Текст книги "Туман. Квест «Похититель Душ» 2"

Автор книги: Ник Демин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Помниться в самом начале братец упорно меня искал, чтобы разобраться, как же мне удалось спереть корону и подменить её другой, очень похожей, но не опознаваемой ни одним магом. Заслуга это не моя, а Альфа. Помниться, когда я спросил можно ли её украсть или подменить, тот надолго задумался, а потом и сообщил, что с короной сделать ничего нельзя, а вот с охранным заклинанием – можно. Для этого требовалось всего на всего иметь человека, который бы обеспечил доступ к артефакту и такой человек у них есть. При этом нисколько не загадочно он посмотрел на меня. Так и получилось, что когда мы с основной толпой, осматривающей корону проходили по помещению, Альф сумел накинуть заклинание паразита, а поскольку исходило это от разрешённого респондента, то есть меня, охранное заклятие и не шелохнулось. Паразит вплёлся и запустил своё заклинание, тупо изменяющее, скажем так, ауру объекта. Причём изменял он его таким образом, что корона походила на себя как две капли воды, только гасилась какая-то фигня в ауре, из чего сразу же было понятно, что это подделка. Честно говоря мы никак не рассчитывали на длительный эффект. Эта проделка, вместе с нападением на зал Королевских регалий, должна была отвлечь стражу от нашего бегства. Какого же было моё удивление, когда оказалось, что никто не удосужился взять корону в руки, тогда бы охранное заклятие, вместе с паразитом, оказалось бы потушенным. Так нет! Насколько все раньше были убеждены в том, что своровать её невозможно, настолько резко все тут же уверовали в то, что мне это удалось и я подменил корону. Тут ещё нужно сказать спасибо тому отряду, который занимался нападением, им удалось даже взять зал на некоторое время, прежде чем их всех истребили. К чему я это рассказываю? Так это к тому, что как оказалось мое мнение о вторичности всех этих артефактов оказалось неправильным. Правильнее было бы сказать, что со всеми этими артефактами можно было короноваться только лицу королевской крови и достаточно быстро. При смене же королевской фамилии, требовались дикие церемонии, куча магов, записывающих на артефакты новых хозяев. Поскольку брат позиционировал себя как преёмника прежней власти, то и пользоваться он мог только малым ритуалом, так же как и я. Так что сейчас, я взволнованный ожидал начала собственно, церемонии.

Несмотря на принятые меры, я подсознательно ожидал чего-нибудь такого этакого, но до самой площади ничего не происходило, за исключением инцидента с сумасшедшей старухой. Я мстительно прищурился – встречу Патрика, обязательно выскажу свое громкое фе, за хреновую организацию его фронта работ. Площадь была запружена народом. Пропускали на площадь только по пропускам, выдаваемым по нескольку штук на округ. Я не обольщался, достойных людей немало, но немало и просто купивших эти полоски пергамента с нанесенной магией короной. Ну еще бы, мои люди и продавали, не пускать же на самотек такое дело. По крайней мере, я был больше уверен в составе этой толпы, а подозрительные личности, которым вынуждено продавали эти бумажки, были аккуратно блокированы моей охраной. Сам пропуск был ценностью, он доказывал, что предъявивший его был на коронации. Миновав толпу, приветствуя её «милостиво», я подъехал к ступеням храма Единого, у дверей которого меня ждали церковники и те маги, которые уже прочувствовали новые веяния и переметнулись на сторону церкви. Вся толпа оставалась позади, сдерживаемая оцепившими место воинами Готфрида, у храма я оказался один. Неловко спрыгнул и направился вверх. Теперь главное не запнуться, подымаясь по этой длиннющей лестнице.

Раз, два, три…

– С одной стороны хорошо что процесс коронации так прост…

Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать…

– С другой стороны если и наносить удар, так это сейчас. Какой-нибудь магический. Хотя церковники и отрядили для защиты сюда своих лучших людей и святых и магов. Вон они, по лесенке стоят, правда так далеко…

Сто двенадцать, сто тринадцать, сто четырнадцать…

– Хотя если дальше так пойдет, то никого убивать не надо будет – сам сдохну. Что они сволочи, лифт придумать не могли? Специально издевательство над монархом придумали. А как этот старый пень красиво все объяснял, мол символизирует смирение. Пусть сам смиряется! Сам то небось в паланкине, как все нормальные люди до верха добрался, а меня заставляет. Стану монархом – казню. Или не казню, но жизнь устрою веселую. Сволочь…

– Двести три, двести… или двести четыре? Насрать. Ну где там верх? – кажется это произнес вслух.

Я остановился прямо перед дверьми на площадке для подаяний, что тоже символизировало, но что, я не помню. Ко мне торжественным шагом направилась процессия, державшая перед собой на красных атласных подушках королевские регалии. От позолоты рябило в глазах. По правую руку стояли самые влиятельные люди королевства и представители самых древних дворянских родов. По левую руку мои самые близкие люди, возглавлял которых тесть и его приспешники, которые с чувством собственника смотрели в мою сторону. Жена не смогла присутствовать, поскольку вот-вот собиралась родить. Патриарх в раззолоченной одежке передал корону в руки простому монаху, на роль которого единогласно выбрали нынешнего главу конклава, я преклонил колено, а он возложил мне её на голову:

– Коронуется и нарекается Его Величеством Даганом 1, – и так три раза, как будто с первого раза непонятно.

Секундная вспышка, прокатившаяся от меня по все площади и ушедшая за её пределы, дальше в город, потом мгновенье затишья и мир взорвался звуками. Как оказалось, до этого я двигался в полной тишине, если сравнить поздравительные вопли до того и после.

Потом потянулась бесконечная череда поздравлений, от радостных и не очень лиц, слившихся в одно серое пятно и только после этого мне вручили скипетр, как я понимаю ценный артефакт связи, не работающий без короны. Смысл такой, если первое действо подтвердило мою истинность претендента, то второе разослало подтверждение по всем ратушам городов, где именно с этой минуты начался праздник. В Лилу же меня ожидало еще одно па мерлезонского балета. Заключительное дефиле на лошади попереком площади и принятие из рук выборных серпа, символизирующего мир и процветание. Вроде бы все? Все!

Теперь я король. Его Величество Даган 1. Ну что? Все на Первый Королевский Бал?

2

В замке было весело. Я был чуть чуть пьян, но не из-за вина, а просто наступает такой момент, когда все заканчивается и ты знаешь, что завтра начнутся новые заботы, но другие, черт возьми! Другие! А эти все, канут в небытие. Скажем так – эйфория, вот что меня пьянило. Подошел Патрик с заранее утвержденным списком на амнистию захваченных в бою. Я сурово хмурил брови, но сам себя не принимал всерьез, на харе расползалась довольная улыбка. Да и все, казалось были в таком же приподнятом настроении. Бал был в самом разгаре, когда меня вызвали в домашнее крыло дворца.

Немного протрезвевший, я несся за посыльным, пытаясь сообразить что делать. Не скажу, что для меня это оказалось новостью, но за всеми своими делами я упустил из виду что вот вот стану отцом. Ненавязчиво покатал это слово на языке, особого отклика в душе не возникло. Не до того. Причем даже думать об этом не хотелось. Я не знаю, что послужило причиной, но Алиса всё больше напоминала безумнуюи ничуть не походила на себя прежнюю. По словам Альфа, то время когда я на ней женился, было кратким периодом ремиссии, но постепенно эти периоды будут всё короче и короче, пока она окончательно не слетит с катушек. И действительно взлохмаченная беременная баба с пустым взглядом и невнятной речью никак не напоминала ту девушку, которая выходила за меня замуж. Возможно сильно сказалось наше путешествие, ведь всё то, что она перенесла нанесло бы удар по психике и более здоровому человеку, а уж она… Я и сам себя чувствовал не очень, приступы раздражения и желания всех закопать, причем желательно живьем, чередовались с периодами депрессии и тихого нытья в подушку. Другое дело, что я смел это в себе побороть, ну или научился держать себя в руках.

Последнее время её держали отдельно от всех, под присмотром нескольких нянек: суровых бабищ с фигурами борцов, ласковыми голосами и добрыми глазами профессиональных лжецов. Они умудрялись её уговаривать покушать, не биться головой об стенку и все такое. Говорят, что по началу, она спрашивала обо мне, когда приходила в себя, но теперь большей частью, даже если была в себе, сидела, уставившись безумным взглядом в стенку и тихонько покачиваясь. Я навестил её только раз и сбежал оттуда, так сильно мне это напомнило то место, где меня держали. Я даже прикинул куда эти «сиделки» убрали мягкие наручники, что бы не «травмировать» мою неокрепшую психику и не получить на орехи за «жестокое» обращение с особами королевской фамилии. Помню, я немного поговорил с Алисой, общаясь с нею словно с маленькой, и практически сбежал оттуда, пообещав, что ее будут отпускать гулять, когда мы победим. Теперь же по иронии судьбы ей достались мои апартаменты, отремонтированные нанятыми гномами с такой скоростью, что им позавидовали все молдаване с рамшаноджумшутами. И вот теперь я несся по полутемным коридорам в свои бывшие комнаты.

* * *

В комнате было душно, топились камины. Я пробежал бы комнату насквозь, прямиком туда, откуда доносились крики, но у дверей меня успел перехватить Альф.

– Ваше Величество, не стоит туда заходить. Присутствие мужчин при родах не приветствуется, там собрались опытнейшие врачи империи и они наверняка справятся без Вас.

Я даже растерялся, не зная что сказать, и позволил отвести себя на пуфик. Пробормотал невнятно что-то могущее сойти и за оправдание и за раздражение и стал ждать. Не знаю что было бы если бы мне не дали время на раздумье, может все было бы иначе, а может также. Но мне его дали и теперь я тихонько сидел в уголке, вспоминал и прикидывал.

Так вот, по моим скромным прикидкам получалось, что на престоле окажутся два неадеквата, к тому же с ужасной наследственностью. Если трезво мыслить, то я – «олигофрен» никуда не делся, а как был в этом теле, так и оставался. А вернее, я появился в этом теле олигофрена, то есть говоря по простому: гены пальцем не сотрешь. Мое потомство обречено на вырождение и это факт раз. А больше фактов и не надо, свои гены я передавать дальше не собирался, так же как не собирался позволить сделать это моему братцу. Ребёнок, абстрактный ребёнок. Сейчас я был согласен, чтобы жена мне изменила, только с нужным человеком. Но вот попалась верная дура. А может и не дура. Несмотря на отсутствие современной медицины и то, что о ДНК никто не имел ни малейшего представления, анализ отцовства или, к примеру, материнства делался на счёт раз. А уличенного в неверности ждали крупные неприятности, даже королеву, а тем более королеву. Опять не так выразился, с неверностью было все в порядке – при небольшой осторожности это допускалось, но опять таки – в столице или при дворах некотрых правителей провинций. На периферии нравы были более простыми и заточенными под мужчин. Так уличенную в неверности жену могли и посечь прутьями, и по тихой грустной песне удавить. Вон, говорят на окраине, там вообще в гнездовье красных муравьев, что на самом деле не совсем муравьи, срамным местом сажали. Так вот если интрижку себе позволяли себе многие, но без последствий. Так что Алиса была верна мне – это точно, к тому же пока был жив король отец, она элементарно не рисковала, поскольку с ненужным ребёнком и с его матерью, могло случиться много всяких неприятностей и даже достаточно могущественный папочка бы не смог помочь.

Вот к чему могут привести несколько минут раздумий не в то время и не в том месте. И если мчался я сюда без особой радости, но в готовности провозгласить о рождении ребенка, то теперь «без особая радость» получила свое обоснование. Я не видел его, не знал как его зовут, мне было неинтересно. Нет, на самом деле если бы я был я, а не я в теле совершенно постороннего мне человека, то может быть я и сделал всё возможное, чтобы наследование велось именно моими детьми, но уж поскольку я в этом мире и теле всего лишь гость, то надо постараться не допустить чтобы престол занимал вырождающийся род. Поэтому вид довольного Альфа, семенящего из комнаты, подействовал на меня, как красная тряпка на быка:

– Кто?

Резкий, как удар хлыста, вопрос, заставляющий человека человека остановиться и почувствовать себя неуютно.

– Ребёнок, – немного недоумевающий голос Альфа, – Ваша жена назва…

– На этом остановимся, – сухо прервал я его. – Как с тестированием?

Недоуменное выражение на лице Альфа постепенно сменилось пониманием.

– Трудно сказать, – осторожно начал он. – Даже в Вашем случае это проявилось не сразу…

– Какова вероятность того, что у меня и этой дебилки мог родиться нормальный ребёнок?

Альф замер, но врать мне он не мог да и не хотел:

– Вероятность очень мала. Но она есть. Достаточно подождать буквально пару месяцев, чтобы точно определиться…

Я поднял руку, останавливая его:

– Не надо, – прервал я его тихо. – Не надо. Сделай так, чтобы я никогда не слышал больше об этом ребёнке. Я ничего не хочу о нём знать. А Алисе скажите, что ребёнок умер.

Но как же… – растеряно начал Альф.

Пришлось подпустить метала в голосе:

– Альф, смотрите, не разочаруйте меня.

Я резко разворачиваюсь и ухожу, напоследок бросив, чтобы скрыть свои подрагивающие губы.

– Подбросьте к каким-нибудь погибшим селянам после акции. Пусть отпоют, как невинно убиенных, а потом мы на этом месте стелу памяти забубеним.

* * *

Большинство меня осудят, ну и плевать. Причем большинство, из моего времени, потому как это только в нашем времени созданы все условия для вырождения. Здесь таких условий нет и даже королевская кровь – а тем более королевская кровь! – не застрахует ребёнка инвалида от всяческих неприятностей. Это только в нашем мире запрещена эвтаназия. В мире, где борются за свободу личности, полностью ограничивая эту личность в правах. Где беременной женщине предлагают сделать анализы, которые могут привести к выкидышу, повредить плод и вызвать у него необратимые изменения. Единственная цель этого анализа, к тому же не дающего стопроцентного результата, выявить генетические и другие отклонения. И единственным следствием из него в этих случаях, считаются преждевременные роды. Однако после рождения – жизнь ребенка становиться бесценной, хотя как личность он из себя ничего не представляет. Наше просвещенное во всех смыслах общество борется за жизнь каждого недочеловека, оставляя за бортом нормальных обычных людей. Насколько безопаснее и для матерей и для ребенка была бы возможность эвтаназии для таких детей. Какие плюсы? Хотя бы здоровье матери и возможность родиться ребенку ошибочно признанному неудачным. Да и для детей с тяжелой формой дцп, даунов, детей с тяжелыми генетическими заболеваниями должен быть выбор. Например, есть генетическая болезнь, во время которой ребенок натурально гниет и сгнивает к трем годам, умирая в страшных мучениях. Почему бы не проявить акт милосердия и не дать ему умереть пока он никто, не мучая ребенка. Однако нет, наше общество сделает все, чтобы этот ребенок начал чувствовать, потихоньку осознавать себя как личность, а потом сделает так, чтобы он умер мучительной и страшной смертью. А дети дауны? Многие мамаши гордятся тем, что они воспитывают такого ребенка. Я даже беседовал с некоторыми:

– Это мой крест, – сказала одна из них с показным смирением, а может и не показным.

Меня это убило! Она ограничила себя во всем, отказалась от возможности родить нормального ребенка, развелась с мужем, посвятив всю саму себя этой «высокой» миссии. Зачем?! Неужели она не понимает, что жизнь не вечна и она умрет, оставив этого ребенка сиротой в 40 лет. Оставит совершенно не приспособленное к самостоятельной жизни существо одного. Вы знаете, что большинство даунов переживает смерть своих родителей всего на несколько лет? Но тем не менее я больше уважаю таких мамочек, чем тех, кто сдает своего «неполучившегося» ребенка в детдом. В семье у такого есть хоть не большой шанс на то, что к нему будут относиться хорошо, что он получит причитающуюся ему порцию ласки и нежности. В детдоме же он всего этого лишен. Одна нянечка и воспитательница на несколько детей. Вы скажете, давайте увеличим дотирование таких детдомов! Нахрена? Что дадут эти дети мне или моему государству в дальнейшем? Это простое выкидывание денег на ветер. Даже сейчас на финансирование таких домов уходит больше денег, чем на обычные. Потому что это лекарства, специалисты, процедуры, но все равно этого недостаточно. Хотя почему недостаточно? Просто бесполезно. Такие дети ничего не дадут, не смогут отработать свое содержание. Если б эти деньги направили на воспитание «нормальных» детей, то даже с учетом распила бабла и так далее, все равно было бы лучше. Несколько лет назад, мне попались на глаза интересные циферки: Лужков выделил деньги на стерилизацию бездомных собак в Москве и на детские дома. Вторая сумма была намного меньше, чем первая. У меня есть друг, один из немногих, которого я могу назвать близким другом, так вот, у них родился ребенок с дцп. Естественно, как порядочный человек, он не избавился от него, хотя у нас в городе и есть школа-интернат для таких детей. Как он мне сказал однажды:

– Знаешь, многие люди мечтают, что их ребенок пойдет в школу, закончит институт или ещё что. Я же мечтаю, чтобы мой ребенок начал ходить…

Я горжусь им и его женой. Он хороший руководитель, он может позволить себе содержать такого ребенка, но что делать с другими? Теми, у кого зачастую не хватает денег на жизнь. Вот они действительно несут «свой крест» и наше государство в этом им «помогает».

Гораздо проще и лучше бы было, если после рождения, медкомиссия ставила диагноз и по итогам этого консилиума, выдавала рекомендации родителям. Не стыдливо умалчивала то, что будет происходить в дальнейшем, а давала реальные советы. То есть какие процедуры будут необходимы, для поддержания ребенка в более менее адекватном состоянии, какие суммы потребуются для этого, какие возможные осложнения и к чему они могут привести, каковы перспективы: в лучшем случае, в худшем случае; что будет с их ребенком, когда они сами умрут. Чтобы на основании этих данных, родители могли бы принять единственное решение. Я не говорю – верное, верных решений в таких случаях не бывает. Но у них был бы выбор, выбор не простой, но сейчас то нет вообще никакого.

Ну ладно, это личный выбор мам, а они подумали о своих «вторых половинках»? Да да, о нас мужчинах. Давайте сойдемся в следующем – мы, мужчины, реально менее выносливы, чем женщины. Для того, чтобы совершить подвиг, нам нужны зрители и одобрение, либо неодобрение общества, мол я делаю это в пику окружающим. Женщины могут совершать свой подвиг, по воспитанию такого ребенка, тихо и незаметно, на протяжении многих лет. Так вот, я заявляю, что не каждый мужчина выдержит такую ношу и не уйдет на сторону. Уходя, он торжественно обещает сам себе, что обязательно будет общаться со своим ребенком, помогать ему и так далее. Но чем дальше, тем меньше общение, тем чаще отговорки работой и делами, а если в его другой семье родиться нормальный ребенок, то дай Бог, чтобы его добровольная помощь выражалась хотя бы в денежном эквиваленте. Конечно, расставание пары происходит и во вполне нормальных семьях, но там отношения между забытым ребенком и отцом могут возобновиться хотя бы в зрелом возрасте, когда ребенок оценивает все не только со слов окружающих его взрослых, но начинает иметь свое собственное мнение, а отец понимает, что воспитал своего второго ребенка немного не так и хочет познакомиться с первенцем. Хочу заметить, что и женщина в такой семье имеет больше шансов выйти замуж повторно, поскольку вот её визитная карточка, здоровый ребенок. Женщины же с «неудавшимися» детьми большей частью обречены на одиночество, в случае ухода мужа. Так же пары иногда разбегаются после рождения такого убогого ребенка и передачи его в специализированный детский дом. Им тупо стыдно и каждый винит: вслух – другого, а в душе боится, что это из-за него. Ладно, речь идет не о причинах разводах…

Возможно это неэтично, распоряжаться жизнью другого существа, ну а как же решения принимаемы родными по отключению аппаратов жизнеобеспечения, когда человек фактически превратился в растении? Ну хорошо, Бог с ними, а вот своя собственная жизнь и своя собственная смерть? Если человек, все обдумав, решил завершить свой жизненный цикл, но не может этого сделать сам по каким либо причинам? Неважно: религиозным, физическим, из-за элементарного страха боли, тогда как? А помните, когда по всем теленовостям шумела реклама громкого дела, когда двое девчонок убили женщину, которая пообещала им заплатить за эвтаназию? Вот так вот. Я как-то пришел к жене на работу, в поликлинку. Она работает на седьмом этаже. Стоял ждал, никого не трогал, по сторонам глядел. Прошел мимо меня мужичек, прямо из кабинета врача. Зашел в туалет, открыл створки и шагнул вниз. Если бы у нас была разрешенная эвтаназия, то этот чудик, хотя бы в гробу выглядел прилично. Или у меня знакомый умирал от рака, последние несколько дней он выл от боли, ему не помогал даже морфий. Я не знаю хотел ли он умереть побыстрее, но если бы у него был выбор, то он хотя бы оценивал такую возможность. На этом я закругляюсь, а то опять начнутся вопли про фашизм, нацизм, права человека, свободу личности.

Наше «гуманное и демократическое общество» распоряжается нами и нашей судьбой, не давая нам самим выбирать хотя бы между жизнью и смертью. Нашей жизнью и нашей смертью.

* * *

Такие вот мысли вслух. Утро же встретило меня еще одной новостью: Алиса, не знаю как, но умудрилась сбежать от своих телохранительниц и бросилась вниз с Башни Желаний. Когда Хант подрагивающим голосом сообщил это, то невозмутимый Мауни пробормотал:

– Теперь её явно переименуют, да и парочки там вряд ли появятся. Хотя место станет модным для всех дурочек, решивших свести счеты с жизнью таким незамысловатым способом.

Хант с укоризной посмотрел на своего друга, кстати да, эти двое стали почти друзьями так, что я иногда даже ревновал их.

– Не станут, – машинально сказал я, – стоит только первую из них не приводить в порядок, а показать в реальном виде, как они будут выглядеть после такого падения. Дай волю женщинам, так они и после смерти постараются выглядеть красиво.

Или показалось, или я заметил на лице Мауни легкую ухмылку, а Хант, ради разнообразии, укоризненно смотрел уже в мою сторону.

– Как прикажете, Сир, – ответил он с легким полупоклоном и я покраснел.

Он понял так, что я запрещаю приводить тело Алисы в цивильный вид. Я забормотал пытаясь оправдаться, чо имел в виду совсем не это, но заметив уже откровенную ухмылку Мауни, махнул рукой и с видом человека перенесшего тяжелую утрату (что вы хотите? В багаже местного церемониймейстера нашлась и такая поза.), направился в местную прозекторскую, под которую эти олухи отвели один из лучших залов.

К счастью отца Алисы в это время в городе не было, к тому же он подрастерял своих союзников в борьбе за мой, теперь уже со всей определенностью, за мой – престол. Я даже не допустил его во дворец, повелев взять на подходе.

Я выдал своего тестя в руки нейтрального Королевского суда, который и занялся столь высокопоставленным пленником, надоевшим мне хуже смерти. Скоро его будут осудят и герцог признается во всём, вскрывая такие глубины падения, что все ахнут. Он расскажет, как подкупал помощника лекаря, как с помощью шантажа, заставил шеф повара пронести и оставить на территории маленькую склянку, как наблюдал за болезнью короля, распуская нужные слухи и что всё это делалось только ради счастья дочери. Расскажет о гарантированном завещании, согласно которому я должен был погибнуть от несчастного случая после моей коронации. Очень вовремя мне вспомнилось, что Алиса была очень набожной, и вряд ли бы стала кончать жизнь самоубийством. Так что можно распустить слухи об этом и подвести народ к тому, что её прибил собственный папочка, когда она, прознав о его злобных планах, собиралась рассказать все мне. А что? Ее никто практически не видел в последнее время, так что может и прокатить. Он расскажет такие подробности, которые не мог знать никто, кроме организатора этого действа. Все эти ужасы обеляли моё имя, которое и так было не сильно запачканным, я же с горестным видом должен был бы внимать всему и заламывать руки. Его, разумеется, казнят, а я останусь вдовцом со своим собственным герцогством и репутацией безвинно пострадавшего, что очень пригодиться мне впоследствии.

Может он и не хотел бы признаваться, но вовремя подсаженный демон, проинструктированный и понимающий своё зависимое положение, сыграл так, как надо. Кстати, раз уж зашла об этом речь, то хочу сказать, что мы с Альфом вновь начали свои занятии, по обучении меня магии. Выяснилось, что как маг – я никто, но вот подсаженные ко мне слабые демоны, могут очень многое. Надо только научиться ими правильно управлять. Всё таки демонология очень неплохая вещь, жаль, а может наоборот хорошо, что ей не уделяют должного внимания. Диагностировать подсадку в сознание очень тяжело и требует не меньше двух недель тестов, чтобы выяснить хотя бы сам факт подсадки, по крайней мере столько потратил Альф. Взбешённый смертью Короля и просвещённый в отношении главного злодея и моей роли во всём этом, народ будет требовать скорейшей казни. Ну а насчёт того, кто просветил демона рассказав все подробности, я умолчу. Хотя… Вы сами то, как думаете?

Казнь была очень зрелищна и торжественна, я даже сам не ожидал, что так получиться. И опять в этом мне помог мастер двора и церемоний, услугами которого по слухам не пользовались ни мой отец ни мой брат. Я же сполна оценил его знания и умения. Поручив ему постановку всего действа, я тут же чуть не проклял его, когда он начал дотошно выспрашивать меня, чего я хотел этим добиться. В плюс ему то, что он сумел таки вытянуть из меня то, что и сам не понимал и остался доволен. По крайней мере все было печально и торжественно, прямо таки чувствовалась моя горечь и сожаление от измены близкого мне человека. Гремели барабаны, забранный красно черным крепом помост наводил на возвышенные мысли о бренности всего земного, палач ненавязчиво намекал о неотвратимости наказания, и мой подход к скатившейся в корзину голове в стиле «Бедный Йорик», все было сделано как надо. Такие кадры надо беречь и поощрять. А тесть… ну что тесть? Я со слезами на глазах простил ему его подлость и измену в память о его им же убиенной дочери. А казнил за измену его людей во время сражения и за бегство с поля боя. То есть я публично обвинил его людей в трусости, а значит и его самого. Всё таки старые кадры – это старые кадры, он принял известия с недрогнувшим лицом, даже не попытавшись ничего сказать в своё оправдание. Бедная Алиса не перенесла подобного и за это ее убили. Судьба! Таким образом я оставался один и свободный как ветер.

* * *

Раздача пряников началась почти сразу же после казни. Видимо многие из моих людей с тревогой ожидали этого процесса, поскольку зарекомендовав себя боголюбивым и милосердным монархам, я мог простить всех своих врагов и оставить моих последователей в дураках. Щас! До такой степени дебилизма я еще не дошел. Поэтому приглашение в зал «моих верных сторонников» было встречено немного насторожено. Зато потом пошло как по маслу – заранее подготовленные списки отличившихся и просто верных людей, были переданы герольдам, которые надували щеки, а потом громко орали, что «тот-то и тот-то из местечка такого-то (ну там далее шло перечисление кучи примет, например: С восточного склона северной гряды, где не растет виноград – плохо все таки когда прописки нет) за верную службу, ну или там за конкретный подвиг, награждается бла-бла-бла». Я же милостиво кивал, держа вид номер семнадцать, для внутренних торжественных церемоний и награждений. Потом пошли люди посерьезнее, ради них пришлось вставать с не очень удобного трона, вырезанного из куска дерева, страшно ценного для людей, а вернее для эльфов, а из-за этого уже для людей. Чего-то там по легенде, енту хреновину презентовали сразу после первой войны с темными, которая закончилась нашей, то бишь светлой, категорической победой, хотя темные, по слухам, уверены в обратном. Короче смысл такой, эльфы отдарились самым дорогим, хотя по мне это больше напоминало пристраивание старых предметов обихода с целью освободить место для нового гарнитура, впрочем не важно. Важно то, что теперь мой седалищный нерв периодически отдыхал, когда я принимал вид номер десять, двенадцать и три, именно в такой очередности. Все таки мало быть справедливым монархом и так далее, надо еще и производить впечатление на окружающих. Кстати старичок церемониймейстер, обучающие меня всему этому, посетовал, что мой брат никогда не находил достаточно времени, чтобы заниматься с достаточным прилежанием. А зря. Штука удобная и нужная, в этом уже убедился. Так вот когда закончились все генералы и так далее, наступила очередь троих главных людей, благодаря которым я и стал королем. Ну с маршалом было все просто, подтвердив его полномочия и отдав под его начало всю армию, с правом проведения необходимы реформ, я заполучил еще одного верного сторонника. Судя по удивленному взгляду и крепнущему вниманию, я угадал его мечту, хотя что тут угадывать – достаточно вспомнить его сетования на глупость дворянской вольности, на дебильное ополчение, не знающее с какой стороны взялся за меч или копье, на отсутствие инженерных войск, когда каждый отряд таскал за собой двух трех нанятых специалистов, и все – считай все его мечты вот они. А поскольку я уже знал, что будущее за профессионально армией, а не за призываемыми дворянскими войсками, то я поступил, так как привыкли с нами поступать в моем времени. Дал награду, которая являлась ценной только дл одного человека, а по сути по своей представляла собой нудную, сложную, кропотливую работу, на которую большинство смотрит как на каторгу. А тут на те вам, нашелся энтузиаст, так пусть и разгребает все и вся. Так что с маршалом мне повезло.

Дальше было немного сложнее – вторым кредитором выступала церковь, и хотя мы предварительно вроде бы как договорились, но требовалось еще много много работы, чтобы стало так, как хочется, а не так как получается. Кстати, церковная делегация была преувеличено скромной: последствия гражданской войны – церковь тоже расколола на два лагеря. Один – достаточно либеральный, а второй: с изрезанными морщинами щеками, с суровыми глазами, с аскетичными лицами. Их я побаивался, поскольку ересь в своей среде они искоренили достаточно быстро, тупо перерезав мятежных патриархов, хотя если бы победил мой брат, то я думаю мятежными бы назвали этих, а тех истинными служителями церкви.