Текст книги "Газета Завтра 12 (1061 2014)"

С надеждой на Россию

Полина Винникова

20 марта 2014 1

Политика Общество

Репортаж из Харькова

Харьков в эти неспокойные дни выглядит, на удивление, русским городом. На домах – блистающие свежей краской плакаты в память Великой Отечественной войны. Ленин на площади Свободы стоит на месте. В дни пророссийских митингов эта площадь, шестая по величине в Европе, вся заполняется народом. В воздухе носится: как можно не пойти на митинг, если там все приличные люди? Как можно отсидеться?

Длинные, метров в двадцать, очереди выстраиваются за бесплатной российской газетой "Вести" – я вижу их каждый раз возле метро, когда иду на работу.

Один день – на улицах горячие споры, чуть ли не драки, другой день песни. Молодежь на улицах поет песни. Студенты ходят в обнимку и поют попсовые песенки на русском языке. Не на украинском. Без всякой политики, без всякого алкоголя, люди просто так расслабляются – как крестьяне сотни лет назад, по вечерам поют песни. На украинском здесь не говорит почти никто. Реклама в метро – на русском. Таблички на клумбах – на русском. Зарубежные студенты, которые приезжают учиться в харьковских технических институтах, перед обучением изучают русский язык, не украинский. Людям хочется радоваться весне и петь – но, думаю, если русский язык снова станут запрещать, будет новый взрыв.

Сейчас, когда я пишу эти строки, на главной площади идет митинг в поддержку мэра Геннадия Кернеса. Его сажают за пророссийские симпатии, которые даже не успели в чем-то выразиться. Просто за то, что он к митингующим за Россию относился терпимо. Его соратника, губернатора Добкина, тоже сажают: за то, что он – цитирую дословно украинский канал: "Ничего не говорил о присоединении к России, но выражение лица его было одобрительным". Как в анекдоте: "Сара, не смей мне возражать! – Абрамчик, я и не возражаю. Я молчу! – Тогда убери мнение со своего лица!"

Так вот, Кернесу за "мнение на лице" привесили обвинение "в пытках, похищениях и убийствах". Сейчас, 13 марта, в 14 часов, в Харькове идет митинг против этого, площадь Свободы заполнена, крики протестующих слышны на много километров вокруг. Но это событие никак не освещается в СМИ. Никак! Абсолютно! Даже в Интернете! Харьковский Яндекс вёл детальнейшую, поминутную трансляцию с киевского Майдана, сейчас он делает вид, что многотысячного митинга нет и в помине. Предлагает почитать что-то на отвлеченные темы. Вы ничего не найдете об этом митинге, даже сформировав запрос. Украинский Яндекс – не свободное СМИ, но средство прозападного манипулирования еще с осени. Употребление негативной оценочной лексики в адрес России и позитивной – в адрес Запада и Майдана – зашкаливало несколько месяцев, теперь "мирные протестующие на Майдане" и "агрессивные сепаратисты" прописались тут. Какую-то более или менее непредвзятую, адекватную информацию можно найти только через Гугл.

День накануне отключения российских телеканалов. Еду в автобусе с работы, парню напротив – звонок. Тот коротко отвечает, смеётся. "Что спрашивают? Какие телеканалы вы смотрите! Что мне отвечать? Никаких не смотрю. Интернет в общаге – потянет на канал?"

Харьков считается одним из самых работающих и зарабатывающих городов Украины. Едут сюда из других, в том числе даже из западных регионов, те, кто хочет работать, – но работы всё равно не хватает. Целые стаи мошенников специализируются на "трудоустройстве": вымогают за трудоустройство деньги и пропадают или обещают заплатить за труд, но не платят. "Работала официанткой, "стажировалась" месяц бесплатно. Через месяц они взяли другую. Работала продавщицей, "стажировалась". То же самое". "Рыночные" и "демократические" реформы привели к закрытию десятков заводов – это подавленное отчаяние молодежи и слезы на глазах стариков: "Вошла я в наш бывший цех, где проработала тридцать лет Боже мой! Пустые стены! Все разворовали, распродали! И они хотят опять в Европу, и они хотят еще больше "демократии"! Да есть ли у них совесть?" Это экономический уклад, при котором люди бьются, как рыбы об лед, за одну тысячу гривен зарплаты, за одну тысячу гривен пенсии. Это четыре тысячи рублей – притом, что цены на продовольствие, в лучшем случае, только в полтора раза ниже московских. В соседней российской Белгородской области пенсия в пятнадцать тысяч рублей – вызывает жгучую зависть. Белгород отсюда кажется очень сытым и благополучным

Харьковские люди достаточно горячо и деятельно поддерживают идею присоединения к России. Они установили знамя на здании городской администрации. Они закидали яйцами Кличко

С другой стороны, чтобы драться насмерть, – такого нет. Харьковчане по характеру своему – более культурные и неагрессивные, что ли, люди. Образование обязывает. Работа отнимает силы. "Государственная инспекция Украины по вопросам труда не зарегистрировала массового приостановления работы предприятий в регионах страны в рамках объявленной забастовки на Майдане", – сообщал Интерфакс-Украина. Это значит, что по призыву Майдана бастовали именно западные регионы – те, кто и так особо не работают

А у харьковчан? Один день они отпрашиваются и выходят на митинг, устанавливают российское знамя над площадью Свободы – но назавтра им, в отличие от свободных майдановцев, снова надо на работу. Зарабатывать западенцам на соцвыплаты, на красивую борьбу за европейские ценности. И им, в отличие от праздных и агрессивных западенцев-майдановцев (уверенных, что древние укры изобрели огонь и колесо, а если Россия не будет мешать, они заживут, как в Германии) пока абсолютно не хочется ни с кем воевать. Им в страшном сне еще не приснится бросать в живых людей бутылки с зажигательной смесью. Они уважительно относятся к политическим оппонентам. Абсолютное большинство моих харьковских знакомых не приемлет новую "власть", но многие рассуждают так: "Эта подлая игра западных политиков скоро закончится", "Придёт Россия и всё сделает как надо".

Некоторые, у кого есть возможность, предпочитают из Украины бежать. Например, знакомая маркетолог, сотрудница харьковских курсов иностранного языка. С замечательным украинским и английским языком, переехала в Россию – казалось бы, ей-то чего опасаться?

Зарплаты задержали, но пенсии выдали вовремя. Директор Харьковского зоопарка плачет натуральными слезами: новая "власть" не дает денег на зоопарк, звери мрут от голода. Харьковчане скинулись и собрали 90 тысяч гривен.

В день пророссийского митинга приехали ребята из Львова, идут рядом с местным жителем – видимо, знакомым или родственником, рассказывают ему что-то, но вразнобой: "Шо вы брешете, будто у нас оружия много с войны? – А ты не говори, чего не знаешь, – толкает его старший товарищ-львовец. – С войны, правда, дофига пооставалось у нас".

"Что-о-о? Бандеру – считать героем? Да пошел он, этот ваш Бандера!"

"Точно, надо идти на митинг, – доверительно понизив голос, говорит в толпе подземного перехода нестарая, хорошо одетая женщина другой. – Надо за Россию. Если Россию сломят, тогда всем конец".

Вставайте, люди русские!

Игорь Бойков

20 марта 2014 1

Политика

Репортаж из Донецка

Решение отправиться в столицу русского Донбасса пришло почти моментально – в тот момент, когда стало окончательно ясно, что восставший Харьков местными янучатами предан и сдан, а пробираться посуху в блокированный Крым журналисту с российским паспортом будет весьма проблематично.

Обшарпанные и неказистые вагоны поезда "Санкт-Петербург-Донецк" оказались предсказуемо полупусты: в эти драматические дни желающих ехать из пока ещё спокойной России в бурлящую Украину сыскалось немного. Зато слухи среди немногочисленных пассажиров – один тревожнее другого – разносились быстро: митинги и драки на площадях, скорое закрытие границы, БТРы на въезде в Лисичанск

На первой же по въезде в Украину станции Казачья Лопань по составу начинают сновать нервные люди в штатском (скорее всего, сотрудники СБУ). Не то следуя разосланным ориентировкам, не то по каким-то им одним ведомым приметам, они выхватывают то одного, то другого пассажира, заводят с вещами в купе проводников, где придирчиво обыскивают. Ближе к Донецку такой процедуре подвергли даже моего соседа, дряхлого и почти совершенно слепого русского старика, следующего к родне в Донбасс. Ход мыслей местных рыцарей плаща и кинжала вполне ясен: старик – подходящий кандидат на роль курьера русских боевиков, ещё в Петербурге предусмотрительно напихавших в его объёмистую сумку оружие и тротил. Кстати, о сотнях и даже тысячах боевиков-погромщиков, якобы каждодневно засылаемых Кремлём на Украину, без конца верещат все местные телеканалы. Кадры, запечатлевшие изъятый при пограничном досмотре "боезапас", тоже впечатляют, но в обратном смысле. Газовый баллончик и два-три кнопочных ножа – тот ещё арсенал путинского штурмовика.

Однако методично нагнетаемый киевской хунтой и её телеканалами антироссийский психоз, судя по всему, охватил уже многих.

Вот пожилой украинец, возвращающийся домой с похорон отца, втолковывает ещё не пришедшему в себя после обыска старику: "Поймите, идёт война. Путин напал на Украину, аннексирует наш Крым. Поэтому сегодня, каждый приезжий русский, должен находиться под подозрением".

И, подчёркивая собственную бдительность, косится на мои армейские ботинки со злобной подозрительностью. После чего изрекает: "Вот, к примеру, молодой человек из России едет. А кто его знает, кто он такой? Зачем он к нам пожаловал? Может, он – провокатор или спецназовец?"

В ночном Донецке пустынно. Людей не видно ни на улицах, ни даже на привокзальной площади. Попавшийся нежданно одинокий таксист охотно соглашается доставить до недорогой гостиницы, которую я счёл за благо не бронировать заранее, а искать уже на месте, по приезде.

"Власть по два раза за неделю меняется. Точно махновщина вернулась, – сетует он по дороге. – Вчера вон на администрации российский флаг висел, а сегодня проезжал, так опять сменили на украинский".

Уже поздней ночью, включив в гостиничном номере телевизор, я узнаю, что в Донецк введены подразделения спецназа СБУ "Альфа", а лидер русского сопротивления 30-летний Павел Губарев, несколько дней назад выкликнутый на митинге "народным губернатором", арестован и увезён в Киев. На телеэкране мелькают откормленные ряхи присягнувших киевской хунте силовиков. Риторика – под стать выражению лиц: пресечём, подавим, не допустим

Вообще, репортажи украинского телевидения сейчас (как, впрочем, и большинства газет) – это нечто. Подобного ожесточения на фронтах информационной войны мы, пожалуй, воочию не наблюдали с октября 1993-го. Дикторы, политологи и ведущие словно соревнуются в объёме и консистенции выливаемых на Россию помоев. Идеологическая направленность однозначна: захватившие в Киеве власть фашисты упорно называют фашистами нас. В адрес Путина вообще несётся невероятный поток личных оскорблений, выходящих за любые рамки даже не политического, а человеческого приличия: военный преступник, государственный террорист, параноик, сумасшедший, бесноватый карлик. На украинских каналах мелькают до тошноты знакомые физиономии: Савик Шустер, Евгений Киселёв. В местных газетах всплыл даже давний соратник Новодворской Константин Боровой. Откровенной русофобии на государственном телевидении, правда, пока нет. Более того, в эфир периодически вытаскивают местных русскоговорящих приспособленцев, которые "спасать себя не просили". Однако по всему чувствуется, что от поношений в адрес президента РФ до теоретизирований на тему о "генетически присущей всем русским патологической агрессивности и отрицании норм цивилизации" остался один шаг. И он наверняка будет сделан.

Новость о переносе крымского референдума с 30 марта на 16-е вызывает в СМИ "незалежной" форменное беснование. Но тональность телесюжетов теперь несколько меняется: сквозь лютую злобу всё отчётливее проглядывает бессилие. До многих, похоже, начинает доходить: Крым они потеряли.

В Донецке первая волна народного протеста схлынула, но 7 марта на площади возле памятника Ленину и у здания областной администрации весь день собирались сходы.

Никакой чёткой организации здесь попросту нет, всё стихийно: кто-то рассылает призывы через социальные сети, кто-то пытается договориться с соседями, друзьями, коллегами по работе.

Подхожу, разговариваю с людьми, записываю на диктофон спонтанные, отчасти сбивчивые интервью. Ситуация вырисовывается довольно мрачная.

"Партия регионов", по сути, разбежалась. Одна часть её функционеров попряталась, другая же перекрасилась в красно-чёрные цвета бандеровского флага. Те, кто ещё 22 февраля на харьковском съезде громогласно обещал "стоять до конца", теперь тихи, точно мыши под веником. Никакой помощи от "регионалов" антибандеровскому движению Юго-Востока и Донбасса ожидать не приходится – и в понимании этого едины все протестующие.

Функционеры КПУ оказались немногим боевитее. Их помощь ограничилась предоставлением четырёх лёгких палаток, которые беспартийная молодёжь разбила возле памятника Ленину. У монумента она несёт посменные дежурства уже более месяца, поскольку опасность сноса действительно велика. В палатках разложены информбюллетени украинских коммунистов, полные беспомощных призывов "вернуть ситуацию в правовое русло". Кто конкретно должен это сделать и как, не уточняется.

Разговариваю с молодёжью из народного схода в защиту памятника. Их реакция на журналиста из России самая дружественная, но на вопросы отвечают обтекаемо. Главной своей политической задачей на сегодня видят борьбу за федерализацию Украины. Каким именно образом она должна проходить, речи не идёт. Собственно, среди защитников памятника почти никто этого точно сказать не может. Воинственного настроения в целом не чувствуется. Говорят, что присоединение к России само по себе неплохо, но осуществить его без войны невозможно. А война, ясное дело, многих людей страшит.

Знакомлюсь с молодым преподавателем местного вуза, кандидатом наук. Суждения интеллигентного человека более последовательны и логичны. Сообщает подробности недавних массовых митингов и захвата обладминистрации. От него узнаю, что "главой МВД" Аваковым на днях снят с должности начальник милиции Донецкой области Роман Романов. Причина – нежелание подавлять прорусские митинги, выражение фактической солидарности с митингующими. Несмотря на тревожные новости последних дней, настроение у преподавателя отнюдь не упадническое. Крымский успех окрыляет, хотя он и признаёт, что теперь, без Крыма и его избирателей, положение Юго-Востока в противостоянии с бандеровским Западом и стремительно обандеривающимся Центром стратегически ухудшается. Ни о какой победе на выборах своего кандидата речь более идти не может.

Девушка-студентка из мединститута выглядит заметно обеспокоенной, хотя и старается этого, по возможности, не показать. Говорит, администрация некоторых институтов давит на студентов, подталкивает их выходить на организуемые хунтой митинги в поддержку "территориальной целостности". В качестве агитатора выступает солист "Океана Эльзы", ветеран "оранжевой" революции Святослав Вакарчук.

Возле памятника появляется Роберт – спортивного вида парень, соратник арестованного Павла Губарева. Организация "Народное единство и традиции", которую они с Губаревым представляют, пытается придать гражданскому сопротивлению организованный характер. Интервью выходит коротким, но хлёстким. Чувствуется – человек на взводе, готов к худшему. От него, в частности узнаю, что на 8 марта, на 10 утра, назначен митинг за немедленную амнистию "народного губернатора".

У обладминистрации также стоит человек сто. Вход в здание заблокирован грузовиками, на ступеньках шеренгой выстроилась милиция. "Беркута" нет. Судя по разрозненным сообщениям, он заперся на своей базе и проходит через "переформирование". Во всяком случае, ни о каком активном выступлении "Беркута" на стороне протестующих речь не идёт. Спецназовцы будут отсиживаться и выжидать – и это, честно говоря, ещё не самый худший вариант.

С собравшимися беседуют двое милицейских офицеров, младший лейтенант и лейтенант. Младший поагрессивнее и позлее. Другой более доброжелателен и охотно вступает в беседы.

По городу гуляют слухи. Говорят про близость бандеровских боевиков, про высланные в Донецк отряды карателей из "Правого сектора". Светловолосый и розовощёкий лейтенант пытается успокоить граждан. Заверяет, что все въезды в город надёжно перекрыты, что погромщики не прорвутся. Заверения выглядят дежурными и спокойствия никому не прибавляют. На мой прямой вопрос, подчиняется ли донецкая милиция Авакову, признаёт ли его своим министром, лейтенант отвечать отказывается: он, мол, выполняет приказы только своего непосредственного командира.

С утра 8 марта я на площади Ленина. Митинг пока не начался. У памятника сотни четыре людей, но продолжают подходить ещё. Направляюсь, на всякий случай, к обладминистрации. Митингующих там нет, зато количество милиции за ночь удвоилось. Периметр здания успели обнести проволокой, облачённые в доспехи бойцы стоят теперь на ступенях плотно сомкнутой цепью (накануне в ней виднелись немалые бреши), вокруг снуют оперативники в штатском. В общем, местные правоохранители, молчаливо присягнувшие киевскому назначенцу Таруте, сегодня во всеоружии и готовятся "пресекать провокации". Видимо, непрестанные напоминания со стороны митингующих о незавидной участи киевских милиционеров их донецких коллег не убедили.

Митинг начинается без двадцати одиннадцать. Собравшихся немного. Сначала их где-то порядка семисот, затем под тысячу. К двенадцати толпа вырастает до полутора тысяч, а может, и до двух.

С трибуны регулярно раздаются требования немедленно освободить Губарева и назначить референдум. Решительных ораторов приветствуют бурными аплодисментами, малодушных и примиренцев засвистывают. Но ясно, что никаких радикальных действий сегодня ожидать не приходится – слишком мало народу. Его, кстати говоря, не было особенно много и в день захвата обладминистрации 3 марта (по подсчётам безучастной в тот день милиции – порядка 15 тысяч). Но тогда сказалась роль лидера – силой прорвавшийся к микрофону Павел Губарев сумел повести людей за собой и сподвигнуть на приступ. Сейчас его нет

Среди выступающих, в основном, те, кого принято называть "простыми людьми". Возраст – от тридцати и старше. Много женщин. По всему видно, что они – люди советской закалки. Но именно они убедительно доказывают, кто сейчас в Донецке граждане. Гражданами себя, в первую очередь, показывают те, кого все эти двадцать лет обливали грязью и третировали как "быдло", "лохов" и "совков".

Зато никого, кого бы можно было отнести к категории русских националистов, здесь не заметно совершенно. Или они считают, что им под памятником Ленину стоять не к лицу? Обожаемые же столь многими после выступления на Манежной площади футбольные фанаты – так и вовсе почти поголовно поддерживали бандеровский Майдан. Донецких "ультрас" ораторы с трибуны клянут как предателей русского народа. Обоснованно! Для большинства фанатов, увы, субкультурная солидарность действительно оказалась весомее национальной.

Выступления красноречивы и доходчивы. Почти все требуют проведения референдума. Почти все взывают к России и лично В.Путину о помощи. Периодически поднимается скандирование: "Россия! Россия!". Но что следует делать конкретно сейчас – толком никто сказать не может.

Партийной и прочей политической символики нет совершенно. Исключение составляет, пожалуй, лишь парнишка в казачьей форме, держащий стяг Войска Донского. Но он один здесь такой. Над толпой развеваются несколько флагов Донбасса и Донецкой области, да пара российских триколоров. Почти все без исключения плакаты самодельные, надписи нанесены фломастером на ватманы и даже картонки.

"Свободу Губареву", "Требуем референдум", "Таруте – билет в Киев".

В толпе крутятся иностранные журналисты. Молодая француженка с микрофоном активно допытывается у людей, почему те зовут на помощь Россию и Путина. Чувствуется, что такой клич для западных корреспондентов сегодня – что красная тряпка для быка. Какая-то женщина, едва не плача, пытается ей объяснить: "Да поймите же, наконец! В Киеве у власти – фашисты! Все эти Яроши прямо говорят, что мы – не люди, что нас – русских – надо истреблять. Поймите: нас будут здесь убивать"!

Но француженка, кажется, ничего понимать не желает. Лишь моргает оловянными глазами, да изредка кивает из вежливости: "А почему вы считаете правительство Турчинова фашистским?"

На 9 марта назначается новый митинг – за референдум. Выступающие взывают ко всем: студентам, интеллигенции, рабочим, шахтёрам. Выходите! Не молчите! Не бойтесь!

К сожалению, призыв доходит не до всех. Шахтёров на митинге в центре шахтёрского края до неприличия мало – всего сотни полторы. Остальные либо аполитичны, либо страшатся гнева "владельца заводов, газет, пароходов" Рината Ахметова, грозящего всем политически активным увольнением.

Тактика хунты и их ставленников в Донецке понятна. Массовых репрессий, видимо, пока не будет. Вместо них будут наноситься точечные удары. Будут выбивать тех, кто потенциально способен возглавить и направить стихийное сопротивление. Принципиального Павла Губарева вот уже "выбили" на наших глазах.

Но что может реально противопоставить киевской хунте гражданское сопротивление Донецка? Боюсь, немногое.

Отчасти, ситуация на Украине сегодня кое-чем напоминает наш 93-й год. Только Юго-Востоку сейчас ещё тяжелее, чем нам двадцать лет назад. У нас хотя бы был легитимный Верховный Совет, проявивший по меркам нынешних сборищ шкурников с депутатскими мандатами просто образцовую стойкость. У русского же Донбасса нет буквально ничего, ни единой точки опоры. Олигархи враждебны. Чиновники и депутаты предали. Милиция отсиживается. Армия деморализована. Сети прорусских неправительственных организации не существует.

Люди на площадях Донецка, Луганска и Харькова это прекрасно осознают. Осознают и выходят вновь. Ведь отмалчиваться, не выходить на акции нельзя. Борьба – единственное, что им сегодня остаётся.

Да, можно (и нужно!) уповать на помощь России, на твёрдость российских политиков и дипломатов, на боевые возможности российской армии. Но если не усилится борьба на местах, если она не сделается в ближайшее время более массовой, то всё это окажется несвоевременным и бесполезным.

Донецк – Санкт-Петербург

P.S. Судя по тому, что 9 марта жители Донецка собрали уже гораздо более многочисленный митинг и вновь подняли над обладминистрацией российский флаг, а вечером 13-го разогнали собранную киевским назначенцем Тарутой акцию евромайданников (и не просто разогнали, а в кровавом уличном побоище одолели и поставили на колени молодчиков из «Правого сектора»!), сдаваться они не намерены. Подобное проявление гражданского мужества делает прямую помощь братской России гораздо более вероятной и близкой.