Текст книги "Сокровенная правда (ЛП)"
Автор книги: Нева Олтедж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Автор: Нева Олтедж
Перевод: Аббадон
Редактура: Nikoletta
Русификация обложки: Xeksany
Пролог
Электронная переписка
Пятнадцать лет назад
От: Феликса Аллена
Кому: Капитану Л. Крюгеру
Тема: Сергей Белов
Капитан.
Я считаю своим долгом выразить беспокойство по поводу новобранца – Сергея Белова.
Белов невероятно умен и обладает большим потенциалом. Однако я не уверен, что он подходит для нашей программы. Парню всего четырнадцать лет, а это слишком юный возраст. Кроме того, его психологический профиль не соответствует нашим требованиям. Проще говоря, он защитник. Белов не склонен к насилию, и я не знаю, как правильно поступить. Думаю, его следует либо перевести в другое подразделение, либо вернуть в исправительное учреждение для несовершеннолетних.
Феликс Аллен
подразделение Z.E.R.O.
Куратор Сергея Белова
Одиннадцать лет назад
От: Феликса Аллена
Кому: Капитану Л. Крюгеру
Тема: ВАЖНАЯ ИНФОРМАЦИЯ. Сергей Белов
Капитан.
Я знаю о вашей позиции в отношении парня Белова. Я также знаю, что его успехи и безупречные результаты обучения за последние несколько лет могут привести к выводу, что он хорошо адаптировался и готов к боевым заданиям. Исходя из моего профессионального опыта, я считаю, что он НЕ ПОДХОДИТ для выполнения миссий, возложенных на операцию «Проект Z.E.R.O.», и рекомендую как можно скорее перевести его в одно из стандартных подразделений.
Феликс Аллен
подразделение Z.E.R.O.
Куратор Сергея Белова
Восемь лет назад
От: Феликса Аллена
Кому: Капитану Л. Крюгеру
Тема: Уведомление о переводе
Капитан.
Сергей Белов с февраля месяца очень переменился, его поведение внушает опасение после миссии «Колумбия». К письму я прилагаю полный отчет, но вкратце опишу важные моменты: приступы агрессии, потеря связи с реальностью и случайные вспышки кататонии1.
Я также хочу сообщить Вам, что подал официальный запрос на его перевод, а также на психиатрическую экспертизу.
Леннокс, что там произошло? Почему мне отказано в доступе к отчету о миссии? Сергей мне не говорит, а когда попытался его расспросить, мне сказали не лезть не в свое дело или будут последствия. Я должен знать, что произошло в Колумбии, потому что это явно послужило толчком к изменению его поведения.
Феликс Аллен
подразделение Z.E.R.O.
Куратор Сергея Белова
Шесть лет назад
От: Феликса Аллена
Кому: Капитану Л. Крюгеру
Тема: Срочно!!!
Прошу Вас освободить Сергея Белова от службы. Он представляет опасность для себя и для других людей. Я много раз объяснял, но Вы не слушаете. Нельзя взять нормального парня и сделать из него смертельное орудие без последствий. Не все годятся для работы киллера, Леннокс, как бы рано ты ни начал их тренировать. Это просто вопрос времени, когда он сорвется, и когда он это сделает, то устроит такой хаос, что Вам придется объясняться с нашим начальством.
Феликс Аллен
подразделение Z.E.R.O.
Куратор Сергея Белова
Четыре года назад
От: Капитана Л. Крюгер
Кому: Феликсу Аллену
Тема: Где мой ресурс?!
Феликс.
Завтра утром я жду тебя в своем кабинете. Я хочу знать, как ты убедил адмирала отпустить Белова и себя. И где ты прячешь мой актив?!
Капитан Леннокс Крюгер
Командир проекта Z.E.R.O.
От: Феликса Аллена
Кому: Капитану Л. Крюгеру
Тема: Re: Где мой ресурс?!
Пошел ты, Леннокс.
Очень надеюсь, что твой проект скоро вернется и укусит тебя за задницу.
Феликс
Глава 1
Три дня назад
На тарелке с едой лежит ровно одиннадцать кусочков мяса и двадцать три штучки картофеля фри. Я, наверное, пересчитала их не меньше двадцати раз с тех пор, как Мария принесла еду два часа назад. Труднее всего удержаться, когда еда еще была теплой и дразнила меня своим ароматом. Но все равно, несмотря на то что она остыла, у меня бегут слюнки, а в животе голодная боль.
Второй день выдался самым тяжелым. Я думала, что сойду с ума, поэтому стала считать ломтики еды и представлять, что их ем. Помогло, но ненадолго. Возможно, было бы легче, если бы мясо не порезали на маленькие кусочки, каждый из которых меня дразнил. Я могла бы взять только один, и никто бы не заметил. Сама не знаю, как выдержала в тот день.
Сегодня у меня пятый день голодовки. Еду и воду приносят три раза в день, но я не прикасаюсь ни к чему, кроме воды. Я скорее умру от голода, чем соглашусь выйти замуж за убийцу моего отца.
С коридора слышится поворот замка, и в комнату входит Мария. Когда-то мы были лучшими подругами. Пока она не стала трахаться с моим отцом. Мне интересно, когда она решила переметнуться к Диего Ривере – лучшему другу и деловому партнеру моего отца, а пять дней назад – к его убийце.
– Ангелина, тебе не поможет голодовка, – говорит Мария и становится передо мной, уперев руки в бока. – Ты так или иначе выйдешь замуж за Диего. Зачем все усложнять?
Я скрещиваю руки и прислоняюсь к стене.
– А почему бы и нет? – спрашиваю. – Ты уже с ним трахаешься. Зачем останавливаться на достигнутом?
– Диего никогда не женится на дочери прислуги. Но он по-прежнему будет заниматься сексом со мной. – Мария одаривает меня одним из своих особенно высокомерных взглядов. – Я сомневаюсь, что он захочет прикоснуться к тебе сейчас, дочь Мэнни Сандовала ты или нет. Ты никогда не была особенной, но сейчас выглядишь полуживой.
– Ты могла бы попросить его отпустить меня и забрать его себе.
У меня в голове не укладывается, как она терпит прикосновения этой свиньи к себе. Диего старше отца, и от него воняет. Он всегда будет ассоциироваться у меня с запахом немытого тела и пота, и ужасного одеколона.
– Да я бы с радостью и с большим удовольствием попросила бы. – Она улыбается. – Если бы думала, что это поможет. Диего считает, что с принцессой Сандовал в качестве его жены все дела пройдут более гладко с деловыми контрактами твоего отца. Он выждет день, может, два. А потом потащит тебя к алтарю. Он итак, Ангелина, был с тобой невероятно терпелив. Не испытывай его терпения. – Она забирает тарелку с нетронутой едой и выходит из комнаты, закрыв дверь на ключ.
Я ложусь на кровать и смотрю, как занавески колышутся от легкого вечернего ветерка. С утра у меня кружится голова, поэтому заснуть уже не так сложно, как несколько дней назад. Слез тоже больше нет.
Мне до сих пор не верится, что моего отца больше нет. Возможно, он не был самым лучшим отцом на свете, но это мой отец. Работа всегда стояла на первом месте для Мануэля Сандовала, и в этом нет ничего необычного. Никто не ждал, что глава одного из трех крупнейших мексиканских картелей будет весь день играть со своим ребенком в прятки, но он любил меня по-своему. С грустью я вспоминаю отца, и на лице появляется печальная улыбка. Мэнни Сандовал не приходил на мои спектакли и не помогал мне с домашними заданиями, но позаботился о том, чтобы я умела стрелять почти так же хорошо, как любой из его людей.
С террасы до меня долетает мужской смех, от которого я вздрагиваю. Лживый кусок дерьма и его люди все еще празднуют. Ему мало того, что он убил моего отца, человека, с которым вел дела более десяти лет. Так еще решил захватить его дом и его деловые контракты в придачу. А теперь еще хочет захапать и его дочь.
Я закрываю глаза и вспоминаю день, когда Диего пришел к нам домой. Никто ничего не заподозрил, потому что в течение многих лет он навещал моего отца по крайней мере раз в месяц. Когда мы поняли, что происходит, было уже слишком поздно.
Мне не следовало в тот день нападать на Диего. Единственное, что это принесло мне, – удар по лицу, от которого перед глазами заплясали звезды. Но когда увидела отца, лежащего на полу, а под ним лужу крови, я не могла нормально соображать. Желание убить гада затмило мой разум. И вместо того, чтобы выждать удобного момента, я полностью проигнорировала двух его солдат, схватила один из декоративных мечей, висевших на стене в кабинете, и бросилась на Диего. Его люди поймали меня еще до того, как я приблизилась к их боссу… и рассмеялись. А потом еще посмеялись, когда Диего ударил меня по лицу, чуть не сломав мне челюсть.
Удивительно, как он еще меня не трахнул. Наверное, занят тем, что насилует девушек, которых привел и запер в подвале, прежде чем отправить их покупателям. Интересно, продаст ли он и меня или просто убьет, когда поймет, что я скорее умру, чем буду иметь с ним что-то общее.
Я зарываюсь лицом в подушку.
* * *
От сна меня будит звук чьих-то торопливых шагов. Не открывая глаз, я медленно тянусь рукой под подушку и обхватываю подлокотник кресла, которое разобрала три дня назад. Я положила под нее свое импровизированное оружие на случай, если Диего наконец решит навестить меня.
– Ангелиночка! – Меня хватают за плечо и трясут. – Проснись. У нас мало времени.
– Нана? – Я сажусь в кровати и прищуриваю глаза на свою бывшую няню. – Как ты сюда попала?
– Ну же вставай! И веди себя тихо. – Она хватает меня за руку и выводит из комнаты.
Они заточили меня в моей комнате, и я не ела уже пять дней кряду. Ноги подкашиваются, когда пытаюсь поспеть за старой и хрупкой бабушкой, которая практически тащит меня по коридору и по двум лестницам, пока мы не доходим до кухни. В доме Диего не выставляет охрану, а остальной персонал уходит около десяти. Видимо, уже глубокая ночь, раз мы ни с кем не сталкиваемся.
Нана подталкивает меня к стеклянной двери, которая ведет на задний двор, и показывает пальцем.
– Видишь тот грузовик? Они уезжают через двадцать минут. Диего отправляет наркотики итальянцам в Чикаго и сказал, чтобы с грузом я отдала одну из девушек в подарок. – Она поднимает на меня глаза. – Ты поедешь вместо нее.
– Что? Нет. – Я кладу ладошку на ее морщинистую щеку, а другой рукой опираюсь на стену на случай, если у меня подкосятся ноги. – Диего тебя убьет.
– Ты поедешь, не спорь. Я не позволю мерзкому сукиному сыну заполучить тебя.
– Нана…
– Когда приедешь в Чикаго, ты можешь остановиться у своих американских друзей с учебы. Диего не посмеет пересечь границу, чтобы прийти за тобой.
– У меня нет ни документов, ни паспорта. Что я буду делать, когда приеду туда? – Я не стала говорить, что и там у меня не так много друзей. – Да и водитель меня узнает.
– Скорее всего, не узнает, ты выглядишь ужасно. Но мы все предусмотрим, на всякий случай.
Она лезет в ящик, достает ножницы и принимается разрезать мои шорты и футболку в нескольких местах. В итоге на мне почти не остается ткани, чтобы прикрыть грудь и попу. Как раз так, как нравится Диего.
– Теперь волосы.
Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох и поворачиваюсь к ней спиной. Я сдерживаю слезы, пока Нана распускает мои волосы длиной до пояса и обрезает неровными прядями, едва достигающими плеч.
– Как только доберешься до Чикаго, свяжись с Лиамом О'Нилом, – говорит она. – Он поможет тебе получить документы и новый паспорт.
– Не думаю, что это разумно, учитывая ситуацию. Что, если О'Нил скажет Диего, где я? – Папа в течение нескольких лет вел дела с ирландцами, но никогда не был поклонником их лидера. Он называл Лиама О'Нила «хитрым ублюдком».
– Ты должна рискнуть. Никто другой не сможет достать тебе поддельные документы.
Я смотрю под ноги, где на полу вокруг лежат черные пряди волос. Они отрастут… если я доживу до этого времени.
Нана легонько похлопывает меня по плечу.
– Повернись.
Я поворачиваюсь, она берет со стола цветочный горшок со своим любимым растением агавой, берет горсть земли и начинает размазывать грязь по моим рукам и ногам. Делает шаг назад, смотрит на меня, затем наносит немного грязи и на мой лоб.
– Отлично. – Она кивает.
Я осматриваю себя. Живот впал, и у меня выпирают кости таза. Я всегда была худенькой, но сейчас выгляжу так, будто кто-то высосал из меня всю плоть, оставив только кожу и кости. Я определенно похожа на девочек, которых Диего запер в подвале. Когда поднимаю глаза, Нана смотрит на меня со слезами на глазах.
– Вот возьми. – Она хватает сумку со стула и сует ее мне в руки. – Немного еды и воды. Я не рискнула положить деньги, вдруг водитель решит проверить.
Я обнимаю няню и вдыхаю запах стирального порошка и печенья. Запах напоминает мне о детстве, о солнечном лете и о любви.
– Я не могу оставить тебя, бабушка
– Не говори глупости. – Она фыркает. – Пошли. Опусти голову и молчи.
Выйдя на улицу, она держит меня за руку и ведет к грузовику, припаркованному перед зданием.
– Давно пора, Гваделупе, – рявкает водитель и бросает сигарету на землю. – Загоняй ее в кузов. Мы опаздываем.
– Держись от нее подальше. – Нана обходит водителя и подталкивает меня. – Сучку вырвало всю. От нее воняет.
Я опускаю голову и стараюсь не споткнуться, когда запрыгиваю в кузов грузовика. Ноги дрожат от напряжения при попытке удержаться в вертикальном положении. Я прячусь за одним из ящиков и поворачиваюсь, чтобы в последний раз взглянуть на Нану Гваделупе, но большая скользящая дверь опускается с грохотом, прежде чем успеваю ее разглядеть. Полная темнота, и через минуту двигатель с ревом оживает.
Телефон в заднем кармане звонит. Я бросаю нож, который держал в правой руке, а затем достаю телефон и отвечаю на звонок.
– Да?
– Груз итальянцев только что покинул Мексику, – говорит Роман Петров, пахан братвы. – Ты поедешь с Михаилом и завтра вечером его перехватишь.
– О как? Значит мне снова разрешено участвовать в боевых операциях?
Присоединившись к русской братве четыре года назад, я начал с самого низа как солдат и за эти последние годы поднялся по лестнице до ближнего круга пахана. Я справлялся с возложенными на меня боевыми задачами до тех пор, пока год назад Роман не запретил мне их выполнять.
– Нет. Сделка разовая. Антон все еще в больнице, и у нас не хватает людей, иначе я бы никогда тебя не послал.
– Тебе стоит серьезно поработать над своими мотивационными речами. – Я подбрасываю в воздух следующий нож.
– Сергей, когда ты мотивирован, количество трупов стремительно растет.
Я закатываю глаза.
– Что мне нужно сделать?
– Заминировать их грузовик и его взорвать. Сделай это, когда водитель ляжет спать, потому что, по нашим данным, в грузовике с наркотиками находится девушка. Нужно сначала ее вытащить. Михаил позвонит тебе позже с подробностями.
– Хорошо.
– И убедись, что на этот раз взорвешь только грузовик, – рявкает он и обрывает звонок.
Я бросаю последний нож, включаю лампу и подхожу к небольшой деревянной доске, закрепленной на противоположной стене, чтобы проверить свои попадания. Два ножа попали чуть ниже цели. Я начинаю стареть. Вытаскиваю ножи и иду обратно через комнату. Устремив взгляд на белую линию, нарисованную горизонтально вдоль деревянной доски, я снова выключаю свет.
* * *
Двадцать минут спустя выхожу из своей комнаты и спускаюсь вниз, чтобы поискать Феликса.
– Альберт! – кричу я.
Он терпеть не может, когда я его так называю, поэтому стараюсь всегда так делать. Сам виноват, раз решил играть роль моего дворецкого, вместо того чтобы провести свою пенсию на даче у моря, как он должен был сделать, когда мы уволились со службы. Он никогда не рассказывал, как именно ему удалось добиться нашего освобождения от контрактов.
– Альберт! Куда ты дел наш тайник с С-4?
– В кладовке! – кричит он откуда-то из кухни. – Под ящиком с картошкой.
Я фыркаю. А еще говорят, что я сумасшедший. Огибаю лестницу и открываю дверь кладовки.
– Где?
– На одиннадцать часов. Не ударься головой!
Я поворачиваю голову налево и ударяюсь о сумку для гольфа, висящую под потолком.
– Господи! Я же говорил тебе держать свое барахло в гараже!
– Там мало места, – говорит Феликс сзади меня. – Зачем тебе нужен C-4?
– Роману нужно, чтобы я завтра кое-что взорвал.
– Еще один итальянский склад?
– На этот раз грузовик с их наркотиками. – Я убираю ящик с картошкой и достаю нужный ящик. – Черт побери, нельзя хранить взрывчатку вместе с едой. Я отнесу его в подвал.
– На послезавтра мне нужен выходной, – говорит он мне вслед. – Я веду Марлин в кино.
Я останавливаюсь и смотрю ему в глаза.
– Ты на меня не работаешь. Ты надоедливый таракан, от которого я пытаюсь избавиться уже много лет – тот, кто не хочет уходить. Я все никак не дождусь того дня, когда ты наконец переедешь к Марлин и отвяжешься от меня.
– Ой, я пока не собираюсь переезжать к ней. Еще слишком рано.
– Тебе семьдесят один! Если прождешь еще немного, единственное место, куда ты переедешь, будет чертово кладбище!
– Неа. – Он отмахивается рукой, словно это пустяк. – Моя семья известна долголетием.
Я закрываю глаза и вздыхаю.
– Со мной все в порядке. Тебе не нужно нянчиться со мной. Марлин – хорошая женщина. Живи своей жизнью.
Беззаботная маска исчезает с лица Феликса, он стискивает зубы и буравит меня взглядом.
– Ты далеко не в порядке, и мы оба это знаем.
– Даже если так, я больше не твоя ответственность. Уходи. Позволь мне разбираться со своим бардаком в одиночку.
– Если поспишь ночь, всю ночь, три дня подряд, я уйду. Пока этого не произойдет, я остаюсь тут. – Он поворачивается и идет на кухню, по пути бросая через плечо: – Мими опрокинула лампу в гостиной. Везде стекло.
– Ты не убрал?
– Я не работаю на тебя, не забыл? Если я тебе понадоблюсь, буду на кухне. У нас на обед рыба.
Глава 2
Я лежу под грузовиком, устанавливаю вторую упаковку взрывчатки, когда Михаил сыплет проклятиями.
– Сергей! Ты закончил?
– Еще один, – говорю я.
– Ты положил достаточно этого дерьма, чтобы взорвать всю эту чертову улицу. Оставь и иди сюда, дверь заклинило.
Я выкатываюсь из-под грузовика и иду к Михаилу, который держит грузовую дверь открытой с помощью лома.
– Просто придержи, а я заберу девушку, – отвечаю я и включаю фонарик на телефоне, затем запрыгиваю в грузовик.
Я хожу вокруг ящиков, передвигая их по проходу, но девушки не вижу.
– Она там? – спрашивает Михаил.
– Я не могу ее найти. Ты уверен, что она…
В углу я что-то вижу, но не могу разглядеть, что именно. Я огибаю груду ящиков и направляю свет вниз.
– О, черт!
Я сдвигаю ящики, чтобы подойти ближе, и приседаю перед скрюченным телом. Лицо девушки скрыто под рукой. Ее невероятно худой рукой. Внезапно меня накрывает воспоминание о ночи восьмилетней давности, и я закрываю глаза, пытаясь подавить образ другой девушки, ее худое тело, покрытое грязью. Воспоминание проходит.
Я протягиваю руку, чтобы проверить пульс девушки, будучи уверенным, что не найду его, когда она шевелится и убирает руку. И смотрит на меня невероятно темными глазами, такими темными, что в свете от моего телефона они кажутся черными.
– Все в порядке, – шепчу я. – Ты в безопасности.
Девушка моргает, затем кашляет, и великолепные глаза закатываются и закрываются. Она потеряла сознание. Я кладу телефон на коробку рядом с собой, чтобы на нее падал свет, и просовываю руки под ее хрупкое тело. В горле образовался комок, когда я ее поднимаю.
Боже, она весит не больше сорока килограммов.
– Сергей? – зовет Михаил от двери.
– Я нашел ее! Черт, она в плохом состоянии. – Я беру телефон и, освещая им путь через лабиринт коробок, выношу ее наружу. – Я держу тебя, – говорю ей на ухо, затем смотрю на Михаила. – Держи дверь.
Я спрыгиваю с грузовика и направляюсь к машине Михаила.
– Я позвоню Варе и скажу, чтобы она позвала доктора. – Михаил опускает дверь грузовика. – Мы можем встретиться с ними на конспиративной квартире.
– Нет, – рявкаю я и прижимаю маленькое тело к груди. – Я отвезу ее к себе.
– Что? Ты с ума сошел?
Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему.
– Я сказал, что забираю ее с собой.
Михаил смотрит на меня, потом качает головой.
– Забей. Сажай ее в машину, взрывай грузовик и давай убираться отсюда.
Я открываю дверь и забираюсь на заднее сиденье, крепко держа девушку на руках, затем наклоняюсь и пытаюсь послушать ее дыхание. Оно неглубокое, но она жива. Пока что.
– Готов? – спрашивает Михаил с водительского места, но я игнорирую его. – Господи, Сергей! Возьми гребаный пульт и взорви уже чертов грузовик.
Я посмотрел на него, раздумывая, не врезать ли ему по башке за то, что прервал меня, и решил не делать этого. Его жена, наверное, безумно любит его и его сварливый нрав. Она бы не обрадовалась, если бы он пришел домой с шишкой на голове и ухом, похожим на гамбургер.
Я бы, наверное, оказался не в лучшем виде. Михаил – сильный мужик. Однажды я был свидетелем его драки с тремя парнями его роста. Было интересно наблюдать. Я точно не помню, но, по-моему, он единственный, кто вышел живым из той драки. Меня гложет любопытство, как он потерял правый глаз, пока следит за мной левым глазом в зеркале заднего вида. Я ухмыляюсь, достаю пульт в кармане и нажимаю на кнопку.
Эпичный бум пронзает ночь.
Тьма… Кругом лишь темнота… Вдруг сильный свет ослепил меня… Тихие слова… А потом долгое время тишина.
Свет… Невесомость… Снова тихие слова, но я не могу их понять… Снова яркий свет. Лай собаки… Голоса… Три мужских… Один женский.
Снова невесомость. Вода. Теплая. Сначала теплая вода окутывает мое тело, потом волосы. Я вздыхаю и чувствую, что уплываю. Вода исчезает, и вдруг мне становится так холодно. Дрожу. Пытаюсь открыть глаза, но не получается. Что-то мягкое и теплое обволакивает меня, затем снова невесомость. Меня крепко и сильно обнимают. Где я? Кто несет меня? Я дрейфую по волнам. Куда?
Раскачивание прекращается, но я все еще в объятьях. Мне снова холодно, снова дрожу. Меня притягивают к чему-то теплому и твердому.
Тихий шепот. Женский. Затем отрывистые и резкие слова. Сердито. Мужчина. Объятия сжимаются, притягивая меня еще ближе. Острая боль на тыльной стороне ладони. Легкая боль. Еще слова. Споры. Язык кажется смутно знакомым. Не испанский. Но и не английский. Грузовик должен был достаться итальянцам, но я слышу не итальянский, даже близко нет.
– Albert, Idi na khuy! – раздается глубокий мужской голос рядом с моим ухом.
Кровь стынет в жилах. Как, черт возьми, я оказалась среди русских? Я знаю русский на базовом уровне, так как проучилась всего один семестр, но знаю достаточно, чтобы распознать язык.
Я снова пытаюсь открыть глаза, но это еще труднее, чем раньше. Они накачали меня наркотиками? Я снова теряю сознание, и последнее, что помню, – тихие слова рядом с моим ухом и свежий лесной запах мужского одеколона. Я не должна позволять себе дремать в окружении этих людей, но глубокий и успокаивающий голос убаюкивает меня, и по какой-то причине этот звук заставляет меня чувствовать себя в безопасности. Вздохнув, зарываюсь лицом в твердую мужскую грудь и засыпаю в объятиях врага.
Я перекладываю спящую девушку так, чтобы ее голова лежала на моем плече, и поправляю одеяло, в которое ее завернул. Я откидываюсь назад в кресле, рассматривая ее невероятно бледное лицо. Вокруг глаз темные круги, несколько мокрых, неровно остриженных прядей волос прилипли к щеке над поблекшим желтым синяком. Она выглядит как человек, переживший ад и вернувшийся обратно.
– Мой мальчик, ты не можешь держать ее здесь, – говорит Варя, домработница Романа. – Ей нужна медицинская помощь.
– Док останется на ночь. Ты тоже можешь остаться, если хочешь. – Я смотрю на нее. – Она никуда не поедет.
Варя качает головой и поворачивается к доктору.
– Насколько серьезно состояние девочки?
– Обезвоживание. И начальная стадия пневмонии. Я вколол ей антибиотики. Давай ей эти таблетки каждый день до вторника. – Он протягивает мне бутылочку с лекарствами и кивает в сторону пакета с капельницей, который держит Варя. – Вечером ей понадобится еще один пакет физраствора.
– Что-нибудь еще?
– Скорее всего, она будет спать до утра. Когда проснется, дай ей воды и что-нибудь поесть, но в первый день еда должна быть легкой. А так, она здоровая женщина, но это, – он указал на девушку у меня на руках, – произошло недавно. Возможно, ее морили голодом.
Я замираю.
– Ты хочешь сказать, что ей не давали еду? – Я пристально смотрю на доктора.
– Я хочу сказать, что она либо очень мало ела, либо вообще не ела в течение последних пяти-шести дней. Может быть, больше.
Жгучая тревога разливается по телу, начиная с живота, пока не поглощает меня. Комната вокруг меня тускнеет и превращается в темный подвал, единственный свет исходит от моего фонарика. Повсюду разбросаны ящики и куски сломанной мебели. И тела. По меньшей мере десяти девушек, грязных и худых. Моя вина. Все по моей вине. Если бы пришел раньше, а не выполнял приказы, я мог бы их спасти. Я проверяю пульс у каждой, одну за одной, хотя знаю, что все они мертвы. У всех большая красная точка в центре лба. У всех, кроме последней. Едва слышный стон срывается с ее губ, когда прижимаю палец к ее шее. Она открывает глаза, смотрит на меня, и пульс под моим пальцем перестает биться.
– Сергей? – Голос Вари доносится до меня, но звучит издалека.
Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, пытаясь блокировать новую волну образов. Левая рука начинает дрожать. Черт. Я стискиваю зубы и изо всех сил жмурюсь.
– Черт. Варя, отойди от него. Медленно, – кричит Феликс откуда-то справа. – Все на выход. Сейчас же.
Один глубокий вдох. Потом еще один. Не помогает. Такое ощущение, что я сейчас взорвусь. Я слышу, как уходят люди и закрывается дверь, но эти звуки смешиваются со звоном в ушах. Желание уничтожить что-то, хоть что-нибудь, одолевает меня, а ярость все нарастает и нарастает во мне.
Девушка в моих руках вздрагивает и поворачивает голову влево, зарываясь лицом в мою шею. Ее дыхание на моей коже похоже на крылья бабочки. Воспоминание исчезает. Она вздыхает, затем кашляет. Я открываю глаза и смотрю на нее, ища признаки страдания, но она, кажется, в порядке.
Я откидываюсь назад в кресле, чтобы ей было удобнее, натягиваю одеяло на ее худенькое плечо и замечаю, что моя рука перестала дрожать. Откинув голову назад, смотрю в потолок и слушаю ее дыхание, а затем пытаюсь подстроить свое гораздо более быстрое дыхание под ее. Девушка дергается и снова кашляет.
– Все в порядке. Ты в безопасности, – шепчу я и крепко ее обнимаю.
Она бормочет что-то, что я не могу понять, и кладет руку мне на грудь, прямо над сердцем. Такая маленькая. И такая чертовски тонкая рука. Наверное, я мог бы обхватить оба ее запястья большим и указательным пальцами. Я прижимаю пальцы к ее шее, чувствуя под ними биение ее пульса. Он сильный. Она выживет. Накал страстей, нарастающий во мне, медленно спадает.
Я снова смотрю на ее лицо, заправляю мокрые пряди ее волос за ухо и ее разглядываю. Даже истощенная голодом почти до полусмерти, она прекрасна. Но не ее красота привлекает мое внимание. В ее чертах лица есть что-то знакомое. У меня безупречная память, и я на сто процентов уверен, что не встречал ее раньше, по крайней мере, лично. Но все же… я изучаю ее черные брови, утонченный нос и полные губы. Пытаюсь представить, как она выглядела до того, как ее заморили голодом, и она провела три дня в этом грузовике. Словно почувствовав мой взгляд, она шевелится, и на какую-то мимолетную секунду ее глаза открываются, и ее расфокусированный темный взгляд встречается с моим. И я вспоминаю.
