Текст книги "Китайский эрос (сборник)"
Автор книги: Автор Неизвестен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 36 страниц)
– Вот это другое дело!.. У меня есть тетя – она живет за городской заставой. В свое время ее выдали сюда замуж за некоего Хуана, но он умер, и она осталась одна. Старуха очень чтит буддийскую веру и у себя дома даже устроила молельню, в которой с утра до позднего вечера курятся благовония и горят лампады. Следит за ними старая монашка – моя бывшая кормилица. И вот мне пришла в голову мысль: что если рассказать о тебе тете и попросить ее оставить тебя в ее доме при молельне, а кормилица могла бы тебе прислуживать. Семья тетки чиновная, так что вряд ли кто тебя станет там тревожить, а когда я добьюсь удачи на экзаменах, ты уже отрастишь волосы, и я смогу взять тебя в жены по всем правилам. И все будет в порядке!.. Если даже мне не повезет, то все равно беды никакой не случится, потому как волосы к тому времени уже отрастут, а значит, не будет для нашей женитьбы помех.
– Прекраснейший план! Не будем откладывать! Надо сейчас же идти к твоей тетке и все обговорить. Может оказаться, что через три дня будет уже поздно!
Вэньжэнь немедля отправился в дом тетки.
– Почему только сегодня у меня появился! – спросила тетка, после того как они обменялись приветствиями. – Я слышала, что уже давно должен был приехать на экзамены! Или жилье другое нашел?
– Верно, тетушка! Я действительно подыскал другое пристанище. И случилась у меня там одна история… Очень прошу тебя помочь мне!
– Что же с тобой приключилось?
Вэньжэнь решил схитрить.
– Был у меня учитель по фамилии Ян. Сам он давно уже помер, но у него осталась дочка, с которой я был знаком с малолетства. И вот однажды ее обманом увела монахиня, и с тех пор не было о девчонке ни слуху ни духу. Вдруг недавно я случайно попал в скит под названием Обитель Плывущей Бирюзы, что у Западного Ручья. Келью решил там снять для занятий. Там неожиданно я увидел мою старую знакомую, которая стала совсем взрослой девушкой. Она мне призналась, что монашество ей опротивело и она готова уйти со мной хоть на край света. Понятно, не мог я ей отказать, ведь мы с нею старые друзья и как бы связаны судьбами. Но сейчас у меня скоро экзамен, и я боюсь, не вышла бы из-за этого неприятность. Конечно, я мог бы отвезти ее к себе домой, да только неудобно. Словом, пустая эта затея. К тому же инокиня может подать жалобу, а у меня, как на грех, для суда нет ни времени, ни денег. И вот тогда я подумал: а что если ты, тетушка, оставишь на время девицу у себя? Помнится, есть у тебя в доме молельня, где моя старая кормилица следит за лампадами и благовонными свечами. Девушка могла бы пока пожить в молельне. Коли хватятся ее и узнают, где она, то беды из этого не будет, потому что живет она в доме, где только одни женщины, к тому же следит в домашней молельне за лампадами… А после моих экзаменов, если ее не потребуют обратно в скит, я женюсь на ней. Что ты на это скажешь, тетушка?
– Ты пришел просить старую тетку, как тот герой из истории о красотке Чэнь Мяочан /19/, – рассмеялась старая женщина. – Норазонадочка твоего учителя, винить тебя трудно, к тому же ты собираешься на ней жениться. Конечно, в монастыре ей делать больше нечего, однако ж и в моей молельне оставаться неудобно. Люди вы молодые, горячие, будете то и дело встречаться, а это может осквернить святое место… Есть у меня в доме одна чистая комнатка, куда я и определю твою красавицу, пока у нее волосы не отрастут. А прислуживать ей станет моя служанка. Вот там вы поможете видеться. Только приходить тебе следует поздно вечером, так, чтобы никто тебя не заметил, а при встрече рядом будет кормилица. Так-то!
– Ах, тетушка! Как я благодарен за твою доброту! Я тотчас приведу ее сюда и велю поклониться тебе в ноги!
Простившись с теткой, он вышел из дома и возле ворот нанял паланкин, который доставил его в скит. Молодой человек рассказал Цзингуань о беседе с теткой, чем очень обрадовал девушку. Она быстро вытащила все свои ценности и принялась складывать пожитки.
– Мои вещи пускай пока будут здесь! – сказал ей сюцай. – Я оставлю тебя у тетки, а сам вернусь в скит. Поживу здесь с монашками какое-то время, чтобы у них не было подозрений.
– Видно, запали они вам в душу! – промолвила девушка.
– Вовсе нет! В моем сердце одна только ты, к ним у меня ничего нет. Остаюсь я только для отвода глаз, чтобы не было никаких следов, как в поговорке: «Золотая цикада одежку свою сменила». Словом, меня никто не сможет заподозрить, даже если монахини пожалуются… Ты же знаешь, скоро экзамены. Если же меня потянут в суд, то до экзаменов уже не допустят, а это не шутка!
– Коли они станут расспрашивать обо мне, говорите, что вы не знаете, куда я делась, потому как, мол, в это время отлучались по своим делам. Словом, наплетите им что-нибудь. Они, конечно, подумают, что я ушла к своей матушке (ведь я часто уходила туда одна), и, по всей вероятности, сразу за мной не погонятся. Потом они, наверное, узнают, что меня нет дома, но к этому времени вы уже сдадите экзамены, и мы придумаем еще что-нибудь! Когда же вы уедете из этих мест и будете жить в другой области, они не посмеют ехать к вам, а если и заявятся, из этого ничего не получится!
Договорившись, они вышли из скита. Сюцай прикрыл ворота, оба сели в паланкины и направились в дом тетки. Старой женщине очень понравилась ладная девушка со светлым ликом, щечки ее напоминали персиковый цвет, а нежная кожа, казалось, могла порваться от самого легкого прикосновения.
– Теперь мне понятно, почему племянник присмотрел тебя, голубушка! засмеялась она. – Будешь жить у меня, вряд ли кто из посторонних посмеет тебя потревожить! Ничего не бойся! Тетка обратилась к племяннику: – Само собой, ты тоже мог бы жить в моем доме. Да только если ты здесь останешься, кто-нибудь непременно появится вслед за тобой, и тогда случится неприятность. Так что, милый племянник, лучше тебе найти другое жилье, где ты будешь спокойно готовиться к экзаменам!
– Верно, тетушка! Если я и буду приходить, то только на короткое время!
Итак, Цзингуань осталась в доме тетки Вэньжэня. Сюцай, пробыв с нею ночь, наутро простился и ушел, чтобы найти себе другое жилище. Но об этом пока говорить не будем.
А теперь мы вернемся к трем монахиням из скита Плывущей Бирюзы. Отслужив трехдневный молебен, они вернулись в обитель. Видят – ворота не заперты, а в храме ни единой души. Все кругом пусто и тихо.
– Куда они запропастились? – воскликнула игуменья. Впрочем, ее мысли, как и других монахинь, вертелись вокруг молодого сюцая, а Цзингуань их особенно не заботила. Они бросились в келью Вэньжэня. Вещи и сундучок с книгами стояли на месте. Монахини соазу успокоились. А где же Цзингуань? В келье нет ни ее, ни вещей. Что за чудеса? Пока они гадали да рядили, появился Вэньжэнь.
– Пришел! Пришел! – обрадовались монахини. Их лица озарила счастливая улыбка.
– Целых три дня не виделись! Душа истосковалась! Ну прямо невмоготу! – воскликнула игуменья, вцепившись в сюцая. О Цзингуань она тут же забыла. – Скорее, скорее в келью!
Настоятельница потащила за собой сюцая, не обращая внимания на молодых инокинь, которые взирали на нее с завистью, глотая слюнки. Сюцай уступил бурному натиску монахини…
– Куда же запропастилась наша Цзингуань? – наконец вспомнила настоятельница. – Вы же с ней оставались вдвоем.
– Откуда мне знать, куда она девалась! Я вчера ушел в город и задержался там допоздна. Пришлось заночевать у приятеля, только сейчас иду оттуда…
– Наверное, после вашего ухода ей стало скучно одной, и она отправилась к своим в Хучжоу… – заметила молодая монахиня. – Или она решила, что наступил наш черед после ее двухдневного счастья… Пусть ее, ушла отыщется!
Монахини думали сейчас о тех счастливых мгновениях, которые их ожидают с молодым сюцаем, а Цзингуань их нисколько не интересовала. Они не догадывались, что мысли молодого человека заняты совсем другим.
Прошло два-три дня в бесовских забавах, и сюцай сказал, что ему пора на экзамены и поэтому необходимо сменить жилье. Он нанял слугу, и тот унес его вещи. Монахини, понятно, больше не могли его задерживать, но взяли с него клятвенное обещание возвратиться.
– Будет свободное время, непременно к нам приходите!
Сюцай ответил, что обязательно вернется и, поклонившись, ушел.
Прошло несколько дней. От Цзингуань по-прежнему не было вестей. Встревоженная игуменья послала человека в Хучжоу, к матушке Ян, но тот, вернувшись, сказал, что девушка домой не приходила. Настоятельница не на шутку перепугалась, однако, хорошенько все обдумав, не стала поднимать лишнего шума, чтобы не всполошить мать, которая, глядишь, сама заявится в скит. Игуменья решила все разузнать обходными путями.
Поскольку сюцай больше не появлялся, у нее возникли подозрения, поэтому надо было срочно его найти и хорошенько расспросить. Но, как на грех, он не оставил адреса. Делать нечего, пришлось ждать, когда он появится сам. Но вот кончились все три тура экзаменов, за ними прошло еще несколько дней, но сюцай не давал о себе знать.
Между тем Вэньжэнь, добившись на экзаменах большого успеха, вновь появился в доме своей тетки. Встретившись с Цзингуань, он сразу же забыл о ските и о монахинях. А те, так его и не дождавшись, кипели от злости.
– Есть же в Поднебесной такие неблагодарные люди! – возмущались они. – Наверное, этот злодей и украл нашу Цзингуань. Его рук дело! Вот отчего он не появляется!
Игуменья решила подать на сюцая жалобу в суд, но в последний момент передумала – испугалась, что может навлечь на себя беду. Недаром в поговорке сказано: однажды замарался, очиститься трудно!
И тогда меж монашками вспыхнула ссора. Одна кричала, что надо непременно найти сюцая, а для этого идти в экзаменационную палату; другая твердила, что следует ехать в Хучжоу на розыски Цзингуань. Словом, поспорили они, но так ни до чего и не договорились.
В самый разгар спора раздался настойчивый стук в ворота.
«Уж не наш ли сюцай?» – обрадовались инокини и со всех ног бросились к выходу. Открыли ворота, а там стоит большой паланкин и рядом четыре малых. Слуга, стучавший в ворота, объяснил, что в скит пожаловала госпожа такаято. Игуменья, услышав знакомое имя, поспешила к гостье, которая, находясь здесь проездом, почтила скит своим присутствием. Дама вышла из паланкина, четыре ее служанки, уже успевшие выбраться из малых паланкинов, окружили хозяйку, и толпа женщин двинулась в храм. Гостья села, обменялась с настоятельницей церемонными фразами, испила чаю. Дама сказала, что желает провести в обители полуденное время, и послала своего челядинца предупредить лодочника, что задержится. Игуменья повела ее в свою комнату.
– Я у вас не была года три, – сказала дама. – С тех пор, почитай, как скончался мой супруг…
– Однако сейчас ваш траур, как видно, уже кончился… Наверное, вы захотели возжечь благовония, а потому направили свои благородные стопы в наше ничтожное место! Не так ли?
– Именно так! – согласилась гостья.
– Осенью у нас прекрасно! Вольготно!
– Не до развлечения мне! Нет у меня сейчас настроения! – вздохнула дама.
Игуменья прочла в словах гостьи намек.
– Вам сейчас одиноко после кончины супруга?
Дама, поднявшись, подошла к двери и прикрыла ее.
– Мать-игуменья, я была всегда с тобой откровенна. Не забудь этого… И сегодня я хочу говорить напрямую. Вот ты сказала, что я одинока. Какое там одинока! Я места себе не нахожу! А ведь прошло после смерти мужа всего только три года. Как же вы, голубушки, всю жизнь одни маетесь?
– Почему же одни?.. Не буду таиться, почтенная. Не забывают нас прихожане-благодетели. Иначе хоть помирай! Разве можно вытерпеть?
– А есть ли кто сейчас у вас, матушка?
– Был один прелестник – сюцай… на экзамены к нам приехал. Да только недавно ушел и все не возвращается. Мы как раз о нем сейчас говорили.
– Забудь пока о нем, матушка!.. Есть у меня к тебе дело. Если ради меня постараешься, то и сама внакладе не останешься!
– Что за дело, почтенная? – заинтересовалась игуменья.
– Заехала я как-то возжечь благовония в храм Осиянного Счастья. Остановилась, как водится, у них на постой. И тут я увидела одного монашка, видом прелестного, но еще не бритоголового. Не скрою от тебя, вспыхнул в моем сердце огонь, потому как истосковалась я за долгое время по ласке! Поднес этот отрок мне чаю, мы разговорились. Он мне рассказал о себе, сколько лет сообщил. И держится, надо сказать, свободно – без всякой боязни, а говорит так складно, красиво! Одно слово – прелестник! И пошла у меня голова кругом! Отослала я своих служанок, а его повлекла в постель. Думаю, испытаю его в делах любовных. И что же ты думаешь? Этот негодник не только сведущ в любовных утехах, но не уступит никакому силачу. В общем, привязалась я к нему всей душою и чувствую, что расстаться с ним мне невмочь! Всю ночь строила разные планы и решила взять его с собой. Но как? Ведь я вдова и должна остерегаться постороннего взгляда, чтобы ненароком не опозориться. Если же прятать в своем доме – значит чувствовать во всем связанность. Какое тогда удовольствие? Вот я и подумала: а что если посоветоваться с игуменьей? Возьми его, матушка, в свой скит и обрей ему голову. Будет он у тебя словно монахиня, нежный облик его вполне для этого подходит. А когда я вернусь домой, вы оба приедете ко мне как настоятельница и послушница. Он будет жить в молельне, а для всех моих родственников останется твоей ученицей. Понятно, я буду с ним миловаться, но делать так, что никто не узнает: ни люди, ни бесы!.. Вот отчего я пришла к тебе нынче. Очень прошу – помоги! Обещаю, что если ты согласишься, то и тебе перепадет от него удовольствие. И не будешь ты больше вспоминать своего ненаглядного!
– Превосходно придумала, благодетельница! – воскликнула игуменья. – А ревновать – то ко мне не станешь? Ведь и я свою руку к сладкому куску приложу!..
– Какая тут ревность! Я же сама пришла за помощью! А тебе я отведу специальное место, и никто ничего не заподозрит. Ну, не славно ли?
– Коли так, я непременно пойду за ним. К тому же сейчас это будет особенно удобно, так как у нас на днях пропала одна ученица – самая меньшая. Ее-то мы и подменим, и никакой любопытный не догадается!.. Вот только как его сюда заполучить?
– Об этом мы уже договорились! Он обещал бросить своего наставника и прийти ко мне. Я уверена, что он это сделает!
В этот момент раздался стук в дверь, и на пороге появились молодые монахини.
– У ворот стоит какой-то юноша, спрашивает нашу благодетельницу, сказала одна монахиня.
– Ну вот, кажется, и он! – воскликнула дама. – Живей зовите его сюда!
В комнату вошел красивый юноша. Молодые монашки стрельнули глазами и заулыбались. Дама, кивнув ему головой, велела подойти ближе. Юноша поклонился игуменье, которая с первого же взгляда оценила его достоинства.
– Что я говорила? – проговорила дама, взяв гостя за рукав и подводя к настоятельнице.
– Ни дать ни взять – отрок Шаньцай! /20/ – воскликнула игуменья. – У меня даже перед глазами все поплыло, и будто я обмякла сразу!
Дама, довольная, рассмеялась. Игуменья вышла на кухню приготовить закуски и рассказала о разговоре монашкам.
– Ах, как это прекрасно! – воскликнули они и даже прищелкнули пальчиками от удовольствия.
– Только мне придется вместе с ним уехать! – добавила настоятельница.
– Вы нас покидаете? – огорчились молодые монахини. – Одна собираетесь вкушать удовольствие!
– Сие дар небес! – возразила игуменья. – Однако же, думаю я, что и вы в одиночестве не останетесь!
Они рассмеялись. Монахиня, вернувшись в комнату, застала даму в объятиях юноши. При виде настоятельницы она вытащила из дорожной шкатулки брусочек серебра – десять лянов.
– Вот мой залог! Сейчас я возвращаюсь в лодку, а он, – она показала на молодого человека, – пока останется здесь. Через некоторое время вы вместе приедете ко мне. Ничего не перепутайте!
Отдав распоряжение возлюбленному, дама вышла в гостевую залу, где ее уже ждала трапеза. Отведав кушанья, она сразу же направилась к паланкину. Игуменья, проводив гостью, закрыла ворота и вернулась к молодому послушнику. Она внимательно оглядела его со всех сторон. Да, действительно, ей сильно повезло! Ну прямо яркий адамант середь темной ночи! Монахиня притянула юношу к себе, и их уста слились в жарком поцелуе.
– На несколько дней твоя благодетельница уступила тебя мне, а потом мы будем с тобой попеременно, – сказала игуменья, приступая к любовной битве. А когда кончилось удовольствие, она встала и бритвой сняла с головы юноши волосы.
– Теперь тебя не отличишь от Цзингуань! – засмеялась она, оглядев молодого человека. – Под этим именем ты и пойдешь к благодетельнице!
Само собой разумеется, в эту ночь настоятельница не отпустила юношу со своего ложа, и молодым монашкам оставалось лишь жадно глотать слюнки. На следующий день игуменья стала собираться в дорогу и послала человека нанять лодку.
– Вы пока оставайтесь в ските, – сказала она монашкам, – я же поеду туда разузнаю! Если там все в порядке, я обратно уже не приеду, а пошлю вам свое послание. Как получите его, отправляйтесь к себе домой. А если кто появится от Янов, скажите, что Цзингуань уехала с матерью-игуменьей, а куда – вам неизвестно.
Что еще оставалось молодым монахиням? Они лишь кивнули головой: все, мол, поняли. Настоятельница и переодетый юноша сели в лодку. Для других пассажиров они считались наставницей с ученицей, а как наступала ночь, превращались в супругов-любовников. Через несколько дней они приехали в назначенное место. Дама поместила их в свою домашнюю молельню, однако по ночам гости шли в дом, где делили ложе втроем. Опытная монахиня научила даму разным любовным секретам, что, понятно, лишь разожгло их взаимное любострастие. Но разве юный отрок в силах был справиться с двумя зрелыми блудницами? Прошло какое-то время, год или два, юноша зачах и умер. Дама, не выдержав этой утраты, сильно затосковала и вскоре тоже скончалась. Что до игуменьи, то родственники дамы, затаив на монахиню лютую злобу, обвинили ее в воровстве. Монахиню заключили в узилище, где она и умерла.
Теперь же вернемся к Цзингуань, которая продолжала жить У тетки Вэньжэня. Ее жизнь не была омрачена беспокойствами, да и кто ее мог потревожить, если игуменья покинула скит. Через какоето время стало известно, что Вэньжэнь сдал успешно экзамены и даже занял первое место, а затем появился он сам, радостный и веселый. Конечно же, он сразу бросился к возлюбленной, чтобы сообщить ей счастливое известие. В последующие дни он проводил время в городе, где занимался делами, какие обычно бывают у тех, кто недавно сдал экзамены, а вечером приходил в дом тетки и проводил ночь с Цзингуань. Однажды Вэньжэнь послал слугу в Обитель Плывущей Бирюзы и наказал ему узнать, что там происходит. Скит оказался пустым. Слуга сообщил, что настоятельница куда-то уехала, а монахини вернулись в свои семьи. Сюцай поделился новостью с возлюбленной. Наконец-то! Словно гора с плеч! Через несколько дней сюцай покончил со всеми своими делами. Пора было возвращаться на родину в Хучжоу. Он посоветовался с теткой, как им быть дальше.
– Я не могу пока взять с собой Цзингуань. Ведь у нее еще не отросли волосы. Ей придется пожить какое-то время здесь. Тем временем я, быть может, сдам столичные экзамены!
– И матушке моей пока еще рано говорить! – заметила девушка. – Не могу я вдруг вернуться домой, если была ее воля отдать меня в монахини. Другое дело, когда волосы у меня отрастут, и мы поженимся, вот тогда мы и явимся вместе! Вряд ли она тогда станет противиться!
Вэньжэнь согласился. А потом, простившись, он поехал домой и повидался со своей матерью, но о девушке ничего не сказал. В конце десятой луны ему снова предстояла поездка на экзамены. По пути он заехал к тетке и с удовольствием заметил, что волосы у Цзингуань стали совсем длинными, почти по плечо. Она смогла их уже укладывать в прическу, правда, с накладным пучком. Вэньжэнь предложил ей ехать в столицу. Однако тетка им отсоветовала.
– Цзингуань по своим добродетелям достойна быть тебе законной супругой, а потому неприлично ее возить тайно туда и сюда. Пусть она пока останется у меня и живет как моя приемная дочь, а когда ты вернешься после успешных экзаменов, мы сыграем свадьбу. Вот тогда все будет по правилам!
Предложение было разумно, и юноша с ним согласился. Простившись с возлюбленной, он отправился в столицу. И вскоре, действительно, успешно прошел все испытания, заняв на экзаменах второе место. В Ведомстве Церемоний, как это было заведено в те времена, он записался в Книге одногодков /21/ и тут же подал «прошение об отпуске для устройства свадебных дел» с девицей из семьи Ян. На свое прошение он получил благоприятный ответ, а в придачу деньги для свадьбы. Довольный, он сразу же отправился домой. Мать, узнав, что он собирается жениться, удивилась.
– Ведь ты не был ни с кем обручен! На ком же ты собираешься жениться?
– Ах, матушка, у нашей тети в Ханчжоу я встретился с одной девицей ее приемной дочкой. Вот за нее я и сватаюсь!
– А почему же я раньше ее не видала?
– Скоро увидите, матушка!
Выбрав благоприятный день, Вэньжэнь нанял лодку, приказал разукрасить ее цветами и лентами, посадил музыкантов и отправился в Ханчжоу. При встрече с теткой он тут же ей доложил, что приехал жениться, на что имеет высокое дозволение властей.
– Ну, что я тебе говорила? Видишь, как складно все получилось! – обрадовалась тетка.
Потом он увиделся с невестой, которая сейчас уже была не в монашеской рясе, а в обычном мирском платье. Влюбленные, взявшись за руки, поведали о большой доброте госпожи Хуан, взявшей ее в приемные дочери. Тетка помогла девушке украсить волосы цветами, проводила до расписного паланкина, который доставил ее на судно, где уже горели цветные свечи. Как говорится в стихах:
За красным пологом двое влюбленных повстречались опять.
За парчовым пологом все повторилось, словно время вернулось вспять.
В один прекрасный день они приехали на родину и пришли с поклоном к матери Вэньжэня. Родительнице очень понравилась красивая девица, но ее удивил ее хучжоуский выговор.
– Почему она говорит на нашем хучжоуском наречии, если ты ее взял в Ханчжоу? – спросила она сына.
Сыну пришлось рассказать историю своей молодой жены, которая одно время была монахиней. А на следующий день молодожены направились в дом Ян. Перед тем, как войти в ворота, Вэньжэнь передал две визитные карточки. Одна была адресована теще, а вторая младшему брату Цзингуань. Госпожа Ян подумала, что это ошибка, и карточки не приняла. Тогда Цзингуань решила идти сама.
– Матушка! – вскричала она, появившись на пороге.
Увидев знатную даму в нарядном одеянии, испуганная мать поспешно встала со своего места. Дочь она сразу и не узнала.
– Матушка, не пугайтесь!.. Я ваша дочь, ваша монашка Цзингуань из Обители Плывущей Бирюзы.
Действительно, облик как будто дочерний и выговор тот же, но почему же она с волосами и в таком необычном наряде?
– Дочка, ты ли это?.. Целый год мы с тобой не виделись. Ни писем не было, ни другой какой весточки! Истосковалась я по тебе! Этим годом послала я в скит одного человека, а там, оказывается, ни души. Думала-гадала: куда дочка девалась, а потом случайно узнала, что вы с матерью-игуменьей будто бы в другие края подались… И вдруг здесь очутилась!.. И почему ты такая нарядная?
Дочь рассказала матери всю свою историю. Счастливая мать даже рот раскрыла от удивления. Потом, немного придя в себя, она велела сыну позвать зятя. Сын (а он в это время уже учился и обладал приличными манерами) вышел к Вэньжэню и, низко поклонившись, проводил его в залу. Тот, встав рядом с женой, поклонился еще. Госпоже Ян казалось, что ей все еще снится сон.
– Если бы только я знала, что наступит такой день, ни за что бы не отдала дочку в монахини!
– Матушка, если бы ты не отослала меня в скит, может, и не было бы сегодняшнего дня! – промолвила дочь.
Потом все вместе они отправились в дом Вэньжэня, где уже был накрыт пиршественный стол и гремела музыка.
Надо вам знать, что впоследствии на чиновном пути Вэньжэня случались и неудачи… Скопив к пятидесяти годам какие-то деньги, он ушел со службы и вернулся домой, где стал жить со своей женой, которая удостоилась звания почтенной дамы. Как-то ему пришлось встретиться с гадателем, обладавшим даром предвидения.
– Скажи: почему моя карьера была не слишком удачна? – спросил он у ворожея.
– Потому, что в молодые годы вы увлекались любодеянием, чем нанесли ущерб своим скрытым достоинствам.
Вэньжэнь посетовал, что в юные годы он вел себя не слишком пристойно в монашеской обители, и потом часто предостерегал других от неосмотрительных действий. Теперь ответствуйте мне: разве любострастие в нашей истории не получило достойного воздаяния? И заметим, что удивительность этого брака, конечно же, объясняется тем, что он был заранее предопределен. Приведем такие стихи в доказательство:
Если ты сомневаешься, что жена
Небом тебе дана —
Ты глух и слеп, и печальная жизнь на веки тебе суждена.
Если твердишь, что женятся люди просто, без всяких чудес,
Значит, ты усомниться посмел в могуществе воли Небес.
Примечания
«Любовные игрища Вэньжэня» повесть, имеющая полное название «Сюцай Вэньжэнь занимается любовными битвами в Обители Плывущей Бирюзы; монахиня Цзингуань нежится под парчовым пологом в доме, что в Желтопесочном переулке». – Лин Мэнчу. Чу-кэ пайань цзин-ци. Повесть N 34.
1. Выражение «Власами они соединились» означает супружеский союз, фразеологизм «Пищу подносили на уровне бровей» передает почтительные отношения супругов. Он взят из «Книги о Поздней Хань». Там рассказывается история Лян Хуна и его жены, которые относились друг к другу с большим уважением и любовью. Когда, например, жена подносила мужу тарелку с пищей, она держала ее на уровне бровей, выражая тем самым свое почтение.
2. Волшебные персики росли в легендарном саду богини Запада Си-ван-му – в данном случае намек на то, что брачные союзы определяются на небесах.
3. Куньлуньский раб – персонаж танской новеллы Дуань Чэнши. В ней рассказывается об удальце Молэ по прозванию Куньлуньский раб, который помог своему господину – молодому военачальнику Цуйшэну – добыть прекрасную наложницу сановника Иппня.
4. В «Жизнеописании Хо Сяоюй» танского литератора Цзян Фана говорится о красавице-певичке Хо, которая полюбила молодого цзиньши Ли И. Однако Ли бросил ее. Красавица от тяжелых переживаний заболела. Через некоторое время некий Гость в Желтом Халате насильно привел Ли к певичке, но эта встреча оказалась последней, так как вскоре красавица Хо умерла.
5. Письмоводитель Сюй-персонаж танской новеллы Сюй Яоцзо «Жизнеописание Лю», он помог ученому Ханю найти свою возлюбленную Лю в стане полководца-иноземца Шачжали.
6. Имеется в виду Общество Белого Лотоса – одна из тайных сект, распространенных в средневековом Китае. В учении этих сект причудливо переплетались буддийская проповедь спасения, даосская идея о достижении бессмертия и народные верования. В число способов достижения бессмертия входила и сексуальная практика, так что власти, жестоко преследовавшие членов тайных сект, среди прочих обвинений выдвигали и обвинения в разврате.
7. Имеются в виду три города местности У (Восточный Китай) – Сучжоу, Чанчжоу, Хучжоу.
8. Гуаньинь, входящая за пологэротический намек.
9. Эра Обширного Благоденствия (Хун-си) – один год правления императора Жэнь-цзуна: 1425 г.
10. В одном из рассказов сунской антологии «Обширные записи годов Великого мира» («Тай-пин гуан-цзи») говорится об ученом Фэн Шэ, к которому ночью явилась небожительница. Она стала домогаться его любви, однако Фэн Шэ отверг ее четырежды, пока фея от него не отступилась.
11. Существовала притча об одиноком мужчине из Лу, к которому однажды ночью кто-то постучал в дверь. Оказалось, что это красавица вдова, просившая ночлега. Однако хозяин не пустил ее, подозревая в нечистых помыслах. Луский молодец, или Луский мужчина, стало нарицательным именем для женоненавистника.
12. Иероглиф «восемь» изображается в виде двух черт, наклоненных друг к другу своими верхними частями.
13. В одной из старых историй говорится о некоей красавице Цзяо, которая украла у своего отца редкие благовония, чтобы приворожить возлюбленного.
14. Сиши – знаменитая красавица древности. В одной из легенд говорится, что она была дочерью дровосека. О ее несравненной красоте прослышал правитель царства Юэ по имени Гоу Цзянь и решил подарить Сиши своему политическому противнику-государю У. Правитель У, увлекшись красавицей, забросил дела и вскоре был разгромлен.
15. Здесь назван известный мужской монастырь.
16. Слуга употребил китайское слово луаньдайтоу, которое можно понимать двояко: как «голова смутного времени» и как «мешочек с яичками».
17. В праздник Продевания Нити в Иглу люди молили богов о том, чтобы те даровали им разные умения и искусства (это называлось «просить умения» – ци цяо). Этот Праздник Двойной Семерки (как его еще называют) связан с известной легендой о небесной фее Ткачихе и Пастухе, которые стали мужем и женой, но были разлучены по воле богини Си-ван-му. Потом, однако, Си-ван-му смилостивилась и разрешила им встречаться раз в год на мосту, перекинутом через Млечный Путь сороками.
18. Праздник Чаши Юйлань (Юйлань хуэй, или Юйлань пэнь-хуэй)буддийское торжество, происходившее в 15-й день 7-й луны. Этот праздник связан с историей верного последователя будды Шакьямуни – праведного отрока Муляня. С чашей для подаяний он отправился в ад искать свою мать, которая за нарушение буддийского запрета не есть мясной пищи попала в один из страшных его отделов – круг Голодных Духов. Мулянь, претерпев суровые испытания, наконец добрался до ада и попросил Будду спасти его мать. Божество дало ему священную сутру «Юйлань пэнь цзин» и повелело 15-го числа 7-й луны совершать торжественный молебен. В этот день (иначе он называется Днем Умилостивления Голодных Духов) богомольцы делают подношения духам, молятся за усопших, и особенно за души бесприютные.
19. Имеется в виду сюжет минской пьесы fao Ляня под названием «Нефритовая шпилька», в которой рассказывается похожая история о двух влюбленных.
20. В буддийских храмах подле изваяния богини Гуаньинь нередко можно видеть фигуру ее прислужника – прекрасного отрока Шаньцая. По буддийским легендам, Шаньцай (санскр. Sudhana) – знатный индийский юноша, который посетил 53 святых будд, чтобы услышать их проповеди.
21. Книга одногодков – особый реестр, куда заносились сведения о всех сдавших экзамены в один год.
Перевод и примечания Д. Н. Воскресенского.
