Текст книги "Костер на снегу"
Автор книги: Нэн Райан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 6
На другое утро, ровно в девять, массивные часы в деревянном футляре завели тихий перезвон.
Натали сидела за столом у себя в кабинете, уже облаченная в черную судейскую мантию, все с тем же тугим узлом на затылке – лишь ему удавалось укротить своенравную гриву ее волос. Перезвон часов заставил Натали встрепенуться. Помедлив самую малость, она решительно поднялась из-за стола.
– Встать, суд идет!
Зал снова был переполнен. Ожидание подогрело интерес, поэтому публика волновалась еще больше, чем накануне. Высокие стрельчатые окна были распахнуты настежь, за ними виднелись столь же возбужденные лица. Те, кто пришел позже, старались протолкаться вперед для лучшего обзора. Всем хотелось как следует разглядеть человека, виновного в смерти одного из окрестных жителей.
Натали тоже не отказалась бы бросить на него взгляд, но из принципа смотрела только в бумаги или на публику. Среди собравшихся было немало женщин. Вместо неприязни или . осуждения на их лицах читался откровенный интерес, многие поправляли прически, трепетали ресницами, поводили плечиками, поигрывали веерами – словом, исполняли извечный ритуал флирта. Только взгляните на них, с отвращением подумала Натали. Приличные женщины, леди, а выставляют себя на посмешище, лишь бы привлечь внимание. Их ничуть не смущает, что объект их интереса – убийца.
Натали постучала молотком громче, чем требовалось, чтобы призвать публику к порядку.
Еще несколько минут слышались кашель, шарканье ног, шорох одежды и перешептывания, но так как всем не терпелось, чтобы процесс наконец начался, вскоре наступила полная тишина.
– Слушается дело “Территория Колорадо против Кейна Ковингтона”, – объявила Натали своим громким внятным голосом, хорошо слышным и за пределами зала. – Истец: Дамон Ли Лезервуд, Клаудкасл, территория Колорадо. Ответчик: Кейн Ковингтон, штат Миссисипи.
Она подняла глаза. Дуглас Мэтьюз, окружной прокурор, что сидел рядом с истцом, самодовольно ей улыбнулся. Он выглядел так, словно уже выиграл дело. Натали перевела взгляд на другой стол, ожидая увидеть за ним адвоката защиты. Однако стул адвоката был пуст, так же как и накануне. Натали кашлянула, чтобы голос ненароком не сорвался,
– Подсудимый, я не вижу вашего адвоката.
– У меня его нет.
– Тогда мне придется его назначить.
– В этом нет необходимости, ваша честь, – учтиво сказал Ковингтон и поднялся. – Могу я подойти для переговоров?
– Если только они состоятся в моем присутствии, – тотчас вмешался Дуглас Мэтьюз.
Натали выразила согласие, окружной прокурор вскочил и бросился к судейскому столу, не выждав даже, пока Кейн поднимется.
– Итак, мистер Ковингтон?
– Ваша честь, я намерен сам защищать себя – это первое. Второе – я требую суда присяжных. Натали растерялась.
– Что за глупости, Ковингтон! – возмутился Мэтьюз. – Вы никак не можете выступать в качестве адвоката!
– Отчего же, могу, – сказал Кейн не ему, а Натали. – Я имею разрешение на юридическую практику в штате Миссисипи, чем и занимался до Гражданской войны.
Сказать это было все равно, что помахать красной тряпкой перед быком. Натали немедленно нарисовала себе Ковингтона в форме конфедератов, невозмутимо укладывающим из “винчестера” одного северянина за другим.
– Гражданская война, вот как? Я называю это мятежом!
– Называйте как вам угодно, тем не менее я могу выступать в качестве адвоката и имею право потребовать суда присяжных.
– Как все это, однако, странно… – Мэтьюз поскреб в затылке.
– Если суд и мой досточтимый коллега… – Кейн адресовал ему довольно иронический поклон, – сомневаются в моих словах, я вынужден напомнить, что в соответствии с Конституцией Соединенных Штатов, и территории Колорадо в частности, каждый, кому предъявлено обвинение в убийстве, имеет право на суд присяжных.
– Это право распространяется только на граждан нашей страны, – возразил Мэтьюз. – Вы гражданин, мистер Ковингтон? Я имею в виду, присягали ли вы на верность Соединенным Штатам после окончания войны? Если нет, мы не можем считать…
– Я никому ни на что не присягал и не собираюсь, мистер Мэтьюз. Зато я навел справки и точно знаю, что независимо от этого имею право на суд присяжных. – Кейн повернулся к Натали. – Или меня ввели в заблуждение и я буду судим и приговорен лично вами, ваша честь, как если бы это был военно-полевой суд?
– Я вижу, вы на редкость хорошо информированы, – недовольно заметила Натали. – Действительно, вы имеете полное право быть судимым судом присяжных. – Она схватила молоток, раздраженно ударила им и объявила: – Суд соберется снова через час как суд присяжных!
По распоряжению Натали судебный пристав отправился искать добровольцев среди толпы золотоискателей и скотоводов. Часом позже список присяжных был составлен. Интерлюдия завершилась тем, что Дуглас Мэтьюз, расхаживая перед присяжными с выпяченной грудью, заверил их, что обвинение будет очень скоро доказано. Закончив речь, он отвесил общий поклон и уселся, самодовольно пыжась, словно петух, которому удался его утренний крик. Кейну он послал ехидную усмешку.
– Желает ли защита добавить что-нибудь к вышесказанному? – осведомилась Натали у Кейна.
– Защите нечего добавить, ваша честь, – невозмутимо ответствовал тот.
Затем был вызван главный свидетель обвинения, он же истец, Дамон Ли Лезервуд, брат убитого. Он вышел типичной походкой ковбоя, покачиваясь, как матрос при волнении на море. На его широкой физиономии во время присяги читалось нескрываемое злорадство. Мэтьюз одобрительно улыбнулся ему.
– Свидетель, восьмого июля сего года вы со своим младшим братом Джимми находились в горах, на окраине земельного владения Клауд-Уэст, и там обнаружили неизвестного, который незаконно вторгся на чужую территорию. Это так?
– Точно так.
– Как повел себя этот человек при виде вас?
– Выстрелил и насмерть уложил Джимми прямо у меня на глазах!
– Еще раз примите мои соболезнования. Сколько лет было вашему брату?
– Он был совсем еще ребенком! Ему вот-вот должно было исполниться двадцать три. Ну разве это много?
– Какая короткая жизнь! Какая утрата! – воскликнул окружной прокурор, воздев руки, и Натали с удивлением спросила себя, отчего Кейн не протестует. – Присутствует ли в этом зале бессердечный убийца вашего брата?
– Присутствует!
– Укажите его суду.
– Вот он! – Лезервуд ткнул пальцем в сторону обвиняемого. – Это тот самый ублюдок, который убил моего маленького Джимми!
Опрос свидетеля шел своим ходом, Мэтьюз ловко ставил вопросы, постепенно обрекая Ковингтона, а тот никак не проявлял себя, что заставило Натали усомниться в его юридическом опыте. Он что же, собирается сидеть сиднем до тех пор, пока ей не придется отправить его на виселицу? Неужели и туда он пойдет без возражений?
Она старалась не смотреть в сторону подсудимого, а когда, в конце концов, не выдержала и бросила на него взгляд, глаза ее округлились, потому что Ковингтон как раз прикрывал рукой зевок. В глазах его читалась дремота, веки полузакрылись, вся поза являла собой полную расслабленность. Он не в своем уме, вот в чем дело! И как она раньше не догадалась? Только помешанный мог не сознавать, что дело идет к смертному приговору. Если он не встряхнется и не возьмется, наконец, за свою защиту, то еще до заката будет болтаться в петле!
Кейн почти не прислушивался к опросу свидетеля. Поначалу мысли его блуждали далеко от зала суда, потом перенеслись к красивой женщине в судейской мантии, и он принялся изучать ее из-под полуопущенных ресниц. Вообще говоря, ему стоило бы не отрывать от нее взгляда сколько получится. Если вспомнить, что находится у него в нагрудном кармане, это последний шанс полюбоваться на “пеньковую Валланс”. Когда эта бумага будет зачитана, судья возненавидит его с еще большей страстью, чем теперь.
Кейн подавил вздох.
Натали оставалась восхитительной даже в объемистой черной мантии, со строгой прической, и не составляло никакого труда вообразить себе аромат этих волос, бархат кожи, жаркий шепот страсти, что так удавался ей в ту ночь и так не походил на этот четкий, бескомпромиссный тон. Он слишком хорошо помнил, как эти руки и ноги сжимали его торс, какими податливыми были под его поцелуями эти губы, какой упоительной была ее влажная глубина…
Кейн передвинулся на своей скамье.
– …и мы с Джимми вежливо попросили его удалиться. Да, вежливее было просто некуда!
– Ваша честь, обвинение не имеет больше вопросов к свидетелю, – сказал Мэтыоз голосом, исполненным сострадания, и обратился к Кейну: – Свидетель ваш!
Кейн склонил голову в знак согласия, поднялся и обратился к свидетелю:
– Мистер Лезервуд, вы уже встречали меня прежде?
– Что? – Дамон испепелил его взглядом. – Встречал ли я тебя, проклятый ублюдок? Ты что, издеваешься? Ты отлично знаешь, что встречал!
– Уважение к судебному процессу! – Натали постучала молотком.
– Где именно мы встречались, мистер Лезервуд?
– Вы отлично знаете где, – угрюмо ответил тот, переводя взгляд от него к дюжине напряженно слушавших присяжных и обратно.
– Я хочу, чтобы вы точно указали место, где впервые меня увидели.
Кейн вернулся к скамье, чтобы сбросить превосходно сшитый пиджак, и Натали отметила свободный разворот его широких плеч и прямую, надменную линию спины. Когда он повернулся, она поспешно отвела взгляд и, кажется, вспыхнула, как школьница, которую симпатичный молодой учитель поймал на влюбленном созерцании. Не хватало только, чтобы в публике это заметили!
– Итак, – поощрил Кейн Лезервуда, закатывая рукава рубашки на загорелых руках, – где вы с братом меня увидели?
– На землях Валлансов, где вам никак не полагалось быть!
– Точнее, мистер Лезервуд! Насколько мне известно, Клауд-Уэст – или, как вы изволили сказать, земли Валлансов – территория весьма протяженная. В какой именно части ее вы меня встретили?
Дамон замялся. Кейн снова приблизился к свидетельскому месту, поставил ногу на основание ограждения (аккуратно поддернув при этом штанину) и скрестил руки на груди.
– Я жду, мистер Лезервуд.
– А какая разница где?..
– Отвечайте!
– Протестую, ваша честь! – крикнул Дуглас Мэтьюз, приподнимаясь. – Мне тоже непонятно, чего ради…
– Ваша честь, – перебил Кейн, с демонстративным почтением убирая ногу и опуская руки, – я не просто тяну время, а целенаправленно опрашиваю единственного свидетеля. Вы можете быть совершенно уверены, что вопрос задан не случайно.
– Протест отклоняется, – сказала Натали. – Если точное место встречи имеет значение, пусть оно будет названо.
– Благодарю, ваша честь. Мистер Лезервуд, мы все ждем, когда вы укажете суду, где именно мы встретились в тот день.
– На склоне Промонтори-Пойнт, – буркнул свидетель, беспокойно возясь на своем месте, – ярдах в ста выше границы лесов. Ты… вы поили лошадь в Бирюзовом озере.
– Совершенно верно! – Кейн благожелательно улыбнулся мрачному как туча Лезервуду. – И что же произошло, когда вы и “ваш маленький Джимми” обнаружили меня у озера?
– Мы объяснили, что вы находитесь в чужих владениях.
– Объяснили? Вы хотите сказать, что это было всего-навсего вежливое объяснение?
– Ну… мы сказали, что вам лучше уехать.
– Мистер Лезервуд, вам известно, что бывает за лжесвидетельство?
– За что, за что?
– За ложь под присягой.
– Я не лгу, я просто…
– Нет, вы именно лжете. – Кейн близко наклонился к свидетелю. – Вы и не думали что-то объяснять или предлагать. Заметив незнакомого человека у озера, вы без церемоний выстрелили в него, не так ли?
– Не было этого!
– Ну как же не было, мистер Лезервуд? Я поил лошадь, когда мимо вдруг просвистела пуля. Понятное дело, я стал отстреливаться.
– Все было совсем не так… то есть не совсем так… – Лезервуд беспомощно покосился на присяжных, потом на судью.
– Нет, все было именно так, – настаивал Кейн. – В меня стреляли, я стал отстреливаться. Между прочим, мистер Лезервуд, не я, а вы с братом находились в тот день в чужих владениях. Я был в своих собственных.
В публике раздались удивленные восклицания, Дуглас Мэтьюз вскочил с криком “Протестую!”, присяжные недоуменно переглянулись. Натали постучала молотком, требуя порядка, но она и сама была не менее озадачена, чем остальные. В этот жаркий сентябрьский день во всем зале суда только Кейн Ковингтон оставался невозмутимым. Он вернулся к своему столу, сунул руку в нагрудный карман пиджака и достал оттуда сложенный вчетверо лист бумаги. Наступила тишина, все глаза впились в документ. Кейн прошагал к судейскому столу и положил лист перед Натали.
Это была бумага с гербовой печатью.
– Ваша честь, вот доказательство. Это акт о передаче прав на земельные угодья, в границах которых, как гласит обвинение, восьмого июля сего года я убил Джимми Лезервуда. Я действительно застрелил его, но в целях самозащиты, а вовсе не потому, что братья Лезервуд нарушили границы моих владений.
Дуглас Мэтьюз бегом бросился к судейскому столу, протягивая руку за документом, но Натали схватила бумагу перовой. Растерянная, потрясенная, она читала ее, но не могла .понять ни слова. Тогда она посмотрела на Кейна. В ее взгляде был немой вопрос.
– Ваша честь, – мягко сказал Кейн, – в соответствии с этим документом ко мне переходит верхняя часть склона Промонтори-Пойнт, иными словами, вся западная часть Клауд-Уэста. Мне было сказано, что эта часть отделена от остальных земель оградой и составляет…
Голос его отдалился, заглушенный шумом в ушах. Натали сидела как громом пораженная. Верхняя часть склона Промонтори-Пойнт…
Священная территория индейцев. Гора сокровищ, хранящая золото и могилы. Она обещала Тахоме свято беречь это золото. Она дала страшную клятву, что никому не позволит осквернить древние захоронения.
– Нет! – закричала Натали, вскакивая на ноги. – Нет! Этому не бывать! Клауд-Уэст принадлежит мне и только мне! Тахома отдал мне эти земли еще десять лет назад! Это фальсификация!
Глава 7
В зале поднялся настоящий бедлам.
Джо Саут, почти трезвый по столь значительному поводу, немилосердно тиская в руках свой засаленный стетсон, сидел в самом дальнем углу, куда чудом сумел протолкаться рано поутру. Бледный костлявый Берл Лезервуд, старший из братьев, смотрел вокруг во все глаза, и губы его были стиснуты добела. Старатели крутили головами и бомбардировали друг друга вопросами. Женский пол оживился, откровенно радуясь тому, что столь великолепный образчик мужественного получил шанс спастись от петли.
– Ваша честь, – сказал Кейн, перебивая Натали, – если вы намерены и дальше вести себя в том же духе, придется подключить к делу незаинтересованную третью сторону.
Натали осеклась. Кому, как не ей, с ее стажем судебной практики, было знать, как дорого порой обходятся скоропалительные утверждения. Докажи Кейн свое – и она будет дискредитирована.
Взяв себя в руки, она опустилась на место. Лицо ее пылало праведным гневом. Шум в зале не прекращался. Воспользовавшись этим, Натали обратилась к Кейну так тихо, чтобы слышал только он:
– У тебя ничего не выйдет! Уж не знаю, что за мошенничество стоит за этой сделкой, но только не видать тебе ни ярда Клауд-Уэста! Это мои земли, ты слышишь, мои! Если ты еще хоть раз осмелишься ступить на них, я закончу то, что начали Лезервуды!
Кейн ничего не ответил, только улыбнулся.
– К порядку! К порядку! – Натали наконец постучала молотком. – Иначе я прикажу очистить зал! – Когда – не сразу – шум утих, она продолжила: – Суд и обвинение в должном порядке рассмотрят поступившее свидетельство. – Ледяные зеленые глаза обратились к Кейну. – Прошу передать мне названный документ!
– Вы его держите, ваша честь.
Натали опустила взгляд. Бумага была так крепко зажата у нее в руке, что сильно помялась. Она заставила себя разжать конвульсивно стиснутые пальцы.
– Обвинение может ознакомиться с документом.
Пока Дуглас Мэтьюз выбирался из-за стола, Натали пробежала глазами написанное. Это в самом деле был акт передачи части земель Кейну Ковингтону, он датировался 1865 годом и был скреплен крупной, размашистой подписью ее погибшего мужа, майора Девлина Валланса, в подлинности которой у нее не было ни малейшего сомнения – подпись была слишком сложна, чтобы ее подделать, и слишком хорошо известна Натали по письмам с фронта.
– Ваша честь, вы видите под актом имена двух свидетелей. По крайней мере один из них может быть вызван для подтверждения подлинности подписи. Насколько мне известно, Джеймс Данн, в настоящее время полковник в отставке, живет в Денвере. Если послать за ним немедленно, он будет в Клаудкасле уже…
– Это лишнее! – Натали пришлось приложить усилие, чтобы оторвать взгляд от документа. – Суд вполне обойдется без показаний полковника Данна. Я удостоверяю подпись своего мужа и тем самым подлинность документа.
Она протянула бумагу Дугласу Мэтьюзу, едва удержавшись от обреченного вздоха. Тот внимательно изучил акт, поскреб в голове и неохотно передал его старшине присяжных.
– Ваша честь, хочу напомнить, что мы не знаем, может ли этот человек владеть землей в Соединенных Штатах. Он признался, что не присягал…
– Ваша честь, я готов процитировать выдержку из дела “Ланкастер против территории Монтана”, где был установлен прецедент…
– Не трудитесь, мистер Ковингтон, – устало произнесла Натали. – Вы имеете право владеть здешней землей. Обвинение может продолжать.
– Вызываю обвиняемого Кейна Ковингтона на свидетельское место!
Какое-то время Мэтьюз молча ходил туда-сюда, намеренно нагнетая напряжение. В зале уже не только не кашляли, но как будто и не дышали, слышно было, как где-то над дверями жужжит муха. Наконец окружной прокурор остановился и заговорил – негромко, так, что в задних рядах и в толпе снаружи вынуждены были напрячь слух и вытянуть шеи.
– Мистер Ковингтон, известно ли вам, что сделка, совершенная под нажимом, в глазах закона считается недействительной?
– Мне это известно.
– Ах, известно! – Мэтьюз позволил себе многозначительно улыбнуться присяжным. – В таком случае, мистер Ковингтон, вы, конечно, согласитесь с тем, что не имеете законных прав на указанные в этом акте земли. Вы спросите почему? – Он склонился к Кейну с насмешливо-доверительным видом. – Да потому, что самый этот акт недействителен! – Он выпрямился, и голос его раскатился по залу как гром. – Ведь вы не станете отрицать, что он был составлен в лагере для военнопленных?!!
– Да, это так.
– Что и требовалось доказать! Господа присяжные, факты говорят сами за себя. – Мэтьюз с торжеством потер руки. – Итак, мистер Ковингтон, с чем же мы остаемся? С бумажкой, которой грош цена. Победитель вымогает имущество у побежденного! Майор Валланс вынужден был… – подчеркнул он это слово тоном и жестом, – я говорю, он вынужден был подписать этот акт под нажимом!
Публика была совершенно заворожена этим маленьким спектаклем, но когда все уже были готовы разразиться аплодисментами, со свидетельского места раздался голос Кейна Ковингтона:
– Под нажимом трех прекрасных дам.
Озадаченный Мэтьюз перестал сиять торжеством и, сдвинув брови, уставился на свидетеля:
– Как это понимать?
Кейн вздохнул, слегка улыбнулся и чуть изменил позу. У него был скучающий вид.
– Вы правы, мистер Мэтьюз, сделка была совершена в лагере для военнопленных, но только это был лагерь северян, а не конфедератов, и пленным был я, а вовсе не майор Валланс. – Он помедлил, и Натали снова расслышала назойливое жужжание мухи в полной тишине зала. – Надо признать, янки обходились с пленными южанами неплохо. Майор Валланс явился в лагерь с инспекторской проверкой, и так уж вышло, что мы разговорились – сперва об условиях содержания, а потом обо всем понемногу. Оказалось, что у нас есть общая страсть – покер, и тем же вечером за мной прислали из офицерского барака, где янки коротали время за карточной игрой. Видите ли, мистер Мэтьюз, мне исключительно везет в картах. Довольно скоро майор проигрался, и хотя я предложил на этом закончить, он был уверен, что вернет проигрыш, и настаивал на продолжении игры. – Кейн пожал плечами. – Что мне было делать? Побежденный не спорит с победителем. Игра шла до утра, и когда заиграли побудку, майор был должен мне целое состояние, которого, как я понял, он не имел. Единственным выходом для него было передать мне часть земель, и, как человек чести, он так и поступил, любезно пригласив в свидетели двух своих друзей… – Помедлив, Кейн добавил многозначительно: – Офицеров армии северян.
Наступила тишина. Публика еще осмысливала услышанное, но Мэтьюз уже понял, что разбит по всем фронтам. Впрочем, человек он был упрямый и потому попробовал другое средство:
– Мистер Ковингтон, можно полюбопытствовать, отчего вы сразу не явились потребовать свое? Уже семь лет, как война закончилась. Если сделка законна, что вам мешало объявить о ней? Семь долгих лет вы ждали. Не странно ли это? Чем вы занимались все это время?
– Уважаемый коллега, мы оба знаем, что это совершенно не относится к делу, – невозмутимо ответил Кейн.
В публике послышались смешки, женщины зашептались, очевидно, обмениваясь догадками насчет того, чем может быть занят столь интересный мужчина.
Натали тоже не отказалась бы это узнать.
– Мистер Ковингтон, еще один вопрос, – сказал Мэтьюз, отходя к присяжным. – Если в тот злосчастный день вы находились на земле, по праву принадлежащей вам, скажите, Бога ради, отчего вы не объяснили этого Лезервудам?
– Во-первых, у меня не было такой Возможности, а во-вторых, почему, собственно, я должен был что-то объяснять? Ведь вы не объясняете всем и каждому, что делаете в вашем доме?
– В этом нет необходимости! – гневно возразил Мэтьюз. – Меня здесь все знают, знают и мой дом, а вы – человек новый. Тем не менее вы даже не сочли нужным поставить миссис Валланс в известность о том, что часть ее земель теперь принадлежит вам. Вы свалились как снег на голову, застрелили Джимми Лезервуда, причинили страдания присутствующему здесь Дамону Лезервуду, а потом сбежали. Так поступает только преступник, а вы утверждаете, что по всем статьям чисты перед законом!
– Я сбежал потому, что хотел жить. Оставшись, я угодил бы в петлю, что совершенно не входило и не входит в мои намерения. Досточтимый коллега, ваша честь, господа присяжные! Я изложу вам факты. Восьмого июля я, не задерживаясь, проехал через Клаудкасл прямо в Промонтори-Пойнт, где столкнулся с братьями Лезервуд. В меня выстрелили, я начал отстреливаться и, будучи метким стрелком, убил одного из братьев. Сразу после этого я направился на территорию Нью-Мексико, в Борналилло, где…
– А почему, позвольте узнать? – перебил Мэтьюз. – На вас напали в границах ваших же владений, вы убили человека исключительно в целях самозащиты. Невиновный не спасается бегством, мистер Ковингтон! Будь ваша совесть чиста, вы? отправились бы не на мексиканскую территорию, а в Клаудкасл и рассказали бы все шерифу Кокрейну!
– Любому шерифу нужны доказательства, и, я думаю, мистер Кокрейн не исключение, а между тем этот документ, – Кейн указал на бумагу, что лежала сейчас перед присяжными, – находился в Борналилло. Без этого важнейшего свидетельства у меня не было возможности доказать свои права на землю. Увы, я был арестован раньше, чем документ оказался у меня в руках.
Кейн умолк с таким видом, словно у него в запасе было что-то еще. У Натали екнуло сердце. Неужели он хочет рассказать все? Но взгляд голубых глаз скользнул по ней как по пустому месту. Кейн больше ничего не добавил.
Она должна была бы почувствовать облегчение, но этого не произошло. В деревянной, неестественной позе Натали сидела в судейском кресле и боролась с волной дурноты, бессильная защитить то, что по праву считала своим и что этот южанин с такой легкостью вырвал у нее из рук. Муж – человек, которого она любила всем сердцем, которому столько лет после его смерти хранила верность, – проиграл в карты священную землю, на которую она сама даже не отваживалась ступить.
Почему она не сказала Девлину о золоте? Если бы он знал об этом, то никогда не поставил бы на кон ту часть поместья, а так для него это был бесполезный кусок земли. Каменистый склон нельзя ни засеять, ни сделать там выпас… Почему, ну почему она не нарушила клятву и не рассказала Девлину все?!
Заседание продолжалось, однако Натали теперь была сторонним наблюдателем. Кейн Ковингтон восторжествовал над ней и (она была в этом совершенно уверена) вот-вот должен был восторжествовать над обвинением. Его речь произвела огромное впечатление на присяжных. Судя по выражению их лиц, они уже мысленно вынесли оправдательный приговор.
Кейн был чужаком, к тому же южанином, поэтому и речи не шло о дружеском расположении. Дело было в простой справедливости. Натали ничуть не удивилась, когда после короткого обмена мнениями Кейн был единодушно оправдан.
Когда прозвучало “Невиновен!”, Дамон Лезервуд вскочил.
– Это как же называется?.. – начал было он, но Берл дернул его за рукав так сильно, что он снова плюхнулся на место.
– Заседание объявляется закрытым, – сказала Натали, без всякого энтузиазма ударяя молотком.
Публика, возбужденно переговариваясь, двинулась к выходу, причем Берл толкал возмущенного Дамона в спину. Джо Саут восторженно кричал, что сейчас же напьется в стельку.
Когда зал опустел, Натали поднялась и медленно направилась к своему кабинету. Она не удивилась тому, что Кейн ждет ее у двери.
– Пошел вон! – прошипела она, не заботясь о том, что снаружи могут услышать. – Убирайся, ты, гнусный выродок!
– Как некрасиво, ваша честь, – сказал Кейн, улыбаясь. – С соседями всегда умнее поддерживать хорошие отношения.
– Ты не посмеешь там поселиться!
– Отчего же? Я намерен уже сегодня взяться за работу.
Хочу, чтобы дом был построен еще до того, как ляжет снег.
