Текст книги " Рыцарь на час, оплата по fакту"
Автор книги: Неус Аркес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Он меня обескуражил, но я не собиралась сдаваться.
– Еще скажи, что ты делал это из благих побуждений…
– Нет, дорогая, я делал это за деньги, но взамен помогал женщине почувствовать себя лучше, заставлял их полюбить себя. Есть худшие способы зарабатывать на жизнь, поверь мне.
Мы замолчали. Иван по-своему был прав, и такая речь в устах другого произвела бы на меня впечатление, но от него я не могла этого вынести. Мне нужно было взять тайм-аут.
– А как все это работает? – спросила я его, как будто была посторонним человеком, которого ответ не мог ранить.
– Это долгая история.
– Именно сейчас это меня больше всего интересует. Не беспокойся, я принесу еще пива.
Я поставила две бутылки на стол и заняла место напротив Ивана, который нервно вертелся на софе. Он вздохнул:
– В Майами я работал в агентстве. Клиентка звонила, выбирала парня и знакомилась с тарифом. Она вносила задаток, а все остальное выплачивала за оказанные услуги, так что я не брал с нее денег. Я забирал ее из дома, спортивного зала или с работы. Я одевался так, как мне говорили в агентстве: спортивный стиль, уличный или вечерний. Самыми лучшими были вызовы на несколько дней. За это время можно несколько лучше узнать женщину, заметить, что ей нравится…
– А тебе это нравилось? – взволнованно спросила я.
– Любовь моя, я был на работе. Речь не шла о том, чтобы я получал удовольствие. Хотя могу тебе признаться, что с некоторыми у меня были хорошие ночи…
Я смотрела на него. Хотела сменить тему, но не могла. Все это казалось мне развратом. Женщины, которые платят за секс. Женщины, которых трахает незнакомый мужчина. Замужние, одинокие, молодые, старые… Какими были его клиентки? И прежде всего что он им делал?
– Ты задаешь слишком много вопросов.
Он встал, поцеловал меня в затылок, взял за руку и повел за собой на софу. Этим Иван добился того, что допрос превратился в признание.
– Всем женщинам нужна ласка. Либо она у них есть, либо они за нее платят, а бывает, платят их мужья. Или им нравится что-то необычное.
Я смотрела на него. Я хотела и одновременно страшилась задавать этот вопрос:
– Что необычное?
Иван помолчал, глядя на меня с укоризной: зачем я это делаю, зачем заставляю его говорить о его работе, я, та женщина, которая его не нанимала? Неужели у нас нет других тем для разговора?
– Мне повезло, я избежал неприятных историй, а вот у моего друга Дугласа их набралось достаточно. – Иван не хотел отвечать на мой вопрос, не привык говорить о себе.
Но я настояла:
– Какие истории?
– Ну, ты знаешь, есть много привязанных к своим мужьям женщин, которые позволяют себе пользоваться такими услугами. Они не чувствуют за собой никаких обязательств. Там, в Майами, у меня была одна такая клиентка. Кубинка с еврейскими корнями.
– Кубинка с еврейскими корнями?
– Да. Это была молоденькая очаровательная девушка. Она вышла замуж за мужчину, который был намного ее старше. Она искала себе такого папочку. И очень его любила, но он не был готов к постоянному празднику, не мог справиться с ее пылом. Он говорил ей: «А зачем тебе запрещать удовольствие? Пользуйся своей карточкой VISA»!» Она мне сама рассказывала – ее муж все разузнал, позвонил в агентство, и мне передали этот вызов…
Иван говорил быстро, пряча неловкость за словами.
– А дальше?
– По средам я приходил к ней домой. В этот чертов дворец в Корал-Габлес. Мы закусывали у бассейна, болтали. Потом она вела меня внутрь, чтобы выпить кофе. Это был предлог. Я раздевал ее, привязывал ремнями и ласкал. Вначале она сопротивлялась, но потом стала получать наслаждение.
– Она сказала тебе, почему тебя наняла?
– По средам у ее мужа было заседание совета директоров компании. Я думаю, что она таким образом мстила: изменяла ему со мной, как он ей со своей работой.
– А тебе она нравилась?
– Чудесная женщина. Но мне было ее жаль. Она делала все, чтобы муж стал ее ценить, а он и не думал. Мне кажется, что она мечтала, чтобы он нас застал и приревновал ее…
Этот разговор начинал меня раздражать. Я представила себе эту девушку, неподвижную под Иваном, с мыслями о муже, которого там не было. В полном эмоциональном шоке я представила, будто все это происходит не со мной.
– Ты не рассказал мне об историях…
– Детка, ты хочешь выпытать все мои секреты…
– Да, раз уж ты стал говорить о себе…
Иван снова посмотрел на меня с недоверием. Зачем я хотела столько знать? Я ответила ему тем же взглядом. Я должна была все из него вытрясти. Он вздохнул:
– У нас была клиентка, которая заказала сразу и Дугласа, и меня. Эта старушка хотела с двумя. Некоторые заказывали пары. Я всегда работал с Пати. Она раньше меня уехала из Гаваны. В этом бизнесе она была давно и хорошо в нем разбиралась. Очень симпатичная девушка и во многом мне помогла.
– Что вы делали?
– Послушай, детка, какая ты неугомонная. Тебя это возбуждает?
Я отказывалась закончить разговор.
– Значит, Пати и ты…
Иван снова вздохнул. Он, должно быть, подумал, что лучше будет ответить, чтобы покончить с этим.
– Терпение… У нас была одна очень богатая элегантная старушка. Мы звали ее Оракул. Она была на всех сальсах, все журналы просили у нее интервью, и она никому не отказывала. Она производила впечатление образованной и серьезной вдовы.
– Но она не была такой…
– Развратницей, вот кем она была. Она всегда нанимала меня и Пати. Никогда не предлагала кофе, не здоровалась. К ней мы шли работать. Разодетая и накрашенная, она сразу вела нас в спальню.
– И что? – Этот рассказ казался мне неправдоподобным. В моем мире не было таких вдов.
– Она всегда говорила одно и то же: «Любите друг друга, дети мои. Получайте удовольствие». Казалось, она нас подбадривала, но на самом деле приказывала.
– И вы…
– В первый раз было очень тяжело. Мне не нравилось, что за мной наблюдают. Я не мог сосредоточиться. Пати пришлось попотеть. В следующий раз мы были подготовлены. Прежде чем выйти из машины, выпивали, немного ласкали друг друга… Думаю, что старуха этого от нас и ждала.
– А она что делала?
– Ничего. Смотрела на нас не моргая. Она наблюдала за нами и курила длиннющие сигареты.
– Она позволяла вам делать то, что вы хотели?
– Позволяла делать? Нет, да она отдавала приказы, как заправский генерал. Она нами руководила. Мы должны были делать все, что она скажет: «Молодой человек, переверни ее. А ты, детка, пошире расставь ноги…» И так все время. Она даже указывала, когда мы должны были кончить.
Мое любопытство перерастало в возбуждение.
– Старухино воображение разыгрывалось. Ей казалось, что Пати – это она сама. Старуха не решалась нанять себе мальчика, поэтому наслаждение получала таким образом. – Иван закрыл глаза, как будто не желая больше видеть эту картинку. – Я рассказал тебе все, что ты хотела знать, детка…
Вдруг и мой гнев, и я сама сдались. Я обняла Ивана, сама не понимая почему. Я не могла перестать думать обо всех тех женщинах, с которыми он переспал. Он был их инструментом и ни на что не рассчитывал. А в случае со мной на что он рассчитывал? Неужели он работал просто так? Мне никак не удавалось избавиться от этих мыслей, освободиться. Я спала с мужчиной, который мне лгал. С мужчиной, который за это получал деньги. Неужели он свел меня с ума?
– Тебе так нравится, моя любовь? – спросил меня Иван, меняя позу.
– А тебе? – Я тоже хотела знать, что ему хорошо.
– Эй, детка, это что за вопросы? Расслабься, ладно?
В этот момент я действительно расслабилась. Для того чтобы полностью освободиться от этого, мне необходимо было задать только один вопрос:
– Иван, в Барселоне ты этим же занимаешься, да?
Он повернулся ко мне посмотреть в глаза, и я почувствовала, что теряюсь. Он поцеловал меня в лоб.
– Да.
Я вздохнула, посмотрела на него и испытала оргазм.
Глава 20
ОСВОБОДИСЬ
Я давно не видел этого голубчика таким разбитым, черт побери. Точнее говоря, я просто давно его не видел, а это было не похоже на Ивана. У него была необходимость в том, чтобы зайти ко мне домой поесть мою фасоль, надеть мою старую одежду, для него это было святым. Но брат пропал несколько недель назад. Пораженный этим обстоятельством, я проконсультировался с оракулом, и он сказал мне, что его ситуация не разрешилась. Тогда я решил сходить к нему и без предупреждения появился у него дома. Может быть, он не один? Никаких проблем: я уйду и через некоторое время вернусь. Но мне повезло, и я нашел его одного напротив телевизора.
– Что с тобой? – спросил я.
Он был роскошный, элегантный, опрятный, но абсолютно разбитый. У женщин есть такая особенность: если ты за собой не следишь, они высасывают из тебя жизнерадостность, проклятые вампирши.
– Я ничего не знаю о тебе, вот я и пришел проведать. Я зайду на стопочку, а ты расскажи, что случилось, – сказал я ему.
На кухне все было вверх дном: грязные стаканы, коробки из-под пиццы и полуфабрикатов – убедительное доказательство того, что ему плохо, господа. Я присел на софу рядом с Иваном и сказал ему в лицо:
– У тебя жалкий вид, брат. Можно узнать, что происходит?
Иван посмотрел на меня и стал нехотя рассказывать о том, что происходило. Как я и боялся, в этом были замешаны женщины, эта его невеста Бель.
– Послушай, Плоская Стопа, эта женщина не похожа на тех, с которыми мне приходится сталкиваться по работе, – признался Иван и тут же добавил: – Я не отказываюсь от работы! Ты же знаешь, что у меня не работа, а миссия. Компай Сегундо говорил: «Самый большой дар человека – это умение радовать других». Именно это я и даю испанкам: радость. С клиентками я ласков, иногда им сочувствую, и за это я держусь, брат, потому что в постели безразличие недопустимо. Черт, Пабло, мы же все старимся. Я тоже стану клиентом. И ты. – Иван говорил, не отводя глаз от экрана телевизора.
Короче говоря, у светленькой подружки его невесты была приятельница, которая общалась с Дугласом в Майами. От нее она узнала о работе Ивана и не замедлила об этом рассказать Бель, потому что женщины не отличаются преданностью, а полны настоящего яда. И невеста поссорилась с Иваном. Он подтвердил, что занимается проституцией, и она конечно же больше не хотела ничего о нем знать.
Я не видел причины ему быть таким разбитым, каким я его застал. Он хорошо зарабатывал, хотя ни один банк не дал ему ипотеку. Иван плохо умел копить деньги. Часть заработка он отправлял в Гавану: его мать теперь зависела от него, а оставшуюся часть просаживал на одежду и на фитнес – как он говорил, на «представительские расходы». У него был непредсказуемый график работы, и время не играло ему на руку, потому что все приходит в негодность, господа. А архитектура? Он что, оставил свою идею стать специалистом по реставрации зданий? А этот вестибюль, который собирался реставрировать на улице Каталунья?
– У меня уже практически был подписан контракт с Росой, моей клиенткой, но она увидела меня на улице с Бель и приревновала. Позвонила мне, устроила жуткий скандал, и на этом все. Теперь, друг, я остался без невесты, без клиентки и без моего призвания. Я остался у разбитого корыта, – завершил Иван и пошел еще за двумя бутылками.
Я ломал себе голову, как выйти из этого положения, господа.
– Послушай, ты же знаешь, что лучшие уроки извлекаются из проигрышей, а не из выигрышей, и это сказал великий Капабланка, мастер игры в шахматы и учитель жизни, пусть хранит его святая покровительница меди. Просто ты запутался. Ты хочешь вести обычный образ жизни с твоей испанкой, с твоей архитектурой. А это, мой дорогой, нелегко. Настанет момент, и ты будешь вынужден объяснить твоей невесте, не важно, как ее зовут, Бель или Баль, откуда ты родом и чем занимаешься. Примет ли она это? Скажи мне, какая женщина согласится жить с тобой после того, как узнает, что ты занимаешься проституцией.
– Та, что будет меня любить, – дал мне свой неизменный ответ Иван.
– Хотел бы я на это посмотреть, – ответил я ему, понимая, что пессимизм не повлияет на его мнение, – но помни, что в кровати вас будет больше двух. Я тебе говорю это, чтобы ты въехал, брат. А если ты сомневаешься в моем совете, давай обратимся к оракулу, и все станет понятно.
– Лучше не надо… Лучше не знать, что меня ждет, – ответил Иван с легкой улыбкой.
Глава 21
МНЕ НУЖНА ПОДРУГА
Финал наших с Иваном отношений очень меня задел, но еще больше я страдала после разговора с ним. Я чувствовала себя дурой – хуже, набитой дурой. Я не могу сказать, что он меня обманул или солгал мне. Я могла бы так сказать, но это было бы неправдой.
После той нашей встречи я мысленно пробежалась по всем нашим свиданиям – в «Хемингуэе», дома… Я практически наизусть знала наши диалоги, эти фразы, которые заставили меня думать, что между Иваном и мной было что-то большее. Вспоминая их сейчас, на холодную голову, я стала понимать, что сама так истолковывала эти отношения. «Мы много можем сделать вместе» не означало «я тебя люблю», а было равноценно «у меня есть дело, которое может тебя заинтересовать».
Через месяц после разрыва, когда красивые фразы уже стерлись из памяти, я перешла во вторую стадию: стала вспоминать физические отношения. Любопытно, не правда ли? Почему я не думала об этом раньше? Секс был причиной всего, но воспоминания о нем как будто отошли на второй план. Возможно, я закрылась, но мне потребовались недели, чтобы вспомнить постельные сцены. Я чувствовала, замечала, что Ивану нравилось быть со мной. Наверное, это тяжело, невозможно сыграть, разве нет? Он на самом деле редко испытывал оргазм, но я знала, что мужчины, оказывающие подобные услуги, не доводят себя до разрядки, потому что в день могут обслуживать несколько раз одну и ту же клиентку или более одной клиентки. Кроме того, все знают, что большинство женщин на самом деле не испытывают оргазма, поэтому выделение спермы Ивана было для меня всего лишь дополнением.
А еще мне не удавалось выкинуть из головы мысли о кожной реакции. Кожа – живой орган, на ней отражается все, что с нами происходит. Хотите доказательств? Например, невеста Ивана, эта Исабель, которая пришла ко мне в консультацию с дерматитом. Она сама рассказала мне, что подавлена, потому что ей нужно принять важное решение. Затем, увидев их на улице Грасиа, я конечно же поняла: девушка должна была решить для себя, остается ли она с Иваном, зная, кем он работает… Экзема была самым малым, что могло при этом случиться. Мой парень говорит, что занимается проституцией, а я гоню от меня эти мысли… Напротив, эта Исабель, наверное, поправилась, потому что больше в консультацию не приходила. Вряд ли она что-то заподозрила из-за того, что, когда мы встретились на улице Грасиа, я их даже не поприветствовала. Прикосновение моей кожи к коже Ивана не отразилось на нем. Это обстоятельство ставило под сомнение мой клинический опыт, но я пыталась максимально его рационализировать.
Помимо того что я узнала правду об Иване, у меня оставались еще две важные темы. И прежде всего мне надо было поговорить с Мерче. После той размолвки, возникшей именно из-за него, когда она предупредила меня о возможных последствиях, мы не виделись. Конечно, я буду выглядеть не в лучшем свете, если соглашусь с ее мнением о том, что он мной воспользовался, но было ясно, что, если я не преодолею гордость, кроме жениха, потеряю подругу и массажистку, к рукам которой уже привыкла. Поэтому я решила возобновить отношения с Мерче.
Я не знала, как Мерче отреагирует, и это останавливало меня от первого шага к сближению. Она очень прямолинейна, поэтому может послать меня куда подальше. Я думала, как лучше подобраться: записаться на прием? Позвонить ей домой? Прийти без предупреждения? Желание оставить все как есть было огромным, как и желание кому-нибудь излить душу.
Другая проблема заключалась в том, чтобы устроить свою жизнь, найти пару, или как хотите, так это и назовите. И это казалось мне посложнее, чем помириться с Мерче. Школу танцев я оставила без сожаления и не скучала по этим занятиям, а Педро, плохому, высокомерному любовнику, я не подумала бы звонить, даже если бы он остался одним на земле. Вариант с сексом за деньги тоже не подходил: клубы, подобные «Латинским парням», приводили меня в ужас, а нанять очередного парня по вызову я пока была не готова.
Конечно же опыт общения с Иваном дал мне понять, что помимо моей консультации есть и другая жизнь. Что делать? Я не хотела оставаться одна, но и не была готова к новым приключениям.
Как-то в полдень я без предупреждения появилась в салоне. Звонить не стала: что, если Мерче пошлет меня по телефону? Нет, лучше пойти к ней и попытаться поговорить. Когда она открыла мне дверь, ее лицо стало серьезным. Она не то чтобы была обижена, но и не старалась делать вид, что все забыто.
– Привет, Мерче… Послушай, в последний раз мы плохо расстались, помнишь? – сразу выпалила я и украдкой на нее взглянула. Она по-прежнему оставалась серьезной. – Я пришла сказать тебе, что ты была права. Я порвала с Иваном. Ну, порвала – это хорошо сказано. Да ты, конечно, догадываешься, как все было… – Я снова на нее посмотрела. – Ты сейчас занята или мы можем поговорить?
– Следующая клиентка будет у меня в четыре часа. У нас есть время, чтобы выпить кофе, – сказала она мне.
Я села на кушетку. На столике лежала стопка журналов. На каждой обложке красовалась какая-нибудь статья о сексуальности, но ничего не говорилось о женщинах моего возраста. Мерче открыла шкаф и достала термос. Она налила две чашки и собиралась добавить молока.
– Как всегда? – спросила она меня.
– Да, как всегда, – ответила я с легкой улыбкой и посмотрела на часы. У нас оставалось жалких полчаса до прихода следующей клиентки, и я должны была воспользоваться этим временем. – Мерче, я не буду ходить вокруг да около. Ты была права, история с кубинским парнем закончилась плохо…
– Не надо ничего рассказывать, – прервала она меня, – важно, что ты в порядке. Я действительно очень расстроилась после сказанных тобой слов. Сколько лет, Роса, ты уже моя клиентка? Так, если я открыла салон, когда мне было сорок два… Значит, ты уже девять лет ходишь ко мне. Детка, я знаю все о твоей жизни: развод с Мануэлем, твои переживания, история с этим типом из школы танцев… Я полагаю, что всегда тебя поддерживала… Ты для меня не просто клиентка, я считала тебя своей подругой. А то, что произошло в тот день, нельзя назвать дружеской беседой.
Я помешала кофе.
– Ты права сейчас и была права тогда. Просто я не хотела слышать того, что ты мне говорила. Пойми, я сходила с ума от этого мужчины. – Я заглянула ей в глаза в надежде увидеть прощение.
Мерче выглядела роскошно – гладкая кожа, уложенные феном волосы, безукоризненный халат, маникюр на коротко подстриженных ногтях.
– Роса, не ты первая, и ты не последняя. В этом возрасте мы, женщины, совершаем много глупостей. Разве у нас есть альтернатива? Мужчины, они как насморк – один проходит, а другой появляется. Конечно же нам хочется движения, жизни, а выбора нет. Так, появляется симпатичный молодой человек, и мы уже думаем о свадьбе. – Мерче встала и закурила сигарету, ту единственную, которую редко себе позволяла, потому что табак вреден для кожи. Я думала, что она вспомнит о наших приключениях в клубе «Латинские парни» и ее отношениях с тем парнем, Педро, но в центре ее внимания оказался Иван. – С тобой все нормально? Он причинил тебе вред? Что-нибудь у тебя украл? – спросила она.
– Нет, что ты, ничего подобного. Во всем виновата я сама. Сама нафантазировала бог знает что, думала, что наши отношения выльются в нечто большее, а оказалось, что у него есть невеста. Я застала их целующимися на улице Грасиа. И представь себе, она еще и моя пациентка… – объяснила я Мерче.
– Я всегда говорю, что вы, клиентки, источник сюрпризов, – сказала в ответ Мерче, потянувшись за пепельницей. – Иди сюда, красотка, здесь посветлее, дай-ка я на тебя посмотрю, мне кажется, тебе необходимо сделать пиллинг лица.
Глава 22
НЕ ВИТАЙ В ОБЛАКАХ
Я с удивлением посмотрела на Ивана, лежащего рядом со мной. Он тихо посапывал. Недавно он был мне посторонним человеком, теперь же подвел меня к краю. Я смотрела на него и спрашивала себя: к чему приду, если продолжу в том же духе? Какой окажется жизнь? Если я решусь на этот шаг, какую цену мне придется заплатить? Наши чувства могут существовать, только если они небезграничны. Та Бель, которая сейчас сияет, потухнет, как гаснут бенгальские огни на рок-концертах, на которые ходил Данни.
В этот момент я почувствовала грусть, потому что – увы, господа – мы не готовы бросаться в пропасть, не готовы к космическим взрывам, по крайней мере, о себе я это могу сказать точно. Мы готовы только приспосабливаться к той дозе реальности, которую способны воспринять. Жизнь открывает нам много путей, а мы выбираем один и, делая этот выбор, отказываемся от всех остальных. Мы не смогли бы пережить передозировку счастья. Я в тишине посмотрела на Ивана: этот мужчина хотел успокоить меня тем, от чего я сама отреклась, но, как оказалось, не вовремя. Я оделась и на цыпочках вышла из дому. Мне не хотелось оставаться дома, когда Иван уйдет, потому что больше он уже не вернется.
Прошло пять дней. Иван позвонил тридцать два раза, но я не ответила – сбежала на побережье, далеко от привычной обстановки, чтобы побыть одной, позагорать и поплавать. Я поселилась в небольшом трехзвездном отеле в центре немецкой колонии Ампуриабрава. Здесь царила атмосфера семидесятых годов – огромные дискотеки соревновались в проведении праздников для туристов: «Тропическая вечеринка», «Шоу со стриптизером». «На эту я точно не пойду», – подумала я с гримасой на лице.
Комната была маленькой, и в ней ощутимо пахло дезинфекцирующим средством. В этом отеле помимо его анонимности мне понравился бассейн округлой формы, расположенный за жилым зданием. Он был окружен пластиковыми лежаками, выложен голубой мозаикой, которая усиливала ощущение свежести, а в середине из воды поднимался островок с тремя карликовыми пальмами. Ярко-оранжевые спасательные круги, должно быть, были настоящими. Увидев их, я поняла, что мне уже ничто не поможет. Вот разве что можно было взять их с собой в кровать, как плюшевых мишек.
Ветер нагонял тяжелые тучи. Я вышла на улицу, сильнее прижала к себе старую сумку от «Мандарина Дак», и ветер понес меня навстречу туристам, которые бежали врассыпную в поисках укрытия от надвигающейся бури. А я шла себе как ни в чем не бывало. Есть моменты, когда выживание – не основной инстинкт. Мне было наплевать на бурю, дождь, поток машин. Я не останавливалась, пока не добралась до пляжа, оставшегося без желающих искупаться. Владелец кафешки, немец по происхождению, торопился убирать зонты и столы, пока не начался всемирный потоп. Я решительной походкой направилась к берегу. Немец искоса на меня посмотрел, как бы задаваясь вопросом: кого ему спасать, меня или зонтики?
– Я не покончу жизнь самоубийством. Ich will mich nicht unterbringen, – прокричала я ему и побежала. Я не хотела, чтобы он беспокоился, и не хотела сама беспокоиться о нем.
Оказавшись у кромки прибоя, я почувствовала, как в раскатах грома рассеивается мое негодование. Эта сила была могущественнее меня. Я потратила жизнь на то, чтобы изменить других людей, даже если это требовало моей адаптации к чуждому мне миру, будь это мир Кубы или еще какой-нибудь параллельный мир. На этом, дамы и господа, игра заканчивалась. Мы не можем ждать от другого того, чего нет у нас самих. Его руки не могут удержать твой мир, потому что, когда ты этого совсем не ждешь, он вдруг раскрывает объятия, и важная часть твоего «я» теряется, остается пустое место, и ответственность за это несешь ты сама.
Как это трудно! Как тяжело осознать, что то, что могло осуществиться, не сбудется. Останется еще одна рана. Я думала об Иване, вспоминала, как он на меня смотрел, воспроизводила для себя его манеру говорить, и с каждым воспоминанием все больше удалялась от берега в море. Напряжение между нами возникло из-за секса. Не потому, что мы не поняли друг друга в постели, а потому, что я не могла смириться с тем, что вынуждена делить Ивана с бессчетным количеством женщин, с которыми он спал за деньги. Однако в ту летнюю грозу, стоя по щиколотку в воде, я поняла, что дело не в этом: настоящая проблема заключалась в нас самих. И не найти подходящих слов, чтобы сказать, что наши миры не совпадают и главная ответственность человека – следовать собственной мечте.
До нашей последней встречи, когда я сообщила ему, что знаю, чем он занимается, я твердила себе, что должна быть разумной и в момент, когда разговор достигнет критической точки, нужно включить тормоза. И несмотря на то что сработали все системы предупреждения, мы нехорошо расстались. Похоже, что я из тех, кто не может завершить отношения с мужчиной без ущерба для себя. Как же тяжело расставаться! Приключения, ласки, постель, совместная рутина… Расставание безжалостно делает нас одинокими.
Я понимала мотивацию Ивана, но не могла ее принять. «Ты знаешь, какие воспоминания сохранились у меня от Гаваны? Широкие джинсы светло-голубого, от бесконечных стирок, цвета. Я их ненавидел. Я ненавидел желтые, как яичный желток, рубашки с набивкой, давно вышедшей из моды. Но особенно я ненавидел джинсы, такие свободные, что нужно было подвязывать их ремнем. В таких штанах мы были похожи на клоунов. Когда думаю о Гаване, я всегда вижу себя в этой одежде».
Иван хотел оставить позади невозможность чувствовать себя комфортно. И несмотря на все это, он умирал от тоски по Гаване: всегда говорил, что ни Майами, ни Барселона, ни какой-либо другой город не приблизился даже к огоньку на маяке, омываемом волнами. Может быть, это были те же волны, что тянули меня за собой вдаль от пляжа в Ампуриабрава? Эти волны стирали все.
Гроза приближалась, и волны становились все выше. Вдруг я почувствовала, что со мной рядом нет Рикардо. Мне необходимо было снова заботиться о нем, защищать от неуверенности и, думаю, для того, чтобы побороть мою собственную неуверенность. Мне вспомнились его выражения, его состояние между счастьем и тоской. У Рикардо лицо сияло только от разговоров о книгах.
– А когда ты стал издателем? – спросила я его через некоторое время после нашего знакомства.
– Я думаю, что когда научился читать, представь себе, – ответил он мне. – В детстве у меня была бурная фантазия. Я встречался с Энид Блайтон. Она объясняла мне, как работает над новой книгой «Пятеро». Она предлагала мне какой-нибудь аргумент, а я направлял ее: «Она должна крепче дружить с псом Тимом. Если этого не будет, мы не поверим в правдоподобность истории». Я одновременно был и читателем, и издателем. Так продолжается до сих пор.
Рикардо отводил взгляд и бережно поглаживал красивую книгу, посвященную промышленному дизайну. «Жизнь надо уметь прочитать», – всегда повторял он.
А теперь, когда его не было рядом, я чувствовала, что мне не хватает полок с книгами.
Я чувствовала себя жутко. Мне было очень одиноко. Внезапно налетел ветер, намного сильнее, чем был прежде, и я не задумываясь среагировала, побежала назад к берегу. Я нашла на песке сумку. Любопытно: ты промокла насквозь, бушует гроза, а ты все равно ищешь сумку. Немец, укрывшийся в своей кафешке, бросил на меня издали недобрый взгляд, как будто я сумасшедшая. Я вернулась в отель, попросила счет и в этот же вечер, несмотря на дождь, вернулась в Барселону.
В эту ночь я позвонила Рикардо, оставила ему сообщение, за которым последовало еще море сообщений в последующие дни. Мне становилось все тоскливее оттого, что город опустел из-за отпусков. Однажды мы поговорили, но он был холоден. Наверное, его сильно ранило то, что я променяла его на кубинца.
Так началось очень тяжелое лето. Я не знала, что меня больше мучило: одиночество или угрызение совести.
– Я перебирал документы и нашел несколько твоих фотографий… – Это были первые слова Рикардо, когда он наконец сам позвонил мне в начале сентября.
– Рикардо! – Я уже не чаяла его услышать, и мой голос невольно прозвучал ласково, а лицо засияло от радости.
– Как дела, Исабель? – спросил он, как врач пациента, выздоравливающего после тяжелой болезни.
– Хорошо. А у тебя?
– Да вот в конце недели наконец-то разобрался в старом секретере. Нашел фотографии из Парижа и подумал: «Надо ей позвонить».
Я помнила эти фотографии, сделанные в дождливом и холодном Париже. На них я смеялась, здоровая, розовощекая и вполне довольная жизнью. Это были отличные выходные: с культурными мероприятиями и романтическим сексом. Мы обнимались перед рестораном и попросили какую-то девушку нас сфотографировать.
– Помнишь ресторан? – загадочно спросила я его, как будто это слово могло напомнить о той давней, более двух лет назад, поездке.
– Да, ресторан! – ответил Рикардо. – А помнишь огромного мерлана, которого ты тогда прикончила?
Разговоры о Париже вернули меня ко времени до нашего расставания. Я никогда не забуду, как Рикардо уцепился за письмо Бодлера, которое и спровоцировало эту поездку. В то время он находился на этапе, который с сарказмом называл «период цветов», цветов зла, конечно. При помощи контактов в издательстве «Автограф» он узнал, что на аукцион выставлен оригинал письма поэта к писателю Густаву Клаудину.
– Эта переписка приводит меня в восторг, – поделился он тогда со мной. – Мы могли бы поехать в Париж и поучаствовать в аукционе.
– Звучит привлекательно, – согласилась я.
Я готова была ехать с Рикардо хоть в Париж, хоть на мыс Финистерре, и причина путешествия меня не волновала. Мы отправились в Париж в четверг первым рейсом. Оставили багаж в отеле «Святой Доминик», в маленьком монастыре на улице с тем же названием, на полпути между Эйфелевой башней и Домом инвалидов. Рикардо настоял, чтобы мы вовремя пришли на аукцион. Я последовала за ним с некоторым недоверием. Ожидала, что в любой момент он встанет и уйдет, пав жертвой своей неуверенности, и оставит антикварное намерение, но этого не случилось. Он с энтузиазмом набавлял цену, пока я нервно ерзала в соседнем кресле. Было еще два покупателя, но Рикардо не сдался и в итоге приобрел это письмо, желтый листочек, на котором робким почерком было написано около двадцати строк, с конвертом, на котором до сих пор сияла оригинальная печать.
«Мораль добра недостоверна» – так завершалось письмо Бодлера к Клаудину, которое приобрел тогда Рикардо. Спустя два года после этой поездки, услышав его голос по телефону, я вспомнила эти слова, как будто они были адресованы мне. И они показались мне разоблачением. Готов ли Рикардо забыть о моем безумном увлечении Иваном? Или он уже с кем-то встречается? Поскольку мой осведомитель Марта куда-то пропала, у меня оставался лишь один вариант это узнать: встретиться с ним.