Текст книги "Русские Курилы - История и современность"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Да, Советский Союз в силу ряда причин не подписал Сан-Францисский договор. Верно и то, что в этом документе не указано, в чью пользу Япония отказывается от Курильских островов. Тем не менее, зафиксированный в договоре отказ Японии от Курильских островов носит абсолютный характер, и его правовые последствия выходят за пределы круга участников Сан-Францисского договора. Это отвечает общепризнанной международной практике и доктрине, которая относит территориальные постановления мирных договоров к нормам объективного международного отношения в целом, а не только отношения между странами – участницами таких договоров.

Еще один довод, который использует японская сторона в обоснование своих претензий, состоит в том, что якобы Итуруп, Кунашир и Малая Курильская гряда не входят в понятие Курильские острова, от которых Япония отказалась в соответствии с Сан-Францисским мирным договором.

Что можно сказать по этому поводу?

Прежде всего то, что в международных соглашениях военного и послевоенного времени, которыми решался вопрос о принадлежности Курильских островов, они никогда и никак не разделялись. Руководители союзных держав исходили из понимания, что северные границы территории Японии ограничиваются береговыми линиями острова Хоккайдо, а понятие "Курильские острова" охватывает весь архипелаг, включая, разумеется, его южную часть без какого-либо изъятия.

В свое время и японское правительство признавало тот факт, что острова Итуруп, Кунашир и Малая Курильская гряда входят в понятие "Курильские острова", от которых Япония отказалась по Сан-Францисскому договору. Наиболее отчетливо это видно из заявления заведующего договорным департаментом МИД Японии К.Нисимуры, который в 1951 г. в ходе рассмотрения Сан-Францисского мирного договора в парламенте Японии заявил: "Я считаю, что территориальные пределы Курильских островов, о которых говориться в договоре, включают в себя как северные Курильские острова, так и южные Курильские острова ..."

В Японии любят рассуждать также о том, что занятия Советским Союзом южной части Курильского архипелага означает – де нарушение им принципа отказа от территориальной экспансии, провозглашенного в Каирской декларации 1943 г., и что действия Советского Союза представляют собой "незаконную оккупацию" названных территорий. Однако ведь хорошо известно, что Япония в течение длительного времени использовала эти острова в качестве базы для агрессии в отношении соседних с ней стран, в том числе для нападения на Пёрл-Харбор и нападений на мирные советские суда. Поэтому отторжение у Японии этих островов после войны следует рассматривать не как "территориальную экспансию" со стороны победителей, а как меру, принятую, чтобы "остановить и покарать агрессию Японии", то есть в соответствии с провозглашенным в той же Каирской декларации принципом ответственности за агрессию.

Неоспоримо принадлежат России

Отдельного рассмотрения заслуживает выдвигаемый японской стороной тезис о том, что южная часть Курильских островов является "исконной территорией" Японии. Премьер-министр Японии Н.Такэсита в опубликованном в "Известиях" (см. № 61, 1989 г.) интервью этой газете утверждает: "Когда мы говорим о территориальном вопросе, то имеем в виду требование к Советскому Союзу о возвращении Японии ее исконных земель – Хабомаи, Шикотан, Кунашир и Итуруп, которые еще в японском договоре 1855 г. были признаны как японская территория". Хотели бы сразу оговориться, что ссылки на события далекого прошлого, которые давно уже стали лишь достоянием истории, едва ли могут иметь определяющее значение при решении задач сегодняшнего дня. Тем не менее исторический экскурс также может быть полезен. Исторические данные свидетельствуют о том, что в период с начала XVII века русские землепроходцы открыли и нанесли на карты новые земли на востоке, включая многочисленные острова в северной части Тихого океана. "Курильская землица" изображалась уже на многих картах XVII века, опубликованных в России и Западной Европе на основании данных русских землепроходцев и мореплавателей. Об открытии этих островов русскими в 40-х гг. XVII века упоминается и в японской исторической литературе. Первое картографическое описание Курильских островов, включая их южную часть, было сделано в 1711 1713 гг. по результатам экспедиции И. Козыревского, который собрал сведения о большинстве Курильских островов, в том числе Итурупе, Кунашире и даже "Двадцать Втором", который позже стал называться о. Хоккайдо. Известен целый ряд других русских имен в истории исследования и освоения Курильских островов.

Следует особо отметить, что русские землепроходцы в соответствии с политикой российского государства, открывая населенные айнами новые земли, сразу же объявили о включении этих земель в состав России, начинали их изучение и хозяйственное освоение, вели миссионерскую деятельность, облагали местное население данью (ясаком). При этом они строго придерживались имеющихся у них правительственных предписаний не посягать на суверенные владения других государств. При открытии и освоении островов ими было точно установлено, что Курилы не подчинялись какому-либо иностранному государству. В донесении И. Козыревского в 1713 гг. отмечалось, что южнокурильские айны "самовластно живут и не в подданстве и торгуют повольно". М. Шпанберг, который в 1738 -1739 гг. посетил Курильские острова, в том числе их южную часть, в рапорте в Адмиралтейств-коллегию подтвердил полученные ранее И. Козыревским сведения о том, что из посещенных им островов "под властью японского хана только один Матмай-остров (о. Хоккайдо), а прочие острова неподвластны".

Важно указать и на то, что действия русских первооткрывателей по приведению местных жителей в российское подданство утверждались государственными актами. Советские исследователи ссылаются на донесение сената Екатерине I от 18 января 1727 г. с просьбой об издании указа о вхождении в состав России новых земель, включая открытие на Тихом океане острова, и на сам указ императрицы от 10 апреля 1727 г.

В Донесении Екатерине II, составленном 22 декабря 1786 г. президентом Коммерц-коллегии А.Р.Воронцовым и государственным секретарем А.А.Безбородко, говорилось: "Северо-западный берег Америки с островами около оного находящимся и другими грядами оттоле до Камчатки и от сего полуострова до Японии простирающимся, открыт из давних времен одними российским мореплавателями", на основании чего все эти территории "неоспоримо должны принадлежать России". На основе этого донесения 22 декабря 1786 г. был издан указ, за подписью Екатерины II, в котором были определены, в частности, меры по сохранению "права нашего на земли, российскими мореплавателями открытые".

На протяжении XVIII века все Курильские острова, включая и их южную часть, вошли в состав России. Подтверждением этого является и сделанное главой русского посольства Н.Резановым в ходе переговоров с уполномоченным японского правительства К.Тоямой в 1805 г. заявление о том, что "к северу от Матсмая (о. Хоккайдо) все земли и воды принадлежат русскому императору и чтобы японцы не распространяли далее своих владений".

А что в этом плане можно сказать о Японии?

Советские ученые исходят из того, что исторические границы японского государства окончательно сформировались в 1636 г., когда сёгун Токугава Иэмицу специальным указом запретил японцам под страхом смертной казни покидать территорию своей страны, а также строить большие корабли для дальних плаваний. В научных кругах принято считать, что границы Японии на севере проходили в тот период по побережью острова Хоккайдо. Общеизвестно также, что политике самоизоляции страны от внешнего мира японское Федеральное правительство твердо следовало на протяжении всего XVIII века и первой половины XIX века. Вполне понятно, что такая политика исключала любые возможности какого-либо расширения японской территории, в том числе и на севере.

Возникает вопрос: почему Россия, имея в то время исторические права на Курильские острова, тем не менее, согласилась на установление в 1855 г. линии границы с Японией между островами Уруп и Итуруп? Ответ на этот вопрос содержится в самом русско-японском трактате 1855 г. "Отныне, – говориться в нем, – да будет постоянный мир и искренняя дружба между Россией и Японией".

Этим надеждам, однако, не суждено было сбыться. По мере роста экономической и военной мощи Япония начала склоняться к другому выбору. Она пошла по пути экспансии и территориальных захватов, что в конечном счете привело к вероломному нападению на Россию и русско-японской войне 1904-1905 гг., насильственному отторжению от России южной части Сахалина. Этим были похоронены предыдущие русско-японские соглашения по вопросу о территориальном размежевании, в том числе трактат 1855 г.

Если следовать этим историческим фактам, то вывод очевиден: Курильские острова, включая их южную часть, были не исконно японским, а российскими землями, и трактовать территориальные притязания Японии к нашей стране в контексте "восстановления исторической справедливости" по меньшей мере безосновательно.

Не могут служить аргументом и ссылки на то, что требование о "возвращении северных территорий" отражает "чаяния" японского народа. Общественное мнение в Японии по "территориальному вопросу" годами формировалось на основе одностороннего и предвзятого толкования фактов и документов. Однако нельзя учитывать мнение японцев и не учитывать мнение советских людей, подавляющее большинство которых (как показывает проведенные опросы) резко отрицательно относится к территориальным претензиям Японии, считает их проявлением реваншизма и требует решительно отвергнуть эти претензии.

Нельзя без недоумения воспринимать и попытки японской стороны апеллировать к третьим странам с очевидной целью получить от них поддержку своей позиции. Думается, что любые попытки пересмотра итогов второй мировой войны, будь это в форме выдвижения территориальных требований или какой-либо иной, равно как и потакание им, являются делом далеко не безобидным и, можно сказать, даже чреватым потенциальной опасностью внесения ненужных деструктивных элементов в нынешнее и без того сложное и во многом хрупкое международное положение.

Япония – крупная держава, от политики которой многое зависит не только в азиатско-тихоокеанском регионе, но и в мире в целом. Выставлять на первый план свои односторонние, эгоистические, жестко-бескомпромиссные, скажем прямо, националистические интересы, не считаясь с реальностью, международными интересами других народов, – такой путь явно противоречит духу времени и никак не может способствовать укреплению основ мира, безопасности и взаимного доверия между народами.

Необходимы обоюдные усилия

Советский Союз хочет поддерживать с Японией добрые отношения мира и сотрудничества, что отвечало бы в равной мере интересам обеих сторон. Исходя из этого, он предпринимает усилия к тому, чтобы придать этим отношениям большую содержательность и динамизм. Но должно быть ясно, что для этого необходимы обоюдные усилия, поиск обоюдоприемлемых решений, основанных на отказе от каких бы то ни было предварительных условий, понимание не только своих проблем и интересов, но также проблем и интересов партнера.

Да, между Советским Союзом и Японией существует проблема, но не территориальная, а проблема мирного договора, который еще не заключен. В нашем понимании мирный договор должен представлять собой основополагающий межгосударственный акт, в котором был бы подытожен накопленный за послевоенные годы опыт советско-японских отношений и определены основные ориентиры их развития на будущее. Понятно, что исходным принципом подхода к содержанию мирного договора должны стать итоги второй мировой войны с учетом практики взаимоотношений в мировом сообществе в последующие годы. В договоре необходимо отразить приверженность СССР и Японии основным общепринятым принципам и целям, сформулированным в Уставе и других документах ООН, провозгласить мирные намерения сторон их решимость действовать в отношениях друг с другом в духе сотрудничества, невмешательства во внутренние дела, отказа от действий, представляющих угрозу безопасности партнера. Логичным было бы включение в мирный договор положений, предусматривающих намерение сторон развивать плодотворное сотрудничество в торгово-экономической, научно– технической, культурной и гуманитарной областях на основе равенства и взаимной выходы. Естественно также, что мирный договор должен включать в себя и географический аспект, то есть зафиксировать послевоенные границы между Советским Союзом и Японией.

В силу расхождения позиций сторон по некоторым вопросам, касающимся содержания мирного договора, его заключение представляется делом нелегким. Но оно все же возможно, если подходить к делу разумно, оставаясь на почве реальности, действовать без спешки, без нагнетания эмоций.

Именно к этому хотелось бы призвать те японские круги, которые определяют политику Японии.

И.РОГАЧЕВ,

заместитель министра

иностранных дел СССР

Источник: "Известия" от 24 января.1989 г.

Док. № 80 Из совместного Советско-японского заявления

от 18 апреля 1991 г.

1. По приглашению правительства Японии Президент Союза Советских Социалистических Республик М.С.Горбачев с 16 по 19 апреля 1991 года находился с официальным визитом в Японии. Президента СССР М.С.Горбачева сопровождали министр иностранных дел СССР А.А.Бессмертных и другие официальные лица.

2. 16 апреля в императорском дворце состоялась встреча Президента СССР М.С.Горбачева и его супруги с императором и императрицей Японии.

3. Президент СССР М.С.Горбачев провел с премьер-министром Японии Тосики Кайфу откровенные и конструктивные переговоры по вопросам советско-японских отношений, включая переговоры о заключении мирного договора, а также по основным международным проблемам, представляющим взаимный интерес.

4. Премьер-министр Японии Тосики Кайфу и Президент СССР М.С.Горбачев провели обстоятельные и углубленные переговоры по всему комплексу вопросов, касающихся разработки и заключения мирного договора между Японией и СССР, включая проблему территориального размежевания, с учетом позиций сторон о принадлежности островов Хабомаи, острова Шикотан, острова Кунашир и острова Итуруп.

Проделанная ранее совместная работа и в особенности переговоры на высшем уровне позволяют констатировать ряд концептуальных положений: мирный договор должен стать документом окончательного послевоенного урегулирования, включая разрешение территориальной проблемы, открыть долгосрочную перспективу советско-японских отношений на дружественной основе, исключить нанесение ущерба безопасности другой стороны.

Советская сторона внесла предложение в ближайшее время осуществить меры по расширению общения между населением Японии и населением названных выше островов, установлению упрощенного, безвизового режима посещения этих островов японскими гражданами, налаживанию совместной взаимовыгодной хозяйственной деятельности в этом районе и сокращению советского военного контингента, размещенного на этих островах. Японская сторона заявила свое намерение в дальнейшем консультироваться по этим вопросам.

В ходе встречи премьер-министр и Президент подчеркнули первостепенную важность ускорения работы по завершению подготовки мирного договора и выразили твердое намерение действовать с этой целью конструктивно и динамично, используя весь позитив, который накоплен в двусторонних переговорах в разные годы, начиная с 1956 года, когда Япония и СССР совместно декларировали прекращение состояния войны и восстановление дипломатических отношений между ними.

Одновременно было признано целесообразным развертывание конструктивного сотрудничества, которое осуществляется в атмосфере добрососедства, взаимной выгоды и доверия во взаимных отношениях Японии и Советского Союза, включая РСФСР, непосредственно граничащую с Японией, в торгово-экономической, политической областях, по линии общественности, культуры, образования, туризма, спорта, широкого и свободного общения между гражданами.

Токио, 18 апреля 1991 года

ПРЕЗИДЕНТ СОЮЗА СОВЕТСКИХ ПРЕМЬЕР-МИНИСТР

СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ РЕСПУБЛИК ЯПОНИИ

Источник: "Правда" от 20 апреля 1991 г.

Док. № 81 Из выступления М.С.Горбачева на сессии ВС СССР

26 апреля 1991

Готовясь к поездке, мы исходили из того, что процесс перемен в двусторонних отношениях нельзя насильно форсировать, оказывать давление на саму историю. Но и дожидаться, что все образуется само собой, автоматически, уходить от существующих проблем, какие бы они ни были, тоже нельзя. Раз они есть, их надо обсуждать, рассматривать, искать пути преодоления.

На протяжении десятилетий мы с Японией доказали друг другу, что, в общем-то, можем жить друг без друга. Но ущерб от этого -политический, интеллектуальный, экономический -продолжал накапливаться. И от этого никому не становилось лучше.

Переговоры с премьер-министром Кайфу мы оба охарактеризовали как открытые и конструктивные. Но все заметили, что они были очень непростыми, порой принимали драматический оборот.

Трудности, которые мы, разумеется, предвидели, связаны с наследием войны. Это -проблема территориального размежевания или, как называют японцы, "северных территорий".

Мы долгое время делали вид, что такой проблемы вообще не существует. Но она никуда не делась. И это становилось все более ясным по мере того, как мы стали объективно в ней разбираться, изучая историю вопроса, юридические, политические, психологические ее аспекты.

Наш подход состоял в следующем. Надо искать взаимопонимание на путях движения к мирному договору, который стал бы документом окончательного послевоенного урегулирования, включая территориальное размежевание.

Переговоры, повторяю, были трудными. Каждый настойчиво и аргументировано отстаивал свои позиции, государственные интересы своей страны.

В конце концов все-таки мы вышли на совместное политическое заявление, в котором зафиксировано согласие по широкому кругу вопросов.

Премьер Кайфу настаивал на том, чтобы декларация 1956 года была названа в заявлении. Мы на это не пошли. И вот почему: в ней говорится не только об окончании состояния войны и восстановлении дипломатических отношений, но и о передаче Японии двух островов после заключения мирного договора. Мы считаем, что следует опираться только на ту часть документа, которая стала исторической реальностью, имела международно-правовые и физические последствия. А то, что последующая история как бы "стерла", невозможно, спустя 30 лет, просто так реанимировать. Шанс тогда был упущен. С тех пор возникли новые реальности. Из них и надо исходить.

Источник: "Правда" от 27 апреля 1991 г.

Док. № 82 Карты из японского "Новейшего атласа

административного деления Японии по префектурам"

1954 г.

а) Карта-схема "Территория Японии" 1854-1951

б) Карта Японии и окрестностей

Источник: "Новейший Атлас административного деления Японии по префектурам", Токио, 1954 г (на японском языке)

Док. № 83 Фрагмент Карты "Корея и сопредельные территории"

Источник: Карта "Корея и сопредельные территории", Министерство строительства и транспорта Республики Корея, 1998 г (на английском языке)

Ко н е ц Раздела VI

Раздел VII Документы 1991 – 2001 гг.

Введение

Августовские события 1991 г. в Москве и происшедший в декабре того же года распад Советского Союза привели к новой ситуации в отношениях нашей страны с Японией. В качестве правопреемницы Советского Союза Российская Федерация взяла на себя решение всех вопросов этих отношений. С этого времени ведение конкретных переговоров по японским территориальным притязаниям к нашей стране взял на себя МИД России, возглавленный летом 1991 г. А.Козыревым. К сожалению Козырев, как и его ближайшие помощники в этом вопросе, заняли сразу же уступчивую позицию – позицию, предполагавшую возврат к статье 9 Совместной декларации 1956 г., отказ от советских нот 1960 г. и скорейшее решение территориального спора с Японией по формуле "два плюс альфа", суть которой сводилась к тому, что Японии безотлагательно передавались бы острова Малой Курильской гряды – Шикотан и группа островов, называемых в Японии Хабомаи, а вслед за этим начались бы переговоры о судьбе двух других островов – Кунашира и Итурупа с перспективой каких-то уступок Японии и на этих переговорах. В расчете на реализацию подобного "компромисса" руководство российского МИДа стало планировать визит в Японию президента России Б.Н.Ельцина осенью 1992 г. и вести рабочие переговоры с японскими дипломатами с целью предварительной подготовки двух стран к этому визиту. Уверовав в готовность российской стороны идти навстречу японским территориальным домогательствам, японское правительство стало в 1992 г. усиливать свой дипломатический нажим на Москву с целью заполучения максимально возможных территориальных уступок. Но токийские дипломаты недооценили тогда силы сопротивления патриотической общественности России козыревскому курсу на потакание японским территориальным домогательствам. А сопротивление это обрело в России широкий размах, охватив многих депутатов Верховного Совета, военные круги, научную общественность и патриотические организации. И в результате противники территориальных уступок добились того, что президенту Б.Ельцину пришлось за три дня до его предполагавшегося отъезда в Японию заявить о том, что визит откладывается. Это привело тогда к заметному охлаждению российско-японских отношений. На протяжении последующих месяцев японскому руководству пришлось неоднократно убеждаться в том, что его территориальные домогательства встречают в России негативное отношение не только в оппозиционных правительству Ельцина кругах, но и со стороны влиятельных членов самого российского правительства, примером тому могут служить приводимые в сборнике высказывания премьер-министра России В.С.Черномырдина (док. № 85). Это заставило японскую сторону несколько умерить свой пыл в выдвижении территориальных требований к нашей стране.

Перестроиться пришлось в последующие месяцы 1992-93 гг. и руководству российского МИДа. В последовавших затем новых раундах переговоров двух стран на рабочем уровне российская сторона стала информировать Японию о невозможности быстрой реализации ее территориальных требований в силу неподготовленности общественного мнения России к подобным уступкам. По этой причине и отсроченный в 1992 г. и запланированный на октябрь 1993 г. визит Б.Ельцина в Японию уже не предполагал, как это намечалось годом ранее, каких-либо незамедлительных радикальных решений территориального спора двух стран. По обоюдному предварительному согласию российских и японских дипломатов достигнутые в ходе визита договоренности должны были лишь подготовить базу для дальнейших переговоров по данному вопросу, а уступки японцам в тех или иных формулировках итоговых документов должны были быть малозаметными и носить лишь тактический характер. На фоне такой договоренности встречи Б.Ельцина с руководителями Японии, состоявшиеся в ходе его визита 11– 13 октября 1993 г., носили скорее символический характер и завершились формальным подписанием ряда заранее заготовленных документов и, в частности, "Токийской декларации", которая рассматривается теперь в Японии в качестве политической базы японо-российских в качестве (основополагающей) политической базы японо– российских отношений (док. № 87).

Документ этот, публикуемый в данном сборнике, стал еще одним, хотя и не очень заметным шагом навстречу японским территориальным требованиям. Текст этого документа фиксировал недвусмысленно готовность российской стороны вести отныне с Японией переговоры о принадлежности не двух, а всех четырех южнокурильских островов. В фиксации такой готовности японская сторона усмотрела свой тактический успех. Важная уступка России в территориальном торге с Японией усматривалась японской стороной и в той фразе "Токийской декларации", где говорится о том, что в силе остаются "все договоры и другие международные договоренности", заключенные ранее между Советским Союзом и Японией. Комментаторы в Японии сочли, что в этой фразе нашла подтверждение приверженность российской стороны статье 9 Совместной декларации – статьи, от выполнения которой СССР отказался в 1960 г. Российская сторона не выразила тогда, однако, своего ясного отношения к подобным комментариям.

Отставка в 1996 г. А.Козырева и приход к руководству Министерством иностранных дел России Е.Примакова не привели к существенным переменам в позиции названного министерства в территориальном споре с Японией. Эта позиция осталась аморфной. Более того, в 1996 – 1998 гг. имели место дальнейшие подвижки навстречу японским территориальным домогательствам.

Ничем иным, как еще одной уступкой нажиму японской стороны стало выдвижение осенью 1996 г. российским МИДом предложения о "совместном хозяйственном освоении" Россией и Японией тех самых четырех спорных островов Курильского архипелага, на которые претендует Япония. Выделение руководством российского МИДа именно южных Курил в некую особую зону, доступную для предпринимательской деятельности японских граждан, было истолковано в Японии как косвенное признание российской стороной "обоснованности" японских притязаний на эти острова.

Примечательно и другое: в российских предложениях, предполагавших широкий доступ японских предпринимателей на южные Курилы, не было даже попытки обусловить этот доступ согласием Японии на соответствующие льготы и свободный доступ российских предпринимателей на территорию близких к южным Курилам районов японского острова Хоккайдо. И в этом проявилось отсутствие готовности российской дипломатии добиваться в переговорах с японской стороной равноправия двух стран в их деловой активности на территориях друг друга. Иначе говоря, идея "совместного хозяйственного освоения" южных Курил оказалась ни чем иным, как односторонним шагом российского МИДа навстречу японскому стремлению к овладению этими островами.

Рядом подвижек навстречу все тем же территориальным притязаниям японцев сопровождались и длительные переговоры дипломатов двух стран о допуске японских рыболовных флотилий в российские территориальные воды, омывающие южные Курилы. Уже сам факт выделения в ходе переговоров в некую особую зону четырех южно-курильских островов – тех самых, на передаче которых во владение Японии настаивает японское правительство – являл собой свидетельство ничем не оправданной уступчивости российских дипломатов. Выделяя южные Курилы в объект особых переговоров с Японией, российские дипломаты тем самым молчаливо соглашались с лукавыми утверждениями японцев, будто южные Курилы – это нечто иное, чем остальные Курильские острова и будто географически четыре южных острова принадлежат не к Курильскому архипелагу, а к японскому острову Хоккайдо. Незримые уступки японским территориальным требованиям оказались, таким образом, заложены уже в признании российскими дипломатами предложенных японской стороной географических рамок обсуждавшегося рыболовного соглашения.

В "Соглашении о некоторых вопросах сотрудничества в области промысла морских живых ресурсов" в районе южных Курил, подписанном 21 февраля 1998 г. заместителем премьер-министра России Б.Немцовым и министром иностранных дел Японии К.Обути, уступкой японскому давлению стало закрепленное упомянутым документом согласие российской стороны на практически свободный доступ японских рыбаков в территориальные воды четырех названных островов, являющихся, в соответствии с Конституцией РФ, неотъемлемой частью России (речь идет не о двухсотмильной экономической зоне, а о двенадцатимильной прибрежной зоне, в которую по международному праву не могут вторгаться без разрешения хозяев любые иностранные суда).

Отныне, таким образом, японцам было разрешено явочным порядком вести промысел в непосредственной близости от берегов именно тех островов, на которые Япония претендует. При этом японская сторона не только не предоставила российским рыболовным судам аналогичные права на промысел в японских территориальных водах, но и не взяла на себя никаких обязательств по соблюдению ее гражданами и судами законов и правил рыболовства, действующих в российских водах. В тексте соглашения нет никаких упоминаний о мерах по контролю за японским промыслом в районе южных Курил со стороны российских органов рыбоохраны и погранслужбы. Сам район японского промысла, находящийся в российских территориальных водах, получил в Соглашении безымянное название "морской район", что может дать повод японской стороне извращенно толковать такую формулировку как отказ России от своего суверенитета в пределах собственной морской территории.

Много иллюзий и обманчивых надежд, связанных с территориальным спором двух стран, породили, судя по всему, в Японии две "встречи без галстуков" президента России Б.Ельцина и бывшего в то время японским премьер-министром Рютаро Хасимото. Волюнтаристское обещание Ельцина подписать мирный договор с Японией не позднее 2000 г. было истолковано японскими политиками и прессой как его готовность пойти навстречу японским территориальным притязаниям, однако, каких-либо внятных заявлений по этому поводу с российской стороны не публиковалось. И вообще не было опубликовано никаких официальных сообщений о содержании тех доверительных бесед с глазу на глаз, которые велись Ельциным и Хасимото на этих встречах. Поэтому попытки японской стороны утверждать, будто Ельцин проявил готовность согласиться с предложением Хасимото о проведении "демаркации" российско-японской границы и переноса этой границы к северу от четырех южных островов Курильского архипелага, представляли собой не более, чем пропагандистский домысел, не подтвержденный документальными свидетельствами. К тому же с уходом в отставку премьер-министра Хасимото в июле 1998 г. утратили свою ценность и юридическую значимость все те личные доверительные беседы обоих государственных деятелей и те словесные обещания российского президента, которые не были закреплены официальными протоколами и соглашениями в период пребывания Хасимото на посту главы японского правительства.

Более того, ход событий в России в 1997 – 1998 г. показал, что две названные выше "встречи без галстуков" российского президента с японским премьер-министром не получили одобрения ни в российском Федеральном собрании, ни в средствах массовой информации, хотя бы потому, что российская общественность не была обстоятельно проинформирована об их содержании.