Текст книги "Техника и вооружение 2006 07"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

В состав танковых средств входили аппаратура 9С461 («Град» танковый, наземный – ГТН) системы полуавтоматического управления с передачей команд управления по радиолинии миллиметрового диапазона с применение пяти литер и двух кодов и модулированной световой линией обратной связи, дневной квантовый (лазерный) прицел-прибор слежения со стабилизированным полем зрения 1Г21М, электромеханический баллистический вычислитель с автоматическим вводом параметров 1В59, блок цепей управления 9В387, преобразователь П0-900. Общий объем аппаратуры составлял 144 дм³. В связи с возросшим энергопотреблением ранее устанавливавшийся на танке стартер генератор СГ-10 заменили на СГ-18, подняв вырабатываемую мощность с 10 кВт до, как нетрудно догадаться, 18 кВт.

Орудие можно было зарядить ракетой только через механизм заряжания, так что теоретически танк мог идти в бой с 28 «Кобрами». Но на практике нормой считалась загрузка в боекомплект шести ракет.

Эксплуатация управляемого вооружения обеспечивалась с использованием контрольно-проверочных машин 9В862 (для работе ракетой) и 9В863 (для обслуживания аппаратуры комплекса), а также тренажера 9Ф68М.

Предусматривался выпуск модификации Т-64Б без комплекса «Кобра» (Т-64Б-1), стоимость которого была на 18 % ниже ракетного варианта, но на 40 % превышала соответствующий показатель Т-64А, в основном из-за дорогостоящей системы управления огнем 1АЗЗ и более совершенной системы бронирования. Танк Т-64Б получил также кодовое наименование «Сосна».

Правительственное постановление ставило задачи в 1976–1977 гг. провести работы по совершенствованию комплекса в части повышения бронебойного действия боевой части и уменьшения влияния пыледымового облака, а также по внедрению комплекса «Кобра» на танк Т-80.

Первое направление определило на предстоящие полтора десятилетия основные направления совершенствования создаваемого КБТМ танкового управляемого вооружения, а второе было реализовано буквально за пару лет. Уже в 1977 г. танк Т-80 с комплексом управляемого реактивного вооружения «Кобра» с улучшенной системой управления огнем «Обь», разрабатывавшийся по теме «Совершенствование», был предъявлен на испытания. Так как практически все «шишки» уже были набиты при отработке «Кобры» на Т-64А, испытания этого комплекса на Т-80 прошли быстро и безболезненно.

Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 6 июня 1978 г. на вооружение принимался танк Т-80 с ракетно-пушечным вооружением с присвоением ему шифра Т-80Б, определились тактико-технические характеристики вооружения, отличающиеся от принятых для Т-64Б значением минимальной дальности (1 ООО м), а также несколько иным составом танковых средств, в частности, применением танковой аппаратуры управления в модификации 9C461-I, более совершенного квантового прицела-дальномера прибора слежения 1Г42 со стабилизацией поля зрения в двух плоскостях и панкратическим увеличением (регулируемым от 3,9 до 9 краг), электрогидравлического двухплоскостного стабилизатора пушки 2Э26М, электронного баллистического вычислителя 1В517 с автоматическим вводом поправок.

Перечисленные танковые средства входили в усовершенствованную систему управления огнем «Обь», разрабатывавшуюся по приказу Министерства оборонной промышленности от 17 августа 1973 г. и впервые испытанную совместно с комплексом «Кобра» не на Г-80, а на «объекте 447» (варианте Т-64А). Эскизный проект танка Т-64А-2М, воплотившего в себе всю совокупность наработанных танкостроителями новшеств, в том числе как по управляемому, так и по обычному артиллерийскому вооружению, был выпущен в 1973 г. под непосредственным руководством Н.А. Шомина, будущего главного конструктора, а в то время первого заместителя А.А. Морозова. В 1975 г. на заводе в Харькове были собраны танки № 56,57 и 58. Еще два (№ 59 и 60) задержались в производстве из– за отсутствия комплектующих. Готовые машины в 1976 г. поступили на испытания, успешно завершившиеся в следующем году. В дальнейшем отработанная на этих танках и принятая для Т-80Б комплектация танкового оборудования внедрялась и на машины семейства Т-64Б («объект 447А»).

Еще до принятия Т-80Б на вооружение в соответствии с постановлением партии и правительства от 21 апреля 1978 г. разработчики «Кобры» были удостоены одной из высших наград Родины – Ленинской премии.

В целом ракета и комплекс расценивались как вполне удачные, и дальнейшее совершенствование вначале велось в основном в направлении повышения бронепробиваемости боевой части. Уже в 1977 г. успешно испытали дюжину ракет 9М112М и две 9М112М2, на которых предусматривалось увеличить бронепробиваемость на 20 и 40 % соответственно. В следующем году испытания 9М112М завершились, и с конца 1979 г. она поступила в серийное производство.

В 1977 г, в серийное производство был направлен газорассекатель, служащий для снижения загазованности боевого отделения танка. Испытывался и дульный насадок, сконструированный в расчете на уменьшение пылеобразования.

Совершенствование ракеты велось и в направлении снижения трудоемкости ее производства, в частности, изучался переход на одноканальную схему органов управления по типу «Малютки». Применение этой схемы обеспечивалось тем, что, в отличие от «Фаланги», «Кобра» не стабилизировалась по крену, а вращалась в полете со скоростью 10 оборотов в секунду, что достигалось установкой консолей крыльев под небольшим углом к плоскости, проходящей через продольную ось ракеты.

В 1978–1979 гг. прошли успешные испытания одноканального варианта ракеты, но в серийное производство его не передавали.

В 1979 г. в Гороховце были проведены с положительными результатами стрельбы в ночных условиях, а также испытания по применению «Кобры» против вертолетов. Удачные ночные пуски на дальность до 4 км обеспечивались использованием двух-трех 120-мм осветительных мин, выстреливаемых с интервалом 4–8 с.

Противотанковая ракета комплекса «Кобра» в разрезе.

После оперативного технического совещания. В центре за столом А.Э. Нудельман. 1982 г.

«Кобры» могли успешно применяться и по воздушным целям, но для этого требовалось своевременное получение внешнего целеуказания. Так, для поражения на удалении 4 км вертолета, летящего со скоростью до 300 км/ч на высоте до 500 м, соответствующее целеуказание должно было поступить уже при его приближении на дистанцию 5 км.

Велось конструирование варианта 9М112М2 с боевой частью с бронепробиваемостыо, увеличенной на 40 % по сравнению с исходным образцом. Летная отработка этой ракеты проходила в 1983 г. Еще через пару лет была создана ракета, получившая к тому времени наименование 9М124. Ее бронепробиваемость в 1,8 раза превышала соответствующий показатель первой принятой на вооружение «Кобры».

Окончание следует

Вверху: Ми-8 выполняет заход на посадочную площадку в горах, отстреливая тепловые ловушки. Использовать АСО предписывалось не только при замеченных пусках ПЗРК, но и при взлете и посадке, пролете опасных районов и снижении перед посадочной площадкой. Провинция Кабул, осень 1987 г.

Авиация спецназа

Виктор Марковский

Продолжение.

Начало см. в «ТиВ» № 12/2005 г., № 1,3–6/2006 г.

Первые уроки

На войне как на войне: успехи чередовались с неудачами и потерями. Одним из первых заданий 239-й овэ стал налет спецназа на выявленный в горах под Гардезом у кишлака Лой-Мана крупный склад с оружием. В этих труднодоступных лесистых местах «духи» чувствовали себя полноправными хозяевами, и тревожила их лишь авиация: добраться в заснеженные ущелья зимой практически не было возможности. Информаторы сообщили, что охранявшие склады душманы в большинстве ушли домой в ближние кишлаки, и командование 177-го оспн решило осуществить захват базы. Риск состоял в том, что в тех же селениях на зимовку остановились крупные банды, и успех операции зависел от ее внезапности и скоротечности. От эскадрильи в налете участвовали шесть Ми-8 – все, которые находились в Газни и были боеготовы, на борт они приняли 60 спецназовцев. С утра 14 февраля 1986 г. назначенный квадрат проштурмовали Су-25 и Ми-24, имевшие целью подавление ПВО и огневых точек, следом за ними на площадке высадился десант. Взятый тут же пленный помог отыскать нужное строение – оборудованную в склоне пещеру, битком набитую оружием, взрывчаткой и минами. Вывезти несколько тонн взрывчатки не представлялось возможным, и, заминировав склад, разведчики отошли. Тем временем неприятель пришел в себя, и посадочную площадку, где разведчики грузились в «восьмерки», стали накрывать разрывы мин. На выручку подоспели Ми-24, подавившие их огонь, но все же двое бойцов получили тяжелые ранения у самых вертолетов, а машины вернулись со множеством пробоин.

Не обходилось без проблем и при последующих рейдах на Ургун. В одном таком случае промашка с местом высадки заставила группу несколько километров пробиваться к цели. Склад был взят, но на отходе разведчики оказались отрезаны душманами и с трудом эвакуировались прямо с вершины горного хребта, куда на посадку пришлось заходить Ми-8.

В конце зимы 1986 г. при досмотре душманского каравана в районе Мушхель звено 239-й овэ попало под сильный огонь. Транспорт шел на тракторах, где оказались и зенитки. Ведущий Ми-8 комэска Г, Леонтьева получил прострел двигателя и, дымя, пошел на посадку неподалеку. Высыпавшие из него бойцы показали командиру следы масла, лившегося по борту. Разведчиков забрала ведомая «восьмерка» капитана Максимова, с перегрузкой пошедшая на аэродром. Неприятелем в это время занялись Ми-24, а экипаж кое-как латал поврежденную машину. Чинить ее на месте было нечем, и командир принял решение взлетать на одном двигателе, хотя место вынужденной посадки и находилось на высоте 2500 м. С трудом ему удалось оторвать вертолет от земли и под прикрытием Ми-24 благополучно добраться домой.

Помимо «штатных» заданий 239-я овэ привлекалась к обеспечению крупных операций, проводившихся на этом направлении. Первой такой операцией стал захват перевалочной базы Марульгадв провинции Нангархар, предпринятый в конце зимы 1986 г. К участию в операции было привлечено по 16 «восьмерок» из 239-й овэ и 335-го обвп, прикрывавшихся Ми-24. В сложных зимних условиях и на изрядном удалении от своих баз действия затянулись, что дало возможность душманам отойти на территорию Пакистана и вывезти запасы. Спустя пару недель на марульгадской базе вновь была отмечена активность, и в ответ пришлось предпринять повторную «чистку» района, как и прежде, с участием вертолетчиков из Джелалабада.

Получив в начале марта 1986 г. от агента из местных сведения о складах оружия в Хадегарском ущелье в провинции Кандагар, командование 173-го ооспн подготовило план операции. Для уточнения информации в район направили две разведгруппы и провели разведку с воздуха, подтвердившую оживление и движение транспорта в ущелье. Работа предстояла серьезная, и с учетом масштабности действий решили задействовать армейские силы: два мотострелковых батальона, взвод «Шилок» и артиллерийский дивизион соседней 70-й бригады. В Кандагар для контроля за проведением операции не замедлило пожаловать и высшее руководство в лице начштаба ТуркВО генерал-лейтенанта Ю.Г. Гусева (впрочем, благодаря его присутствию вопросы подготовки, обеспечения, привлечения сил и средств всех родов войск решались тут же и без волокиты). Помимо полного состава 205-й овэ к операции привлекались вертолеты 280– го овп, а также штурмовики и истребители-бомбардировщики. Бомбово-штурмовой удар по Хадегару должен был предварять вход войск в ущелье.

Ввиду достаточного количества сил для прочесывания местности спецназу отводилась роль «контроля и учета»: заняв господствующие высоты, разведгруппы должны были вести наблюдение за противником, корректировать огонь авиации и артиллерии и перехватывать отступающих душманов. Под покровом ночи части подтянулись на рубежи. За час до начала ш турма четыре разведгруппы спецназа (№ 311,312,321 и 322) с вертолетов высадились на намеченные вершины, заняв там позиции. Каждая группа включала 16 человек, имея два пулемета ПК, станковый гранатомет АТС-17 и снайперское оружие, досягаемость которого обеспечивала взаимное прикрытие групп и «контроль местности» в пределах километра. Поскольку базовый аэродром располагался на удалении 80 км, вблизи на полевой площадке в готовности находились звенья Ми-8МТ и Ми-24, С рассветом 20 марта авиация группами по 4–6 самолетов начала «обработку» ущелья и ближайших кишлаков, где укрывался противник. БШУ наносились в течение трех часов, за которые летчики успели выполнить по 2–3 вылета. Следом по ущелыо нанесла удар артиллерия, после чего сопротивление противника стало практически условным. Пехота продвигалась двумя волнами при поддержке БМП и шедших в боевых порядках «Шилок». На долю спецназа остался перехват отходивших разрозненных групп моджахедов и наведение на них круживших рядом вертолетов.

К полудню все было закончено. На месте обнаружили 20 трупов душманов и подобрали шесть ДШК (четыре из них разбитых авиацией), два миномета, 22 единицы стрелкового оружия и большое количество боеприпасов и снаряжения. Впрочем, спецназовцы оценивали результаты не очень высоко, сетуя, что за время многочасовой авиационной и артиллерийской подготовки многие душманы успели отойти и скрыться в горах, а на месте, по сути, оставались лишь немногочисленные группы прикрытия. Тем не менее организация операции с широким привлечением авиации позволила добиться результатов без каких-либо потерь со своей стороны и приводилась в качестве примера рационально спланированных действий.

Пробираясь по ущелью, Ми-8МТ 50-го осап идет к посадочной площадке. В горах зачастую возможным было единственное направление захода к месту посадки, и маневр требовалось выполнять с предельной точностью.

Посадочной площадкой в горном распадке служит небольшой «пятачок», расчищенный от камней и для лучшей заметности обложенный по краям валунами. К полетам в высокогорье допускались наиболее подготовленные экипажи, владевшие настоящим искусством пилотирования, а схемы захода на такие площадки изучались загодя с учетом метеоусловий, высоты и загрузки машины.

При активном участии вертолетчиков был проведен штурм мощной душманской базы Джавара под Хостом, предпринятый в марте-апреле 1986 г. Первоначально его предполагалось осуществить силами афганской армии, для чего были выделены 54 батальона, артиллерия и авиация под началом генерал-майора Мохаммеда Асефа Делавара, однако те не проявили должной активности, и потребовалась поддержка советских войск – десантников 345-го опдп и 56-й одшбр. Для их перевозки, высадки десантов и поддержки были привлечены значительные силы армейской авиации, включая четыре вертолетных звена Ми-8 и Ми-24 из состава 239-й овэ. В ходе проведенного 17–19 апреля штурма Джавара была взята, что явилось крупной победой. По этому поводу в Кабуле был проведен парад, а среди трофеев оказались три танка, четыре БТР, 23 орудия и миномета, 69 ДШК и ЗГУ. Запасы патронов, мин и взрывчатки исчислялись десятками тонн, и из-за сложности вывоза их пришлось взрывать на месте, прямо в пещерах. Впрочем, успех закрепить не удалось, и уже через пару дней войска отошли к Хосту, оставив этот район. Следующие операции с участием вертолетчиков 239-й овэ прошли в середине мая в уезде Даджи на Парачинарском выступе, а затем летом в районе Асадабада и Асмара.

Первая катастрофа в 239-й овэ произошла над аэродромом Газни: при заходе на посадку у второго разворота 2 мая 1986 г. разбился Ми-24, в котором погиб летчик-оператор В. Феденев, а командир получил тяжелые ранения. Причиной был назван обстрел противника, хотя на этот счет имелись и другие мнения: никто не заметил огня по вертолету, а сами летчики эскадрильи считали, что на борту отказали оба генератора и вертолет шел на посадку обесточенным. Растерявшийся экипаж не успел вовремя переключиться на аварийный преобразователь тока ПО-750, и, потеряв пространственную ориентацию, Ми-24 врезался в землю.

Другой Ми-24 был потерян в горах под Газни 15 июля 1986 г., выполняя в составе пары задание по сопровождению транспортной колонны из Шахджоя. В 50 км от Газни вертолет, шедший на высоте 3900 м, был обстрелян из ДШК, позиция которого находилась на горной вершине. Вертолет получил многочисленные повреждения и стал падать, однако экипаж сумел благополучно его покинуть на парашютах. В другом вылете в районе Гудалекалай пулевое ранение получил штурман эскадрильи, но поврежденная машина с пробоинами вернулась на базу. 19 августа в боевом вылете погиб командир звена Ми-8 капитан Н.С. Гончарук. При эвакуации разведгруппы его вертолет попал под обстрел, пули прошили кабину экипажа и тяжело ранили летчика. Гончарук из последних сил направил машину в сторону, уводя ее из-под огня, и спас экипаж. Вертолет довел домой штурман, принявший управление у теряющего сознание командира, который умер в воздухе.

Командир Ми-8МТ выполняет заход на посадку на скальном выступе. Если места для посадки не хватало, приходилось довольствоваться опорой одним колесом на скалу, удерживая вертолет в режиме висения на время высадки и погрузки. Осматриваясь, летчики приоткрывали блистары кабины, а борттехник в двери следил за высотой и препятствиями, помогая командиру.

Разгрузка Ми-8МТ на одном из постов под Кабулом. В горах вертолеты служили единственным средством снабжения, доставляя все необходимое – от воды и продовольствия до патронов, медикаментов и даже дров.

Новые потери принесла зима: на этот раз причиной неприятностей стало не ухудшение погоды с зимней мглой и туманами, не единожды приводившими к авариям в горах. Осенью 1986 г. моджахеды получили первые ПЗРК «Стингер», быстро ставшие основной опасностью для авиации. Компактный и удобный в обращении «Стингер» был быстро освоен боевиками, существенно усилив неприятельскую ПВО и осложнив работу авиации. ПЗРК явился весьма действенным средством: ИК-головка самонаведения обладала селективным действием, позволяя выделять цель на фоне помех-ловушек, повышенная до 3500 м высота применения в буквальном смысле подняла душманскую ПВО на новый уровень, а мощная осколочно-фугасная боевая часть была способна причинить самолетам и вертолетам фатальные повреждения. Теперь летчикам следовало опасаться не только очагов зенитной обороны у душманских баз и опорных пунктов: зенитчики с ПЗРК могли прикрывать караваны, следуя в их составе, и поджидать цели прямо у аэродромов.

В лагерях мятежников наладили обучение зенитчиков, с каждым месяцем число отмеченных пусков нарастало, и к концу 1986 г. потери от ПЗРК стали приобретать угрожающие размеры: практически в каждой части ВВС 40-й армии докладывали о случаях поражения ими самолетов и вертолетов (как считалось поначалу, противник пустил в дело «специальные гранатометы для стрельбы по низколетящим целям», но вскоре выяснилось, что речь идет о ставшем массовым применении ПЗРК).

Вертолетчикам спецназовских эскадрилий до поры до времени удавалось избегать встреч со «Стингерами», но уже через две недели после Нового года, 14 января 1987 г., ПЗРК был поражен Ми-8 из 239-й овэ, выполнявший перевозку людей в Кабул. Вертолет сбили над Суруби, были поражены двигатели, и экипаж капитана Цупко сразу покинул машину. Этот случай получил неприятный резонанс: летчики второпях выскочили через блистеры, не предупредив пассажиров, и тем пришлось выбираться самим из падающей машины. Парашютами успели воспользоваться только четверо, остальные четыре человека разбились вместе с вертолетом.

Под самый конец зимы, 27 февраля 1987 г., в эскадрилье был сбит Ми-24, выполнявший ночное прикрытие собственного аэродрома. Такое дежурство потребовалось организовать в ответ на неоднократные попытки минометных и ракетных налетов, а с участившимися обстрелами самолетов и вертолетов на взлете и посадке охрана аэродромов стала обязательной и для патрулирования окрестностей днем и ночью выделялась пара Ми-24. Вертолет, выполнявший облет аэродрома Газни на высоте 1600 м, получил множественные повреждения от прямого попадания ракеты. Дальнейшее происходило на глазах у всей эскадрильи: летчик капитан С.Н. Рабко и оператор старший лейтенант Ю. Матвеенков пытались покинуть вертолет с парашютами, но неуправляемая машина стала валиться и зарубила их винтом.

«Восьмерка» ведет просмотр троп и караванных маршрутов в пустыне Регистан. Крайний задний иллюминатор открыт чтобы обозревать местность и в случае необходимости быстро открыть огонь. 205-я овэ, лето 1987 г.

Прошла неделя, и эскадрилья лишилась еще двух Ми-24. На этот раз обошлось без жертв и без огня противника. 7 марта 1987 г. пара Ми-24 сопровождала «восьмерки», вылетевшие со спецназом к Гудалекалаю. Район находился в 20 км западнее Газни, и к нужному месту группа вышла уже через несколько минут. Преодолев пересекавшую маршрут горную гряду, «восьмерки» сели на площадку для высадки. Заметив отсутствие сопровождения, командир стал запрашивать экипажи Ми-24, но те не отзывались. Взлетев и направившись по обратному маршруту, они быстро отыскали потерю: неподалеку на обратном скате горы лежали оба Ми-24, рядом бродили и сами летчики. К месту аварии вызвали подмогу, на склоны вокруг высадили спецназ для прикрытия. Сюда же вскоре прилетело начальство из Кабула во главе с руководителем ВОТП ВВС 40-й армии полковником Ханковым. Обсуждался вопрос о ремонте вертолетов на месте для их перегона на аэродром, но один был поврежден начавшимся пожаром, а другой разбит настолько, что с него оставалось только снять все ценное и подорвать то, что осталось.

Как оказалось, экипажи «полосатых», переваливая хребет, пошли следом за Ми-8. Более «летучие» Ми-8 энергичным набором высоты преодолели перевал, а Ми-24 с их большими весом и удельной нагрузкой не хватило скороподъемности, и без того невысокой в горах. Сворачивать в узком распадке было некуда, и обе машины, как ни тянули их летчики, «легли» на склон.

В 205-й овэ первый год боевой работы также не обошелся без потерь, причем виной изрядной их доли стали ошибки экипажей и сложные местные условия. Если в горах работу осложняли разреженность воздуха, сложный рельеф и трудности с выбором посадочных площадок на склонах и горных «пятачках» с почти постоянными ветрами, то в южных пустынях помехами были летняя жара, однообразие местности, запыленные площадки, с которых нелегко было взлетать и садиться из-за риска потерять пространственную ориентацию в накрывающей машину непроглядной пылевой пелене, повредить вертолет, а то и перевернуться, налетев на камень.

9 июня 1986 г. при взлете с полевой площадки в Фарахруде Ми-24В капитана В. Петухова накрыло облако пыли. Командир, имевший уже более 150 боевых вылетов, пытался вглядываться в едва угадываемую землю, вместо того чтобы сосредоточиться на приборах, и не справился с управлением. Вертолет успел оторваться от полосы, стал разгоняться, но накренился и столкнулся с землей, снеся при этом правое крыло, хвостовую балку и лопасти винта. При ударе командир получил тяжелые ранения, а штурман-оператор ст. лейтенант В.Е. Шагин погиб.

В конце лета, 25 августа 1986 г., при ночном вылете потерпел аварию Ми-8 Фарахского отряда. Задачей была эвакуация тяжелораненого из разведгруппы неподалеку от Фараха. Вылетать пришлось ночыо, хотя командир экипажа капитан В.М. Голев прибыл в эскадрилью лишь за пару недель до этого и толком не успел восстановить навыки работы в здешних непростых условиях. Тем не менее сочли, что опытный летчик, уже побывавший ранее в Афганистане и имевший на счету 866 боевых вылетов при более чем 5000 ч налета, справится с задачей. Ночной вылет в предгорья, продолжавшийся всего 15 мин, стал для летчика последним: потеряв ориентацию при заходе на площадку, Голев утратил контроль над машиной, она задела землю и перевернулась. Командир экипажа погиб, а все находившиеся на борту, включая двух медиков, получили травмы.

Как бы ни относились к приметам, но все эти происшествия случались по пятницам. Исключением не стала и авария 6 октября 1986 г., вновь пришедшаяся на «черный» день: в пустыне под Кандагаром был разбит Ми-8МТ. Вертолет потерял управление на взлете и упал, получив значительные повреждения, однако экипажу повезло: летчики выбрались из разбитой машины невредимыми, и их вывезла другая «восьмерка». Эта авария открыла новую череду происшествий, за 10 дней унесших сразу три вертолета.

Очередная «восьмерка» из состава эскадрильи была потеряна при высадке разведчиков 9 октября 1986 г. в горах у селения Заринхейль под Шахджоем. Это происшествие обошлось без жертв, но вертолет полностью сгорел. Ровно через неделю, 16 октября, при доставке продовольствия на сторожевые посты у Тависи в провинции Фарах погиб еще один Ми-8. В этих малообжитых местах вертолетный отряд в Фарахе был ближайшим, и его время от времени привлекали к «непрофильным» задачам по снабжению. Вертолет попал под огонь ДШК, загорелся и упал вместе с экипажем капитана Е. Зырина, погибшим в машине.

Вертолетный дозор над «Калаткой» – дорогой на приграничный Калат. Среди транспорта на оживленной дороге нередко попадались машины с контрабандой и душманскими грузами, направлявшиеся в глубь страны. Провинция Заболь, декабрь 1987 г.

Ми-24П из 205-й овэ в полете над предгорьями Шах-Максуд. Провинция Кандагар, осень 1987 г.

При аварии в Кандагаре был разбит еще один Ми-8, экипаж которого не справился с управлением на взлете. Вертолет завалился на бок, поломал лопасти винта и снес хвостовую балку с рулевым винтом, однако эту машину удалось восстановить. Имел место также случай посадки Ми-8 на свое же минное поле, когда экипаж ошибся с выбором площадки. Вертолет прошел по заградительным минам, подорвался и получил более 500 осколочных пробоин. К счастью, в этом случае никто не пострадал, но ремонт машины потребовал несколько месяцев.

Всего же, по неофициальным данным «не для начальства», с учетом машин, которые не удалось восстановить после поломок, первый состав 205-й овэ за 15 месяцев работы потерял 12 вертолетов. Столь серьезные потери, притом по большей части не боевые, были справедливо отнесены командованием на счет недостаточной подготовленности летного состава и слабой организации, ответственность за которые возлагалась на руководство. Не замедлили последовать меры по укреплению командного звена: распоряжением недавно назначенного на должность командующего ВВС 40-й армии генерал-майора Д.С. Романюка (к слову, прибывшего из того же Забайкалья) прежний командир эскадрильи подполковник В. Бургардт был снят с переводом в соседний кандагарский 280-й овп. На его место оттуда назначили подполковника Шиловского – опытного замкомандира полка, уже год воевавшего в Афганистане.

Продолжен не следует

Ми-24В кандагарского 280-го овп. На фоне потрепанных вертолетов еще не выгоревший сочный камуфляж служит верным признаком новой машины, лишь начинающей боевую службу.

Трофеи, привезенные после удачного боевого выхода: стрелковое оружие, зенитные ЗГУ и ДШК, боеприпасы к ним.

Вертолет 280-го овп садится для эвакуации разведчиков после засады. Район степи Сангсар, декабрь 1987 г.

Ми-24Д из 254-й ОВЭ. Кундуз, лето 1980 г.

Ми-24В из 335-го обвп, оснащенный блоками УБ-32А и ПТУР «Штурм». Джелалабад. весна 1982 г.

Ми-24Д из 302-й овэ. Прибывшие из-под Ашхабада машины отличались голубыми номерами. Шинданд. весна 1980 г.

Транспортный самолет С-2 А «Грейхаунд» (С-2А Greyhound), из состава 40-й авиаэскадрильи MTO Rawhides (Fleet Logistics Support Squadron Four Zero или VRC-40) завершает рейс на АВМА «Энтерпрайз» с базы снабжения ВМС США в Бахрейне. 40-я авиаэскадрилья MTO базируется на ВВБ Норфолк, штат Виргиния.

Персидский залив. 21 декабря 2003 г.

Установка светотехнической системы посадки.

Самолет ДРЛО Е-2С «Хокай»(Hawkeye) из состава 123-й аэ ДРЛО Screwtops (Carrier Airborne Early Warning Squadron One Two Three или 1 AMI-123), приписанной к 1-му корабельному авиакрылу, выполняет взлет с одной из паровых катапульт АВМА «Энтерпрайз». Персидский залив. 15 декабря 2003 г.

Вверху: КР УРО «Геттисберг» (USS Gettysburg, CG-64) типа «Тикондерога» и АВМА «Энтерпрайз» готовятся к приему с быстроходного судна снабжения «Детройт» (USS Detroit, АОЕ 4) грузов и топлива. Вертолеты из состава 6-й вертолетной авиаэскадрильи боевого обеспечения (Helicopter Combat Support Squadron Six, НС-6) будут проводить переброску грузов по воздуху (операция называется «vertical replenishment», или VERTREP). Аравийское море. 11 ноября 2003 г.