Текст книги "Взгляд Волка (СИ)"
Автор книги: Нефер Митанни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Взгляд Волка (СИ)
Глава 1
– Чёрт! – Мария выругалась и ударила ладонями по рулю.
Ещё бы! Автомобиль, едва свернувший с трассы, заглох. Стоял морозный декабрьский вечер. Девушка отъехала от города километров на триста и вот… Застряла в двух шагах от места назначения. Ну, не в двух, конечно… Хотя деревушка, где жил дедушка, находилась всего километрах в пяти. Маша ехала к нему на зимние каникулы. Никак не хотел её Иван Трофимыч перебраться к внучке в город.
– Ну, Маруська, что я там у вас делать-то буду? – отнекивался он вопросом на её уговоры. – Сидеть, как скворец, и выглядывать в окно? Ни тебе рыбалки, ни с ружьишком пробежаться. Не, внучка, не по мне это! Буду свой век тут доживать.
– Дедуль, – опять начинала уговаривать Мария, обняв Трофимыча за плечи, – но деревня-то ваша совсем развалилась… Всего десять человек жителей осталось. Случись что, ведь и скорая не приедет.
– Скорая? – синие глаза старика не скрывали веселья. – Это мне-то? Не, конечно, всё может быть, но если придёт срок, то не нужна мне никакая ваша скорая! Помирать, так помирать. Я своё пожил!
И так во всякий её приезд разговоры о переезде в город оканчивались ничем. Мария любила деда. Он остался единственным родным человеком, воспитывал её с тринадцати лет. Поэтому всякий раз оставляя его одного, она очень волновалась, как он один в этом забытом месте.
Выйдя из авто, она огляделась. Иссиня-чёрное небо с россыпью звёзд казалось низким, и звёзды напоминали развешанные на потолке гирлянды. Месяц освещал округу. Мария решила идти пешком. Подняв воротник пуховика и плотнее завязав длинный вязаный шарф, она двинулась по дороге и вскоре вступила в лес.
Девушка часто гуляла с дедом в этих местах, кажется, знала их полностью, но сейчас она поразилась, насколько всё оказалось непривычным. Вокруг расстилался совершенно иной, параллельный мир. Ели, стоявшие вдоль трассы, напоминали величественные белые башни, блестевшие в скромном мерцании ночного светила. Нет, страшно ей не было! Наоборот, попав в эту сказку, Мария словно спешила узнать и увидеть больше. Зачарованная холодной красотой лесной ночи, она шла вперёд, даже не включив захваченного фонарика. Он был не нужен, вполне хватало лунного света, гостеприимно освещавшего её путь.
Вдруг впереди, справа от Марии, показались маленькие красноватые точки. Девушка прибавила шагу, думая, что огоньки окажутся позади. Но не тут-то было! Необычные светляки будто бежали за ней, не отступая ни на шаг. «Что бы это могло быть? – прикинула Маша». Глаза волка? Но светящихся точек было четыре… Два волка? Но в этих местах они не водились. И потом, она не слышала ни звука. Только поскрипывание снега под её собственными шагами. И всё-таки тишина эта казалась странной. Какое-то напряжение ощущалось в самом морозном воздухе, словно кто-то незримый присутствовал рядом и следил за ней.
Она пустилась бежать, стараясь оторваться от таинственных огней. На мгновение ей показалось, что они пропали. Но неожиданно появился какой-то непонятный странный звук. Может, показалось? Мария остановилась и, включив фонарь, осветила придорожные кусты и деревья. Ничего. Лес. Обычный лес. Но этот звук… Словно кто-то дышал. Но самое странное было в том, что Мария не могла определить, откуда шло это «дыхание». Казалось, оно то раздавалось за спиной, то долетало со стороны, то слышалось впереди.
Девушке стало страшно. Но она попыталась взять себя в руки. Однако вскоре пустилась бежать изо всех сил. Её кто-то преследовал, но то и дело оглядываясь, она не видела никого. Только у её шагов будто появилось эхо: Маша слышала, как скрипел снег под чьими-то ногами.
И вдруг она увидела его. Громадный волк рыжей масти настигал её. Да, его глаза и были теми красными огоньками. Девушка чувствовала, что он приближается, хотя старалась бежать, не оглядываясь. Но всё-таки не удержалась и обернулась. Красные глаза зверя заставили её остановиться. «Беги! Беги!» – приказывала она сама себе, но не могла сдвинуться с места. Из раскрытой клыкастой пасти капала слюна. Зверь находился всего в нескольких метрах от неё. И когда он прыгнул на девушку, то случилось невероятное. Из придорожных кустов ему наперерез вылетел чёрный волк раза в два крупнее её преследователя. Последнее, что запомнила Мария, оступившись и падая в снег, – два громадных зверя, столкнувшихся в прыжке.
***
Тепло… Как же тепло… Жар огнём разливается по телу. Громадная волчья пасть склоняется к самому лицу. Ощущая тяжёлое дыхание зверя, Мария пытается увернуться, кричит. И … открывает глаза. Так это был сон? Выходит, ей всё приснилось? И заглохшее авто, и ночной лес, и волчья погоня на зимней дороге?.. Но почему же так ломит и горит всё тело? И трудно дышать...
Осмотревшись, девушка понимает, что находится в какой-то избе. За окном уже светает. Бревенчатые стены, тусклый свет от очага и керосиновой лампы, стоящей на добротном деревянном столе, а за столом сидит человек. Бородатый мужчина, одетый в тёмно-зелёный свитер и кожаный жилет на меху, склонив голову, что-то строгает. Его тёмные с проседью длинные волосы стянуты в тугой хвост. Мария не знает его. Да, точно не знает.
Незнакомец, почувствовав её взгляд, пошевелился и посмотрел на неё.
– Очнулись? – спросил с улыбкой, загасил лампу и подошёл к ней.
Тёмные, почти чёрные глаза блестели, как влажные виноградины, омытые дождём. Их выражение постоянно менялось – от встревоженного до просто заботливого и участливого.
– Кхм, да… – ответила Мария, не узнавая собственного голоса. – Где я?
На самом деле ей хотелось задать тысячу вопросов, но просто не было сил говорить. – Вы у меня в избе, – отвечал он. И сразу успокоил: – Ничего страшного не произошло. Я нашёл вас в лесу. На дороге к Демьяновке. У вас машина заглохла… Наверное, вы пошли пешком и сильно разбились, упав в овраг.
– Мне снились волки… – призналась Маша. – Или… это правда?
– Что правда – что снились, или что вы их видели в лесу? – он опять улыбнулся.
Его зубы белым жемчугом выделялись на тёмном фоне бороды и усов.
– Не знаю, – она вымученно тоже улыбнулась. – Так всё было реально в моём сне…
– Это бывает, – он внимательно смотрел на неё, его глаза будто прожигали насквозь. – Волков тут на моей памяти не водилось. У вас ничего не сломано, лишь царапины, да ушибы, так что надо просто отлежаться… А потом, денька через два, три я отвезу вас в деревню.
– А сейчас мы где? – Мария никак не могла отделаться от странного чувства тревоги.
– Простите! – он хлопнул себя по лбу широкой ладонью. – Я Георгий,– с улыбкой представился он. – Только чур, не Гога, – усмешка утонула в усах, – эту форму своего имени я не люблю. Избушка моя, – сообщил он, – в лесу стоит. Я тут вроде природного охранника. Леший, как меня прозвали.
Увидев испуганный взгляд девушки, засмеялся и, оглаживая бороду, успокоил:
– Шучу я! Просто лесник. А вы – Мария Аверинцева, так?
– Да, но … откуда вы?.. – она удивлённо приподняла брови.
– У вас в кармане оказались права. Уж извините, но пришлось заглянуть в карман…
Маша хотела повернуться на бок, но ужасная боль в спине заставила её ойкнуть.
– Осторожно! Я помогу, – сказал он и тут же перевернул её точно ребёнка, плотнее укутал одеялом.
Она поразилась его силе: руки оторвали её, словно она весила не больше котёнка.
– Полежите, а я сейчас… Вернусь скоро.
Он набросил пуховик и вышел.
Слабость не отпускала, но девушка всё-таки откинула одеяло и села. Только сейчас она поняла, что на ней нет её одежды. Вместо свитера и джинсов она была одета в мужскую рубашку, доходившую ей до колен. Только этого не хватало! Незнакомец… То есть Георгий раздевал её! Она дотронулась ладонью до груди, словно не верила тому, что видела. Ну, да, так и есть! Лифчика тоже не было. Хорошо, что хоть трусики оставил.
Она вдруг представила, как его руки раздевали её, как медленно стягивали свитер, стараясь не повредить оцарапанную спину. Она почти явно ощущала прикосновения его пальцев к своей коже. Дрожь волной прошлась до кончиков пальцев на ногах. Стыдно… как же стыдно! Щёки горели, и девушка прижала к ним ладони.
Вдруг дверь распахнулась, и на пороге вырос Георгий.
– А ну-ка, ложитесь немедленно! – строго прогремел он, хмуря густые брови. – Не хватало ещё простудиться! И вообще, вам надо отлежаться. Мне кажется, у вас температура.
Чёрные глаза посмотрели так, словно на ней и сейчас не было никакой одежды.
– Я… мне надо… – Мария отвела взгляд, краснея ещё больше.
Ну как сказать незнакомому человеку, да ещё мужчине, что ей действительно надо выйти?
– Ничего вам не … – он осёкся и, смутившись, пробормотал: – Извините… минутку!
Опять выскочил куда-то и вернулся, держа в руках ведро.
– Вот… это вам…Вы тут делайте свои дела… А мне надо до деревни сгонять. Часа за три управлюсь. И вот, – он протянул ей градусник, – обязательно измерьте температуру.
И вдруг – Мария вообще такого не ожидала – он шагнул к ней и прижал ладонь к её лбу.
Какая у него была приятная рука! Жёсткая загрубелая кожа показалась девушке необыкновенно нежной. Нет! Так не бывает! Не может быть… Но так и было… Как же давно к ней не прикасались с такой лаской… Впрочем, к ней вообще никогда ТАК не прикасались. Даже дед… От дедушкиных рук она не чувствовала себя растаявшей снежинкой. От этого постороннего человека словно исходила какая-то завораживающая сила. И его взгляд… Это же не глаза, а … очи, да именно очи – только такое высокопарное определение вспоминалось ей. От этого пронизывающего взгляда кружилась голова. Мария словно превращалась в маленькую девочку, защищённую от всех проблем и бед. «Леший… Интересно, а вдруг и правда леший… Фу, ну придёт же в голову такая глупость! Он прав, у меня жар…».
Когда он ушёл, она попыталась встать. Это едва удалось: голова кружилась, и всю её действительно лихорадило. Стянув трусики, раздвинув трясущиеся ноги, присела над ведром и чуть напряглась, стараясь не промазать мимо жестяной посудины. Сделала, наконец, то, чего давно хотелось. Живот свело от спазма, когда тёплая струйка звонко ударилась о дно железного ведра. Так… надо вынести это на улицу. Кое-как накинув фуфайку, висевшую на гвозде у дверей, и сунув ноги в огромные валенки, шагнула за порог. Её пошатывало, и она шла, придерживаясь рукой за стену. Только сейчас поняла, что болит не только спина, а буквально всё тело, точно её били палками. Самое странное, она вообще не помнила, что с ней случилось. Последним воспоминанием был громадный чёрный волк, бросившийся на её преследователя.
На обратном пути, уже избавившись от ведра, она вдруг поскользнулась, зацепившись валенком, и упала, потеряв от боли сознание.
***
Медленное покачивание убаюкивало… Размеренно, плавно... Щека потиралась о что-то мягкое и чуть колючее. Глаза открывать не хотелось… Но мёрзли ноги. И Маша, превозмогая себя, всё-таки открыла глаза и увидела… Что это? Ткань? Ну, да, взор упирается в вязаную преграду. Тук-тук-тук – доносится гулкий отзвук.
– Наконец-то! – звучит знакомый голос откуда-то сверху. – Ну, и напугали же вы меня!
И Маша вдруг понимает, что её несут. А то тёплое и колючее, к чему прижата её щека, – это свитер на груди Георгия. Гулкий звук – его сердце.
– Стоило уехать на время, как вы улизнуть решили? – он то ли смеётся, то ли говорит серьёзно.
Маша хочет ответить и не может, из её рта вылетает нечто нечленораздельное.
– Молчите! – чёрные брови строго сдвигаются, а губы растягиваются в улыбке.
Вот и пойми его… Настоящий леший. И девушка вновь закрывает глаза, убаюканная его размеренным широким шагом. Он заносит её в избу, вновь опускает на кровать и начинает растирать ступни.
– Не надо! – пытается протестовать Мария.
– Молчите! – вновь строго приказывает он. – Вы же долго пролежали. Меня часа три с лишним не было. А вы, наверняка, сразу вышли, как я уехал. Вон, все ножки оледенели. Валенки-то потеряли…
И он, присев на край кровати, – панцирная сетка прогнулась под тяжестью его тела – бесцеремонно поднимает её ногу к своему лицу, растирает и согревает своим дыханием.
Ступни приятно покалывает, они касаются его бороды, и это вызывает дрожь. Странные чувства охватывают девушку. Она словно одновременно мёрзнет и сгорает от жара. Боль и наслаждение – томительная боль в теле соперничает с тоже томительным наслаждением. И борьба между этими чувствами поглощает её полностью.
Прикосновение ступни к его бороде – удивительно мягкой и совсем не колючей, скорее, напоминающей мох – вызывает тянущие ощущения внизу живота. Хочется зарыться в эти волосы по щиколотку, вжаться в них, впитывая ласковое массирующее тепло. А его дыхание… Он подносит ступню совсем близко к своим губам и дышит, так что его губы едва ли не касаются её пальцев.
– Пожалуйста… – шепчет Мария, – я прошу вас… – на самом деле ей хочется совсем иного: хочется, чтобы он не выпускал из рук её ноги и коснулся их губами.
Но он не отпускает, будто почувствовав желание, разрывающее её. Медленно кончиками пальцев пробегается по взъёму, поднимается почти до колена и, вновь спустившись, начинает осторожно разминать подушечки на её озябших пальчиках.
Внезапно их взгляды соприкасаются, и Марию охватывает странное ощущение. Она уже встречала раньше этот внимательный, пронизывающий взгляд. Видела во сне? Ощущение дежавю полное. Она где-то встречала этого человека. Его взгляд заставляет её трепетать от какого-то томительного ожидания. Внутри что-то сжимается, сердце бьётся чаще, как будто она бежит изо всех сил. Ей становится невыносимо жарко. Она хочет зажмуриться или хотя бы просто не смотреть ему в глаза, но не может. Смотрит, как зачарованная.
– Отпустите меня… пожалуйста… – шепчет Мария пересохшими губами.
У неё подступают слёзы и катятся по щекам.
– Ты боишься меня? – внезапно переходя на «ты», спрашивает Георгий.
Она кивает, закусывая уголок рта, словно боится признаться в этом вслух.
– Не бойся, – он усмехается, – я не съём тебя…
И вдруг проводит кончиком языка по голени. Ах, как сладко! Она тает от этих прикосновений. В прямом смысле, ощутив собственную влагу между ног. Нет! Так нельзя! Так не должно быть! Но её желания сейчас так противоречивы. Разум и тело не в согласии друг с другом. Дыхание сбивается, протяжный стон слетает с её губ, вырываясь против её воли. Руки впиваются в покрывало. Язык Георгия, обжигающий, жадный, словно костёр, движется выше. И вдруг его губы целуют её колени. Выше… выше… Крепкие мозолистые ладони скользят по бёдрам. Потом пальцы как будто случайно задевают её между ног. Мгновенное прикосновение к мокрым трусикам заставляет её выгибаться. Закусив нижнюю губу, пытаясь сдержать стон, рвущийся из груди, она откидывает голову и всё-таки стонет. Жаркий пульсар разрывает её изнутри, заставляя желать большего. Ах, если бы он тронул её там ещё раз!
И да, настойчивые пальцы Георгия чуть сдвигают трусики, проникают между припухшими влажными губками её щели. Потом движутся глубже, заставляя выгибаться. А потом пальцы начинают танцевать в истекающем пространстве, безжалостно массируя её клитор. Мария чувствует, как пытается сжать его пальцы, словно хочет удержать их в себе. Огненный пульсар разрастается в ней и вдруг лопается. Мария взрывается в сокрушаем, всепоглощающем освобождении.
– Зачем? – спрашивает девушка охрипшим голосом, придя в себя и понимая, что трусиков на ней нет.
Он отпускает её ногу, которую всё ещё держал в своих руках, укутывает одеялом и сверху накрывает огромной дохой.
– Лежи, грейся, – улыбка делает его лицо моложе. – Сейчас ты точно заснёшь и согреешься.
Ладонь вновь опускается ей на лоб.
– Хм, жара, вроде, нет. Спи…
– А… мои трусики… – пытается протестовать она.
Он усмехается и молча подносит кусочек шёлково-кружевной ткани к своему лицу, демонстративно нюхает.
Мария краснеет и сворачивается в уютный клубочек, пряча лицо.
Наконец-то, боль проходит, и желанное расслабляющее тепло разливается по всему телу.
– Я – за дровами, – он опять обнажает в улыбке крупные зубы, поражающие белизной, и уходит.
***
– Тпррр, – ну стой, стой, Мальчик! – старик притормозил лошадь. – Ну, что, что нашло-то на тебя? – спросил он, потрепав коня по морде.
Тот беспокойно прядал ушами, словно прислушивался к чему-то и тревожно всхрапывал. Старик огляделся. В вечернем лесу было тихо. Лучи закатного солнца румянили снег, проникая сквозь деревья, оседая розоватой пылью на снегу. Казалось, густой морозный воздух звенит от тишины. Но эта тишина что-то таила в себе. Какое-то странное предчувствие возникло у старика. Озираясь, он вернулся в сани, осторожно тронул вожжи.
– Давай, давай, Мальчик, – заговорил тихо, нарочито равнодушным тоном, словно уговаривая коня.
И вдруг резко взмахнул поводьями и хлестнул лошадь по крутому чубарому боку. Мальчик дёрнулся, резко поднимая в воздух передние копыта, и рванул вперёд. Раздался душераздирающий вой, и тёмно-рыжая тень взлетела над санями, подминая под себя старика.
– А что же ты тут один, Волченька? – спросила девка, с зазывной улыбкой глядя на Волка, стоявшего у берёзы. – Айда со мной! Там весело, костры яркие, высокие… – протянула руку, пальцы тонкие, длинные, словно выточенные.
И вся она такая ладная, как молодая берёза. Волк* залюбовался Красой. Краса… Красава… Высокая, статная, с гривой огненно-рыжих волос, с грудью, которая так и рвётся из-под рубашки. А глаза!.. Зелёные словно воды вот этого озера, так бы и утонул в них.
– Идём! – кинула в него венком и бросилась прочь, крикнув со смехом: – Коль хочешь меня, так догоняй!
Тонкая льняная рубашка взметнулась, оголяя стройные крепкие ноги.
– А если догоню?! – он оживился, придя в себя, и кинулся в след за хохочущей девкой.
– А ты сперва догони! – отвечала хохотунья, убегая всё дальше.
Ночь на Купалу выдалась ясной. Да и высокие костры, разведённые на просторной лесной поляне, добавляли свету. Парни и девки с гиканьем и смехом сигали через высокое пламя. Некоторые парочки разбрелись по кустам. То и дело слышалось их прерывистое дыхание и томные стоны. Раздвинув ветви, Волк едва не нарушил покой одной пары. Русоволосая девка, раскинув длинные стройные ноги, стонала:
– Ой, Даренушка, любый мой, посильнее…
А кудрявый детина, устроившись между раздвинутых бёдер красавицы, ударялся в неё что есть силы и мял большие увесистые груди своей возлюбленной.
Мысленно выругавшись, Волк шагнул назад, потирая вспотевший лоб. Душно ему было. То ли от червеньской ** жары, то ли от костров, подогревавших и без того густой и тягучий воздух летней ночи. Но нет. Он знал истинную причину – его сердце уже давно пылало, томилось в желании к Красе. А она всё смеялась над ним – то подпустит к себе, бери, мол, то вдруг сорвётся и растворится среди берёзовых зарослей. И смех её преследовал его повсюду. Но уж сегодня-то он не позволит ей насмехаться! Сам Купала ему в помощь.
Двинулся в противоположную сторону и вскоре вышел к поляне, где горели костры. Парни и девки, взявшись за руки, смеясь, хороводами двигались вокруг огненных купальских цветов, а потом, разогнавшись, по очереди прыгали через высокое пламя. Красаву он увидел сразу. Её нельзя было не заметить – цветом волосы соперничали с пламенем. Встретившись с ним глазами, засмеялась громко, разогналась и прыгнула, задрав подол, выше коленей обнажая ноги. Волк прыгнул за ней точно коршун за белой лебедью. А Краса с громким заливистым смехом уже бежала от него дальше.
Он догнал её в берёзовой роще. Прижав спиной к белому стволу, медленно повёл ладонями по огненным кудрям.
– Красавушка, истомила ты меня, – хриплым шёпотом обдал румяные щеки девушки, склоняясь к её лицу.
– Ой, да что ты? – лукаво засмеялась девка, обнажая ряд жемчужных зубов, облизала свои полные губы. – Ну, коли так… – оборвала фразу на полуслове, прищурилась по-кошачьи, обжигая зелёным взором, и вдруг вскинула ему на шею руки, притянула его голову к себе и прижалась губами к его рту, который сразу раскрылся, по-голодному жадно принимая её поцелуй. Всё его тело вмиг напряглось и затвердело.
А когда она чуть прикусила ему нижнюю губу, Волк застонал, пошатнувшись, подался к ней, и её язык соприкоснулся с его языком, словно выпивая его стон. Упираясь в мягкий девичий живот своим восставшим естеством, он рукой забрался за вышитый ворот льняной сорочки, сжал тёплую трепещущую девичью грудь с напрягшимся соском.
– Не спеши… – выдохнула Красава, отрываясь от его губ и потираясь о него крутыми бёдрами, рукой как бы невзначай касаясь напряжённого бугра в штанах.
Надела ему на голову свой венок и вдруг выскользнула из его объятий.
– Айда к озеру! – позвала, исчезая в густых зарослях.
Выйдя на берег озера, Волк позвал негромко:
– Красаа! Красавушка?
Но девки и след простыл. Закручинился молодец, скинув рубашку и штаны, вошёл в озеро. Прохладная вода остудила пыл разгорячённого тела, но томление плоти не проходило – она стояла, будто каменная, и не желала слушаться доводов рассудка.
Знал, да, знал Волк, что Краса лишь играет с ним.
– Ой, сынок, нахлебаешься ты с ней горюшка, коли в жёны возьмёшь, – говорила ему матушка. – Красива, горяча, да душа у неё с надломом. Опасная это красота, сынок, точно ярко-синий цветок волкобоя,*** замутит, закружит и потеряешь ты себя.
Да только не слушал Волк ни матушку, ни разум свой. Думалось ему, что сердце он слушает. Сегодня Купальская ночь, в которую принято заключать браки. Если возьмёт девку сегодня, будет она ему женой. Будет! Или он не Волк из рода Войта.**** Его предки испокон веку были призваны надзирать за порядком.
Краса, скинув одежду, кралась вдоль озёрного берега. Смешной он, этот Волк! Будто пёс следует за ней и делает, что она пожелает. Да, видный парень – никто и не спорит. Высок, силён, стиснет в объятиях, аж сердце захолонёт. Опять же, старого Войта сын. Пожалуй, она подарит ему свой цветок этой ночью.
Она увидела его. Волк стоял посередине озера, и вода, от лунного света белая точно молоко, доходила ему до талии. Жемчужные капли блестели в тёмных кудрях и в аккуратной небольшой бороде. С хитрой улыбкой, предвкушая предстоящее удовольствие, Краса осторожно скользнула в озеро. Бесшумно двинулась к Волку и, подплыв сзади, закрыла ему ладонями глаза.
– Краса… – простонал он, поворачиваясь к ней лицом.
– А ты другую ждал? – хихикнула девка, прижимаясь к нему.
Он приподнял её, сжав ладонями за талию, а она обхватила ногами его бёдра и посмотрела в глаза. Задрожала, поражённая силой его желания, которым полыхал его взгляд.
– Возьми меня, Волченька, – прошептала Краса, обнимая его шею.
От этой её просьбы карие глаза Волка стали чёрными, он заскрежетал зубами, сдерживаясь, боясь всё испортить. Девка изогнулась в его руках, потёрлась носом о колючую щеку и ощутила у себя между ног его твёрдую, буквально каменную немалую плоть. Он сразу вонзился в её набухшее, влажное лоно, уже готовое принять его. Краса застонала, откидывая назад голову. Боль обожгла горячей волной и растворилась в удовольствии.
– Воолк! – его имя слетело с её губ.
А он, раздувая ноздри крупного прямого носа, поддерживая её под ягодицы, медленно вышел, но только для того, чтобы вновь ворваться в неё, уже смелее, настойчивее.
– Ох, какой же ты огромный, Волченька! – выдохнула Краса с улыбкой, а её лоно жадно всасывало в себя его плоть, обволакивая своим влажным теплом.
Он выходил из неё и вновь входил, до упора наполняя собой, так, что у неё всякий раз перехватывало дыхание. Она держалась на нём, оплетая его руками и ногами, обнимая широкие плечи, прижималась к нему, потиралась своими упругими грудями о его вспотевшую грудь с густой порослью вьющихся волос. Волк владел ею безраздельно, его глухой рык вырывался при каждом новом толчке, а хриплое дыхание раздавалось всякий раз, как он вытаскивал свою плоть из тугого лона Красы.
Зажатая в тисках его объятий, она ощущала себя покорённой им. Прижавшись лицом к его шее, Краса вдыхала несравненный запах его кожи и ощущала, как неистово бьётся его сердце.
– Ты… моя! – выкрикнул Волк, в последнем яростном порыве насаживая её на себя, и, выгнувшись, запрокинув голову, содрогнулся, изливаясь в неё.
Даже прохладные воды озера не могли заглушить жар, обдавший её лоно. И вдруг это пламя поглотило все её тело и, казалось, проникло даже в душу, заставляя закричать и забиться в его руках.
***
Мария открыла глаза. Первой мыслью было удивление: от вчерашней боли не осталось и следа. Волшебство прямо! Георгий, положив голову на сложенные на столе руки, спал. Ой, как нехорошо! Она же заняла его кровать и вот уже вторые сутки бесцеремонно валяется на ней! Девушка, осторожно спустив на пол ноги, хотела встать.
Вдруг засигналила рация, лежавшая на столе.
– Да, слушаю, – мужчина сразу проснулся и ответил.
Мария наблюдала за его лицом. Он хмурился. Складка залегла между бровями, губы сжались в тонкую линию.
– Да, сейчас буду…
Заметив стоящую босиком девушку, строго приказал, буравя её тёмными глазами:
– Надень-ка быстро валенки, вон, в углу стоят. Я специально принёс маленькие. Как раз впору будут, – и усмехнулся чему-то.
– Что-то случилось?
– Да… – он вновь нахмурился. – Волки…
– Волки? – переспросила Мария, глядя на него, пыталась что-то понять, но его лицо оставалось непроницаемым, только в глубине глаз затаилась тревога. – Кто-то погиб?
– Да, на одного старика напали.
– Дедушка?! – Маша словно окаменела.
– Нет! Успокойся! С Трофимычем всё в порядке…
И вдруг, взяв маленький валенок, он присел перед ней и приказал:
– Надевай.
– Но я… мне не холодно, – смутившись пробормотала она.
– Без разговоров! – он уколол её взглядом и тут же надел ей валенок.
Прикосновение его пальцев к лодыжке обожгло, вызывая уже знакомые чувства во всём теле. Это приводило в смятение. Девушка покраснела и опустила глаза. Он усмехнулся. Неужели угадал её чувства? Только этого не хватало? Ну, почему она так воспринимает его прикосновения и этот его обжигающий, пронзающий взгляд?
– Вот так-то лучше, – с улыбкой заметил Георгий. – Я скоро вернусь. Мне надо в деревню съездить. Заодно привезу тебе одежду. Твой пуховик в ужасном состоянии. Ты же, падая, все сучья на себя собрала.
На пороге он обернулся и сказал:
– Суп на печке. Поешь.
И вновь сверкнув жемчужной улыбкой, добавил:
– А трусики в сенцах на верёвке висят.
Она вспыхнула так, что на глазах выступили слёзы.
Едва за ним захлопнулась дверь, Мария подошла к окну, посмотрела, как он сел на снегоход и уехал.
– Есть, поесть суп! – пробормотала она и приложила ладонь к голове, будто отдавала честь.
Ведь правда, он разговаривал с ней так, словно распоряжался ею и имел на это право. Обычно Мария терпеть не могла подобного обращения – характер у неё ещё тот, но… Но именно в нём такая привычка не раздражала. Это казалось каким-то естественным и даже вполне закономерным, как будто иначе и быть не могло. Она быстро выскочила в сени, натянула на себя так бесцеремонно похищенное у неё вчера бельё и вернулась в тёплую избу.
Поела, убрала посуду и подмела пол. Потом забралась на кровать и, охватив колени руками, стала размышлять. Случившееся с ней было странным. Неужели она действительно чуть не стала жертвой волка? Если бы она не узнала о происшествии в деревне, то решила бы, что ей всё привиделось от сильного ушиба. Но теперь те два волка уже не казались плодом воображения. Неужели её правда спас волк? Разве может быть, чтобы один зверь напал на другого, спасая человека? Впрочем… Девушку вдруг осенило. Точно! Её никто не спасал! Она была добычей! Добычей, которую не поделили два хищника. От этого открытия ей стало страшно. Какой-то суеверный ужас холодком прошёлся по спине.
И вдруг послышался протяжный заунывный вой. Волки! Среди бела дня?! Мария кинулась к дверям и закрыла их на замок. Надо бы зажечь лампу, но на неё нашло оцепенение. Забившись в угол на кровать, она сидела, подобравшись, словно затаившийся зверёк. Кто-то ходил вокруг избы – девушка явственно слышала, как скрипит снег. И вдруг шаги замерли у дверей, Мария вжалась в кровать. Послышался звук отпираемого замка. И когда на пороге выросла фигура Георгия, Мария кинулась к нему.
– Опа! Что случилось? – он явно не ожидал, что девушка сама повиснет у него на шее. – Э, да ты дрожишь! Ну, вот, стоило мне отлучиться на несколько часов, как опять испугалась, – его руки сжали её плечи.
Запах, исходивший от него – мороз, снег и что-то ещё неуловимое, тёплое – успокаивал. И Маша прижималась к нему всё сильнее, забыв обо всём. Он смотрел, удерживая взглядом, притягивая, заставляя погружаться в его пламя. Кажется, на дне тёмного омута в самом деле мелькали кроваво-огненные отблески. Подняв руку, Мария ладонью провела по влажной от растаявшего снега бороде. Уже в который раз признаваясь себе, что всей душой желает прикасаться к нему так. А ещё ей хотелось бы распустить его длинные волосы, освободить их от тугой резинки, пропустить сквозь пальцы кудрявящиеся пряди. Но пальцы запутались только в бороде, словно не решаясь двинуться дальше.
И вдруг он издал какой-то всхлипывающий возглас, и его губы накрыли её рот. Поцелуй, неожиданный, жадный, яростный, заставил девушку застонать. И это стало сигналом к новому натиску – его язык раздвинул мягкие податливые губы девушки и проник в её рот. Он терзал, устанавливая своё право на неё, подчинял, вызывая дрожь, пробуждая желание покориться ему и покорить его. Языки встретились, лаская друг друга, сплелись в жарком танце.
– Нет! – Георгий вдруг оттолкнул её. – Нет! Прости…
Мария смотрела на него с удивлением. Почему? После того, что он вчера сделал, ей начало казаться, что он сам хочет большего. Неужели она ошиблась? Или вообще всё придумала себе. Ну конечно, он не из тех, кому нужна женщина, вешающаяся на шею.
– Ты здесь ни при чём, – будто отвечая на её немой вопрос, сказал он. – Просто я не должен поступать так…
– А если… я хочу этого? – она и сама удивилась своей смелости.
– Вот, – он указал на сумку, – тут твоя одежда. Я отвезу тебя в деревню…
– Хм, – Мария усмехнулась, сдерживая подступившие слёзы, – прогоняешь?
– Ты просто… Так надо… Всё. Одевайся!
И опять окатил своим взглядом, словно уколол, пригвождая, ставя на место. Она не могла ослушаться. Да что же такое?! Почему она не может противиться его глазам?!
Быстро натянула джинсы и свитер, вжикнула молнией пуховика.
– Ну вот и молодчинка, – он усмехнулся уголками губ. – Идём.
***
Он бежал. Холод снега совсем не ощущался босыми ногами. Голое тело хлестали ветки, но он, казалось, не замечал этого. Всё стало привычным за долгие годы такого существования. Человек… Нет, он уже давно не был им. Хотя иногда он оставался в человеческом теле. Но его душа стала уже иной. Так, сейчас на опушку, подальше от жилья, подальше от этих тварей, именующих себя людьми. Впрочем, он тоже когда-то был таким, хотя всегда знал о своём даре. Но его отвергли, не приняли, изгнали. И хотя это было очень давно, он ничего не забыл. Сейчас у него только одно желание – убивать их. И он убивал, просто так, ради удовольствия, ради запаха крови. Эта жажда крови была сродни голоду. Он понимал, что с ними надо быть осторожным. Но удача изменила ему.
