Текст книги "Тот, кого хочу"
Автор книги: Нэнси Уоррен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Глава 15
Мэтью буквально задыхался. Если он сию минуту не выйдет из дома, то непременно выскажет Бриттани, что клюква в ванной не заставит петь его сердце. Так же как и шалфей, хлеб из муки грубого помола и все прочие цвета, что она подсовывала ему. Цвета, которые ассоциировались с едой, что ему совсем не нравилось.
Мэтью казалось, что стены надвигаются на него. Его положение было безнадежным. Бриттани никогда не злилась. Даже если он вел себя как свинья. Если бы она хоть раз на него заорала, то дала бы ему шанс. Но она никогда не кричала. Поэтому Мэтью пытался подавить раздражение и заставить себя согласиться с тем, что Бриттани имеет право выбирать цвета, в их общем жилище. Но так ли необходимо постоянно быть такой милой и обходительной? Эта ее обходительность душила его.
Он вышел, когда она чертила расположение мебели гостиной на миллиметровке. Вне всяких сомнений, она имела право поменять это все на цвет тыквы, айвы или водорослей, а затем все переставить.
Мэтт сказал, что ему нужно поработать в саду, решив, что, возможно, с потом отчасти уйдет и раздражение.
Однако произошло обратное – его раздражение зашкалило, когда, выйдя в сад, он увидел у дома Хлои мотоцикл Рафа. Вот это да!
Конечно, не его это дело. Раф и Хлоя оба свободны, и если Раф сошел с ума, то едва ли ему можно чем-то помочь. Но жжение в области пищевода у Мэтта только усилилось. Напрягая мышцы, он взялся перетаскивать с места на место валуны, занимаясь столь же бессмысленными перестановками, как и те, что происходили сейчас у него в доме. Однако он испытывал необходимость в тяжелом физическом труде. Почему – он старался не думать.
Мэтью перетаскивал очередной булыжник с одной клумбы с кактусами на другую, когда за его спиной знакомый голос произнес:
– Помощь не требуется?
Он покачал головой, донес булыжник до нужной клумбы и бросил его на землю.
– Мне кажется, ты только что уничтожил кактус, – сказал его старый приятель и партнер.
– Ты много времени проводишь в этом районе.
Раф спокойно посмотрел Мэтью в глаза.
– Тебя это беспокоит?
– Да, черт возьми. Эта женщина не вполне в своем уме, и, насколько мы с тобой знаем, она замышляет что-то противозаконное.
– Ты уверен, что именно это тебе досаждает?
Руки у Мэтью были исцарапаны, футболка пропиталась потом и прилипла к телу, дышал он тяжело и натужно, и ему казалось, что его больная нога вот-вот подвернется. При мысли о том, что Хлоя и Раф спят вместе, ему хотелось выть.
– Да.
Раф покачал головой.
– Дурак, – сказал он по-испански и отошел от Мэтта.
Мэтью не владел испанским в совершенстве, но понять, что сказал Раф, не составило труда.
– Знаешь, вовсе не очевидно, что дурак я, а не ты, – сердито буркнул Мэтт.
Раф повернулся к Мэтью. Женщины всегда западали на его неряшливого партнера, жаль, что он об этом поздно вспомнил. И сейчас Мэтью уже клял себя на чем свет стоит за то, что познакомил с ним Хлою.
– Хлоя не делает ничего противозаконного, – сказал Раф, повернувшись к Мэтту.
– Откуда ты знаешь?
– Она мне рассказала о своем бизнесе.
– И чем же она занимается?
Раф сталкивался лицом к лицу с самыми закоренелыми преступниками Техаса. И уж конечно, у него не затрясутся поджилки лишь потому, что какой-то парень прекратил работу в саду, чтобы задать ему жару.
– Мне кажется, друг, ей не хочется, чтобы ты об этом узнал.
И, весело отсалютовав своему бывшему партнеру, Раф с непринужденной грацией оседлал мотоцикл. Мэтью перекосило от злости.
– Если бы не я, ты бы никогда с ней не встретился! – крикнул он вслед Рафу, но крик его потонул в мотоциклетном реве.
Дебора сунула в рот таблетку сильного обезболивающего и запила ее водой. Она отложила работу, чтобы сделать запись в дневнике головных болей. Дневник головных болей… Во что превратилась ее жизнь, если ей приходится вести дневник с таким странным названием?
В висках у Деборы стучало, и больше всего на свете ей сейчас хотелось задернуть жалюзи в кабинете, выключить свет, свернуться на диване в своей псевдогостиной и уснуть.
Но разумеется, ничего подобного она никогда не сделает. Ее ждут пациенты, и от того, что у нее разболелась голова, их проблемы меньше не станут. Какое им дело до того, что у нее развилась болезнь с мерзким названием «мигрень»?
– Вы испытываете стресс больший, чем обычно? – спросил ее врач в клинике. – Что-то вас беспокоит?
Именно эти вопросы задавала своим клиентам она, Дебора. Правда, ее формулировки были осторожнее.
Но у человека не может возникнуть мигрень внезапно, сама по себе, тем более в такой острой форме – ведь приступы настигали Дебору практически ежедневно. Она согласилась вести дневник только при условии, что врач отправит ее на обследование для выяснения физической причины болезни. Не то чтобы ей хотелось обнаружить у себя какое-нибудь ужасное заболевание, опухоль мозга, например, но она просто не могла поверить, что в ее организме есть некий физиологический механизм, спускающий с цепи головную боль, когда все в ее жизни идет как надо.
Дебора решительно приказала себе на время забыть о своих проблемах и стала готовиться к приему очередного клиента.
Рафаэля Эскобара.
Она потерла виски, попробовала сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, но пульсация в висках так никуда и не делась, когда секретарь по селектору сообщила ей, что мистер Эскобар прибыл. – Спасибо, – сказала она.
Дебора поднялась и направилась к двери. Открыла ее, и взгляд ее тут же устремился к мужчине, который выглядел совершенно неуместно в ее умиротворяющем своей опрятностью и упорядоченностью офисе.
Умиротворяющим он не был. И тем более упорядоченным. На самом, деле этот мужчина был живым воплощением хаоса.
Он встал, когда Дебора назвала его имя, подошел к ней, настороженно взглянул на нее и тоскливо огляделся. Ему не хотелось здесь находиться. Интересно, кто его заставил? Наниматель? Родители? Супруга или подруга?
Вскоре она об этом узнает. Обычно сама мысль о том, чтобы «починить» кого-то столь хаотичного, как мистер Эскобар, наполняла Дебору радостным ожиданием, но сегодня она испытывала раздражение от того, что ей снова придется выслушивать от очередного неудачника отчет о его наводящих скуку проблемах.
Шокированная собственными мыслями, Дебора натянула на лицо улыбку и, протянув клиенту руку, представилась:
– Меня зовут Дебора Бьюмонт.
– Раф, – сказал он.
Когда оба прошли из приемной в кабинет, Дебора проводила Рафа в «гостиную».
– Не хотите ли кофе или чаю?
– Нет, спасибо.
– Воды?
– Я в порядке.
– Отлично. – Почему она так злилась? Много раз Дебора сталкивалась с нежеланием клиентов раскрываться и даже с их враждебностью, но это не вызывало у нее такой реакции. Почему же сегодня? Должно быть, из-за головной боли. Или из-за того, что исповеди большинства посетителей этого кабинета были на удивление похожи, а сейчас у нее было ощущение, что тайны этого парня включали жуткие подробности, такие, например, как признание, где он закапывал тела жертв.
Они сидели друг против друга. Дебора не торопилась нарушить молчание. Некоторые из ее пациентов испытывали столь острую потребность освободиться от груза своих проблем, что их было не остановить.
Молчание затягивалось.
Раф, похоже, не принадлежал к категории отчаявшихся.
Дебора взяла в руки блокнот.
– У вас есть вопросы, которые вы бы хотели задать мне до того, как мы начнем?
– Нет.
– Отлично. Почему бы вам не рассказать, зачем вы пришли сюда?
Он опустил глаза и уставился на журнальный столик. Явный признак того, что пациент не собирается говорить правду.
– Я неважно сплю.
– Понимаю.
Дебора дождалась, когда он посмотрит на нее.
– Есть мысли, почему вы плохо спите? Он пожал плечами:
– Я много работаю по ночам. Не успеваю сделать за день все, что наметил.
Если бы его проблема состояла в нарушениях сна, он бы обратился к обычному терапевту, знакомому врачу, который у него наверняка имеется. Он не был первым ее пациентом, из которого надо было клещами вытягивать ответ на главный вопрос: в чем вы видите свою проблему?
– Почему вы не спите?
– Я сказал вам. Безумно много работы.
– В вашей регистрационной карте указано, что вы – офицер полиции.
– Это так.
– Есть ли в вашей работе нечто такое, что вас беспокоит?
– Я работаю копом уже восемь лет, а спать перестал только недавно.
– Что послужило толчком к этому? Раф поерзал на обитом кожей диване. Дебора решила применить иную тактику.
– Расскажите мне о своей жизни. Помимо работы. Что вы делаете, когда перестаете быть полицейским?
– Я ем. Навещаю семью. Общаюсь с приятелями. Гоняю на мотоцикле.
– Как я понимаю, вы не женаты. У вас есть подружки?
Он поднял взгляд. Жаркий взгляд. Потом снова уставился в стол, скрестил руки на груди и повернулся так, словно хотел защитить от нее свое тело. Но должно быть, этот пациент знал язык тела не хуже, чем она, Дебора, поскольку он нарочито медленно повернулся к ней, подался навстречу и посмотрел в глаза.
– Вообще-то нет.
– Вообще-то… Что это значит?
– У меня есть женщина. Но это довольно несерьезно.
Дебора сделала отметку в своем блокноте, напоминая себе, что должна вернуться к теме этих «несерьезных» отношений позже.
– На работе у вас все хорошо?
– Да.
– Есть ли какое-то дело, которое вас беспокоит?
– Я не могу об этом говорить.
Дебора подавила желание топнуть ногой. Но если ему нравится швырять деньги на ветер, кто она такая, чтобы ему мешать?
– А как дела у вас в семье?
– Прекрасно.
Он снова соскользнул на прежние позиции: поза обороняющегося. Дебора должна была продолжать задавать вопросы все в той же мягкой манере. Использовать одну из освоенных ею техник. Но у нее страшно болела голова, и ей вдруг подумалось, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на людей, которые лишь отнимали у нее время.
Она положила блокнот на стол.
– Раф, – сказала она, – зачем вы сюда пришли?
Впервые, как показалось Деборе, она целиком завладела его вниманием. Возможно, его удивило, что она прямо, без обиняков, обвинила его в том, что он ей лжет. У нее было странное чувство, что он проникся к ней уважением, оценив ее прямоту.
– Я читал вашу книгу.
Ладно, пусть он и не ответил на ее вопрос, но это уже было кое-что. Интересно. И удивительно.
– Вы читали?
– Да.
Большего она от него не добилась, но ведь он упомянул ее книгу по какой-то причине.
– И какую же главу вы нашли особенно интересной?
– Восьмую.
Она мысленно пробежала глазами оглавление.
– Неудачный выбор партнеров?
– Да.
Хорошо. Уже прогресс.
– Кого выбираете вы, Раф? И почему вы считаете свой выбор неудачным?
Он выдохнул так, словно годами удерживал дыхание.
– Раненых голубок.
– У вас комплекс Галаада?[17]17
Сэр Галаад – один из рыцарей Круглого стола, воплощение рыцарских добродетелей
[Закрыть]
– Это вы психиатр, вы мне и скажите. – Раф сердито пробурчал эту фразу, но ведь он не стал бы поднимать такую тему, если бы не хотел об этом поговорить.
– Приведите мне пример одной из ваших раненых голубок, – тихо попросила Дебора.
Он покачал головой.
И вновь Дебора спросила себя, кто заставил его прийти к ней. Этот визит явно не был добровольным.
– Расскажите мне о первом человеке, которого вы когда-либо любили.
– Моя мама.
– Какая она?
– Святая.
– Вы хотите сказать, что она умерла?
– Нет, просто она лучший человек из всех, кого я знаю. Она собиралась стать монахиней, но… – Его лицо внезапно прояснилось и осветилось улыбкой. – Тут появился мой отец и внушил ей другие мысли.
Дебора поймала себя на том, что улыбается ему.
– Сколько у вас братьев и сестер?
– Два брата и три сестры. – Он крепко сжал руки. – Раньше было четыре.
– Что произошло?
– Наркотики. Вмешались наркотики. Моя сестра была ангелом, но она вляпалась в наркотики и вообще в дерьмо. Она умерла.
– И вы не смогли ее спасти.
Раф покачал головой.
– Сколько вам было?
– Семнадцать. – Голос его звучал хрипло. – А ей было пятнадцать.
– Мне жаль.
– Вашей вины тут нет.
– И вашей тоже.
Он посмотрел ей в глаза, и Дебора вдруг поняла, что они оба оказались сейчас именно там, где им нужно быть. В напряженном взгляде Рафа пульсировала боль. Его глаза блестели, но то не был влажный блеск слез, это был холодный тусклый блеск металла.
– Я знал, что происходит. И не забил тревогу. Думал, что сам справлюсь. Но я не смог.
– И теперь вы пытаетесь спасать других женщин?
– Пожалуй.
– Как отреагировала ваша мать на то, что ваша сестра умерла от передозировки?
Женщина задала вопрос спокойно, вопрос был по существу, но Раф почувствовал себя так, словно в плоть ему впились острые когти. «Ты должен был спасти ее!» – крикнула ему мать. И даже если потом она умоляла его простить ее за эти резкие слова, он знал, что в них была правда.
– Я родился двенадцатого декабря, – сказал он.
Дебора посмотрела на него с тем же вопросительно-вежливым выражением, как и тогда, когда он пришел сюда. Конечно, откуда ей знать?.. Даже сейчас Раф удивлялся тому, как часто он забывал о том, что это было частью его культуры и к Техасу отношения не имело.
– Это день нашей святой – святой Гваделупы. – Как ей объяснить? – Она небесная покровительница Мексики. Родиться в этот день означает… – Раф пожал плечами, не в силах объяснить необъяснимое. Он видел свою мать и бабушку. Он вдыхал аромат благовоний в церкви. – Это означает, что тебе несказанно повезло. Что тебя благословило небо. Мои мама и бабушка хотели, чтобы я стал священником. – Он почувствовал, что акцент его стал сильнее. Если он не вытащит себя из прошлого, то начнет говорить по-испански.
– И вы рассматривали для себя такую возможность?
Рафаэль кивнул:
– Когда был ребенком. И какой бы это стало катастрофой.
– Что было потом?
– Слишком много ненависти. – Он почувствовал, что погружается в себя, как в бездонный колодец. Туда, в прошлое, в темноту. Сестра была такой юной. Он опекал ее с того момента, как она подросла настолько, чтобы сделать из него своего кумира, идола. – Я нашел тех парней, что продали ей дозу. Я едва их не убил.
Он едва сам себя не убил, гнев правил им, но гнев дал ему и силу, невиданную силу.
– Я все бросил и приехал сюда.
– Чтобы стать полицейским.
– Да. – Рафаэль жалел о том, что пришел сюда, что согласился на этот глупый сеанс. Чувствовал он себя отвратительно, ему не хотелось говорить об этом. Ну почему он не сказал этой английской цыпочке «нет»?!
– Вы продолжаете отправлять правосудие и, как я полагаю, все еще мстите. – У психоаналитика были зеленые глаза, довольно бледные, но цепкие, и рыжие волосы, довольно неприметные, зачесанные назад и забранные в хвост.
– Я делаю свою работу, – с нажимом сказал Раф.
– А когда не работаете, вы спасаете раненых голубок.
Пожалуй, Дебора ухватила суть. Но Раф не был тупицей. Он и сам это давно понял. Проклятие.
Зачем он вообще сюда пришел? Зачем согласился через все это пройти? Она не могла ему помочь. Никто не мог. А что касается того, чтобы она в него влюбилась, так это просто смешно. Она не могла его заинтересовать, раз не была подранком. А он, не будучи пижоном с кучей научных степеней и с гардеробом сплошь от Армани, вряд ли мог заинтересовать ее.
– Что происходит после того, как вы залечиваете их крылышки?
Он посмотрел на Дебору. Взгляд ее был ясным и умным, но она все время терла виски, словно у нее болела голова.
– Что обычно происходит, когда у птицы заживает крыло? Она улетает.
– Не всегда.
Раф не ответил. Он почувствовал, как его тело вдавилось в диван. Он ссутулился, с трудом подавляя в себе желание положить ноги на этот ее безукоризненный стеклянный столик.
Дебора дала ему минуту на то, чтобы ответить, когда же стало ясно, что отвечать он не собирается, она решила его дожать.
– Что происходит, когда они излечиваются, но не оставляют вас?
– Ничего не происходит.
– Вы их покидаете? Вы теряете к ним интерес?
– Не знаю. Возможно.
– Расскажите мне про эту последнюю женщину.
– Она запуталась. И думаю, что я запутал ее еще больше.
Этот спокойный тихий голос был беспощаден. Как бормашина дантиста.
– Что, по вашему мнению, вам следует в этой ситуации предпринять?
– Я не знаю. – Рафаэль знал лишь то, что душа у него не на месте. Он пытался удержать Стефани на прямой дорожке, а получилось так, что он ее запугал настолько, что она бросила работу. Дерьмо. Он еще глубже вжался в диван.
– Мне кажется, я должен держаться от нее подальше. – Но, когда он произнес эти слова вслух, тело его возроптало. Оно словно хотело крикнуть: «Нет! Она страстная, пленительная, она такая нежная!..» А то, что они занимались любовью, лишь разожгло его аппетит.
Но, вмешиваясь в жизнь Стефани, он ей не помогал. Наоборот. Он мог причинить ей боль.
Правда, оказывая оговоренную услугу Хлое, он мог видеть Стефани всякий раз, заходя в офис.
Пусть для него это будет адом, зато он сможет присматривать за Стефани на случай, если Хлое придет в голову какая-нибудь безумная и опасная идея, которая может закончиться плачевно для обеих женщин.
Дебора снова потерла виски.
– Вы не хотите прекратить сеанс и выпить аспирин или еще что-нибудь? – спросил Раф.
Она улыбнулась, и он подумал, что улыбка заметно украсила ее лицо. Оно словно просветлело. Впервые она посмотрела на него не как на пациента, а просто как на другого человека.
– Вы умеете заметить, если у женщины что-то болит.
Глава 16
Стефани, вернувшись домой, обнаружила еще один конверт под своей дверью. Конверты появлялись под дверью ее квартиры каждый день, и это раздражало и утомляло. Все началось неделю назад, еще до того как она стала работать у Хлои. Ей следовало бы выбрасывать эти письма, не читая, но по какой-то причине она чувствовала себя обязанной их читать.
Стефани положила сумку, сняла туфли и прошла на кухню.
По дороге она открыла конверт и достала открытку. Эта отличалась от полученных ранее. Весьма отличалась. Вместо привычных цветов Стефани увидела простую белую карточку. Дерек взял буклет Хлои и, разрезав его на куски, наклеил на карточку, сотворив нечто вроде очень странного коллажа.
Название фирмы, «Виртуоз разрыва», было подчеркнуто жирным черным фломастером. С обратной стороны Дерек написал: «Это целиком ее вина».
И все. Он не умолял о воссоединении, не приглашал ее на ленч или на ужин, не обещал ей чудесную совместную жизнь.
По телу Стефани пробежали мурашки. Каким-то образом Дерек в ее отсутствие каждый день проникал в тот дом, где она жила. Правда, ключей от квартиры у него не было. И слава Богу. И все же Стефани зажгла повсюду свет и обошла квартиру.
И только убедившись, что она одна, взяла трубку и позвонила Хлое.
Реакция Хлои на то, что рассказала ей Стефани о последней открытке, оказалась странной.
– Какая глупость! Эти буклеты очень дорого стоили.
Стефани покачала головой. Она никак не могла привыкнуть к тому, что ее босс смотрит на окружающее с весьма неожиданной точки зрения.
– Понимаете, я не считаю его способным на что-то ужасное, но, – Стефани беспомощно пожала плечами, – кто знает?..
– Не хотите приехать ко мне и провести ночь в моем в доме? Мы можем спустить с чердака вторую кровать. Нет ничего проще. Устроим девичник. Будем пить только розовые напитки и смотреть фильмы, от которых хочется плакать.
Стефани засмеялась.
– Не беспокойтесь. Со мной все будет хорошо. У меня полдома знакомых.
– А еще у вас, по-моему, есть один знакомый коп, который любит делать ночные обходы.
– Моя ситуация не настолько отчаянная.
– Ну ладно. Позвоните, если передумаете и захотите приехать. На всякий случай – до свидания. Увидимся утром.
Звонок телефона вырвал Мэтью из сна. Так крепко ему удалось заснуть впервые за всю неделю. Первый звонок его разбудил, а после второго сна в нем уже не было вовсе. Прежде чем схватить трубку, он посмотрел на часы. Начало третьего.
– Таннер. – Мэтью уже успел вскочить с кровати и натягивал джинсы, когда вдруг вспомнил, что он больше не коп. И в тот же момент услышал задыхающийся женский голос в трубке:
– Мэтью?
– Кто это?
– Хлоя. – Она говорила шепотом, и голос у нее был испуганный.
– Что случилось?
– У вас есть оружие? – Идиотский вопрос, и задан он был в странное время, но Мэтью не стал ставить ей это в вину. Пока не стал. Вначале он, как его учили, должен убедиться в том, что ей ничего не угрожает. И только потом он на нее наорет.
– Да. Почему вы спрашиваете?
– Дело в том, что, возможно, я в беде.
Мэтью закатил глаза, но при этом, так еще и не одевшись, подошел к окну и через щелку в жалюзи посмотрел в темноту. Прежде, пока здесь не поселилась Хлоя, в округе царили тишь да благодать. Именно в таком спокойном месте и должен жить бывший коп, сгоревший на работе, повидавший в жизни все, что только можно повидать, коп, жаждущий мирной тишины. Но с тех пор как эта англичанка поселилась у него под носом, минуты тишины и спокойствия можно было по пальцам пересчитать.
– Я не вижу ничего подозрительного у вас перед домом, – сообщил он ей.
– По-моему, он пытается вломиться ко мне со стороны заднего двора.
Мэтью быстро поднялся наверх, на ходу достав из комода носки. Из окна гостевой спальни он увидел… ничего он не увидел.
– Свет не горит. Детектор движения ничего не обнаружил. Я никого там не вижу.
– О, не стоит волноваться. Должно быть, это была всего лишь угроза.
Мэтью почувствовал, как волосы на его затылке встали дыбом.
– Угроза? Какая угроза?
– Вам это не понравится.
– Конечно. Мне все это уже не нравится. Объясните же, что происходит?
Он снова вернулся в спальню, вытащил рубашку из стопки чистого белья, которое не успел положить в шкаф, и, натягивая ее, слушал, что говорит ему Хлоя.
– Примерно час назад мне позвонили.
– Кто позвонил?
– Мужчина. Не называя себя, он сказал, чтобы я свернула бизнес, а не то пожалею об этом. Естественно, и спросила его, в чем, собственно, дело, но он повесил трубку.
– А что происходит сейчас?
– Мне показалось, я видела что-то в саду, Но возможно, я ошибаюсь.
– Оставайтесь на месте. Я сейчас проверю.
Мэтью сунул ноги в кроссовки, выскочил на кухню, а затем тихо выскользнул из дома.
Ночь была теплой, воздух казался тяжелым от повышенной влажности. Мэтью замер, окидывая взглядом местность. Он не видел никакого движения, не слышал ни звука. Подождав с минуту и так ничего не увидев и не услышав, он решил обойти дом Хлои, а уже затем нанести своей соседке и съемщице жилья поздний визит.
Мэтью бесшумно прокрался вдоль живой изгороди, разделявшей их участки, дошел до конца импровизированного забора и пробрался между кальмией[18]18
Кальмия широколистная – вечнозеленое растение с розовыми или белыми цветами.
[Закрыть] и фисташковым деревом на территорию соседки, на задний двор.
Вокруг все было тихо. Мэтью вдыхал ароматы ночи. В дальнем углу он разглядел кактус – кактусы не требовали особого ухода, а Мэтью нравились растения, за которыми не надо особо ухаживать.
Слева от себя Мэтт услышал шорох и тотчас насторожился. Но оказалось, что это всего лишь кот по кличке Митзи, который жил в третьем по счету доме отсюда. Кот просто вышел на ночную охоту. Демонстративно проигнорировав Мэтью, он пошел дальше по своим кошачьим делам.
Мэтт всегда доводил дело до конца, поэтому он все же решил обойти дом Хлои полностью, а уже потом встретиться с ней.
Судя по тому, какой теплой выдалась ночь, завтра днем следовало ждать настоящего пекла. Однако размышления Мэтью относительно завтрашней погоды прервались, когда он увидел на боковой улочке нечеткий силуэт. Человек подбежал к дому и швырнул что-то в окно. Все произошло очень быстро. Мэтт лишь успел разглядеть, что это был мужчина. Кинув в дом какой-то предмет, незнакомец бросился в ту же сторону, откуда прибежал.
Мэтт крикнул:
– Стой! Полиция!
Однако повторять окрик не стал, а, завопив «Ни с места!», бросился к заднему крыльцу дома. Он решил, что этот сукин сын мог бросить бомбу. Загорелся свет – сработал детектор движения, – и Мэтт заорал:
– Хлоя, ложись!
Добравшись до заднего крыльца, он увидел, что то, что он принял за бомбу, оказалось всего лишь камнем. Камень отскочил от стекла, даже не разбив его. Мэтт был в ярости. Никто не смеет портить жизнь проживающим на принадлежащей ему территории, пугать жильцов и нарушать их сон. Почти не сбавляя скорости, Мэтт перепрыгнул через забор и бросился за парнем. Свет фар ослепил его, раздался рев мотора. Тот, у кого силенок не хватило даже на то, чтобы камнем разбить окно, не сможет переехать того, кто встал перед его «хондой».
Во всяком случае, Мэтью на это надеялся, потому что не собирался отпускать этого говнюка, не надавав ему хорошенько.
Ступни его коснулись земли. Он тяжело приземлился, и, хотя мозг приказывал ногам бежать, от удара о землю острая боль пронзила его снизу вверх, сосредоточившись в колене.
– Дерьмо! – заорал он, в бессильном гневе наблюдая за тем, как «хонда», царапая шинами гравий, проехала мимо. Глаза Мэтью застила боль и грязь, так что он лишь успел заметить, что номер машины начинался вроде бы с цифры «4», а может, и «3». Классно. Лучше не бывает.
Мэтью полежал на земле еще с минуту, не зная, на кого он злится больше: на того, кто швырнул камень, на Хлою или на себя, забывшего, что он уже давно не мачо и что пуля, оттяпавшая ему полколена, лишила его удовольствия проявлять геройство.
Пара очень трудных минут ушла на то, чтобы перейти из лежачего положения в сидячее. Вытирая ладонью пот, Мэтью прислонился спиной к забору.
Он размышлял, сможет ли подняться на ноги и доковылять до дома, но нога болела так, что ломило зубы, и поэтому его больше привлекала мысль провести остаток ночи, сидя на гравии.
Неподалеку послышался шорох – это вернулся Митзи. Задрав хвост, он пару раз обошел Мэтью по широкому кругу. Поскольку Мэтт не шевелился, кот уменьшил радиус и наконец подошел настолько близко, что Мэтт смог его погладить. Мех у Митзи был мягкий и немного пыльный, казалось, кот смотрел на Мэтта со снисходительным пренебрежением, поскольку тот не мог выполнить прыжок, который Митзи без всяких усилий выполнял по нескольку раз на дню.
Вскоре Мэтт услышал куда более громкий шорох, а затем Хлоя громко позвала его:
– Мэтью! Где вы? С вами все в порядке?
Он отозвался не сразу, но Хлоя была не из тех, кто легко сдается, так что он все же решил откликнуться, пока она не перебудила всех соседей. И еще Мэтту не хотелось чувствовать себя кем-то вроде заблудшего кота, разыскиваемого хозяйкой.
– Я здесь! – в конце концов крикнул он не очень громко. Соседям ни к чему видеть его таким.
Хлоя появилась по ту сторону забора, перегнулась через ограду и посмотрела на него сверху вниз. В темноте лицо ее казалось очень бледным. Она схватилась рукой за щеку.
– О нет. Что с вами?
– Старая травма калена, – объяснил Мэтт, пытаясь встать, опираясь на здоровую ногу и ощущая себя последним дураком. Он забывал о своем колене именно тогда, когда должен был о нем помнить и соблюдать максимальную осторожность.
Боль пронзила его, он застонал и едва не упал.
– Не двигайтесь, – приказала ему Хлоя, и Мэтт тут же забыл о боли, наблюдая за самой не спортивной из попыток перелезть через забор, какие ему приходилось видеть. Однако у него была возможность полюбоваться ее ляжками, и это не только подействовало на него как лучшее обезболивающее, но еще и заставило признать, как крупно ему повезло, что его соседка оказалась весьма далека от спорта.
– Джентльмен не стал бы так пялиться, – укоризненно заметила она.
– Я был ранен в бою. Увольте меня от своих замечаний.
Хлоя наконец слезла с забора и, отряхнув ладони, окинула Мэтта взглядом. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что случилось.
– Я не могу идти. – У него теперь даже костылей не было. Он избавился от них в тот же день, когда снова смог ходить.
– Ладно, – сказала она, – придется вам опереться на меня.
– Я для вас слишком тяжел.
– Чепуха. Я сильнее, чем это может показаться.
– Кто тот говнюк, что швырял камни в ваши окна?
– Поговорим в доме. Сейчас вы должны беречь силы.
Она обошла его и встала со стороны больной правой ноги. Мэтью невольно сжался. Однако Хлоя все делала так гладко и правильно, словно специально этому обучалась. Она пригнулась, скользнув под его правую руку, обвила его рукой за талию, а затем, посмотрев на него снизу вверх, спросила:
– Все в порядке?
Он кивнул и отодвинулся от забора. Медленно, с трудом, прыгая на одной ноге, от чего все тело Мэтта пронзала боль, они начали долгий путь вокруг дома к парадному входу. Очень скоро Мэтт понял, что Хлоя была права. Она действительно оказалась сильнее, чем можно было ожидать, глядя на нее; кроме того, она чувствовала, когда и как он собирался двигаться. Мэтт расслабился, повиснув на ней, и дело пошло лучше.
– Хорошо, – тихо сказала Хлоя. – Вы начинаете мне доверять.
– Как мышь удаву.
Она засмеялась.
– Мне нравится, когда вы так говорите. Чувствую в вас техасца, – заметила она, и Мэтт поймал себя на том, что улыбается.
– А как еще я могу говорить?
Ночь была тихой: ни звука вокруг, если не считать шороха гравия под их ногами. Митзи, потершись о ноги Мэтта, ушел по своим делам, и вся ночь оказалась в их с Хлоей распоряжении. Странно, что, несмотря на боль и злость на себя, на свою глупость, Мэтт очень остро ощущал близость Хлои. Ее грудь прижималась к его боку из медицинских соображений, но при этом он чувствовал, какая она приятная на ощупь.
И пахло от Хлои приятно. Он терпеть не мог духов и сомневался, что Хлоя ими пользовалась. Но, как бы там ни было, пахло от нее очень хорошо.
– Мы прошли больше половины пути. Как вы? Держитесь?
– Лучше, чем вы. Вы задыхаетесь.
Когда они добрались до парадного входа в ее дом, Мэтт уже понимал, что у нее не хватит сил дотащить его до его дома. Они остановились у машины Хлои.
– Обопритесь о капот и подождите минутку, – задыхаясь, сказала она. – Я сбегаю домой и возьму ключи от машины.
Ключи?
– Зачем?
Даже в темноте он прочел на ее лице, что она считает его полным тупицей.
– Чтобы отвезти вас в больницу.
– Нет, не стоит. Я знаю, что надо делать. Не в первый раз. Завтра я поеду к своему врачу.
Сейчас мне лишь следует положить лед на колено и держать ногу приподнятой.
Похоже, она хотела с ним поспорить, и поэтому он сказал то, что не могла бы заставить его произнести ни одна женщина:
– Пожалуйста.
– Вы сумасшедший. Вы ведь сами это знаете, верно? – проворчала Хлоя, но при этом снова скользнула ему под руку, и они продолжили путь.
Подниматься по ступеням было нелегко, но он уже поднимался по ним в подобном состоянии. Похоже, и Хлоя тоже делала это не в первый раз. Она помогла Мэтту добраться до своей гостиной, и он, подавив стон, опустился в кресло. Хлоя поставила рядом с креслом стул и осторожно подняла его ногу.
– Лед? – уточнила она.
– Да.
– У меня нет пакета для льда! – крикнула из кухни Хлоя. Мэтт слышал, как она высыпала кубики льда из формы. Затем она появилась в дверях, держа комковатый сверток, сверху обернутый кухонным полотенцем. И этот сверток она осторожно положила Мэтту на колено.
