Текст книги "Я знаю - ты врёшь!(СИ)"
Автор книги: Автор Неизвестен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Посему, честно стараясь не смотреть на Хлебушкин зад, я остановилась в паре метров от кровати и тихо позвала парня:
– Глеб… Глее-еб… – проблеяла я. Ответом мне был богатырский храп… Моя слабая, но искренняя надежда, что в прошлый раз, когда я спонтанно пыталась проникнуть на Глебушкину территорию так зверски храпел Женька, растаяла как дым.
Может Хлебушек еще и слюни пускает? Тогда есть надежда разлюбить его с чистой совестью. Нервно переступив с ноги на ногу, я прислушалась к себе и поняла, что нет, слюни не помогут. Слюни – это, при определенной доли фантазии, даже мило. Тут надо что-нибудь посущественнее. Оставив дверь комнаты открытой – Глеба я вовсе не боюсь, просто так светлее (в коридорчике я предусмотрительно зажгла свет), я приблизилась к кровати вплотную, пытаясь решить, стоит ли будить соседа или все же отложить на завтра мое предложение позаниматься с ним? Словно почувствовав мое сомнение, Глеб тяжело вздохнул, повернулся ко мне лицо и, перестав храпеть, тихонько засопел.
Выглядел он при этом весьма… няшно, как сказали бы пятиклассницы Кости. Я зависла. Ох, чего бы лишнего ему не предложить от волнения.
Вновь мелькнула мысль, исчезнуть из чужой спальни по добру по здорову… Но внезапно мне стало обидно – вот, дрыхнет тут спокойненько, пока я там стада баранов без толку считаю.
– Глееб? – склонилась я над парнем. И тут из-за спину Хлебушки появилась огромная ручища и едва не огрев меня по голове, приземлилась собственно на моего соседа, тут же подтащив его поближе к своему хозяину. Честно не помню, что я подумала в тот момент, но не завизжала я по чистой случайности – голосовые связки просто отказывались мне подчиниться. Поэтому я просто стояла и молча разевала рот, пока до меня наконец не дошло, что укутавшись в плед за спиной Глеба спит вовсе не чудовище, а Тим Булыгин. И вот мне интересно… Женька вообще в курсе? Постояв еще немного возле кровати, так и не смогла разбудить парней. Не хотелось мне смущать ни Глеба, ни Тима… тем более Тим, небось, еще так вывернул бы, что смущаться мне пришлось. Вздохнув, вышла из спальни и понимая, что уснуть не смогу, поплелась на кухню. Поставила чайник. Знаю, что есть на ночь вредно, но я ж в лечебных целях – подлатать расшатавшиеся нервишки. Торт искать было бесполезно – точно знаю кто его сожрал, потому на стол перекочевали масло, сыр, колбаска и булочка – лечиться так лечиться. И вот когда чайничек закипел, я заварила себе успокоительного ромашкового чая и с комфортом устроилась за столом, на кухню пришлепал щурящийся от света Глеб. Утруждать себя халатиком он не стал, явившись в чем спал, то есть совершенно налегке – в одних плавочках, которые почему-то показательно и совершенно недвусмысленно топорщились спереди, который раз вызывая во мне совершенно неприличное желание заглянуть куда не просят. Права, наверно, Аринка, в моем возрасте девственность уже болезнь и пора бы уже всерьез заняться своим здоровьем. Эх, может ну его этот план с душем? Скину халатик прямо здесь – пижамка полупрозрачная, даже лучше чем за занавеской получится.
– Лин? Ты чего тут? – сосед потер заспанное лицо, видимо пытаясь хоть немного взбодриться, и вопросительно посмотрелна меня.
– Да вот не уснуть. Решила чаю попить… успокоительного. Тебе, смотрю, тоже не помешало бы, – и да, кивнула на его топорщиеся труселя и даже, кажется, не покраснела при этом. Глеб опустил взгляд и некоторое время растерянно рассматривал свои плавки пока, видимо, до его сонного сознания не дошло, что я имела ввиду. А когда дошло, Хлебушек покраснел как рак и метнулся за стол, нервно устроившись напротив меня.
– Да… да, – кивул он, не глядя на меня. – Н-нальешь? Пожалуйста.
– Конечно, – легко согласилась я, вставая с табуретки. Глеб благодарно кивнул и принялся ваять бутерброды.
– Торт Тим доел, – извинясь произнес он, но скорее просто для того, чтобы не молчать.
– Я догадалась, – большая кружка светлого ромашкового чая опустилась на стол рядом с парнем, а я уставилась на его светлую макушку и голые плечи – соблазн прикоснуться к ним был просто невероятен. А еще с этого ракурса было прекрасно видно, что парень все еще возбужден. Интересно, это он так на Тима среагировал или ему что интересное приснилось? Спрашивать я, конечно, не стала. И так, почувствовав, что я его разглядываю Глеб крепче сжал нож и весь как-то напрягся. Пришлось ретироваться на свое место.
– Это он от расстройства, – решил развивать тему Глеб, сделав вид, что ничего не случилось. И впервые с тех пор, как я повела себя не очень корректно по отношению к его достоинству, поднял на меня глаза – в них застыл вопрос пополам с подозрительностью. – Ты знала, что у Тима с Ксюхой на сегодня, – парень бросил быстрый взгляд на часы на микроволновке, – то есть уже на вчера была назначена свадьба? Я подавилась ромашковым чаем.
– То есть не знала, – сделал вывод Глеб. Да уж. Мы только в пятницу виделись с Ксюхой и она ни словом не обмолвилась об этом. Вот ведь… партизанка.
– Надо их помирить как-то. Придумать что-нибудь…
– Дан уже придумал, – Глеб протянул мне здоровенный бутерброд, после чего подхватил свой и с удовольствием откусил от него. – У них в следующие выходные игра – Дозор. Он позовет Тима, Рита позовет Ксюху, а дальше дело техники – они встретятся и, по крайней мере, поговорят.
– А ты не ревнуешь?
– ? – Глеб так удивленно уставился на меня, что даже жевать перестал.
– Ну, – смутилась я, ощущая, что сейчас спрошу глупость. – Тима к Ксюхе не ревнуешь? Глеб открыл рот. Потом закрыл и с тоской посмотрел на меня.
– Нет, Тима я не ревную. И вообще, я… я… Пойдем спать уже.
– Пойдем, – кивнула я. Быстренько убрав со стола, мы потушили свет и отправились в сторону спален. И я наверно совсем сошла с ума, потому что:
– Тебя Тим не раздавит? Может у меня переночуешь? Оглянуться на Глеба мне было страшно, но я отчетливо чувствовала, как его напряженный взгляд буравит мне спину. И соглашаться он не торопится. Наверно думает, что я дурочка, но не хочет обидеть отказом.
* * *
Бл*, она что издевается?! У меня и так почти все время торчком, без какого-либо удовлетворения, между прочим. Я вообще импотентом так скоро стану. А она приглашает пе-ре-но-че-ва-ть и вряд ли имеет в виду что-то иное. Угу, чтоб я всю ночь со стояком провел, слюной захлебываясь… это если терпения хватит, а если не хватит… и ведь не хватит – наброшусь на нее не с самыми светлыми желаниями, а учитывая как она отреагировала на невинный поцелуй в щечку… как бы у нее истерика не случилась. Еще решит, что я такой же му*ак как тот студентик. Черт, черт, черт!!! Правда, когда в шею целовал не сопротивлялась, но… мне этого мало.
– Если… – начал я, но тут же умолк, потому что голос оказался до неприличия хриплым, пришлось откашляться и только после этого продолжить: – Если я соглашусь на твое предложение, мне придется на тебе жениться, – попытался улыбнуться, хотя смеяться не хотелось – отчего-то и вовсе грустно было.
– Ну так и что ж? – хмыкнула Лин, оборачиваясь. Она специально позволила халату распахнуться? – Живем мы уже вместе. Ты меня почти не бесишь, так что…
– Э-э…
– Ладно. Поздно уже – пойду я спать в самом деле… Спокойной ночи. И она сбежала в свою комнату, а я в душ…
– Задрот, – блин, и Тим не спит. Молча залез под свое одеяло и попытался притвориться глухо-немым.
Но этот козел подыгрывать мне не собирался.
– Мм… а может мне пойти к Лин ночевать? – задумчиво произнес он, распластываясь на кровати так, что его копыта оказались на мне.
– Угу, а я к Ксюхе поеду… – еле скинул. Тим засопел и довольно чувствительно пихнул меня в бок.
– Завтра я во всем признаюсь, – пообещал я…себе.
– Свидание на льду, – хмыкнул Ролл. – Как бы она тебя об этот лед не приложила. В кроватке всяко помягче.
– Отвали.
* * *
Пробуждение вышло не самым радужным. Во-первых, не выспалась.
После бессонной ночи я бы спокойно дрыхла до обеда, если бы не Аринка, которой пришло в голову разбудить меня с утра пораньше с целью отправить на задание согласно плану по завоеванию «голубоватого соседа». Во-вторых, мне было стыдно за вчерашнее приглашение и попадаться парню на глаза совсем не хотелось. Но Аринка настаивала и я сдалась. Стараясь не думать о последствиях, я бросила полотенце и халат на своей кровати и подкравшись к двери, осторожно выглянула за нее.
Коридор был пуст, но где-то на кухне гремела посуда – наверно Хлебушек решил приготовить завтрак. Не давая себе времени передумать, глубоко вдохнула и в одной только развратной ночнушке отправилась в ванную комнату. Ну как отправилась… секунды за две проскочила расстояние, разделяющее мою спальню и ванную комнату, распахнула дверь и вскочила внутрь быстрее, чем сообразила, что ванная, вообще-то, занята… А вот выскочить обратно также быстро не получалось – став совсем ватными, ноги словно приросли к разноцветному яркому коврику, который я сама любовно выбирала в магазине, не позволяя сдвинуться с места. В ступоре я уставилась на голую безволосую грудь, одинаково боясь опустить взгляд ниже и увидеть то, чего видеть мне совсем не надо, и поднять глаза – и встретиться с парнем взглядом. Судя по тому, что парень молчал, он так же как и я пребывал в растерянности от внезапной встречи, но при этом совершенно не стесняясь меня рассматривал – я это поняла, потому как, в конце концов, Тим насмешливо произнес:
– Миленькая пижамка… И одним этим вернул мне возможность двигаться. Чувствуя как на щеках вспыхивает румянец, я как угорелая выскочила из ванной, намереваясь укрыться в своей спальне и не выходить оттуда пока Булыгин не покинет наш дом… а то и вовсе до следующего утра. Но чаяниям моим не суждено было сбыться. Едва я оказалась в коридоре, как тут же налетела на Глеба, машинально заключившего меня в объятья. На нем были одни только домашние шорты и оказалось, что касаться его теплой обнаженной кожи безумно приятно. Я даже вырываться не собиралась – наоборот, прижалась сильнее, руки сами собой скользнули Глебу на спину, погладили в миг напрягшиеся мышцы. В ответ меня стиснули сильнее, на грани боли.
– Ли-ин, – полу-стон – полу-хрип. И теплые мягкие губы коснулись моей шеи возле уха, скользнули ниже, покрывая кожу невесомыми поцелуями, прижались к обнаженной ключице, посылая миллионы электрических разрядов с бешенной скоростью носиться по всему телу, чтобы столкнувшись где-то внизу живота, образовать горячий комок. – Моя Ли-ин, – руки Глеба пробрались под и без того невесомую маечку, ласково прошлись вдоль позвоночника, чуть помедлив подхватили меня под попу… И ведь не единой мысли протеста в голове, словно так и надо, еще и навстречу подалась… И в этот момент дверь в ванную комнату распахнулась и оттуда высунулся практически обнаженный Тим, единственным одеянием которого служило обёрнутое вокруг бедер полотенце. Вот же ж… блин…
– Ой, я не вовремя, – без тени раскаяния произнес этот тип. И я почувствовала как спина Глеба напряглась, хотя, казалось, куда уж больше.
– Тим? – растерянно произнес Глеб, вероятно соображая, что и я только что выскочила из ванной. На какие мысли его мог натолкнуть данный факт мне даже думать не хотелось. Но судя по тому, что сжали меня еще сильнее – в этот раз действительно до боли, ничего хорошего Глебу в голову не пришло. – А что вы там делали… вдвоем? «Ничего,» – хотела было вякнуть я абсолютную правду, но этот бородатый монстр меня опередил:
– Ну, что могут делать вместе голые мужчина и женщина? – похабно ухмыльнулся Булыгин – кожу буквально закололо от его недвусмысленного взгляда. В ту же секунду Хлебушек содрал с растянутой между комнатами веревки для сушки белья махровое полотенце и прикрыл мою «чудную» пижамку от излишнего внимания. – Впрочем, откуда тебе знать? – Тим сочувствующе вздохнул: – Ты же гей.
– Я не гей! – взорвался Глеб.
– Да? – очень натурально удивился Тим. Но… что-то тут было не так.
– Ну-у… то есть… Повисло молчание, которое все тянулось и тянулось… Чувство, что «что-то не так» становилось сильнее. Ну, вот не понимаю я этих отношений между Глебом и Тимом. Почему-то я с самого начала была уверена, что Тим (как и Женя, например) в курсе Глебушкиной ориентации и Глеба это вполне устраивает. И вот теперь Глеб решил Тима разубедить? Или что? Наконец, я не выдержала – решила выбраться из сжимающих меня тисков и неловко пошевелилась. Хватку Глеб ослабил, но совсем отпускать меня не спешил. Некоторое время он просто обнимал меня и молча сопел в шею, посылая армию мурашек бродить вверх-вниз по моей спине.
– Лин, прости меня… В конце концов парень отодвинулся – почему-то казалось, что далось ему это с большим трудом. Да и выглядел Глеб донельзя несчастным. И я готова была простить его прямо сейчас – знать бы за что…
– Э-э… – сосед не мигая уставился на мою грудь, тяжело сглотнул и предложил: – Давай ты оденешься и мы поговорим где-нибудь… на кухне. Я молча кивнула – говорить просто не могла. Глядя на соседа сейчас, я бы, пожалуй, согласилась, что он совсем не гей – не может гей так пялиться на женские прелести и… ну… реагировать соответствующим образом. Или это он на Тима так? Кутаясь в махровое полотенце, я оглянулась на Булыгина, но в дверях ванной комнаты его уже не было. Наверно успел скрыться в спальне Глеба, пока мы здесь с ним стояли в обнимку. Да и не мог Глеб так возбудиться глядя на друга, это ведь меня он сейчас обнимал, целовал… Но что же получается тогда? Получается, что, если мой любимый соседушка вовсе не гей, то он в наглую мне врал все это время. И прощение за это просил… Оказавшись в своей комнате, я поспешно стянула с себя полупрозрачную маечку и облачилась в трикотажные брючки и удобную растянутую футболку. Минуту постояла, разглядывая маленькое пятнышко от черничного варенья… И решительно скинув и этот наряд, заменила его легким трикотажным сарафанчиком, в котором иногда ходила дома – там, у бабушки, здесь стеснялась… а вот теперь… На кухне появилась минут через 15 – все таки я трусила и стремясь отложить момент объяснений, посетила ванную (предварительно убедившись, что она свободна), где долго полоскала лицо холодной водой, надеясь согнать нездоровый румянец со своих щек – не вышло.
Да и сарафанчик уже не казался такой хорошей идеей – переодевать я его, конечно, не стала, но чувствовала себя некомфортно, уж лучше бы оставалась в штанах. Глеб, похоже, все это время честно ждал меня на кухне. Он с неясной тоской окинул взглядом мое одеяние и кивком предложил устраиваться за столом.
– Есть хочешь? – предложение из разряда «давай потянем время». Но есть мне в самом деле очень хотелось, хотя 5 минут назад я была уверена, что мне кусок в горло не полезет от волнения.
– Хочу. Передо мной тут же поставили тарелку с омлетом щедро посыпанным тертым сыром, который уже основательно подплавился.
– Чай, кофе?
– Чай, – решила я. Довольно забавно было наблюдать как суетится Глеб лишь бы только не начинать разговор. Надо бы еще выяснить, что там за выступления-концерты, а то я, похоже, вообще в информационной изоляции живу – надо это исправлять. – А Тим где?
– Нагадил и свалил, – буркнул сосед себе под нос, но я не была уверенна, что мне не послышалось.
– А?
– Домой уехал, – сердито ответил Глеб, разглядывая мои голые коленки… ну и выше… Сарафанчик неприлично высоко задрался, но поправлять мне его не хотелось. В противовес моему недавнему состоянию, сейчас во мне бурлило какое-то странное веселье, основательно приправленное вредностью.
– Так о чем ты хотел поговорить? – поинтересовалась я, заметив, что со своей порцией парень уже разобрался и теперь бесцельно вертит в руках кружку, думая о чем-то своем. Услышав вопрос, Глеб наконец-то оторвался от созерцания кружки и поднял взгляд на меня. В синих глазах затаилась грусть… и нерешительность. Вообще-то услышать прямой ответ на главный вопрос мне тоже было страшновато, хотя не скрою, для себя я уже все решила, требовалось лишь подтверждение из уст самого парня. Ну и объяснения.
Но спросила я о другом:
– Что за выступления, о которых говорила Вика? Глеб сморщился, неуютно поерзав на стуле.
– У нас с парнями группа – «Серая выпь», может слышала? – посмотрел на меня выжидающе. Наверно, хотел чтобы слышала. И хотя я на него сердилась, мне было жаль совсем уж его разочаровывать, поэтому ответила правду.
– Вроде слышала, – ну, ведь и в самом деле братишка мой двоюродный что-то говорил про местную группу с таким названием. Даже звал в клуб, где они выступали… а я не пошла. К сожалению. В следующий раз обязательно соглашусь. Глеб поджал губы – наверно, мой ответ ему не очень понравился, нервно хлебнул из чашки и пристроил ее на столе, но поняв, что теперь некуда девать руки, вновь схватился за нее.
– Мы иногда выступаем в клубах, ну и в «Любовных историях» еще – там хозяин наш друг… несколько раз в Питер ездили… В общем, это вроде как любимое хобби.
– Ясно, – я поджала одну ногу к груди, обхватив ее руками, а пяткой упершись в табуретку. Другой принялась болтать взад-вперед.
Почему-то это действо очень раздражало бабушку и будь я дома уже бы наверняка схлопотала полотенцем по макушке. – А почему от меня скрывал? Там же репетиции наверно какие-то должны быть…
– Ну, мы обычно после работы собирались…
– А-а, это когда ты говорил, что тебя на работе задерживают? – припомнила я. Глеб согласно кивнул. – Ну ты и врун! – не выдержала я, обвиняюще посмотрев на парня. Хотелось его чем-нибудь треснуть. – Почему правду-то не сказал?
– Ну-у…. встречаются такие чокнутые фанатки…
– Так ты боялся, что я на тебя накинусь и изнасилую? – разозлившись перебила я. Обида подкатывала к горлу, а желание приложить Глеба чем-нибудь тяжелым становилось сильнее. Может Глеб и про ориентацию свою соврал, чтобы себя обезопасить, если вдруг сексуально-озабоченной соседке придет в голову накинуться на него. Глеб изумленно вскинул на меня глаза и его взгляд наткнулся на мои голые ноги… сейчас, небось, еще и трусики видно…
– Кхе-кхм… – даже покраснел и вновь заерзал на стуле. – Нет, не боялся. Самое обидное, что накинуться на Глеба иногда очень даже хотелось. Особенно когда он выскакивал из ванной, не успев как следует вытереться и капельки воды наперегонки ползли по его гладкой коже… и когда он просто разгуливал по утрам в одним штанах, соблазняя меня своими полуобнаженными телесами… Он и сейчас, кстати, одеться не удосужился – так и ходил в одних шортах, изверг.
– А что тогда? Что мне из тебя все клещами тащить приходится?!
Это же ты позвал меня поговорить! А теперь сидишь тут в чашку вцепившись. А ну поставь ее! – рявкнула я, чувствуя как спокойствие отступает все дальше и дальше, уступая место… хм… надеюсь истерики у меня не будет. – Ты же не гей?
– Не гей, – спокойно согласился Глеб. И чашку свою все таки отпустил. Медленно поднялся и отвернулся к плите. Вскоре до меня дошло, что он заваривает мне обещанный чай. А еще через минуту до меня медленно, как до утки, дошло понимание, что Глеб таки признался… но вот что мне теперь делать с этим признанием?
Сообщить, что я этому очень рада? И-и? Ноги ему мои, безусловно, нравятся, а я сама? И вообще меня очень волновал вопрос на фига он всю эту ерунду с голубизной придумал? Вообще странно – родители его подозревают (ну, и может еще кто-то) и их он пытался убедить, что нормальный, а меня почему-то наоборот. Бред какой-то… Глеб поставил передо мной чай и мои любимые вафельные палочки в карамели с шоколадом и я, медленно опустив ноги, села как подобает за столом. Хотела подождать пока парень вновь займет место напротив меня, но он замер у кухонного стола, упершись об него, так что мне ничего не оставалось как задать, наконец, терзавший меня вопрос:
– И зачем? Глеб пожал плечами и некоторое время рассматривал меня из-под полуопущенных ресниц – под этим взглядом стало как-то неловко и теперь уже я поспешила спрятаться за чашкой.
– Пару месяцев назад, после очередного выступления в «Атлантике», случайно столкнулся с твоим двоюродным братом…
– Егором? – зачем-то уточнила я, хотя брат-то у меня всего один.
И Глеб знал об этом, поэтому насмешливо улыбнулся и подтвердил:
– Да, с Егором. Он был там со своими приятелями. И вот один из них, похоже, имел на тебя виды, – Хлебушек нахмурился, задумчиво глядя на меня, но потом тряхнул головой, словно отгоняя непрошенные мысли. – И Егор заявил ему, что у тебя какие-то проблемы с мужским полом и ты подпустишь к себе разве что гея… Я удивленно воззрилась на парня. С чего бы это Егору такое говорить? Да и вряд ли кто-то из его приятелей мог положить на меня глаз – пересекались мы редко, «роковой женщиной» я себя совершенно не ощущала, да и как бы «старовата» я для них уже. Разве что они имели ввиду двоюродную сестру Егора по отцовской линии – Маринку, ей как раз 18, а Глеб просто не так понял.
– … Вот я и решил… притвориться, чтобы ты согласилась переехать ко мне… быть ближе.
– Мы даже не были толком знакомы, – выдавила я, подозревая, что соседушка мой все таки «с приветом».
– Ты произвела на меня неизгладимое впечатление там, в «На вершине», – взгляд парня вновь заволокла тоска и я поняла, что сейчас он скажет что-то, что ему самому не нравится. – Теперь, когда ты знаешь, что я не гей, ты съедешь? Съеду? Машинально отхлебнув горячего чая, я обвела кухню рассеянным взглядом. Мои любимые занавесочки – сама выбирала, тарелки с нежно-салатовым орнаментом в виде листиков – весь мозг Глебу вынесла прежде, чем остановилась именно на них в магазине, кувшин для воды и вазочка для фруктов, миленькое полотенце с собачкой Boofle, также появившиеся на кухне благодаря мне… И самое главное: растрепанные светлые волосы, черные ресницы, синие тоскливые глаза, прямой нос, прикушенная нижняя губа, голые плечи… эм-м, дальше лучше так уж пристально не разглядывать, а то как-то жарко становится – надо бы форточку открыть, проветрить. Но я точно не собираюсь отсюда съезжать. И расставаться с этим недогеем тоже не собираюсь, потому что от одной только мысли об этом, становится не по себе.
– Не дождешься, – ответила я и сердце приятно ёкнуло оттого, как Хлебушек облегченно выдохнул. Значит, и он не хочет чтобы я уходила.
Но блин… ни слова о любви ведь сказано не было… да вообще ни о каких чувствах! Что это вообще за неизгладимые впечатления такие?
– Хорошо… В смысле, отлично! Я… я рад, да… – Глеб замялся, словно собираясь сказать что-то еще – надеюсь, то самое. Но он лишь тяжко вздохнул и спросил совсем другое: – На каток поедем? А, да, Глеб еще в пятницу говорил что-то про каток, но как же не хочется никуда ехать сегодня. Лучше остаться дома и подразнить кое-кого…
– Давай лучше дома останемся – закажем суши, фильм какой-нибудь посмотрим? Не могу утверждать, но мое предложение, кажется, вызвало у Глеба ряд каких-то занимательных ассоциаций – некоторое время он таращился на меня враз потемневшими глазами, а после, наконец, отлепив свою задницу от кухонного стола, загадочно заявил:
– Пойду кровать перестелю, – и направился… ну, видимо, в свою спальню. Я же к нему в комнату торопиться не стала. Сначала долго и тщательно мыла посуду, затем также тщательно вытирала крошки со стола, словно мантру повторяя, услышанное от Ксюхи четверостишье (Бог знает, откуда она берет этот фольклор):
– В каждой хорошенькой девушке, в каждой застенчивой лапушке, могут быть тайно припрятаны, страстные гены прабабушки… – при этом у меня мелко тряслись руки и самой от этого становилось смешно – я собиралась наглеть и мне было страшно. Но, как бы я не тянула время, с кухонными делами, в конце концов, было покончено и я поплелась искать Глеба. Почему-то вдруг представилось, что сосед ждет меня на кровати… голый, да-да… еще и с розой в зубах. Но все оказалось гораздо прозаичней. Нет, он действительно сидел на кровати, привычно подсунув под спину подушку и терпеливо ждал, когда же я приду смотреть фильм, но вовсе не голый – напротив, еще и футболку натянул. Никогда не думала, что один только вид футболки, которая мне, между прочим, очень нравилась, может вогнать меня в уныние.
– Что смотреть будем? – как ни в чем не бывало поинтересовался этот… злыдень.
– А что есть? – также спокойно поинтересовалась я, устраиваясь рядом с Хлебушком, благо подушечку он мне тоже приготовил.
– Ну, я «Хоббита» скачал… – я отчетливо ощущала, как сердце мое колотится где-то в горле… или животе – довольно странное чувство, но я все равно заставила себя как бы между прочим сползти чуть ниже и положить свою голову Глебу на плечо. Блин!!! Да ведь этот хмырь, притворяясь голубым, беззастенчиво пристраивал свою черепушку у меня и на коленях, и на животе. – …Эмм… кхе-кхе… и еще пару мультиков можно, – хрипло закончил парень.
– Давай «Хоббита», – решила я, сползая головой Глебу на грудь – все таки плечо у него оказалось жестковато. Зато теперь у меня под ухом барабанная дробь – надеюсь откачивать соседа не придется, как-никак инфаркты в его возрасте редкость. Уставившись в телевизор, я попыталась абстрагироваться. Однако происходящее на экране казалось вялым и скучным. Да и в сюжет мне было никак не вникнуть, а всё потому, что мысли мои вопреки желанию были направлены совсем в другое русло. Впрочем, это не мешало мне действовать согласно моему, спонтанно возникшему плану, а именно, усыплять бдительность Глебушки – тихонько лежать не шевелясь и вообще выражать крайнюю заинтересованность фильмом – слава Богу, обсуждать его Глеб пока не стремился, хотя обычно уже сначала просмотра то он, то я высказывали свое мнение относительно происходящих в фильме событий. Двадцати минут на усыпление бдительности мне казалось достаточным. Тем более, что у меня уже занемела правая нога, а левая пятка нещадно чесалась. Ну что ж, значит, пора. Вздохнув, я осторожно пошевелилась и уже собиралась заявить о своей несчастной ноге, как вдруг почувствовала осторожное прикосновение к моей спине – Глебкины пальцы едва ощутимо прошлись вдоль позвоночника, заставив мурашки дружно активизироваться и вызвав мгновенный спазм в животе.
Не знаю, что это было, но я хочу еще. И Глеб не заставил девушку ждать. Теплые пальцы прошлись по позвоночнику увереннее, на третий раз я некультурно застонала, до чертиков испугавшись такой своей реакции на простое поглаживание.
– Ай-ай, спину свело, – нашлась я, пытаясь выпутаться из объятий соседа, ради небольшой передышки.
– Так давай помассирую. Ну, ведь грех же отказываться… И я согласилась. Глеб скатился с кровати, я же наоборот, растянулась на животе по центру, уткнувшись носом в нагретое нашими телами одеяло, от которого слабо пахло сиренью. Голые плечи и ноги при этом холодил едва ощутимый ветерок – от балкона сквозило. И мне было хорошо.
Глаза сами собой закрылись.
– Лин, ты что спать собралась? – раздалось насмешливое у самого уха, а через секунду кровать прогнулась и моей спины коснулись горячие ладони. Быстро пробежались вдоль позвоночника сверху вниз – раз, другой, третий… замерли на пояснице, чуть сдавили, не спеша поползли вверх, приятно сжимая и пощипывая сквозь тонкую ткань сарафана, который откровенно мешал. Тягуче медленно руки доползли до плеч, осторожно помяли, зарылись в волосы, помассировали затылок, переключились на шею – нежно погладили, заставив поежиться.
– Ли-ин, – вздох у самого уха. – Ты ведь простишь меня? Я не успела сообразить о чем он – шеи коснулись мягкие губы, проложили чуть влажную дорожку к плечу, с которого парень уже успел стянуть тонкую лямочку сарафана, заменив ее своей ладонью – другая пыталась стянуть вторую лямку, но у нее ничего не получалось. От растройства Глеб цапнул меня за шею – не больно, но весьма ощутимо.
Охнув, я попыталась вскочить – сама не знаю зачем, наверно от неожиданности, но мне не позволили – уложили обратно.
– Я еще не закончил массаж. Или тебе не нравится? – мягкие губы вновь скользнули по шее, заставив буквально выгнуться им навстречу… и исчезли. В голове царила приятная пустота, кожа на шее горела, а тело ломило от желания почувствовать на себе руки Глеба. Но больше ничего не происходило – Глеб сидел рядом, но меня не касался. Медленно до меня дошло, что он действительно ждет ответа.
– Нравится, – прошептала я с обидой. Вообще-то, это я собиралась соблазнять и всячески издеваться над вредным соседом… Но уже через секунду про обиду забыла. Неожиданно сильные руки подхватили меня и перевернули на спину, так что я тут же оказалась лицом к лицу с «массажистом». Одной рукой приобняв за плечи, пальцами второй он нежно скользнул по лицу. Чуть приподняв подбородок, заставил откинуть голову назад, а теплые губы вновь начали исследовать шею, спускаясь вниз к ключице. По телу прокатилась дрожь. В желудке стало тепло, а чуть ниже так и вовсе горячо.
– Гле-еб, – простонала я, сама не очень понимая, чего хочу от парня. Он оторвался от моей ключицы, уставившись мне в глаза своими мутными потемневшими глазами, опустил взгляд ниже, гипнотизируя мой рот. Слишком долго. Я не выдержала – запустила руки в его волосы и потянула к себе… Глеб охотно подчинился. Но его губы коснулись моих лишь на какое-то жалкое мгновенье и тут же отстранились – так неожиданно, что я не сумела сдержать разочарованного стона.
– Садист, – буркнула я недовольно, глядя в любимые синие глаза. Хлебушек насмешливо фыркнул, а его бесстыжие руки принялись блуждать по моему телу. Нагло забравшись под сарафан, поползли вверх, все выше поднимая подол, обнажая и без того весьма условно прикрытые бедра. Горячая ладонь коснулась живота, заставив меня судорожно вздохнуть, и отправилась дальше… а ведь некоторыми предметами гардероба я сегодня откровенно пренебрегла. И, если Глеб не заметил этого раньше, то теперь уж обнаружил наверняка – рука его замерла на моей груди. Глаза, казалось, потемнели еще сильнее… А в следующее мгновенье мои чуть приоткрытые губы накрыли неожиданно жесткие его и тут же с удовольствием углубили поцелуй, терзая мой рот, в то время как руки парня пытались вжать мое тело в свое, и я ему активно помогала. Остановились лишь когда дыханье почти закончилось – мне было не отдышаться, сердце бешено колотилось в горле, руки тряслись, как у наркомана, причем не у меня одной. Но я была практически счастлива.
Да и Глеб походил на кота, объевшегося пресловутой сметаной, глаза которого горели предвкушением второй порции.
– Это лишнее, – сказал он мне, окончательно стаскивая с меня сарафан. Я смущенно кивнула. И чтобы не оставаться без одежды одной, ухватилась за его футболку, через пару секунд улетевшую куда-то в угол. – Моя девочка, – прошептал Хлебушек и наши губы вновь почти встретились, но… Звук дверного звонка, разнесшийся по квартире, заставил нас вздрогнуть.
