Текст книги "Стриптиз в кино"
Автор книги: Нэнси Бартоломью
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
Глава 8
Что за черт! Похоже, мне никогда не удастся выспаться! Едва я очутилась дома, умылась, легла в постель и уснула – буквально через несколько секунд опять кто-то забарабанил в дверь. Флафи опять залилась лаем. Что за люди? Что за собаки? Неужели не понимают, что мне приходится работать ночами, а при свете дня я должна спать? Спать, давить ухо, кемарить… Как еще объяснить им простые вещи?
Чтоб дополнить этот кошмар наяву, заверещал телефон. Трубка была ближе, чем дверь, и я схватила ее, выпрыгнув из постели и совершенно забыв о своем ранении. Поэтому вместо “хелло” звонивший услышал мой стон.
– Кьяра! – Я узнала обеспокоенный голос Рейдин. – Слушай меня. Я вижу из окна, к тебе рвется какой-то молодчик. У него что-то большое в руках. И подозрительное. Проверь, не бомба ли.
Не дождавшись моего ответа, соседка положила трубку. В дверь продолжали долбить.
Я посмотрела в замочную скважину и увидела розы. Даже почуяла запах. А когда открыла, чуть не наткнулась на них и на юного посыльного. Розы были кроваво-красные, не самого любимого моего цвета, но, в конце концов, как выразился один умный человек, дареному коню в зубы не смотрят.
– Кьяра Лаватини? – прозвучал почти мальчишечий голос.
– Неужели ты меня не знаешь? – осмелилась я пошутить. – Ах да, ты еще слишком молод.
Он был деловит, ему было не до шуток. Сунув огромный букет мне в руки, парнишка тут же смылся, прежде чем я попыталась расколоть его и узнать имя дарителя.
Сквозь розовые лепестки я взглянула в сторону трейлера, где жила Рейдин, и увидела, как отворилась дверь и оттуда выглянула хозяйка. Конечно, ружье было у нее за спиной. Да, с такой охраной мне ничего не страшно. Это вам не ленивый и медлительный Бруно.
– Так я и думала, – прокричала она. – Чертовы розы! Старый как мир трюк всех преступников. В них можно запрятать все, что угодно, – от смертельного яда до гранаты.
– Рейдин, – сказала я, – эти розы абсолютно безвредны. А как пахнут! Подойди и убедись сама. Только оставь ружье у себя дома, пожалуйста.
Поколебавшись, она выполнила просьбу и осторожно приблизилась к моему порогу. Но сомнения у нее не исчезли.
– Говорю тебе, Кьяра, это опасная привычка – принимать цветы от незнакомца.
– Заходи, Рейдин, – был мой ответ, – я сделаю кофе. А почему ты думаешь, что от незнакомца?
Я полагала, что догадываюсь, кто таким образом решил загладить свое не слишком примерное поведение, при этом, конечно, не зная, что красным розам я всю жизнь предпочитала желтые или кремовые.
Рейдин, все еще остерегаясь находиться слишком близко от букета, прошла вслед за мной на кухню.
– А что написано в карточке? – спросила она.
И правда, там должен быть конверт. Осторожно, чтобы не уколоться, я просунула руку, нащупала его и вынула карточку. Вот что я прочла: “Надеюсь, ты останешься такой же очаровательной, как всегда. Осмотрительной, умной и осторожной. Что касается меня, я позабочусь о тебе”.
Что ж, если он действительно надумал извиниться, нужно было хотя бы поставить свое имя. И потом слова какие-то странные, несвойственные Джону Нейлору. Впрочем, мы с ним никогда не переписывались. Вполне возможно, на бумаге он выражается куда более затейливо, чем в разговоре.
Рейдин выхватила у меня карточку и прочитала, держа на вытянутой во всю длину руке, – она забыла очки.
– А, что я говорила! – крикнула она так, что я вздрогнула. – Угроза! Смертельная опасность! Они подбираются к тебе!
Я поставила цветы в вазу, начала варить кофе. Руки у меня слегка дрожали, когда я возилась с цветами, – сама не знаю отчего, и появилось странное чувство, что они принадлежат не мне, а кому-то еще. Нет, я вовсе не ощутила никакого страха от криков Рейдин, мне не показались угрожающими слова в записке. Чего ради Нейлор станет мне угрожать? Просто не нашел более простых и подходящих слов. Я налила воды в кофейник, отмерила нужное количество кофе, после чего повернулась к соседке и Флафи.
– Сейчас позвоню ему и поблагодарю за цветы, – тихо и твердо сказала я, но никого не обманула своим напускным спокойствием – ни себя, ни Рейдин.
Мне уже было ясно, что не в духе Нейлора посылать цветы в качестве извинения. Да и ссоры-то не было. Он просто попытался поставить меня на место, чтобы я не вмешивалась в его служебные дела. Тем более речь шла не о чем-нибудь, а о настоящем убийстве.
Рейдин смотрела на меня понимающими глазами, в которых была тревога. И жалость.
Я набрала номер телефона отдела убийств. Стала ждать ответа, крепко прижав трубку к уху.
– Уголовная полиция, Нейлор, – наконец услышала я, и сразу стало легче.
– Привет, – сказала я. – Спасибо за цветы и послание. Они прекрасны.
Последовала короткая пауза, а потом слова, которые я меньше всего хотела услышать.
– Они не от меня. – Снова молчание, и потом: – Но я не удивляюсь. Ты всегда заслуживала их.
– Не от тебя? – с фальшивой веселостью проговорила я. – Но в записке вроде бы говорится о нашем вчерашнем недоразумении. Так я поняла.
– Что ж, возможно, ты еще с кем-то повздорила, Кьяра. На тебя похоже. Или я ошибаюсь?
Я прикусила язык. Если ему еще нет, мне было уже кое-что ясно. И страх завозился где-то под ложечкой или в области копчика. Надеюсь, я не слишком большая невежда в анатомии.
– Значит, не ты прислал мне целую дюжину роз и записку, где говорится, чтобы я была осмотрительной и не лезла на рожон? И что позаботишься обо мне?
Молчание длилось еще дольше.
– Я сейчас приеду, – буркнул Джон, и в трубке щелкнуло.
– Вызываешь подкрепление? – сказала Рейдин.
– Нет, но оно прибудет.
Насколько я понимала… насколько мы понимали, неприятности придвинулись вплотную. А вместе с ними – и само решение проблемы. Полученное только что предостережение – угроза, как правильно определила полубезумная Рейдин – означало одно: я вышла, сама того не понимая, на верный путь, и кто-то очень испугался и не хотел, чтобы я двигалась дальше по этому пути.
А еще это означало, что я ближе всех к разгадке. И что же посоветуете делать? Отступить? Да ни за что на свете!
Нейлору, конечно, мое решение очень не понравится, но это уж, как говорится, его проблема.
Глава 9
Рейдин и я продолжали молча смотреть друг на друга. Позади шипел кофейник, он уже выключился, однако никто из нас не спешил наполнять чашки.
– Да, похоже, дело пахнет порохом, – проговорила наконец соседка. – Кому-то ты стала на пути, Кьяра. Или давнему твоему врагу, или тому, кто пристрелил эту вашу красотку и боится, что ты его вычислишь. Твоя задница уже пострадала, моя милая, и я бы на твоем месте не рисковала ею еще больше.
Она подошла к окошку, выглянула.
– Уверена, твой коп уже мчится по шоссе на выручку, расталкивая всех по обочинам. Спорим, сейчас появится из-за поворота.
Спорить не пришлось: коричневый “таурус” как раз въезжал на стоянку. Рейдин вздохнула.
– Да, не зря говорят, что любовь – великая штука. – Она еще раз посмотрела в окно. – Что ж, не буду вам, молодым, мешать. – Снова вздохнула и направилась к выходу. – Помни, – торжественно заявила она, открывая дверь, – ничто так не сближает людей, как смертельная опасность.
Флафи, каким-то чудом учуяв приближение Нейлора, принялась прыгать возле двери, а затем кинулась его встречать. Я не прыгала, хотя была рада не меньше, а просто подошла к лестнице, откуда увидела, как Джон вылез из машины и, приметив идущую в его сторону Рейдин, у которой руки были привычно сложены за спиной, сделал едва уловимое движение, как бы намереваясь в следующий миг вытащить пистолет.
Этого делать не пришлось: Рейдин тоже увидела это движение и сказала с улыбкой:
– Не бойся. Я сейчас не вооружена, и вообще ты не тот, кого мне хотелось бы подстрелить.
– Очень на это надеюсь, мэм, – учтиво отозвался он.
Соседка прошла мимо него с видом королевы, удостоившей своего подданного короткого разговора, и уже с крыльца обернулась к нам и, помахав рукой, произнесла:
– С вами мои молитвы, дети мои. Будьте осторожны. Нейлор с улыбкой покачал головой и вошел ко мне в трейлер.
– С тобой все в порядке? – были его первые слова.
– Лучше не бывает, – неискренне ответила я. – Ты мог так не спешить.
– Конечно, мог, – ответил он, вглядываясь в мое лицо. – Но предпочел поторопиться.
Мне казалось, что, говоря это, он думал не об опасности, которая мне угрожала, а совсем о другом. О том же, о чем, признаться, думала сейчас я.
– Вчера мы попрощались не лучшим образом, если память мне не изменяет, – сказал он, дотрагиваясь рукой до моей щеки.
– Да, Нейлор, и кто-то, видно, решил вбить между нами клин, прислав… – я указала рукой на вазу, – эти чудесные цветы.
Он нахмурился:
– Покажи записку.
Прочитав ее, Джон долго вертел в руках конверт. Флафи крутилась возле гостя, ожидая, когда он обратит на нее внимание.
– Я с тобой, девочка, – сказал он.
Ему, и только ему, я разрешаю так обращаться ко мне.
– Из какого они цветочного магазина? – спросила я.
– Не знаю. – Джон протянул мне конверт. – Тебе ни о чем не говорит?
Конверт был абсолютно чистый, без единого знака или штампа. Я покачала головой.
– А ты не обратила внимания на машину с посыльным?
Я снова качнула головой.
– Какая-то задрипанная тачка, а в ней почти мальчик.
– Паршиво! – почти одновременно проговорили мы, и я отправилась к кофемолке, чтобы добавить еще кофе и сварить так, как мы оба любили – покрепче, без молока и сахара.
Стоя спиной к Нейлору, я сказала, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее:
– Видно, не только тебе не нравится, что я сую нос куда не следует.
Нейлор не ответил. Я налила ему кофе, протянула кружку, он отхлебнул и только тогда проговорил, глядя на меня поверх ее края:
– Не хочешь после всего этого прекратить свои поиски?
– А ты? – спросила я.
Раздражение опять мелькнуло в его глазах. Но я сама была виновата. Чего я зациклилась на этом убийстве? Зачем лезу на рожон?
– Это моя обязанность, – сухо ответил он. – За эту работу я получаю деньги.
– Я тоже чувствую себя обязанной, – парировала я. – Правда, денег мне не заплатят. Даже не дадут полицейский жетон и оружие.
Он отставил кружку, придвинулся ко мне.
– Тогда тебе надо было бы научиться хотя бы элементарным приемам самозащиты, дорогая.
Мне не понравился его несерьезный тон, но зато какая улыбка! И какой запах от этого “после бритья”!
– Думаю, совсем не обязательно, – тихо сказала я. – Не очень-то они помогут, если…
Я не успела договорить, так как спустя мгновение поняла, что лежу навзничь на полу кухни, на мне – Нейлор и зад болит ужасно. Но, подумалось мне, было бы еще больнее, если бы сверху лежал не Нейлор.
Упершись руками в пол, он слегка приподнялся и сказал, приветливо улыбаясь, что было совсем не к месту:
– Извини, пожалуйста. Но если бы ты умела защищаться, мне не удалось бы сделать это с такой легкостью.
Я хотела сказать этому идиоту со всей прямотой, кто он такой, но Флафи опередила меня и с визгом вцепилась ему в руку.
Он вскрикнул.
– Флафи, фу! – закричала я. – Со мной все в порядке.
Однако было поздно: на руке выступила кровь. Что ж, один защитник у меня определенно есть.
Нейлор уже не лежал, а сидел на мне, потирая руку и виновато глядя на меня.
– Что ж, – сказала я ему, – теперь сам видишь, что защититься я могу. Если б не отозвала ее, мой карликовый киллер расправился бы с тобой. Так что не повторяй попыток.
Нейлор без особого одобрения взглянул на Флафи, и та улыбнулась в ответ. Но улыбка не была приветливой. Видимо, моя защитница несколько разочаровалась в этом человеке после его не слишком обдуманного поступка.
– Ты же не сможешь все время таскать с собой Флафи, когда продолжишь расследование убийства. И меня, к сожалению, тоже. – Сейчас Нейлор говорил совершенно серьезно. – И должна помнить об этом. Быть крайне осторожной и на всякий случай владеть одним-двумя приемами самообороны. Разреши мне все-таки показать их.
– Не надо, – сказала я.
– Надо, Кьяра… Ну что ты сделаешь, например, если я прижму тебя сейчас к полу?
Он не только спросил, но и продемонстрировал это, наклонившись надо мной и уперев руки мне в плечи.
Я начинала злиться, взыграли свойственные нашему роду Лаватини упрямство и тяга к отпору. Нейлор не знал еще, как опасно бросать мне вызов. Что ж, узнает.
Забыв о боли в ноге, я крутилась под ним, стараясь вырваться, пытаясь достать руками до его самых болезненных мест, но куда там… Меня словно прибили к полу гвоздями.
– Показать тебе, как можно в этом случае легко освободиться? – тоном взявшего верх мальчишки спросил он. Тоном Тома Сойера, победившего зануду Сида.
Я вздохнула. Что с ним поделаешь? Мужчины ведь в душе настоящие дети.
– Ладно. Покажи, Нейлор, и покончим с этим.
– С этим – да, – сказал он с явным намеком. – Но не с кое-чем другим… А теперь слушай…
Он начал втолковывать мне, как расположить какую ногу, что делать с руками и куда лучше всего нажимать или бить.
– А теперь давай! – скомандовал он, закончив инструктаж. – Вырывайся!
Я подчинилась команде – вырывалась, колотила, но особого успеха не добилась. Он был явно недоволен… Да, учитель попался въедливый и требовательный.
– Не очень-то у тебя получается, – сказал он кисло и снова принялся втолковывать, куда, что и как.
У меня разболелась нога, спина. И вообще не было настроения играть в эти игры. Поэтому я решила собраться, сжаться в кулак и поскорее завершить наши дурацкие упражнения.
Я изо всех сил двинула его ногой – той, что не болела; мой мучитель потерял равновесие и чуть не сковырнулся с меня, но снова обрел устойчивое положение. Однако я воспользовалась тем, что он не успел соединить ноги, и, помня наставления, резко сдвинула колени и ударила его в одно из самых чувствительных у мужчины мест.
Джон охнул, однако я не дала ему опомниться и нанесла рукой удар в другое чувствительное место, которое он только что показывал, – на внутренней стороне предплечья. Он охнул еще раз, накренился и чуть не упал, а я выкатилась из-под него.
Флафи тоже не ударила мордочкой в грязь – на этот раз она атаковала его ботинок.
Вскочив с пола, я крикнула:
– Ну как? Вопросы есть?.. Помочь подняться? Лежа на кухонном полу, Джон начал смеяться и долго не мог остановиться, давая тем самым возможность Флафи продолжать атаку на его ботинок.
– Оставь его, Флаф, – попросила я. – Разве не видишь, он побежден… Оставь, говорю, а то получишь!
Собачка отцепилась от Нейлора, тот встал и подошел ко мне. Когда он заговорил, следов веселости на лице уже не было.
– Кьяра, я хотел немного развлечь тебя, развеять твою тревогу, но дело куда серьезнее, чем могло показаться. Тут уж не до игры. Насколько можно сейчас судить, Винус оказалась случайной жертвой. И не дорожного происшествия, а преднамеренного убийства. Только направленного не на нее. Пуля скорее всего предназначалась другому человеку… А твоя подружка Марла никогда не играла в твоей команде. – Он замолчал, продолжая смотреть на меня.
– Думаешь, я уже не сообразила все это, Нейлор? – ответила я. – Но если кто-то – не Марла, я почти уверена – хочет все-таки меня убить, мне тем более не стоит бездействовать.
Он покачал головой:
– Я не в силах остановить тебя, девочка, хотя твое намерение граничит с самоубийством. Но прошу, позволь хотя бы давать тебе советы, которые ты, конечно, не будешь выполнять, а также по мере возможности охранять тебя.
– Ладно, – с наигранной беспечностью ответила я. – Согласна. Хотя у меня нет большого опыта в следовании чужим советам и уж тем более в том, чтобы отдать себя на чье-то попечение.
Нейлор досадливо вздохнул.
– Я о другом, Кьяра. О том, что могу помочь тебе, даже если ты уедешь отсюда. На время, конечно.
Я вплотную приблизилась к нему, обняла и нежно поцеловала.
– Спасибо, только ты сам знаешь, я не сделаю этого. Давай договоримся: я стану копаться на своих грядках, ты – на своих, и оба будем заботиться друг о друге. Идет?
В который раз за короткое время он издал глубокий вздох.
– Хоть кол на голове теши! Что с тобой поделаешь? Ответа на его вопрос не знала и я сама.
Понимая, что слова бессильны, он опять поцеловал меня, его руки проникли под мою одежду, и ситуация начала накаляться… ну, вы понимаете… однако в эту минуту зазвонил телефон. Мой, домашний.
В трубке раздался скользкий, наглый голос Рика:
– Привет, Кьяра. Надо бы повидаться. Хочу сообщить кое-какие фишки насчет Марлы. Тебе должно быть интересно.
Я не очень поверила его словам, но ведь, сами знаете, с паршивой овцы… и так далее, и я ответила:
– Что ж, как говорится, каждая бородавка к одному месту прибавка. Встретимся в клубе.
Нейлор, который, как и моя мама, хорошо усвоил старинную мудрость “делу – время, потехе – час”, уже поправлял галстук и осматривал свои ботинки, готовясь к уходу. Правда, с весьма недовольным видом.
– Приезжай попозже, – шепнула я ему. – Я отправляюсь допрашивать Рика. Обещает что-то жареное.
Нейлор скривился, однако я понимала, что, как профессионал, он не против любых возможностей при сборе сведений.
Словно мне в отместку, зазвонил мобильник у него в кармане.
– Конечно, – ответил он, прослушав какое-то сообщение.
Я в эти минуты думала, что, даст Бог, когда он снова приедет ко мне, телефоны будут молчать и он не начнет учить меня способам самозащиты.
А бедная Флафи, видно, так издергалась за последние сутки, что у нее не выдержали нервы, и мы услышали легкое журчание.
– Черт возьми!
Это крикнул Нейлор, потому что Флафи пометила ему правый ботинок, признав его таким образом своей собственностью.
Глава 10
К четырем часам пополудни я подъехала к нашему клубу. Солнце жарило вовсю. Темные очки у нас во Флориде не дань моде, а необходимость.
С залитой солнечными лучами стоянки я прошла в сумрак здания. Было то неопределенное время между ленчем и концом рабочего дня для нормальных людей, когда на высоких табуретах у стойки бара сидят в основном неудачники, безработные, потерянные проигравшиеся люди, а на сцене борются за их внимание самые никудышные, занюханные танцовщицы.
Бармен был раздражителен и не слишком вежлив, позволив себе расслабиться перед вечерним наплывом посетителей; официантки сгрудились в конце прилавка и болтали о своем, тоже выказывая немалое раздражение, если кто-то из гостей осмеливался потревожить их заказом. Вообще-то они еще не успели передохнуть после ленча – времени, когда на них обрушивается лавина нетерпеливых клиентов, спешащих вернуться на работу. (Как видите, клуб у нас не только ночной.)
Рика я заприметила сразу: он сидел среди неудачников, если таковыми можно считать толстого телефонного мастера справа от него и какого-то бородатого растрепанного типа, похожего на водилу грузовика, – слева. На их фоне старина Рик выглядел еще более вялым и дряблым, чем обычно.
Увидев меня, он вскочил со своего места и шумно приветствовал, привлекая внимание присутствующих, как бы говоря им: глядите, вот с этой звездой нашего заведения я на дружеской ноге.
– Кьяра, дорогуша! – крикнул он, устремляясь ко мне, и все повернули головы и посмотрели на нас.
– Не устраивай показуху, – прошипела я, стараясь в то же время радушно улыбаться. – И не хватай ни за какие места, у меня все болит! – Это я добавила тоже шепотом, потому что он уже ткнул меня в бок и теперь пытался дружески обнять.
Пусть дружески, я даже могу в это поверить на минуту… но Рику всегда не хватало элементарного умения себя вести, и это было жутко противно.
– Отойдем куда-нибудь, – сказала я ему громко и, насколько возможно, дружелюбно.
Мы прошли в кабину, которую прошлой ночью занимал опасный тип, и уселись там. Рик хотел, чтобы я устроилась рядом, но я, предпочла место напротив.
– Итак, ты собирался сообщить что-то новое о Марле? Я слушаю. Начинай.
Но Рик не спешил заговорить, а вместо этого поднял руку и щелкнул пальцами, призывая кого-нибудь из официанток. Никто не отозвался.
– Сначала немного расслабимся, дорогая, – сказал он мне.
– Я не хочу расслабляться, Рик. И позволь тебе заметить, что щелканье пальцами давно уже вышло из моды и считается очень грубым. В ответ девушка имеет законное право дать тебе по физиономии – это раз, а во-вторых, выплеснуть в морду заказанную тобой порцию. И в-третьих, намешать тебе в бокал или в кружку немного мочи.
Он с полуоткрытым ртом прослушал мою отповедь, произнесенную самым дружелюбным тоном, и, судя по некоторым признакам, поверил.
Когда одна из официанток, узнав меня, подошла к нам, Рика было не узнать.
– Пожалуйста, милая, – обратился он к ней, – извините меня, если что не так. Сам не знаю, что на меня нашло. Вчера побывал в Нью-Йорке по срочному делу и наслушался там, да и нагляделся на всяческие грубости. Как видно, не отошел после них до сих пор. Ведь дурной пример заразителен, не правда ли?
– Оставь свои приколы и не смеши мои подметки, – ответила ему худощавая юная блондинка. – Вчера ты весь вечер торчал в клубе и был такой же неотесанный. Так чего надо?
Учить вежливому обращению официантку у меня уже не было сил. И настроения. Я даже простила Рику его грубость. Но промолчала.
Однако, как видно, мой урок не прошел для него даром: свой заказ он сделал в высшей степени любезным, прямо-таки светским тоном.
– Попрошу, дорогая, – сказал он, – бутылочку пивка с длинной шейкой и закручивающейся пробочкой. И не надо открывать. Я сделаю это сам. Моим рукам необходима тренировка.
Девушка кивнула и повернулась ко мне:
– Чего это ты пришла спозаранку, Кьяра?
– Так, поболтать.
– Хочешь кофе или чего?
– Пожалуйста, кока-колу, если не затруднит. Она с удивлением уставилась на меня.
– Конечно, не затруднит, какой разговор?
Свой урок учтивости я посчитала законченным и попросила Рика рассказать, что он хотел.
– Марла не могла убить эту девушку, – начал он.
– Почему же?
– Ее пушка была у меня. Еще до всего этого.
– А зачем?
– Сама попросила взять. Чтобы, говорит, не выстрелить в кого-нибудь…
В зале вновь заиграла музыка, и одна из новеньких начала лениво обтанцовывать голый шест. Сама она не была ни голой, ни полуголой – не то время суток. Да и вообще голых у нас не бывает – только топлесс. Глядя на нее, я подумала, что, если она и войдет вскоре в обойму стриптизерш, те, кто понимает, не получат от этого особого удовольствия. Многие забывают, что стриптиз тоже искусство. На грани порно. И переходить эту грань не следует.
– Что ты сказал? – переспросила я у Рика.
– Я сказал, что Марла сама попросила взять у нее орудие. И я сделал это, потому что хорошо знаю ее нрав. Бешеная кобыла!
– Хорошо, что пистолет у тебя, Рик. Значит, мы можем передать его полиции. Только почему ты сразу не сказал?
Официантка появилась с бутылкой пива для Рика и стаканом кока-колы для меня. Лицо у него вытянулось, на нем мелькнул испуг. Уж не оттого ли, что бутылка была открыта, а я только что поведала ему о формах отмщения, к которым могут прибегнуть оскорбленные служительницы баров? Но я ошибалась.
– Кьяра, – сказал он, – у меня нет этого пистолета.
– Куда же он делся? – спросила я голосом человека, ведущего протокол дознания.
– Я… я подошел к машине… сунул руку, а его там нет.
– Выражайся яснее, Рик.
Я понимала, что Растяжке вообще нельзя верить, но, если он говорил правду, дело принимало более серьезный и запутанный оборот. Зато мне становились кристально ясными его сиюминутные намерения. Этот подонок, наверное, даже перед виселицей, уготованной для него, будет думать только об одном – о траханье. Во всяком случае, сейчас, в достаточно серьезный момент, он не придумал ничего лучшего, как шуровать ногами под столом, стараясь коснуться моих колен.
На что он рассчитывал?.. И ведь совсем не алкаш какой-нибудь. Просто сексуальный шиз. А что касается виселицы, то, если он будет так себя вести и дальше, она и вправду может грозить – только не ему, а Марле.
Я отодвинула ноги на безопасное расстояние и повторила:
– Ну, Рикки, говори!
– Я, значит, положил эту штуку к себе в бардачок. Вынул у нее из машины и сунул в свою, это ясно? И забыл на фиг. До того утра, когда Марла сказала, что копы спрашивали у нее насчет оружия, а она не могла найти. Я тогда и говорю: а ты, детка, не помнишь разве, что я забрал его в свою тачку?
Я постаралась кое-что уточнить:
– Значит, Марла думала, что оружие у тебя? Он с готовностью кивнул:
– Ага, я ж и говорю. А его там уже не было. Кто-то ему приделал здоровенные ноги.
До чего все-таки тупой – не мог просечь немудреную вещь: для копов будет яснее ясного, что оружие взяла именно Марла, использовала и потеряла. То есть выбросила куда-то. Или возможен другой вариант: Рик собственной персоной выстрелил в Винус Лавмоушн. Только зачем?.. Эх, нужно, очень нужно найти треклятый пистолет, чтобы убедиться: стреляли вообще из него или нет. Однако у меня была неприятная уверенность, что, если ствол окажется в руках у полиции, мы все убедимся, что пуля, которая попала в Винус, вылетела именно из него. В жизни ведь всегда так, как говорила моя мама: пришла беда – отворяй ворота.
Я взглянула на Рика. Никаких следов тревоги не было заметно на его высоком челе. (Если выражаться в стиле книжек, которые я когда-то читала.) Даже наоборот: болван продолжал свои попытки соблазнить меня, для чего скинул, как я поняла, ботинок с одной ноги и, вытянув ее, начал гладить пальцами в нечистых носках мои голые икры. Что носки нечистые, я поняла, извините, по запаху.
Нет, это уж слишком! Его лечить надо! А поскольку лекарств под рукой не было, я решилась на, как бы это сказать, оперативное вмешательство. Короче говоря, выждала удобный момент и вонзила острый каблук ему в палец. Кажется, попала в большой. Но может, и в средний. Как бы то ни было, Рик заорал так, что привлек внимание всей публики. Даже девушка, трудившаяся возле шеста и пытавшаяся навернуть на него свои титьки, остановилась и поглядела в нашу сторону.
– Боже мой, дорогуша, – сочувственно произнесла я. – Это была, оказывается, твоя нога? Кто мог подумать? Я была уверена, это перекладина между ножками стола.
Бедняга даже не мог ничего ответить. Он положил пострадавшую стопу к себе на колено и со стоном раскачивался над ней. Мне стало его по-настоящему жаль, но с такими сексуально озабоченными психами иначе нельзя.
К моему облегчению, боль быстро стихала, потому что Растяжка поднял на меня свои невыразительные шары и мужественно заявил:
– Ничего, детка. Я выживу. За это я простила ему даже “детку”. Из его пальца, однако, продолжала идти кровь, он распухал на глазах. Нужно было приложить что-то холодное, но официантка игнорировала призывы Рика.
Я встала и, оставив его нянчить свой наглый палец, пошла к дверям, сказав, что пришлю помощь. Официантка потом говорила мне, что сжалилась и принесла ему в огромном презервативе, позаимствованном в мужском туалете, кусочки льда, что подействовало на Рика благотворно и физически, и морально.
