, Салас, еще флина госпоже!

Чародеем хозяин "Черного шалка" не был, но стол накрыли, как по волшебству. Трактирщик расставил локти среди деликатесов, подпирая голову.

– Народ обеспокоен. Сильно. И мы хотели бы разобраться… в этом деле… помимо Дозора. Мы готовы платить. Вам это интересно? Я знаю, госпожа болела, но ведь уже поднялась?

– Я не… впрочем, неважно. Говорите.

– Чистильщики-аргониане несколько раз видели в подземельях странную женщину, там, где случились убийства. Видели мельком, издали. Света там мало, но кое-что им удалось рассмотреть.

– Окровавленный нож и юбку, заляпанную кровью!

Хозяин помахал рукой, и двое жилистых вышибал пинками погнали болтуна-имперца к выходу.

– Прошу простить. Это была женщина-данмер, моих лет или чуть моложе, в хитиновой кирасе и юбке, темной, очень плотной. Она так двигалась, будто влезла в перешитый гобелен. При ней был кинжал или короткий меч.

Положив локоть на стол, Аррайда внимательно слушала.

– Она показалась аргонианам подозрительной. Данмер полезет в Вивекские подземелья, только если разбойник, нищий, или поклоняется старым богам, или пьяница. Но на нищую она не похожа. И скуумой не пахло. И еще, – трактирщик судорожно сжал и разжал пальцы. – Аргониане здорово напугались. Точно холодом от нее несло.

– Некромант?

– Не знаю.

Они помолчали. Аррайда задумчиво постукивала пальцами по столу.

– Если вам так много известно, – сказала она наконец, – отчего вы не пошли в сыск за наградой?

– Мы не ожидаем от них пользы. Надоели пустопорожные уверения, – хозяин ребром ладони стукнул по столу, заставив посуду подпрыгнуть. – Что все схвачено… А людей продолжают убивать. Вот мы собрались и решили: отыскать человека надежного и совестливого, который много не запросит.

Аррайда хмыкнула:

– Ну, спасибо. А гильдия бойцов?

– Они трусят тоже.

Он хмуро разгладил передник у себя на коленях.

– Когда гильдию бойцов Вварденфелла возглавил Сжоринг, мы перестали на нее надеяться. Возможно, они с этой данмеркой заодно.

– Почему?!

Хозяин «Шалка» перегнулся через стол и шепнул одними губами:

– Камонна Тонг…

Аррайда прикрыла и распахнула глаза:

– Да.

Он вытащил из-под передника и положил на стол между тарелками кожаный кошель:

– Здесь задаток. Двести. Без обмана.

Аррайда распустила шнурок, вытрясла на столешницу горку потертого серебра.

– После еще столько же, больше у нас просто нет.

Наемница пересчитала «дракошки» и сгребла в кошель. Подбросила на ладони.

– Что нужно сделать?

– Мы хотели бы, – сухо заговорил он, – чтобы сударыня спустилась в подземелья и все для нас узнала. А если она случайно столкнется с убийцей… мы не будем о ней особенно жалеть.

Аррайда заморгала.

– Об убийце, разумеется, – трактирщик обнажил желтоватые зубы.

Опять все происходило как по писаному, как советовал Косадес. Быть наемницей, исполнять поручения, не привлекать внимания. В погребах под Вивеком особо и не привлечешь.

Она положила кошелек на стол перед хозяином:

– Отдай это моим друзьям. Скажи, чтобы не искали, не беспокоились и больше пары дней меня не ждали.

* * *

Чем больше задумывалась Аррайда, тем меньше верила, что таинственный убийца связан с Комонна Тонг. Те действовали нагло, почти в открытую. Почитая доблестью убить чужака, они не пошли бы против Храма. Им не было смысла резать горло взявшим след ординаторам – все равно выпустят из тюрьмы через день или два, как героев.

Кто тогда? Некромант? Свихнувшаяся на ненависти к «нвах» и Храму ведьма?

Когда вера в Альмсиви стала официальной религией Морроувинда, старые святилища разрушили и почитать богов-даэдр запретили – как их ни зови: Предтечи ли, Столпы Забот… Но корни древних верований не выкорчуешь так просто. Даже за несколько тысяч лет. А теперь, когда Триединые ослабели и с Красной Горы ползет неведомое зло, многие обратились к прежним богам.

Глубоко погрузившись в мысли, Аррайда стояла на горбатом мостике над сточной канавой. Свет одинокого факела отражался в тяжелой, маслянистой воде. От воды тянуло застарелой гнилью – то ли чистильщики вообще появлялись здесь редко, то ли, заинтригованные происходящим, больше времени уделяли сплетням, чем работе. По крайней мере, сейчас высокий сводчатый зал был однозначно пуст. Только плюхала о каменные берега и журчала в стоках вода, да где-то далеко возились, шурша соломой и попискивая, крысы.

Ловить тут было нечего. Оглянувшись на длинную лестницу с деревянными перекладинами, темнеющую на фоне стены, Аррайда прошла вдоль канавы до ответвления – изогнутой каменной трубы, ведущей в соседнее подземелье. Набережная здесь опускалась, образуя небольшое корытце, под ногами заплескала вода. В трубе было темно. Аррайда придерживалась рукой за стену и, прежде чем ступить, нащупывала ногою дно. Эхо отражало неровное шлепанье шагов и дыхание. Аррайде казалось, что еще кто-то дышит ей в спину, но стоило затаиться – этот кто-то замирал тоже. Если вообще был.

Впереди уже виднелось круглое пятно света от очередного факела, когда чужой клинок, метнувшись сзади, первым ударом перерезал у локтя ремни наруча, а вторым, в том же месте с силой пробив подкольчужник, царапнул кожу. Навалилась слабость, Аррайда рухнула вниз лицом. Но, похоже, в планы убийцы не входило ее утопить. Пинком он запросто, точно котенка, перевернул отнюдь не легонькую Аррайду на спину и вытащил на свет. Грязная вода, текущая по лицу, тычки, толчки, удары о камни оставили девушку равнодушной. Лежать посреди вонючего ручейка было почти приятно, только клеймора под спиной мешала. Но не настолько, чтобы ради этого шевелиться.

Над наемницей склонилась женщина-данмер – та самая – в хитиновых доспехах и юбке, сшитой из гобелена. Черной с кровавым узором. На этом фоне почти терялся басселард – тоже черный, с алыми резами по клинку. Если постараться, резы можно было сложить в слова. А узор юбки Аррайда где-то видела. И даже стиснула губы в усилии вспомнить.

Незнакомка тут же плоской стороной прижала клинок к ее щеке.

Аррайда бессильно распласталась на полу. А женщина уселась на корточки, щурясь и задумчиво шевеля губами.

– Шестой Дом восстал, и Дагот – его слава.

Она покачала перед собой кинжал, любуясь кровавыми отблесками факела на клинке.

– Спящие пробуждаются. Скоро всех нвах изгонят из Морроувинда. Или они умрут, – сообщила женщина. – И ты умрешь, отвергнув служение Господину. Решай.

Словно не осознавала, что у Аррайды не хватает сил ни двинуться, ни заговорить.

– Ты хочешь спросить, какое право я имею распоряжаться тобой?.. Один маг тоже спрашивал, – убийца меленько захихикала. – И сопротивлялся. Он плавает в канале у Арены. Совсем мертвый. Если еще не скушали рыбы. Или не нашел этот презренный Храм, ложные боги, эти слабаки. Ну! Ты молчишь?!..

Алые глаза сверкали безумием.

– Я – Видящая! Я – кинжал Дома Дагот!

Женщина замахнулась. В последний миг, когда вся жизнь, казалось, должна была пронестись перед глазами, Аррайда увидела почему-то очарованно сосущую палец двухлетнюю девочку и темнокожую служанку, выгребающую угольки из печки. Один отлетел, уколов ребенка в щеку. Малышка ойкнула:

– Он меня укусил!

По телу Аррайды точно пробежали, кусая и возвращая способность двигаться, огненные муравьи.

А убийца, не ударив, вскочила, беспорядочно отмахиваясь кинжалом и крича; над ней и сквозь нее прорастал призрак. Наемница узнала Лландраса – каким видела в последний раз: в растерзанной одежде, с ожогами и ранами, к которым при каждом взмахе басселарда прибавлялись новые. Брызгала зеленая слизь. Но призрак не улетал.

Наемница сбросила оцепенение. Перекатилась. И с колен на выдохе вбила нож в подвздошье Видящей, под край кирасы.

Ноги данмерки подогнулись.

Сжимая басселард в кулаке, убийца качнулась навзничь и, перевалившись через край канавы, исчезла в мутной воде.

Волшебство ее кинжала до конца не рассеялось, и Аррайда несколько секунд пролежала, уткнувшись лицом в стиснутые кулаки. Потом заставила себя приподняться на локтях, до конца выползти из ручья, сдвинуть меч, подтянуть колени, сесть.

Призрак Лландраса сидел на корточках рядом, пытаясь растопыренными пальцами остановить текущую из порезов зеленую кровь.

Анасси – особенный друг. Пелагиад. Гнаар-Мок

Назад медленно уплывало небо. Вечернее солнце, низкое и ласковое, красило облачное руно закатным золотом. Облака сбивались в курчавые отары, стремясь как следует разглядеть землю: голубоватые горы и залив на окоеме, древовидные грибы, вязы, осокори, обычные для Аскадианских островов. И петляющий проселок с ивовым пыльником и золотым канетом по обочинам. А еще пару ленивых гуаров, впряженных в тележку с высокими красными колесами. Рыжая с сединой хаджитка в коричневом просторном балахоне, такая же благодушная, как и ее упряжка, сидела, свесив лапы с передней грядки, и время от времени потряхивала вожжами. Гуары в красной с зубчиками упряжи от этого не шли быстрее, зато порядок был соблюден.

Тележка выше грядок была набита душистым сеном – среди травинок выделялись высохшие цветочные головки – тот же лиловый пыльник, синяя каменевка, золотой канет. Сено берегло от повреждений разные разности, которые хаджитка везла из столицы, и Аррайду. Наемница вытянулась на спине под рядном, голова ее лежала на жестковатой вышитой сумке у бедра хаджитки; левая нога до колена и правая рука были взяты в лубки. Но легкий нетряский ход тележки не причинял боли. Девушка смотрела на облака и молчала.

Наконец хаджитка повернула к ней изящную, с белым пятном на носу морду:

– Что, очухалась?

Золотые удлиненные глаза глядели сердито:

– Все целящие зелья на тебя извела, и зачем?..

Аррайда потянулась к поясу, где обычно таскала свой запас.

– Лежи, – прикрикнула хаджитка, – пригодятся еще! Может, нужно чего. Так ты не стесняйся, говори.

– Ага.

Хаджитка натянула вожжи, гуары послушно встали.

Руки у кошки оказались неожиданно сильные. Она помогла Аррайде сползти на край повозки, подождала, пока та справит нужду, обмыла, поливая из кувшина, вытерла. Уложила и снова укрыла.

– Но-о, пошли!!.. И чего краснеешь? Что без штанов? Так на кой они тебе теперь? – бормотала возчица. – И девок голых я перевидалась… Правда, не таких побитых. Считай, по косточкам собрала.

Хаджитка хмыкнула. Сморщила бархатный нос:

– Все скуума. Везет же мне на пьянчуг!

– Нет.

Кошка издала громкое фырканье:

– Вот еще!! У хаджитов нюх потоньше вашего будет. Да от тебя до сих пор разит! Уж вонь эту, хвала моему благоверному, я на всю жизнь запомнила.

Она сердито хлестнула концом вожжей по гуарьим спинам:

– Пошли, лентяи!.. А то и до вечера не доплетемся…

– А куда… едем?

– В Пелагиад. О-о…

Словно подгоняемые нетерпением хозяйки, гуары задвигались быстрее, поднялись на холм, спустились в распадок – и вот уже тележка, стуча и подпрыгивая, катится по мощеной деревенской улице. Аррайда стиснула зубы, надеясь, что закончатся и боль, вернувшаяся от тряски, и дорога. Убегали назад дома под соломенными стрехами, вкусно пахло дымом и жильем. Потом над головой выросли серые стены форта Пелагиад, и тележка беспрепятственно въехала в распахнутые ворота. Гуары остановились, хаджитка соскочила, привязала вожжи к железному кольцу в стене.

На крыльце перед дубовой полукруглой дверью вежи сидел легионер в кирасе с гербом – двумя вздыбленными жеребцами, но без шлема; грыз травинку. Копье стояло прислоненное к стене у двери. Аррайда подумала, что в форте Лунной бабочки этот щекастый красавец уже или болтался бы на крюке над воротами, или чистил нужники – при особом везении. Двор форта скорее походил на деревенское подворье – из-за загородок вдоль стены высовывались свиные рыльца; пара коз щипала траву, проросшую между плитами, а у крыльца по-хозяйски клохтали куры, которых никто и не думал прогонять.

– Тетка Анасси! Вернулась?

– У тебя что, глаз нет?

– А флина мне привезла?

Хаджитка отряхнула балахон:

– Приходи после заката в «Полпути», будут и флин, и булки, и новости. А пока подвинься.

Вернулась Анасси не одна, а с коротко остриженной имперкой в сером дерюжном платье без единого украшения, хрупкой и беловолосой. Имперка обеими руками поддерживала большую сумку, на широком ремне перекинутую через плечо.

– Это Игфа.

– Целительница… из Пелагиада…

Серые глаза имперки расширились:

– Мы знакомы?

Аррайда зачем-то сплела пальцы в жесте «клинков»:

– Арилль… г-говорил навестить… если выживу, – и закатилась смехом.

Пара резких пощечин заставила Аррайду замолчать.

Анасси одобрительно покивала, отвязывая гуаров:

– Поехали.

Чуя близкий дом, гуары резво рванули с места. Зубы кошки чакнули.

– От же зверюки! Я вам!!

Игфа одной рукой прижала к себе зазвеневшую сумку, второй поддержала стонущую девушку:

– Потерпи. Тихо…

Ругаясь, Анасси остановила упряжку и повела под уздцы, не забывая по дороге здороваться со знакомыми. У таверны с огромной вывеской «Полпути» они задержались на время, нужное, чтобы снять с тележки и унести внутрь корзины и мешки, а затем свернули в проулок.

– Тетка я безголовая! – внезапно вскричала кошка. – Дралас, вечер добрый. Помоги по-соседски: хворую в дом перенести.

– А что с ней такое?

Судя по всему, обладатель грубоватого голоса не слишком спешил подходить.

Но Анасси невниманием смутить было трудно. Она взялась подробно пересказывать, как спустилась поить гуаров ("утробы ненасытные!") к речке у Квартала Чужеземцев ("Между пристанью и «блошиной» станцией, а то ты не знаешь!") и нашла на берегу девушку в доспехах и с мечом. ("Мокрая, что твой дреуг!") Волоча сломанную ногу, та проваливалась в беспамятство, но еще пробовала отползти от воды на пологий берег. Похоже, сбросили ее сверху. Или сама свалилась пьяная. И как в доспехах не утонула?

– Опытные кузнецы заклинают броню, чтобы плавать не мешала, – сказал Дралас. – А часто и против ржавчины.

– Против ржавчины лучше красить, – отрезала Игфа.

– Так поможешь? – хаджитка потянула на себя скрипучие ворота. Тележка встала у крыльца. Над Аррайдой наклонился данмер, видно, этот самый Дралас – пепельное лицо, лоб с залысинами, обычные для данмеров высокие скулы и полыхающие глаза. Зная уже, что будет, Аррайда дернулась – и не успела.

– Нешто голову напекло? – орала Анасси на соседа. – Иди вон на забор вешайся!

Дралас убрал руки, хотя его все еще качало.

– Или проспись. Не дам ее нести, уронишь, и без того битая.

Хрипло отозвался:

– Не уроню.

Аррайда попыталась сеть:

– Пусть он уйдет… Пожалуйста…

– Сдурели! Под плечи ее бери, – скомандовала данмеру, – а я за ноги.

Девушка обреченно прикрыла глаза.

Ее внесли в дом, уложили на постель. Анасси засветила лампу и ушла вместе с Драласом распрячь и накормить гуаров и внести вещи. Игфа стала разбирать сумку.

– Как тебя звать?

– Аррайда.

– Сейчас я тебя осмотрю, Аррайда, – начала она строго. – Если будет больно – стони, кричи. Не вздумай меня стесняться и корчить передо мной героиню. Я должна знать, что с тобой на самом деле.

Девушка дернула здоровым плечом.

– Вот и славно, – целительница налила в миску воды, выплеснула туда один из своих пузырьков и тщательно вымыла тонкие белые руки.

Ее пальцы двинулись по телу Аррайды, почти не причиняя боли.

– Кто тебя?

– Са-ма.

– Щекотно? Ну, потерпи. Как это вышло?

– Заблудилась. Спьяну.

– Вивек – большой город. В нем заблудиться немудрено.

Аррайда распахнула темные злые глаза:

– Не утешай меня! Я нализалась, как гуар. Скуумы… и лунного сахару… горстями. И не нашла выход с Плазы Чужеземцев. Бегала по кругу. Долго. Пока не почернело в глазах.

Игфа вытерла ей вспотевший лоб:

– А не проще было дорогу спросить?

– Не проще!

Целительница сложила пальцы в опознавательный знак «клинков»:

– А почему ты прогоняешь этого данмера, Драласа?

– Не хочу, чтобы его убили.

Имперка свернула разговор. Помогла наемнице перевернуться на живот. Прошлась ладонью вдоль позвонков по худой спине. Ощупала ребра. Помяла руки и ноги. Произнесла с улыбкой:

– В общем, Анасси мою работу уже сделала…

Вытрясла на скомканный платок жирную, желтую мазь из бутыли:

– Это очень сильное снадобье. Завтра ты уже встанешь. Но ночь может оказаться неприятной.

Она натерла наемницу мазью с головы до ног, запеленала в кусок холста из запасов Анасси и укрыла до подбородка одеялами.

– А ты все лечить умеешь?

Игфа снова присела на край кровати:

– Нет, не все. Корпрус не умею. Но это никто не умеет.

– А что это такое?

– Неужто не слышала? Это мор, поветрие, приходящее с Красной Горы. В отличие от других моровых болезней, заразиться им очень трудно. Но вот если не повезло… – целительница вздохнула. Покусала узкие губы. – Или человек сгорает за несколько часов… или превращается в гору безумной плоти. Тычется вслепую, без глаз, без ушей, и воет от боли. И если не добить – так может продолжаться бесконечно. Не нужно тебе это знать.

– А… беспамятство ты можешь вылечить?

– При определенных условиях.

– При каких?

Имперка прислушалась к ее тяжелому дыханию:

– Я отвечу. Но больше никаких вопросов, хорошо? Ну, во-первых, можно отвезти человека туда, где он долго жил в детстве, детские воспоминания самые прочные. Встречи с дорогими людьми и вещами могут пробудить память. Во-вторых, можно скопировать обстоятельства, при которых он все забыл.

– Снова стукнуть по голове?

Целительница подавила смешок:

– Ну, зачем так жестоко? Просто сделать вид, что бьешь, этого хватит. А главное, не принуждать себя вспомнить. Всплывет само.

– А н-никакими зельями, заклинаниями нельзя?

– Не думаю. Впрочем… о заклинаниях лучше спрашивать магов. Все, отдыхай!

Игфа поправила подушки и собиралась уйти, но тут Аррайда заговорила возбужденно:

– Иг-фа, пожалуйста… В "Черном шалке", в Вивеке, Эдвина. Вылечи ее!

Целительница приподняла узкие брови. Потом, делая вид, что сердится, сказала:

– Я попробую… если ты пролежишь смирно… хотя бы до утра.

И пряча улыбку, вышла.

На кухне на нее накинулась с вопросами возбужденная Анасси. Данмер, который, несмотря на ворчание хозяйки, так и не ушел, отодвинул хаджитку плечом:

– Целительница, я… могу что-нибудь для нее сделать?

– С ней все хорошо. Гилу, я не понимаю. Ты встречался с этой девушкой где-то?

Красные глаза скрестились с прозрачно-серыми:

– Целительница… Может, я не так чего скажу. Мне сны снились… про Шестой Дом… и мною правили… – Дралас до крови прикусил губу. Отвернулся, словно стыдился смотреть Игфе в лицо. Анасси хотела что-то вставить, но прикусила язык. – Все равно, как гуаром. И… – он зачерпнул воды из ведра, пил, обливаясь, кадык дергался на худой шее.

– И будто сердце из меня вынули, и камень вложили. А она – камень выбросила, а сердце вернула.

* * *

Проснулась поутру Анасси от шума во дворе. Ее найдена, которой по всему еще следовало, постанывая, лежать в постели, колола дрова. Она управлялась ловко и даже красиво. Ставила на чурбак полено и с размаху рассаживала надвое, а потом разрубала половинки. Если же топор застревал в сучковатой древесине, поднимала их вместе и стукала поленом о чурбак. Щепки так и летели в стороны.

Судя по всему, работала девушка давно. Поленница изрядно поубавилась, а утрамбованная земля вокруг чурбака была завалена наколотыми дровами.

Услышав сердитый вопль кошки, Аррайда вонзила топор в чурбак. Локтем смахнула волосы, налипшие к потному лбу.

– Игфа сказала, что я могу встать.

– Встать… потихонечку, а не дрова колоть!

– Мне нужно руку разрабатывать.

Казалось, седая хаджитка сейчас лопнет от возмущения.

– Домой! – рявкнула она. И широко зевнула, показав великолепные зубы.

В кухне, сунув найдене в руки кружку с молоком, Анасси принялась крошить зелень, доставая из жестяного таза с водой. Нож ровно стучал о столешницу.

– Тебе помочь?

– Сиди уж, – буркнула кошка. В кружевном чепце, сдвинутом на левое ухо, выглядела она уморительно и совсем не сердито. – Объясни лучше, чем Драласа приворожила. У данмеров воды из моря не допросишься. А он вон сколько натащил, – ножом она поворошила в тазу нарядные овощи и зелень. – С вечера еще. Так мечтает тебе услужить – чуть из штанов не выпрыгивает.

Аррайда опустила глаза и убрала под скамью вытянутую ногу.

– Дай ему дело. Пожалей человека, – хаджитка ухмыльнулась. – Давай хоть к завтраку пригласим.

И вышла, не дожидаясь ответа. Сквозь распахнутую дверь Аррайде все было замечательно видно. Анасси гордо прошествовала к плетню и окликнула соседа. Данмер, занимавшийся прополкой здесь же, по другую сторону плетня, распрямился. На голове у него сидела смешная старая шляпа с торчащими из полей соломинками и дырявой тульей. Анасси переговорила с ним, и через минуту Гилу вслед за хозяйкой вошел в дом – в серой рабочей одежде, с пятнами грязи и зелени на коленях, с закатанными рукавами, шляпу он держал в перепачканных землей руках. Поклонился.

Хаджитка фыркнула, отняла соломенное недоразумение; полила гостю на руки. Протянула чистое полотенце. Он вытерся и так и замер с полотенцем в руках.

– Садись! – рявкнула Анасси. – Тебе с маслом или сметаной?

Дралас кивнул. Хмыкая в усы, хозяйка стала накрывать на стол.

– Я… хотела попросить…

Гость, вздрогнув, обернулся к Аррайде:

– Да, госпожа?

– Ты… тебе не трудно съездить в Вивек?

– Нет, госпожа, – хриплым шепотом пробормотал он.

– Ты чего шепчешь? – гремя на полках посудой, поинтересовалась хаджитка. – Заболел?

– Нет.

– В квартале Чужеземцев есть трактир "Черный Шалк". Найди там хаджита Черрима и Эдвину, бретонку. Скажи, чтобы за меня не беспокоились. И – спасибо им за все… И пусть Черрим привезет Эдвину сюда, к Игфе, она обещала помочь. А хозяину трактира скажи, что я все сделала. Пусть остаток денег тоже отдаст Черриму.

Анасси положила на угол стола кусок пергамента, поставила чернильницу с пером и песочницу:

– Грамотная? А они? А то кто ж ему поверит?

Аррайда покраснела. Написала и сунула Драласу письмо.

А затем весь завтрак они сидели друг напротив друга молчаливые, напряженные и испуганные, точно молодые, впервые встретившиеся на собственной свадьбе.

Сразу после трапезы данмер, откланявшись, ушел.

Анасси вздохнула с видимым облегчением и взялась скоблить стол и мыть посуду. На робкое предложение помощи она сердито фыркнула:

– Вот еще. Ступай ложись. А то Игфа зайдет и хвост мне открутит.

– Мне уже хорошо.

Анасси отряхнула шерстистые руки. Брызги полетели во все стороны.

– Хорошо, говоришь? Метлу бери!

Аррайда покорно дохромала до угла и взяла метлу на длинной ручке.

– Представь, что это твой меч. Представила?

Девушка кивнула.

– Нападай.

Аррайда неуверенно взмахнула метлой. Хаджитка, проскочив под палкой, дернула противницу на себя и шагнула в сторону. Метла уткнулась в пол, и только поэтому Аррайда не упала. Анасси бесцеремонно пнула ее под зад:

– Шевелись!

И едва ушла от кругового взмаха.

Минут пять они гоняли друг друга по кухне. Наконец Анасси рявкнула:

– Хватит! – и кинула Аррайде полотенце. – Поняла? Не меряйся силой с противником! Прибавь свою силу к его – и в сторону! Враг сам себя побьет. И запомни: оружие – не меч, а ты сама.

– Что это?

– А-а… Это "Дождь на песке", бой без доспехов и оружия. Знаешь, и без меня у тебя учителя были неплохие.

– Спасибо.

Анасси широко улыбнулась:

– Если так уж хочешь мне помочь – отправляйся в Гнаар-Мок. Знаешь, где это? Ну, я растолкую. Там у меня Анисси, племянница.

Хаджитка потерла белое пятно на носу.

– Что ты, что гуар! Уперлась, замуж выскочила – и носу не кажет. А все же родная кровь. Так узнай обиняками, как там она и что. А сама не поеду. У меня тоже гонор есть!

Анасси отвернулась, вытягиваясь на цыпочках, расставляя на высокой полке вымытую посуду; полосатый, с белым кончиком хвост сердито дергался.

– Сейчас еды соберу и пойду запрягать. К Игфе заедем по дороге. Если она запретит – вернемся, и будешь лежать, как миленькая. Кстати, и за железом. И как ты его таскаешь только? В жизнь не пойму! Пока доволокла до кузнеца – упрела.

– На себе не тяжело.

– А-а, ну ладно…

Игфа удерживать Аррайду не стала, только натерла мазью места сросшихся переломов и забинтовала натуго, да надарила сумку снадобий. Вместе с едой, щедро наготовленной Анасси, выходило тяжеловато. Но хаджитка пообщала доставить до самой пристани под Вивеком, дальше баркас повезет, а в Гнаар-Моке от пристани идти всего ничего. Ну, и не голодать же в дороге…

Когда Аррайда, поддернув на плече полегчавшую сумку, почти незаметно прихрамывая, спускалась по сходням на берег, данмерка-корабельщица бросила в спину:

– Лучше тебе не задерживаться. Чужаков здесь не любят.

– Спасибо.

Аррайда рассматривала полоску суши перед собой. По ней были беспорядочно раскиданы сараюшки и хибары с тростниковыми стрехами: одни убегали на травянистый пригорок в глубь берега, вторые вылезали на сваях в море, связанные мостками и пристанями, у которых покачивалось на легкой волне несколько привязанных лодок. Вдоль песчаного пляжа торчали колья для сушки сетей, жирные бурые чайки копались в плавнике. Пахло гнилью и рыбой. На холме над деревушкой среди яворов и разлапистых тополей возвышалось в окружении каменной стены поместье в балморском стиле. Широкая арка без воротных створок вела во двор. По обе стороны от арки маялись на жаре стражники-хлаалу в желтых костяных доспехах. А далеко впереди, к востоку, за подковой шерстистых зарослей и похожих на веера деревьев синели поросшие лесом горы.

В поселке Аррайду встретили неприветливо. Предупредили, что в чужие дела здесь лезть не любят и другим не советуют. А нужная хижина вон. Но Анисси там нет. Слишком досужая была. Вот и пропала. А может, сбежала, по какому поводу муж ее три дни пьянствовал беспробудно. Вот пусть нвах идет и его расспрашивает.

В хижине воняло прокисшей похлебкой и сивухой. На земляном полу лицом вниз храпел хаджит-хозяин. Мебель была сдвинута, стол засижен мухами. На полу валялись раскиданные вещи и глиняные черепки. Аррайда подхватила пустое ведро, зачерпнула с пристани морской воды и вылила на пьянчугу. Он вздернулся, мотая башкой.

– Где Анисси?!

– Бе-бе… бе-знаю.

Хаджит когтями попытался расчесать слипшуюся шерсть на голове. Золотые глаза были круглыми и испуганными.

– П-пропала.

– Давно?

– Д-день… д-два… н-не знаю.

Подавив в себе желание встряхнуть здоровяка и надавать ему пощечин, наемница выпала наружу. Полной грудью вдохнула соленый воздух. Села на мостки. Разувшись, опустила ноги в воду. Достала из сумки краюху и луковицу и замерла, глядя, как над морем проплывает в небе прозрачная огромная медуза-нетч – ярко-синяя, с коричневыми щупальцами. Хотелось убежать босиком по золотой дорожке прямо к заходящему солнцу. Или хотя бы рассмотреть свое отражение. Ее все реже называют редгардом. Здесь так похоже на Хаммерфелл… если Аррайда вообще его помнит.

Скрипнул дверью хозяин. Доски под ним прогнулись. Хаджит повозился, усаживаясь:

– Дай поесть.

Наемница не глядя сунула ему лук и хлеб. Он зачавкал – словно боялся, что отберут.

– Ты… тебя тетка Анасси послала?

– Ага.

– Ты лучше уезжай, – заторопился он.

– Где Анисси? Ты ее искал?

– Искал. Да, – хаджит озирнулся, точно боялся, что их подслушают. – Ты ведь не отстанешь?

Аррайда кивнула.

– У нас беды начались. То лодку пробьют, то сети порежут. Жена храбрая была. Говорила, тетка ее драться учила. Собралась их подстеречь – и сгинула. Я искал, я все обегал. Там след был – точно тяжелое в море тащили. И лоскут окровавленный на кусте. Может, дреуги, а может…

– Дреуги?

– Водяная нечисть, ага. Человек в короне, только вместо ног четыре хвоста. Еще поесть дай, – попросил хаджит жалобно.

Аррайда вытащила узел с едой.

– На! Так больше ты ее не искал?

– Там руины даэдрические, где рыба ловится лучше. Но ночью туда – ни ногой. Страшит там.

– Ты мужчина?

– Я простой рыбак, драться не умею. И друзей у меня нет. Все равно она умерла!

– Заткнись. Или я тебя ударю.

Он выпятил нижнюю губу:

– Эт понятно, с таким мечом-то храброй быть легко. А поди поживи здесь, когда данмеры тебя и за человека не считают.

– А ты разве человек… – Аррайда вытерла ноги и стала обуваться. – Где твои руины?

Хаджит указал рукой:

– На полдень, все прямо. Там болото, но ничего, проберешься.

Как в воду глядел.

Миновав цепочку илистых, заросших ряской прудов с топкими берегами, раздвинув стену осоки, Аррайда оказалась на песчаной гриве. Ветер соленой свежестью плеснул в лицо. Закатное солнце тонуло в море, похожем на шелковый серо-розовый платок. От развалин вытянулись тени. Было тихо-тихо, и шелест ветра, и легкий плеск воды лишь подчеркивали эту тишину.

След – будто в воду тащили тяжелое – наемница не искала, его давно смыло волной. Ветки на кустах тоже могли быть сломаны по самым разным причинам. Но несколько намеков, оброненных в местном трактире и стоивших Аррайде горсти серебра, убедили, что в даэдрические руины заглянуть стоит.

Уцелевшие ребристые стены святилища покрывала резьба из свернутых в ракушки нитей. Колонны торчали, будто каменные пальцы. Стертые ступени частью занесло песком, частью залила вода. Глыбы, налегая друг на друга, росли в недоступную вышину, оканчиваясь каменными шарами и полумесяцами – мощный, местами покатый, местами скрученный, точно отжатое белье, каменный лес. Лиловый, серый и розовый. И вправду, не спутаешь ни с чем. Как и длинные, раскатистые, свистящие и шипящие имена таких же руин. Только Аррайда отчего-то не ощущала запредельной жути, которой положено было исходить от заброшенного храма. Несмотря на все припомненные страшные обещания, на неподдельный ужас в золотых глазах мужа Анисси, не ощущала – и все. Сняв рукавицу, она провела ладонью по стене – та оказалась нагретой солнцем, шершавой. Касаться ее было приятно.

Девушка пошла вдоль стены в поисках входа и, проплутав какое-то время, наткнулась на круглую каменную дверь: узор на ней изображал паука в паутине. От легкого прикосновения дверь открылась. Прильнув спиной к стене сбоку от нее, Аррайда подожала, зажмурившись, вслушиваясь – ни звука, ни шороха. Лишь прохладное дуновение изнутри. Наемница скользнула внутрь и в сторону, ощупала взглядом прямоугольник прихожей: тающий в голубоватой дымке потолок; стены из плотно пригнанных глыб с зубцами панелей; лестницы по сторонам – будто крылья. Свет сверху медленно угасал, но видно было еще достаточно, чтобы обойтись без свечи или заклинания.

Наемница повернула вправо и стала крадучись спускаться. Раздавшиеся сверху голоса заставили Аррайду споткнуться и прильнуть к стене.