Текст книги "Кольцо из Камелота"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Ну, естественно, я спросил, что им от вас надо. Они, столь же естественно, отвечать отказались. Каким-то манером в их недалеких умишках зародилась мысль, что мы с вами не просто случайные знакомые.

– Но... они должны знать, что я встретила вас совершенно случайно.

– Мы могли встретиться совершенно случайно и все же расстаться друзьями – и очень хорошими. Я полагаю, что старый шутник Альф дал им нелицеприятное описание моего характера – в своем собственном представлении.

– Все равно. – Джессика наклонилась вперед и посмотрела на своего спутника с безрассудным осуждением. – Вы ведь могли им соврать, правда? Сказать, что высадили меня в каком-нибудь жутком старом «Хилтоне». Или на станции метро. Или еще где-нибудь. Неужели вы повели себя так... так глупо и благородно, и позволили им вас ударить, и...

– Боже милостивый, только не это! – Дэвид тревожно оглянулся через плечо. – Если вы приметесь плакать, я сюда никогда больше не осмелюсь прийти. Разумеется, я соврал. Сказал, что отвез вас в какой-то никому не известный отель в Блумсбери, а название забыл, но это как раз рядышком с Рассел-сквер.

– Тогда почему они вас избили?

– Ну... – Дэвид явно чувствовал себя неловко. – Не мог же я сразу выдать им эту информацию, после первого вопроса, правда?

– Понятно. Не могли выйти из образа. Идеальный английский джентльмен. Рыцарь. Старая школа. Правила игры.

– Это было необходимо, чтобы все выглядело убедительно! – протестующе воскликнул Дэвид.

Подскочил официант, взволнованно замахав руками. Дэвид послал ему слабую улыбку и понизил голос:

– Ну, видите, что вы наделали? Поймите своими куриными американскими мозгами – тут вам не Чикаго, мы не привыкли, чтобы негодяи врывались в наши дома, а если они все же врываются, мы впадаем в неистовство и кипим гневом. Собственно говоря, образ я принял до чертиков омерзительный. Настоящий джентльмен позволил бы измолотить себя в пух и прах. Я же сопротивлялся ровно столько, сколько требовалось для правдоподобия. И даже после всего этого предположил, что им хватит ума обыскать мою квартиру. Поэтому утром и опоздал на свидание с вами.

– По-моему, вы переиграли в смысле правдоподобия, – заметила Джесс, разглядывая синяки. – В следующий раз подумайте об образе труса.

Дэвид покраснел.

– Лесть не доведет вас... Что? Ах да, официант, я хотел бы десерт. Бисквит с вином? Отлично. Сливки. Джесс?

– Ничего. Я сыта. Как вы можете столько есть?

– Я жутко нервничаю. Давайте прекратим дальнейший обмен комплиментами. Вопрос вот в чем: что будем делать дальше?

Джесс медлила с ответом. Она обнаружила, что по каким-то необъяснимым причинам не в состоянии смотреть ему в глаза, поэтому уставилась на его руки. Руки были на вид умелыми, тонкими и подвижными, с длинными плоскими пальцами.

– Но ведь это понятно, правда? – сказала она наконец. – Пойдем в полицию. То есть если вы согласитесь меня поддержать. Теперь, по крайней мере, у меня есть независимый и надежный свидетель, чтобы подтвердить мой рассказ.

– Не получится.

– Почему?

Он не ответил – подошел официант с подносом, и Джесс с восхищением наблюдала, как Дэвид щедро поливает сливками десерт, и без того перенасыщенный калориями. Она деликатно отхлебнула кофе, ожидая, пока официант удалится, и снова спросила:

– Почему нет?

– Подстегните воображение. "Вы говорите, что эти люди ничего не взяли в вашей квартире, мистер... э-э-э... так? И вы сами открыли им дверь? Что ж, сэр, боюсь... Разумеется, сэр, мы постараемся. Не желаете ли взглянуть на несколько фотографий, сэр? Ах, вы не считаете их профессиональными преступниками? Но тогда, сэр, чего же, по-вашему, им было нужно? М-м-м... я...

понимаю, сэр. А какова, сэр, ваша профессия, сэр? О! Да. Сэр".

Он проглотил остаток десерта и откинулся на спинку стула.

– Вы преувеличиваете.

– Я вам не поверил. Почему они должны мне поверить? Я даже не такой красивый. Другое дело, если в у нас была хоть какая-нибудь ничтожная догадка о мотиве всех этих безобразий. Джесс, вы уверены, что...

– Уверена. Не вижу ни в чем ни малейшего смысла.

– Должен быть смысл. – Дэвид поставил локти на стол и запустил в шевелюру все десять пальцев. Джесс скоро узнала, что это излюбленная им поза для размышлений. – Поведайте мне историю вашей жизни.

– Но...

– Только секундочку обождите. Я забыл. У нас все-таки есть ключ, если вы точно мне все рассказали вчера вечером. Кольцо. Что это за кольцо, откуда оно взялось – прошу полную информацию, будьте добры.

– Оно безобразное, – сказала Джесс. – И ничего не стоит. Из золота, но низкопробного и плохо обработанного. Размер? О, большое, мужское, для меня чересчур велико, а оправа, наверно, целый дюйм в диаметре. Камень ужасный, темный, мутный – агат, что ли. Он даже не ограненный, просто обточенный. Вся вещь страшно грубая. Ой, я забыла, на камне коряво выцарапан знак. По словам моего отца, меч, хоть на меч он совсем не похож. Но это был фамильный герб, так что...

– Оно принадлежало Трегартам? Отцовской ветви вашей семьи?

– Да. О, мне и об этом, наверно, надо вам рассказать, только все получается чересчур средневековым. Или лучше сказать, викторианским? Ну ладно. Мой дед еще жив, он в Корнуолле. Отец много лет назад имел с ним ужасную стычку и сбежал, прямо через Атлантику. Я никогда не знала, из-за чего они поссорились; отец умер, когда я была маленькой, а мама никогда не заговаривала о его семье, только замечала, что это истинное крысиное гнездо. Она их, разумеется, никогда не видела, с отцом они встретились в Штатах и там поженились.

Несколько месяцев назад я получила от деда письмо. Он жутко состарился и, по-моему, сильно смягчился; захотел повидать меня перед смертью.

– Как он вас нашел?

– Мама писала ему, когда умер отец. Не очень приятное письмо. С тех пор она, разумеется, переехала, но все равно живет в Нью-Йорке, так что ее нетрудно найти. Письмо было послано на ее имя.

– Вы живете со своей матерью?

– Нет, я уехала два года назад, когда нашла работу. Но мы все время встречаемся и вполне ладим. Она стала работать после смерти отца, и у нее неплохое место в крупном универсаме.

– Ну хорошо. Конечно, вполне может случиться, что ваши проблемы как-то связаны с дедом. Я так понял, это его кольцо?

– Да, он попросил меня привезти его с собой. Он прямо не заявил, что отец его стащил, но намекнул. Бог свидетель, мне эта проклятая штука совсем ни к чему.

– Не знаю, судя по вашему описанию, оно смахивает на те вещи, которые нынче продаются на распродажах поп-арта[20]20
  Поп-арт – неоавангардистское направление в современном искусстве, черпающее образы и формы из повседневного быта, рекламных плакатов, комиксов и т.п.


[Закрыть]. Только мне не понятно, какой смысл в этой уродливой безделушке. Может, она должна указывать настоящего наследника? Не собирался ли ваш отец обобрать своего старшего брата на миллион фунтов, украв кольцо?

– Мой отец был единственным сыном. У него есть сестра, она живет в Корнуолле, ухаживает за дедом. Вдова. По-моему, наследником будет ее сын. «Твой кузен Джон», – как называет его дед. Да Господи, Дэвид, там наследовать нечего! У них никогда не было ни титула, ни крупного поместья, а со времен последней войны та собственность, что оставалась, упала в цене, как и многое другое. Мама все острила по этому поводу.

– Кажется, ваша мать – женщина, которая пришлась бы мне по сердцу. Практичная. Что ж, очень жаль, я не смогу жениться на вас ради денег. – Дэвид подал знак официанту. – Выпьем еще кофе, нам есть что обсудить. О'кей, как говорят у вас в... Извините. Наш курс ясен. Очевидно, что надо переговорить с дедулей. По дороге в Корнуолл остановимся в Солсбери, добудем его колечко из соборной казны.

– Дэвид... – Но речь, которую Джесс начала произносить, застряла костью в горле. Она чувствовала себя как ребенок, пытающийся заставить себя отказаться от невероятно желанного, но неуместного подарка.

– Что?

– Я не могу... вы не должны...

– Впутываться в это дело? – Он поставил кофейную чашку на блюдце ловким, точным движением и улыбнулся. Из-за распухшего рта улыбка вышла карикатурной, но глаза над пресловутым носом были теплыми и веселыми. – Дорогой мой невинный младенец, я уже впутался. Разве вы не видите, что для них я – единственное звено, связанное с вами. Когда они убедятся, что вы не спрятались на Рассел-сквер, и к тому же не обнаружат отеля, о котором я им рассказывал, они снова примутся за меня. С клещами для вырывания ногтей, дыбой и портативной «железной девой»[21]21
  «Железная дева» – орудие пытки, применявшееся в Нюрнберге в средние века.


[Закрыть].

– Как вы можете этим шутить?

Он накрыл рукой ее сжавшийся кулачок. Слегка шокированная, она сообразила, что он впервые коснулся ее, не считая общепринятых жестов вежливости. Наверно, поэтому пальцы его показались необычайно теплыми и сильными.

– Милая Джесс, это и есть шутка. Все это фарс. В действительности с нами обоими пока почти ничего не сделали. Вы убедитесь в этом, когда осознаете, какими они бывают жестокими. В каком-то смысле эти злодеи, скорее, забавны. Эти чертовы усы...

– Что вы хотите сказать?

– Ну конечно они накладные. Фальшивые. Вы не поняли?

– Мне некогда было об этом подумать, – призналась Джесс.

– А я подумал. Никто по своей воле не отращивает таких усов. О, это великолепный штрих, он решительно отвлекает внимание наблюдателя от более важных примет. Ну, видите, просто мальчишеская маскировка, почти... В чем дело?

Джесс, лязгнув зубами, захлопнула рот.

– Так вот что... – пробормотала она.

– Что? Что, что, что?

– Я все думала, почему он мне кажется таким знакомым, – медленно произнесла Джесс. – Меня усы сбили с толку. А без усов... он похож на... на моего отца.

Дэвид, раскуривавший сигарету, нечаянно захлебнулся дымом и закашлялся. Когда он отдышался, то негодующе заявил:

– А я на минутку подумал, что вы позабыли про скелет. Но мы сочиняем саспенс, а не историю с черной магией. Привидения исключаются. Тогда, по-вашему, второй убийца... прошу прощения, второй злодей, будет...

– О, я уверена! Для случайного совпадения слишком большое сходство. Это должен быть кузен Джон.

Глава 4

Ты все дрыхнешь, ты все дрыхнешь,

Братец Джон, братец Джон...

– Хорошо бы, – заметила Джессика. Она уныло глядела в окно автомобиля. Пригороды Лондона были такими же мрачными и неживописными, как их американские собратья. Ряд за рядом тянулись однообразные маленькие домишки, которые казались еще более жалкими под покрытыми тучами небесами. Погода вернулась в свое нормальное состояние – моросил мелкий дождичек.

В церкви зазвонили, в церкви зазвонили,

Песнь запел герой...

– Что за жуткая строчка! И почему вы считаете себя героем?

Как тебе не стыдно, как тебе не стыдно,

Братец... Джон!..

– Я просто обязан быть героем. Я тут один на всю округу, кроме кузена Джона, а он явный злодей.

– Все равно стихи жуткие.

– Вы капризничаете по утрам, да, моя милочка? Я чрезвычайно рад, что узнал об этом. Встряхнитесь, мы скоро выберемся из Лондона, и затем вы насладитесь красотами сельской английской природы в плотном тумане.

– Б-р-р-р... – Джесс откинулась на спинку сиденья и сунула замерзшие руки в карманы. На ней был новенький розовый дождевик и шапочка, приобретенные специально для путешествия. В сумрачный день они, безусловно, выглядели яркими, но для английской весны оказались чересчур легкими. Сырость была ледяной и пронизывающей, а Джесс – слишком гордой, чтобы просить Дэвида включить отопление, и поэтому старалась сосредоточиться на видах, открывающихся за лобовым стеклом, чему мешали струйки дождя и монотонное ерзанье «дворников».

Она понимала, что надо быть выше таких мелких неприятностей, как дождик. Вообще надо радоваться, что она сидит в машине. Их отъезд из Лондона был чудом комплексного планирования, причем основную его долю проделал Дэвид. Джесс заподозрила, что примерно половину всех осложнений следует отнести на счет энтузиазма, с которым он плел идеальный заговор. В самом деле, когда-нибудь обязательно надо прочесть хоть одну его книжку.

Но основная идея была все же разумной: злодеи, скорее всего, следят за его квартирой. Чтобы устроить исчезновение Дэвида из дому, потребовалось участие двух его старых приятелей, черный ход и спуск чемодана из верхнего окна на веревке. Последнее, разумеется, надо объяснять чистейшей joie de vivre[22]22
  Радость бытия; здесь: озорство (фр.).


[Закрыть], равно как и отказ Дэвида выходить из отеля, – который теперь стал их общим отелем, – чтобы пообедать. Несколько поколебавшись, Джесс пересмотрела свое мнение – если Дэвид отказывался от еды, на это должна была быть необычайно веская причина. Он проглотил шесть сандвичей с яйцами и помидорами и три бутылки пива, но явно удовлетворил лишь самую малую толику своего аппетита.

Как ни придирайся, результаты оправдывали план. Джесс не обнаружила ни малейших следов – даже кончика усов – человека, который мог быть кузеном Джоном. Быть или не быть...

Из дремоты ее вывело объявление Дэвида об остановке, чтоб выпить кофе.

– Вы много спите, – заметил он.

– Только не по ночам.

Закусывая – хотя Дэвид превратил закуску в плотный обед, – он изучал ее таким критическим взглядом, что она стала нервно приглаживать непокорный завиток волос.

– Я что, запачкалась?

– Нет. Я просто гадаю, есть ли у вас вещи, которые хоть вполовину бы меньше бросались в глаза. Это что, один из своеобразных американских нарядов, которые светятся в темноте?

– Конечно нет. Это прелестный веселенький розовый плащ для унылой погоды. Бог свидетель, в таком климате нужно что-то, что радует глаз.

– Вам идет, – нехотя признал Дэвид. – И эта забавная шапочка мило сидит на кудряшках... Но головной убор для дождливой погоды должен все-таки защищать от дождя, правда?

– Мои волосы вьются от природы, – объявила Джесс.

– Красота глупости не компенсирует. Когда мы приедем в Солсбери, купим вам хороший неприметный плащик.

– Дэвид, вы думаете, они нас выследят?

– Честно говоря, не представляю, как это можно сделать. Но предпочитаю принять все мыслимые предосторожности. Мы видели только двух мужчин, но, судя по всему, в запасе у них может быть целый полк.

– Приятная мысль... Вы собираетесь съесть все эти пышки?

– Я все уже съел, – сообщил Дэвид, ловко засовывая в рот последнюю. – Вы готовы?

Возвращаясь к машине, они заметили, что стало намного теплее, а тронувшись в путь, увидели, как несколько отважных солнечных лучей пытаются пробиться из-за туч. Сельская местность, мокрая после дождя, излучала красу, которая все сильнее впечатляла Джессику. Овцы казались пушистыми клубками на пышной зеленой траве, сырость их, видимо, ничуть не беспокоила, и Джесс умилялась возне барашков. В сером дневном свете ярко-желтые цветы дрока горели вдоль дороги как крошечные лампочки.

– Я придумал новый вариант, – вдруг заявил Дэвид. – Ты все интригуешь, ты все строишь козни, братец Джон...

– Это уж хуже некуда. – Джесс не могла сдержать улыбки. – Знаете, чем больше я думаю, тем абсурднее все это выглядит. Как может этот... этот ужасный тип быть моим кузеном?

– Надо же нам как-то его называть, – рассудительно заметил Дэвид. – «Кузен Джон» – тут есть какой-то налет индивидуальности, личный оттенок, что мне весьма симпатично. Как насчет другого парня? У вас есть еще родственники? О, конечно, я знаю, он – переодетая тетушка... как ее там...

– Разумеется, тетя Гвиневра![23]23
  Здесь и далее речь идет о персонажах средневековых британских легенд, образующих так называемый «артуровский цикл», известный также в литературной обработке нескольких авторов, в том числе Томаса Мэлори (1417 – 1471). Король Артур – хозяин волшебного замка Камелот, собравший в своем королевстве за «круглым столом» отважнейших рыцарей Британии; Гвиневра – жена короля Артура, измена которой стала причиной кровавой междоусобицы; Ланселот – один из самых доблестных рыцарей, влюбленный в королеву Гвиневру; Гавейн – отважный рыцарь, племянник короля Артура; Агравейн – брат Гавейна; Мордред – сын короля Артура, пытавшийся в его отсутствие захватить престол и убитый отцом.


[Закрыть] Как же я сразу ее но узнала?

Машина опасно вильнула, прежде чем Дэвид смог вновь устремить взгляд на дорогу и держать в руках руль.

– Как любит замечать мой последний герой – американский частный детектив, – наверно, вы шутите.

– Конечно шучу, могли бы сами догадаться... А, вы имеете в виду ее имя? Гвиневра? Я никогда не говорила, как звали моего отца?

– Ланселот? Агравейн?

– Нет, до этого не дошло, но ему все-таки здорово не повезло. Гавейн.

– Бедняга! – сочувственно произнес Дэвид. – Кто же у вас фанатичный поклонник Артура? Дедуля или бабуля?

– Дедуля. – Джесс повернула голову, присматриваясь к профилю Дэвида. Ему следовало бы причесаться. – Честно говоря, я все не решалась сказать, чтобы вы особо не нервничали в моем присутствии, но я, собственно говоря, королева Англии.

– Очень приятно, – с энтузиазмом откликнулся Дэвид, и Джесс снова обрадовалась тому, как быстро он попадает ей в тон. – По линии симпатичного паренька Мордреда? Не самый достойный предок.

– Нет, по более порядочной. От интрижки Артура с местной корнуэльской леди.

– Поразительно, как незаконные дети облагораживаются с течением времени. Да, это очаровательно и имеет какую-то грубую логику. Артур родился или был зачат в Корнуолле, и ведь герцогство претендует среди прочих на звание места, где стоял Камелот, не так ли?

– Боже мой, я не знаю! Я никогда не интересовалась... О! Ой, смотрите, до чего красиво!

Солнечный луч, словно меч, рассек нависшие тучи и высветил взмывающий ввысь шпиль. Они подъезжали к Солсбери.

– Красиво, если вам нравятся такие вещи. – Шпиль исчез за близлежащими зданиями. Дэвид завернул за угол и остановился у светофора. – Это не самый любимый из моих соборов.

– А какой самый любимый?

– Смотря что в них искать. В первую очередь, пожалуй, Уэльс, хотя некоторые в ужасе рыдают над его верхними арками. Собор в Или по своему грандиозен, в Глостере очень забавные сводчатые клуатры... Да вы не слушаете!

Джесс, заглядевшись в окно машины на выкрашенный в белый и черный цвет дом, мечтательно произнесла:

– Мне нравится этот город. Даже после всего, что случилось.

– Желаете быстренько осмотреть достопримечательности?

– Вы с ума сошли!

– После обеда, конечно. – Дэвид попытался свернуть направо, заметил запрещающий знак, поворчал и свернул налево. – Черт побери, у них на всех улицах одностороннее движение. Милая Джесс... теперь все приобретает почти что елизаветинскую окраску.

– О чем это вы?

– Я основательно разрабатываю предположения. – Дэвид издал удовлетворенное сопение и припарковал машину на общей стоянке. – В такой час все преосвященные джентльмены принимают пищу. И я намерен последовать их примеру. После еды они, вероятно, предпочитают вздремнуть. Было бы крайне жестоко тревожить их невинный сон.

– Забудьте об этом, – велела Джесс.

– Охотно, но только не о еде. В конце концов, куда вы спешите? Да, вы осмотрели собор, но видели ли вы дом пятнадцатого века, в котором теперь крутят кино? Или церковь Святого Фомы со средневековой фреской Страшного Суда на арках? Если отложить визит к викарию до второй половины дня, он, может быть, угостит нас чаем. Это будет замечательным дополнением к нашей программе. Чай с викарием! Что даст вам лучшее представление об истинном духе Англии?

* * *

– Это был никакой не викарий, – сказала Джесс несколько часов спустя. Снова шел дождь. Она остановилась в укрытии под большими каменными воротами и сердито смотрела на мокрую улицу.

– Я не знаю, кто это был, – признался Дэвид. – Во всяком случае, не епископ... У этих ребят такие идиотские титулы. Преподобные, преосвященные, все какие-нибудь «пре», и все разные. И даже чай был так себе.

Умиротворенный, с непокрытой головой, он оглянулся на нее. Его плащ уже потемнел от дождя на плечах.

– Почему вы остановились?

– Дождь идет.

– Чепуха. Просто слабый туман.

– Весьма веское основание, чтобы выйти под дождь, – язвительно заметила Джесс. – Для вас, англичан, это просто какой-то фетиш.

Ворота были одними из тех, через которые можно войти на территорию собора. Мощные каменные ворота с амбразурами и маленькими освинцованными окошками в верхней части, с королевскими гербами над арками, выписанными киноварью с золотом. Они выходили на Хай-стрит, которая в данный момент была почти полностью скрыта мерцающей пеленой дождя.

– Ну вот, – сказала Джесс, с осуждением глядя на своего спутника, возвращавшегося под арку с видом мужчины, вынужденного повиноваться женским капризам, – вы уже вымокли. Мы не можем идти, пока вы не просохнете. Вы простудитесь.

– Чепуха. – Дэвид чихнул. Сирано не слишком преувеличивал, эффект можно было сравнить с трубным гласом. – Это не надолго. К вечеру перестанет.

– Ну тогда подождем. Вы сами сказали, зачем торопиться?

– Ладно, – просветлел Дэвид. – Можем выпить еще чаю.

Они обнаружили чайную чуть ниже по улице, и Дэвид излил неожиданный поток чисто мужского обаяния, уговаривая официантку включить возле их столика электрический обогреватель. Джесс выпила две чашки чаю в доме каноника и в действительности нуждалась в чем-то покрепче. Но она уже изучила слабости Дэвида и сочла разумным потакать им, чтобы подладиться к нему. Его интересовал не сам чай как напиток, а сопутствующая процессу еда.

Три сандвича, кажется, стимулировали деятельность его мозга.

– Вот о чем я подумал, – начал он.

– О чем?

– О дедушке. Мы оба решили, что он должен кое-что знать. Почему бы нам не позвонить ему?

– У него нет телефона, – скупо сообщила Джесс. – Я подумала об этом еще вчера, когда вы отлучались.

– М-м-м... – Дэвид утешился пышкой. С его взъерошенных черных волос перестала капать вода и пошел пар, он напоминал существо, материализующееся из облака эктоплазмы. – Ну, давайте тогда посмотрим на нашу добычу. Мне не удалось разглядеть ее на месте.

Джесс начала рыться в сумочке. Как всегда, вещь, которую она искала, завалилась на самое дно и оказалась погребенной под грудами хлама.

– Как, по-вашему, милый старик поверил в историю, которую я рассказала?

– В историю, которую я придумал.

– Не очень правдоподобно. Не то, что кольцо свалилось с пальца, когда я опускала деньги, а сама мысль о том, что я могла надеть такое безобразие.

– Это ничуть не должно его удивить, – уверенно заявил Дэвид. – Вы представляете две категории, столь же чужеродные невинному религиозному сознанию, как марсиане.

– Американка, а еще?..

– Женщина. Боже милостивый, только не говорите, что снова его потеряли!

– Нет, обождите... Вот оно.

Дэвид протянул руку, и она положила кольцо на его ладонь. Он повертел его, а потом надел на палец.

– Тяжелое, – заметил он, поднимая руку, чтобы лучше видеть.

Джесс интересовало не столько кольцо, которое она хорошо знала, а то, как оно смотрится на мужской руке. Да, оно выглядит грубым и архаичным, но впервые было, если так можно выразиться, на своем месте, что ли.

– Слишком велико для меня, – сказал Дэвид, не ведая о ее молчаливых раздумьях. – У его настоящего владельца руки, должно быть, были как ляжки. Или... постойте. Может, кольца тогда носили на большом пальце?

Он надел кольцо на большой палец и оценил результат:

– Подходяще. Ну ладно. Не вижу, чтобы в этом предмете был заложен какой-то смысл. Вы описали его совершенно точно.

– Разумеется.

– Тогда возвращаемся к дедушке Трегарту. Видите, я был прав, дождик кончился.

– Дэвид...

Джесс бросила в пустую чашку кусочек сахару и принялась разминать его ложечкой.

– В вас снова взыграла отвага и благородство? – спросил он.

– Это несправедливо...

– Или вы просто не хотите, чтобы я путался под ногами?

Она отреагировала так резко, что ложечка шлепнулась в блюдце.

– Вам же известно, что это не так! Без вас я вообще не знала бы, что мне делать. Но я не понимаю, зачем вам...

– Зачем? – ухмыльнулся он. – Вы разве не слышали о знаменитом британском рыцарстве? Джесс, вам теперь от меня ни за что не отделаться, даже и не пытайтесь. Я прицеплю бороду и последую за вами. Мне интересно знать, что за всем этим кроется. Кто знает, может быть, я воспользуюсь этой интригой. Старый источник вдохновения начинает иссякать...

– Вам это только сейчас пришло в голову.

– Джесс, вы слишком много раздумываете. Я в таком возрасте, что имею право на собственное мнение, как любой другой человек, хоть это не так много значит. Если я решился разгадать нашу маленькую загадку, значит, я сам подставляю шею под свою полную ответственность. Кроме того, мы ушли от кузена Джона с его приятелем и больше ничего не случится.

Это недальновидное замечание должно было породить предчувствие страха, ледяными мурашками пробежать по спине Джессики. Что-то пробежало по ее спине, и она вздрогнула, но это оказалась холодная капля дождя, затекшая за воротник. Никаких предчувствий не родилось, лишь малодушное чувство облегчения.

Они вышли под свинцовое небо и падающие с карнизов магазинчиков капли, но, как четырежды подчеркнул Дэвид, дождь прекратился. На западной стороне улицы бегущая строка горящими красными буквами сообщала прогноз погоды, который обещал на следующий день прекрасную погоду.

Было почти темно, когда они подошли к стоянке, и Джесс, стукнувшись коленкой о крыло машины, послала проклятие экономично мыслящему городскому совету Солсбери и всем прочим органам, руководящим жизнью города. Почему не поставить побольше фонарей на стоянках? Потом он разглядела, что фонари есть, но два из них не горят. Стоянка была наполовину пуста. Из-за погоды и позднего времени большинство покупателей и гуляк сидели по домам.

Не сообразив, Джесс подошла к машине не с той стороны[24]24
  В Великобритании левостороннее движение, и пассажирские "верцы автомобилей находятся слева.


[Закрыть], и, когда Дэвид указал ей на ошибку, последовала короткая перепалка. Рядом с их автомобилем стоял еще один, и щель между ними была такой узкой, что даже худышке Джесс пришлось протискиваться, добираясь до дверцы. Дэвид, как истый джентльмен, пролез следом за ней и наклонился отпереть дверцу, с трудом справляясь с ключом в темноте.

Обе дверцы припаркованной рядом машины распахнулись одновременно. Джесс только успела подумать, какую плотненькую, аккуратненькую западню образовали бока автомобилей и открывшаяся дверца, но тень за ее спиной взмахнула рукой, мокрый тротуар под ногами девушки растворился в тумане, и она погрузилась в этот туман, провалившись во тьму.

* * *

Очнувшись, она обнаружила на своем лице ногу Дэвида. Ошибки быть не могло; она чувствовала холодную липкую поверхность и запах вымокшей кожи ботинка.

Первой реакцией стала радость, что Дэвид здесь, в каком бы состоянии он ни находился...

Эта мысль развеяла туман и толкнула ее на яростные попытки сдвинуться с места. Нога Дэвида оставалась пугающе неподвижной. Что, если он... Рассудок ее, все еще скованный резкой головной болью, содрогнулся от ужаса перед невысказанным словом.

Первая попытка пошевелиться успеха не принесла, так же как вторая, третья, четвертая. Она отступилась, с усилием восстанавливая дыхание через стягивающую нижнюю часть лица повязку. Руки и ноги ее были связаны. Лежала она на какой-то ровной поверхности; судя по тряске и ощущению движения – на полу машины. Сверху почти всем телом наваливался Дэвид; его тяжесть и крепкие путы не позволяли шелохнуться.

Мертвая тяжесть. На этот раз слово против ее воли было сказано, и Джесс снова начала яростно дергаться.

Теперь попытки принесли результат, правда, не тот, на который она надеялась. С переднего сиденья машины раздался голос:

– Кто-то очнулся.

Последовал скрип пружин, и через секунду второй голос ответил:

– Не он.

– Она?

– Не могу сказать.

«Еще бы, конечно, не можешь, – с яростью подумала Джесс. – Закопали меня тут, как репу...» И сразу же заледенела, ибо первый голос произнес с безразличием, поразившим ее даже больше, чем сами слова:

– Может, дашь ей еще разок по голове?

Второй мужчина что-то умиротворяюще пробурчал.

Джесс узнала голос, хотя он уже утратил тот искусственный лающий тон, который когда-то так неприятно поразил ее. Мягкие интонации принадлежали человеку с усами, которого они окрестили кузеном Джоном. Его спутником должен быть тот худой смуглый мужчина. Они так и не решили, как его называть. Дэвид утверждал, что мистер Икс или второй злодей – это слишком безлико, и предложил имя Алджернон. По щекам Джессики потекли слезы.

Некоторое время она плакала в напряженной тишине. Кляп намок. Что за мезкая, гнусная гадость все эти кляпы! Боль в голове превратилась в какой-то давящий груз, и она потеряла ощущение времени. Потом машина как будто споткнулась, и она больно стукнулась головой о какой-то металлический предмет на полу. Снова рывок – и остановка.

Сначала она решила, что путь их окончен, и все ее прочие мысли и чувства, кроме заботы о собственной жизни, были захлестнуты всепоглощающей волной страха. Тут голоса вступили в яростный диалог.

– Чертова рухлядь! Я тебе говорил, что мотор надо...

– А можно спросить, у меня было время отвести ее в гараж?

– Может, бензин кончился.

– Проклятие!

Хлопнула дверца, и Джесс воспрянула духом и телом, насколько последнее было возможно под тяжестью ста восьмидесяти фунтов Дэвида. Произошел тот безумный случай, который бывает только с очень неопытными злодеями, тот случай, из которого добрые люди должны уметь извлекать пользу. Но что можно сделать, если ее защитник валяется без сознания да еще пригвождает ее к полу, словно могильный камень?

Шаги проскрипели по гравию от дверцы к капоту машины. Рискуя свернуть шею, Джесс вытянула голову и уловила мигающий свет фонарика. И увидела две звезды. Значит, они в сельской местности: в городе было бы больше огней и другие звуки. Это положило конец всем надеждам на спасение с помощью полисмена или любопытного прохожего.

Опять заскрипели шаги.

– Бензин. Бак абсолютно пустой. Что за дурацкая, идиотская небрежность...

– Ну извини.

– Нужны мне твои извинения. Отправляйся-ка лучше на промысел.

– О, черт! Пожалуй, придется. Тут, должно быть, не меньше четырех миль!

– Ты что, хочешь, чтоб я пошел?

– Это было бы гораздо лучше, – искренне произнес кузен Джон.

– Прекрасно. Если какой-нибудь идиот с благими намерениями остановится помочь и увидит этих двоих на полу...

– Будь я проклят! Неужели ты думаешь, что это возможно?

– Надо предусмотреть и такую возможность, а если честно, старик, мне бы не хотелось, чтобы тебе пришлось с ней столкнуться. Здравого смысла у тебя не больше, чем у кошки, а храбрости – как у кролика. Так что давай чеши и не мешкай.

– Против таких неумеренных комплиментов не устоишь.

– Оттуда сможешь попросить тебя подвезти, но на дорогу туда уйдет не меньше часа, разве что повезет встретить попутку.

– Я никого не смогу попросить меня подвезти, раз тут эти двое...

– Точно. Поэтому, пока ты ходишь, я постараюсь на время убрать с глаз долой все свидетельства. Еще одно дело, с которым ты наверняка не справишься.

Единственным ответом на это стало красноречивое фырканье и поспешно удаляющиеся и затихающие шаги.

– Чертов дурак, – буркнул человек на переднем сиденье.

Джесс услышала чирканье спички и почуяла запах сигаретного дыма.

Ей было плохо и без этого зловонного запаха. Из короткого диалога она вынесла достаточное представление о характерах похитителей. Пожалуй, из них двоих можно отдать предпочтение кузену Джону. Крыса, конечно, но хотя бы с какими-то человеческими слабостями и недостатками, даже с зачатками чувства юмора. Второй, похоже, относится к ним как к двум громоздким мешкам; и голос у него совершенно бесстрастный и нечеловеческий, словно щелканье вычислительной машины.