Текст книги "Король Чернило. Том 1"

Автор книги: Ник Кейв

THISTLES IN THE SOUL

ЗАНОЗЫ ДУШИ

Первый раз я увидел Einstuzende Neubauten по голландскому телевидению. Было это в 1982 году. Группа, с которой я играл тогда, The Birthday Party, выступала в Голландии с серией концертов, и это случилось уже почти под самый конец тура – мы все были уже смертельно вымотаны. Только я собирался покинуть наш скромный, но гостеприимный отель, как вдруг странный гипнотический звук, коварно соблазнительный, неотразимо печальный выплыл из комнаты, где стоял телевизор. Эта мрачная мелодия повлекла меня за собой, и когда я вступил в комнату, откуда она исходила, увиденное на экране превзошло даже те потрясающие звуки, которые я услышал.

Там был молодой человек в темных очках, дувший в колено канализационной трубы. Позже мне рассказали, что его зовут Александр ван Борциг. Молодого человека, конечно,– а не колено. Колено же называлось «Жаждущее Животное». Благодаря совершенно нетрадиционной, если не сказать примитивной работе оператора голландского телевидения мы могли созерцать маниакального ван Борцига без перерыва все пять или шесть минут, наблюдая за тем, как его естественно бледная древнегер-манская внешность приобретает опенок спелой сливы. Как тоскливо звучал голос Жаждущего Животного, разливаясь в воздухе словно присвистывающая, умирающая сирена! Я помню, что лицо ван Борцига постепенно становилось такого же цвета, как те красные чулки, что носила Хейди, горничная в отеле. Привет.

Затем ужасный грохот, исходивший, казалось, из самого чрева другого зверя – очень голодного – принялся опустошать поле плача, уже утрамбованное Жаждущим Животным ван Борцига, пока эти два звука не слились в сочетании, заставившем подскочить меня прямо до потолка. Это было похоже на то, как если бы Улисс и его пьяные матросы, оседлали одинокую сирену, затащили ее на скалы и скопом там изнасиловали. Довольно медленно, что редко случается в телевизионных шоу подобного рода, камера двинулась вдоль стены и остановилась на человеке с двумя деревянными молотками в руках, стоявшем подле двух огромных листов стали, которые он колотил все сильнее и сильнее, в то время как ван Борциг продолжал дуть с такой силой, словно хотел заработать опухоль мозга. Этим человеком был Эндрю Унрих, отличавшийся гитлеровскими усиками и прической, похожей на поле после боя. Наконец, камера остановилась на третьем персонаже. Это был самый красивый человек в мире. Он стоял в черном обтягивающем свитере, черных каучуковых брюках, черных каучуковых ботинках. На его шее болталась совершенно затраханная гитара. Кожа обтягивала его кости, щеки были покрыты струпьями, словно от неизлечимой болезни, а глаза выпрыгивали из орбит, как у слепого. Но все же глаза эти смотрели на нас так, словно созерцали божественного пришествие. Перед нами был человек, полный величия; Наполеон-победитель, стоящий посреди своих трофеев, Цезарь-завоеватель, принимающий парад, на своем параде, Христос, взошедший на Голгофу. Бликса Баргельд.

Примерно шестьдесят секунд он стоял, словно парализованный, созерцая собственное сумасшествие. Затем открыл рот и заорал так, словно кто-то выдернул занозу из самой его души.

Когда представление было окончено, мой друг сказал, что встречался с Сюзанной Кункл из группы Malaria за день до того в Амстердаме, и она рассказала ему о вечеринке E.N. в амстердамском отеле. Все были практически голыми и бродили по комнате. Александр ван Борциг сидел в углу, уставившись на метроном и раскачиваясь вперед-назад – тук-тук-тук-тук – в такт ему.

Через несколько месяцев, когда The Birthday Party переехали из Лондона в Берлин, мы познакомились с E.N. и стали друзьями. Я помню, что навещал их во время записи «Жаждущего Животного» в маленькой крузбергской студии, очень холодной и затхлой, заваленной кучей старья. И в центре комнаты стоял микрофон, указывающий на маленького паршивого пса, копавшегося в куче дымящихся поросячьих кишок. К груди Бликсы Баргельда был прикреплен контактный микрофон, а жилистый Мафти барабанил кулаками по доске. Бум-бум Бум-бум. Бум-бум Бум-бум. E.N. принадлежат к той разновидности групп, которые работают в туманной области «новой музыки», что для меня лично не более чем ярлык, раздаваемый чересчур щедро и чересчур быстро. Ярлык, который с готовностью принимается большинством групп в наши дни, особенно в Германии; группами, чьи амбиции не имеют иной цели, чем собственное бессмысленное самовыражение через запугивание публики неизвестным и новым. Einstuzende Neubauten не таковы. Они просто «великая» группа – я употребляю это слово в его классическом смысле. Лично для меня их сущность кроется вовсе не в неортодоксальной манере игры на музыкальных инструментах – напротив, она имеет вполне ортодоксальную природу. Einstuzende Neubauten делает великими в моих глазах, то же самое, что делает великими Джонни Кэша или же Velvet Underground, Джонни Ли Хукера, Suicide, Элвиса, Дилана, Leadbelly, The Stooges. Все они – первопроходцы, но что выделяет Ханка Уильямса из массы его современников, то же отделяет E.N. от огромной, безликой трясины, которую представляет собой музыка современной «новой волны». Благодаря собственному трудолюбию, стойкости по отношению к компромиссам, благодаря боли истинного самовыражения, благодаря неподдельной любви к своему искусству, они добились звука, который, прежде всего, является их собственным, их подлинным звуком. Но не для того, чтобы как-то выделиться. Эта группа разработала свой язык исключительно с одной целью – дать голос своей душе.

И вот в чем основное отличие между E.N. и теми, кто им подражает. Вот почему E.N. не подвластны времени. Они всегда знали значение и цель своей музы: дать высказаться своей душе.

перевод Елена Клепикова

YOUR FUNERAL, MY TRIAL

ЧЕРНАЯ ЖАННА

 
О, че-е-е-е-ерная Жанна
О, че-е-е-е-ерная Жанна
Ужас в голове
Язык словно рана
Живет у реки
Боли и обмана
 
 
Горящий фонарь воду пронзает
Компанию освещает
Двадцать шляп
Двадцать голов
Каждый из них готов
Расправиться с ней в подвале
Ее виски распили
Ее саму истерзали
 
 
О, че-е-е-е-ерная Жанна
О, че-е-е-е-ерная Жанна
Ты снова вспомнила
Про крепкий сон, про крепкий сон
Бездомные псы изгадили твой огород
Цепными псами торфяник твой окружен.
 
 
«Г-н Смит, г-н Вессон,
Почему вы сегодня закрылись так поздно?»
Да вот нас задержала девочка
Очень похожая на ворону
.32, .44, .38 она просила нас взвесить
А когда мы спросили, куда держит путь
Она ответила: «К мести»
В Нью-Хейвен сорок восемь человек проживали
До тех пор, пока девочку к ним не прислали
 
 
О, че-е-е-е-ерная Жанна
О, че-е-е-е-ерная Жанна
Печальны и пьяны твои пистолеты
Провели они ночь с тобой до рассвета
Дорога домой была намного короче
Двадцать восемь осталось в Нью-Хейвене, впрочем
 

перевод Елена Клепикова

РЕКИ ПЕЧАЛИ

 
Внизу у дороги я увидел Мери
Волосы из золота, губы – вишни спелые
Мы спускались к реке, туда, где плакали ивы
Креслом для влюбленных обнаженный корень был
Из разодранной земли воскресший
Но ивовыми путами связан крепче
О, Мери, обольстительница сердца
(И понять, что правильно, я не в силах)
Вечный заложник в твоем детском мире
И свое оловянное сердце я положил
 
 
В темницу ее груди
Она плыла впереди
Потряхивая кудрями
К коленам платье спуская
Воды превращая в вино
Ивы превращая в венки
 
 
Мери смеялась вдали
Спугнув сазана
Своей призрачной тенью, которую она несла
Сквозь эти реки печали и сквозь меня
 

перевод Елена Клепикова

КРИВЛЯКА

 
В один из дней пропал кривляка
И никто не видел, куда он ушел
Собравшись, они двинулись за гору
Выкинув его вагончик из шоу
Тот стоял, прислоненный к одинокой горе
По мосту шагая, все посмотрели наверх
Первый дождь пробрался к реке в постель
Вагончик светился на самой скале
 
 
Мальчик-пес, Атлант, Недоумок, Балбес, его соратники
Взглянули друг на друга с тайной надеждой:
Вдруг кривляка появится, и все будет как прежде
 
 
Лошадь кривляки шла вместе с ними
Очень худая, Бедою звали
Провалилась она в неглубокую яму
На выжженном поле, где сорные травы
 
 
Лилипутам было велено вырыть могилу
И сложить туда труп Беды
Пристреленной боссом Беллини
Который говорил:
«Не стоит тащить этот груз за собой
Эту жалкую падаль»
Никто ему не возразил
Лилипуты таращились на заборе
Когда босс велел клячу быстро зарыть
 
 
Тут же в землю заколошматил дождь
Разогнав всех прочь
По фургонам
Лишь орали львы и тигры в загоне
Да хлопала крыльями Птица-Дочь
 
 
Все вокруг провоняло мокрым зверьем
Мокрым зверьем и гнилой соломой
И разложившимся трупом
Только что погребенным
 
 
Три лилипута посматривали со стороны
Ною жаловался Моисей: «Че-то мелко копнули мы»
Их серые лица походили на умирающую луну
Все еще грязные от закапывания Беды
 
 
Наконец они снова двинулись в путь
К вершине холма
А дождь продолжал лить и лить
Всех сводя с ума
Размывая все на своем пути
Кроме трупа Беды
Который вдруг снова возник
Из подмытой водой неглубокой могилы
 
 
Тут же в воздухе показалась куча воронов
Сначала один, а за ним еще и еще.
А вагончик Кривляки кренился вниз
По мере того, как земля становилась трясиной
 
 
А дождь все шел и шел
 
 
Кривляка пропал, и никто не заметил
Скажу я вам, как-то странно все это
 

перевод Елена Клепикова

ТЕБЕ МОГИЛА, А МНЕ ПЕТЛЯ

 
Я – кривой человек
И ходил кривою тропой
Сбросила юбки полыни
Ночь бесстыжей вдовой
Звезды мигают мне
Словно я вновь дитя
Тебе – могила, а мне – петля (
 
 
Зазывают меня красотки
На лебяжий пух и на клеверный луг
Но птица с кривым крылом
Повисла в небе как крюк
Трещит погремушка луны
И звенит жестяная звезда
Тебе – могила, а мне – петля
 
 
Вот я пришел, овечка...
Пусть в борделе звонят набат
Все суки мира в твоем лице
Будут мне ноги лизать
Месяца лик
Превратился в клык
Тебе – могила, а мне – петля
 

перевод Илья Кормильцев

ТЕНЬ ДЖЕКА

 
Джека и его тень вытащили
Из одиночки
Где лампочка горела над ним
Горела и днем и ночью
И тень полюбила его целиком
Вместе с маленькой тьмой и великим огнем
И солнце стало сиять
И солнце стало сиять
И солнце стало сиять
Чуточку ярче
 
 
Джек, обливаясь слезами, тени сказал
«Прощай!
Переводят меня из этой грязной тюрьмы
В другой невиданный край
Из привычного мира
В совершенно иной».
Но тень уже стала ему женой
И наплодила ему детей
Но в одну из ночей он взял острый нож
И по улицам города
Двинулся следом за ней
 
 
Сказала тень Джеку Генри
«Неужто что-то не так?»
А Джек ответил: «Дом – не тюрьма,
А ты, тень, только виселица, на которой висеть вечно мне
О, тень, ты – ядро, навсегда прикованное к ноге»
И он разрезал свою тень на полосы
Раскромсал ее что было сил
Затем поставил ее на колени
И вскричал: «Что же я натворил!»
 
 
И солнце стало сиять
И солнце стало сиять
Говорят, что любовь слепа
Но странного в этом мало,
Странного в этом мало
 
 
Джек и его злосчастная тень,
Они ушли навсегда
И оплакивать их нам не составит труда
И оплакивать их нам не составит труда
Но все стало лучше намного с тех пор
Но все стало лучше намного с тех пор
Как Джек распрощался с тенью
 
 
И солнце стало сиять
И солнце стало сиять
И солнце стало сиять
Чуточку ярче
 
 
Я клянусь, что любовь слепа
О, любовь слепа
Да, любовь слепа
Но странного в этом мало
 
 
Все стало лучше намного с тех пор
Все стало лучше намного с тех пор
Как Джек распрощался с тенью
 

перевод Илья Кормильцев

ЖАЖДУ ЛЮБВИ

 
Для нее кровоточит вишня
И луну в молоке и крови
Я похитил словно грабитель
Из ее алтаря любви
Лживый род! Мои кредиторы!'
Я – дьявол у нее под подолом
Горю, будто грешник в адском огне
Я знаю, что дан ей свыше, извне
И я жажду любви. Я жажду любви
Утоли мою жажду. Жажду любви
 
 
Я видел ее где-то раньше, клянусь!
Она словно вышла из книги Левит
И я так хочу ей обладать
Пусть под грудой камней я буду лежать
Мне все равно! Лишь бы только ее целовать
В эти лживые губы! Порочные губы!
Моя цель – ее сделать своей
И я продвигаюсь! Я продвигаюсь!
Как Лазарь иду, свыше посланный к ней
И я жажду любви. Я жажду любви
Утоли мою жажду. Жажду любви
 
 
Господь, ты мой пастырь! И я не боюсь!
Господь, ты мой Пастырь! Я не убоюсь!
Ведешь меня агнцем к этим устам -
Устью долины тени смертной
Я его скипетр. Я его раб
Держава и меч! Она – Рай и Ад!
И хотя во вратах этих нет мне спасенья
Я их распахну без опасенья!
Я жажду любви. Жажду любви
Утоли мою жажду. Жажду любви
 
 
Ее грудь вздымается и опадает
Вздымается и опадает
Вздымается и опадает
Вздымается и опадает
Когда я хочу коснуться ее
Когда я хочу коснуться ее
Когда я хочу коснуться ее
Ты так прекрасна, голубка моя!
Я жажду любви. Жажду любви
Утоли мою жажду. Жажду любви
 
 
Когда я хочу коснуться ее
Когда я хочу коснуться ее
 
 
Ее грудь вздымается и опадает
Ее грудь вздымается и опадает
 
 
Когда я хочу коснуться ее
Когда я хочу коснуться ее
 
 
Жажду любви. Жажду любви
Жажду любви. Жажду любви
 

перевод Илья Маркин

ОНА УШЛА

 
Мы встретились однажды на дороге
И мимо я не смог уже пройти
Но вот она ушла
Она ушла
И разошлись пути
Она ушла
И я растерян снова
 
 
Она была открытою со мной
Мы пели, и смеялись, и шутили
Но вот она ушла
Она ушла
И в сердце снова трещины заныли
Я на молитву встал
Но рана не прошла
 
 
Порой
В ночи мне слышится ответ
И я сжимаю крепко пистолет
Ведь и она ушла
Она ушла
Поставила меня на край скалы
Откуда и шагнула
К счастливым дням
Но я не видел сам, как падала она
И иногда я думаю: она существовала?
Она ушла
Она ушла
Она ушла
 

перевод Елена Клепикова

ГОСТИНИЦА БОГА

 
Есть по комнате у всех
Есть по комнате у всех
Есть по комнате у всех
В гостинице Бога
Есть по комнате у всех
Тут не скажут тебе, стоя у двери
«Места больше нет, лучше уходи»
 
 
Есть у всех по паре крыльев
Есть у всех по паре крыльев
Есть у всех по паре крыльев
В гостинице Бога
Есть у всех по паре крыльев
 
 
Тут не скажут тебе, стоя у двери
«Ноги лучше никогда не отрывать от земли»
Есть чудеснейшие арфы
Есть чудеснейшие арфы
Есть чудеснейшие арфы
В гостинице Бога
Есть чудеснейшие арфы
Тут не скажут тебе, стоя у двери
«Музыка у нас запрещена внутри»
 
 
Все на облаке сидят
Все на облаке сидят
Все на облаке сидят
В гостинице Бога
Все на облаке сидят
Стоя у двери, тебе не скажут тут,
«Курение и пьянство к падению ведут»
 
 
Под руку с другом ходят
Под руку с другом ходят
Под руку с другом ходят
В гостинице Бога.
Под руку с другом ходят
Тут не вешают табличек на каждой двери
«Во имя Закона, никаких гостей внутри!»
 
 
Все сияют добротой
Все сияют добротой
Все сияют добротой
В гостинице Бога
Все сияют добротой
Нигде на стене там табличек нет
«Масло не жечь! Выключить свет!»
 
 
Все получат кредит
Все получат кредит
Все получат кредит
В гостинице Бога
Все получат кредит
Ты не услышишь здесь от хама-кассира
«Ишь чего захотел! Хрен тебе, а не квартира!»
 
 
Все слепы как кроты
Все слепы как кроты
Все слепы как кроты
В гостинице Бога
Все слепы как кроты
Ты не увидишь здесь табличек на двери:
«Не для цветных. Не для черных. На себя посмотри!»
 
 
Все глухие как пень
Все глухие как пень
Все глухие как пень
В гостинице Бога
Все глухие как пень
В коридорах ее ты не встретишь никого
Кто сказал бы: «Сквернословить здесь запрещено»
 
 
Все немы словно рыбы
Все немы словно рыбы
Все немы словно рыбы
В гостинице Бога
Все немы словно рыбы
В коридорах ее ты не встретишь никого
Кто сказал бы: «Сквернословить здесь запрещено».
 
 
Все живут в Раю
Все живут в Раю
Все живут в Раю
В гостинице Бога
Все живут в Раю
Не прочитаешь на стене здесь, унитаза сев на край,
«Набери 686-844 и Роза возьмет тебя в свой Рай!»
 

перевод Елена Клепикова

КРЕСЛО МИЛОСЕРДИЯ [1]1
  the mercy seat (англ.) – а) устаревшее название электрического стула;
  б)трон Бога (прим. переводчика)


[Закрыть]

 
Все началось, когда они пришли за мной домой
И бросили сюда под этот волчий вой
И хоть я ничего не помню за собой
Я вам скажу
Что... смерть... не значит... ни... хрена
 
 
Мне стало душно, горячо
Я повернулся, но в плечо
Воткнулась чаша с кипятком
И лик Христа я видел в нем
Тот ужин был невыносим
Его принес мне тролль-кретин
И кость торчала из еды
И видел я его следы
 
 
И это кресло ждет меня
И голова горит моя
И я надеюсь, впрочем, зря
Быть отданным на верный суд
Где глаз за глаз, где зуб за зуб
Где оправдают и поймут
Что смерть не значит ни хрена
 
 
Как мне понять, к чему вон там вон
Чернеет зуб в дыму кровавом
Вокруг ужасно. Темень. Вонь
Они так близко, что хоть тронь
Они так близко, что хоть тронь
Они так близко, что хоть тронь
Они стоят все где-то рядом
 
 
Я слышал, будто наяву
Христос родился во хлеву
И, словно грязный и чужой
Распят был на кресте
Я вам скажу, здесь что-то есть
Воздвигнуть плотника на крест
Чтоб завтра сам он был спасен
 
 
И выгравирована надпись З.Л.О.Й.
На праведных руках
Костяшек пять! Но не помогут здесь желание и страх
 
 
На Небесах сидит Он где-то
Там золото Его завета
История, читал я, света
Исходит от Него
Здесь дерево и провода
И мне не скрыться от огня
И где-то рядом бродит Он
 
 
И я ползу на это кресло
И голова моя облезла
И, словно моль, ищу я место
У яркого огня
Но жизнь уходит от меня
Лишь смерть укроет навсегда
Но я не лгал вам, вот вам крест
 
 
Зовут руку-убийцу З.Л.О.
Обручена она с Д.О.Б.Р.О.
И скоро кровью обагрится
Запястие ее
 
 
И то кресло ждет меня
И голова горит моя
И я надеюсь, почем зря
Быть отданным на верный суд
Где глаз за глаз
Где зуб за зуб
Где оправдают и поймут
Что смерть не значит ни хрена
 
 
И кресло это все еще горит
И голова моя трещит
И я надеюсь до конца
Быть взвешенным на тех весах
Где зуб за зуб
Где глаз за глаз
И здесь мне нечего терять
Ведь смерть не значит ни хрена
 
 
И кресло то уже трещит
И голова моя дымит
И я надеюсь, что тогда
Они займутся мной опять
Там глаз за глаз
А зуб за зуб
И нет свидетелей за нас
Да и мотивов тоже нет
 
 
И кресло то уже дымит
И голова моя саднит
И все-таки я помогу
Ту истину всем вам понять
Там ложь за ложь
А честь за честь
И здесь мне нечего терять
Ведь ничего не значит смерть
 
 
И кресло то уже саднит,
И голова моя кипит
И я уже схожу с ума
От этих истин из дерьма
Где глаз за глаз
Где зуб за зуб
Где оправдают и поймут
Что смерть не значит ни хрена
 
 
И это кресло ждет меня
И голова горит моя
И я надеюсь, впрочем, зря
Быть отданным на верный суд
Где жизнь за жизнь
А честь за честь
Где оправдают и поймут
Что ложь не значит ни хрена
 
 
И то кресло ждет меня
И голова горит моя
И я надеюсь, почем зря
Быть отданным на верный суд
Где глаз за глаз,
Где зуб за зуб
Где наконец-то все поймут
Что я все лгал, что я не я
 

перевод Елена Клепикова