Текст книги "Полководцы и военачальники Великой Отечественной (Выпуск 3)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

– А вам лично еще и по-суворовски! – добавил Федоренко. – Вы награждены орденом Суворова первой степени. А это знаете что? Статус читали, конечно. Орденами Кутузова за контрнаступления награждаются, а Суворова – за полководческое искусство в наступлениях... Намек понимаете?

– Понимаю, – рассмеялся Катуков.

– Поздравляю! Так что соответствуйте.

"Соответствовать" пришлось скоро. С 13 июля по 29 августа войска 1-го Украинского фронта осуществили Львовско-Сандомирскую операцию, в ходе которой были освобождены западные области Украины и юго-восточные районы Польши. В исключительно быстром темпе продвигалась в этой операции 1-я гвардейская танковая армия: за 35 суток – 400 километров! Катуков широко использовал предшествовавший опыт, смело обогащал его новыми приемами.

Еще со времен Белгородско-Харьковской операции Катуков много думал о нецелесообразности танковым армиям ввязываться в затяжные бои за крупные опорные пункты в глубине вражеской обороны. Позже Катуков писал по этому поводу: "...Мы накопили достаточный опыт, чтобы усвоить истину освобождение населенных пунктов отнюдь не задача танковых войск. Перерезать коммуникации противника, внести хаос в его оборону, вызвать панику в тылах, перекрыть пути отхода его передовых частей или пути переброски его резервов – вот задача, которую мы ставили в первую очередь".

Во время Львовско-Сандомирской операции Катуков так именно и направлял действия соединений армии: они обходили крупные опорные пункты врага, и этим обеспечивался высокий темп наступления.

Сам Катуков был, как всегда, бодр, подтянут, энергичен. На своем вездеходе он мчался по ухабам и рытвинам, успевая побывать в штабах многих соединений. И мало кто знал, что это далеко не легко ему давалось. Накануне наступления острый приступ аппендицита вынудил его обратиться к хирургам. Г. К. Жуков советовал отправиться самолетом в Москву, но Катуков рассудил: аппендицит не такое уж серьезное дело, чтобы лететь за тысячи километров, и лег в свой армейский госпиталь. Оперировал его вызванный для этого профессор, но неудачно: кожа срослась, а мышцы живота не срастались. На повторную операцию времени не было. Кончилось тем, что сделали корсет, который Катуков и носил до конца войны.

На пути продвижения армии находились серьезные водные преграды. Не дожидаясь подхода понтонных частей, ее соединения на подручных средствах форсировали Буг, Сан и Вислу, во взаимодействии с другими войсками армия захватила и удерживала так называемый Сандомирский плацдарм, ставший потом трамплином для броска войск 1-го Украинского фронта через всю Польшу к реке Нейсе.

За умелое руководство войсками, мужество и героизм во Львовско-Сандомирской операции Катукову было присвоено звание Героя Советского Союза.

Три месяца 1-я гвардейская танковая армия находилась в резерве Ставки Верховного Главнокомандования. Как и всегда в таких случаях, это время было заполнено боевой и политической подготовкой войск, приемом новой и ремонтом имевшейся техники, обучением пополнения. Произошли изменения в командном составе, в том числе и в высшем армейском звене. По состоянию здоровья вынужден был оставить армию Е. В. Баранович. Заместителем командующего войсками армии стал проявивший незаурядные способности военачальника генерал-лейтенант танковых войск Андрей Лаврентьевич Гетман. На его место командиром 11-го гвардейского танкового корпуса был назначен полковник А. X. Бабаджанян.

Передышки между операциями Катуков всегда использовал для объезда войск. Теперь пауза была большой. Вместе с Попелем Катуков посетил все госпитали и медсанбаты, что оба они вообще считали для себя правилом. Еще раньше они приняли решение отправлять в глубокий тыл только тяжело раненных воинов. Остальные же раненые лечились в госпиталях, принадлежавших самой армии, и ветераны возвращались в свои части и подразделения. Катуков, бывало, сам проверял: не обойдены ли наградами раненые, а также санитары, медсестры и врачи? В войска он нередко ездил, как говорил, просто так: не для проверки и совещаний, а для общения с солдатами, сержантами и офицерами. Получалось это у него всегда просто, естественно. Авторитет его в войсках был исключительно высок. Воины с гордостью называли себя катуковцами. Солдаты распевали сочиненную кем-то в армии песню:

Но промчится время, разгромим фашистов,

Родина победно снова расцветет.

Смелого танкиста, парня-катуковца.

Встретит, приласкает та, что где-то ждет.

В конце ноября 1-я гвардейская танковая армия была передана в состав 1-го Белорусского фронта и вскоре сосредоточилась в лесах недалеко от Люблина.

– Знаю армию по прежним боям, – встретил Катукова и Попеля командующий войсками фронта Г. К. Жуков. – Потому и выпросил вас у Верховного. Готовьтесь как следует – дела предстоят большие.

Дела действительно предстояли большие. Планировалась крупная стратегическая операция, вошедшая в историю под названием Висло-Одерской. К ее осуществлению привлекались войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского, часть войск 2-го Белорусского и 4-го Украинского фронтов. На направлениях главных ударов должны были действовать четыре танковые армии, в их числе и 1-я гвардейская танковая армия. В ходе операции советские войска должны были освободить Польшу и выйти на территорию Германии.

Вскоре командование фронта устроило военную игру на картах, на которую были приглашены командующие, начальники штабов и члены Военных советов армий. Размах операций и ее обеспеченность поражали. Советские войска теперь во всем превосходили врага – численно и по видам оружия. Но противник имел мощные укрепления, усиливавшиеся естественными препятствиями – крупными реками. Глубина вражеской обороны, состоявшей из семи оборонительных рубежей, простиралась до 500 километров. Танковым армиям ставилась задача: стремительными бросками захватывать вражеские рубежи обороны до того, как туда будут введены войска противника, перерезать его коммуникации, пути подхода резервов.

С такой же тщательностью Катуков организовал военные игры на картах и в армии: с командирами и начальниками штабов корпусов, затем в корпусах с командованием бригад. Отдельно была проведена игра с командно-политическим составом тыловых служб армии, корпусов и бригад. Эти игры во многом способствовали выработке единства взглядов на характер и способы действий в предстоящей операции всех звеньев руководства войсками армии.

2 января Катуков получил директиву, определявшую конкретные задачи 1-й гвардейской танковой армии в Висло-Одерской операции.

– Темп небывалый! – воскликнул обычно невозмутимый Шалин. – Мыслимое ли это дело! Под Львовом и Сандомиром мы продвигались по 25 километров в сутки, и это казалось рекордом. А тут...

– Мыслимое, конечно же, мыслимое, дорогой Михаил Алексеевич! – Катуков чувствовал в возбуждении Шалина то приподнятое настроение, которое испытывали тогда все, кто знал цели и масштабы грандиозной операции. – И помыслить об этом придется прежде всего вам, как начальнику штаба армии.

– Придется, конечно, – рассмеялся Шалин.

1-я гвардейская танковая армия была введена в прорыв на следующий день после начала Висло-Одерской операции. За 18 суток она прошла с боями свыше 600 километров, преодолела семь оборонительных рубежей, с ходу форсировала реки Пилица, Варта, Одер (Одра). Среднесуточный темп наступления соединений армии составлял 33, а максимальный – 75 километров! Обстановка быстро менялась, возникали непредвиденные ситуации, сложности со связью, снабжением. Но сказывались и тщательная подготовка армии к операции, искусство командиров соединении, неудержимый наступательный порыв воинов-танкистов. Соединения армии выдерживали высокий темп наступления. Порой они отрывались от главных сил на удаление до 100 километров, с ходу прорывали промежуточные рубежи вражеской обороны, совершали искусные маневры, стремительно преследовали войска противника, рассекали их, не давали им возможности закрепляться на заранее подготовленных позициях.

Танковые рации того времени имели дальность действия не более 30-35 километров. Поэтому, чтобы непосредственно руководить действиями войск, Катуков образовал оперативную группу штаба армии. В неё входили: он сам, член Военного совета, командующий артиллерией и начальник оперативного отдела. Группа двигалась вслед за войсками, нередко в их же темпе, – нужно было успевать быть там, где прежде всего требовались незамедлительные решения командования армии. В тылу же оставался штаб фронта во главе с Шалиным. Он передвигался на новое место только после того, как обобщал все данные о действиях армии и сообщал их в штаб фронта.

Стремительно продвигаясь, войска армии оставляли за собой недобитые части противника, его опорные пункты. В связи с этим в ряде случаев возникали критические ситуации. В одной из них оказалась и оперативная группа. Однажды она расположилась на окраине Нове-Място, на восточном берегу Пилицы. Войска двинулись на Лодзь, у переправы осталась только саперная часть. Вдруг выяснилось, что по обоим берегам Пилицы отходят потрепанные части противника из разгромленной варшавской группировки. Один такой блуждающий "котел" – до тысячи пехотинцев с артиллерией и танками пробивался прямо на Нове-Място. Попытки связаться по радио с бригадами ничего не дали. Такие перерывы бывали – соединения уходили за пределы досягаемости раций.

– Противник атакует Нове-Място! – подбежал к Катукову запыхавшийся Никитин. – Его сдерживает рота мотоциклетного батальона старшего лейтенанта Байкова. У него шесть танков, у противника семнадцать!

Приказав отправить танки охраны на помощь Байкову, Катуков скомандовал:

– Все за мной! В цепь!

Взвод охраны, связисты, шоферы ринулись за Катуковым. Разгорелся бой. Улучив момент, Катуков приказал радисту связаться с бригадой И. Н. Бойко, находившейся где-то рядом. Наконец это удалось, и Катуков быстро объяснил комбригу ситуацию.

– Есть! Скоро буду!

Фашисты продолжали наседать, снаряды рвались уже совсем рядом. Цепь защитников КП редела. Но Бойко успел вовремя, блуждающий "котел" был ликвидирован.

Армия вела активные наступательные действия до самого конца операции и полностью выполнила поставленные перед ней задачи. За умелое руководство войсками армии, личное мужество и героизм, проявленные в Висло-Одерской операции, Катуков был удостоен второй Звезды Героя Советского Союза.

Висло-Одерская операция сокрушила весь стратегический фронт вражеской обороны от Вислы до Одера. Советские войска остановились в 60 километрах от Берлина. В это время противник сосредоточил в Восточной Померании группу армий "Висла" для нанесения удара по правому крылу вырвавшегося вперед 1-го Белорусского фронта. Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение: силами 2-го и частью сил 1-го Белорусских фронтов разгромить восточнопомеранскую группировку противника и после этого возобновить наступление на Берлин. К участию в Восточно-Померанской операции была привлечена и 1-я гвардейская танковая армия.

Ознакомившись с задачами и условиями действий армии, Шалин ахнул:

– Полно рек, ручьев, болот!

– И укреплений, – добавил Катуков. – Дело, конечно, трудное. Нетрудных нам пока не поручали.

Однако на этот раз дело было архитрудным. Беспокоился и Г. К. Жуков. 28 февраля он вызвал Катукова. В своих мемуарах Катуков так воспроизвел этот разговор с Г. К. Жуковым: "Из его беседы я понял, что его тревожит, сумеют ли танковые войска вовремя выполнить приказ Ставки.

– Слякоть, дорог на север почти нет. Одна-единственная с твердым покрытием... Как по ней пройдет такая масса войск? Между тем на всю операцию отпускается четверо суток. До Балтийского моря сто километров. Это значит, что вы должны проходить по двадцать пять километров в день. Справитесь?

– Не волнуйтесь, товарищ маршал, армия свою задачу выполнит в срок.

Жуков хмуро посмотрел на меня.

– Не подведете?

– Никак нет. Во время Висло-Одерской не такие расстояния преодолевали.

– Ну смотрите. Держите меня в курсе дела. Если нужна будет помощь, звоните.

Мне показалось, что командующий фронтом несколько повеселел".

Катуков с Шалиным тщательно продумали все возможные варианты действий армии в предстоящей операции, подробно обсудили их с командирами соединений. И когда операция началась, то врагу ничто не могло помочь – ни укрепления, ни тяжелые для действий танков условия местности, ни яростное сопротивление. Катуков приказал вести наступления круглосуточно. Ночные удары особенно ошеломляли противника. Но и советским танкистам они давались тяжело. Характер боев быстро менялся. Соединения армии дробили войска противника, обходили узлы сопротивления. Нередко же из-за условий местности это сделать было нельзя, и тогда танкисты действовали в боевых порядках пехоты, штурмуя города и другие населенные пункты. Установленный темп наступления выдерживался.

Вечером 4 марта к Катукову прибыл офицер связи.

– От полковника Смирнова, – доложил он и подал командарму бутылку с мутной жидкостью.

– Что это?

– Вода, товарищ командующий. Балтийская. Вроде боевого донесения. Полковник сам зачерпнул ее и приказал доставить вам.

Лучшего донесения о том, что 40-я танковая бригада вышла к Балтийскому морю, Катукову и не нужно было. К 5 марта и другие соединения армии вышли к побережью Балтийского моря. Поставленная Г. К. Жуковым задача была выполнена.

Завершение Восточно-Померанской операции было поручено 2-му Белорусскому фронту. В его состав временно была передана и 1-я гвардейская танковая армия. Во взаимодействии с другими войсками она 28 марта заняла Гдыню, а 30 марта – Данциг (Гданьск). На этом Восточно-Померанская операция была завершена.

И вот, наконец, битва за Берлин! 1-я гвардейская танковая армия была снова включена в состав войск 1-го Белорусского фронта и вновь действовала на направлении главного удара.

Ожесточеннейшая схватка развернулась на Зееловских высотах. Войска 8-й гвардейской армии В. И. Чуйкова упорно пробивались через вражескую оборону, но многие ее попытки прорваться оказались неудачными: и сама местность, и огромная масса укреплений – все благоприятствовало противнику. И тогда последовал приказ Г. К. Жукова: не дожидаясь полного прорыва обороны противника, ввести в сражение 1-ю гвардейскую танковую армию. На практике это означало бросать танки на неподавленные огневые точки врага. Но другого выхода у командующего фронтом, видимо, не было.

Тяжело, очень тяжело пришлось воинам-пехотинцам и танкистам, которые теперь вместе выкорчевывали врага с Зееловских высот. Гвардейцам Чуйкова удалось прорвать первую полосу обороны противника. Но вторая оказалась еще мощнее. Она была буквально нашпигована "тиграми", "пантерами", "фердинандами", противотанковой артиллерией, переброшенными сюда из берлинской зоны ПВО зенитно-артиллерийскими полками, соединениями мотопехоты. Высоты были опоясаны траншеями, дотами, дзотами, минными полями. Крутизна восточных скатов высот была такой, что при подъеме танки вынуждены были обходить крутости и обрывы, а значит, подставлять свои борта под обстрел вражеской артиллерии.

Командование войсками фронта, подвергая Зееловские высоты мощным массированным ударам артиллерии и авиации, помогало гвардейцам Чуйкова и Катукова ускорить продвижение вперед. И вот они наконец овладели этими, как выразился впоследствии Василий Иванович Чуйков, "дьявольскими высотами".

Гвардейцы-танкисты и пехотинцы, по-прежнему действуя плечом к плечу, вырвались к реке Шпрее, основными силами переправились через нее и вплотную подошли к Берлину. Жуков особо отметил действия танкистов Катукова в тех невиданных по напряжению и ожесточенности сражениях. "Следует подчеркнуть, – писал он в своих мемуарах, – значительную роль 1-й гвардейской танковой армии 1-го Белорусского фронта, которая, выйдя на юго-восточную окраину Берлина, отрезала пути отхода 9-й армии в Берлин. Это облегчило дальнейшую борьбу в самом городе".

Одними из первых начали катуковцы и боевые действия в самом Берлине. Каждое здание здесь было превращено в крепость. Танки, сопровождая пехоту, совместно с артиллерией выкорчевывали противника из этих крепостей. Они расползлись по многим улицам и медленно, но неудержимо двигались вперед. Действия армии подчас распадались на массу локальных боев. Однако нити руководства ими ни на секунду не выпускал из своих рук командарм Катуков. Он маневрировал резервами, организовывал взаимодействие войск, концентрировал силы артиллерии для расчистки проходов для танков. Армия пробилась в самый центр Берлина, когда пришло долгожданное – враг капитулировал.

– Открыть люки!

Это была уже символическая команда. Пришла Победа.

Катуков объехал соединения и части армии. На их знаменах сияли боевые ордена, почти все они имели наименования: Бердичевские, Черновицкие, Перемышленские, Висленские, Сандомирские, Лодзинские, Бранденбургские, Берлинские и другие. Надолго задержался он в родной 1-й гвардейской танковой бригаде. Теперь ее боевое знамя украшали шесть орденов: два ордена Ленина, ордена Красного Знамени, Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого. Во главе ее Катуков участвовал в битве под Москвой, в числе лучших соединений 1-й гвардейской танковой армии бригада прошла славный боевой путь вплоть до завершающих боев в столице фашистского рейха.

* * *

После окончания Великой Отечественной войны Катуков командовал армией, бронетанковыми и механизированными войсками Группы советских войск в Германии. В 1951 году он окончил Высшие академические курсы при Военной академии Генерального штаба.

– Учитесь! – призывал Катуков увешанных орденскими планками друзей-однополчан. – Весь свой опыт нужно профильтровать через военную теорию. Тогда только он будет полезен для будущего.

Будущему Советских Вооруженных Сил была посвящена и вся дальнейшая деятельность Михаила Ефимовича. С 1955 года он был генеральным инспектором Главной инспекции Министерства обороны СССР, затем заместителем начальника Главного управления Сухопутных войск. В 1959 году ему было присвоено звание маршала бронетанковых войск.

Последние десять лет своей жизни Михаил Ефимович был военным инспектором-советником Группы генеральных инспекторов Министерства обороны СССР. В эти годы он много работал над обобщением и теоретическим осмыслением опыта боевых действий танковых войск в годы Великой Отечественной войны. Его статьи в военных журналах, да и мемуарные произведения содержат ценные положения для военного искусства, многие из которых и сейчас имеют большое теоретическое и практическое значение для Советских Вооруженных Сил.

8 июня 1976 года Михаила Ефимовича Катукова не стало. В комнате, где он умер, прикреплена к стене муаровая подушка. На ней ордена и медали. Их много. Среди них две Звезды Героя Советского Союза, четыре ордена Ленина, три ордена Красного Знамени, два ордена Суворова 1-й степени, орден Кутузова 1-й степени, орден Богдана Хмельницкого 1-й степени. И за каждой из этих наград – замечательные ратные свершения во имя торжества идей Октября, в защиту социализма. В Москве и других городах есть улицы и школы, носящие имя М. Е. Катукова. А на боевом пути 1-й гвардейской танковой армии во многих местах стоят на постаментах памятники воинам-танкистам знаменитые тридцатьчетверки.

Имя Михаила Ефимовича Катукова среди тех, кого народ всегда будет чтить, окружать благодарной памятью.

Полковник А. Киселев

Маршал Советского Союза Кирилл Мерецков

Боевые друзья, соратники называли его "маршалом северных направлений". Так уж сложилась военная судьба Кирилла Афанасьевича: будучи командующим войсками Ленинградского военного округа, он еще в советско-финляндскую войну одновременно командовал 7-й армией, на долю которой выпало прорывать линию Маннергейма на Карельском перешейке. Именно за те тяжелые бои, в результате которых пала разрекламированная "неприступной" мощная система долговременных укреплений, а затем был взят Выборг, удостоен командарм 2-го ранга Мерецков высшего отличия – звания Героя Советского Союза. И всю Великую Отечественную войну провел Кирилл Афанасьевич на северо-западном и северном участках советско-германского фронта. Он непосредственно причастен к разработке и проведению каждой операции, из которых складывалась битва за Ленинград, – Синявинских 1941 и 1942 годов, Тихвинских оборонительной и наступательной 1941 года, Любанской 1942 года, Мгинской 1943 года и операции по прорыву блокады Ленинграда того же года, Выборгско-Петрозаводской 1944 года. На заключительном этапе войны в Европе руководимые Мерецковым войска Карельского фронта осуществили Петсамо-Киркенесскую операцию, в результате которой были освобождены от гитлеровских захватчиков советское Заполярье и северная часть Норвегии... Из этих памятных вех его полководческой биографии с полным правом и основанием и сложилось уважительное – "маршал северных направлений"!

7 июня 1897 года в семье крестьянина-бедняка Афанасия Павловича Мерецкова из деревни Назарьево Зарайского уезда Рязанской губернии (по современному административному делению Зарайский район Московской области) родился первенец, которого нарекли Кириллом. В свои семь лет мальчик помогал отцу пахать и боронить, с девяти участвовал во всех полевых работах наравне со взрослыми. Ни в своей, ни в соседних деревнях школы не было. С осени 1904 года ходил учиться грамоте к деревенскому грамотею-вояке, фельдфебелю времен русско-турецкой войны. В 1906 году открылась земская начальная школа в родной деревне. Четыре школьных зимы провел в ней Кирилл, и, хотя его очень тянуло к знаниям, дальше учиться было негде. А когда ему исполнилось 15 лет, отец, чтобы хоть как-то облегчить жизнь многодетной семьи, сказал: "Ты, Кирюха, уже большой. Сам видишь, как трудно прокормиться на нашей земле. Иди в люди. Учись, приглядывайся".

И пошел подросток "в люди". Отправился в Москву, куда за несколько лет до того уехал браг отца, да там и прижился. Он пристроил Кирилла подручным по слесарной части в тех же мастерских, где работал сам.

Деревенскому пареньку работать приходилось наравне со взрослыми по десять часов в сутки, а получать за это гроши. Но он с жадностью тянулся к овладению секретами слесарного дела. Сам Кирилл Афанасьевич так писал об этом: "Подростком я любил всякую крестьянскую работу, но слесарное дело полюбилось еще больше. Может быть, это объясняется характером нового трудового процесса и его более осязаемыми результатами. Там вспахал, посеял и жди: то ли уродит, то ли нет? А тут все зависит от тебя самого. Дождь не нужен, солнце необязательно, до лошади тебе нет дела. Как поработаешь у верстака, так и будет. И сразу видно, что ты сделал своими руками. Так появлялась гордость за собственный труд, нужный людям, наглядный и заметный.

Пролетарская гордость – чувство особое. Оно рождается в процессе не только конкретной работы, но и формирующихся отношений с людьми своего и чужого общественного класса".

В мастерской братьев Хаваевых Кирилл Мерецков прошел, по собственному выражению, начальный курс пролетарской науки. Азбуку политической борьбы помогали познать хорошие люди, на которых везло Кириллу. Начал выполнять задания большевиков-подпольщиков. Не раз пришлось менять место работы. Устроившись слесарем-водопроводчиком в мастерских при "Промышленном училище в память 25-летия царствования императора Александра II", стал посещать размещавшиеся при училище "Городские Миусские вечерние и воскресные классы для взрослых рабочих". Работа была не из лучших, но он остановился на ней, чтобы не терять возможности учиться. Упорно преодолевал трудности, усталость, но классы посещал по вечерам в течение трех лет и считался примерным учеником. Затем, чтобы не попасть в лапы полиции за активное участие в рабочих сходках, вынужден был переменить место работы, уйти подальше от Миусской площади. Помог ему рабочий Миков, устроивший на граммофонную фабрику. Отсюда был уволен за участие в забастовке. Теперь оказался на улице с полицейской меткой о неблагонадежности, да еще под угрозой ареста по законам военного времени. Снова на помощь пришел Миков. Он сказал, что имеет на примете одно место. Но не в Москве, а верст за двести. Зато далеко от глаз полиции. Кирилл согласился, и тогда Миков дал молодому рабочему "адрес нужного человека".

Таким человеком оказался Л. Я. Карпов, инженер и администратор акционерного общества "Гарпиус", которое ведало производством скипидара и канифоли. Кирилл смутился было, не ожидая, что столь высокая персона захочет с ним разговаривать. Однако Карпов принял Мерецкова обходительно, внимательно выслушал просьбу, затем дал направление на завод в Судогду небольшой городок во Владимирской губернии. (Лишь позднее узнал Кирилл Мерецков, что Лев Яковлевич Карпов был старейшим революционером-большевиком, руководившим в 1906-1907 годах Москворецким комитетом РСДРП. После Октябрьской революции он возглавлял химический отдел ВСНХ, налаживал работу первых социалистических предприятий и научно-исследовательскую деятельность. Умер в 1921 году, прах его покоится у Кремлевской стены на Красной площади в Москве.)

В Судогде прошли последующие три года жизни Мерецкова. На заводе его поставили слесарем по ремонту оборудования. Постепенно втянулся в новое дело, увлекся, работал с охотой. Администрация отмечала усердие и хорошее поведение молодого рабочего. Никто и не подозревал, что приехавший из Москвы слесарь, лихой гармонист, открытый, веселый парень, встречается с приезжающими в Судогду людьми, которые передают ему приветы от Карпова, а он подыскивает им квартиры, сообщает только ему известные адреса во Владимире и Иваново-Вознесенске. Кирилл догадывался, что это были за люди, но умел молчать, устраивая их и снабжая нужными адресами.

Однажды завод в Судогде посетил управляющий Л. Я. Карпов. Поздоровался с Мерецковым дружески, как со старым знакомым, похвалил за хорошие отзывы администрации о работе, расспросил и о прочитанном за последнее время. А когда Кирилл чистосердечно признался, что давно не брал книгу в руки, пожурил:

– Книгу забывать нельзя, особенно вам, молодому человеку...

Пообещал помочь наметить план занятий по самообразованию и для этого пригласил зайти к нему вечером. Так у Кирилла появился список книг, подготовленный Карповым. Сначала он читал рекомендованные книги как бы по заданию учителя, из уважения к человеку, который дал ему это задание. Затем втянулся в систематическое, целеустремленное чтение и уже никогда впоследствии не расставался с книгой. Она стала его другом и советчиком на всю жизнь.

В марте 1917 года городок всколыхнула весть о том, что царь Николай II отрекся от престола. Волна революционного подъема нарастала. Кирилл Мерецков присоединился к образовавшейся в Судогде ячейке РСДРП. Ее партийным руководителем стал Петр Владимирович Ошмарин, участник революции 1905 года, обладавший большим опытом революционной борьбы. Он также оказал огромное влияние на Мерецкова.

Вечером 1 мая 1917 года после демонстрации под лозунгом "Вся власть Советам!" большевики Судогды провозгласили создание уездного комитета РСДРП (б). Его председателем был избран П. В. Ошмарин, секретарем – Мерецков. С этого времени Кирилл целиком окунулся в партийную работу.

В пору революционных бурь быстро мужают люди. Борьба с эсерами, разгоревшаяся в городском исполнительном комитете, закалила молодого большевика, снискала ему авторитет и уважение среди товарищей. И когда на одном из заседаний укома было решено по примеру Мурома создать в Судогде красногвардейский отряд, Мерецков был назначен начальником штаба отряда Красной гвардии.

В красногвардейский отряд пришли в подавляющем большинстве рабочие, которых надо было обучать обращению с оружием. Но, прежде чем учить, начальнику штаба самому пришлось многому учиться. В отряде были красногвардейцы, служившие прежде в армии. Они помогли начальнику штаба овладеть стрелковым оружием, дали первое представление о строе и тактике боя.

Мерецков учился и учил других бойцов. Шаг за шагом красногвардейский отряд превращался в самую сильную военную организацию города. В тревожные дни, когда генерал Корнилов двинул полки на Петроград, местный Совет возложил охрану порядка в городе наряду с милицией на Красную гвардию. Сразу же после победы Октябрьского вооруженного восстания в Питере Судогодский Совет, являясь, по существу, большевистским, объявил о взятии власти в городе в свои руки. Кирилл Мерецков был назначен председателем военного отдела в Совете.

Главной заботой военного отдела, как вспоминал Кирилл Афанасьевич, в те дни оставалась Красная гвардия. Он прилагал все усилия, чтобы расширить и укрепить отряд, сколотить из него боеспособную военную единицу, на которую можно было бы возложить задачу вооруженной защиты Советской власти в уезде. В окрестных районах было тревожно. Нередко вспыхивали эсеро-кулацкие бунты. Мерецков внимательно следил за событиями в уезде, держал отряд в готовности к борьбе против контрреволюционных выступлений, усиливал охрану города. Когда вспыхнул контрреволюционный мятеж в Муроме, Мерецков по приказу Владимирского губкома во главе судогодского отряда выступил на его подавление. Совместными усилиями Красной гвардии Владимира, Судогды, Коврова эта задача была решена.

Летом 1918 года, когда в результате мятежа чехословацкого корпуса и с помощью интервентов разрозненные антисоветские выступления слились в единый поток контрреволюции, по приказу В. И. Ленина из Петрограда, Москвы, других пролетарских центров двинулись на восток рабочие отряды, воинские подразделения и части. Город Владимир посылал на фронт свой отряд, в который влились и красногвардейцы Судогды. Командиром объединенного отряда был назначен бывший офицер царской армии С. М. Говорков, комиссаром Мерецков.

Говорков оказал немалое влияние на дальнейшую судьбу Мерецкова. Доверительные беседы человека, который, будучи офицером царской армии, не колеблясь, сразу же после Февральской революции стал на сторону большевиков и решительно пошел за партией Ленина, его рассказы о старой армии, о воинском искусстве, о принципах организации боевой работы многое значили для молодого комиссара. "В юные годы я полагал, – писал об этом сам Кирилл Афанасьевич, – что настоящий командир – это тот, кто смел и силен, обладает громким голосом и хорошо стреляет. Большевистская выучка помогла уяснить, какое огромное значение имеет морально-политический фактор, сознание солдата. Я постепенно начинал постигать то, что может дать человеку либо систематическое военное образование, либо сама война. А учился, глядя прежде всего на Говоркова".