Текст книги "Похищение быка из Куальнге"

Автор книги: Автор Неизвестен

Бой с Фер Диадом

«Мед; тем, принялись спорить ирландцы, кому надлежит утром назавтра выйти на бой-поединок с Кухулином. И сказали они, что пойдет Фер Диад, сын Дамана, сына Дайре, храбрый воин из Фир Домнаи. Ибо равны и достойны друг друга были Фер Диад и Кухулин в искусстве сражения и схватки, у одних приемных матерей Скатах, Уатах и Айфе выучились они приемам сражения и закалили свой дух, так что ни один ни в чем не уступал другому. Все же владел Кухулин приемом га булга, а Фер Диад в час сражения и схватки у брода облачался в роговой панцирь.

Сейчас же послали гонцов и посыльных к Фер Диаду, но тот отказал им, отверг и не принял. Не пошел с ними Фер Диад, ибо знал, чего хотят от него ирландцы – боя-сражения с Кухулином, другом любимым, товарищем, названным братом. Вот отчего не пошел он за ними. Тогда отправила к нему королева друидов, заклинателей и певцов, что бы пропели они три леденящие песни и трижды закляли его да возвели на лицо Фер Диада три порчи – позора, стыда, поношения, что, откажись он идти, сулили гибель немедля иль в девять дней срока. Последовал за ними Фер Диад, не желая поступиться честью, ибо смерть от копья боевого искусства, геройства и силы считал достойней, чем гибель от жала заклятья, упрека, позора. Когда же он прибыл и с честью был принят, стали потчевать Фер Диада хмельными сладчайшими напитками, отчего опьянел он и развеселился. Славную награду сулили ему за грядущую битву: колесницу ценой в четырежды семь кумалов, пестроцветных одежд полного платья – для двенадцати воинов, столько земли, сколько раньше имел он, в плодородной долине Маг Аи, свободу от податей, дали, постройки валов и военных походов, поборов, неправых для сына и внука, и правнука во веки веков, а впридачу саму Финдабайр в жены, да золотую пряжку из плаща Медб.

Молвила Медб, исчисляя награды, и отвечал Фер Диад:

 
– Щедро мы тебя наградим:
Золото, леса, пашни дадим,
Тебя и потомство твое освободим
От податей всех отныне и навсегда.
О сын Дамана! Доблестный Фер Диад!
Сверх ожиданий будешь богат!
Или и впрямь ты богатству не рад,
Что позволит жить без забот и труда?!
 

 
– Воин, искусный в метанье копья,
Иоруки по Ирану требую я,
Ибо завтра утром вся сила моя,
Все уменье потребуется сполна!
Тот, кто зовется Псом Кузнеца,
Страшен для доблестнейшего бойца.
Будет не легко выстоять до конца —
Для того и отвага и воля нужна!
 

 
Коль желаешь, в поручители дадим мужей,
Которые самых верных верней!
Добрую упряжь, добрых коней
Даруем, дружбу твою ценя!
О Фер Диад! Ты умен и смел!
Если бы только ты захотел,
Свободный от всех подневольных дел,
Советником стал бы ты у меня!
 

 
Без поруки я не пойду туда,
Где проклятого брода бежит вода!
До Страшного будут помнить Суда
Этот бой, кровавый и затяжной!
Только тех в поручители я хочу,
Кем ты клятву дашь моему мечу—
Морем, землей, солнцем, луной!
 

 
Дорого время! Окончим спор!
Если ты сам на решенья не скор,
Короли и владыки за такой договор
Десницей поручатся перед тобой!
Что пожелаешь – то и возьмешь,
Ибо уверены мы, что убьешь
Мужа, с которым ты примешь бои!
 

 
Поручителей нужно не меньше шести!
Лишь тогда я согласен к броду идти,
Лишь тогда, на виду у войска всего,
Пораженье приму я иль торжество
В битве с Кухулином, братом моим,
Бойцом, с которым никто не сравним!
 

 
За меня поручатся Кайрпре, Домнал,
Ниаман, который в битвах блистал!
Любой из бардов согласье бы дал!
Коль желаешь свершенья клятвы моей,
Пусть у нас четвертым будет Моран,
Пятым поручится честный Монан,
А в придачу двое моих сыновей!
 

 
– О Медб! Твои речи хвастливы, пусты!
А жених? Что тебе до его красоты?
У тебя, владычица круаханских холмов,
Зычен голос ц воля крепка!
Так неси же парчу, неси шелка,
Серебро и золото, и жемчуга —
Я все, что сулила, принять готов!
 

 
– Боец, доказавший, что всех сильней,
По праву круглой пряжкой моей
Будет владеть до скончанья дней!
Ее без обмана получишь ты!
О воин, чья слава столь велика!
Поскольку всесильна твоя рука,
Все богатства, все земли наверняка
Поздно иль рано получишь ты!
Коль Пса Кузнеца одолеешь в бою,
Финдабайр, красавицу, дочь мою,
Королеву, что в западном правит краю
О сын Дамана, получишь ты!
 

Тогда взяла Медб у Фер Диада поручительство, что наутро он выйдет на бой-поединок вместе с шестью воинами, а если пожелает, то сразится один на одни с Кухулином. Взамен взял Фер Диад поручительство с королевы, что пошлет она шесть воинов исполнить ее условия, если падет Кухулин от руки Фер Диада.

– Вскоре взнуздали лошадей Фергуса, запрягли в колесницу и отправился он к Кухулину поведать о том, что случилось. Приветствовал его Кухулин и молвил:

– В добрый час ты приехал, о господин мой, Фергус!

– Верю я слову привета, о названный сын мой, – ответил Фергус. – Пришел я сказать, кто завтра в рассветную пору выйдет на бой-поединок с тобою.

– Слушаю тебя, – сказал Кухулин.

– То друг твой, товарищ и названный брат, что в ловкости, подвигах славных и во владении оружием тебе не уступит, Фер Диад, сын Дамана, сына Дайре, храбрый воин из рода Домнан.

– Клянусь рассудком, не в сраженье желал бы встречать я друзей, – воскликнул Кухулин.

– Оттого-то и должен ты поостеречься и быть наготове, что никому не сравниться из тех, кто сражался с тобою в бою – поединке при Похищении, с Фер Диадом, сыном Дамана, сына Дайре, – молвил Фергус.

– Все же, – ответил Кухулин, – я крепко стою, отбивая войска четырех великих областей Ирландии с понедельника перед Саманном до начала весны, и еще не случалось мне отступить хоть па шаг в поединке. Не отступлю и пред ним.

Вот как говорил Фергус, предостерегая Кухулина, и вот каковы были его ответы:

 
Фергус: Недобрую весть тебе я принес.
Скреплен договор. Поднимайся, о Пес!
К бою с тобой готов Фер Диад,
Сын Дамана, твой названный брат.
 

 
Кухулин: Что ж! Нелегко оборону держать
И натиск ирландцев здесь отражать,
Но я никогда не отступал ни на шаг,
Как бы ни был силен мои враг.
 

 
Поистине твой соперник суров:
Меч его стал от крови багров.
Роговой волшебный панцирь на нем:
Его не рассечь ни мечом, ни копьем!
 

 
Кухулин: Полно хвалить его, Фергус! Молчи!
Я ль не слыхал, как скрежещут мечи?!
Годен для битвы мне край любой,
С кем угодно я выйду на бой!
Множество подвигов содеяно им.
Был он доселе непобедим.
Сразиться с сотней – не считает за труд.
Его ни копье, ни меч не берут.
 

 
Кухулин: Коль встретить у брода мне суждено
Фер Диада, чья слава гремит давно,
Будет этот поединок жесток —
Со звоном столкнется с клинком клинок!
Ничего на свете я так не хочу,
Как того, чтоб ты на восток унес
Окровавленный труп Фер Диада, о Пес!
 

 
Кухулин: О Фергус! Не склонен я к похвальбе,
Но ныне готов поклясться тебе:
Над сыном Дамана я верх возьму,
Уступит он натиску моему!
 

 
Фергус За обиды, что улады мне нанесли,
Собрал я изгнанников из их земли.
Воины эти, ведомые мной,
Врагами пройдут по земле родной!
 

 
Кухулин: Конхобар сейчас недужен и слаб —
Не то вам жестокая встреча была б!
Досель на такие гибельные дела
Медб из Маг ин Скаля еще не шла!
 

 
Фергус Небывалый тебя ожидает бой:
Идет Фер Диад сразиться с тобой.
Да поможет тебе, о сын мой, твое
В песнях прославленное копье!
 

Так и воротился Фергус в лагерь и крепость ирландцев, а между тем в шатер к своим людям пришел Фер Диад и рассказал как взяла с него Медб поручительство выйти наутро на бой-поединок вместе с шестью воинами или, если будет на то его воля, сразиться один на один с Кухулином. Поведал он и об уговоре с королевой, что пошлет она тех шестерых воинов исполнить ее обещание, случись Кухулину пасть от руки Фер Диада.

В ту ночь не царили в шатре Фер Диада покой и веселье, да хмель и задор, но охватили людей Фер Диада томление, грусть и печаль, ибо знали они, что если сойдутся в бою два героя – крушителя сотен, погибнет один из них иль оба сразу. И думалось им, что коли пасть суждено одному, то уж не миновать гибели их господину, ибо не легким делом было выдержать бой-поединок с Кухулином во время Похищения.

Крепко спал Фер Диад глухой ночью, а под утро отлетел от него хмельной сон, и стали терзать его мысли о скором сражении да бое. Повелел он вознице взнуздать лошадей и запрячь колесницу, но принялся слуга отговаривать своего господина.

– Лучше б остался ты здесь и не ездил туда, – молвил он.

– Замолчи, юноша, – ответил Фер Диад, и от речи его и возницы:

 
Фер Диад Приспело время для схватки! Вперед!
Сразимся с бойцом, что давно нас ждет
Там, где этот проклятый брод,
Над которым Бодб разносится вой.
Да явит каждый отвагу свою!
Пора пронзить моему копью
Кухулина грудь в кровавом бою.
Дабы сражен был грозный герой!
 

 
Возница: Лучше бы тебе не ездить сейчас:
Поединок будет на этот раз
Гибельным для одного, из вас.
Смотри, Фер Диад! Пожалеешь потом!
На бой с могучим уладом идти —
Значит верную гибель найти!
Надолго запомнят о сражении том.
 

 
Фер Диад: Не пристало так говорить тебе!
Худое дело – робость в борьбе!
Я не стану слушать твоих речей!
Победы достоин лишь тот, кто смел!
Не годится трусость для ратных дел!
Мы поедем на битву. Запрягай коней!
 

Тогда взнуздали коней Фер Диада, запрягли в колесницу и направился он к броду сражений, хоть и не взошел еще день полным светом.

– Послушай-ка, юноша, – сказал Фер Диад, – возьми в колеснице подстилки да покрывала и расстели мне, чтоб мог я забыться дремотой и сном, ибо под утро не спал я от дум о сражении да бое.

Распряг тут коней возница, освободил колесницу, где и забылся дурманною тяжестью сна Фер Диад.

Меж тем, спал Кухулин, пока не настал ясный день, ибо не хотел, чтоб решили ирландцы, будто поднял его страх иль боязнь. Когда же совсем рассвело, повелел он вознице взнуздать лошадей и запрячь колесницу.

– Не мешкай, юноша, – сказал он, – взнуздай лошадей, да запряги колесницу, ибо рано встает герой, с которым должны мы сразиться, – Фер Диад, сын Дамана, сына Дайре.

– Кони уж взнузданы, колесница запряжена, – ответил возница, – взойди на нее и да не ляжет позор на твое оружие!

Тогда ступил на колесницу Кухулин, сын Суалтайма, воин разящий, в сражении искусный, в бою победитель, с мечом пламеневшим. В тот же миг взвыли вокруг демоны и оборотни, духи земные и воздушные, ибо тем криком Племена Богини Дану множили трепет, боязнь, содрогание и ужас, что всякий раз внушал Кухулин на поле сражения, в бою, поединке иль схватке.

Не долго пришлось дожидаться вознице Фер Диада – вскоре услышал он шум, грохот, стук, громовые удары, треск, завывание. Это сшибались щиты, трещали копья, мощно мечи ударялись, завывали шлемы, звенели нагрудники, тешась боевыми приемами, пели канаты, стучали колеса, скрипела колесница, лошади били копытом, и громогласный клич издавал к броду спешащий герой.

Тогда приблизился слуга к своему господину в тронул его рукой.

– О, Фер Диад, – сказал он, – вставай, ибо тот, кого ждешь ты, уж близится к броду. Так говорил возница:

 
Гром колесницы мне все слышней,
Прекрасна серебряная дуга на ней.
Огромен воин: над гривами коней,
Над колесницей возвышается лицо его!
Чрез Брегроос, чрез Брайне, в сиянии дня,
Чрез Банле ин Биле, на тебя и меня,
Мчится он, верность уладам храня!
Победоносно его торжество!
То Пес, ведомый ратной страдой.
То боец колесничный, что играет уздой,
То ястреб благородный, воин младой,
К югу коней устремляет гон.
Тело Пса кровью обагрено.
Не устрашиться его мудрено.
К чему молчать? Известно давно;
С нами на битву несется он.
Горе тому, кто на холме ждет,
Покуда доблестный Пес придет!
Предсказал я в прошлом году: нападет
Однажды, в самый нежданный час,
Пес из Эманн Махи, чей лик
Изменить окраску способен вмиг,
Грозный Пес, что в битвах велик!
Берегись, Фер Диад! Он увидел нас!
 

– Эй, юноша, – ответил Фер Диад, – отчего восхваляешь ты этого мужа с той самой поры, как ушли мы из дома? Уж слишком возносишь его ты и берегись, как бы нам не поссориться. Предрекли ведь мне Айлилъ и Медб, что надет он от моей руки, а уж за такую награду не стану я медлить с расправой. Пришло тебе время помочь мне. Вот что говорил Фер Диад, и что отвечал ему слуга:

 
Теперь ты должен мне пособлять.
Замолчи! Довольно его восхвалять!
Пристало ль другу мой гнев распалять?
Твое предсказанье не более чем сон!
Тот, на кого ты смотришь сейчас,
Спешит на битву в последний раз!
Он будет моей рукою сражен!
 

 
Благородного Пса я вижу сейчас!
Смотри, Фер Диад! Он заметил нас!
Пес из Куальнге мчится сюда!
Он, как на крыльях, летит на конях,
Бежит он, как быстрый гром в облаках,
Бежит, как с высокой скалы вода!
 

Не долго пришлось дожидаться вознице Фер Диада – вскоре увидел он чудесную пятиугольную колесницу о четырех колесах, что стремительно и неудержимо неслась к ним, направляемая искусной рукой. То была колесница геройских деяний с зеленым пологом, остовом спереди узким, высоким как меч и несравненным для подвигов ратных.

Две лошади влекли колесницу, быстрые, скачущие, широкоухие, прекрасные и неудержимые, широкогрудые с сердцем горячим, раздувающимися ноздрями, высоким пахом, огромными копытами, топкими ногами, дивные, резвые. Одна из них, серая, крутобедрая и длинногривая, неслась частыми скачками. О бок с ней была черная лошадь со вьющейся гривой, стремительным шагом, могучей спиною. Подобны соколу, настигающему добычу в ветренный день, подобны жестоким порывам весеннего ветра, что дует в долине мартовским днем, подобны обезумевшему оленю, впервые спугнутому собаками, были кони в колеснице Кухулина, что, казалось, неслись по сверкающим, жгучим камням, так, сотрясаясь, дрожала земля от неистовой скачки.

Вскоре приблизился Кухулин к броду. Фер Диад ожидал уж его с южной стороны брода, а Кухулин встал у северного берега.

– В добрый час ты явился, Кухулин! – приветствовал его Фер Диад.

– Доныне верил я твоему слову, – ответил Кухулин, – а сегодня уж нет. Да к тому же, спорее пристало не тебе, а мне приветствовать тебя, ибо ведь это ты пришел в мои родные края и владения; скорее уж я, а не ты, должен искать поединка и схватки с тобою, ведь перед тобою гонят моих женщин и детей, юношей, лошадей, стада и иную скотину. – О, Кухулин, – молвил в ответ Фер Диад, – зачем ты решился на бой-поединок со мною? Ведь бывало, у Скатах, Уатах и Айфе ты прислуживал мне, застилая постель и готовя копья. – Воистину так, – отвечал Кухулин, – ибо в ту пору был молод и юн. Иное теперь, когда не сыскать во всем свете бойца, которому б я уступил. Тут принялись они горько укорять друг друга за отступничество от прежней дружбы, и вот что говорил Фер Диад, а Кухулин отвечал ему:

 
Фер Диад: Неужто со мною, кривой Щенок,
Ты на смертную схватку отважиться смог?!
Ужо получишь кровавый урок!
Кони от ужаса захрапят под тобой!
Из полена одного, сколь ни трать труда,
Не удастся костер разжечь никогда.
Будет тебе во враче нужда,
Если добраться сможешь домой!
 

 
Кухулин: Я пред младыми бойцами стою,
Как старый вепрь, все крушащий в бою!
Потешу пред войском отвагу свою:
Утоплю тебя в этой реке!
Сто ударов должны твое тело рассечь,
Покуда не снимет голову с плеч
Меч, зажатый в моей руке!
 

 
Фер Диад: Фер Диаду под силу тебя разрубить!
Пришел я, чтобы тебя убить,
Твоей хвастливой лжи вопреки!
Пусть поглядят улады на бой!
Пусть надолго запомнит любой,
Что герой их пал от моей руки!
 

 
Кухулин: Когда же сойдемся мы? Дай ответ!
Лучше места для боя нет —
Чем плох для нас этот брод?!
Мечами ль мы будем вооружены,
Копьями большой иль малой длины,
Все равно тебя гибель найдет!
 

 
Фер Диад: У гор Баирхе до темноты
Мною будешь повержен ты!
Участи ты не дождешься иной!
Улады, воззвавши к тебе в нужде,
Попали в плен к неминучей беде,
Ибо победа будет за мной!
 

 
Кухулин: Ты у бездны стоишь, скажу ве тая!
В твою грудь направлены острия!
Смерть твоя не будет легка!
Победитель твой будет славен всегда:
А тебе в награду – позор Да беда!
Тебе не водить в битву войска!
 

 
Фер Диад Хватит с меня твоих клевет,
Ты болтун, которых не видел свет!
Ты верх надо мной не возьмешь никогда!
Ты сердцем с трепещущим птенчиком схож!
Мальчишка! Трусливее редко найдешь!
Чужда тебе храбрость и мощь чужда!
 

 
Кухулин: У Скатах – вспомни о тех временах!—
Не знали мы, что такое страх!
Вместе грелись у одного огня.
Друга любимей не ведал я.
Ты мой родич, и гибель твоя
Раны смертельной страшней для меня!
 

 
Фер Диад: Вспомни о чести, коль вправду смел!
Будет, покуда петух не пропел,
Вздета твоя голова на копье!
Пес из Куальнге! Пойми, сейчас
Безумье тебе отдает приказ!
Знай, что сам заслужил свое!
 

– Знай же, Фер Диад, – сказал Кухулин, – что не пристало тебе выходить на сражение и схватку со мною из-за вражды да раздора, затеянных Медб и Айлилем. Каждый, кто был здесь, погиб без успеха и славы. Так, без успеха и славы, погибнешь и ты. Вот, что говорил он дальше, а Фер Диад слушал его;

 
О Фер Диад благородный! Постой!
Зря ты со мной затеваешь бой!
Не избегнешь ты моего копья!
Опечалит многих гибель твоя!
Тебя увлекает в сражение ложь!
Остановись или гибель найдешь!
Избежать не сумеешь ударов моих!
Наготове мой меч – для тебя ль, для
Тебя не спасут ни ловкость, ни твой
Непробиваемый панцирь роговой!
Да и та, кого жаждешь всего сильней,
Не будет, о сын Дамана, твоей!
Финдабанр, дочь Медб, хороша,
Но как бы ты не обманулся, спеша!
Великая ей красота дана,
Но не будет твоей женою она.
Многих Финдабайр, дочь короля,
Погубила, себя в награду суля!
Коль правду молвить, из-за ее красоты
Много погибло таких, как ты!
Наших клятв безрассудно не рушь!
Подумай о дружбе, доблестный муж!
Узы верности кровной ценя,
Не выходи на поединок против меня!
Той, кого хочешь назвать своей,
Домогались уже пятьдесят мужей.
Всех отправил в могилу я,
Отведали все моего копья!
Уж на что Фер Бает был спесив и силен!
Дружиной по праву гордился он.
Но я легко расправился с ним,
Сокрушив его спесь ударом одним!
А Срубдайре, которого я убил?
Счастливым любимцем ста жен он был.
Покоится слава его в пыли.
Ни одежды, ни золото его не спасли.
Если обещана была бы мне
Женщина, что нравится всей стране,
Не стал бы пронзать я грудь твою,
В каком бы то ни случилось краю!
 

– О Фер Диад, – сказал Кухулин, – вот отчего не пристало тебе выходить на бой-поединок со мною, ведь когда жили мы у Скатах, Уатах и Айфе, вместе стремились мы в каждую схватку, на поле сражения, в бой, поединок, в лес или чистое поле, в чащу или глушь.

Так говорил он дальше:

 
Кухулин: Друзьями сердечными были мы.
Вместе бродили по дремучим лесам.
По-братски делили ложе одно,
Погружаясь вместе в глубокий сон
После тяжких походов и битв.
Вместе во многих чужих краях
Нам довелось побывать с тобой.
Никакие леса не страшили нас,
Когда у Скатах обучались мы.
 

 
Фер Диад: О Пес, совершенный в ратной игре!
Одному искусству обучались мы.
Но расторгнуты узы дружбы былой:
Кровью оплатишь свою вину.
Что вскормлены вместе, не поминай!
Не спасет тебя былое, о Пес!
Довольно нам медлить, – сказал тут
Фер Диад, – с какого оружия начнем, о Кухулин?
 

– Сегодня до ночи тебе выбирать, – ответил Кухулин, – ибо прежде меня явился ты к броду.

– Помнишь ли ты искусные боевые приемы, в которых мы упражнялись у Скатах, Уатах и Анфе? – спросил Фер Диад.

– Воистину, помню, – ответил Кухулин.

– Коли так, начнем, – молвил Фер Диад.

Порешили они начать с искуснейших боевых Приемов. Каждый взял в руки изукрашенный щит, восемь охарклес, восемь копий, восемь мечей с костянок рукоятью, да восемь боевых дротиков. Полетели они в обе стороны, словно пчелы в ясный день, и что ни бросок, то прямо в цель. С самого рассвета до полудня обменивались они ударами и немало притупили оружия о шишки и борта щитов. Все ж, сколько ни билисъ они, никому не удавалось окровавить иль ранить другого, ибо столь же умело отбивали они удары, сколь и наносили их.

– Отложим это оружие, о Кухулин, – сказал Фер Диад – ибо не разрешит оно нашего спора.

– И вправду отложим, если пришло время, – ответил Кухулин.

Тут, кончив биться, передали они оружие в руки воэниц.

– Каким ж о оружием сразимся теперь мы? – спросил Фер Диад.

– Сегодня до ночи тебе выбирать, – ответил Кухулин, – ибо прежде меня явился ты к броду, – ответил Кухулин.

– Возьмемся тогда за наши блестящие, гладкие, крепкие, острые копья с веревками из прочного льна, – молвил Фер Диад.

– Пусть будет так, – отвечал Кухулин.

Вооружились они боевыми равнопрочными щитами и взялись за блестящие, гладкие, крепкие острые копья с веревками из прочного льна. Принялись Фер Диад и Кухулин метать их друг в друга и не кончали боя с полудня до самого вечера. Как ни искусно они защищались, неотвратимы их были удары, и каждый в той битве истекал кровью и ранил другого.

– Оставим это, о Кухулин, – сказал, наконец, Фер Диад.

– Оставим, раз пришло время, – ответил Кухулин.

Кончили они биться и передали оружие в руки возниц. Тогда подошли они друг к другу и, обнявшись за шею, трижды расцеловались. Ту ночь лошади их провели в одном загоне, а возницы – у одного костра, и каждый из них приготовил для своего господина постель из свежего тростника с изголовьем. Вскоре пришли к броду лекари и знахари, чтобы залечить и исцелить их раны. На раны, порезы, язвы и бессчетные следя ударов положили они целебные травы, растения и магические зелия. И половину всех трав, целебных растений и магических зелий, что наложили на его раны, порезы, язвы и следы бессчетных ударов, отсылал Кухулин Фер Диаду на запад от брода, дабы, случись Фер Диаду погибнуть, не говорили ирландцы, что Кухулина лучше лечили.

И от каждого пупка ни я, от каждого доброго, крепкого, веселящего напитка, что несли Фер Диаду ирландцы, равную долю слал он на север от брода Кухулину, ибо меньше людей доставляли тому пропитание. Все до одного подносили ирландцы еду Фер Диаду, лишь бы избавил он их от Кухулина, а к нему лишь раз в день, то есть каждую ночь, приходили люди из Бреги.

Так провели они ночь, а с рассветом поднялись и направились к броду сражений.

– Какое оружие испытаем сегодня, о Фер Диад? – спросил Кухулин.

– До ночи тебе выбирать, – ответил Фер Диад, – ибо я выбирал накануне.

– Тогда испытаем тяжелые длинные копья, – сказал Кухулин, – быть может удары копья быстрее разрешат наш спор, чем вчерашнее метание. И пусть приведут лошадей, до запрягут в колесницы, ибо не пешими будем сегодня сражаться.

– Пусть будет так, – отвечал Фер Диад.

В тот день они взяли широкие крепкие щиты и тяжелые длинные копья. С самого рассвета до заката каждый пытался пронзить, ударить, опрокинуть и сбросить другого. Если бы птицам случалось летать сквозь людские тела, в тот день могли бы они пролететь сквозь тела героев и из бессчетных порезов и ран ввысь в облака уносили б пни куски их спекшейся плоти и крики. Когда же настал вечер, истомились лошади героев, устали возницы и сами бойцы.

– Оставим его, о Фер Диад, – сказал Кухулин, – лошади паши истомились, возницы устали, а уж если устали они, как могли б не устать и мы сами.

 
Так говорил Кухулин дальше:
Сокрушила усталость гигантов-коней,
И нам отдохнуть приспела пора.
Да сойдут бойцы со своих колесниц!
Да смолкнет битвы шум до утра!
 

– Что же, оставим, раз пришло время, – ответил Фер Диад.

Кончили они биться и передали оружие в руки возниц. Тогда подошли друг к другу воины и, обнявшись за шею, трижды расцеловались. Ту ночь лошади их пропели в одном загоне, а возницы у одного костра, приготовив для раненых воинов постели из свежего тростника с изголовиями. Ночью пришли к ним лекари и знахари, чтобы осмотреть и позаботиться о воинах, и оставались с ними до рассвета. Столь ужасны были раны, порезы, язвы и бессчетные следы ударов на телах героев, что ничего не могли они поделать, и лишь произнесли заклятья и заговоры да наложили на тела воинов магические зелья, чтобы унять и успокоить их кровь и не дать разойтись повязкам. И от каждого зелья, что прикладывали к порезам н ранам Кухулина. половину отсылал он через брод на запад Фер Диаду. От каждого из кушаний, от каждого крепкого, доброго, веселящего напитка, что несли Фер Диаду ирландцы, равную долю слал он на север от брода Кухулину. Все до одного подносили ирландцы еду Фер Диаду, лишь бы избавил он их от Кухулина, а к нему лишь раз в день, то есть каждую ночь, приходили люди из Бреги. Так провели они ночь, а ранним утром, поднявшись, направились к броду сражений. И заметил Кухулин хворь да истому на лице Фер Диада. – Воистину плох ты сегодня, о Фер Диад, – сказал он, – потемнели твои волосы, затуманились глаза и нет уже прежней повадки, обличья и вида. – Вот уж не от страха или боязни такой я сегодня, – ответил Фер Диад, – ибо не сыскать во всей Ирландии воина, который меня одолел бы. Заговорил тут Кухулин, жалея и оплакивая Фер Диада, а тот отвечал ему:

 
Кухулин: О Фер Диад! Не могу я молчать;
На твоем лице – смерти печать!
Женщине позволив помыкать собой,
Ты с названым братом вышел на бои!
 

 
Фер Диад: О Кухулин! Мудрость твоя велика!
Ты герой, каких не знавали сока!
Но каждому, куда б ни вели пути,
Подземное ложе суждено обрести.
 

 
Кухулин: Финдабайр, дочь Медб, хороша,
Но ты обманулся в ней, спета,
Не любила она, но хотела в бою
Испытать королевскую силу твою.
 

 
Фер Диад: О Пес, наделенный благородством сполна!
Давно моя сила подтверждена!
Мне воина не приходилось встречать,
Чья сила была бы моей под стать!
 

 
Кухулин: Проклинай самого себя, Фер Диад!
В том, что случилось, ты сам виноват!
Позволить женщине помыкать тобой!
С названым братом выйти на бой!
 

 
Фер Диад: О Пес Благородный! О названый брат!
Должен я биться, хоть сам не рад!
Иначе решат, что честь моя – пыль,
Королева Медб и король Айлиль!
 

 
Кухулин Пищу к губам не подносили – нет,
Скорей еще не рождались на свет,
Король с королевой, выгоду чью
Я б выше поставил, чем дружбу твою!
 

 
Фер Диад: О Пес! Твою доблесть я видел не раз!
Не ты, но Медб предала нас.
Если мне гибель и впрямь суждена,
Знай, что в том не твоя вина!
 

 
Кухулин: Сердце мое – кровавый комок.
Сейчас я с жизнью расстаться б мог.
О Фер Диад! Биться мы не должны
Силы наши с тобой не равны.
 

– Довольно горевать обо мне, о Кухулин, – сказал Фер Диад, – какое оружие мы испытаем сегодня?

– Тебе выбирать до сегодняшней ноет, – ответил Кухулин, – ибо я выбирал накануне.

– Возьмемся за наши тяжелые грозноразящие мечи, – молвил Фер Диад, – быть может скорей разрешат они спор наш, чем вчерашние удары копий.

– Пусть будет так, – отвечал Кухулин.

Длинный, увесистый щит взял в тот день каждый из воинов, да тяжелый, грозноразящий меч. Принялись биться герои и каждый старался ударить, пронзить, поразить и повергнуть другого. С голову месячного ребенка были куски мяса, что вырубали они из бедер, плечей и лопаток друг друга. Так рубились они с рассвета до самого вечера, и тогда сказал Фер Диад:

– Оставим это, о Кухулин!

– Оставим, коли пришла пора, – отвечал он.

Кончили они биться и передали оружие в руки возниц. Радостными, беспечными, веселыми и довольными встретились воины у брода расставаясь в тот вечер, были они удрученными, грустными, озабоченными. Ту ночь провели их лошади в одном загоне, а возницы у одного костра.

Так провели они ночь, а рано утром поднялся Фер Диад и один направился к броду сражений, ибо знал, что наступает решающий день и один из них будет сражен в поединке, коль не случится погибнуть обоим. Не дожидаясь Кухулина, Фер Диад облачился в одежды для боя, сражения и схватки. Облачаясь в одежды для боя, сражения и схватки, сначала надел он на тело передник из шелка с каймой разноцветного золота. Поверх повязал он передник из мягкой коричневой кожи и привязал к нему камень размером с мельничный жернов, а уж поверх, опасаясь га булга, надел он тяжелый и крепкий железный передник. На голову он водрузил свой шлем для боя, сражения и схватки, украшенный сорока драгоценными камнями, пурпурной эмалью и сверкающими самоцветами из восточных стран. В правую руку взял он свое крепкое, разящее копье, с левого бока привесил боевой меч с золотой рукоятью и перекладиной красного золота. На крутую спину закинул он щит неохватный, огромный, с пятьюдесятью шишками, из которых любая вместила б лик вепря, и гигантской шишкой из красного золота посередине. Потом испытал Фер Диад высоко в воздухе немало чудесных, невиданных боевых приемов, которым дотоле ни у кого не обучался – ни у приемного отца и матери, ни у Скатах, Уатах и Айфе. Впервые проделал их все Фер Диад в этот день, готовясь схватиться с Кухулином.

Между тем приблизился к броду Кухулин и увидел множество чудесных искуснейших боевых приемов, что проделывал Фер Диад высоко в воздухе.

– Погляди, друг мой Лаэг, – сказал Кухулин, – на эти чудесные искуснейшие боевые приемы, что проделывает Фер Диад высоко в воздухе, В час битвы обратит он их против меня. Так вот, если случится мне уступать в сражении, черни, поноси и порочь меня, раздувая мой боевой пыл и ярость. Если же буду брать верх я, хвали, славословь и превозноси меня, чтобы умножить мою храбрость.

– Так я и сделаю, о Кукулин! – ответил Лаэг.

Тогда облачился Кухулин в одежды для боя, сражения и схватки и проделал высоко в воздухе немало чудесных, блистательных боевых приемов, которым прежде не обучался у Скатах, Уатах и Айфе.

Увидел Фер Диад те боевые приемы и понял, что в должный час обратятся они против него.

– Какое оружие мы выбираем, о Фер Диад, – спросил Кухулин.

– Сегодня до ночи тебе выбирать, – отвечал Фер Диад.

– Тогда испытаем игру в брод, – молвил Кухулин.

– Согласен, – ответил Фер Диад.

Хоть и ответил так Фер Диад, знал он, что труднее всего ему уберечься от этого приема, ибо любого героя и воина побеждал Кухулин при игре в брод. Великое дело совершилось у брода в тот день – два героя, два первых воина, два колесничных бойца западной Европы, два пламенеющих факела доблести среди ирландцев, два расточителя даров, наград и милостей в северо-западном мире, два столпа доблести в Ирландии пришли издалека, чтобы сразиться друг с другом из-за раздора и распри, затеянных Медб и Айлилем.

С самого рассвета до полудня каждый из них старался поразить другого, а когда настал полдень, распалилась ярость бойцов, и сошлись они близко друг с другом. Тут в первый раз прыгнул Кухулин со своего края брода прямо на щита Фер Диада, сына Дамана, задумав срубить ему голову над верхней кромкой щита. Левым локтем встряхнул свой щит Фер Диад, и словно птица отлетел Кухулин обратно на кран брода. Снова прыгнул тут Кухулин со своего края брода прямо на шишку щита Фер Диада, задумав срубить ему голову над верхней кромкой щита. Ударил Фер Диад по щиту левым коленом, и словно ребенка отбросил Кухулина к его краю брода. И сказал Лаэг, увидев все это:

– Увы, враг обошелся с тобой как любящая мать, наказывающая ребенка. Он истрепал тебя, как треплют лен в воде. Он размолол тебя, как мельница мелет зерно. Он разрубил тебя, как топор разрубает дуб. Он обвил тебя, как вьюнок обвивает дерево. Он обрушился на тебя, как ястреб обрушивается на маленьких птичек. Вовек не иметь тебе права назваться храбрейшим или искуснейшим в битве, о ты, маленький бешеный оборотень!

Тогда в третий раз со скоростью ветра, быстротой ласточки, грозный, словно дракон и могучий, как воздух метнулся Кухулин прямо на шишку щита Фер Диада, задумав срубить ему голову над верхней кромкой щита. Но снова встряхнул свой щит Фер Диад, и очутился Кухулин на середине брода, будто и не прыгал вовсе.