Текст книги "Черепашки-ниндзя. Новые приключения"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

  Человек в плаще не договорил, какие предложения у него имеются.

–   Стой!! Смирно! – подал команду полицейский таким голосом, что даже стёкла в окнах зазвенели. – Р-р-р-уки по швам! М-о-о-олчать!

  Не подчиниться такой команде было невозможно. Человек в плаще вытянулся, но затем, словно опомнившись, ухмыльнулся сам себе. Хорошо, что сквозь тёмные очки это было не так уже и заметно. С полицейскими на любой планете шутки плохи.

  Охранник всего лишь ткнул странного посетителя кончиком дубинки между лопаток. Послышался треск электрического разряда, но, как оказалось, он пришёлся на полицейского. Тот даже пошатнулся, невзирая на свой огромный рост и могучие плечи, однако на ногах устоял.

–   Негодяи! – выругался блюститель порядка неизвестно на кого. – Р-р-азойдись!! Мо-о-олчать!!

  Хоть никто и не пытался толпиться или разговаривать.

  Незнакомый мужчина, как ни в чём не бывало покинул помещение, оставив незадачливого охранника в раздумье. Тот отвинтил ручку электронной дубинки – можно назвать её и электрошокером, что-то поправил в контактах, вынул из чехла и вставил новую батарейку, после чего снова надел крышку. Уже в коридоре полицейский включил прибор и легонько, на всякий случай, дотронулся до подоконника. И опять его ударило током. Это показалось ему странным. Полицейский решил не поднимать лишнего шума и поменять оружие, которое, скорее всего, пришло в негодность из-за нечастого применения.

  Необычным посетителем в очках и кожаном плаще был сам господин Крэнк, невзрачное желеподобное существо, вобравшее в себя все злые силы космического пространства. Ему ничего не стоило поменять свою телесную оболочку и превратиться в добропорядочного посетителя музея на планете Антигона.

  Десять лет тому назад по оплошности Крэнк позволил космическому кораблю землян покинуть орбиту этой планеты и совершить полёт к далёкой Антигоне. Эта ошибка была случайной, единственной после того, как он получил власть в космосе. Последующие десять лет такого не случалось никогда. Крэнк был полным властелином космического пространства, и уничтожить космическую ракету, которая направлялась с Земли в межпланетный перелёт, для него ничего не стоило. Так же, как уничтожить ракету, летящую к Земле. Крэнк мог спокойно перемещаться в космосе на своем сверхсветовом звездолете и совершать суд и над землянами, и над марсианами, и над антигонцами. Если космическая ракета просто летела вокруг Земли, Крэнк относился к этому спокойно. Летают, ну и пусть себе летают. Не будешь же по каждому метеорологическому спутнику палить из электронной пушки! Только изредка, для того, чтобы не зазнавались, он бомбил космические околоземные ракеты и спутники метеоритами или создавал другие препятствия, угрожая жизни экипажа. Господину Крэнку не нравилось, если по программе полёта намечалась стыковка. «Так они и до других планет доберутся, несчастные людишки», – зло думал он. Чтобы поиздеваться и позабавиться, у господина Крэнка было оружие, которое не создадут на самых лучших оружейных заводах самые лучшие конструкторы. Любое их оружие будет несовершенным уже по той причине, что его делают не уголовники, а самые обычные людишки, которые помешались на своей доброте и гуманизме, которых он ненавидел всеми силами своей души. (Здесь, конечно, автор допустил очень большую ошибку, за которую раскаивается. Никакой души у Крэнка не было и не могло быть. Лучше было бы написать «ненавидел всем своим желеподобным существом»). Оружие – предмет убийства, поэтому делать его, начиная от кинжала и заканчивая электронной пушкой, должны убийцы и насильники, грабители и прочие нормальные уголовники. Только такое оружие способно бить без промаха. Почему же, спросите вы, именно убийц господин Крэнк считал лучшими оружейниками? Потому, что отрицательная энергия ненависти, которая исходит от них, передается оружию, и даже обычный человек, взяв в руки такой пистолет или пусть даже элементарную резиновую дубинку, сразу же получает отрицательную энергию, энергию ненависти. Он становится идеальным убийцей, достойным самого большого уважения.

  До недавнего времени у Крэнка был мощный противник, с которым он постоянно вел войну. Звали его Гольб. Противник достойный, и Крэнк, хотя не признавался в этом, всё же побаивался его. Гольб во всём противоречил Крэнку. Крэнк утверждал, что все люди – двуногие ничтожества, думающие только о собственном благе. Они захламили Землю, испоганили реки и озера, они настроили заводы, которые коптят днем и ночью, загрязняя атмосферу. Они сверлят недра земли, высасывая нефть и заливая дырявыми танкерами моря.

–   Всё это правильно, – соглашался Гольб. – Но ведь люди должны строить жильё, отапливать его, выплавлять металл.

–   Люди злы и алчны. Они подчинили себе сушу и воду, они замахнулись на космос. Пройдёт время, и если мы будем бездействовать, они начнут выбрасывать в космос контейнеры с мусором.

–   Человечеству надо помогать, – не соглашался Гольб. – Мы, силы космоса, тоже не должны оставаться в стороне.

–   Мы – высший разум, мы должны быть жестокими, – стоял на своём Крэнк. – Нас должны бояться, перед нами должны трепетать.

  И Крэнк продолжал свое черное дело.

  Что мог его противник? Он воздействовал на мысли и чувства людей, не допуская, чтобы они брались за оружие. Гольб не один раз отвёл руку земных президентов и монархов от ядерной кнопки и предотвратил катастрофу на Земле. Но он никак не заявлял о себе, о нём никто не слышал и мало кто догадывался о его существовании.

  Так бывает и у людей. Добрых во много раз больше, чем насильников и грабителей. Но мы не замечаем их, потому что привыкли видеть всегда, на каждом шагу. Добрые поступки Гольба ещё больше раздражали его космического противника, который не мог простить себе промашки с вымпелом от землян.

  Выйдя из помещения музея, Крэнк сел в автомобиль и был таков. А через четверть часа он в привычном своём обличье появился на борту звездолёта, где его поджидали сообщники. Крэнк был слегка раздражён. Его, всесильного, смели толкнуть резиновой палкой. Пусть даже не его самого, а только его оболочку. Полицейский, бестолочь, своё получил. Ему, дубиноголовому, ни за что не понять, почему его треснуло. А разряд электрошокера совершенно ничто по сравнению с миллионной долей единицы отрицательной космической энергии.

–   Всё же напрасно я не проучил его, как следует, – ещё раз подосадовал Крэнк.

  Поводя вокруг глазами с мутноватыми белками, господин Крэнк постепенно наливался желчью. С ним это случалось всегда, когда повелитель сердился. В нормальном состоянии – такое случалось исключительно редко – его тело напоминало плохо сваренный студень в оболочке. Если же господин Крэнк сердился, этот студень приобретал густой жёлто-зелёный оттенок.

  Рады приветствовать вас, сэр, – поднялся навстречу своему шефу человек в металлическом шлеме и металлической полумаске на лице, закрывающей рот и нос. Не было необходимости здесь, в салоне звездолета, носить все это железо. Но полковник Шредер – это был, конечно, он – настолько привык к своей амуниции, что никогда не снимал её. Голова полковника Шредера пряталась под шлемом, как улитка прячется в свой домик. И только узкие глазки сверкали холодно и зло. Вдобавок ко всему полковник Шредер носил блестящие латы, утыканные острыми шипами. Иногда, как и теперь, латы заменяла кольчуга, сплетённая из толстых железных колец. При каждом резком движении кольца звенели. Постороннему могло показаться, что это щёлкает что-то в голове господина Шредера. Общую картину довершал широкий чёрный плащ, который совершенно нелепо выглядел поверх железных погремушек.

  Вслед за полковником Шредером вскочили со своих мест и находившиеся у него уроды-мутанты. У одного из них была толстая и клыкастая морда кабана со вставленным в пятак металлическим кольцом. Глаза закрывали чёрные и узкие очки, на голове красовался гребень, как у панков. Бибок – так звали урода-мутанта – очень гордился своей внешностью и скорее дал бы отсечь голову, чем позволил бы тронуть одну-единственную щетину на макушке.

  Справа от полковника Шредера вскочил мутант-урод с рогатой мордой носорога. Многочисленные металлические цепи и браслеты закачались и загремели на нём. Это был Рокстеди, слуга верный и тупой, как и его сообщник Бибок. А ведь нет ничего страшнее, когда тупость сочетается с грубой физической силой.

–   Уроды, придурки, идиоты! – выпалил Крэнк место приветствия.

  Бибок и Рокстеди расплылись в улыбке, словно получили похвалу за самое большое в мире злодеяние. Их морды выражали послушание и готовность беспрекословно выполнить любое приказание своего шефа. Лишь полковник Шредер, этот злейший космический рыцарь, был сдержан и спокоен, как и подобает в его положении.

–   Слушайте и запоминайте, – продолжал Крэнк.

  Бибок и Рокстеди утвердительно кивнули. При этом в голове у Бибока что-то щёлкнуло. Зазвенели цепи и браслеты второго мутанта.

–   Этот вымпел для меня давно, как бельмо на глазу, – продолжал шеф.

  Бибок опять хотел ухмыльнуться удачной шутке шефа, но Шредер больно саданул его локтем.

–   Ваша дурость мне хорошо известна, идиоты, но так и быть, говорите. Что будем делать с этим проклятым вымпелом? Какую дурость предложите на этот раз?

–   Предлагаю, шеф, похитить это железо из музея, – не задумываясь, выпалил Шредер.

–   И переплавить его, – добавил Бибок.

–   И сделать из него много новых цепей и браслетов, – не дал договорить ему Рокстеди. – А нашему другу Шредеру новый шлем и латы, – угоднически глядя на полковника, проговорил Рокстеди.

–   Идиоты! – оценил Крэнк мудрость своих помощников. – Выкрасть этот дурацкий шар из музея!.. Переплавить!.. Кому продали последние мозги, если они вообще у вас когда-нибудь были? Слушайте меня и запоминайте.

  Крэнк своей короткой ручкой показал в сторону Бибока и Рокстеди:

–   Будете прикрывать нас. С такими мордами вас больше никуда не засунешь. Достались на мою голову.

–   Рады стараться, шеф, – выдохнули мутанты в один голос.

–   Марш в соседний отсек, чтоб вами здесь даже не пахло, – махнул Крэнк своей короткой изогнутой ручкой.

–   Рады стараться, – ответили мутанты хором.

  Крэнк остался с полковником Шредером, пригласив его даже присесть, и сам обосновался на мягкой спинке громоздкого кресла.

–   Операция мною продумана. Она не должна занять много времени, – продолжал Крэнк. – К делу приступаем без малейшего промедления.

Глава 5.

  Все шло по намеченному плану. Стояла ночь. На планете Антигона она похожа на нашу, если не считать, что на небе нельзя увидеть луну. Её свет не доходит сюда, за миллионы километров. Полковник Шредер и сам Крэнк в уже знакомом нам обличье подошли к невысокому строению в виде правильного шестигранника. Надо сказать, что после закрытия музея, одна из его стен опускалась. Она закрывала крепкие резные двери. Так что обычному ночному посетителю, если бы вдруг такой и объявился, проникнуть в помещение было невозможно. Но это обычному посетителю. Энергии могучего повелителя вполне хватило бы на то, чтобы, не прикасаясь к строению, сдвинуть его с места и приподнять над планетой вместе с фундаментом. Но это не входило в планы Крэнка. Замысел повелителя был намного проще и в то же время коварнее.

  Крэнк подошёл к передней стене, провел ладонью снизу вверх, и стена сразу пошла вверх. Сигнализация бездействовала, парализованная потоком отрицательной энергии. Тяжёлые резные двери раздвинулись, пропуская Крэнка и полковника Шредера в помещение. Стена тотчас же опустилась. Бибок и Рокстеди остались с наружной стороны. Внутри было уютно и свежо. Кондиционеры поддерживали постоянную температуру. Крэнк и Шредер присмотрелись. Они стояли посреди пятигранной комнаты со светлыми, отдающими лёгкой голубизной стенами. Вымпел по-прежнему возвышался на своём обычном месте. Увидев миролюбивую надпись, Крэнк насилу удержался, чтобы не уничтожить прочный пластмассовый саркофаг, оставив на месте вымпела расплавленную лужу этого надоевшего металла. Однако злой умысел заключался в другом.

  Крэнк достал из небольшого металлического ящичка какой-то непонятный прибор, напоминающий жужжащую игрушечную черепашку. Без лишней суеты открыл пластмассовую крышку саркофага. Буквы выразительно выступили в голубоватом полумраке. Они казались живыми, говорящими.

  Крэнк передал прибор Шредеру. Электронный термовибратор, так назывался этот прибор, негромко загудел.

–   Через пять минут от этой мазни не должно остаться и следа, – зычно приказал Крэнк.

–   Слушаюсь, – по-военному ответил Шредер и принялся за работу.

  Стоило сделать несколько круговых движений на месте, и от буквы не оставалось даже штришка. Электронный термовибратор тотчас же ровнял вмятины. Крэнк нервно ходил по кругу. Ему самому не терпелось действовать. Но не заниматься же самому повелителю Крэнку этой грязной работой, если для этого есть подчиненные.

–   Готово, – выкрикнул полковник Шредер, расправившись с последней точкой. – Этот шар замолчал на века и не будет дурить людям головы.

–   Молодец, хорошо сработано, – похвалил шеф. – Теперь надо сделать другую надпись.

–   Какую? Я не могу ничего придумать.

–   Тебе и не надо ничего придумывать, для этого необходимо иметь голову, а не шлем. Слушай и пиши.

  Тонкий лазерный луч ровно выдавливал пазы в металле. Осталось их заполнить сверхустойчивой краской из самого обычного земного распылителя.

  «Жители Антигоны! В космосе не должно быть двух цивилизаций. Мы первые. Мы должны быть единственными. Трепещите. Ваши дни сочтены».

  Крэнк несколько раз перечитал написанное и остался доволен. Особенно последней фразой, которая была для него словно бальзам на душу.

–   Звучит? – обернулся шеф к полковнику Шредеру.

–   Превосходно, сэр. Вы гений!

–   То-то же! – воспринял Крэнк похвалу как должное. – Учитесь, идиоты.

  Настроение шефа заметно улучшилось, как всегда после очередной пакости. Ещё раз поднялась и опустилась передняя стена. Бибок и Рокстеди вынырнули из темноты.

–   Всё спокойно, шеф, – отрапортовали в один голос.

–   Молодцы, уроды, – похвалил Крэнк.

–   Рады стараться, – оба мутанта икнули от удовольствия.

Глава 6.

  Утро следующего дня на Антигоне выдалось необычным. Смотритель музея в присутствии полицейского включил механизм, поднимающий переднюю стену, открыл входную дверь. В помещении стоял лёгкий запах электрических разрядов. И смотритель, и охранник сразу же почувствовали нечто неладное. То, что появилась новая надпись, они заметили сразу, хоть ни один из них не мог её прочитать. Просто прежняя была знакома настолько, что каждый из работников музея – да и не только они – мог начертать ее по памяти с закрытыми глазами.

–   Что случилось? – смотритель со всех сторон оглядывал вымпел.

–   Тревога! – прокричал полицейский и уже готов был нажать красную кнопку на щитке приборов.

–   Не сметь! – дёрнул его за рукав смотритель. – Вызвать по связи начальника охраны!

  Полицейский не стал поступать наперекор, хотя и не привык, чтобы им командовали.

  Около двери постепенно начала собираться толпа.

–   Музей закрыт на реконструкцию, – время от времени передавали по связи. Но люди не расходились. Даже по голосу из динамика можно было заметить, что случилось что-то невероятное.

  Один за другим прибывали ответственные чины. Сперва появился начальник охраны, следом – мэр города. Через два с половиной часа ведущие языковеды планеты, которые открыли в своем родном антигонском языке все на десятки лет вперед и прославились теперь знанием одного из космических языков.

  Все присутствующие напряженно всматривались в запись, ждали, пока языковеды огласят текст. Те же не торопились, но час за часом их лица становились всё мрачней, карандаши в руках дрожали.

–   ...Трепещите! Ваши дни сочтены! – прочитал, наконец, словно не своим голосом ведущий языковед, и сразу же глухой ропот прошёлся по залу:

–   Ни за что!.. как они смеют!.. Наглецы! Они хотят стереть нас с лица планеты. Не позволим! – антигонцы негодовали всё больше.

  Гул нарастал. Ещё минута-другая – и начнётся самый настоящий митинг. О митингах помнили на Антигоне лишь некоторые из старожилов. Антигонцы давно научились обходиться без лозунгов и призывов и во всем полагались на избранных ими самими же руководителей, которые никогда не подводили. И не удивительно. Ведь когда управляют лучшие из лучших, по-другому и быть не может. Но на этот раз случай был не рядовой. Все ждали, что скажет мэр.

–   Необходимо срочно созвать Большой Совет планеты Антигона, – сказал мэр после небольшого раздумья. – Дело касается каждого из жителей планеты. А пока предлагаю закрыть музей и попытаться выяснить, как могла появиться подобная наглая надпись.

Глава 7.

  Большой совет собирался один раз в двадцать лет. Но на этот раз не стали придерживаться срока. Событие было чрезвычайным.

  Заседание вёл министр обороны планеты маршал Жезл.

–   Так как же могло случиться, что старая надпись исчезла, а на ее месте появилась новая? – обратился маршал к учёным.

–   Я думаю, господин маршал, дело в следующем, – поднялся со своего места доктор Кунс. – Нарушилась герметичность в саркофаге, и надпись просто-напросто испарилась.

–   А новая в таком случае, по-вашему, конденсировалась? – в тон ему иронично заметил маршал Жезл.

–   Почему же? Она находилась в глубине вымпела, и после испарения верхней оболочки проявилась.

  Доктора Кунса не поддержали. Форма и вес вымпела не изменились совершенно.

–   Вымпел подменили, – настаивал второй учёный, доктор Виль.

  С ним не согласился главный архитектор проекта.

–   Это невозможно, – доказывал он с чертежом в руках. – Нами предусмотрены все меры защиты.

  Спорили долго. Наконец большинством голосов было признано следующее утверждение. Жители враждебной ныне планеты Земля с помощью астронавтов-диверсанов неизвестным антигонской науке способом сумели проникнуть в музей и переделать надпись.

–   Первая надпись – жалкий обман, – подвёл итог маршал Жезл. – Нас ввели в заблуждение, и за то время, пока мы мирно облагораживали свою планету и превозносили их за миролюбие, они, подлые, совершенствовали свое оружие и готовились к войне.

  Зажигательная речь маршала никого не могла оставить равнодушным. И поскольку он был самым мудрым маршалом на Антигоне, не поверить ему было никак нельзя.

–   Что у нас в запасниках? – обратился маршал Жезл к своему заместителю, который ведал вооружением.

–   Оружие давно не усовершенствовалось, господин маршал, – доложил генерал Бор.  – Ядерное оружие, как мы помним из истории, запрещено нами на восьмом заседании Совета ровно девяносто лет тому назад. Разработками лазерного оружия мы не занимаемся уже полвека.

–   Зачем же тогда мы держим начальника по вооружению? – удивился маршал. – Ну хоть что-то же у нас есть? Не всё оружие переделали на самовары да пылесосы.

–   К счастью, кое-что сохранилось. В частности, установки с эль-излучением.

–   А посовременнее что-нибудь? – допытывался маршал Жезл. – Об этих установках мы говорили четверть века назад. Неужели никому не пришло в голову придумать что-либо посовременнее?

–   В этом не было необходимости, – развёл руками генерал.

  Министру обороны всей планеты ничего не оставалось, как выругаться про себя. В самом деле, дали промашку, и этого нельзя было не признать. Но и установка с эль-излучением не так давно считалась страшным оружием. Против неё трудно поставить заслон. В результате химической реакции пучок лучистой энергии направляется в сторону заданного космического объекта. Необычность этого излучения в том, что его сила всё время увеличивается. Чем большее расстояние пройдено, тем сильнее излучение. Но и это ещё не всё. С каждой пройденной сотней тысяч километров скорость эль-излучения увеличивается ровно вдвое. Уже на расстоянии одного миллиона километров мощь лучистой энергии достигает невероятных размеров. Она способна вызвать разрушения, сравнимые лишь с ядерными взрывами.

  Маршал Жезл впервые пожалел, что в первый же день после своего избрания запретил дальнейшее совершенствование подобных установок. Если бы антигонская военная наука работала в полную силу, к этому времени ничего не стоило бы сконструировать такие установки, которые могли бы сместить с орбиты и бросить в космическую пропасть любую из планет, как бы далеко она ни находилась. Сама планета рассыпалась бы на мелкие куски, а её горящие обломки всего за несколько мгновений исчезли бы в просторах Вселенной.

  Маршал Жезл ужаснулся, когда ему рассказали о возможностях создаваемого оружия, и строго запретил все дальнейшие разработки. Теперь его постоянно мучила мысль: а что, если на далёкой Земле существует подобное оружие, и оно оказалось у людей с нечистой совестью и холодным сердцем. С самого начала не понравились маршалу эти флаги с когтистыми и зубастыми хищниками, о которых на Антигоне давно стали забывать.

–   Ну хорошо, пусть будут эль-установки, – обречённо сказал маршал. – Но ведь другие науки, исключая военную, не стояли на месте. Что скажут наши физики? Надеюсь, они были предусмотрительнее и не остановились на электронном телескопе.

  Сидящие в зале невольно улыбнулись. Громоздкие электронные телескопы давно заняли свое место в музеях. И только в самых отдаленных школах ученики начальных классов на уроках по изучению вселенной рассматривали в них звёздное небо да изрытые кратерами поверхности ближайших планет.

  Поднялся с места известный на Антигоне учёный-оптик профессор Линз.

–   У нас хорошие новости, господа. Совсем недавно испытан новый вариант астровизора.

  Растерянность постепенно уходила с лиц учёных и политиков. Профессор Линз был учёным выдающимся, и от него надеялись услышать нечто совершенно необычное. Он не обманул ожиданий и на этот раз.

–   Конструкция астровизора довольно проста, – продолжал ученый. – По своей конструкции он представляет некое подобие эль-установки, которую используют наши военные. Теперь конкретно. Выбираем интересующий нас объект во Вселенной. К нему направляется пучок радиоволн. При помощи ускорителя, конструкция которого нами позаимствована у эль-установок, скорость радиоволн увеличивается по мере того, как увеличивается пройденное расстояние. Радиоволны отражаются от избранного объекта и возвращаются к нам в виде изображения. Поскольку их скорость огромна, то и обратный путь направленные нами радиоволны проходят с огромной скоростью. Таким образом, мы бомбардируем избранный объект, не причиняя ему никакого вреда. Радиоволны не могут убить ничего живого, – закончил профессор Линз известным всем положением.

–   Они могут парализовать спутниковую теле– и радиосвязь? – спросил кто-то из зала.

–   На самое непродолжительное время, – ответил ученый. – Будут перебои в несколько десятков секунд. Причём самим передающим станциям никакого вреда это не причинит.

–   Речь идёт о жизни планеты, а вы говорите о каких-то телепомехах, – прервал маршал Жезл начавшуюся дискуссию. – Скажите, профессор, – обратился он к учёному, – что же мы сможем увидеть на экранах ваших астровизоров?

–   Есть возможность наблюдать панораму поверхности площадью от пяти квадратных километров и более. К сожалению, отдельные объекты вблизи мы рассмотреть не можем. Надо и дальше работать над конструкцией.

–   А вы можете показать ваш астровизор в деле? – поинтересовался доктор Билл.

–   С удовольствием, господа, но для этого нам надо подняться наверх. Там по моей просьбе установили прибор и десять минут назад с помощью ускорителя послали поток радиоволн к далёкой планете Земля.

  Маршал Жезл прервал заседание Большого Совета, и все господа советники на лёгком и совершенно бесшумном лифте поднялись на верхний этаж.

  Профессор Линз рассадил членов Совета и открыл экран. Экран светился голубоватым светом. Астровизор еле слышно гудел.

  Через минуту, уже на потемневшем экране, показались бесчисленные звёзды. Одна из них стала быстро приближаться и увеличиваться. Затем на экране проступили контуры материков и островов. Ещё через короткое время стали угадываться очертания горных хребтов и рек. Планета стремительно приближалась. Крошечные точки и кубики внизу стали расти и превращаться в необычной формы дома. Изображение на минуту замерло и опять начало отдаляться: реки и горные хребты, очертания материков и островов, яркая звезда на всю ширину экрана и, наконец, маленькая и совершенно неприметная звёздочка в созвездии. Наконец и она потухла. Экран ярко засветился. Профессор Линз выключил прибор.

  Большой Совет несколько мгновений сидел молча.

–   Вы ничего не заметили, господа? – первым прервал молчание маршал Жезл.

–   Панорама очень обширная, что-либо рассмотреть было трудно, – заметил генерал Бор. – И всё-таки даже в этом случае нельзя было не различить направленные вверх ракеты, возможно также жерла неизвестного нам оружия.

  Жители Антигоны не могли представить себе, что в начале третьего тысячелетия на Земле ещё существуют дымовые трубы заводов, из которых, подобно злому джину, вырываются наружу дым и копоть, отравляя воздух и почву, перекрашивая снег в серый цвет, что в большинстве городов по-прежнему топятся котельные, в которых самым пещерным способом сжигаются уголь и мазут.

–   Теперь и ни часом позже нам необходимо принять решение, – настаивал маршал Жезл. – Нападения землян можно ожидать со дня на день. Их ракеты стоят наготове и ждут сигнала, чтобы напасть на нас, застигнув врасплох.

–   Предлагаю применить установки с эль-излучением, – снова взял слово генерал Бор. – Одновременно с этим вести наблюдение при помощи астровизора, чтобы обнаружить летящие в сторону нашей планеты космические ракеты. Вряд ли земляне способны причинить нам неприятности на расстоянии.

  Никто не голосовал против. Антигонцы любили свою планету и готовы были защищать её до конца. Они не желали войны, и то, что они защищаются, а не нападают, возвышало их в собственных глазах.

  Первые залпы установки с эль-излучением показали, насколько серьёзно это оружие. Оно вызвало огромной величины цунами в прибрежной полосе Тихого океана. Вода затопила близлежащие поселения и оставила без крова десятки человек. Антигонские военные поняли, что сильнее всего излучение действует в местах нахождения озоновых дыр. Толстый озоновый слой хорошо поглощает эль-излучение, и оно не причиняет большого вреда. Антигонцы направили страшные эль-лучи в такие места, и Земля запылала. В местах исконно безветренных прошлись шквальные бураны, груды камней заваливали горные дороги, задымились вулканы. Под толстым слоем воды оказались поля в центральных районах планеты. Разогретый песок барханами покрыл зеленеющие сады и виноградники. Самолёты и космические ракеты теряли управление и падали в океан. Подводные лодки не могли подняться на поверхность.

  Обочины шоссейных дорог, словно кладбища, были уставлены крестами, настолько увеличилось количество аварий. На старте гибли космические корабли. А человечество по-прежнему не могло прийти к какому-либо определённому выводу и ссылалось то на високосный год, то на усталость металла, то на предзнаменование судьбы, то на теорию вероятности. Дальше так продолжаться не могло. Это понимали все. Но и рисковать человеческими жизнями тоже нельзя. Космос коварен, но он должен раскрывать свои тайны.

Глава 8.

  Никто так не переживал трагедию с космическим кораблем «Гелиос», как черепашки ниндзя. Не получилось... Обломки корабля упали в океан. Никакой «чёрный ящик» не расскажет землянам об истинных виновниках трагедии... Черепашки закрылись на своем чердаке на все замки и никого не впускали. К еде не притрагивались уже третью неделю. Бронетранспортёр у подъезда постепенно покрывался ржавчиной, а в салоне аэрокара свили себе гнездо вездесущие воробьи. Старый тренер – крыса Сплинтер – не на шутку был встревожен. Мог погибнуть боевой дух черепашек, а это ведь страшнее всего. В таком случае появятся вялость и равнодушие, и боевые ниндзя превратятся в самых заурядных обывателей, которые не придут на помощь даже по зову.

  О черепашках вспоминали с каждым днём всё реже. Сначала их обвиняли в случившемся, но как можно было в этом случае доказать вину. Они сами были себе судьями и выносили себе самый суровый приговор.

  Прошёл месяц. И неизвестно, чем бы закончилась история с черепашками, если бы не мудрый Сплинтер.

–   Банзай! – вскричал он как-то, застав подопечных в наихудшем расположении духа.

  Черепашки встряхнулись и вскочили со своих мест. Никакой опасности, конечно, не было и в помине, но Сплинтер знал, что делает.

  У всей четвёрки загорелись покрасневшие от бессонницы глаза. Черепашки подтянулись и собрались. Вот что значит вовремя брошенный боевой клич.

–   Стыд и срам! – негодовал Сплинтер. – Вы забыли своё гордое имя. Настоящий ниндзя не должен раскисать ни при каких обстоятельствах. Стыд и позор мне, вашему учителю!

–   Банзай! – ещё громче выкрикнул Сплинтер, и черепашки очнулись совершенно.

–   Что мы должны делать, учитель? – вразнобой спросили черепашки.

–   Вы должны начать всё сначала, довести дело до конца и выйти победителями, чего бы вам это ни стоило.

–   Мы готовы! – ответили все четверо.

–   Ну, это совсем другое дело, узнаю мужественных и решительных ниндзя.

  Четыре головы в разноцветных повязках снова склонились над чертежами и учебниками. Необычные инженеры-конструкторы ещё раз перепроверили все расчеты, пересмотрели чертежи. Ничего, что могло показаться ненадёжным или подозрительным, не было обнаружено. «В чём же причина аварии?» – мучились черепашки. Опять пошли предположения.

–   Знаю! – неожиданно выкрикнул Леонардо. – Мы напрасно тратим время. Все это происки наших старых знакомых, господина Шредера и его компании. Мы напрасно забыли о них.

  Черепашки оживились.

–   Это он, – согласился Микеланджело. – Это его рук дело.

–   Это он творит свои чёрные дела на Земле и в космосе, – хором выкрикнули Донателло и Рафаэль.

–   На земле мы научились с ним сражаться. Он и его бобики трусят, – сказал Леонардо с достоинством. – Однако космос – стихия нашего противника. Там достать его будет непросто.

–   Мы дали клятву и мы должны стоять до конца, – сказал Микеланджело. – Чего бы это ни стоило.

  Еще некоторое время черепашки пребывали в раздумье. Они понимали, что нельзя повторять ошибок предыдущего полёта. Космическая ракета, несмотря на свою кажущуюся мощь, в открытом космосе беззащитна. И эту защиту необходимо ей дать. Однако как это сделать, мужественные ниндзя пока не знали. В одном были уверены: в космос должны лететь они и никто другой. Именно они должны во всём разобраться.