Текст книги "Возвращение в сказку (СИ)"
Автор книги: Нелли Игнатова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)
– Вот черт, придется порвать, – сказала она и с силой дернула цепь.
Я вскрикнула от боли, когда цепочка врезалась мне в шею.
В этот момент камень качнулся, и солнечный луч из окна попал на него. Луч отразился от камня прямо в лицо девочке, и та с криком отскочила от меня, прижав руки к глазам. Две другие отпустили меня и бросились к ней.
– Валя, что с тобой?
– Я… я ничего не вижу! Я ослепла! – заплакала Валя.
Девчонки угрожающе повернулись ко мне.
– Как ты это сделала? – спросила одна. – Говори, или мы сейчас сломаем тебе руку!
– Только троньте, – ответила я. – И с вами случится то, что вы хотите сделать со мной.
Такое заклятие тоже существует в нашем мире. Чтобы люди друг другу зла не желали. Вот так пожелаешь соседу, чтобы у него кур лиса утащила, а утащат у тебя. Я надеялась, что девчонки испугаются, ведь моя первая угроза исполнилась, хотя я понятия не имела, как.
Девчонки не стали ломать мне руку. Они обняли пострадавшую подругу, и повели ее к выходу. Но перед этим одна девочка повернулась ко мне и ударила меня по лицу.
А вечером того же дня я узнала, что эта девочка на физкультуре упала с брусьев и разбила нос.
Слепота у Вали через пару дней прошла. Она и ее подруги никому не рассказали, как она ее получила, и врачи тоже ничего не поняли. Но слухи о том, что Валю ослепила я, быстро расползлись по интернату. Кто-то видел, как они ждали меня в туалете, и сразу после этого Валя ослепла. И эти три подруги с тех пор стали обходить меня стороной. Нет ничего сложного в том, чтобы связать эти события друг с другом и применить чуточку воображения.
Хотя и таким странным образом, камень меня защитил. Но он долго не давал покоя любителям поживиться за чужой счёт. Еще несколько раз у меня его пытались отобрать. Один парень затащил меня в слесарную мастерскую, и хотел перекусить цепочку кусачками, но вместо цепочки в кусачки почему-то попал его палец. Парень взвыл от боли, забрызгал меня кровью, я убежала и позвала медсестру. Оказалось, он перекусил палец кусачками почти наполовину, и ему пришлось долго лечиться.
А двое других парней поступили с особой жестокостью. Они подвесили меня за цепочку на крючок в школьной раздевалке, в надежде, что она порвется под моим весом. Но она не порвалась, а я едва не задохнулась. Увидев, что цепь не рвется, и я не падаю, они испугались, сняли меня с крючка и убежали. А я задыхалась лишь в первое мгновение, а потом мое тело сделалось совсем легким, и цепочка перестала давить на горло. Но парни-то этого не знали. Они испугались, что я нажалуюсь воспитателям, что они меня чуть не задушили, и сбежали из интерната. Их через день нашли едва живых в соседнем поселке, в бане. Они там спрятались, а хозяин пришел, затопил баню и запер ее снаружи. И мальчишки чуть не задохнулись от угарного газа.
Все эти случаи казались не более чем совпадениями, но покушения на мой кулон прекратились. Прошел слух, что цепочка вовсе не серебряная, а стальная, а камень – обычная стекляшка, поэтому кулон ничего не стоит. А пусть, главное приставать перестали.
Камень защищал меня и в других случаях, когда меня пытались обидеть. Несмотря на то, что я уже никому не рассказывала, что я принцесса из другого мира, многим я казалась странной. А что здесь не любят людей, не похожих на других, я убедилась на собственном опыте. Например, мне нравились уроки музыки и рисования, а мои одноклассники их терпеть не могли, часто с них сбегали, и от меня требовали, чтобы я тоже с ними сбегала. А я не хотела, и за это один раз мои одноклассницы и соседки по комнате устроили мне «темную». В спальне на меня накинули одеяло и принялись колошматить по чему попало. В этот момент в комнате погас свет, в суматохе я выскользнула из-под одеяла и убежала, а под одеялом почему-то оказалась зачинщица «темной», Олеська. Когда девчонки разобрались, что лупят не ту, кого хотели, она уже немало синяков получила.
Парень, который подложил мне на стул кнопку, в тот же день заболел, и целую неделю ему кололи ужасно болючие уколы, так что он сам две недели садился с опаской.
Парень, подставивший мне подножку, через пару дней вывихнул ногу.
Девчонки, подмешавшие мне в компот слабительное, сами попали в больницу с дизентерией, а со мной ничего не случилось.
Однажды нашей учительнице, Зое Михайловне, коллектив учителей школы на день рождения подарил дорогую авторучку, «Паркер» с золотым пером. Зоя Михайловна пописала ей немного, положила в красивый футляр на стол, и все уроки любовалась ею. Мы от класса подарили учительнице букет цветов, потратив на него все карманные деньги. И его она тоже поставила на стол и тоже любовалась. И всех нас пригласила после уроков в столовую пить чай с тортом.
А перед последним уроком авторучка пропала. Футляр по-прежнему лежал на столе, но «Паркера» в нем не было.
– Дети, кто взял мою ручку? – спросила Зоя Михайловна.
Все пожали плечами, и я тоже, потому что не знала, что «Паркер» подбросили мне в портфель.
– Может, кто-то взял ее посмотреть, и забыл положить на место? – спросила Зоя Михайловна. – Я не буду ругать, если вы сейчас ее отдадите.
Но ручку, конечно, никто не отдал.
– В таком случае, я буду вынуждена пожаловаться директору, – пригрозила учительница. – Никто не выйдет из класса, пока ручка не найдется. А тот, у кого она найдется, будет наказан.
Но снова никто ручку не вернул.
– А я знаю, кто взял, – сказала вдруг Олеська, и указала на меня. – Иванова взяла.
– Но я не брала, – возразила я.
– Она брала, брала, я сама видела! – настаивала Олеся.
– Иванова, неси сюда портфель и выложи всё на стол, – приказала Зоя Михайловна.
Я выложила книги, тетради и пенал на учительский стол, перевернула портфель и потрясла его. Потом открыла пенал. Никакого «Паркера» там не нашлось.
– Ручка у нее в кармане, – подсказала Олеся.
– У меня нет карманов, – ответила я.
– Аня, извини, – сказала учительница. – Я вижу, что ты не брала ручку. Возьми свои вещи и садись на место. А все остальные берем портфели и выкладываем из них всё на парты.
– Это она, она просто успела спрятать ручку где-то в коридоре! – сказала Олеся.
– Выкладываем, выкладываем, Олеся, и ты тоже, – повторила учительница.
– Да пожалуйста, – Олеся взяла сумку и вытряхнула всё из нее на парту.
Последней выпала авторучка с золотым пером.
Олеся с удивлением уставилась на ручку, и покраснела, как вареный рак.
– Я не брала! Мне подбросили! – возмущенно закричала она.
Мне стало ясно, почему Олеся так уверенно утверждала, что ручку взяла я. Она сама подбросила ручку в мой портфель, но лунный камень снова меня защитил. А Зоя Михайловна сказала:
– Олеся, так ты еще и врёшь? Если ты не брала ручку, откуда у тебя на пальцах чернила?
Олеська взглянула на свои ладони, увидела чернила и покраснела еще сильнее. А учительница добавила:
– После уроков все пойдут в столовую праздновать мой день рождения. Там будет чай, торт, фрукты и конфеты. А Олеся Коркина останется в классе прибираться. Подметать мусор и поливать цветы. И только когда всё сделает, пойдет в столовую. Если к тому времени там что-нибудь останется.
Вот так Олесе не удалось выставить меня перед всеми воровкой.
Мне еще пару раз подкладывали какие-нибудь вещи в портфель или в шкаф, чтобы потом обвинить в воровстве, но эти вещи непостижимым образом оказывались в шкафу или портфеле того, кто это сделал.
В общем, по интернату поползли слухи, что я заговоренная. Какие смешные люди! В магию не верят, а в заговоры верят. Поэтому ребята сочли, что со мной лучше не связываться, и перестали вредить.
Но от насмешек и оскорблений камень меня не защищал. Поэтому меня по-прежнему обзывали то прынцесской, то ведьмой или колдуньей, и никто не хотел со мной дружить. Да я и сама не хотела дружить с теми, кто меня обзывал.
Поэтому жить в интернате мне не нравилось, но куда я могла уйти?
А вот учиться в школе нравилось. Так как я в своем мире не училась в школе, перед тем, как отправить в интернат, мне провели тестирование, и по его результатам определили во второй класс. Что соответствовало моему возрасту.
Кстати, оказалось, когда я прибыла в этот мир, по календарю здесь еще стояло лето, конец августа. В сравнении с этим миром, в моём осень начинается на десять дней раньше. И в первых пяти месяцах года у нас тридцать один день, а в остальных – по тридцать, лишь раз в четыре года в последнем месяце года тоже тридцать один день. А тут запутаться можно: то тридцать, то тридцать один, или даже двадцать восемь. Я долго не могла запомнить, в каком сколько, и долго путала. И месяцы у нас называются в соответствии с природой и с изменениями, которые происходят с ней в течение года. Так, январь – стужень. Февраль – ветрень. Март – таень. Апрель – водень, а май – цветень. Июнь – светень, июль – жарень, август – жнивень. Сентябрь – богатень, октябрь – мокрень, ноябрь – холодень, ну, а декабрь – снежень. Наши названия мне нравились больше, но пришлось привыкать к здешним.
Училась я хорошо, учителя всегда меня хвалили и ставили в пример остальным. И за это одноклассники меня тоже ненавидели. Обзывали ботаником и учительской подлизой. Мне было безразлично, раз ничего другого они сделать не могли. Хотя иногда хотелось, чтобы они все онемели. Если бы моя магия работала, я бы так и сделала. Но она не работала, и мне оставалось только ждать, когда придет мама и заберет меня обратно в наш мир.
Прошел год, а мама так и не пришла.
Сначала я обижалась на неё, но потом перестала. Может, у них в Риоссе проблемы, может, Анхельм вообще победил, и мама считает, что мне безопаснее пока оставаться в другом мире. Но ведь они с папой скоро победят Анхельма, и тогда мама сразу придет за мной. Мне нужно еще немного подождать.
Так прошел еще год.
Я училась в четвертом классе, когда в наш интернат привезли двух новеньких девочек. Нет, новенькие поступали часто, но эти две девочки-первоклашки мне понравились. Тем, что не понимали, почему меня тут никто не любит. Им сразу указали на меня пальцем и сказали: «Вот с этой девчонкой дружить нельзя!», но никто не смог объяснить, почему. И девочки стали со мной дружить. Им за это попадало.
– Маша, Лиза, вам лучше держаться от меня подальше, – сказала я как-то своим маленьким подружкам. Хотя мне нравилось заботиться о них. Заплетать им косички, делиться сладким, помогать в учебе. У меня не было ни старших, ни младших сестер, но я всегда хотела иметь их. Арина тоже заботилась обо мне, как о младшей сестре. Сейчас мне хотелось быть похожей на нее. Я бы хотела, чтобы мой камень защищал и Машу с Лизой тоже, но он защищал только меня.
– А мы хотим дружить с тобой, – ответила Маша.
– Ты нам, как старшая сестра, – добавила Лиза.
У девочек погибли родители, и они тяжело привыкали к жизни в интернате, как и я. И я искренне пожелала, чтобы Машу с Лизой поскорее удочерили какие-нибудь хорошие люди.
Я сама удивилась, но не прошло и месяца после того, как я этого пожелала, Машу с Лизой удочерили! Сначала одну, вскоре другую. Я лишилась единственных подружек, но была очень рада за них.
Потом я подружилась с одноклассником. Однажды он разогнал третьеклашек, прыгавших вокруг скамейки, на которой я сидела и пыталась читать, и кричали:
– Ведьма, ведьма, Анька – ведьма!
– А ну, пошли отсюда, оглоеды, или я сейчас вашему воспитателю скажу, чем вы тут занимаетесь!
Мальчишки с визгом убежали, потому что дразниться в нашем интернате было строго запрещено. Если воспитатели слышали, они наказывали тех, кто дразнится.
Парень сел на скамейку рядом со мной.
– Что читаешь? – спросил.
Я показала книжку, «Повесть о настоящем человеке».
– Мне тоже нравятся книги про войну, – сказал парень. – А я думал, девчонки любят только сказки.
– А я сказки не люблю, – ответила я. Да мне даже самые правдивые книги этого мира казались фантастикой. Взять эту же «Повесть о настоящем человеке». Самолеты, танки, автоматы – всё это для меня было из области фантастики. Но я восхищалась не оружием, а мужеством главного героя.
Слово за слово, мы с Пашкой разговорились. Он появился в нашем интернате не так давно, не разделял всеобщей неприязни ко мне, и ничего плохого мне не сделал. Поэтому я и стала с ним разговаривать.
Оказалось, Пашка жил с бабушкой, но год назад она умерла. А его родителей два года назад захватили террористы, в командировке за границей. И он даже не знает, живы они или нет.
Я тоже не знала, живы ли еще мои мама и папа, но рассказывать об этом Пашке не стала. Просто пожелала, чтобы и мои, и его родители были живы. Кстати, знали бы мои мама и папа, в каком «безопасном» мире я живу!
Мы стали часто разговаривать с Пашкой, иногда гуляли вместе, а тех, кто говорил ему, что он еще пожалеет, что водится с ведьмой, он посылал подальше. И такими словами, которые мне были незнакомы. А через пару месяцев Пашкины родители нашлись! Они находились в плену, но их обменяли, и они вернулись. И забрали Пашку из интерната. Я опять потеряла друга, едва успев обрести.
Я поняла, что магия моего лунного камня может не только мстить за меня, но и помогать тем, кто мне нравится. Хотя, может, это тоже просто совпадения?
Может, и совпадения, но ребята быстро смекнули, что дружить со мной выгодно. Дети бывают жестокими, беспощадными, хулиганистыми и задиристыми, но все они хотят жить в семье. Чтобы были мама и папа, которые любят, просто так, ни за что, просто за то, что ты есть. Я понимала их всех, но как я могла подружиться с теми, кто хотел дружбы со мной только ради выгоды для себя? Ненавижу заискивания и неискренние заверения, что мы, мол, всегда тебя уважали, но боялись это показывать, чтобы другие не загнобили.
Так прошло еще два года. И еще нескольких девочек и мальчиков, с которыми я дружила, удочерили и усыновили.
Однажды я подружилась с девочкой, старше меня на два года. Я училась в пятом, а Юля Лапина – в седьмом. Ее тоже все ненавидели, как и меня, и еще считали дурочкой, за доверчивость. Одноклассники над ней всё время подшучивали, ее часто разыгрывали, а она всё равно оставалась доверчивой. И шансов на удочерение у нее не было, потому что Юля очень некрасивая.
Как-то раз при мне ее очень жестоко разыграли, и, очевидно, не в первый раз.
– Юлька, беги скорее к директрисе, там тебя удочерять приехали! – крикнула ей одноклассница, пробегая мимо, когда Юля вышла из комнаты, направляясь в умывальную.
И Юля побежала. И узнала, что никто не собирался ее удочерять, над ней опять подшутили.
Я подошла к плачущей девочке, когда та стояла в коридоре около кабинета Ирины Борисовны, а ее одноклассницы поодаль умирали от смеха. Если честно, я не жалела Юлю, меня скорее раздражала эта ее безграничная доверчивость.
– Юль, не ведись ты больше на эти розыгрыши. Нельзя верить всем и каждому.
– Ну, а как же иначе? – ответила Юля. – А вдруг на самом деле приедут?
– Если приедут, директриса сама придет за тобой, а не будет передавать такую новость через третьи руки.
– Но как же тогда жить, если никому не доверять?
– Не всем, а тем, кто тебе хоть раз соврал.
– В нашем классе каждый мне хоть раз соврал…
– Давай сделаем так, если тебе снова скажут подобное, или пошлют куда-то, ты тоже разыграй их. А если не знаешь, как, скажи мне.
– Ладно, – согласилась Юля.
Так мы подружились. Юля всегда бежала ко мне, даже если ей казалось, что ее вовсе не разыгрывают. Так, например, когда девчонки послали Юлю на вахту, сказав, что ей пришло письмо, она сообщила об этом мне. Получать письма Юле было не от кого, у нее не было ни родственников, ни подруг вне интерната. Но ей очень хотелось получать их. Я быстренько написала Юле письмо и посоветовала показать одноклассницам. Жалко, я не видела, как у них челюсти попадали на пол от удивления. Но Юля мне красочно всё описала.
А однажды соседки по комнате подложили ей в кровать дохлую лягушку, и Юля вся в слезах принесла ее мне. И расстроена была не розыгрышем, а тем, что лягушка мертвая. Я взяла у нее лягушку, и пока Юля плакала, сбегала в парк и поймала живую. А потом, как музыку, слушала, как соседки Юли визжали на весь интернат, когда она принесла в комнату живую лягушку, и объявила всем, что Аня Иванова – то есть я – ее оживила.
Но чаще я просто советовала Юле не обращать внимания, когда одноклассники пытались над ней подшутить. И постепенно розыгрыши сошли на нет. Но мы с Юлей дружить не перестали.
И что же? Не прошло и полгода, как Юлю удочерили! Все были просто в шоке. В интернат приехала женщина, и Юля была на неё похожа, как будто на самом деле её дочка! Женщина сказала, что увидела Юлю на сайте интерната, на который зашла совершено случайно, увидела, как девочка на нее похожа, и решила удочерить. Вскоре счастливая Юля уехала с мамой в другой город.
– Послушай, Анька, – прямо сказала мне однажды Олеська, которая ненавидела меня с моего первого дня в интернате. – Все, с кем ты дружишь, находят себе семью. Я ведь знаю, ты меня терпеть не можешь, так же, как и я тебя. Мы уже в шестом классе, и шансов попасть в семью у нас всё меньше. Но если ты сделаешь так, чтобы меня удочерили, тебе не придется терпеть меня еще четыре года, а может, и все шесть.
– Я не могу это сделать, – ответила я. – Я же не волшебница, и магии на свете нет. Или ты готова признать, что она существует?
– Нет, ее не существует, – сказала Олеся. – Но ты же не будешь спорить, что тем, кто с тобой дружит, невероятно везет?
– Не буду, – ответила я. – Но ты хоть дружи со мной, хоть не дружи, тебе всё равно не повезет.
Олесе нечего было на это ответить. Она была первой, кто начал смеяться над моей верой в магию и доказывать, что ее нет. Ей пришлось смириться, что я не могу ей помочь, и она смирилась, но затаила обиду.
3
Годы шли, а никто за мной не приходил. Семь лет уже я не принцесса, а просто Аня Иванова. Неужели навсегда?..
Наш поселок стоял недалеко от того леса, где я вошла в этот мир. Несколько раз я убегала из интерната, чтобы найти в лесу ту поляну и попытаться вернуться домой. Хотя мне было всего восемь лет, когда я здесь оказалась, я хорошо запомнила дорогу. Рядом с тем местом, где я вышла на шоссе, стояла старая корявая береза. Потом мне нужно было пройти между двух сосен, стоявших на опушке отдельно от других деревьев, и идти прямо, никуда не сворачивая. Через несколько минут я выходила на поляну. Вставала в центре, и читала заклинание перемещения. И до боли в глазах всматривалась, надеясь увидеть серебряное сияние портала.
Заклинание не работало. Я не видела ни единой серебряной искорки.
Я приходила на поляну и зимой, и летом, весной и осенью, хотя мне попадало за длительные отлучки, потому что иногда я проводила на поляне целый день. И, полная разочарования, возвращалась в интернат.
Но уже почти год я не ходила на ту поляну. Надоело разочаровываться.
Через семь лет жизни в интернате я поняла, что мои родители, скорее всего, погибли, как и моя няня. Когда я вспоминала, как оглянулась, и увидела, что Арина падает со стрелой в спине и застывшими от боли широко открытыми глазами, мне всегда хотелось плакать. А как она ласково называла меня… Айя, Айюшка… Неужели никто и никогда больше не назовет меня так? Неужели я никогда не смогу вернуться и отомстить за смерть близких? А даже если вернусь, и обрету магическую силу, какая мне дана по праву рождения, смогу ли я управлять ею, чтобы сделать хоть что-то?..
Я гнала от себя эти мысли. Потому что вряд ли когда-нибудь смогу вернуться в свой мир. Здесь такие же небо и земля, вода, деревья, трава, но всё остальное не так. Мне никогда больше не увидеть дракона, не то, что полетать на нем. Ни одно, даже самое простенькое заклинание здесь не сработает. А значит, я никогда не научусь создавать магические предметы, порталы в другие миры или хотя бы порталы сквозь расстояния одного мира.
Прошлым летом, например, лучшие ученики нашей школы-интерната, и я в том числе, ездили на море. Мы больше двух суток тряслись в душном поезде, чтобы туда добраться. На самолете быстрее, всего несколько часов, но это дорого, потому мы и ехали на поезде. А если бы можно было создать портал – через пару мгновений оказались бы там. Никогда не привыкну к этим грохочущим монстрам – поездам, а как представлю, что лечу в самолете – сердце в пятки уходит. Сидеть внутри металлической летающей машины, которая из-за небольшой поломки или неисправности может просто упасть на землю вместе со всеми, кто в ней – это же просто ужас.
В моем мире маги летают на драконах. А драконы никогда не падают.
И еще этот мир ужасно грязный! Автомобили с их выхлопными газами, дымящие заводские трубы… Не понимаю, как я сумела привыкнуть дышать таким воздухом. Повезло еще, что наш интернат находился в маленьком поселке, где нет никаких фабрик и комбинатов, один небольшой масломолочный заводик.
И насчет безопасности этого мира у меня тоже большие сомнения. Повезло, что я оказалась в большой и сильной стране, которая ни с кем не воюет. А если бы я открыла портал в страну, где идут военные действия? Интересно, долго бы я там прожила после перемещения?
Да, в моем мире тоже происходят войны, порой жестокие, но не настолько разрушительные, и не уничтожающие целые народы.
Нет, конечно, есть в этом мире и хорошее, чего нет в нашем. Телевидение, например. Фотография. Телефоны. Компьютеры. Но зато в моем мире есть магические предметы, которые в какой-то мере заменяют механические и электронные приборы. Это ведь гораздо проще, никаких вредных излучений, и затрат меньше. И гораздо интереснее создавать вещи с помощью магии.
Нет, никогда я не привыкну к этому техническому миру.
Такие мысли приходили ко мне чаще всего в конце августа, когда в моем мире уже начиналась ранняя осень, месяц богатень, когда на деревьях начинали желтеть листья, но было еще тепло. Наверное, потому, что именно в это время я оказалась здесь. Вот и еще год прошел… И с каждым прошедшим годом возвращение в свой мир становилось всё более нереальным.
В один из таких грустных моментов, как раз в седьмую годовщину моего пребывания в этом мире, когда я сидела на скамейке одна в глубине интернатского парка, ко мне подошел парень. Он был старше меня на год, я знала его, как и всех ребят в интернате, но мы не дружили. Но и врагами не были. Он был одним из той небольшой группы ребят, которые никогда не делали мне ничего плохого, и в друзья не набивались.
– Привет, – сказал Игорь, сев рядом на скамейку. – Ирина Борисовна просила передать тебе, чтобы ты зашла на склад к тёте Тамаре и получила новое пальто.
– Хорошо, зайду, – ответила я. – Спасибо.
Разговор закончился, но Игорь не ушел. Несколько минут мы сидели молча.
– О чем грустишь? – спросил он, наконец.
– Ты на самом деле хочешь это знать? – спросила я.
– Конечно. Ты всем помогаешь. Должен же кто-то и тебе помочь.
– Я помогаю не всем. А с чего ты решил, что я нуждаюсь в помощи?
– Ну, может, не в помощи, а хотя бы в том, чтобы выговориться. Ты никогда никому ничего о себе не рассказываешь. А это трудно, по себе знаю.
Я взглянула на парня. Знала я о нем немного. Парень, как парень, ничего особенного. Не слишком хулиганистый, но и не тихоня. Жил в интернате с двенадцати лет, отец неизвестен, мать погибла, других родственников нет. Сейчас ему шестнадцать, небольшого роста, светловолосый, лицо в подростковых прыщиках. Но вот глаза… очень красивые. Большие, синие, с длинными ресницами. Искренние. Я всегда чувствую, когда люди со мной не искренни, наверное, это единственное, что осталось от моего магического дара. А мне и правда хотелось выговориться. Но пока он не сказал об этом, я даже не представляла, как сильно мне этого хотелось.
Раньше я обо всём рассказывала Арине. Но какие у меня в то время были проблемы? Порвала платье, когда за сыном кухарки лазила на дерево? Спрятала от мамы котёнка под кроватью, а он сбежал? Тайно практиковалась в применении Нейтральной магии на дочках главного повара? Сейчас эти проблемы казались мне смешными.
И мне, по большому счету, всё равно, поверит он мне или нет, или вообще примет за сумасшедшую. Наверняка о том, что я в детстве называла себя принцессой из магического мира, что я заговоренная и одновременно талисман удачи, он слышал. И мне неважно, что он об этом думал. Я хотела выговориться. Мне это просто необходимо!
– Слушай, если тебе так хочется. Я принцесса правящего дома государства Риосса Айланна Эвайнон. Я пришла из другого мира в этот через портал с помощью заклинания перемещения.
Я рассказала о себе всё, о том, что мои родители королева и король, а я – наследная принцесса. Королева в нашей стране главнее короля, потому что она волшебница. В некоторых странах так же, в других по-другому, если король – маг, а королева – просто женщина. Я рассказала о своей жизни во дворце, маме-волшебнице и папе, который обычный человек, о нашем сопернике Анхельме, о няне Арине и о бабе Косте. О том, как Арину убили у меня на глазах. Рассказывая об этом, я с трудом сдержала слёзы. Рассказала и о том, как девчонки надо мной смеялись, когда я приняла сказку за правду. Как все, кому не лень, пытались отобрать мой амулет – лунный камень, и как он меня оберегал.
Игорь слушал внимательно и не перебивал.
Когда я замолчала, он тоже молчал некоторое время. Я поинтересовалась:
– Веришь мне?
Он посмотрел мне в глаза. В них не было насмешки.
– Честно? Нет. Не обижайся.
Я, в общем-то, ничего другого и не ожидала. Даже если бы он сказал, что верит мне, я бы почувствовала, что он врет. Мне понравилось, что он не стал врать. Я хотела сказать: «Да я и не думала обижаться. Спасибо, что выслушал», но Игорь заговорил первым:
– Но ты рассказывала так живо и ярко, что мне хочется верить. Ты или гениальная сказочница, или… это всё-таки правда.
Я удивленно уставилась на парня. Такого услышать я не ожидала. Он пояснил:
– Ну, я просто допускаю существование параллельных миров. Я много читал об этом. Люди иногда бесследно пропадали, а некоторые потом появлялись и рассказывали странные вещи. С большой вероятностью они побывали в параллельных мирах. Им тоже никто не верил, потому что доказать, что они были в параллельном мире, они никак не могли.
Я могла бы сказать, что всё, что я рассказала, чистая правда, но промолчала. Я не могла заставить его поверить мне, да и не хотела. Потому что давно поняла, что никто не поверит в магию в мире, где ее нет.
– Расскажи еще что-нибудь о твоем мире, – попросил Игорь.
И я рассказала о драконах. Они бывают разные, большие и маленькие. У них четыре когтистые лапы, длинный хвост и перепончатые крылья, цвет может быть разный, всех цветов радуги. По-своему они разумны, и многие маги на них летают. Но заставить их что-то делать против их воли невозможно. Они служат магам, только если сами хотят. У мамы был дракон самого редкого, золотого цвета. Мама говорила, что и у меня будет дракон, если я сумею с каким-нибудь подружиться. Да, они умеют выдыхать огонь, он нужен им, чтобы согревать яйцо с детенышем. И еще они не любят есть сырую и холодную пищу. В давние времена существовали маги, которые хотели заставить драконов воевать. Ничего не вышло. Драконы наотрез отказались. Хотя из них получились бы прекрасные воины, так как убить их можно, только попав копьем точно в глаз. А всё остальное тело драконов покрыто твердыми чешуйками, которые не пробиваются ни стрелами, ни арбалетными болтами, ни копьями.
– Они вот такие? – Игорь подобрал веточку и нарисовал на песке что-то, похожее на крылатую ящерицу.
– Да, примерно такие, – кивнула я и немного подправила рисунок.
Рисовала я хорошо. Однажды наша директриса увидела мои рисунки, на которых я рисовала свой мир, каким его помнила, и предложила послать их на конкурс. Конкурс я выиграла, и мои рисунки украсили книгу известной писательницы в жанре фэнтези, которую я не читала, потому что не читаю сказок. Мне выплатили премию, и гонорар за иллюстрирование книги. Деньги лежали на карте, а карта хранилась в сейфе директрисы, она сказала, что отдаст ее мне, когда я окончу школу и выйду из интерната.
– А откуда ты знаешь, как выглядят драконы? В этом мире их нет, – сказала я.
– Все знают, как выглядят драконы, – Игорь улыбнулся. – Из сказок.
– Я не люблю сказки с тех пор, как одну приняла за правду.
– В твоём мире нет сказок? Жаль… Хотя, чего жалеть, если твой мир и так похож на сказку.
– Сказки есть, но сказками у нас называют реальные истории, которые нигде не записаны, а передаются народом из уст в уста. Вот, например, баба Коста рассказывала…
– Иванова! Русинов! Вам нужны новые пальто или нет!? – услышали мы раздражённый крик завхоза тёти Тамары со стороны здания интерната. – Через пять минут я закрываю склад!
– Пойдем, – Игорь встал со скамейки, я поднялась следом. – Ты расскажешь мне еще что-нибудь?
Я кивнула. Как же всё-таки здорово поговорить с тем, кто тебя понимает!
Мы с Игорем стали часто встречаться после школы, и порой до темноты гуляли по тропинкам интернатского парка, среди облетающих деревьев. Даже когда наступила зима, мы не прекратили прогулки. Я могла часами говорить о своем мире, хотя знала не так уж много, ведь мне было всего восемь лет, когда я покинула его.
Да, теперь я поняла, что мой мир на самом деле был похож на сказку. Я имела небольшое представление обо всем мире, но знала, что планета круглая, и на ней шесть материков. Государство Риосса, которым мудро правили мои мама и папа, было одним из многих на самом большом материке. И, я в этом уверена, самым красивым. Густые леса, бескрайние луга, высокие горы, широкие полноводные реки. Дворцы магов, а вокруг них – города. По дорогам ездили странники, торговцы и бродячие артисты, а в небесах летали драконы, с седоками или без. Волшебники помогали людям вырастить и сохранить урожай, поэтому в Риоссе никто не голодал. Риосса ни с кем не воевала, но границы от посягательств соседей охраняли и волшебники, и простые воины, и магические существа – оборотни, но не те волки, что убили Арину и хотели убить и меня. Они состояли на королевской службе, и никогда не напали бы на принцессу и ее няню.
Конечно, у нас в стране существовали и богатые, и бедные, были даже нищие, воры и разбойники. Но Арина мне говорила, что это, в основном, те, кто просто не хочет работать, и те, кто желает получить всё и сразу, не прилагая усилий.
Хоть я и была маленькая, но помнила, как весело проходили праздники в городе, какие интересные представления на городских площадях показывали бродячие артисты, какие красивые и разнообразные товары продавались на городском базаре. И, правда, как в сказке.
А Игорь рассказывал мне те сказки, которые я в детстве отказалась читать.
