Текст книги "Когда мир изменился (СИ)"

Автор книги: Ник Перумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Они сидели за столом в таверне. Она мало чем – да, считай, ничем! – не отличалась от привычных некроманту мельинских или эвиальских. Дымный и тёмный зал, длинные столы и скамьи, грубый хохот и женские фальшивые взвизгивания. Запах жареной требухи, забивавший почти всё.

– Пиво у них тут отвратное, – сообщила драконица, со стуком ставя кружку. – Мир же… Мир как мир. Обычный. А вот над ним…

– Над ним ничего нет. Некуда выбираться, или это мне так кажется? Но мы же в него падали через что-то? Что это могло быть, кроме Межреальности?

– Мир изменился, – очень по-взрослому вздохнула Аэсоннэ.

Она оставила облик девочки, даже девочки-подростка. Теперь она была девушкой, и девушкой очень красивой. Жемчужные волосы лились свободной волной, и она совершенно не походила на женщин, каких можно встретить в таверне.

Пользуясь своими драконьими способностями, она уже успела выучить местный язык и теперь помогала Фессу.

– Мир изменился, и что? Куда девалось Междумирье? Что вообще там творится? И как мы сумели выбраться?

Аэ только пожала плечами.

– Катастрофа. Была какая-то катастрофа, грандиозная и небывалая. Я не хочу о ней даже и думать. Всё равно до конца мы ничего не поймём.

– Но нам надо выбираться отсюда, – упрямо повторил Фесс. – Долина Магов… родня…

– Выбираться надо, – вновь вздохнула драконица. – Только я не знаю, как. Я же пыталась, говорила уже. Не преуспела. Знаешь, мы слово в кувшин провалились, с узким горлышком и с плотной крышкой. Она-то и захлопнулась. Поймём, что за крышка – наверное, выберемся. Пробовать надо. Разные чары, разные заклинания. Сила-то есть, хоть и горькая!

Сила была, да. Но подчинялась она туго, нехотя, словно тягучий древесный сок, застывающий на воздухе.

– Я не понимаю, – Фесс с усилием потёр лицо. – Всегда была цель. Даже когда я впервые очутился в Эвиале…

– А здесь очень похоже, ты не находишь? Неведомый мир, из которого неизвестно, как выбраться. Ничего о нём не знаем. Там, в Эвиале, был откат и правило одного дара. Здесь – горькая сила, не желающая укладываться в привычные чары.

– Хорошо, что ты летать не разучилась…

– Не разучилась. Но это куда труднее, чем раньше.

Фесс только головой покачал.

…В той деревне, что они спасли от костяного монстра, их и впрямь долго благодарили – в основном изъясняясь жестами, даже Аэсоннэ не заговорила бы вмиг на чужом языке. Кэр обзавёлся простой, но добротной одеждой, собрали им и толику мелких денег. Посовещавшись с драконицей, они решили пробираться к здешним городам; быть может, там удастся отыскать ответ?

В путь двинулись пешком – на коней пока не заработали. Два дня прошло безо всяких происшествий, а на третий, когда тракт оставил позади зелёную речную долину и вбежал в предгорья, прямо на дороге всё оно и случилось…

Село было богатым. Куда богаче того, куда Аэсоннэ с Фессом угодили первым. Аж три постоялых двора, шесть трактиров. Большая кузня, специально для проезжих – именно там некромант впервые увидел здешних гномов.

Ну что, гномы как гномы. Низкие, коренастые, бородатые. Носы картошкой. Всё, как положено, как он помнил по Эвиалу. Подгорное Племя как оно есть.

У деревянного прилавка он задержался. Посох у него был, но без оружия Кэр ощущал себя всё равно что голым. Гном-хозяин, в кожаном фартуке – явно кузнец, не торговец – воззрился на них безо всякой приязни.

– И чего вылупились, спрашивается? – буркнул он в сторону, где перебирал какие-то железки гном помоложе, похоже, ученик. – Всё равно ж не купят ничего.

Фесс аж вздрогнул – речь гнома была ему понятна. Так говорили подгорные обитатели Мельина, их язык он успел изучить лучше всего. Все гномьи наречия схожи, но всё-таки не одинаковы.

– Почему ж это не купим, – хоть и чуть коряво, но вполне понятно ответил некромант.

Молодой гном с грохотом уронил свою железяку, разинул рот. Гном старший, стоявший у прилавка, затряс головой, словно думал прогнать этим наваждение.

– А-а… ты по-нашему можешь? – только и выдавил он.

– Я могу, – пожал плечами Фесс. – А что ж тут такого? Коль торгуете с людьми?..

Гном тотчас выдал в ответ какую-то тарабарщину; её Кэр не понял.

– Говорит, в людских местах они обычно между собой на общей речи разговор ведут, – перевела Аэсоннэ. – Не думал он никак, что ты его поймёшь. Спрашивает, где выучил, кто тайну открыл? – и она хихикнула.

– Ладно. Нам с ними перетолковываться смысла нет, – вздохнул некромант. – Нож вот этот сколько стоит? – последнюю фразу он произнёс на языке гномов Мельина.

– Даром отдам, – понизил голос гном. – Скажи только, как речь нашу узнал?

– Выучил. От гномов. В другом мире, – попытался растолковать оружейнику Фесс.

– Че-чего? – тот сдвинул брови, наморщил лоб, словно от усилий понять. – В другом «мире»? А «мире» – это что? За Блистающим морем, что ли? На юге?

– Нет, это… за небом. Совсем-совсем не здесь. Не под этим солнцем.

– Да ты, парень, видать, совсем тронулся. Как ты за небо-то попадёшь?! Там один только Господь, как люди говорят, их бог. И вообще, нечего нашей речью тут!.. Чего на общем-то не хочешь? Да и дева твоя – это ж по-каковски она тебе перетолмачивала?..

– Хочешь узнать? Тогда к себе зови!

Гномы опять переглянулись.

– К себе не позову, – буркнул старший. – А вот в харчевне здешней – угощу, так и быть. Присматривай у меня тут! – бросил на прощание молодому помощнику.

В харчевне гному пришлось поразиться ещё раз. Аэсоннэ посидела-посидела, послушала-послушала, а потом заговорила на его наречии. Сбиваясь и запинаясь сперва, но заговорила.

Гном тряс бородищей, смешно таращился, однако всё-таки разговорился. Правда, полушёпотом – хоть сидели они в углу, где «тайную» речь его едва ли кто-то бы подслушал. А даже и подслушал, всё равно б не понял.

…Нет, «за небом» ничего не было и быть не могло. Маги? Да полно магов. Самых разных. Нет, ни один никогда никуда не ходил. Меж… чего? Реаль… чего? Отродясь слов таких не случалось. И кто Господу людскому поклоняется, тоже никуда никогда не ходили. Нет там ничего, небо – то все знают – древние гномы ковали, с собственным их богом, и выше тех сфер заповедных – ничего нет. Солнце, луны, звёзды – все по сферам этим движутся. Гномам оно без надобности. Бог их здесь, в каменных глубинах, и работа тоже. А с небесами пусть другие разбираются, коль охота.

Правда, тут, на земле, тоже бед хватает. С мёртвыми напасть приключилась тому уже лет полста. Стали, понимаешь, с погостов выкапываться, люд честной рвать-калечить!.. А за ними и всякие прочие – ведьмы, колдуны, варлоки, демонов призыватели. Раньше-то хорошо было, маги свою часть блюли, в людские или там эльфьи с гномьими дела не совались, и всем всего хватало. Ан нет, ведьмы полезли!.. Чего вот им не хватало, спрашивается? А уж варлоки и того хуже!.. Ведьма-то хоть и изредка, да сотворит чего хорошее, вылечит, порчу снимет, коли заплатишь; а вот демонов заклинатели – от этих одно зло и ничего, кроме зла. Хорошо ещё, что мало их; ну да, гномы всё знают, подземными путями вести быстро разносятся, куда быстрее, чем на поверхности.

Фесс и Аэ слушали всё это, не перебивая.

Неупокоенные. Ведьмы. Колдуны. Варлоки. Мир как мир, в любом из них всегда найдётся работа некроманту.

– Твоя очередь, – гном докончил пиво. – Где речь нашу узнал, как выучил? Я тебе, человек, всё рассказал, как есть. Держи слово.

– Ты не поверишь, – опередила некроманта Аэсоннэ. – Только мы и впрямь не отсюда. Не здешние.

– Есть такой мир, Мельин зовётся. У тамошних гномов речь очень похожая, я с ними дело имел, вот и выучил, – честно ответил Фесс. – Сам посуди, гноме, зачем мне врать? Не видишь сам, что не похожи мы на местных?

– Что непохожи – это точно, – буркнул тот в бороду. – И говоришь ты хоть и понятно, а не совсем по-нашему, то так.

– Могу ваших мертвяков ходячих упокоить, – вдруг вырвалось у некроманта.

Гном аж вытаращил глаза.

– Мертвяков ходячих упокоить? То дело! Многие берутся, и слуги Господни, и рыцари всякие, в ордена сбившиеся, да мало у кого выходит. Нет, выходит, да только, считай, на каждого мертвяка по одному своему укладывают. Тела сжигать начали, виданое ли дело?! Как перед Господом-то своим предстать не боятся? – и бородач неодобрительно присвистнул. – Мы, гномы, своих в камне хороним, как положено. Чтобы не стыдно было потом в глаза смотреть. А насчёт мертвяков… ты чародей, видать?

– Чародей.

– Не выходит у чародеев с мертвяками, они, считай, и не берутся. А ты, выходит, возьмёшься?

– А я, выходит, возьмусь. – Фесс сам не знал, что заставляет его так говорить. – Есть, что ли, где?

– Есть, – гном нагнул голову, огляделся, словно боялся, что его подслушивают. – Мы-то людям, того, говорим, что у нас никаких мертвяков ходячих нет и быть не может…

– А нам чего ж говоришь? – перебила Аэ.

Гном заёрзал, опустил взгляд.

– Ты, дева, особенная. И ты, человече, особенный тоже. Других обманывай, не гномов. Про то, что ты «из-за неба», заливаешь, конечно, ну да пускай. С магией у Подгорного Племени не очень, зато чуем мы её неплохо. Вот посидел с тобой, пивка попил – и чую! Как есть чую!

– А насчёт меня чего ж чуешь? – подмигнула драконица.

Гном насупился.

– В тебе, дева жемчужная, тоже странность. Только не пойму, какая. А ты точно мертвяков можешь… того?

– Подвернётся подходящий – покажу и даже денег не возьму.

Гном, казалось, колебался.

– Здесь дождись, – решился он наконец. – Буду скоро.

…Он и впрямь появился вскоре, а с ним – ещё пара его сородичей, подородней и одетых куда богаче. Взгляды у них оказались острые, пронзительные и проницательные; один говорил, другой только и делал, что приглядывался к Аэсоннэ, принявшейся строить ему глазки.

Сговорились на удивление быстро.

Да, у гномов начались неприятности с неупокоенными. Да, ходячие мертвецы с заброшенных людских погостов пробираются в шахты, нападают на горняцкие выселки, чинят большие убытки (о «больших убытках» новопришедшие помянули аж четырежды). Если сударь… как-как? Некромаг? Если сударь некромаг и впрямь способен… Однако оплата только и исключительно по конечному результату, надеемся на понимание, времена трудные, полно жуликов и воров…

Аэсоннэ только головой качала, едва сдерживая хохот.

– Ну вот чего ты, спрашивается? – шепотом укорял её некромант, когда они шли следом за троицей бородатых негоциантов.

– Мы оказались неведомо где и нам сразу же предлагается упокаивать бродячих мертвяков… – драконица внезапно сделалась очень серьёзной. – Мне это не нравится, если честно.

– Обычный мир, Аэ. Неупокоенность – тоже обычное дело. Бродячие трупы – где их только не бывало! Чему ж тут удивляться?..

– Тому, что нам сразу же предложили то, что мы умеем лучше всего.

– Но кто? И зачем? Кто может знать, что мы тут?

– С кем мы схватились в Эвиале? – ответила Аэ вопросом на вопрос.

– Империя Клешней. Спаситель. Западная Тьма, хотя это и совсем иное…

– Я подозреваю Спасителя, – без обиняков заявила драконица.

– Думаешь, их «Господь» – именно Он?

– А кто ж ещё? – Аэ пожала плечами.

– Во всяком случае, попробуем встать на этот след. Нам предлагают укладывать обратно повылезавшие из могил костяки? Тряхнём стариной, сделаем. И будем глядеть в оба, не объявится ли кто.

– Наверное, – нехотя кивнула драконица. – Но мне это всё равно не нравится.

Гномы оказались деловиты и тороваты. Без долгих рассуждений подогнали крепкую надёжную бричку, запряжённую четвёркой коренастых пони. Двое старшин – Баридолим Костяная Палица (каковую он не без гордости продемонстрировал) и Дорасор Ярость Гор (это было обещано явить в бою, где сия ярость якобы принесла Дорасору немало побед) – отправились с некромантом и драконицей.

Горы надвинулись, стиснули с обеих сторон узкую, но зелёную и очень живописную долинку. Всюду журчали ручьи и ручейки, с каменных мшистых склонов срывались водопады; горные ели, густого тёмно-зелёного оттенка, застыли молчаливой стражей; дорога – широка и хорошо наезжена, видно было, что пользовались ей немало.

– Здесь, изволишь ли видеть, сударь некромаг, у нас рудник медный. Ну, как «медный», самородной меди мало, руда всё больше, халькопирит. Но богатый!.. – начал Баридолим («можно просто Бари»).

– И всё б хорошо, – перебил его Дорасор, вся борода у него шла игривыми колечками, – да, на беду нашу, людское село там угнездилось…

– Понятное дело, где гномы, там и торговля. Гном кашеварить не любит, а вот поесть да эля навернуть очень даже!..

– Вот и селились поближе, харчевни открывали!..

– И даже, даже… – но тут Бари пихнул не в меру разговорчивого сородича в бок.

– Э, гм, в общем, с погоста при том сельце мертвяки и полезли, – несколько смущённо закончил тот.

– Нашим уйти пришлось.

– А людишки и вовсе первыми драпанули!..

– Хотя это их мертвяки, не наши!..

– В общем, стоит там теперь пустое сельцо, и какой только нечисти туда не наползло!..

– Болтали, даже беанн-ши явилась, – шёпотом сообщил Бари.

– Может, и явилась, может, и нет, – заспорил Дорасор, накручивая бороду на палец. – Есть она, нет – то никто не скажет. А вот мертвяки – имеются!

– Много?

– Дюжины три иль даже четыре, сударь некромаг. Так и бродят там теперь. Дома-то брошены, и печи, и весь припас!.. а они его без толку зорят!

– Ничего, – посулил Фесс. – Это ненадолго.

Нет, всё-таки хорошо было вновь ощутить себя… настоящим. Да, некромантию он знал, и да, он умел упокаивать. Нашлась точка опоры, нашлось дело помимо чистого выживания. К тому же гномов можно было расспрашивать – к пришлецу, владеющему их речью, они относились с немалым почтением. Правда, обижались, что он «не раскрывает секрета, где обучился».

На Аэсоннэ же они взирали сперва с интересом, потом с подозрением, а под конец пути – уже с откровенным страхом.

Драконица же веселилась вовсю. Строила глазки то одному бородачу, то другому, с завидным постоянством вгоняя их в краску.

…Потом дорога кончилась. Вернее, Бари натянул вожжи, остановил бричку. Склоны вокруг заросли низким молодым сосняком, за которым угадывалось ровное пространство – круг полей вокруг деревни.

– Дале не поедем, – гном слез с облучка. – Вот тут-то они все и шляются, мертвяки эти. Село там, церковь Господня, погост при ней – с него-то они и выкопались. Из местных кого разорвали, остальные разбежались. Наши бились, сумели уйти, но половина полегла. С тех пор к шахте никто и не подойдёт. Сумеешь очистить, сударь маг, дорогу открыть?

– Поглядим, – Фесс пристукнул посохом, и гномы аж попятились: в глазницах черепа засветились огоньки, принявшись следить, словно живые зрачки, за обоими бородачами.

– Чт-что это у тебя, маг?..

– Посох. Инструмент мой.

– А-а почему он на меня зырит?! Да гнусно так!..

– Я его воспитываю, – заверил гнома Фесс, но Бари лишь отскочил с таким проворством, словно от самого настоящего дракона.

– Ты, сударь маг, смотри – я ж чую, он меня заесть так и норовит! Не приведи подземье, вырвется!

– Не вырвется, – некромант уже шагал в сторону поля. – Ждите меня здесь! И ты, Аэ.

– Нет. Я с тобой. И не смотри на меня так, – она вдруг взяла его под руку, приблизила губы к уху, – если что-то пойдёт не так, мы улетим. Я перекинусь, и мы улетим.

Нельзя было не признать, что план разумен. По пути некромант много времени отдал занятиям с новообретённым посохом, успев понять, что заперт в нём некто весьма сварливый, злобный, вечно голодный и вообще с отвратительным характером, но способный даровать носителю посоха более чем впечатляющую мощь.

Здешняя магия подчинялась. Медленно, со скрипом, но подчинялась. Приходилось отказываться от многого, к чему привык, главным образом – от мыслеформ. Здесь требовались более прочные, более устойчивые символы; тут-то и пригодились уроки старой доброй рунной магии от старика Парри на Северном клыке…

Да, старик Парри… что вообще с ним случилось? Что случилось с Ордосом и Аркином, Эгестом, Мекампом, Салладором? Со всем миром Эвиала?

Он не знал. Не знала Аэсоннэ. Не знал никто, а эти гномы вдобавок уверяли, что «за небом» тут вообще ничего нет и никогда не было.

Что ж, это мы ещё посмотрим, чего и как там «нет».

Он ощущал азарт, предвкушение боя. Нет, Фесс не лез вперёд очертя голову, следовало быть внимательным и осторожным. Однако попробовать себя он просто обязан.

И да, приходилось признать, что план Аэ вполне разумен.

…Они шли по запущенной дороге. Гномы строили крепко, однако видно было, что тут давным-давно никто не проезжал – между колей поднялась трава, репейники; кусты боярышника надвинулись на обочины, потом вновь расступились.

Поля тоже зарастали. Встали молодые деревца, межи расплылись – плуг не ходил здесь уже много вёсен.

Селение мрачно таращилось пустыми окнами, разинутыми, словно в немом крике, провалами дверей. Крыши кое-где рухнули, заборы повалились; но хуже всего выглядела маленькая церковь: кто-то словно перегрыз стены невысокой колоколенки, и та рухнула, разломившись на части. Окна и двери будто выбивались с особой яростью, крышу сорвали и разметали.

Фесс и драконица остановились, не доходя примерно сотни шагов до деревни. Даже отсюда было видно, как перекопан погост, словно там рылась целая стая исполинских кротов.

А потом некромант заметил и одиноко слоняющуюся среди набросанных земляных куч серую спотыкающуюся фигуру в каком-то тряпье.

Аэ вдруг крепко стиснула его локоть.

Однако Фесс уже и сам ощущал смутно-знакомые эманации неупокоенности, следы прорыва чуждых энергий. Словно откуда-то хлестнул поток силы, вырывая трупы и костяки из вечного сна; чем-то это весьма напоминало Эгест, деревеньку Большие Комары и другие места, где погосты начинали шевелиться.

Здешние мертвяки, похоже, неспособны были отойти далеко от собственных могил – самая простая, самая начальная стадия.

– Оставайся тут. – Некромант пристально взглянул на Аэ. Добавил, видя её выражение: – И будь готова меня… подхватить.

– Наконец-то что-то здравое, – фыркнула драконица с насмешкой, однако бледность выдавала её истинные чувства.

Не бойся, дочка.

Но вслух он этого, само собой, не сказал.

Погост устроили безо всяких премудростей в пределах церковной ограды, под двумя раскидистыми вязами. Зарослей вокруг больше не было, поля упирались прямо в повалившийся серый забор. Всё отлично видно, засаду устроить негде, расклад – как на экзамене.

«Когда они меня учуют?»

Полсотни шагов. Сорок. Тридцать.

Мертвяки всё так же шарились по перекопанному кладбищу, тупо и бессмысленно. Натыкались на вывороченные могильные камни, пару раз даже столкнулись друг с другом.

Фесс остановился, воткнул посох в землю. Уничтожить этих тупых зомби он сможет легко, главное – понять, что и как их разбудило…

Череп немедленно воспрял к жизни, из раскрытого рта вырвалось пламя.

Сквозь артефакт текла сила, сбрасывалась, не находя себе применения, в виде огненных языков.

Ничего, сейчас утихомирится.

Незримые змейки дозорных чар шустро разбежались в разные стороны.

Ищите прорыв, ищите, откуда он.

Конечно, хорошо, что тут нет костяных гончих, как в приснопамятных Больших Комарах. Эти бы, когда кончилась живая добыча, перегрызли б друг друга, а потом последняя, освободившись от привязи, отправилась бы по здешнему миру…

А ещё лучше, что нет костяных драконов.

Тогда, в Больших Комарах, он просто уничтожал неупокоенных, тех же гончих и драконов. Здесь он хотел докопаться до истины, до подлинной причины – кто расшевелил этот погост? Или что его расшевелило?

Мертвяки почуяли его далеко не сразу. Огонь, рвущийся из черепа, приугас, мерцал только в глазницах, изо рта шёл серый дымок; Фесс старался удерживать дозорные чары, деловито сновавшие сейчас по старому кладбищу.

Где источник? С чего началось разупокаивание? Или это естественный процесс, когда в мир прорывается слишком много эманаций разрушения?

Один, другой, затем третий – зомби останавливались, замирали, с явным трудом поворачивая головы. Холодные и пустые взгляды скрестились на некроманте, а затем полдюжины мертвяков двинулись прямо на него, вытягивая когтистые руки-лапы.

«Топайте сюда. Я вас совсем не больно упокою».

Привычные чары – чары разъятия, рассоединения, разрыва. В Эвиале огонь и молнии были бесполезны против зомбяков, гнилая плоть стойко сопротивлялась пламени; и здесь Фесс не собирался ставить подобные опыты.

Неупокоенные наддали, резвости у них явно прибавилось. Первая волна заклятий – но сквозь неё они пробежали почти что целыми. У переднего отвалились синевато-коричневые уши, у следующего за ним – кажется, пара пальцев на левой руке. И всё.

За спиной что-то предостерегающе крикнула Аэ.

Череп выплюнул целый поток огня – из глазниц, изо рта, даже из того места, где надлежало быть носу, словно захохотал со злобой.

Проклятье – слишком абстрактно для силы, даже прошедшей «очищение» черепом!.. Магии надо придавать больше формы; то есть – руны, символы, начертания!..

Времени на раздумья не оставалось, и Фесс применил первое, пришедшее в голову – руны закрепления потока, одни из простейших, освоенных в Академии Ордоса. Руки вспомнили несложные начертания, но, пока вспоминали, самый проворный из мертвяков оказался уже рядом, широко размахнулся полусгнившей лапищей, на которой, однако, успел отрастить внушительные когти.

Некромант уклонился, извернулся, пнул зомбяка в бедро; хрустнули старые кости, неупокоенного отбросило, тот повалился было, однако тотчас вскочил с похвальной резвостью. Подбегали ещё двое.

Но сила, спелёнутая несложной руной, таки ударила плотным тяжёлым потоком, и от мертвяка отлетели разом и руки, и ноги, суставы разъялись, торс плюхнулся на давно заброшенную пашню.

Мертвяк шипел и дёргался, отвалившиеся конечности судорожно сгибались и разгибались сами по себе, щёлкали челюсти, но дотянуться до некроманта он уже не мог.

С двумя другими пришлось повозиться, вспомнив всё, чем учили в Серой Лиге Мельина, уворачиваясь и отходя, пока не удалось сжать рунами достаточно силы, чтобы разнести и эти ходячие трупы.

Нет, так нельзя – ему нужно что-то иное, новое оружие.

…Уложив следующую пару, он уже тяжело дышал. Неупокоенные явили завидную резвость, а лупить кулаками по их гнилой плоти категорически не рекомендовалось всеми без исключения трудами классиков некромантии.

Аэ помогала – «сзади!», «слева!», «справа!» – и враг всякий раз оказывался именно там. Уложив первую полудюжину, Фесс ощущал себя так, словно вновь оказался в пыточной приснопамятного отца Этлау.

Однако всё это было недаром; дозорные чары вернулись, принеся ответ: инвольтация. Прямая инвольтация эманациями Хаоса. Не вторичная или третичная, когда этим воспользовалась какая-нибудь сбившаяся с пути ведьма, навроде саттарской, но прямая – словно здесь случился пробой защиты, и тяжёлое дыхание всеобщего распада и разрушения коснулось плоти и этого мира.

Зеленухи, деревня обречённых. Когда он потоком силы разорвал эти самые инвольтации, отсёк мертвяков от подпитывающей мощи Хаоса, и тогда уже сумел сжечь хоть и магическим, а всё-таки пламенем, то есть стихийной волшбой.

Закрыть врата. Тогда ему это удалось. Сейчас он должен это повторить, но уже не падая замертво после наложения чар, как в тот раз.

Увы, мысленная фигура не складывалась. Что-то всякий раз мешало, и сама сила не желала укладываться в раз заученные формулы. Их требовалось менять, медленно, осторожно, но менять.

– Эге-гей! – окликнула Аэсоннэ. Хорошая девочка, она послушно держалась на безопасном расстоянии. – Теперь сам погост?

– Сам погост, – крикнул он в ответ. – Пока остальные не сползлись – большой фигурой накроем!..

Большая фигура, начерченная по старинке, поверх беспокойного кладбища. Большая фигура, что соберет очищенную силу, придаст ей нужное течение и навсегда закроет предательскую червоточину в плоти этого мира.

Некромант торопился. Мертвяки почуют его очень быстро, стоит ему ступить на вывороченную из могил землю.

Выдернуть посох. Быстро дошагать до погоста; быстро, но без лихорадочной суеты. И приняться чертить линии магической звезды, но не просто так, а извергаемым изо рта и глазниц черепа пламенем. Земля яростно шипела, от неё шёл пар, словно огонь выжигал нечто в самой её сути, оставляя нитяно-тонкие чёрные росчерки.

– Скорее! – крикнула Аэ. – Мертвяки собираются уже!..

Разбредшиеся по селу и его окрестностям зомби и впрямь что-то почуяли, неуклюжие изломанные фигуры замаячили тут и там, подбираясь к разрытому кладбищу.

Звезда получалась большая, мощная. Грубовато, но, чтобы закрыть червоточину, особой точности не требуется. Конечно, от погоста, церкви, да и, скорее всего, от самого селения ничего не останется, но…

От этих неупокоенных тоже пришлось отбиваться самым примитивным образом. Череп кашлял, чихал и плевался огнём, то ли будучи возмущён подобным с собой обращением, то ли на самом деле стараясь помочь.

…Звезду он завершил еле-еле. Не уравновесил до конца, не сбалансировал. Прорыв мощи будет – ой-ой-ой!..

От слишком резвых мертвяков пришлось улепётывать самым малопочтенным образом. Драться с ними времени уже не оставалось, звезда собирала силу, и надо было уносить ноги.

Он успел. Зомби, хоть и весьма проворные, тягаться с ним всё-таки не могли.

…Земля тяжело вздохнула, охнула, словно от нестерпимой боли. Всколыхнулась, становясь жидкой, подобно воде; стремительная дрожь пробежала по старым вязам, по ещё стоявшим стенам церквушки; а затем всё это закружилось, словно в водовороте; понеслись развалины домов, повалившиеся заборы, ненасытная пасть втянула неупокоенных – всех до одного; а потом с шумом, как при сильнейшем шторме, когда исполинская волна разбивается о скалистый берег, воронка захлопнулась, и вверх рванулся гейзер бледного синеватого пламени, столь жаркого, что прикрылась рукой даже драконица. Гром сотряс небеса, застонали горы, и на месте покинутого селения остался только широкий круг чёрного пепла, плотного и неприятно-жирного.

Аэсоннэ оказалась рядом, подхватила под руку, и не напрасно: некроманта шатало, в ушах у него звенело и в глазах стояли алые круги.

Прохладные сильные ладошки коснулись его лба, висков, шеи, изгоняя боль, помрачение и тошноту. Взгляд прояснился; драконица тревожно вглядывалась ему в лицо, словно ловя что-то ускользающее, неощутимое, ведомое ей одной.

– Я… в порядке…

– Ты закрыл прорыв, я почувствовала. – Пальцы пробежали от виска его вниз по щеке, нежно и осторожно. – Но нельзя так рисковать!.. Тебе ещё рано!.. Я уже почти что перекинулась; я ужасно испугалась!..

– Никакой опасности не…

Она скорчила гримаску, приложила палец ему к губам.

– Знаю я, какой опасности не. Пойдём, отыщем гномов, если они с перепугу не удрали на своей бричке…

Достойных негоциантов Подгорного Племени они обнаружили в глубокой канаве, лежащих ничком, прикрыв головы руками.

– Эй, почтенные, – окликнула их Аэ. – Всё, уже всё. Можно вставать. Вы правильно сделали, укрывшись.

Сконфуженные гномы поднялись, кое-как отряхиваясь.

– Да уж, чародей, – пропыхтел Бари, – и этак ты всех мертвяков ходячих можешь?

– Вы видели всё сами, – развёл руками некромант.

– И что же, всякий раз всё под землю проваливаться будет?

– Нет, конечно, – опередила Аэсоннэ. – Только здесь и только сейчас. И только для вас. Пустые развалины никому не нужны. Сударь некромант расчистил место под новые постройки, разве вы не поняли?..

Гномы переглянулись.

– О! – многозначительно сказал Бари, а Дорасор ещё более многозначительно поднял палец. Это, судя по всему, господам негоциантам оказалось близко и знакомо.

– Что ж, тогда давайте вертаться. Мы своё слово исполним, сударь некромаг – так ведь? – исполним в точности. Думаю, будет у нас ещё к тебе дельце, как есть будет…

– У сударя некромага наверняка тоже найдётся к вам дельце, – перебила Аэсоннэ, метнув быстрый взгляд на Фесса.

Дельце?.. Ну да, конечно, дельце. Точнее, дело.

– Я смог бы помочь вам куда лучше, имей иное снаряжение.

– Иное? Это какое же?

– Поехали. По дороге объясню.

– Лихую штуковину ты нам изобразил, сударь некромаг. Нелегко такое сработать, но да и честь высока, чего уж там.

Зев огромной пещеры служил разом и рыночной площадью, и местом для приёмов. Вырубленные из цельных каменных плит ворота за спиной были широко распахнуты, закатный свет щедро лился внутрь. Повсюду – вдоль стен, на пересечениях торговых рядов, в середине открытого пространства – горели огни, большие и малые, горели безо всяких дров: пламя просто поднималась над узкими чёрными щелями.

Бари и Дорасор не обманули. Четверо седовласых подгорных мастеров сидели, запустив пятерни в густые, попятнанные кузнечным пламенем бороды.

– Вещица редкая выйдет, цены немалой, – прогудел один из них.

– Шахта окупит, – возразил другой.

– Но истинное серебро… – скривился, словно раскусив кислый плод, третий.

– Истинное серебро и истинная сталь, – твёрдо сказал некромант. Скупостью эти гномы ничем не отличались от своих собратьев в других мирах. – И ещё, по списку.

Тут дружно застонали все остальные мастера.

– Братья, братья, – вступил Бари. – Некромаг нам большой прибыток принёс, и ещё принесёт. Не один рудник, не одна копь мертвяками засижены!..

– А ты не сбежишь? – подозрительно осведомился первый из кузнецов.

– Слова твои оскорбляют честь некроманта! – гордо бросила Аэсоннэ. – Зато ты поставишь свои клейма на клинки, и все будут знать, кто их сработал!..

– Вот и я говорю, что честь высока, – ввернул Дорасор.

– Моё слово – надо взяться, братья, – добавил Бари.

– Эх! Была-не была, возьмёмся! Но… чары-то ты сам накладывать станешь, сударь некромаг?

– Сам. От начала и до конца.