Текст книги "Слепая совесть"

Автор книги: Нидейла Нэльте

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Я хочу побыть одна. – Ноэлия поднимается.

– Но ваша помада…

– Уж как-нибудь справлюсь. – Ноэлия прикладывает салфетку к губам, к еде почти не притронулась. – Мне нужно побыть одной! – слегка повышает голос.

Служанки во главе с Валтией не смеют настаивать, кланяются, уходят.

Подопечная нервно расхаживает по комнатам, платье драгоценными камнями отблескивает. Ворчит, какое оно тяжелое и неудобное, несколько раз замечаю фиолетовые языки намерений в свою сторону.

– Я могу что-то сделать для вас, моя госпожа? – спрашиваю.

Останавливается, пронзительный, тоскливый такой взгляд:

– Дарсаль… нас тут все слышат, да?

– Стражи способны слышать, если настроятся.

– Неужели везде слышат?

– Моя комната изолирована. Комната каждого из Стражей. Иначе нам сложно отдыхать.

– Понятно. Спасибо. Ты отдыхай, когда нужно.

– Конечно, моя госпожа.

– Ты говорил, что смог бы меня найти где угодно, – начинает, киваю, не совсем понимаю, к чему она. – А… Тересию? Смог бы?

– Я не запоминал ее ауру специально, но могу узнать, наверняка кто-то из охраны дома запомнил для дальнего поиска.

– Зачем? – нервно.

– Безопасность, – пожимаю плечами.

– И что ей может грозить?

– Ничего, пока она не угрожает вам.

– Так ты поищешь? Я волнуюсь, почему она не приехала на церемонию!

– Хорошо, моя госпожа, – соглашаюсь, прикрываю глаза, вспоминаю, кто вместе со мной дежурил в пансионе, настраиваюсь на контакт.

Вдруг ощущаю прикосновение к руке, едва успеваю сдержать омаа.

– Сядь, пожалуйста. – Усаживает рядом с собой на диван. – А то целыми днями на ногах.

Стараюсь не показать удивления, но сажусь. Еще церемонию отстоять. Обращаюсь для начала к Марису, не хочется лишнее внимание привлекать, а он все-таки уходит от нас, логично, что у него данные берут.

«Спасибо», – благодарю, молчит мгновение, потом ощущаю согласие.

«За императора, – отвечает традиционно, добавляет вдруг: – И за императрицу».

«За императора и императрицу, – подтверждаю. Хочу спросить, готов ли он поддержать как-то. Только что тут говорить, да и до беса ему мое сочувствие. Лишь хуже будет. Поэтому передаю слепок ауры Тересии, спрашиваю: – Не запоминал для дальнего поиска?»

Молча высылает слепок в ответ. Благодарю. Желаю удачи. Надеюсь, его решение продиктовано не тем, как Ноэлия меня искала и звала.

Оглядываю окружающее пространство, все вокруг спокойно. Будущая императрица сидит не двинется, аура ровная, гладкая, и не скажешь, что волнуется. Сосредотачиваюсь, отделяю частичку омаа, настраиваю на поиск. Отпускаю. Жду.

Только сейчас замечаю, что в руке по-прежнему рука, неожиданно привычная, совсем не отвлекает, будто что-то свое держу. Странно, обычно чужие прикосновения – вторжение в омаа, настораживают и заставляют усиливать контроль. А тут…

Ослабляю хватку, давая девушке возможность освободиться, но она лишь начинает нервно перебирать мои пальцы. Не мешая, впрочем.

Долго, неужели Тересия так далеко? Или прячется в каком непроницаемом строении?

Но все же спустя четверть часа молчания омаа возвращается.

– Вижу картину, – говорю. Ноэлия вскидывается, сжимает пальцы, еле удерживаюсь, чтобы не поднести к губам. Изо рта снова срывается омаа. – Она не в столице. Дальше. Рядом женщины. Сложно понять, о чем говорят, но после церемонии, если надо…

– Не надо. – Резко вырывает руку, отстраняется. – Дурацкий макияж, – бурчит, аккуратно промакивает глаза. – Значит, действительно уехала. И пусть.

Порывисто поднимается, уходит в спальню. Не умею я утешать. Может, нужно было сказать, что Ноэлия ей не безразлична. Во всяком случае, теплые волны в ауре я видел.

Однако времени совсем мало, внизу уже сопровождающие собираются, гравикары на подъездную аллею слетаются. Даю еще пять минут, после приходится все же позвать. Как ни жаль. Безумно, почти невыносимо. Уплотняю омаа.

Ноэлия

Снова все в какой-то пелене, стараюсь настроить себя на мажорный лад, ведь я стану императрицей! И муж у меня молодой и красивый, а ведь мог бы достаться какой-нибудь противный старикашка! Вроде советника Хармаса. Рожу ребенка, это ли не счастье? Скольким женщинам Йована не дано познать радость материнства!

Самоувещевания действуют, начинаю смотреть по сторонам, здороваться. Все высшие семейства съехались, муж Леврии поведет меня к жениху, а император со своими людьми отбыли раньше, ожидают в церемониальном зале, где уже наверняка толпы журналистов. Алма с букетиком, Иллариандр разрешил ей участвовать, хотя обычно это не принято, друзья и даже родственники императриц могут находиться только среди зрителей. Ну да, усмехаюсь горько, продали – всё. Все связи оборвать. Ну что за идиотские традиции!

Только присутствие Дарсаля придает какой-никакой смелости, уверенности. И понимаю же, что он всего лишь предоставленный императором охранник, а прикажет повелитель что-нибудь – и ведь исполнит. Забываюсь, чуть не прикасаюсь к губам. Не думай об этом!

Размещаемся в гравикаре. Мы с Алмой рядом, Дарсаль заходит последним, ничего не говорит, садится напротив. Алма берет мою ладонь, сжимаю пальцы. И к лучшему, наверное, не могу же я у всех на виду за Стража хвататься!

Подъезжаем к тому же дворцу приемов, сегодня здесь людно, иллюминация, украшения, репортеры, камеры снимают. Дарсаль выходит первым, подает руку, вцепляюсь в него, так страшно!

Стражи выстроены, но как-то странно, то ли в беспорядке, то ли в неясном мне порядке. Вспышки, овации, цветы откуда-то летят. Улыбаюсь, машу встречающим, поскорей бы проскочить…

Отводят нас в небольшое помещение, там неожиданно Иллариандр встречает, хотя не должен. Улыбается, обнимает меня, совсем теряюсь.

– Ну что? Готова? – спрашивает, повожу открытыми плечами. – Боишься? Все будет хорошо! Ты же мне веришь?

Киваю, как же не верить, если не жениху – кому тогда? У меня и выбора-то нет. Тоже обнимаю, опускаю голову на плечо, шепчет что-то успокаивающее, гладит по спине. Кажется, немного легчает.

– Спасибо, – шепчу. – Тебе, наверное, Стражи передали?

– Ну что ты, я прекрасно понимаю, каково тебе! Ничего, скоро дома будем, вся эта суматоха позади останется. Ладно? – Поднимает к себе мое лицо, заглядывает в глаза.

– Да, – улыбаюсь.

– Ну вот и умница. – Проводит пальцами по щекам, легко-легко прикасается губами к губам, даже сообразить не успеваю. – Пойду, не положено мне тут быть. Хотел тебя увидеть.

Киваю, провожаю жениха взглядом, смотрю, как исчезает за портьерой. Повезло мне с ним все-таки.

Приближается муж Леврии в синем костюме – высокий, статный, черные волосы взметаются с каждым шагом. Тщетно пытаюсь вспомнить имя.

– Готова? – тоже спрашивает, улыбается на удивление мягко. Локоть отставляет, беру под руку, киваю. – Ни пуха.

– К Рауму, – отвечаю.

Повисаю на нем, каждый шаг – словно по раскаленным углям, сердце рвется из груди, вот-вот сбежит. Но он понимает, держит крепко, без него не дошла бы.

Нервно хихикаю, представляя, как свалилась бы по дороге. Весело, да уж.

Огромный зал, бравурная музыка, толпа людей, все лица расплываются. Синяя ковровая дорожка глушит шаги, вижу только жениха впереди, улыбку с ямочками, мягкий взгляд. Осознаю, что сейчас на меня внимание всего Йована нацелено. Ужас.

Дарсаль

Император сегодня внимателен к невесте, а может, действительно Ивен сказал – девушка ощутимо нервничала и боялась. Валтия бухтит, мол, нужно было силком впихнуть в нее настойку. Впрочем, методы повелителя тоже действуют, Ноэлия приходит в себя – ровная походка, ровный свет ауры. Или это известие о Тересии так ее взволновало? Не надо было перед церемонией ничего говорить.

Иду следом, присматриваюсь, машинально отмечаю, на каких позициях Стражи, где остальная охрана рассредоточена. Но сегодня у меня совсем иная задача.

Муж высшей подводит невесту к Иллариандру, вполуха слушаю церемонный диалог, пафосные высказывания о лучшей дочери Йована. Лучших не отдают. Император Мариса вон тоже не хочет лишиться. Но, с другой стороны, указал бы на кого другого, Ивен уже донес бы до нас пожелания.

А ведь такую действительно не найти. Окидываю своим омаа мутные ауры собравшихся, знал бы император… но ведь никогда не осознает, какая невеста ему досталась.

Сосредотачиваюсь на исполнении. В женскую ауру метку нельзя внедрить, да и в императорскую никто не даст, поэтому церемония предполагает метки на теле. Нащупываю первоначальную на ее ладони, почти машинально проговариваю традиционные слова. Ивен передает небольшую частичку ауры императора, тоже синюю – видимо, специально подобрал. Ровно столько, чтобы мне для эффекта хватило. Пристально следит, не просканируешь. Пытаюсь максимально запомнить, мало ли, вдруг пригодится.

Беру в руки ледяную ладошку почти императрицы. На миг поднимаю глаза. Так смотрит… слишком материально, почти непереносимо. Отвожу взгляд, нужно довести до конца. Страшное искушение.

Снимаю метку с кусочком ее ауры – это уже не больно, щекотно слегка, Ноэлия вздрагивает, улыбается тут же. Наполняю энергией так, чтобы стала видна издалека. Метка никак не хочет загораться, тускнеет, с трудом удерживаю. Кайля ауры императора тоже не желает светить, а ведь мне всего лишь эффект изобразить!

Осознаю, что на меня сейчас направлены взгляды всех Слепых. Ощущаю, как выступают капельки пота на лбу. А вдруг у эра Рамара тоже не выйдет? Что станет с Ноэлией? Или у него всегда выходит?

Вливаю столько омаа, что обе частицы вспыхивают, растут на ладонях. Переплетаю их, не смешиваю, лишь видимость создаю. Но они словно сопротивляются, удерживаю, чтобы внешне это не было заметно. Тишина, все взгляды в зале прикованы к моим рукам. Приходится связать своей энергией. В идеале я должен вернуть каждому его ауру, а уж эр Рамар проведет полный обмен. Но мне пришлось влить столько своего омаа, что уже так просто и не отъединю. Поэтому лишь разделяю светящийся ком пополам, формирую два.

«Ты что творишь?!» – почти рычит Ивен.

«А ты не видишь?» – огрызаюсь.

Лийт передает ему успокаивающую волну, мне – подбадривающую. Посмотрел бы я, что бы он сам делал на моем месте! У меня нет времени сидеть и вычесывать свой омаа, удерживая целостность общей метки.

И если быть до конца откровенным, это радует. Эр Рамар все исправит, а пока… пусть так. Сжимаю каждую половину до маленького шарика размером с украшение и отправляю на положенное место – на груди у основания шеи, где сходятся ключицы.

Мой омаа затухает, только императорские метки горят. Зал взрывается овациями, чувствую улыбку Ноэлии, снисходительный взгляд повелителя – похоже, ему ничего не сказали. Ощущаю себя высушенным, вымотанным, как после отката.

Моя роль практически выполнена. Теперь только досидеть тут до конца, жаль, нельзя уйти самым первым.

Императорская чета начинает путь по залу, рука об руку, позади Ивен. А у меня сегодня особый статус. Даже специальный отдельный стол отведен, неподалеку от стола императора с императрицей. Туда и иду. Приглушаю восприятие, внутри вместо удовлетворения от исполненного долга какое-то глубокое, бесконечное опустошение. Все кончено.

Ноэлия

Никак не могу осознать, что уже все. Впрочем, не все же, впереди еще последняя церемония. Но дороги назад нет, даже иллюзии, будто что-то еще можно изменить, не осталось. Зато музыка, огни, поздравления – откуда-то приходит ощущение праздника. Жених… или уже муж? Никак не пойму. Танцует только со мной, улыбается только мне, так предупредителен, учтив, что в душе снова растет надежда.

У Дарсаля сегодня какое-то особенное положение, даже жаль, что не прикрывает меня. Ругаю себя, привыкла-то как, а ведь поначалу злилась и вздрагивала! А тут прямо ему уже и отдохнуть нельзя, разбаловалась.

И, разумеется, к нему моментально липнут всякие, одна за столик присаживается, другая заговорить пытается. Но я давно дала себе слово не реагировать на них. Не мое дело, не должно меня задевать. Ведь не задевает же, что остальных мужчин тоже вниманием не обходят?

Любопытство, конечно… ну, надеюсь, что любопытство, – заставляет периодически посматривать, ведь сегодня он в особом статусе. Но Дарсаль верен себе: танцевать не идет и, насколько могу судить, беседы поддерживать не слишком расположен.

– Вас что-нибудь смущает, любимая? – щекочет ухо голос императора.

– Что вы! – Машинально провожу рукой по ключицам, но метке. Красиво смотрится, наверное. Никаких колье не нужно. – Все замечательно!

Завтра последний день, отданный на сборы. А послезавтра с самого утра выезжаем. Медленно, с заездом в крупные города – не знаю, кому это нужно, как по мне, лучше бы поездом поскорее до границы. Но всю дорогу придется в фертоне трястись, что тут, что в Айо. По-моему, традиции иногда не мешает менять… подстраивать под современные реалии. Если появится возможность, непременно этим займусь.

Алму не вижу, как обычно, где-то пропадает. Убеждаю себя, что в дороге наговоримся, все равно делать нечего будет. Зато Хельта весь вечер со стариком Хармасом, даже странно. Ладно, какое мне дело, главное, что к Дарсалю больше не лезет. Хотя я же вроде уже решила, что мне нет дела и до тех, кто лезет к Дарсалю, и даже до тех, к кому он сам решит… полезть.

Почему же тогда ощущение, будто меня предали? Ведь знала же, что он лишь исполняет долг.

Все пытаюсь отыскать мадам Джанс и девочек – они должны находиться на специально отведенных зрительских местах, за заслоном из наших охранниц. Йована в смысле. Пора бы сменить понятие «наши». Но людей так много, огромная колышущаяся масса, никак не разглядеть.

Вечер несется, вызывая гремучую помесь эмоций. Противное женское тщеславие, я в центре внимания, мой жених – сам император соседнего государства, предмет всеобщей зависти! И ведь смотрела бы сейчас со стороны и тоже думала бы, как же его невесте повезло! Хоть бери да самой себе завидуй, что не устраивает-то?

И пьянящее ощущение причастности к чему-то великому, историческому, пусть фальшивое, но осознание, будто я тоже имею отношение к судьбам мира, могу хоть на что-то повлиять! И поверх всего этого такая тоска, спутница последних дней. Кажется, все променяла бы, лишь бы сидеть сейчас на берегу озера, в нашем с Алмой любимом уголке, и ничего не знать ни об императоре Айо, ни о его Слепых Стражах.

Постепенно все разъезжаются. Провожаем, благодарим, обещаем приезжать. Звучит фальшиво, однако зарождает надежду. Пусть такую же фальшивую, но вдруг когда-нибудь смогу еще раз дома побывать?

Император доводит до двери, останавливается. Разворачивает меня к себе. Смотрю вопросительно, пытаюсь понять, что дальше. Ивен с Дарсалем чуть позади стоят, молчат. Наверное, должна буду научиться воспринимать их как… ну не знаю, необходимый элемент интерьера. Но не могу. Ни в какую.

Иллариандр медленно приближается, руки скользят по открытой спине, подается вперед. Быстрее, чем успеваю сообразить, ощущаю губы на губах, теряюсь, понятия не имею, что с ними делать, но император ненавязчиво подталкивает мои руки к себе на плечи, обнимаю.

Губы настойчивые и в то же время мягкие, приоткрывают мои. Прикасается языком. Почему-то в голову лезут мысли о том, скольких девушек он перецеловал. Или наоборот, поцелуй императора – честь, редко кому доступная? Впрочем, не сказать, чтобы казался неопытным, правда, я тоже тот еще эксперт. Я-то и целовалась всего однажды, с тем, с кем не должна была! О ком не должна сейчас думать! Почему же тогда так не хватает теплой энергии, вырывающейся изо рта, придающей совершенно особенный привкус, оплетающей мое тело, прикасающейся так, как никогда не коснется рука. Господи, пусть Стражи не узнают, о ком я сейчас думаю!

Иллариандр все продолжает целовать, запускает пальцы в мои волосы, направляя голову. Стараюсь отвечать, сосредоточиться на процессе. Приятном же. Алма вон, похоже, чуть не всю свиту перепробовала, а мне и двоих много. Точно странная.

– Как же тяжело ждать, знала бы ты, – шепчет Иллариандр, дыхание неровное.

– Зачем? – недоумеваю, ведь все уже давно решено.

– Официальная церемония, приличия, чтоб их, – смеется он, еще раз прикасается губами к губам.

– Мне тоже тяжело, – соглашаюсь.

Не скажу, чтобы невтерпеж. Но не обижать же суженого.

Дарсаль

Единственное ответственное задание, и то не могу исполнить как надо. Слышу каждое, даже самое тихое слово, вижу, как наливается аура Ноэлии алым возбуждением, чувствую запах феромонов, к которому должен бы уже привыкнуть, перестать замечать, а он, наоборот, только распаляет, заставляет усиливать контроль, сжимать омаа.

Осознание, что ты предназначена другому, все нестерпимее. Нельзя относиться к императору как к мужчине. Дело Стража – служить. Только как избавиться от крамольных мыслей, что будь на его месте кто другой, я непременно попытался бы? Даже зная, что Слепому мало что светит. Впрочем, видя твою реакцию на его поцелуи…

Заткнись.

Ноэлия наконец неохотно уходит к себе, иду за ней. Судя по всему, только меня радует необходимость соблюдать приличия.

Приближается к зеркалу, рассматривает метку.

– Почему тут? – спрашивает вдруг, прикасается. – В Айо так у всех принято или только у императоров?

– У всех. Считается, это дает выбор, спрятать ли свадебную метку под одеждой или выставить на обозрение.

– У вас там разве вечная жара?

– Нет, – улыбаюсь. А кроме всего, у основания шеи еще и один из энергетических центров ауры. Вряд ли совпадение. – Но метка может и через одежду просвечивать… если не шуба, конечно. – Ощущаю улыбку в ответ. – Просто одна из давних традиций. Считается, что это было пожеланием первой жены первого императора.

– Нужно будет изучить историю Айо… с обеих сторон, – бормочет. – У вас же там есть книги? Местные-то я закупила.

– Конечно.

– Мм… а Алма где, не знаешь? Я ее под конец и не видела.

– Отвезли домой на гравикаре, я проследил.

– Спасибо. – Теплая волна искренней благодарности. – Ой, ты устал, наверное. Отдыхай.

Не успеваю ответить – появляются служанки, с радостными поздравлениями начинают разбирать прическу, благодарю, ухожу.

«Дарсаль! – вдруг врезается в мозг недовольный голос императора, похоже, воздействие усилено, слишком резко и неожиданно. – Что это мне Ивен рассказывает! А?!»

«Не могу знать, мой повелитель», – отвечаю, хотя знаю конечно же.

«Что ты там с метками натворил?»

«Они не визуализировались, мой повелитель, у меня не было другого выхода. Пришлось наполнить своей энергией. Возможно, я поступил неверно? Мне показалось, что сорвать церемонию было бы неприемлемо».

«Да кого вы мне нашли! – в сердцах возмущается император, почти рычит. – Одни проблемы от нее, даже метка нормально не ставится! Ну, Дарсаль! Молись, чтобы эр Рамар смог все исправить, не то пожалеешь о том дне, когда поступил ко мне на службу!»

Кажется, я уже о нем жалею.

«Молюсь, мой повелитель», – отвечаю.

Иллариандр рвет и мечет. Похоже, Ивен расставил собственные акценты. Наверняка император всех Стражей опросит. Я никогда не был душой компании, кто их знает, чего ждать. Возможно, сочтут, будто несчастный случай с невестой, страдающий повелитель и новая кандидатура, способная утешить его горе, стали бы лучшим выходом.

Но наш командир всегда был справедлив. На него вся надежда. Да и нет другой такой ауры. И она, аура, совершенно однозначно показывает, что девушка сможет родить от повелителя. Разве не это самое важное в данном случае?

В голову лезут мысли о защите, дарованной Лексием. Жаль, настроена на меня, никому не передать. Нужно будет для Ноэлии еще одну попросить. Добраться бы до дома без происшествий.

Скидываю опостылевшую синюю форму, иду в душ. Долго стою под струями, едва не пропускаю момент, когда служанки оставляют императрицу одну. Но Ноэлия, вместо того чтобы ложиться спать, мечется по апартаментам, словно загнанный зверь. Вдруг четкое направление внимания, приближается ко мне. Выключаю душ, бесов Раум, ни халата, ни свежей одежды. Оборачиваюсь полотенцем, спешу в комнату.

Стучит, хочу ответить: «Минутку, моя госпожа», но она тут же заходит – странно, впечатление, словно куда-то собралась. Не вижу, но ощущение, будто одета по-прогулочному. Пытаюсь сообразить зачем. На пороге застывает, явная волна смущения и четкий, материальный взгляд. Бесов Раум, Ноэлия, чужие жены туда не смотрят!

Ноэлия

Ох, ничего себе, как-то привыкла я, что он всегда наготове, не ожидала… Ну и глаза у Дарсаля, даром что Слепой, как никогда остро осознаю: рядом мужчина, а не просто приставленный ко мне охранник. Взгляд непроизвольно скользит по мокрым плечам, груди, твердому животу с теряющейся в полотенце дорожкой волос.

Кажется, злится или просто неприятно, что врываюсь, а ведь он мог бы оказаться и вовсе не один!

Поспешно смотрю на кровать, убедиться, что ничего не испортила, снова на Стража. Останавливаю свой собственный взгляд, ну правда же не видела никогда полуодетых мужчин, да еще и так близко, все внутри аж загорается новым, незнакомым ощущением. Отворачиваюсь.

– Извини, – бурчу, – я предупредить. Я просто… я хочу домой. Последний раз переночевать у себя в комнате, позавтракать с девочками… Понимаешь? – Поднимаю на него глаза, кивает, по-моему. У меня в висках уже так стучит, что сама себя скоро понимать перестану. – Ты можешь отдыхать, я позову кого-нибудь другого… Мариса, наверное? Он вроде бы говорил, будет рад…

Несу какой-то бред, но Дарсаль прерывает.

– Я не могу отпустить вас, – отвечает, – сейчас оденусь. И другую охрану тоже нужно позвать.

– Обязательно? – спрашиваю тоскливо. Опять кивает. – Хотя бы пусть в отдельной машине едут.

– Хорошо, передам, – соглашается.

Снова ловлю себя на том, что рассматриваю рельефные объемы статного торса. По всему телу Стража вьется едва уловимый дымок омаа, с губ и ладоней ощутимее, глаза и вовсе огнем горят. Опять вспоминаю опередивший законного жениха поцелуй, пугаюсь собственных недозволенных мыслей, бросаюсь к двери. Останавливаю сама себя, там же другие Стражи увидеть могут.

– Да оденься ты уже! – не выдерживаю.

– Сейчас, моя госпожа.

Не могу понять, что в его голосе: то ли смех, то ли, наоборот, некоторая досада. Заставляю себя посмотреть, но он уже отвернулся к шкафу, одежду достает. Разглядываю широкую спину, чертово полотенце, руки чешутся, так и хочется провести по влажной коже.

Дарсаль уходит в ванну наконец, вздыхаю почти с облегчением. Сердце скачет, напоминаю ему, что у меня есть муж. Уже почти. Может, попросить Иллариандра в таком виде пройтись? Его и потрогать можно будет. Наверное. Хмыкаю, пытаясь представить, как я подкатываю к императору с такой просьбой. Час от часу не легче.

Настроение, еще недавно подхватившее меня с кровати, заставившее одеться в обычные брюки, покидать в сумку ночную рубашку с зубной щеткой, выравнивается. Во всяком случае, выть на Раум уже не хочется, я тереблю метку, по-моему, она потеплела слегка. Или это я потеплела.

Дарсаль выходит в обычной коричневой форме, упрямое воображение все дорисовывает то, что скрывается под кожаным нагрудником и плотными брюками. Личный Страж окидывает меня своим пугающим взглядом, хочу спросить, можно ли идти, но как-то это неудобно. Снова осознаю, что он видит все мои эмоции, наверное, совсем за дурочку сочтет. Еще и императору доложить может. Опять расстраиваюсь.

– Машина ждет, – сообщает тихо.

Воспринимаю слова сигналом к действию, решительно отворяю дверь. Как бы так научиться оставлять разум и эмоции холодными, чтобы все подряд не могли их рассматривать!

Едем молча. В который раз поражаюсь, насколько вышколена охрана Иллариандра. Знаю же, что следуют за нами, но нигде не вижу. Кажется, я благодарна Дарсалю: мог же обмануть, будто одни будем, я бы и не заметила.

Только сейчас начинаю сомневаться, в пансионе все уже спят. Хотя если были на церемонии, то наверняка не успели еще. Этим себя и успокаиваю.

Действительно, огни горят – в холле и нескольких комнатах наверху. Наши с Алмой окна выходят на другую сторону, куда и столовая. Прошу сделать круг, Дарсаль передает за загородку водителю. В моей комнате темно, а у Алмы свет горит. Собирается, видимо. Вспоминаю, как в детстве мы пытались их вычислить, махали друг другу из окошек, казалось таким сложным…

Гравикар возвращается к центральному въезду, останавливается перед воротами. Дарсаль привычно открывает дверь, в темноте его тело почти светится.

– С тобой можно вместо фонаря ходить, – замечаю я.

Дарсаль молчит, но на этот раз снисходительно. Мне сегодня простительно, у меня сложный день был.

Ворота уже закрыты, звоню решительно. Появляется Марта, руками всплескивает, отворяет.

– Что же вы, госпожа Ноэлия, не предупредили, мы бы подготовились… – начинает причитать.

– Соскучилась, – вздыхаю.

– Сейчас мадам Джанс позову, да вы проходите! – Бросает украдкой взгляд на Дарсаля.

Тут уж и вторую машину вижу, подъезжает. Впрочем, уверена, если бы нужно было сделать все незаметно, я бы и не заподозрила. Да и через забор всегда можно перелететь, неприлично только.

Захожу в холл, слезы на глаза наворачиваются, вдруг ощущаю, какой же родной, привычный здесь запах, какая же я дура, что не появлялась! А может, и нет, потом еще тяжелее рвать было бы, может, наоборот, дура, что сейчас приперлась.

– Ноэлия? – Мадам Джанс на ходу запахивает новый халат на выдающемся бюсте, на лице следы косметики, волосы растрепаны.

Быстрее, чем успеваю сообразить, бросаюсь к ней, так хочется, чтобы обняла, как в детстве!

На минуту застывает, потом прижимает к себе, усаживает здесь же на старый протертый диван. Вспоминаю, что они ремонт планируют.

– Можно я… – начинаю, голос прерывается, горло перехватывает. – Хочу в последний раз у себя в комнате переночевать…

Мадам Джанс молчит несколько секунд, вздыхает тяжело:

– Простите, Ноэлия, если бы я знала… Мы новую девочку взяли в вашу комнату. Вы же не заезжали, мы думали, уже и не появитесь. Если хотите, я ее сегодня к себе заберу. Но… остатки ваших вещей в кладовой, на случай если вдруг понадобятся, только зачем вам…

И какая бестия дернула меня сюда примчаться на ночь глядя? Давно ведь знала, что со старой жизнью нужно покончить, нет мне дороги никуда, кроме как в императорский дворец. Ни сбежать, ни отпроситься.

Отстраняюсь. Удивительно, но слезы все разом высохли, словно отрубило что-то.

– Не нужно будить ребенка, – отвечаю.

– Идем… хоть чаем напою. – Мадам Джанс поднимается, делает приглашающий жест в сторону столовой.

Иду. В последний раз за родным столом посидеть, а не слушать жуткое «выканье», от которого постоянно вздрагиваю. Сколько мы здесь по вечерам болтали, сказки рассказывали, чай пили – в этом никогда ограничений не было.

Окно открыто в сад, с детства изученные силуэты деревьев чуть покачиваются, одно привычно поскрипывает. Машинально сажусь на свое место, и только потом осознаю, что оно уже не мое. Мадам Джанс начинает суетиться, ставит чайник, достает печенье.

– Тересия не приехала, – зачем-то сообщаю.

– Ты не обижайся, она очень хотела. – Мадам Джанс ставит передо мной чашку, себе тоже наливает. – Не получилось, наверное.

Киваю. Наверное.

– Жизнь не всегда складывается так, как мы хотим.

– Да уж, – хмыкаю я, сегодня день нервного смеха.

Мадам Джанс смотрит на меня, на пристроившегося на другом конце стола Дарсаля:

– Стражу твоему наливать?

– Налейте.

Перед Дарсалем тоже появляется чашка, мадам Джанс достает еще каких-то бутербродов.

– Ноэлия! – слышу я, подскакиваю, едва не ошпарившись.

– Алма! – радуюсь. – Даже не видела, как ты уехала!

– Да к тебе же не подойти было. – Алма садится рядом, мадам Джанс ставит чашку и ей.

– Ну что, – улыбаюсь, бросаю взгляд на мадам, – вещи сложила?

– Ноэлия… – Алма вдруг опускает глаза, сердце уже сжимает темное предчувствие, но еще не хочу верить.

Мадам Джанс поднимается, идет к двери:

– Поговорите, девочки, оставлю вас.

– Прости, но я не поеду.

– Почему? – Надеюсь, голос звучит спокойно. – Ты же так хотела, я же… я же все сделала, и с императором договорилась, и познакомила тебя со всеми!

– Да, – соглашается она, – спасибо тебе большое. Только никому я там не нужна.

– Мне нужна! Я так надеялась, что ты со мной будешь! А мужа подберем, хоть со всего Айо женихов на смотрины приглашу.

– Ноэлия… – Алма всхлипывает, вдруг замечаю, бледная она какая-то, даже будто похудела за эти недели. С ее-то бурной жизнью немудрено. – Ты прости. Но я… я беременна.

– Как ты так быстро узнала? – изумляюсь.

– Сама же мне инопланетный тест купила, который сразу же определяет. Ну вот он позавчера показал… Я тебе не говорила, чтобы не портить церемонию.

Может, и купила, я столько всего накупила.

– А отец кто? Он же должен знать.

– Понятия не имею, и надеюсь, никто не узнает. Хорошо?

Вздыхаю:

– Не лучше ли с отцом…

– Нет! Здесь и с ребенком у меня есть будущее, если мальчик – до конца жизни смогу жить на дотации государства, да и с девочкой тоже. А там что? Быть инкубатором для мужчины с проблемами зачатия совсем не хочется, уж извини. Если бы я нужна была кому-нибудь сама по себе… а так… Ох, прости.

– Ясно. – Поднимаюсь.

Вижу, увещевания мадам Джанс не прошли даром. Оглядываюсь на Дарсаля, похоже, он тоже ни к чаю, ни к угощениям не притронулся. Смотрит не моргая, на минуту кажется, будто огонь делается голубым. Но нет, наверное, привиделось.

– Не обижайся. Я так боюсь! Ты же императрица. А я кто?

«А я кто?!» – хочу закричать. Какая, к бестиям, императрица! Впрочем, все-таки императрица, и держать себя надо как положено. Еще не хватало до скандалов опускаться.

– Если будет возможность в гости… я бы с радостью! И ты приезжай… – бормочет Алма.

Киваю:

– Если будет – с радостью.

Направляюсь к двери. Дарсаль, как обычно, моментально реагирует, бесшумной тенью движется следом.

– Ноэлия, – останавливает Алма, но мне не хочется ее видеть.

Понимаю, что она, вероятно, права. Я тоже на ее месте осталась бы. Разве от этого легче?

– Пока, Алма. Увидимся… если Раум светить будет.

– Спасибо, – шепчет Алма.

Не знаю, идет ли за мной. Спешу поскорее на улицу. Поднимаю голову, полный Раум светит что есть силы, даже расхожее выражение как-то по-особенному звучит.

Заскакиваю в машину – Дарсаль едва успевает дверь открыть. Забирается следом. Молчит.

Ощущаю, как начинают душить рыдания. Садится рядом, взлетаем.

– Не хочу спать. Давай покатаемся, – шепчу.

Кивает, прикрывает глаза – передает водителю.

До чего же дышать тяжело.

– Все меня бросили, – всхлипываю я, сама не знаю, как оказалась на его коленях, прижимаюсь к груди, из глубины души рвутся бурные неудержимые потоки, ничем не остановить.

– Я не брошу, – произносит тихо-тихо или мне только кажется, за своими рыданиями ничего не слышу.

Прижимает к себе, гладит рукой по голове, но мне так много нужно выплакать – никак не остановлюсь, даже мысли о сопровождающей охране не тревожат.