355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Автор Неизвестен » мирьо » Текст книги (страница 6)
мирьо
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 01:06

Текст книги " мирьо"


Автор книги: Автор Неизвестен



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Меня обхватили крепкие объятия. От дедушки пахло сигаретами, одеколоном, дымом от костра и чем-то еще, чем пах только дед. У меня напряглись плечи, и я попытался оттолкнуть его, отойти от него. Дед держал меня.

– Здесь нечего стыдиться, парень. Выпусти все наружу.

Он крепко прижимал меня к своей тоненькой хлопчатобумажной футболке. Даже в свои семьдесят три дед был силен, как лев.

– Это можно чувствовать, сынок. И никто не подумает о тебе ничего плохого. Уж точно не я.

Я вздрогнул, задрожал, и потом из меня хлынул горячий поток слез. Все вышло наружу, рыдания сотрясали и колотили меня. Дед просто молча обнимал меня, а я смирился с его присутствием и с тем, что его сильные руки сжимают меня.

– Я скучаю по ней, дед. Я так чертовски сильно по ней скучаю, что этого просто не может быть. И я скучаю по папе, – я вцепился в рубашку деда, удерживаясь на ногах. – Его нет, хотя он жив и живет в том доме. Он здесь, но его нет. И он нужен мне, но он... просто сдался. Я совсем один. Мне так одиноко. Меня тошнит от этого. Тошнит от самого себя. И я так устал. От того, что больно. Устал скучать по ней.

– Я знаю, Кейд. Знаю. Я не могу сказать ничего, что бы помогло тебе. Просто держись, это все, что ты можешь сделать. Я видел, как умирают люди, ты знаешь. Я об этом не часто говорил, но... хорошие парни, друзья, те, кого я готовил, с кем сражался бок о бок и кого любил как братьев. Боль не проходит. Ты просто встаешь каждый день и делаешь то, что должен делать, и постепенно... ну... на смену боли приходят другие чувства. Другая боль. Но и хорошие вещи. Я встретил твою бабушку, когда, наконец, ушел из армии после того, как три раза побывал во Вьетнаме. Десять лет служил, и почти все время в горячих точках. Видел такое дерьмо, какое ты и вообразить не можешь, и надеюсь, что ты и не увидишь. Что я пытаюсь сказать, я тогда был совсем чокнутый. Встретил твою бабушку, и это было тем добром, которое перевесило все зло.

Он остановился, чтобы затянуться сигаретой и выпустить дым.

– Если бы я потерял Бет... ну, не могу честно сказать, что я бы справлялся с этим лучше, чем Эйдан. Пока ты не познаешь такую любовь, Кейден, ты и понять не сможешь… я даже не знаю, как сказать. Я не очень хорошо обращаюсь со словами. Это переворачивает все внутри тебя. Как будто вокруг молодого побега обвивается лоза, и они растут вместе, пока уже нельзя сказать, где дерево, а где лоза. Если ты это потеряешь, это разорвет тебя на части. Разорвет навсегда. От меня бы ничего не осталось, если бы я потерял Бет. Вот что я пытаюсь сказать. Так что не слишком осуждай твоего старого папашу.

– Я пытаюсь, дед. Я это все понимаю, по крайней мере, так, как умею. Но я... я еще мальчик. Я пытаюсь не быть им. Знаю, что нужно взрослеть. Но иногда мне не хочется.

– Тут нет ничего плохого, сынок. Я сам был сосунком, когда вступил в ряды армии и отправился в Корею. Только неделю назад стукнуло восемнадцать. Я должен был ехать, я знал, что должен. Все парни, с которыми я вырос, вели себя как восторженные дурачки, куражились и храбрились, но внутри, там, в глубине, где прячут все тайные чувства, с которыми не знаешь что делать, мы были напуганы. Чертовски напуганы. Большинство из нас никогда не уезжало из Вайоминга. Я не уезжал. И мой лучший друг Хэнк тоже. Мы вместе пошли в армию, в один и тот же день получили повестку о призыве. Вместе прошли базовое обучение, и нас направили в одну часть. Как нам повезло, мы подумали.

Дед поднял ботинок, положил на колено, стряхнул остаток пепла с сигареты и положил окурок в нагрудный карман рубашки.

– Хэнк... черт его возьми. Этот парень был просто чокнутым. Совсем ничего не боялся. Как герой. Проблема в том, что героизм и бесстрашие и есть то, что убивает человека, и именно это и случилось с Хэнком. Вся наша часть попала в засаду у подножия холма. Пулемет, который стоял на огневой позиции, косил нас, как мишени. Если кто-то из нас передвигался хотя бы на миллиметр, его тут же цепляли. Десятки парней попались на это. Черт, это было ужасно. Ну, так вот, Хэнк вбил себе в голову, что может вытащить нас оттуда. Говорит мне: «Прикрой меня», – как будто мы могли хоть что-нибудь сделать. Хотя мы пытались. Бросили пару гранат, немного поплевались свинцом. Этот безумец Хэнк вскакивает и пускается бежать, уворачиваясь от пуль, как ненормальный. Пули свистели рядом с ним, были на волосок от того, чтобы попасть в него. Он подбегает к этой огневой точке, встает в гребаном миллиметре, бросает пару гранат, по одной в каждой руке, хватает ружье и начинает палить. И, черт возьми, он в одиночку уничтожил эту огневую точку.

– Но... одна пуля попала ему в живот. Это не остановило его, пока все подонки там не подохли. А потом он просто упал. Я видел это. Пуля в живот – это премерзкое дело, Кейден. Отвратительный способ умереть. Он умирал несколько дней. Мы были на поле битвы, и от станции неотложной помощи нас отделял путь, длинною в несколько дней. На целые мили не было никого, кроме доктора Кайла. И Кайл ни хрена не мог сделать, чтобы спасти его. Он умер, крича от боли. Несколько гребаных дней у него ушло, чтобы умереть.

– А я? Я плакал, как ребенок, Кейд. Вот в чем смысл истории, которую мне не следовало тебе рассказывать. Я выплакал свои гребаные глаза, когда он, наконец, испустил дух. Я не хотел взрослеть. Мне было девятнадцать, когда я потерял Хэнка. Я, конечно, быстро взрослел, но это? Потерять своего лучшего друга? Иногда жизнь заставляет тебя быстро взрослеть. И ты ничего не можешь поделать с этим, сынок. Тебе нужно просто вытереть слезы, переставлять ноги и делать то, что должен делать.

Я кивнул и стал смотреть на неисчисляемые звезды, и дед стоял рядом со мной, молча курил. Каждый из нас потерялся в своих мыслях.

Глава 14

Билли Харпер и теплый дождь на похоронах

Эвер

Летом между девятым и десятым классом я встретила того, кто смог отвлечь меня от моих рисунков и фотографий.

Его звали Билли. Я, конечно же, его знала. Он был одним из тех парней из школы, которые не прилагают никаких усилий, чтобы быть крутыми. Ему не надо было стараться, да его и не раздражало то, что он крутой. Он... он просто нравился вам, ничего для этого не делая. Он был из тех, у кого сотни друзей и «поклонников», как их называют в старых книгах.

Я встретила его случайно на школьной парковке. Картину, которую нарисовала, я вставляла в раму в кабинете рисования в школе, потому что там было место и материалы, чтобы сделать это правильно, а еще потому, что картина была размером восемь на шесть футов.[15]25
  Лошади.


[Закрыть]
Это была абстрактная картина, думаю, моя самая абстрактная, но и самая лучшая. От правого верхнего до левого нижнего угла яркие мазки кружились, переплетались, изгибались арками, закручивались арабесками, вздымались голубыми шпилями арабских мечетей и желтыми минаретами. Было почти похоже на пейзаж с Ближнего Востока, но не совсем.

Я одолжила на день внедорожник у папы, чтобы отвезти картину в школу и обратно. Только я и не представляла себе, как потяжелеет картина после того, как я вставлю ее в раму, и я с трудом донесла ее до машины. Несколько раз я едва не уронила ее и держала с трудом, чтобы она не выскользнула у меня из рук и не упала на землю. Частично я ее засунула в машину, но не совсем. Я застряла с ней, попала в ловушку, потому что не могла ни поднять ее выше, ни опустить ниже, без того, чтобы не уронить и не сломать раму, которую четыре часа делала в мастерской.

Я истекала потом, мучилась, хныкала, едва не плакала. И тут почувствовала, что картина вдруг стала легче, меня обхватила пара загорелых рук, которые ухватили раму рядом с моими руками, подняли ее, подтолкнули и перекинули через багажник для запасного колеса, который и мешал мне.

Я обернулась, и он стоял рядом. Высокий, со светлыми волосами, которые стояли торчком, светло-голубыми глазами и точеными скулами. Билли Харпер. На плече у него висел чехол для трубы, и пока он заталкивал картину в папин мерседес, его тело было в нескольких дюймах от меня.

– Спасибо, – пробормотала я, удивившись как его внезапным появлением, так и моей неожиданной реакцией на его близость.

Сердце у меня бешено стучало, дыхание было частым, прерывистым. Я чувствовала себя как красотка из южных штатов, как их описывают в старых любовных романах: нежной и трепетной.

– Нет проблем, – голос у него был низким, спокойным, как неподвижная поверхность озера. Он поднялся на цыпочках и взглянул на картину.

– Красивая картинка.

– Картина.

Я не могла не поправить его, это просто соскочило у меня с языка.

– Что? – он, похоже, и правда удивился.

– Это не картинка, это карттина.

– А. Ну да. – Он пожал худым плечом. – В любом случае, это потрясающе. Похоже на... пустыню. Понимаешь? Или на город в пустыне. Только не совсем. Это просто... линии. Круто.

– Спасибо. Именно так и должно быть. Ни то, ни другое, а что-то среднее.

Он улыбнулся, и у меня в животе все перевернулось.

– Это круто, – он протянул руку. – Я Би...Уилл. Зови меня Билл.

– Уилл? Я думала...

– Да, знаю, все зовут меня Билли. Но меня так прозвали, еще когда я был маленьким, и меня это бесит. Я всегда представляюсь как Уильям или Уилл, но все слышат, как меня называют Билли, и привыкают.

Я пожала ему руку, и моей ладони стало щекотно от тепла.

– Эвер.

– Да, я тебя раньше видел. У тебя ведь есть сестра-близняшка?

Я пожала плечами.

– Ага, Иден.

Он просто кивнул, и между нами повисла неловкая тишина. Он нервно усмехнулся, а потом махнул рукой в сторону моей машины.

– Так ты везешь эту картину домой?

От этой совершенно бессмысленной фразы мне захотелось закатить глаза.

– Да, хочу повесить ее у себя в комнате.

– Нужна помощь?

Помощь и правда была нужна, так что я одновременно пожала плечами и кивнула.

– Да, конечно.

Уилл доехал до моего дома и принес из гаража лестницу. Еще он знал, как пользоваться папиным стойкоискателем.[16]26
  Жеребята.


[Закрыть]
и повесил картину над диваном у дальней стены моей комнаты, напротив кровати.

– Вот. Висит. Эмм... может, хочешь где-нибудь пообедать?

Вот так все и началось. Сначала все было вполне невинно. Мы пообедали в исключительно дорогом ресторане Эдди Мерло. Свой блестящий черный БМВ он поставил на платной парковке, оставив ключи в замке зажигания. Мы сели за столик в тихом уголке, несмотря на то, что места ждала толпа народа, а он явно не планировал свидание. Собеседником он оказался чудесным. Он мог говорить обо всем, начиная от музыки и фильмов и кончая политикой и философией. Но... что-то сверлило у меня в затылке. Он мог говорить без конца, и говорил хорошими, великолепно звучащими, правильно построенными фразами, рассказывал смешные истории о том, как катался на лыжах в Швейцарии и ссорился с европейскими аристократами. Но чего-то не хватало, и я не могла понять, чего именно.

После того, как мы разделили до неприличия большой кусок чизкейка, политого малиновым сиропом, он помог мне сесть в машину, держа меня за руку, пока снаружи ждал работник парковки. Я села, сквозь ткань юбки почувствовав холод от кожаной обивки. Он ехал медленно. На заднем плане играла «Hoppipolla» Сигура Роса, и мягкие перекатывающиеся аккорды экзотической музыки все ускорялись, становясь почти неземной триумфальной симфонией звука, и голоса, и духовых инструментов. На лобовое стекло падали тяжелые капли дождя, а мы ехали по извилистым дорогам Блумфилда, и я чувствовала, будто попала в сказку, в какое-то кино, где я была молодой актрисой, а Уилл – звездой; я влюблялась в него в обстановке тщательно спланированной роскоши.

Когда он как бы невзначай положил правую руку на подлокотник и взял мою руку в свою, я почувствовала, как у меня бьется сердце, а по коже пробегают мурашки. Мы сидели на парковке закрытого парка в тени в нескольких метрах от фонаря, и я ощущала боль от страха и нетерпеливого ожидания, а в машине играл медленный романтический джаз, и тромбон выводил нежную мелодию, когда наши лица сблизились и...

На вкус он был, как жвачка с корицей, его губы были мягкими, теплыми и влажными. Его рука скользнула по моей руке, по плечу, обхватила шею и притянула ближе, я содрогнулась всем существом и растворилась в моменте, в чистом и совершенном подростковом наслаждении.

Однако пока Уилл целовал меня, страстно и искушенно, какая-то часть меня была настороже. Какое-то трезвое, обостренное знание того, что в этот момент я поддалась, позволила этому произойти, и что несмотря на нервную дрожь моего тела и жар на коже, какая-то часть меня держалась в стороне. Была начеку, и почему, я не понимала.

Мне хотелось избавиться от этой части. Мне она не нравилось. Это значило... это значило, что в этом моменте, в этом идеальном первом поцелуе с Уиллом Харпером было что-то пустое и фальшивое.

Он не давил на меня. Не тискал, не целовал слишком долго. Он откинулся назад, поняв, что мне нужно передохнуть, и позволил напряжению стихнуть.

Я прикоснулась к губам и посмотрела на Уилла, на его точеные скулы, на мягкие руки на руле и на ледяные голубые глаза.

– Кто... кто это играет? – спросила я, чтобы скрыть смущение, которое чувствовала.

Уилл, похоже, был удивлен, он моргнул несколько раз.

– Это, ммм... Майлс. Майлс Дэвис. «Sketches of Spain».

Он повернул кнопку на панели, чтобы сделать погромче и дать мне послушать испанские мелодии на трубе.

– Майлс... черт, он был богом трубы. Просто потрясающе. Послушай, как он играет. Ты его ни с кем не спутаешь. Есть, конечно, великолепные трубачи, но Майлс? Он лучший, который был когда-либо. – В его глазах и голосе чувствовалась страсть.

Это меня немного успокоило. Если он так страстно относился к музыке, что могло быть не так? Он был потрясающе красив. Не просто крут, это слово было бы слишком обыденным для Уилла Харпера. Он был потрясающе красив. И так изыскан. Пока он вез меня до дома, он держал меня за руку и болтал о «Бердлен»,[17]27
  Ты ранен?


[Закрыть]
что бы это ни значило. По его словам, что джаз был подлинной, настоящей музыкой, где ты импровизируешь, сочиняешь на ходу или создаешь этот шедевр всего лишь с помощью металлического инструмента и своего дыхания. Он так красиво говорил о джазе, и этому было сложно противостоять: этой страсти, этому знанию того, что он любил, способности зачаровать меня словами и заставить полюбить музыку, о которой я всегда думала, что она скучная. Слушать Майлза Дэвиса в машине Уилла было волшебно, как будто это было продолжение нашего странного и совершенного свидания.

Был только момент сомнения, когда он поцеловал меня, но когда он довез меня до дома и высадил из машины, все забылось.

Когда я выскользнула из теплого кокона его машины, он сделал музыку потише и позвал меня.

– Хочешь снова пообедать? В пятницу?

Я мило улыбнулась и радостно ответила:

– Да! Отлично звучит!

– Хорошо. Я заеду за тобой в семь.

Он помахал рукой, и я закрыла дверь.

Глава 15

Когда я зашла в студию Иден, та странно на меня посмотрела. Она лежала на полу, над головой держала ноты, а во рту – карандаш. Окна у нее были открыты настежь, чтобы внутрь проникал прохладный ночной воздух, чувствовался запах дождя, и было слышно, как капли стучат по крыше. Ее студия и спальня находились в передней части дома, что позволяло ей видеть подъездную дорожку.

– Кто это был? – спросила она, вынув карандаш изо рта. – И почему ты приехала с ним так поздно?

Я взглянула на телефон и увидела, что уже почти два часа ночи.

– Это был Уилл Харпер. И мы... у нас было свидание.

Иден так и села, от удивления уронив карандаш на ногу.

– Свидание? С Билли Харпером?

– С Уиллом, – я не знаю, почему поправила ее.

– С Уиллом, – она подобрала под себя ноги и встала.

– А с чего ты вдруг пошла на свидание с Уиллом Харпером?

Я пожала плечами.

– Потому что... он попросил меня. Он помог мне положить картину в машину, и потом помог повесить ее, и мы пошли на свидание. Он милый.

Иден нерешительно подошла ко мне.

– Эвер... это же Билли Харпер. Он самый крутой и самый недоступный парень в школе. Я знаю девчонок из других школ, которые знают, кто такой Билли Харпер и мечтают пойти с ним на свидание. Его папа знаменит, что-то в этом роде, и он уже успел объездить весь свет. Он ходит на вечеринки с кинозвездами, Эвер. И ты просто пошла с ним на свидание? Просто так?

Конечно, я слышала все эти истории о Билли Харпере. В школе бешено крутилась мельница слухов, наполненная полуправдой, ложью и ревностью. Я предполагала, что большинство историй о нем были просто выдумкой. Но теперь, когда я провела с ним время... я почти могла поверить в них. Он был настолько спокоен и уверен в себе, и это заставляло меня думать, что на вечеринке со звездами мирового уровня он будет так же спокоен, как если бы играл на трубе на заднем дворе.

Я не знала, что сказать Иден.

– Не знаю, Иди. Он был... действительно мил. Я хорошо провела время.

Она несколько секунд смотрела на меня, и потом ее лицо смягчилось, стало заинтересованным.

– Он поцеловал тебя?

Я почувствовала, что краснею.

– Да, немного.

– Немного?! Немного?!

Она подошла ко мне, схватила за руку и стала трясти.

– Ну, и как это было? Это было чудесно?

– Просто поцелуй, – я пожала плечами и потом вместе с ней захихикала. – Да, это было чудесно. На заднем плане у него играл джаз, а снаружи шел дождь, и мне, по правде говоря, не нравится джаз, но знаешь, он делает так, что звучит круто. И он поцеловал меня, но не сходил с ума по этому поводу. Он просто поцеловал, не пытаясь ничего больше делать.

– Господи, как будто это было бы плохо.

– Что, на первом свидании?

Эвер отмахнулась от меня.

– Это же Билли Харпер. Я была бы так счастлива. Если бы он хотел потискать меня на первом свидании, я бы разрешила ему.

Я рассмеялась и хлопнула ее по руке.

– Ты бы не разрешила, Иден Элиот, и ты это знаешь.

Она отошла назад, и я почувствовала, что шутка не удалась.

– Ну, может и нет. Но я же не знаю этого, ведь меня ни разу не приглашали на свидания.

Она отвернулась и наклонилась, чтобы подобрать ноты.

– Этим летом нам исполнится семнадцать, а я еще ни разу не ходила ни с кем на свидания, меня даже не целовали. Ты меня обогнала. Первый поцелуй... и с кем, с Билли Харпером. Это просто нечестно.

Я просто пожала плечами и стала крутить в руках одну из моих кистей, разглаживая пальцами волоски. Иден поняла, что я на это не клюну, и раздраженно фыркнула:

– Ну и ладно. Ничего мне не рассказывай. Я все равно не хочу знать.

– И рассказывать-то нечего. Мы пообедали у Эдди Мерло. Потом катались на его машине, и все кончилось на парковке у какого-то парка, не знаю, где, и мы стали целоваться. Я не знала, что это произойдет, и не планировала этого. Это просто... произошло.

– Он отвел тебя к Эдди Мерло? Там невозможно заказать столик, и там ужасно дорого.

Я подумала, откуда она это знает.

– Знаю... он просто зашел туда, и нам предложили столик.

Иден так и вытаращила глаза.

– Думаешь, у него это тоже был первый поцелуй? В смысле, не могу представить, чтобы это было так.

Я покачала головой.

– Точно нет. Он действительно хорошо целуется. Слишком хорошо, чтобы это был его первый раз. То есть, у меня-то это было впервые, так что я не на сто процентов уверена, но было похоже, что он знал, что делает.

– Ты пойдешь с ним на свидание снова?

– В пятницу. Он заедет за мной в восемь. Нет, в семь. Он сказал, в семь.

Иден снова фыркнула и стала просматривать стопку картин, которые стояли в углу, несколько секунд смотрела на картину и потом переходила к следующей.

– Я сейчас так жутко тебе завидую, ты даже не представляешь.

Я коротко вздохнула.

– От тебя просто волны исходят, я это чувствую. Хотя я не знаю, что ты от меня-то хочешь. Не ходить на свидания, потому что тебя еще не приглашали? И это что, честно по отношению ко мне?

Она пожала плечами – мы так жестикулировали, когда не знали, что сказать.

– Нет. Тебе нужно идти. Это же чертов Билли Харпер. Конечно, ты не можешь не пойти просто потому, что я неудачница.

Я застонала от злости.

– Господи, Иден. Ты не неудачница. Почему мы всегда должны соревноваться друг с другом? Тебе не нужно идти со мной в ногу, ничего такого. Это просто глупо. Когда встретишь парня, который тебе нравится, просто... убедись, что он пригласит тебя. Дай ему понять, что ты в нем заинтересована, и пусть он тебя пригласит. Если это не сработает, ты его пригласишь. Не знаю. Просто будь собой. Ты классная, Иден. Мы же близняшки, в конце концов. Не то чтобы ты какая-то некрасивая сводная сестра просто потому, что не хочешь носить платье того же размера, что и я. Господи.

– Я и не пытаюсь соревноваться с тобой. Просто...

– Тогда почему ты не оставишь меня в покое и не перестанешь завидовать?

Она как будто вся сникла.

– Прости. Эв, я за тебя рада. Правда, – сказала она монотонно и безжизненно.

Я рассмеялась.

– Ну да, похоже на то.

Я встала за ней и обняла ее, положив щеку ей на голову.

– Иди, сестренка. Слушай, я же не говорю, что тебе нужно, ну, источать веселье из-за меня. Просто... не знаю...

– Ты моя близняшка, Эвер. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я и правда рада, что ты сегодня хорошо провела время с Билли. Правда. Просто... просто все хорошее случается с тобой.

– И с тобой тоже случится что-то хорошее, Иди. Обещаю, случится. Просто смотри в оба.

– Ладно.

Она повернулась и обняла меня, потом отошла.

– Мне нужно еще раз отрепетировать эту часть перед тем, как я пойду спать. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Я смотрела, как она уходит, и чувствовала себя более озадаченной, чем когда-либо.

Несколько минут спустя воздух наполнился музыкой: длинными, протяжными, низкими звуками и быстрыми, веселыми мелодиями, которые переплетались друг с другом, окутывая меня своими чарами. То, как Иден играла на виолончели, никогда не переставало удивлять меня, хотя я каждый день слышала это.

Я пошла к себе в комнату и переоделась, потом уселась за туалетный столик в нижнем белье, стала расчесывать волосы и думать об этом дне. Пока я занималась моими волосами мой взгляд остановился на наборе канцелярских принадлежностей, цветной, надушенной бумаге и чернильной ручке с пером. Несколько лет назад этот набор подарил мне отец.

Я долго не писала Кейдену и две недели ничего от него не слышала с тех пор, как пришло то письмо, где он нарисовал праздничный торт. Хотя нет, неправда: он послал мне открытку с адресом своего деда, но там было буквально три предложения и адрес, так что это почти не считалось. Увидев эту картинку с тортом, я так сильно смеялась, и сердце у меня прыгало от радости, от того, что он все предусмотрел. Интересно, что с ним происходит, как он поживает. Может, если я напишу ему письмо, это поможет мне разобраться в своих собственных чувствах?

Я пододвинула к себе стопку бумаги, подложила под новый листок промокашку, сверху написала имя Кейдена, нарисовав хвостик к последней букве «н», и позволила своим мыслям и чувствам собраться внутри меня и через ручку потечь на бумагу.

* * *

Кейден,

Прости, что так долго не писала. Я просто была так занята. Каждый день я снимаю по нескольку пленок и сама их проявляю, а еще я экспериментировала с картинами больших масштабов, с шести-, семи– и восьмифутовыми полотнами. В таком масштабе работать действительно весело. Каждый мазок кисти большой, широкий, но все равно нужно рисовать мелкие детали, знаешь?

Ну, я ненавижу это спрашивать, но... как ты? По-настоящему? Как дела на ферме дедушки? Не могу поверить, что ты в одиночку доехал до Вайоминга. Ведь доехал, правда? Ты сказал, что собираешься. Не думаю, что я смогла бы это сделать. Я бы слишком испугалась. Потерялась бы и в итоге случайно заехала в Монтану или куда-нибудь еще.

Иден по-настоящему сводит меня с ума. Я ее так люблю, она мой лучший друг и все такое, но то, что она со мной соревнуется, выводит меня из себя. Вчера я ходила на свидание. С парнем из школы. Иден стала ужасно сильно завидовать. Я этого не понимаю. Просто потому, что ее еще не приглашали на свидание, не значит, что ей нужно тут же мне завидовать. Мы близняшки, но мы не один и тот же человек. Как будто... как будто она думает, что мы должны делать одно и то же. Если я иду на свидание и в первый раз целуюсь, она думает, что должна сделать то же самое. Но я – не она, и она – не я. Понимаешь? Господи, это звучит так эгоистично, но это правда. Когда мы росли, мы одевались в одну и ту же одежду, у нас были одни и те же вещи. Либо мы делились, либо у нас было две одинаковые вещи. Если у меня был CD, у нее тоже был. Если она шла в магазин, и я тоже шла. Та же одежда, та же стрижка. Все так и было, пока...

Ну, если честно, я думаю, так было, пока не умерла мама. Это было маминой идеей, что мы должны быть одинаковыми. Только когда умерла мама, мы с Иден стали задумываться над тем, кто мы сами по себе. То есть я всегда больше интересовалась искусством, рукоделием и тому подобными вещами, а Иден была одарена музыкально, и это стало ясно с того момента, когда ей было четыре года. Она брала гитару отца, которая была буквально больше нее, и перебирала струны. Она, конечно, не играла Брамса, ничего такого, но было очевидно, что у нее музыкальный талант. Но, пока мама не умерла, на этом наша индивидуальность и кончалась. Все остальное мы делали одинаково.

А теперь, знаешь, я двигаюсь в противоположном направлении. Я просто хочу СОБСТВЕННЫЕ вещи, которые были бы только мои. Вещи, которые бы принадлежали только мне. Я хочу быть уникальной. Знаю, что каждый так чувствует, каждый хочет быть уникальным, но когда ты близняшка, и есть кто-то, кто выглядит точно так же, как ты, у кого то же выражение лица, та же мимика, уникальность начинает волновать еще сильнее.

То, что у меня с Уиллом, действительно может встать между нами, но я и правда не знаю, что с этим делать. Не думаю, что она сама хочет Билли, но он просто один из тех парней в школе, в которых влюбляется каждая девчонка, и он, кажется, не понимает этого. Или если понимает, ведет себя, как будто не понимает, и тогда он превосходный актер. Лично я честно не верю, что он это осознает. Он совсем не заносчив, особенно, учитывая то, как он богат и то, что его отец – вроде бы, известный продюсер. Не знаю. Я не слежу за этой ерундой, но все в школе очень суетятся из-за его отца. Со мной он вел себя просто отлично. Он не был заносчивым или надменным, совсем нет. Уилл был просто крут.

Это было мое первое свидание. Хотя это произошло случайно.

Не странно, что я тебе об этом рассказываю? Это тебя не разозлит?

Надеюсь, ты хорошо проведешь это лето на ферме деда.

Напиши как можно скорее,

Твой друг,

Эвер.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю