Текст книги "Техника и вооружение 2007 05"
Автор книги: Автор Неизвестен
Жанр:
Технические науки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Шаг за шагом
Ю.Н. Ерофеев, д.т.н., профессор
Продолжение. Начало см. в «ТиВ» №7-9,11,12/2006 г., №1,2,4/2007 г.
9. «Нет пророка в своей отечестве» (к проблеме снижения радиолокационной заметности)
Эти слова профессора Петра Яковлевича Уфимцева, напечатанные одной из наших газет [ 1 ], приходят мне в голову всякий раз, когда я задумываюсь о судьбе паренька из далекого алтайского села, проживающего уже второй десяток лет в далекой Калифорнии, но все еще остающегося – такая уж у него позиция! – гражданином России.
«Я, Уфимцев Петр Яковлевич, родился в русской крестьянской семье в селе Усть-Чарышская Пристань Алтайского края в 1931 г.», – начинает он свои воспоминания [2].
Еще в столыпинские времена на Алтай уезжали наиболее предприимчивые, наиболее активные представители крестьянства из центральных губерний. К ним относился и отец будущего ученого Яков Федорович [3]. На Алтае он разбогател – немного, однако настолько, чтобы потом, в сталинские времена, оказаться в лагерях. Когда мать П.Я. Уфимцева Василиса Васильевна (девичья фамилия Торопчина [3]) собрала супругу передачу, та вернулась с пометкой: «Он умер» [4]. П. Уфимцеву было тогда три года.
Там же, в селе Усть-Чарышская Пристань, П.Я. Уфимцев поступил в сельскую среднюю школу. В годы детства, которые пришлись на Вторую мировую войну, из-за нехватки витаминов зрение его ослабло. «Но я отказывался носить очки, потому что мои сверстники смеялись надо мной и называли очкариком, – объяснял Уфимцев. Дело дошло до того, что в седьмом классе он даже с первой парты не мог разглядеть написанное на доске. Договорился с соседом по парте, что тот списывает с доски задание по математике, а Уфимцев решает и за себя, и за него [5].
В 1949 г. П.Я. Уфимцев окончил среднюю школу и поступил на физико-математический факультет Алма-Атинского государственного университета. Для лечения уже упоминавшейся близорукости, которая только прогрессировала, врачи посоветовали ему обратиться в Одесский глазной институт (ныне – имени академика В.И. Филатова). Он съездил туда и, чтобы подольше находиться под врачебным присмотром, перевелся в Одесский государственный университет им. И.И. Мечникова; начал там обучение с четвертого курса в 1952 г. «В 1954 г. я окончил этот университет по специальности «теоретическая физика» и по распределению молодых специалистов был направлен на работу в ЦНИРТИ», – продолжает он свои записи [2].
Петр Яковлевич Уфимцев (фото 1969 г., Бакуриани).
Представителем ЦНИРТИ, которому было поручено отбирать молодых специалистов – выпускников Одесского университета, был уже упоминавшийся в нашем цикле статей Николай Павлович Емохонов, в те годы – подполковник-инженер, начальник лаборатории №18. В ЦНИРТИ он и сам-то работал всего два года, после окончания Военной инженерной академии связи им. С.М. Буденного. Пареньку-очкарику он сразу предложил пойти на работу в этот закрытый радиолокационный институт. Н.П. Емохонов, как уже рассказывалось, станет потом главным конструктором комплекса помеховой аппаратуры «Сирень», разрабатываемого институтом, потом – директором института (в 1964-1968 гг.), затем ему предложат перейти в аппарат Комитета государственной безопасности, и при Андропове он станет первым заместителем Председателя КГБ, генералом армии, лауреатом Ленинской премии, доктором технических наук. Помню трогательное прощание в его кабинете с руководителями научных отделов. Я, молодой начальник отдела микроминиатюризации, еще не очень привыкший к подобным сентиментальным мероприятиям, наблюдал, как прерывается его голос, видел слезы, катившиеся по его щекам, которые он смахивал носовым платком. Строчка– другая о нем, больше статус не позволяет (но всегда в положительном ключе), иногда появляются в печати. «Первый заместитель Председателя Комитета Н.П. Емохонов, участник Великой Отечественной войны (и участник Парада Победы, добавлю от себя. – Ю.Е.), генерал армии с инженерным образованием, крупный специалист по шифрованию и дешифрованию, созданию информационно-аналитических систем. В органы пришел в 1968 г. по предложению Андропова», – пишет о нем В.А. Крючков [6]. «На этом фоне «белой вороной» выглядел зампредседателя КГБ Николай Емохонов, который являлся порыбачить вообще без охраны и, что особенно поражало работников рыбхоза, аккуратно вносил в кассу плату за каждую выловленную рыбку», – отмечает Иван Сас [7).
Но вернемся к работе П.Я. Уфимцева в ЦНИРТИ. «Я начал работать в ЦНИРТИ, в теоретической лаборатории, 1 августа 1954 г.» [2].
Он был зачислен с обычным в те годы окладом инженера 1050 рублей и поселен в общежитии в районе нынешнего метро «Щукинская» (тогда там стояли «военный городок» и, чуть дальше, деревня Щукино). Это было смешанное общежитие: тут проживал и Васадзе, бывший член правительства (по крайней мере, так он сам себя называл), и списанный с корабля по болезни матрос Старосветов, теперь упорно искавший дорогу в поэзию:
Дайте руку нежную
И слова привета мне,
Ласковые, трепетные губы…
И много других колоритных личностей. Но несколько койко-мест (семь, кажется) принадлежало и «сто восьмому». Разноголосье, шум, всхлипы магнитофона – вечером наукой здесь особенно-то не позанимаешься. Добираться до «сто восьмого» – час с лишним. Но ничего, есть койка и крыша над головой. Все остальное – на работе.
Обязанности начальника лаборатории вто время исполнял Л.А. Вайнштейн.
«Об истории теоретической лаборатории, точнее, о ее составе до моего прихода, мне известно из следующего стихотворения Льва Альбертовича Вайнштейна (он любил сочинять стихи): Берман, Белкина 1*
[Закрыть] , Бурштейн 2*
[Закрыть] ,
Боридав, именем которого кончается вайнштейновский перечень, -лицо легендарное, вроде Боривоя А.К. Толстого [10]. «Здесь Боридав – начальник теоретической лаборатории Борис Давыдович (фамилия в стихотворении не указана; кажется, это был Бирман)», – поясняет Петр Яковлевич. «Может быть, это и не так», – вяло и, конечно, заочно не соглашается с ним Б.Д. Сергиевский 4*
[Закрыть]. – Мне представляется, что имелся в виду Тазулахов 5*
[Закрыть], он ведь тоже Борис Давидович, и дремлющим его часто замечали…» Ну а слова «спать» и «давить дрозда» в те годы считались чуть ли не синонимами. Так что «дав» могло происходить и от слова «давить».
Берман, с которого начинается вайнштейновский список, был помощником начальника лаборатории по административным и управленческим делам. Ведь в задачи коллектива лаборатории входило не только участие в теоретических дискуссиях и выбор направлений работы: кто-то должен был разрешать конфликты между сотрудниками, выделять людей на картошку («гамма-излучение чуть-чуть повременит»), обеспечивать явку сотрудников по списку на демонстрации, подписывать увольнительные («все так и норовят решать личные проблемы в рабочее время!») и «пропесочивать» опоздавших. Глядя, как Берман выговаривает опоздавшим на минуту-другую, Лев Альбертович, перемежая крыловские строки про кота Ваську и строки собственного сочинения, трагическим голосом сетовал:
О Берман, язва здешних мест,
Попеременно всех он ест,
А мы, неся свой тяжкий крест,
Не в силах выразить протест…
В теоретическую лабораторию были приглашены семь молодых выпускников вузов. «Лев Альбертович предложил нам на выбор список проблем для научной работы. Пока я думал, на чем мне остановиться, и пришел ко Льву Альбертовичу посоветоваться, оказалось, что выбирать уже было нечего: осталась только одна тема – дифракция на телах сложной формы. Вот так я и занялся дифракцией.
Кстати, инициатором этого направления был начальник отдела Виктор Сергеевич Школьников 6*
[Закрыть] . Он говорил, что «вы тут, в лаборатории, изучаете дифракцию на сфере, цилиндре, эллипсоиде, а реальные тела, представляющие интерес для радиолокации, совсем другие, более сложные…» [2].
В «сто восьмом» П.Я. Уфимцев проработал почти двадцать лет – с 1954 по 1973 г. «Мои годы работы в ЦНИРТИ я считаю самыми счастливыми в моей жизни, – признавался он в своих воспоминаниях. – В институте было много талантливой молодежи. Регулярно проводились научные семинары, которые подсказывали, что и как нужно делать в науке… В ЦНИРТИ царила атмосфера здорового научного соперничества. Л.А. Вайнштейн и Я.Н. Фельд старались превзойти друг друга в решении трудных электродинамических задач» [2].
1* Белкина Марианна Гриюрьевна, 1918 г. рождения, к.ф.-м.н.; работала в теоретической лаборатории с 15 сентября 1944 г. /8/. Последнее врем проживает в США.
2*Бурштейн Эльханон Лейбович, 1920г. рождения, к.т.н. с 1954 г. В составе «тридцатки» Iтридцати специалистов из разных организаций Москвы и Ленинграда, персонально отобранных С.Л. Берией, А.Н. Щукиным и А.А. Расплетиным) переведен из «сто восьмого» в КБ-1 /9/.
3*Каценеленбаум Борис Захарович, 1919 г. рождения, д.ф.-м.н. с 1960 г., профессорс 1965 г.; последние годы работал главным научным сотрудником ИРЭРАН. Сейчас проживает в Израиле. «Заграничный член» редколлегии журнала «Радиотехника и электроника». В те годы – старший инженер теоретической лаборатории «сто восьмого».
4*Напоминаю: Сергиевский Борис Дмитриевич, 1919 г. рождения, д.т.н. с 1971 г., профессор с 1990 г., заслуженный ветеран труда ФГУП «ЦНИРТИ». Ныне – старейший работник «сто восьмого», продолжающий работать во ФГУП «ЦНИРТИ»: он был зачислен в штат «сто восьмого» в год образования института – 5 сентября 1943 г.
5*Тазулахов Борис Давидович, 1902 г. рождения, к.т.н.; биографических сведений после перевода из «сто восьмого» отыскать не удалось.
6*Виктор Сергеевич Школьников, к.т.н., начальник отдела, в котором работал П.Я. Уфимцев в те годы. Умер рано и неожиданно, и многие сотрудники «сто восьмого», например М.П. Морозникова, связывали его смерть с происками враждебных стране сил.
Николай Павлович Емохонов в годы его работы в «сто восьмом».
Начальник отдела к.т.н. Виктор Сергеевич Школьников.
И.о.начальника лаборатории д.ф.-м.н. Лев Альбертович Вайнштейн (1920-1989). Избран членом– корреспондентом АН СССР в 1966 г.
В феврале 1959 г. в совете «сто восьмого» П.Я. Уфимцев как соискатель защищает кандидатскую диссертацию. Официальными оппонентами были утверждены дф.-м.н., профессор М.Л. Левин и молодой ученый, к.т.н. Л.Д. Бахрах, в те годы также работавший в «сто восьмом» и знавший решаемые институтом задачи: Бахрах уже подготовил свою докторскую диссертацию, а потом был избран членом-корреспондентом АН СССР. С лета 1959 г., после утверждения в ВАКе представления совета о присуждении ему ученой степени, П.Я. Уфимцев становится старшим научным сотрудником «сто восьмого»: сначала, до осени 1959 г., он работает в теоретической лаборатории (лаборатории №2), потом, после реорганизации института и образования нового теоретического отдела №61, переходит в этот отдел. В 1970-е гг. отдел начало лихорадить. В 1972 г. П.Я. Уфимцев переведен в отдел №73, потом, даже, к слову, без его личного согласия, – в отдел №11. Докторскую диссертацию пришлось защищать в Ленинградском университете, вне стен «сто восьмого». На защите выступил академик В.А. Фок. Он оценилдокторскую диссертацию П.Я. Уфимцева как «заслуживающую внимания» и рекомендовал издать его диссертационное исследование (сейчас при переводе новой книги П.Я. Уфимцева, напечатанной на английском языке, на русский язык он об этом выступлении В.А. Фока упоминает). В общем, защита прошла успешно.
В 1973 г. он был избран на конкурсную должность в Институте радиотехники и электроники АН СССР, в его Фрязинском отделении. Почти двадцатилетний период работы в «сто восьмом» закончился.
Режимные ограничения в ИРЭ АН СССР были не такими жесткими, как в «сто восьмом», и П.Я. Уфимцев получил возможность присутствовать и выступать на научных конференциях с участием зарубежных ученых, общаться с ними. На конгрессе URCI в Тбилиси, где группой советских специалистов руководил Л.А. Вайнштейн, П.Я. Уфимцев познакомился с американским профессором Келлером. На следующем конгрессе, проходившем уже в Стокгольме, к Петру Яковлевичу, человеку там еще новому и державшемуся обособленно, подошла группа американских ученых во главе с деканом Лос-Анджелесского университета, представившихся уфимцевскими учениками: «Ваша книга! Мы по ней учились» [11, 12].
Несколько слов об этой книге П.Я. Уфимцева. Она готовилась к публикации в период его работы в «сто восьмом». В сопоставлении расчетнотеоретических и экспериментальных данных участвовал ведущий инженер Е.Н. Майзельс 7*
[Закрыть] : именно он проводил измерения диаграмм рассеяния тел различной формы, результаты которых потом сопоставлялись с расчетными по методу П.Я. Уфимцева. В 1962 г. в издательстве «Советское радио» Уфимцев выпустил книгу «Метод краевых волн в физической теории дифракции». Книга была издана тиражом 6,5 тыс. экземпляров. По тому времени (1962) тираж невелик, но и сейчас почти все эти книги в деле, т.е. находятся на столах радиоинженеров и ученых. В отделе иностранных технологий ВВС США книгу заметили и перевели. Это не было знаком какого-то исключительного внимания, переводили все, что появлялось в открытой печати и имело прямое или косвенное отношение к тематике «сто восьмого»: книги А.И. Палия, С.А. Вакина и Л.Н. Шустова, А.И. Леонова и К.И. Фомичева.
Книгу П.Я. Уфимцева, надо отметить, в США не только перевели, но и внимательно изучили. Возникла полемика по ряду ее положений. Особенно активно высказывался по вопросам «физической теории дифракции» доктор Т.В. Сеньор из Мичигана. П.Я. Уфимцев, отвечая на его критику в «Замечаниях к статье «Сравнение трех методов, применяемых в высокочастотной теории дифракции» (ТИИЭР, 1975, №12)», писал: «Утверждается, что метод краевых волн неправильно описывает краевые волны, возникающие при дифракции на ленте и диске… По нашему мнению, это утверждение является результатом некоторого недопонимания». Тем не менее пришлось признать, что ряд формул, имеющихся в книге, нуждался в уточнении или изменениях в их записи, и даже отметить: «Утверждение, содержащееся в начале параграфа 12 нашей книги, является ошибочным и справедливо критикуется». Это дало возможность Т.В. Сеньору в послесловии к своей статье подчеркнуть: « Уфимцев… уточнил некоторые из своих наиболее широко используемых формул… Они теперь либо уточнены, либо изменен взгляд на их применимость. То, что первоначальные недостатки не присущи самой природе метода краевых волн, было по достоинству оценено изучающими этот метод и явилось причиной фразы: «…если судить о физической теории дифракции по той форме, в которой она изложена Уфимцевым». Удивительно поэтому, что Уфимцеву показалось, будто его метод был «недопонят».
Эта дискуссия только укрепляла популярность разработанного П.Я. Уфимцевым метода за рубежом. Приведем для иллюстрации этого момента еще одну цитату: «В своей книге, написанной совместно с Лео Джоносом и увидевшей свет в 1994 г., Бен Рич описывает один эпизод. Однажды к нему в офис заглянул 36-летний математик, специалист по радарам Денис Оверхолзер. За чашкой растворимого кофе он сообщил о русской технической книге, напечатанной в Москве в начале 1960-х гг. Автором книги был Петр Уфимцев. Ученый описал в ней физическую теорию дифракции. Книгу Уфимцев написал в 1962 г. В СССР никакого фурора она не произвела.
…Уфимцев показал путь создания компьютерных программ для точного вычисления радарного отражения, – сказал Оверхолзер Ричу. – Мы можем разбить поверхность самолета на тысячу плоских треугольных форм. Создать дизайн, напоминающий наконечники стрел индейцев…» [5].
Итак, в США сначала начал работать не сам Уфимцев, а его книга. А потом, в 1990 г., ИРЭ «одолжил» Уфимцева Америке. Дело началось так: Уфимцеву предложили выступить с лекциями по разработанной им физической теории дифракции в США, скажем, в Лос– Анджелесском университете.
– Видите ли, мой английский… Да меня могут к вам и не отпустить… – уклончиво ответил он.
– А если мы походатайствуем?
– Не знаю ваших возможностей, попробуйте…
7*Майзельс Евгений Николаевич (1906-1969), к.т.н. (1965). В «сто восьмом» работал с августа 1944 г. нача,ьникомлаборатории антенно-фидерных ycmpoiicnw, Одш1 из пионеров освоения трехсантиметрового диапазона СВЧ-колебаний. В 1946 г. заместителем начальника лаборатории антенно-фидерных устройств стал Я.Н. Фельд, защитивший вскоре докторскую диссертацию. Е.Н. Майзельс не возражал против назначения Я.Н. Фельда как сотрудника, теоретически более подготовленного, начальником этой лаборатории, а сам перешел на до,жность ведущего инженера лаборатории № 12. Работа по измерению диаграмм рассеяния тел различной форуш могла стать, по ею предположению, одной из последних его работ в «сто восьмом». Так и случилось: вскоре после защиты кандидатской диссертации он скончался от разрыва мочевого пузыря.
Д.т.н., профессор Яков Наумович Фельд (1912-1996).
Визитная карточка П.Я. Уфимцева.
Записка П.Я. Уфимцева Я.Н. Фельду (1992).
Ходатайство пришло. Сначала – в ИРЭ, оттуда – в Президиум АН СССР.
Там решили: можно. В сентябре 1990 г. Уфимцев в качестве приглашенного профессора приехал в Лос-Анджелес. В США П.Я.Уфимцев принял участие в разработке сверхсекретной технологии уменьшения радиолокационной заметности «Стелс». Она использовалась американцами при разработке самолетов, имеющих малую заметность, – истребителя-бомбардировщика F-117A и бомбардировщика В-2. Вклад Уфимцева в создание компьютерных программ «Стелс», по словам одного из отцов «невидимок» Алана Брауна, может быть «оценен в 30-40%, что можно считать «контрольным пакетом» новой технологии» [5].
Именно работы по «Стелс»-технологии Петр Яковлевич считает истинной причиной своего приглашения в США: «В США эта теория была использована при разработке «Стелс»-технологии, т.е. при создании самолетов и кораблей, невидимых для коротковолновых радаров. Это обстоятельство послужило причиной для приглашения работать в Калифорнийском университете в Лос– Анджелесе, США, которое я получил в 1990 г. С сентября 1990 г. я работаю в этом университете на факультете Electrical Engineering» [2j.
Работает там он и по сей день. Правда, после своего 70-летия лекции студентам уже не читает, а проводит только обзорные (впрочем, и не только обзорные) лекции для аспирантов. Вот как описывает его американский журналист: «В очках с толстыми стеклами и седыми волосами, торчащими в разные стороны, Уфимцев очень похож на стереотип блестящего русского ученого. Но он дальше от стереотипа, чем может показаться» [5]. В 2004 г., когда П.Я. Уфимцев прилетел в Москву, Д.Н. Покусин 8*
[Закрыть] увидел его уже без «очков с толстыми стеклами». «На нем были очки, похожие на мои», – усмехался Покусин. Оказалось, сделал в США операцию на глазах, причем бесплатную, и девятнадцати единиц «минуса» не стало.
Приведем любопытную историю о том, как устанавливались с П.Я. Уфимцевым контакты в Америке [5]: «Я стал разыскивать Петра Уфимцева по телефону UCLA. После серии промежуточных согласований профессор наконец взял трубку. Разговор пошел в динамичном стиле «тяни-толкай». Я настаивал на встрече (благо, днями летел в Лос-Анджелес), ученый упрямо отсылал к научным статьям. Его довод: тысячи людей трудятся в этой области и в России, и в США, и их раздражает, когда часто упоминается имя Уфимцева.
– Петр Яковлевич, если нужно разрешение вашего университетского начальства, я напишу соответствующий запрос, – не сдавался я.
– Дело в том, что я работаю не только в университете, – многозначительно заметил Уфимцев, – но и еще в одной организации, которая, как он выразился, «к этому делу имеет отношение». Он пообещал посоветоваться, «где надо», и сообщить ответ.
Прошла пара дней, и через секретариат электроинженерного факультета UCLA (свой прямой телефон Уфимцев наотрез отказался дать) я вновь связался с ученым.
– Все-таки Вы пошлите просьбу об интервью, – сказал он, – вдруг получится… Ни имени официального лица, ни названия организации Вам знать не следует, просто факсовый номер, который после отправки Вам положительного ответа желательно побыстрее позабыть.
Я сочинил проникновенный текст обращения к неким сверхсекретным американским инстанциям, в котором поклялся показать текст интервью г-ну Уфимцеву для окончательной редактуры.
Но, видимо, мистер Уфимцев – стратегический объект исключительной важности. «В просьбе Вам отказали», – сообщил по телефону Петр Яковлевич, не обнаруживая, впрочем, большого огорчения. Чуть позже любезный ученый прислал мне ксерокопии публикаций, имеющих касательство к истории «Стеле».
В печать просочились сообщения, что в настоящее время П.Я. Уфимцев занимается проблемой, если можно так выразиться, прямо противоположной решавшейся им ранее, при разработке компьютерных программ для задач технологии «Стеле». Как отмечал американский журнал «Попьюлар сайенс», речь идет о радиолокации невидимых объектов: «Ученый ищет способ поймать электромагнитное излучение «Стеле» и засветить «невидимок» на экранах радаров. Ученый напоминает мне шахматного гроссмейстера, которому удалось поставить остроумный мат грозному сопернику, после чего он заходит с другой стороны доски и пытается найти эффективное противодействие своей же победной тактике» (5). Что ж, комплексное решение возникающих научных проблем – это школа «сто восьмого».
Надо сказать, что сама идея зеркального отражения волн УКВ-диапазона от плоскостей самолета стара как мир. Когда создавался первый отечественный импульсный радиолокатор, состоялось «историческое» совещание у академика А.Ф. Иоффе. Было это 16 января 1934 г. К этому совещанию был подготовлен проект протокола. И А.Ф. Иоффе собственноручно вычеркнул из этого проекта слова «дециметровые и сантиметровые волны», ограничившись более нейтральными словами «на принципе использования электромагнитных волн достаточно малой длины» [13]. Дело в том, что уже тогда А.Ф. Иоффе («главный академик Иоффе», как называл его B.C. Высоцкий в своей песенке про гимнастику) предполагал, что самолет, имеющий плоскости достаточно большого размера, при зеркальном отражении сигнала («угол падения луча равен углу отражения») даст такое направление СВЧ-энергии, при котором отраженный сигнал, и без того малый, отклонится от направления на приемную антенну радиолокатора.
8*Дмитрий Николаевич Покусин – ветеран ФГУП «ЦНИРТИ им. академика А.И. Берга», к.т.н., доцент.
Надпись П.Я. Уфимцева на оттиске статьи, подаренном директору «сто восьмого» Ю.Н. Мажорову (1968).
В заключение несколько слов о переводе названия многострадальной книги П.Я. Уфимцева, да и вообще о нашей жизни в последние годы. Книга, как уже говорилось, называлась «Метод краевых волн в физической теории дифракции». Когда публикацию о П.Я. Уфимцеве дала «Правда», то там книгу назвали «Метод краевого эффекта преломления в физической теории преломления». Как будто в нашей стране книга и не выходила! Конечно, книга с таким названием в 1962 г. не появлялась. Как я понимаю, произошло следующее: американские специалисты перевели название, как и всю книгу, на английский язык: наши переводчики при обратном переводе с английского на русский в исходное название не попали. А проверить название по первоисточнику, по каталогам отечественных библиотек, никто и не подумал: зачем? некогда! Читатель и так проглотит. «Пипл схавает!», как говаривал один из нынешних шоуменов [14].
В еженедельнике «Неделя» книгу назвали «Метод краевых волн в теории дифракции». Это ближе к настоящему названию. Но ведь тоже с ошибкой: пропущено слово «физической». Надо – «в физической теории дифракции». А почему надо вставлять это определение – это, простите, подробно пояснял Л.А. Вайнштейн в предисловии к книге Уфимцева (стр.3,5) и сам П.Я. Уфимцев (стр. 11).
Да, П.Я. Уфимцев уехал на временную работу по контракту в США, и его метод для создания самолетов-«невидимок» нашел применение там. Конечно, «за державу обидно», и обиднее всего, может быть, тем, кто не уехал, кто остается, скажем, в том же «сто восьмом» служить Отечеству, а оно, Отечество, всячески отталкивает своих верных слуг – не нужны, вроде, стране ни вы, ни ваши радиофизические упражнения…
Поэтому и работали (а некоторые и сейчас работают) его подразделения неполную рабочую неделю, и никто не интересуется, как и на что живут эти в прошлом орденоносцы, лауреаты, заслуженные деятели науки и техники и заслуженные изобретатели страны. С разных трибун мы постоянно слышим: депутатам и чиновникам платить надо обязательно больше, чтобы им брать «в лапу» не хотелось. Милиционерам тоже надо платить много, чтобы они поборами не занимались и в «оборотней» не превращались. Ученые если и упоминаются, то только применительно к системе Академии наук, да и то так: заработная плата в проекте будет повышена, но число ученых придется сократить тысяч на двадцать. А применительно к отраслевой науке (а ведь такая тоже в стране существует) так никакой четко обозначенной линии поведения не выработано. А ведь именно в отраслевом НИИ работал П.Я. Уфимцев…
Груммановская медаль, которой был удостоен в США П.Я. Уфимцев за успехи в научной деятельности.
Обложка новой книги П.Я. Уфимцева.
Оглавление журнала Electromagnetics: выпуск начинается со статьи П.Я. Уфимцева.
Плохо, что П.Я. Уфимцев уехал, но подумаем: а какой выбор у него был? Маячил 61 -й год – возраст, в котором в торговую палатку уже не берут. Крохотная пенсия – на нее не проживешь. Помните, как во время предвыборной кампании (еще той, ельцинской) первый Президент России открыл для себя, что и у профессоров пенсия мизерная. Ельцин признал тогда, что это непорядок, и во всеуслышание заявил, что действующую пенсионную систему обязательно изменят и установят профессорскую пенсию. Но сделано ничего же было. Новый закон о пенсиях подоспел, но что-то и в нем не просматривается этого начинания. Отъезд П.Я. Уфимцева – лишь звено в общей проблеме, именуемой «утечкой научных кадров».
У нас любят поговорить о повышении престижа российского ученого, а вот сделать хоть самую малость для подтверждения этих порывов – увольте! Если не пенсия, так, может быть, хоть работу П.Я. Уфимцеву предложили? Пусть даже не так щедро оплачиваемую, как в США (понимаем, экономические трудности), но хотя бы по профилю научных интересов. Пока в силе – пусть работает. Да ничего ему не предложили!
Не материальное (с ним всегда сложности), так, может быть, моральное стимулирование? В США Петр Яковлевич был награжден Груммановской медалью за вклад в научные разработки. Американские журналы начинали номера с его статей. В России же, даже после того как метод П.Я. Уфимцева получил мировое признание, никакой медалыо Академии наук он так и не был награжден. Так, может быть, он был избран в РАН, хотя бы в члены-корреспонденты? Тоже нет: сейчас избираются совсем другие люди, и недавно состоявшиеся выборы в РАН подтверждают это.
Естественен вопрос: а почему «метод Уфимцева» не был практически применен в СССР, в стране его зарождения, а начал применяться в США? Ответ на этот вопрос, вроде бы, дал сам Уфимцев: потому, мол, что в Советском Союзе в «высших научных кругах» руководствовались принципом: «Нет пророка в своем отечестве» |1). Если П.Я. Уфимцев и высказывал такое мнение, то оно не полностью закрывает вопрос. Оговариваюсь «если высказывал», потому что в [ 11 источник цитаты не указан. «Новое русское слово» [ 15) не в счет, потому что эта публикация, в которой говорится, что если вы в споре о достижениях людей разных наций в американском «конгломерате» захотите срезать оппонента намертво, по-шукшински, назовите вот это имя: Петр Уфимцев, все-таки более поздняя, конца 1990-х гг. Да и уфимцевские слова «соответствует известному изречению: «Нет пророка в своем отечеспве» даны с не очень конкретной ссылкой: «скажет позднее Уфимцев». Где, в каком источнике приводилось это его высказывание?
К тому же, в газетных текстах [ 1, 16| имеются и другие слова, настораживающие читателя. Например, «американские военные специалисты активно применяют изобретения советских ученых» и «его научные открытия». Исключаю, что П.Я. Уфимцев не знает значений слов «изобретение» и «открытие». Разработанный им метод к категории изобретений или открытий не относится, хотя, возможно, этот метод даже больше, чем изобретение. Так вот, с высказыванием о «пророке в своем отечестве» могла случиться такая же история.
И все-таки – почему? В печати даже назывались должности конкретных виновников – бывшего главного инженера «сто восьмого», бывшего (теперь уже тоже бывшего) руководителя НИИАС 117]. Все это сомнительно.
Говорят иногда, что метод П.Я. Уфимцева не нашел широкого применения потому, что старейшина дифракционной школы «сто восьмого» Л.А. Вайнштейн больше тяготел к точным, асимптотическим методам, что только их считал истинно научными, а П.Я. Уфимцев разрабатывал метод приближенный. Тоже ведь нельзя согласиться! Какие бы ни были взгляды этих ученых, у Л.А. Вайнштейна хватило такта работе П.Я. Уфимцева не мешать, а у самого Уфимцева хватило сил свою работу завершить, опубликовать, довести до сведения мировой научной общественности. Так что научная часть работы, независимо от мнений и пристрастий «больших ученых», была выполнена. Все упиралось во внедрение метода, т.е., в конечном счете, в «большие деньги».
Замечу кстати, что роль Л.А. Вайнштейна в развитии этого метода до сих пор как-то замалчивалась. А между тем именно Лев Альбертович, научный руководитель соискателя П.Я. Уфимцева, научил его «сшивать» решения, подвел его к идеям, которые далее П.Я Уфимцев развивал уже самостоятельно. Сотрудник лаборатории №12 Е.Н. Майзельс провел «независимую экспертизу» разработанного Уфимцевым метода и сделал вывод: для инженерных расчетов точность метода приемлема.
На вопрос «Почему?» кратко можно ответить словами: да потому, что в те годы еще не созрел социальный заказ на проведение и финансирование самолетов-«невидимок» [18).
Два слова о «высших научных кругах». После испытания огромной силы водородной бомбы в 1955 г. маршал Митрофан Иванович Неделин на полигоне предложил Андрею Дмитриевичу Сахарову первым поднять бокал за успех. «Сахаров поднял бокал и выпил за то, чтобы «изделия» взрывались над полигонами и никогда – над мирными городами» [19]. Неделин (он впоследствии погиб на дальнем полигоне во время аварии, случившейся при запуске ракеты, и его прах опознают только по оплавленным пуговицам маршальского мундира) ответил притчей.
