Текст книги "Туман. Квест «Похититель Душ» 2"

Автор книги: Ник Демин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Я решительно глянул на своих собеседников:

– Нам надо добиться, чтобы все войска, говорили о Вас, а не о них. Вы мой друг, – я подхватил под локоток маршала, – должны быть в глазах воинов удачливым и справедливым.

Видя непонимание в глазах Готфрида, я наклонился к нему поближе и вполголоса сказал:

– Ну устройте пару взятий маленьких городков или замков, не ограничиваясолдатиков в развлечениях. Пусть это сделают наши заклятые союзники, а уж молва постарается, чтобы народ об этом узнал. Так ведь, Мауни? – резко повернулся я к младшему сыну герцога.

Тот зачаровано кивнул.

– Ну, что? – спросил я довольно улыбаясь. – Разгадал я ваш план?

– Нет, Ваше Высочество. Наш было гораздо скромнее и проще. Ваш же, даже в общих чертах, производит гораздо более приятное впечатление. Осталось только проработать детали, – без всякой лести ответил Мауни, а Готфрид согласно кивнул головой.

Я даже малость покраснел от удовольствия. Доброе слово и кошке приятно. На этом наша встреча в Филях и закончилась, только Готфрид, прощаясь, сказал:

– Знаете, мой принц, я не поставил бы на Вашего деда в споре между вами, – и свалил, а я теперь и думаю, то ли похвалили меня, то ли опустили ниже плинтуса.

* * *

Мы посетили зал с подарками, присланными им Моему Высочеству, так сказать доказать свою преданность. Подарков было немного, небольшой ларец со старыми грамотами, подтверждающими его присягу Королю и его преёмникам, маршальский жезл, который всегда отдавался после смерти предыдущего монарха и который он должен был получить из моих рук и старые, поцарапанные ножны с мечом, за который сразу уцепился Хант.

– Да, – погрустнел я, – подарков не густо.

– Зато какие! – раздался голос Ханта.

– Что-то ценное? – заинтересовался я и направился к крутящему железякой Ханту, тот только молча кивнул.

– Это меч, который мог носить или сам Король, или его Защитник.

Даже голос у него изменился, когда он начал говорить:

– Ваше Величество, – он протянул ко мне клинок, словно собираясь проткнуть, – обратите внимание на этот харлужный узор, такой, который я видел всего на одном клинке. Рукоять обделанная особой рыбьей кожей, привезённой от океана…

Я глянул мельком, чтобы не расстраивать ближайшего соратника. Ну вот нельзя так погибать по оружию. Нет, я конечно понимаю, что если ты профессионал, то о своём инструменте можешь рассказывать часами, но я то пользуюсь всеми этими штуками на уровне обычного придворного дворянина, а не воина. И я понимаю, что он стоит целое состояние, но чтобы его продать, необходимо будет найти человека, знающего ему цену. К сожалению в большинстве фэнтезийных произведений, которые я прочитал в прошлой жизни, за хорошее оружие готовы были душу отдать. А смысл? Такое оружие нужно героям и мастерам квестовикам, могущим убить заточенной щепкой. Они с помощью этого меча противостоят ордам врагов, и добывают уже действительно настоящий меч, которым сражают очередного Грязного Пластилина. Читая подобную литературу, мне всегда казалось, что этих суперских мечей слишком много, поскольку они периодически (и кстати подозрительно часто) попадаются в руки каким-нибудь крестьянам, или деревенским магам знахарям, которые уже передают вещь герою. Дебилизм. Иметь в хозяйстве совершенно ненужную, дорогую штучку и подарить совершенно незнакомому оборванцу? Это нонсенс.

Когда в предыдущей жизни я работал помощником дознавателя, мне, как Вы понимаете чисто случайно, попался кинжал, наподобие того меча, который лапает влажными от страсти руками Хант. Так вот продать его очень тяжело, даже когда я обратился к своему другу гному, занимающемуся почти честным бизнесом, то тот, так же покрутив его в руках, с сожалением отложил в сторону:

– Эту замечательную штуку я у тебя не возьму, – и состроил грустную рожу.

– А что так? – осторожно поинтересовался я. – Не понравилось?

– В том то и дело, что очень понравилось, – и он тяжело вздохнул.

– Я знаю, что он очень дорогой и поэтому согласен на половину стоимости, он достался мне от… – начал я процесс впаривания ненужной мне вещи.

– На этом прервёмся, – Вертер вскинул руку в останавливающем жесте. – Давай не будем врать друг другу. Видишь ли каждый хороший меч или любое другое оружие, знают все знатоки. Я тебе прямо сейчас могу сказать последних владельцев этого кинжала и меча, составляющих пару. Также я могу сказать, что отец, прилагающегося к этой паре молодого человека, заплатит огромные деньги за информацию о нахождении владельца данных вещей, поскольку сам хозяин их бы не передал просто так. Как ты думаешь, мой юный друг, – гном положил мне руку на плечо и посмотрел в глаза, – для чего он так жаждет поговорить с владельцем этих колюще-режущих предметов? – я отвёл глаза.

До этого я был полностью уверен, что оружие, это та же самая железяка, которую чуть переделать и всё – вопросов не возникнет.

– И что продать её совсем нельзя?

Гном снова тяжело вздохнул:

– Можно, конечно. Если ты хочешь, то я тебе дам адрес, не в нашем городе, и там у тебя её возьмут, за 5 % процентов от реальной стоимости. А что дальше будет – не знаю. Может отправят в Хорезм, может постараются переделать, а может вложат тебя настоящему владельцу, приложив оружие в качестве доказательства.

Я задумался, шкурка явно не стоила выделки и затраченных трудов.

– Пожалуй ты прав, сдам ка я его гоблинам с остальной партией. Они то точно не расскажут, где его взяли.

Вертер явно обрадовался. Хлопнул меня по плечу и разразился длинной речью, концовка которой меня убила:

– … и в конце концов не надо быть жадным. Всех денег всё равно не заработаешь, а здоровье, я уже не говорю про жизнь, гораздо дороже сиюминутной выгоды!

Я аж онемел от изумления. Вот нифига себе, меня обвиняет в жадности существо, возвёдшее его в культ и поклоняющееся ему. А тот, не обращая больше внимания на моё состояние, продолжал:

– Пусть он лежит у тебя, пока ты не отправишься к «родне», – так мы условно называли наши встречи с гоблинами, – тогда и возьмёшь с собой. И вообще, запомни, если ты не хочешь привлекать к себе внимание, пользуйся солдатским оружием. К нему выдвигаются достаточно серьёзные требования, которые выполняются стопроцентно. По крайней мере, военная комиссия проверяет каждую партию оружия. Оно унифицировано, с помощью оружейника ты можешь подогнать его под себя, да и… не найдёт тебя никто, осматривая валяющееся не по делу тело в кустах, по какому-нибудь особому рваному разрезу.

Вот это меня и убедило больше, чем все остальные доводы, и я тогда просто выбросил его в реку.

Именно этот разговор и вспомнился мне теперь, когда я слушал Ханта, машущего клинком и рассказывающего о заточке; кромке; мастере, сделавшем всего три таких клинка, его имени и так далее… всё это было замечательно, но! Я представил себя с таким клинком, и как я его несу в ломбард, чтобы заложить или оружейнику для продажи. Меня возьмут сразу же. А держать такое оружие при себе, это всё равно, что заранее объявить – вот он Я! Так что, несмотря на обычную мужскую страсть к оружию, прислушаемся к голосу разума и остановим разошедшегося Ханта:

– Мой друг! – я крепко сжал его плечо и посмотрел в глаза честным и благородным взглядом, – Это хороший меч?

Тот аж чуть не задохнулся от возмущения, но помня кто перед ним, ответил с ненормальной горячностью, но относительно спокойно:

– Он один из лучших. Такие мечи наперечёт, Ваше Высочество. Это воистину Королевский меч для настоящих героев и лучших клинков! – и такая страсть звучала в его голосе, что я чуть не отвёл глаза.

– Дело в том, что я пока ещё не король, – я жестом остановил начавших говорить благородную чушь придворных, – да и героем меня не назовёшь, как и хорошим клинком. Но у меня есть друг, – я снова заглянул в глаза Ханту, – которого я ценю и уважаю.

Вот тут все остановили дыхание.

– Я пока никто и мне нечем наградить Вас как королю, единственное что есть у меня, это вы, мои друзья и соратники, – я обвёл окружающих глазами, стараясь каждому заглянуть в душу, – так возьмите этот меч и будьте достойны его. Я не прошу быть Вас настоящим рыцарем, поскольку это само собой разумеется. Я прошу лишь одного, чтобы этот меч навсегда оставался благородным.

Сказать, что Хант был потрясён – это ничего не сказать. Как мне успел шепнуть один из доброжелателей, которого я естественно запомнил, такой меч стоил как небольшое баронство. Ну и наплевать, верность важнее. Упавший на колени Хант, с трясущимися губами, лихорадочно пытающийся поободрать ответные слова и не находящий их – прямое тому подтверждение.

Ласково подняв его с колен, я ничего не стал говорить, а просто обнял этого настоящего воина, не способного, как мне хотелось бы думать, на предательство и добавил:

– Ничего не говорите, мой друг, за вас всегда говорят Ваши дела.

– Но маршал Готфрид… – сделал он попытку возразить.

– …будет рад, что его подарок достался настоящему воину, а не паркетному шаркуну, – успокоил я его. И судя по слухам, это было именно так.

Я обвёл всех орлиным взором, вбирая в себя эмоции написанные на лицах: зависть, злоба, потрясение, восхищение, лёгкое презрении – там было всё. Видимо подарок действительно был очень ценный, по крайней мере равнодушным не остался никто, кроме Мауни. Тот смотрел со своей обычной противной, всё понимающей, ухмылочкой и нисколько не завидовал Ханту. Похоже он просчитывал всё это не хуже, а может и лучше меня. Блин, мне так хотелось ему подмигнуть, но вместо этого я состроил суровую рожу, и тот немедленно согнулся в глубоком, извиняющем поклоне.

Я тоже не остался без подарка, порывшись в куче барахла выбрал себе натуральную зубочистку: церемониальное оружие; с непрочным лезвием, богато украшенным золотой гравировкой; с золотой, тяжёлой рукоятью, буквально усыпанной драгоценными и полудрагоценными камнями, к тому же не самыми крупными. Заметив же изумлённый взгляд некоторых придворных, я громогласно заявил, что типа спецом выбираю себе такое декоративное оружие, поскольку полностью вверяю себя и семью и свою честь и так далее, своему Защитнику. Это послужило тому, что Хант чуть не утонул в очередном всплеске зависти, а сам прочувствовался настолько, что готов был прямо сейчас бежать и убивать узурпатора.

Естественно, что пришлось наградить несколькими безделушками нужных мне придворных, но Хант был на вершине и он это тоже понимал. Хоть и чистая душа и так далее, но далеко не дурак. Подбирая вокруг себя лизоблюдов, я старался приблизить таких людей, а уж окружающая свора обязательно, и даже с удовольствием, растерзает хороших, заметив их моральное падение. По крайней мере донесут они точно со злорадным удовольствием.

2

Наиболее удачным решением того смутного времени, я считаю встречу принца с патриархами церкви и принятие наиболее известных законов, касающихся религии. Некоторые считают, что именно тогда и была положена основа святой инквизиции. Однако это же смешно, ведь известно, что святая инквизиция, как институт сложилась уже после первой мировой войны, то сть первой войны между тёмными и светлыми. Именно тогда сформировались монастыри, в которых и жили монахи, которых называли псы господни. Разумеется процент воинов среди них был невелик, как ни крути, это всё таки монастыри, но тем не менее именно из этих монастырей начала распространение вера в Единого, как основной религии нашей планеты.

И уж тем более нонсенс, когда оппоненты утверждают, что принц санкционировал создание святой инквизиции именно в том виде, в котором она долгие годы наводила ужас на окружающих. Вспомните хотя бы о его возрасте, и вам самим станет всё ясно. Тем более многие официальные источники упоминают о том, что долгое время принц был нездоров, и только благодаря своевременной помощи эльфийских медиков, наступило выздоровление. Он просто не обладал нужными знаниями, а уж тем более возможностями для принятия такого решения…

Общий военный совет, именно так назывались сборища всех более менее известных, да и неизвестных дворян, прибывших под мои знамёна. Каждый мнил себя военачальником, даже сопливый мальчишка, прибывший в сопровождении сержанта и десятка вооружённых крестьян. Естественно всё это сопровождалось попойками, хватанием за грудки, шпаги, натурально дворовым выяснением: Ты кто такой!!??!!! Нет, а ты кто такой???!!!! И негромкими тихими беседами, где обсуждались будущие преференции. Побывав на таком тихом совещании, я негромко выматерился и начал навешивать на себя все побрякушки, которые только мог найти и нацепить на себя не роняя своего, пока ещё не королевского, достоинства. Чёрт его знает, как пойдёт дело дальше, но оказаться без копейки денег, если я всё таки решусь слинять от этой бестолковой гоп компании, мне не хотелось. Украшения все были большей частью аляповатые и за мной прочно закрепилась слава экстравагантного принца, так меня назвали поскольку никто не решился назвать мой способ носки украшений – полной безвкусицей. Ну и пусть, зато в случае чего, все эти вычурные и не имеющие никакой исторической ценности побрякушки, превращаются в непонятные сплющенные комки золота, и самые обычные камни, не имеющие никаких отличительных признаков. То есть то, что есть в мешке практически у каждого мародёра, разбойника или наёмника, что впрочем одно и то же. Я и шпагу то выбирал по этому принципу, стараясь, чтобы в случае всего, меня не связывало с наследником престола ничего, кроме прошлой жизни, королевской крови, ауры и лица. При таком раскладе у меня появлялся шанс прожить чуть больше, нежели бы я обвешал себя уникальным алмазами, вооружился крутейшим оружием и… внезапно остался один.

Хорошо ещё, что при появлении Готфрида, дела сдвинулись с мёртвой точки, и разговоры перешли в конкретную плоскость, да и приободрило прибытие этого монстра не только меня одного. По крайне мере воинственные крики теперь не пресекались, а поощрялись. И теперь мне нравилось бывать на этих военных советах, поскольку наблюдать за Готфридом было одно удовольствие, он обладал неоценимой способностью внушать уверенность, веру в себя и добиваться дисциплины, даже от дворянской вольницы. Таким образом, где-то через месяц, после его приезда, большая и наиболее боеспособная часть войска совместно с моими союзниками, отправилась воевать, оставив меня и несколько тысяч войска в главной ставке. Честно говоря я не ожидал что войск окажется так много, только на раз пожрать уходила уйма продовольствия. Я до сих пор не знаю о том, как происходило снабжение. Знаю только то, что отвечал за всё это человек Готфрида, выполнявший функции регулировщика. Когда я попытался влезть в его дела, он мне очень почтительно и популярно пояснил, что наиболее боеспособные части отправляются на фронт боевых действий. Самые никчёмные остаются здесь, под присмотром двоих из двенадцати. Меня решено держать подальше, то ли чтобы уберечь, то ли чтобы не сомг навредить. Меня это немного задевает и я по своему стараюсь поучаствовать в происходящем.

Очень интересно было наблюдать за событиями, тем более я отправил Ханта с Готфридом, набираться опыта. Накрутив хвоста расслабившемуся Альфу, решившему, что теперь от него ничего не зависит и погрузившемуся в свои исследования, и отправил его с поручением. При мне остались только Мауни и Патрик, из ближнего круга, да чудом выживший при побеге из дворца начальник моей стражи. Остальные – обычная толпа прилипал, окружающая практически каждого небедного или известного человека, правда у известного они называются учениками, а у меня двором.

* * *

Ещё одним хорошим событием оказался приезд кардинала святой церкви, с которым я имел честь общаться ещё в Лилу, а вернее целой делегации. Это и неудивительно, не удивлюсь, если он не самый главный в этой прибывшей гоп компания, а только номинальный глава. Настоящий же кукловод кружится вокруг него в качестве обслуживающего персонала. Мысль возможно новая только в этом мире. Сам епископ слишком мелкая сошка, для принятия решений, да и для такой свиты. Его преосвященством, велись изнуряющее пустые разговоры. Не приводящие ни к какому результату и строящиеся приблизительно по одной схеме.

Удивительный разговор, полный намёков, многозначительных улыбок, требовательных взглядов и отсутствием каких-либо обещаний. Надо ли говорить что такое положение вещей мне очень быстро надоело, вот и в этот вечер клирик, из кардинальской свиты, пригласил меня вечером к его преосвященству, побеседовать о «страждущих агнцах божьих», то есть снова ни о чём. Так что сидел я в мягком кресле, протянув ноги к огню, держал в руке кубок со сладким церковным вином, и неторопливо беседовал за жизнь, ничего не ожидая от беседы.

– А что вы скажете о роли церкви в нашем просвещённом веке?

Гнилой вопрос, и если раньше я как-то старался выкрутиться и обойти его, то теперь, после истечения столького времени ответил почти честно.

– О какой роли Вы говорите? Церковь практически потеряла своё влияние. Все чудеса, описанные в Ваших священных книгах, любой маг может сотворить особо не напрягаясь.

– Вот именно поэтому мы и видим в церкви альтернативу магии. Когда человеку даётся всё слишком легко, он начинает принимать это как должное…

– Поэтому Вы так ратуете за уничтожение Магических школ и объявление магии вне закона? – перебил я его.

– Магия противно природе людской, – последовал незамедлительный ответ.

– А по моему, святой отец, потому что Вы не можете их контролировать, – лениво перебил я его. – И вообще, предлагать объявить магию вне закона, это полный бред. Не знай я Ваше Высокопреосвященство, то подумал бы, что со мной говорит изменник.

Кардинал замолчал, даже не отозвавшись на провокацию, пришлось снова говорить мне:

– Мне кстати тоже не нравится чрезмерное усиление магов в Королевстве, они взяли себе слишком много воли.

Кардинал качнул головой, соглашаясь со мной и спросил:

– Что ещё вы можете нам предложить?

– Ну, – я сделал глоток и пожал плечами. Особо раскидываться обещаниями и подарками не хотелось, но в голове имелась одна мыслишка, которая должна была поправить послевоенную экономику и принести в мой карман толику малую денег, но вот связываться с этим мне совсем не хотелось, поскольку пришлось бы светиться самому в не очень приглядном деле. Однако и полностью отдавать церкви сие действо на выкуп – не хотелось. Однако больше на это подписать было некого и я решился.

– Есть у мен одна мысль, – начал я, решительно отставив бокал, – но я не хочу обсуждать это с Вами, поскольку не уверен в Ваших полномочиях. Кардинал сделал вид, что обиделся, но подошедший клирик, незаметно крутившийся по комнате, типа убирается, подошёл и спросил:

– А с кем бы Вы решились обсудить этот вопрос?

Я улыбнулся и сказал:

– Ну наверно с одним бы из советом пяти.

Тут надо немного пояснить. Несмотря на практически одинаковую религию с моей Землёй, здесь существовало несколько отличий. И одним из них было отсутствие Папы. И опять не так – был совет из пяти руководителей основных конфессий, так называемый Конклав. То есть как бы пять пап, вот такая бяка. Разумеется там был председательствующий, то бишь главный, но власть его была достаточно сильно ограничена. Если перевести на обычный язык, то в совете присутствовали католики, альбигойцы, протестанты, православные христиане и. Я перечислил их в порядке влиятельности. Насколько я знал, кардинал относился к католической ветви святой церкви, но главой был в этот год гугенот. И ещё что не сказано, а сказать надо: выбирались эти ребята тайно и никто не мог тыкнуть пальцем и сказать небрежно, мол вон тот глава православной христианской ветви святой матери церкви. Воевали между собой они конечно по чёрному, но всё внутри, паствы это не касалось, наоборот, внешне они демонстрировали полное единство. Причём не только демонстрировали. Все решения принимались большинством, продинамить никто не решался, то есть воздержавшихся не было. Принимали решение элементарным большинством и придерживались его все, никто одеяло на себя не тянул.

Кардинал встал, уступая своё место клирику, который тяжело уселся в него, предъявив мне перстень с изображение креста и чаши. Я привстал на колено и наклонил голову, испрашивая благословение. Небрежно отмахнувшись от меня, один из этих пяти переспросил:

– Так что Вы придумали такого подлого, что не можете передать это совету с верным сыном церкви?

Не в бровь, а в глаз. Я сделал вид, что поражён:

– Ваша проницательность…

От меня опять отмахнулись:

– Молодой человек, я столько живу на свете, что лесть на меня уже не действует.

– Почему вы так ратуете за то, что магия – это грязное действо? Только не надо мне говорить, про чернокнижие, про то, что магия противна человеческой природе, что большинство ритуалов включает в себя жертвоприношении, мы оба знаем, что это только пропаганда, – начал я говорить ему.

– Я и не скажу этого. Наоборот, мы считаем, что магия должна быть, но только под присмотром церкви. И да, мы отбираем одарённых молодых людей и воспитываем их в строгости и покорности…

В принципе я его понимал: воспитывался класс жрецов-магов, где основной упор делался не на заклинания выведенные и опробованные людьми, а на заклинания молитвы, когда вся приходящая сила, считалась божественной и маг как бы брал её взаймы, обращаясь к богу. Попы недурно придумали, правда меня это не шибко устраивает.

– То есть вы хотите сделать магию недоступной простым людям и чтобы её воспринимали чем-то вроде божественного провидения?

– Это было бы идеально, но вряд ли Вы пойдёте на это.

– Разумеется. Я никогда не пойду на это, поскольку зависеть только от прихотей иерархов церкви, меня не устраивает, – я замолчал, предлагая дальше говорить собеседнику.

– Значит вас не должно устраивать и положение сложившееся сейчас, – медленно сказал он, моргая выцветшими подслеповатыми глазками, – поскольку сейчас сложилось очень похожее положение, но с противоположным знаком. Маги возвысились настолько, что могут снисходительно относиться к королевским поручениям.

Теперь уже кардинал тихонечко шуршал по комнате, стараясь не мешать.

– Кроме того – некромантия…

– Бросьте, – небрежно махнул я рукой, – некромантия, это как раз порождение церковников. Все некроманты бывшие церковники. А посмотрите на их ритуалы? Они же все из обрядов святой церкви вышли, да и атрибутика та же.

– Но вы же не станете отрицать, что сейчас маги стоят на особицу, иногда впрямую игнорируя все распоряжения Вашего Величества.

Он не договорил, но было понятно, что Церковь готова сделать на меня ставку, в отличие от магов переметнувшихся под крыло моего братца.

– Это да. Это согласен, – не замедлил откликнуться я. – Меня очень тревожит сложившееся положение, поскольку очень многие маги ставят себя над политикой, что есть в корне неправильно.

– Если бы их можно было бы чуть-чуть… принизить.

То есть приблизить к реальности, – подхватил я высказанную мысль и сделал вид, что задумался, – я думаю это возможно.

Слово было сказано, я так думаю, что даже этого бы хватило святым отцам, другое дело, что мне этого было мало. Я хотел навялить ещё парочку поручений, оформив их так, как-будто это были выпрошенные ими милости.

– Вы знает, какой беспредел твориться во владениях узурпированных моим братом? – начал я разговор.

Священник сидел, машинально кивая, но видно было, что мыслями он достаточно далеко, прикидывает все плюсы и минусы состоявшегося, как он думал, разговора. Ха! Наивный! Стрижка только начата. И я начал расписывать ужасы творящиеся на потерянных для меня территориях. К концу десятиминутного спича, отстраненное выражение сменилось на заинтересованное и он поддался вперёд.

– Вы рассказываете страшные вещи, – и замолчал.

– Если подобные зверства будут, то разумеется, что Святая церковь не сможет остаться в стороне.

– Зверства будут, – заверил я его, и в ответ на его острый взгляд смиренно сложил руки, – я слишком хорошо знаю своего брата и его людей.

– Ну мы могли предавать анафеме всех, совершивших подобное святотатство, – осторожно продолжил он.

– Согласен, – радостно заметил я.

– Однако, для этого необходимо знать, кто именно совершил подобное, – продолжил он.

– Правильно, – опять согласился я.

Он замолчал, прикидываясь, что не понимает, чего я хочу. Ну что ж поможем:

– А если Вы не знаете, поимённо людей, то за всё отвечает их сюзерен!

– В принципе это можно устроить, – сосредоточенно произнёс он, что то прикидывая в уме. – А если он пошлёт своих магов, чтобы привести деревню к повиновению?

– И это очень хорошо! Я думаю у Вас найдётся пара тройка фанатиков, с радостью принявших смерть за святую веру. К тому же это позволит Церкви покарать с помощью своих священников, магов – вступивших на тёмную сторону силы и готовых предать людской род и Светлую сторону Тёмному владыке!

Тут я остановился, поскольку почувствовал, что ещё чуть-чуть и начнётся полный пересказ звёздных войн с джедаями, ситхами, Дартом Вейдером и мастером Йодо. К тому же подобный цинизм явно не нравился старичку. Надо перестроиться на современные реалии:

– Кроме того, – продолжал я рисовать перед ним радужные перспективы, – Вы сами сказал, что наибольшее влияние у церкви среди просто народа. Так почему бы нам не привлечь и других людей.

– Каким образом? – осторожно поинтересовался он.

И тут Остапа понесло… Я сам не думал, что смогу так вдохновённо болтать о том, о чём не имею ни малейшего представления. Скажу только то, что в моей речи присутствовали школы для бедных, монастыри, окружённые богатыми угодьями.

– Ваше Высочество, – грустно усмехнулся он, – честно говоря давно прошли те времена, когда церковь собирала сколь нибудь солидные пожертвования.

Мне стало совсем хорошо и постарался развернуть перед ним всю программу.

– Давайте на секунду представим, что церковь получила от гражданской власти карт-бланш на поиск еретиков и придания их очистительному огню, точно так же, как это делалось в последнюю битву с тёмными. Но согласитесь, это хоть и неприятная, но почётная обязанность достаточно затратна. Ведь даже дрова на костёр необходимо заготовить, а правильно «подготовить» грешника, а его покаяние, представьте все эти затраты и согласитесь, что это больше обуза, чем почёт. У меня есть мысли, как всё это изменить. Так например Вы себе представить не можете, как глубоко укоренилась ересь среди дворянства…

– Особенно того, которое выступает против Вас, но тронуть его Вам не с руки, – проницательно усмехнулся тот.

– Ну да, – простодушно согласился я. – Ведь тех, кто выступает на нашей стороне надо чем-то наградить. Вот освободившиеся земли и можно будет отдавать верным сынам церкви и трона.

Святой отец сидел в кресле, стараясь прикинуть все возможные варианты. Видно было, что идея ему нравится, но есть пара моментов, про которые он спросить просто не решается. Я решил помочь ему:

– Разумеется осужденные не могут иметь замки, земли, денежные вклады. Ведь они замыслили не просто предательство сюзерена, а повернулись против природы человеческой, повернули в сторону нелюдей, не удивлюсь, если они втайне обратились к чёрным ритуалам, занялись некромантией, стали вызывать демонов.

– То есть всё их имущество отойдёт церкви, если я правильно понял, – осторожно спросил святой отец.

Жирно будет! – подумал я, но разумеется вслух этого не сказал.

– Не всё, разумеется, – быстро ответил я, – процентов десять. Кроме того, все земли уходят во владения короны.

– Но это просто грабёж! – возмутился священник.

– Нет, это разумный подход к делу, – парировал я. – если сойтись на Ваших условиях, то через сотню лет, а может и при моей жизни, нашего государство станет насквозь теократическим, а мне как-то этого совсем не хочется. Я и так уступаю Вам слишком много!

– Из того, что Вам пока что не принадлежит, – не блеща проницательностью заметил священник.

– У вас есть другие, более выгодные предложения? – парировал я в ответ.

– Но не такие опасные и безрассудные, – не остался тот в долгу.

– Где вы видите опасность?! – возмутился я. – при разумной осторожности никто ничего не заподозрит.

Потом последовал торг, после которого мы сошлись на 20 процентов им, а 70 мне. Десять же уходило на самообеспечение святой инквизиции. Дальше поспорили по структуре, причём поп хотел создать её полностью на базе церкви, мне же хотелось как можно сильнее ограничить их возможности.

– Ну и моё право вето, – заметив, что тот собирается что-то возразить, достаточно грубо заметил. – Это не обсуждается. Мне совсем не улыбается, одергивать вас, когда вы решите прирезать к какому-нибудь монастырю землицы, попутно убрав мешающего вам моего верного сторонника.

Тот задумчиво покивал, соглашаясь с тем, что такая возможность более чем вероятна.

Они уехали, а я в очередной раз убедился, что любой человек, какой бы хороший он не был, взбираясь наверх постепенно избавляется от своей «хорошести» и приобретает здоровый цинизм и меркантильность. Может быть они и думали, что я не узнаю этого старичка в простой серой рясе. Ага, щас же! Может я и пришёл в себя относительно недавно, но читать я любил всегда и уж прочитать хроники и посмотреть рисованные миниатюры… Но вот нисколько не походил этот старый цепкий змей, с готовностью поступавшийся заповедями божьими ради конкретных преференций, пусть не себе, а всей святой церкви – на монаха целителя, входившего в чумные города; где он Словом Божьим и немалым Даром исцелял и утешал страждущих и ещё при жизни причисленного к лику святых, прошедшего отшельничество, сменившего имя и призванного конклавом для высшего служения. Ну, да Бог им судья, а я ничуть не лучше.

Разумеется, они попытаются отжать себе всё, что только возможно, пользуясь удачным с их точки зрения моментом. Что ж, я их нисколько не осуждаю, сам поступаю точно так же. Другое дело, что без их помощи мне будет просто никак, а вот они без меня вполне могут обойтись. Будем рассчитывать на обычную человеческую жадность.

* * *

Из церковных хроник предшествующих воцарению на престоле Дагана 1.

В лето перед помазанием на царствование Дагана 1, священный синод принял несколько судьбоносных решений, направленных на укрепление веры и воцарения царства божия на земле. Это был один из самых значимых шагов, принятых с момента последней войны между Тёмной Стороной и Союзом светлых государств. Прошло много лет с того времени, когда мы победили в той жестокой войне, и казалось, что царствие божие наступит уже при жизни ныешнего поколения, однако слишком сильно укоренились в душах многих существ гнилые ростки, способные на корню загубить малейшую надежду на искупление. Церковь, в милости своей, надеялась на то что луч веры сможет победить в человеке скотское, но она ошиблась. Небрежение своими обязанностями привело к тому, что очень многие начали изыскивать благосклонность князя тьмы причём способами, близким к тем, которые использовались орочьими шаманами. Священный синод, приняв сторону непротивления насилию, смиренно наблюдал за происходящим, пока грехи наши не переполнили чашу терпения господа. И тогда разверглись врата огненные и вопросил Он ответа верных слуг своих, и ничего не смогли ответить Ему слуги. Но в милости своей Господь разрешил исправить содеянное святой церкви.