Текст книги "Стратегия для России - Повестка дня для Президента-2000"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

3.3. Позиции страны в мире.*

К началу нынешнего "междуцарствия" осложнились отношения России со странами Запада, что позволяет говорить о самом серьезном, начиная с периода перестройки, кризисе в отношениях с внешним миром. Непоследовательная внешняя и инерционная внутренняя политика, проводившаяся на протяжении большей части прошедшего десятилетия, способствовала тому, что страна оказалась одновременно и безнадежным должником Запада, и его оппонентом в том, что касается создания не устраивающей Россию новой системы безопасности в Европе и мире. Югославский кризис 1999 г. послужил детонатором исподволь готовившегося взрыва. Возникла ситуация, когда Россия без ущерба национальному достоинству более не могла и не хотела мириться с диктатом Запада, все более демонстративно игнорировавшего интересы России, а также ее предполагаемых союзников. Запад же более не пожелал или не смог – в силу различных внутри– и внешнеполитических причин закрывать глаза на двусмысленность российской позиции и на вызывающие проявления слабости и пороки российской политической и экономической системы.

Изменившееся в принципе отношение к российскому режиму – тот фон, на котором на Западе по-новому, более жестко, чем когда бы то ни было в течение последнего десятилетия, ставились в последний год в принципе не новые вопросы: о ситуации в Чечне, о коррупции в высших эшелонах российской власти, наконец, о непомерных российских долгах. Несмотря на смягчение позиции западных лидеров после отставки Б.Н. Ельцина, едва ли следует ожидать, что основные проблемы, существующие в отношениях России с Брюсселем, Страсбургом и Вашингтоном, будут разрешены до президентских выборов в марте 2000 г. или даже до выборов в ноябре 2000 г. в США.

Однако российские выборы и предстоящее формирование структур и обновление – если оно произойдет – кадрового состава окружения нового президента и будущего правительства – удобный и, возможно, уникальный момент для расчета с противоречивым прошлым. И речь идет не столько о расчете в буквальном и банальном смысле, т. е. о списании части задолженности России Западу и о ее реструктуризации, сколько о том, чтобы не брать с собой в ХХI век хотя бы некоторые из наиболее щекотливых для страны внешнеполитических проблем. Задача, следовательно, в том, чтобы ко времени официальной смены главы государства в России у новой партии власти существовала позиция, адекватная сложившемуся положению и оставляющая дверь открытой для диалога по всем перечисленным вопросам.

3.4. Общественная поддержка демократических преобразований. Политической элите образца 1991 г. за 10 лет не удалось не только создать систему институтов, гарантирующих сохранение провозглашенных прав и свобод, но и убедительно доказать обществу, что "демократия" в принципе тождественна "порядку". По данным опросов ВЦИОМ, начиная, по крайней мере, с 1992 г. (когда подобные опросы стали проводиться) до начала 2000 г. включительно доля тех, кто предпочитал "порядок, даже если для его достижения придется пойти на некоторые нарушения демократических принципов и ограничения личных свобод граждан", составляла 70-80%. Удельный же вес тех, кто делал выбор в пользу демократии, даже если это "предоставляет определенную свободу разрушительным и криминальным элементам", не превышал 6-14%. В ноябре 1999 г. 60% поддержали бы, 20% – не поддержали и только 8% противились бы тому, "чтобы Вооруженные силы, МВД и ФСБ взяли в свои руки наведение твердого порядка в стране".

Признавая, в принципе, необходимость сохранения демократических свобод, основная масса российского населения всегда воспринимала проблему наведения "порядка" как приоритетную. Характерно, что если в течение почти десятилетия под "порядком", как свидетельствуют данные других опросов, понимали в основном правопорядок, то в последнее время быстрее всего растет доля тех, кто считает, что это еще и "социальная защита малоимущих слоев населения". Так или иначе, сегодня, как и в начале реформ, нет особых оснований рассчитывать на автоматическую массовую поддержку демократических институтов. С другой стороны, как опыт предшествующего десятилетия в России, так и политическая история вообще свидетельствуют о том, что характер политического режима определяется не столько пассивной ориентацией большинства населения, сколько позицией элит и особенно ориентацией и мобилизационными способностями активного населения крупнейших центров, не говоря о столице.

4.1. Помимо вопросов для будущего президента и президентства, от неотложного ответа на которые во многом будет зависеть характер режима и общественного строя по крайней мере на ближайшие годы, существуют еще проблемы, решение которых предполагает выработку стратегий долговременного развития, цель которых – обеспечить выживание России в мире XXI века, а также ее стабильное демократическое развитие. Это две взаимосвязанные задачи.

4.2. Сегодня существует своего рода "отложенный спрос" на принятие стратегических решений, призванных обеспечить сохранение суверенитета и целостности России, обеспечение ее безопасности, завоевание авторитета во внешней политике, оздоровление экономики и придание ей конкурентоспособности, а также сохранение и развитие демократических институтов. За всеми частными проблемами и более или менее острыми кризисами 90-х гг. прослеживается как тенденция накапливающееся отставание России от развитых стран и ее потенциальная маргинализация в мире, устроенном на новый лад, при неопределенности политической перспективы самой страны. Новому президенту и всей политической элите придется не только думать о том, как расплатиться по огромным краткосрочным экономическим и политическим обязательствам, накопившимся в минувшее десятилетие, но и решать проблему оптимизации политики – экономической, внешней и внутренней. Выработка стратегии потребует ответа не только на вопрос "что делать?", но и, главным образом, "как делать?", т. е. какими силами и средствами, на основе каких мобилизующих общество идей и в какой стилистике.

4.3. Россия ХХI века вынуждена строить новую государственность в условиях, когда национальным государствам брошен глобальный вызов. Нам надо формировать эффективно действующие институты власти на фоне усиливающихся децентрализации и сепаратизма в сопредельных с Россией зонах, в обстоятельствах, когда экономическое процветание страны становится обязательной предпосылкой ее принадлежности к кругу тех, с кем считаются в мире, а успешное взаимодействие с международными организациями и наднациональными сообществами превращается в императив не только внешней, но и внутренней политики. Учитывая все это, необходимо особенно взвешенно отнестись к формулированию идеологии "сильного государства". В новых условиях "сильное государство" – это непременно экономически сильная и "агрессивная" система, обеспечивающая внутреннюю и внешнюю интеграцию страны и умеющая с выгодой для себя использовать свою растущую открытость и подключение к мировым экономическим институтам.

4.4. Возникает, таким образом, практическая проблема недопущения маргинализации экономической системы, обеспечивающей благосостояние граждан и их безопасность, а также политический вес страны. Сам по себе вопрос об интеграции российской экономики в мировую уже в значительной степени решен самой жизнью. Одно из главных изменений, происшедших с Россией в последнее десятилетие, – качественное усиление ее экономической зависимости от внешнего мира, от внешнеэкономических связей. Российская экономика в гораздо большей степени интегрирована в мировую, чем была советская, причем на "базовом" уровне. Если в 80-е гг. доля экспортной продукции в промышленном производстве российских регионов составляла около 5%, то в середине 90-х гг., по некоторым оценкам, уже более 20%. И речь не идет лишь о приграничном сотрудничестве. Более 50% экспорта приходятся на 10 регионов страны, лишь один из которых пограничный. Что касается импорта, то 20 регионов, в первую очередь центральных, ввозят около 40% всех импортируемых товаров. Экономические связи с внешним миром, по некоторым данным, уже сегодня прямо определяют экономическое и социальное положение по крайней мере трети населения страны, а косвенно – огромного большинства населения. Вопрос в том, на каких условиях будет происходить интеграция России в мировую экономику.

Мобилизационная модель, опирающаяся на автаркию, неприемлема для значительной части российского общества и означала бы разрушение целого ряда уже возникших работоспособных структур.

Не менее опасна, однако, и неуправляемая интеграция обломков национальной экономики в мировое хозяйство. В данном случае существуют, как минимум, две угрозы:

??Спонтанное включение фрагментов российской экономики в мировую может надолго, если не навсегда, закрепить за ней роль "сырьевой периферии" экономически развитого мира и относительно небольшого рынка сбыта.

??Неуправляемая интеграция может способствовать "размягчению" России, вплоть до территориального распада. "Регионализация", а затем и "суверенизация" отдельных территорий, происходящие одновременно, если не в связи с подключением частей российского хозяйственного комплекса к разным экономическим сообществам, способны разорвать страну на части.

4.5. В первую очередь речь идет о потенциальной проблеме сохранения единства Европейской России, поворачивающейся в сторону Европейского Союза, с Дальним Востоком и частью Сибири, все глубже втягиваемых в экономическую жизнь Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР). Появление на Западе нового мощного притягательного экономического центра – ЕС – одновременно с открытием нашего малонаселенного и относительно слаборазвитого Дальнего Востока в сторону быстро развивающегося и демографически разрастающегося АТР – в ближайшей перспективе означает не столько немедленное строительство гигантского континентального "моста" и тем более не какую-то интеграцию ЕС-АТР через Россию и включая ее, сколько испытание страны "на разрыв" – по крайней мере, в экономическом отношении.

Сегодня, когда обсуждают перспективы российской государственности, нередко говорят об опасности тотального распада России в связи с ростом этнокультурного или обычного регионального сепаратизма. Представляется, что эта опасность явно преувеличивается, особенно после войны в Чечне. Не рассматривая отдельные "казусы" на окраинах, в любом случае не делающие погоды, следует признать, что российских регионов слишком много, каждый из них по отдельности слишком слаб, а крупнейшие регионы с явной этнокультурной спецификой находятся слишком далеко от окраин, чтобы примитивный сценарий самороспуска России выглядел реалистичным. Другое дело – перспектива такого развития, при котором Запад и Восток России начнут "отворачиваться" друг от друга в силу явной уже сегодня экономической и растущей культурной, в том числе и этнокультурной, обособленности. Такой поворот событий в перспективе может спровоцировать уже и всеобщий распад государства.

4.6. Сегодня внутренняя интеграция России является первоочередной внутри-, равно как и внешнеполитической задачей, также требующей немалых жертв, к которым общество должно быть готово. В этом же контексте следует рассматривать и особую, чрезвычайно болезненную проблему развития Калининградской области. Задача внутренней интеграции, по крайней мере, не менее важна, чем интеграции России в сложившиеся экономические пространства, и должна стать ключевым элементом национальной стратегии выживания и развития страны, вступающей в XXI век. В интересах России все те союзы и формы международного сотрудничества, которые способствуют внутренней, особенно экономической, интеграции страны и препятствуют любым попыткам ее подорвать или поставить под вопрос. Решение этой задачи потребует как принятия специальных – и весьма обременительных мер экономического характера, так и более зрелой концепции федерализма, предполагающей четкое и действенное распределение полномочий между Центром и регионами страны. Современный мировой рынок представляет собой жесткую иерархическую систему, ориентированную на сохранение достигнутого превосходства наиболее развитых стран путем манипулирования финансовыми рынками, искусственного завышения цен на инновационные продукты и т. д. Если цель – не интеграция в мировое хозяйство как таковая (это уже происходит само собой), а интеграция с развитым ядром этого хозяйства, то должна существовать специальная государственная политика, направленная на поддержку экономической экспансии российских предприятий.

4.7. Развитие институтов не только "электоральной", но и "либеральной" демократии становится одним из важнейших условий полноправного вхождения в мировое сообщество развитых государств и в систему соответствующих международных организаций. Сегодня это один из необходимых "пропусков" в клуб стран, желающих оставаться субъектами, а не только объектами политики того так называемого "цивилизованного мирового сообщества", на принадлежность к которому Россия претендует уже как минимум три века. Вступив в Совет Европы, установив "особые" отношения с ЕС и НАТО, рассчитывая на полноправное участие в "семерке" и т. д., Россия подала в 90-х гг. заявку на возобновление своего членства в этом "клубе", приостановленное в 1917 г. Проблема российской политики сегодня состоит в том, чтобы совместить взятые на себя и возможные будущие международные обязательства с национальными интересами. Это потребует, с одной стороны, максимального использования возможностей международных организаций и партнерских сообществ в правильно понятых интересах страны, с другой – постоянных попыток влиять с той же целью на эти организации и сообщества, склонные чересчур жестко и прямолинейно навязывать свои, по большей части, впрочем, универсальные, нормы, а также представления о целях и средствах мировой политики. Нормы и представления, во многом формулировавшиеся именно в тот период, когда Россия брала семидесятилетний "тайм-аут", и оттого подчас воспринимающиеся как что-то чуждое историческим традициям страны, если не враждебное им.

4.8. Задача обеспечения устойчивого демократического развития России в новом веке требует определения стратегии развития политического режима и общественного строя, сложившихся в стране в течение 90-х гг., включая выявление тупиковых путей.

Сегодня, несмотря на наличие у России ряда важнейших атрибутов демократии и рыночной экономики, демократические институты страдают недостроенностью, а экономика – "социально-политической недостаточностью". До сегодняшнего времени так и не сложилась работоспособная система "сдержек и противовесов", которая давала бы институциональные гарантии непрерывного демократического развития. И экономика, без достаточных оснований, как бы в кредит, провозглашенная "рыночной" и "свободной", функционирует сегодня не так, чтобы автоматически, без серьезного PR, обеспечивать хотя бы пассивную общественную поддержку принципам политической демократии и открытости страны.

Таким образом, на момент смены главы государства Россия оказалась политически и экономически не застрахованной от сползания к диктатуре или даже от попыток вернуться хотя бы к некоторым тоталитарным методам управления. В этих условия очень многое, если не все, в выборе модели политической системы, призванной обеспечить как решение неотложных проблем, стоящих перед страной, так и принятие, а также выполнение решений стратегического характера, зависит от личности будущего Президента РФ и от позиции новой политической элиты.

Новый президент России в своей деятельности столкнется как с беспрецедентными по сложности вызовами, так и с огромными, значительно большими, чем у его предшественника, возможностями. В частности, у него будет меньше ограничителей: оппозиция как слева, так и справа существенно ослабела, политический класс серьезно разобщен и деморализован, свобода и независимость СМИ ограничена.

Режим, сложившийся к концу 1999 – началу 2000 гг., в силу его внутренней противоречивости, допускает определенную модификацию. Сегодня достаточно реалистическими выглядят сценарии, ведущие к возникновению трех разных моделей политического режима. Один из них можно условно назвать "застойным", два других – "динамическими", предполагающими более или менее существенную – в пределах реалистического прогноза – коррекцию структурных основ нынешней политической системы. Столь же условно их можно обозначить как "жестко авторитарный" и "авторитарно-демократический". "Чисто демократического" режима ожидать, очевидно, пока нереалистично, учитывая состояние экономики, общества и государства.

4.8.1. Застойная модель основывается на попытках управлять страной привычными методами в рамках почти не меняющегося политического режима. Во имя политической стабильности и под предлогом экономических трудностей, необходимости защиты демократии, продолжающихся конфликтов на Северном Кавказе и т. д., и т. п. правящая элита отказывается от последовательного решения большинства долгосрочных проблем. Все институциональные составляющие нынешнего режима ("демократические", "реликтовые" и "злокачественные") сохраняются в некотором равновесии при возможном изменении соотношения между ними. Внутренняя (в том числе экономическая), а также внешняя политика держится на более или менее успешных персональных импровизациях. И внутри страны, и на международной арене проводится "политика качелей". Власть остается минимально консолидированной. Во всех областях, от военной политики до отношений с МВФ, политика основывается на тактическом маневрировании, основывающемся на здравом смысле, а также постоянных согласованиях личных и ведомственных интересов. Конституция 1993 г. сохраняется в неизменном виде по принципу "священной коровы". Практическое обеспечение основополагающих свобод под действие этого принципа не подпадает, однако внешне общество остается достаточно либеральным, в немалой степени – по причине слабости и неповоротливости властей. Продолжаются громкие коррупционные скандалы, но реальная борьба с коррупцией, когда она не используется в качестве сильнодействующего средства в борьбе олигархов и кланов, ведется крайне вяло. Исподволь продолжается умеренная олигархизация и феодализация страны, если не ее ползучий распад. Страна все больше отстает от мировых лидеров. Сохранение "застойной" модели в течение длительного времени тождественно окончательному переходу в группу маргиналов. В обществе растет тоска по "сильной руке", увеличивается вероятность перехода к жестко авторитарному режиму и уменьшается вероятность непосредственного перехода к режиму демократическому.

"Застойная" модель предполагает либо постепенный развал страны, либо попытки перехода – с годами все менее эффективные – к жестко-авторитарной модели.

4.8.2. Жестко авторитарная модель, которую новый президент в принципе может попытаться воплотить сразу, отражает стремление резко повысить эффективность государства, не столько меняя структурные основы режима, сколько систематически используя произвол как принцип власти и более или менее последовательно устраняя любые ("демократические", "реликтовые" или "злокачественные") элементы режима, которые в данный момент мешают властям. Возможно, начиная с какого-то момента это делается на основе более или менее выраженного национализма. В любом случае, однако, психологическая подкладка политики режима – популизм.

Сильная исполнительная власть консолидируется и становится более централизованной. Осуществляется более жесткое, чем раньше (не обязательно эффективное), планирование, основанное на определенных идеологических постулатах или методологических предрассудках. Конкретный характер режима определяется степенью – и типом – его отказа от демократической составляющей, а также готовностью реформировать "реликтовую" составляющую и бороться со "злокачественной".

Конституция не меняется или меняется в сторону ограничения свобод и несбалансированного усиления исполнительной власти (например, расширения права президента распускать парламент на голлистский лад и т. д.). Развитие функциональной специализации институтов часто приносится в жертву достижению быстрых результатов с помощью разнообразных подручных структур "специального назначения". В этой связи практически неизбежно усиливается личностный фактор в политическом процессе.

Происходит превращение машины информационных войн в постоянно действующий инструмент "модификации массового поведения". Вероятны попытки сформировать доминирующую партию. В сфере электоральной демократии заметно усиливается манипулирование поведением избирателей и как тенденция действует принцип "победитель получает все". Договоренности на ранних этапах с политическими контрэлитами уступают место "наградам" и "дарениям" на определенных условиях после победы партии власти.

Меняется характер реального политического процесса, обеспечивающего консенсус элит. Важнейшей проблемой для режима становится достижение консенсуса "силовых структур", и режим в целом опирается на консолидированные спецслужбы. Проблема их бюджета, а также военного бюджета делается одной из важнейших. Налоги "выбиваются" любыми средствами. Осуществляется выборочный антикоррупционный террор, направленный не столько на устранение важнейших системных причин тотальной коррупции, сколько на то, чтобы убрать ее с глаз долой, загнав в подполье, а также на нагнетание в обществе атмосферы страха и неуверенности. Организация коррупционных скандалов делается монополией властей.

Проблемой для режима становится превращение группы власти в единственного олигарха, обладающего неразделенной полнотой политической и экономической власти, хотя не исключаются и попытки реального или косметического "выдавливания из себя олигарха по капле". В последнем случае особенно вероятны периодические внутригрупповые чистки, показательные процессы и т. д. Осуществляется жесткое административное давление на региональные власти, что заставляет их на время забыть о "суверенизации" и т. д.

Варианты экономической политики – от крайнего либерализма до крайнего же государственничества. Во внешней политике спектр политических курсов – от агрессивного изоляционизма до роли сателлита Запада, не имеющего собственной политики в Европе и мире (в надежде на то, что Запад "простит" характер режима). Соответственно, в мировой экономике – спектр возможностей от суверенного дефолта до роли надежного объекта серьезных инвестиций. Режим органически тяготеет к выборочному протекционизму, но при определенных условиях может позволить себе и проведение более открытой экономической политики. Распределительный патернализм как основа минималистской социальной политики.

Возможность перехода как к инерционному сценарию ("загнивание"), так и к авторитарно-демократическому. Не исключены попытки – в случае серьезных трудностей – подталкивания режима к использованию стратегий и технологий, характерных для тоталитарных образований (террор, устранение политических конкурентов, ограничение элементарных свобод, тотальная пропаганда, систематическая подтасовка результатов выборов или даже их отмена, эксплуатация образа врага для консолидации ядра общества, закрытие страны и т.д.). Крах или постепенная демократизация авторитарного режима, "подавляющего" региональные элиты, в конкретных российских условиях – даже независимо от успеха или провала экономической политики – может привести к "взрыву" сепаратистских настроений и, при наименее благоприятном сценарии, к распаду страны (частичное повторение сценария 1991 г.).

4.8.3. Авторитарно-демократическая модель – это попытка консолидировать власть на основе последовательного преобразования режима в направлении "развитой демократии" путем повышения эффективности государственных институтов.

Общий принцип: ограниченное законами, а также сдержками и противовесами в отношениях между институтами власти, сильное государство. Последовательно развивается демократическая составляющая нынешнего режима, "реликтовая" более или менее активно реформируется, а "злокачественная" – изолируется и искореняется.

Проводится изменение действующей Конституции в сторону большей специализации и сбалансированности властей. Восстанавливается вертикаль исполнительной власти. Исполнительная власть "позволяет" парламенту развиваться в сторону большей независимости, создавая предпосылки для баланса властей. Осуществляется специализация и разумная минимизация силовых структур. Проводится полноценная военная реформа. Реформируется налоговая система, становящаяся более простой и прозрачной. Начинается жесткая последовательная борьба по подавлению преступности, устранению системных причин тотальной и даже демонстративной коррупции, оттесняются от власти и минимизируется политическое влияние олигархов и кланов (эти группы фактически перестают быть таковыми).

После соответствующей подготовки проводится судебная реформа, превращающая судебную систему в действительно независимую. Власть содействует сохранению плюрализма СМИ, хотя бы ограниченной свободы слова.

Осуществляется давление на регионы, но его цель – не административный диктат как постоянный механизм, а эффективное и, по возможности, унифицированное распределение полномочий между органами власти по вертикали ("субсидиарность", как цель).

Осуществляется государственная и общественная поддержка внешнеэкономической экспансии, международной кооперации, реализуется стратегия по привлечению иностранных инвестиций. Основной тип планирования "стратегическое", предполагающее выстраивание сложных перспективных стратегий развития на основе консенсуса основных элит.

Главной проблемой для режима станет сохранение популярности, что будет подталкивать правящую элиту к использованию методов и механизмов, более характерных для авторитарного режима (информационная машина, спецслужбы, популистские шаги разного рода, манипулирование общественным мнением посредством ужесточения контроля над СМИ или их содержанием). В ряде случаев различие между двумя режимами будет заметно скорее в стратегических целях, чем в средствах. Режим, стремящийся к реальной демократии, сможет сохраниться, не утратив своей природы, если сумеет не допустить массового протеста и будет в состоянии обеспечивать себе каждый раз надежную электоральную поддержку, что потребует от элиты чрезвычайной гибкости, которой от нее сейчас ожидать довольно трудно.

5.1. Политический вызов для будущего президентства и политической элиты

К моменту смены президентства в России в обществе фактически консенсусной является идея наведения порядка: укрепления, усиления и оздоровления государства. Политики не должны обманываться: подавляющее большинство граждан на протяжении всего периода реформ готово было принести в жертву этой идее демократические элементы существующего политического режима. Однако сейчас, когда большинство народа не только устало от ежедневной борьбы за выживание, от безответственности, высокомерия и произвола властей всех уровней, не только оскорблено слабостью центральной власти в отношениях с регионами, в областях внешней политики и обороны, но и раздражено коррупционными и прочими скандалами в высших эшелонах власти, положение меняется. Для граждан, по-прежнему не желающих, в принципе, больших потрясений и болезненных политических перемен, преодоление кризиса власти и неведение порядка становится идеей не просто консенсусной, но и первой по значимости.

5.2. Сегодня, когда возникает реальная возможность смены или существенной коррекции политического режима, от политического класса в целом зависит, какое именно понимание "наведения порядка" и "сильного государства" возобладает во властных структурах при новом главе государства. Именно элита может и должна первой понять, что в этом отношении существует три опасности:

??отождествление "сильного государства" с таким, где царит произвол исполнительной и судебной власти, правоохранительных и силовых структур, а также спецслужб, что приведет к установлению в стране жестко авторитарного режима со всеми описанными выше особенностями и последствиями;

??отказ, в частности – под благовидным предлогом защиты демократических институтов и свобод, от укрепления и оздоровления государства, что приведет к сохранению инерционного сценария, обрекающего Россию на застой, отсталость и вероятнее всего на торжество, в итоге, того же произвола;

??попытка консолидировать страну на "антизападной" основе и осуществлять модернизацию исключительно с опорой на "внутренние резервы".

5.3. Главная задача политической (в том числе информационной) элиты сегодня – осознать эти опасности и в адекватной форме донести свое понимание ситуации до президента, властей и общества в целом.

Завораживающие формулы "управляемой демократии", "сильной руки", "авторитаризма, неизбежного и благодатного для развития экономики в переходный период", и т. п. ничего никому не объясняют и только вводят всех в заблуждение. Правящий класс должен понять сам и объяснить всем остальным, что существует два принципиально разных понимания "сильного государства". Оба они противопоставляются практике слабой, коррумпированной, рыхлой власти, но совершенно по-разному. Одно из этих пониманий предполагает режим правопорядка, другое – режим произвола. И демократический, и авторитарный режимы вынуждены временами использовать силу и используют ее в соответствии со своими представлениями о смысле государства.

5.3.1. В первом случае это должно делаться для восстановления правопорядка в его широком, универсальном и недвусмысленном понимании, во имя обеспечения свобод граждан, с целью восстановить эффективность государства, изначально ограничивающего свои притязания.

5.3.2. Во втором это делается ради достижения конкретных целей, как их склонны понимать в данный момент правители, для создания (в основном – путем устрашения) достаточной для авторитарного режима видимости порядка и общественного согласия, а также для недопущения любой критики, заведомо опасной для него.

5.3.3. И если в первом случае законное применение силы не перерастает в произвол потому, что это исключают конструкция режима, его принципиальная открытость, а также система общепризнанных норм и господствующее общественное мнение, то во втором – может не перерасти в него лишь из-за неэффективности режима или благодаря личным качествам правителя.

5.4. Политическая элита или, по крайней мере, та ее часть, которая четко осознает различие между двумя типами режимов, может предложить новому президентству и обществу свое видение сильного государства, стремящегося реально обеспечить безопасность и благосостояние своих граждан.