Текст книги "Чернее некуда"
Автор книги: Найо Марш
Жанр:
Классические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
Глава восьмая
Слежка
I
Фокс медленно подвел машину к углу Каприкорн-Плэйс.
– Вон он шагает. Нет, безусловно не к Кокбурн-Монфорам, – сказал Аллейн. – Свет у них не горит да и идет он по другой стороне улицы, стараясь держаться в тени. Притормозите на минутку, Фокс. Да. Он не хочет рисковать, проходя мимо дома. Или все же рискнет? Нет, вы только полюбуйтесь, Фокс.
Навстречу им по Каприкорн-Плэйс медленно ехало припозднившееся такси. Водитель, похоже, искал нужный ему номер дома. Машина остановилась. Огромная туша Санскрита, едва различимая в темноте, с легкостью эльфа метнулась вперед, воспользовавшись тем, что такси заслонило ее от дома.
– Вперед, Фокс. Он направляется к кирпичной стене в конце улицы. Свернете налево, потом снова налево, на Сквер, а там направо и еще раз налево. Остановитесь, не доезжая до Каприкорн-Плэйс.
Фокс выполнил этот обходной маневр. Они проехали мимо дома № 1 по Каприкорн-Уок (в спальне мистера Уипплстоуна еще теплился за шторами свет) и мимо «Лика Светила», уже затмившегося. Доехав до дальнего угла Каприкорн-Сквер, Фокс повернул налево, проехал еще немного и остановил машину.
– Впереди у нас Каприкорн-Плэйс, – сказал Аллейн. – Она упирается в кирпичную стену, там есть проход, выводящий на узкую пешеходную улочку. Улочка идет по задам Базилики, но от нее ответвляется к Дворцовым Садам проулок. Готов поспорить, он направляется именно туда, хотя и допускаю, что это чистой воды догадка. Вот он.
Санскрит, похожий на плавно шагающий шатер, миновал перекресток. Подождав несколько секунд, его преследователи вылезли из машины и двинулись следом за ним.
Когда они свернули за угол, Санскрита уже не было видно, однако из-за стены долетал звук его шагов. Аллейн кивком указал на проем в стене. Они проскочили его как раз вовремя, чтобы увидеть, как Санскрит сворачивает за угол.
– Так и есть, – сказал Аллейн. – Бегом, Фокс, но на цыпочках.
Они пронеслись по улочке, притормозили, неслышно свернули в проулок и теперь ясно видели на другом его конце шагающего Санскрита. Впереди по его курсу находились с трудом различимая отсюда широкая улица и пышный фасад дома с флагштоком на балконе второго этажа. У входа в дом стояли двое полицейских.
Аллейн с Фоксом, выбрав крыльцо потемнее, наблюдали за происходящим.
– Спокойно топает себе прямо на них! – прошептал Фокс.
– Да.
– Хочет что-нибудь передать из рук в руки?
– Он что-то показал полицейским. Вообще-то Гибсон организовал там систему пропусков. Выдаются работникам посольства и их ближайшим помощникам и снабжены печатью Президента. Весьма затейливо изукрашены. Может быть, такой пропуск он и показал?
– Да откуда бы он его взял?
– Хороший вопрос. Вы смотрите, смотрите.
Санскрит вытащил из-под пальто какой-то предмет, похожий издали на большой конверт. Один из полицейских посветил фонариком. Луч скользнул по лицу Санскрита и опустился ему на руки. Полицейский наклонил голову, рассеянный свет ненадолго залил его лицо. Пауза. Полицейский кивнул напарнику, тот позвонил в дверь. На звонок вышел нгомбванец в ливрее, по-видимому, ночной портье. Санскрит что-то коротко объяснил ему, нгомбванец выслушал, принял конверт, если то был конверт, отступил в дом и захлопнул дверь.
– Быстро сработано! – заметил Фокс.
– Теперь он болтает с полицейскими.
Они еле различали тоненький голосок Санскрита, затем услышали хором сказанное полицейскими: «Спокойной ночи, сэр».
– Нахально он действует, братец Фокс, – сказал Аллейн.
Оба неторопливо зашагали в сторону посольства. Тротуар на их стороне был совсем узенький. Кажущаяся в полутьме гротескной огромная фигура наплывала на них, двигаясь серединой проулка. Минуя ее, Аллейн говорил Фоксу:
– Мне кажется, все в порядке, по-иному такие дела и не делаются. Надеюсь, вы не очень скучали.
– О нет, – отвечал Фокс, – Я даже подумываю присоединиться.
– Вот как? Прекрасно.
Так они добрели до посольства. Легкие шаги Санскрита к этому времени замерли в отдалении. Наверное, он уже проходил сквозь проем в стене.
Аллейн с Фоксом приблизились к двум констеблям.
Аллейн сказал:
– Суперинтендант Аллейн. Департамент уголовного розыска.
– Сэр, – отозвались констебли.
– Мне нужен от вас по возможности точный и полный отчет о том, что здесь только что произошло. Вы выяснили имя этого человека? Говорите вы, – он обратился к констеблю, которые разговаривал с Санскритом.
– Нет, сэр. У него был специальный пропуск, сэр.
– Вы хорошо разглядели пропуск?
– Да, сэр.
– Но имени не прочитали?
– Я… нет… я его толком не разобрал, сэр. Начинается на «С», потом там еще «К» есть, «Сан» что-то такое, сэр. Пропуск был в порядке, сэр, с фотографией, как в паспорте. Фотография точно была его. Он не просил, чтобы мы его впустили, сэр. Ему только нужно было кое-что передать. Если бы он внутрь просился, мы бы записали имя.
– А так вы его даже не заметили.
– Сэр.
– Что именно он сказал?
– Он хотел передать письмо, сэр. Первому секретарю посольства. Я его осмотрел, сэр. На конверте было написано «Первому секретарю», а в углу «Для предоставления Его Превосходительству Президенту». Крепкий конверт из желтой бумаги, сэр, но совсем тоненький, сэр.
– Что дальше?
– Я сказал, что время для передачи письма неподходящее. Говорю, давайте его мне, я после передам, сэр, но он ответил, что обещал доставить конверт лично. Там, говорит, внутри фотографии, Президент потребовал, чтобы их проявили и отпечатали как можно быстрее, пришлось, дескать, постараться, только полчаса назад закончили. Говорит, у него инструкции – передать их через ночного портье Первому секретарю.
– И?
– Ну, я взял конверт, посветил фонариком, – наощупь в нем вроде как картонная папка лежала. Никаких шансов, что там могло оказаться что-нибудь опасное, сэр, и потом, у него же был специальный пропуск, ну и мы разрешили передать конверт и… вот и все, сэр.
– А вы, стало быть, позвонили в дверь? – спросил Аллейн у другого полицейского.
– Сэр.
– Он что-нибудь сказал ночному портье?
– Они не по-английски говорили, сэр. Обменялись несколькими словами, по-моему, на туземном языке. Потом портье взял конверт и захлопнул дверь, а этот человек пожелал нам спокойной ночи и ушел.
Во все продолжение беседы мистер Фокс каменно взирал на того из констеблей, к которому в данный миг обращался Аллейн, причиняя бедняге явное беспокойство. Когда беседа закончилась, он похоронным тоном сообщил в пространство, что он-де не удивится, если этой историей займутся На Самом Верху, отчего оба констебля заледенели.
Аллейн сказал:
– Вы обязаны были немедленно обо всем доложить. Если мистер Гибсон не узнает об этом происшествии, считайте, что вам чертовски повезло.
– Спасибо, сэр, – хором произнесли констебли.
– За что? – осведомился Аллейн.
– Вы расскажете обо всем Фреду Гибсону? – спросил Фокс, когда они тронулись в обратный путь.
– О случившемся? Да. Остальное его забота. Я обязан ему рассказать. Неприятная получается история. Со специальным пропуском ему ничего не стоит проникнуть в посольство. Полицейским сказано, что любой его обладатель – persona grata.У него был отличный шанс, пусть даже он им не воспользовался.
Аллейн вдруг схватил Фокса за руку.
– Посмотрите туда, – сказал он. – Этот еще откуда взялся?
На дальнем конце проулка кто-то быстро удалялся от них, погружаясь в глубокую тьму. Едва они успели заметить этого человека, как он свернул за угол и сгинул. Послышался легкий звук бегущих ног. Аллейн с Фоксом, стремительно понеслись по проулку, но увидеть им уже никого не удалось.
– Он мог выйти из одного из этих домов и погнаться за такси, – сказал Фокс.
– Во всех домах темно.
– Это верно.
– И работающего двигателя мы не слышали. Вы что-нибудь разглядели?
– Нет. Шляпа. Плащ. Резиновые подошвы. Брюки. Я даже не возьмусь сказать мужчина это или женщина. Все произошло слишком быстро.
– Черт, – сказал Аллейн.
Некоторое время они шагали молча.
– Неплохо бы узнать, что было в конверте, – сказал, наконец, Фокс.
– Это «неплохо» может оказаться самым слабым из сказанного вами на протяжении всей жизни.
– Вы спросите?
– Можете поспорить, не проиграете.
– У Президента?
– У кого же еще? И спрошу ни свет ни заря, понравится это ему или нет. Знаете, Фокс, – продолжал Аллейн, – меня посетила чрезвычайно неприятная мысль.
– Что вы говорите, мистер Аллейн? – мирно откликнулся Фокс.
– Я буду вам очень обязан, если вы просто послушаете, пока я стану перебирать все разрозненные обрывки сведений, имеющихся у нас насчет этого гнусного толстяка, и посмотрите, не складывается ли из них определенная картинка.
– С удовольствием, – сказал Фокс.
Пока они шли по пустынным Каприкорнам к своей машине, Фокс с тихим одобрением слушал Аллейна. Уже усаживаясь в машину, Аллейн сказал:
– Вот что у нас имеется, братец Фокс. Теперь вопрос. Что отсюда в общем и целом следует?
Фокс провел широкой ладонью по своим коротким усам и затем оглядел ее, словно надеясь обнаружить на ней ответ.
– По-моему, – сказал он, – я понял, куда вы клоните.
– Клоню я вот куда, – отозвался Аллейн, – если говорить попросту, то этот…
II
Угрозу Аллейна разбудить Громобоя ни свет ни заря не следовало воспринимать буквально. На самом-то деле это его ни свет ни заря разбудил мистер Гибсон, желавший узнать, действительно ли Президент собирается приехать к Трой в половине десятого, чтобы позировать для портрета? Аллейн подтвердил это, в ответ из трубки полились шумные вздохи. Аллейн, наверное, уже видел утренние газеты? – спросил Гибсон, и когда Аллейн ответил отрицательно, сообщил ему, что в каждой имеется на первой странице по три колонки текста с фотографиями, и все насчет вчерашнего посещения Громобоем их дома. Скучным голосом Гибсон принялся зачитывать наиболее оскорбительные журналистские домыслы. «Пикантное положение?». «Знаменитая жена красавца-супера и африканский диктатор». Аллейн взмолился, чтобы Гибсон перестал, и тот перестал, заметив лишь, что с учетом всех обстоятельств он никак не возьмет в толк, почему Аллейн не послал Президента с его просьбой о портрете куда подальше.
Аллейну не хотелось объяснять ему, что помешать Трой написать этот портрет, означало бы совершить уголовное преступление. Поэтому он перевел разговор на случай с Санскритом и услышал, что Гибсону о нем уже доложили.
– Похоже, – забубнил Гибсон, – дело идет к развязке.
– Перекрести пальцы. Я попробую получить ордер на обыск. На основе косвенных свидетельств.
– Начальство любит, когда у него просят ордер. Активный, значит, работник. Кстати, тело устранили.
– Что?
– Ну, покойника. Перед самым рассветом. Все было проделано очень тихо. Задний вход. Неприметный грузовичок. Специальный самолет. Тихо-мирно. Одной заботой меньше, – закончил мистер Гибсон.
– Возможно, тебе стоит поставить людей в аэропорту, Фред. Пусть последят за рейсами на Нгомбвану.
– Да хоть сейчас. Только свистни, – зловещим голосом произнес мистер Гибсон.
– Считай, что уже свистнул. Будем поддерживать связь, – сказал Аллейн и оба повесили трубки.
Трой была в студии, готовила фон для своего натурщика. Аллейн сказал ей, что вчерашние меры предосторожности будут повторены и сегодня, и что сам он постарается вернуться еще до появления Громобоя.
– Вот и хорошо, – сказала она. – Только сядь там же, где сидел вчера, ладно, Рори? Когда он глядит на тебя, он становится просто великолепен.
– Ну и нахалка же ты. Знаешь ли ты, что все, кроме тебя, считают меня полоумным из-за того, что я разрешаю тебе продолжать эти сеансы?
– Конечно, но ведь ты – это ты, правда? – ты же понимаешь, как все обстоит на самом деле. И честно говоря… он у меня получается – получается, так? Не нужно ничего говорить, но… я права?
– Получается, – ответил Аллейн. – Как ни странно это звучит, я даже побаиваюсь смотреть в твою сторону. Кажется, будто он сам стекает с твоей кисти.
Она поцеловала его.
– Я так тебе благодарна, – сказала она. – Да ты и сам знаешь – ведь знаешь?
Аллейн приехал в Ярд в приятном расположении духе, даром, что его переполняли дурные предчувствия. Здесь его поджидала записка от мистера Уипплстоуна, содержавшая просьбу позвонить как можно скорее. Он позвонил, и мистер Уипплстоун сразу взял трубку.
– Я подумал, вам следует знать об этом, – начал он уже привычной фразой. У него потекла труба, торопливо стал рассказывать мистер Уипплстоун, и он в десять минут десятого отправился к своим квартирным агентам, господам Эйблу и Вертью, хотел, чтобы они порекомендовали ему водопроводчика. Там уже находился Санскрит, погруженный в беседу с молодым человеком, тем, у которого прерафаэлитская прическа. Увидев мистера Уипплстоуна, Санскрит замолк на полуслове, а затем произнес своим контр-тенором, что он-де во всем полагается на них и надеется, что они постараются устроить все наилучшим образом.
Молодой человек, рассказывал дальше мистер Уипплстоун, сказал, что никаких сложностей не предвидится, поскольку жилье на Каприкорнах пользуется большим спросом. Санскрит проблеял нечто невнятное и с большой поспешностью удалился.
– Я спросил, как бы между прочим, – сказал мистер Уипплстоун, – не сдается ли, часом, помещение вместе с гончарной. Сказал, будто у меня есть друзья, которые ищут квартиру. Помощница молодого человека, да и сам он тоже, как-то странно замялись. Дама принялась объяснять, что официально это место пока не освобождено, а если и освободится, то скорее поступит в продажу, чем будет сдаваться. Теперешний жилец, сказала она, пока не хочет, чтобы об этом стало известно. Меня это, как вы можете вообразить, заинтриговало. Оттуда я прямиком отправился на Каприкорн-Мьюс и дошел до гончарни. На дверях висела табличка: «Закрыто на инвентаризацию». Окна были задернуты довольно ветхими шторами, которые, правда, сходились не до конца. Я заглянул вовнутрь. Света там почти не было, но у меня осталось впечатление, что какая-то крупная фигура бродит внутри между упаковочных ящиков.
– О Господи, так вот взяли и заглянули?
– Да. А по дороге домой зашел в «Неаполь», купить немного паштета. Пока я его покупал, появились Кокбурн-Монфоры. Он был, по-моему, пьян не то что в стельку, а уже в обе, но на ногах держался по-обыкновению твердо. На нее же и смотреть было страшно.
Мистер Уипплстоун примолк и молчал так долго, что Аллейн спросил:
– Вы еще не ушли, Сэм?
– Нет, – сказал мистер Уипплстоун, – еще не ушел. Честно говоря, я пытаюсь представить, что вы подумаете о следующем моем ходе. Успокойся, Люси. Вообще-то я – человек не порывистый. Далеко не порывистый.
– Я бы сказал, очень далеко.
– Хотя в последнее время… Как бы там ни было, в данном случае я позволил себе увлечься минутным порывом. Я, разумеется, поздоровался с ними, а затем, словно бы мельком, ну, вы понимаете, сказал, принимая из рук миссис Пирелли паштет: «Вы, кажется, вот-вот останетесь без соседей, миссис Пирелли?» Она в замешательстве уставилась на меня, а я продолжал: «Ну, как же. Те двое из гончарни. Я слышал, они съезжают и чуть ли не сегодня.» Что, конечно, не было чистой правдой.
– Я бы за это не поручился.
– Нет? Так или иначе, я повернулся к Кокбурн-Монфорам. Описать выражения их лиц или, вернее, чередование выражений, я затрудняюсь. Потрясение, неверие, ярость. Полковник полиловел еще пуще, а миссис Монфор только и сумела выдавить: «Не может быть!». Тут он схватил ее за руку так, что она скривилась, и оба, не сказав больше ни слова, вышли из магазина. Я видел, как он поволок ее в сторону мастерской. Она упиралась и, по-моему, умоляла его о чем-то. Миссис Пирелли сказала что-то по-итальянски и прибавила: «Уедут, я только образуюсь». Я ушел. Проходя Каприкорн-Плэйс, я увидел, как Кокбурн-Монфоры поднимаются на свое крыльцо. Он по-прежнему держал ее за руку, а она, как мне кажется, плакала. Это все.
– Это было – когда? Полчаса назад?
– Около того.
– Хорошо, мы все обсудим позже. Спасибо, Сэм.
– Сильно я навредил?
– Надеюсь, что нет. Думаю, вы лишь ускорили кое-какие события.
– Я хотел переговорить относительно труб с Шериданом – только об этом, уверяю вас. Его не оказалось дома. Может быть, мне?..
– Может быть, но скорее всего вас опередят Кокбурн-Монфоры. Впрочем, попробуйте.
– Хорошо.
– И про Чаббов не забудьте, – сказал Аллейн.
– Да. О Господи. Если хотите.
– Только не переборщите. Сообщите им новость, и все.
– Да.
– Я буду дома примерно через четверть часа – это на случай, если я вам понадоблюсь. Если звонка от вас не будет, я сам, как только сумею освободиться, позвоню вам, – сказал Аллейн.
Он связался с человеком, ведущим наблюдение, и услышал, что Санскрит после посещения квартирного агента вернулся в гончарню и больше не выходил. Мастерская закрыта, окна по-прежнему занавешены.
Минут пять спустя Аллейн, подъехав с Фоксом к своему тупичку, обнаружил его перекрытым, как и вчера, полицейским кордоном. На сей раз толпа здесь собралась даже побольше, появилось также множество фоторепортеров, донимавших суперинтенданта Гибсона крикливыми жалобами на грубость констеблей. Поговорив с Гибсоном, Аллейн вошел в дом, провел Фокса в кабинет, а сам направился прямиком в студию Трой. Она уже успела изрядно поработать над фоном.
– Трой, – сказал Аллейн, – когда он появится, мне нужно будет побеседовать с ним. Наедине. Не думаю, что это займет много времени, но с другой стороны, не знаю, насколько наш разговор его расстроит.
– Вот черт, – сказала Трой.
– Да, я знаю. Однако возникли осложнения. У меня нет выбора.
– Ладно, ничего не попишешь.
– Черт знает как неудобно все складывается, но такова ситуация.
– Не расстраивайся, я все понимаю. Слышишь? Он подъехал. Тебе лучше самому встретить его.
– Я скоро приду. И что гораздо важнее – надеюсь, он тоже.
– И я надеюсь. Удачи тебе.
– Аминь! Да будет по твоим словам, – сказал Аллейн.
Он вышел к дверям как раз вовремя, чтобы встретить Громобоя, сопровождаемого «млинзи», который нес огромный букет красных роз и, к удивлению Аллейна, вел на поводке белую афганскую борзую в красном ошейнике. Громобой объяснил, что пес, похоже, совсем пал духом.
– Скучает по хозяину, – сказал Громобой.
Он поздоровался с Аллейном с обычной своей жизнерадостностью, но затем, вглядевшись в его лицо, сказал:
– По-моему, что-то не так.
– Да, – сказал Аллейн. – Нам с вами нужно поговорить, сэр.
– Хорошо, Рори. Где?
– Вот сюда, пожалуйста.
Они вошли в кабинет. Увидев Фокса, к которому успел присоединиться Гибсон, Громобой остановился.
– Похоже, разговор предстоит далеко не частный.
– Речь пойдет о вопросе, касающемся полиции, и моих коллег в частности.
– Вот как? С добрым утром, джентльмены.
Он что-то сказал «млинзи», тот передал ему розы, вышел вместе с собакой и прикрыл за собой дверь.
– Вы не присядете, сэр? – спросил Аллейн.
На сей раз Громобой не стал возражать против его официального тона.
– Разумеется, – сказал он и опустился в белое кресло. Парадный мундир, надетый им для позирования, сидел на нем великолепно. Красные розы сообщали общей картине сюрреалистический оттенок.
– Нельзя их куда-нибудь их пристроить? – спросил Громобой.
Аллейн положил розы на стол.
– Это для Трой? – поинтересовался он. – Она будет в восторге.
– Итак, о чем мы станем говорить?
– О Санскрите. Не могли бы вы сказать мне, что находилось в конверте, который он принес в посольство сразу после полуночи? Конверт был адресован Первому секретарю, однако несколько слов, написанных на нем, указывали, что он предназначается для вас.
– Ваши люди весьма ревностно выполняют свои обязанности, мистер Гибсон, – сказал Громобой, на Гибсона, впрочем, не взглянув.
Гибсон кашлянул.
– По-видимому, специальный пропуск, несущий мою личную печать, для них не указ, – прибавил Громобой.
– Если бы не пропуск, – сказал Аллейн, – конверт скорее всего вскрыли бы. Надеюсь, вы сообщите нам о его содержимом. Поверьте, я не стал бы спрашивать, если бы не считал это очень важным.
Громобой, с той минуты, как он сел, не сводивший с Аллейна глаз, произнес:
– Конверт вскрыл мой секретарь.
– Но он сказал вам, что в нем находилось?
– Записка с просьбой. О некоторой услуге.
– О какой?
– Об услуге, связанной с возвращением этого человека в Нгомбвану. По-моему, я говорил вам, что он намеревается вновь обосноваться там.
– Не означает ли это, что он хочет уехать немедленно и просит как можно скорее предоставить ему въездные документы – визу, разрешение на въезд, все, что для этого требуется? То есть ускорить обычную процедуру, которая занимает, насколько я понимаю, не один день?
– Да, – сказал Громобой. – Именно так.
– Как вы полагаете, почему он сказал полицейским, что в конверте находятся фотографии, которые вы приказали доставить без промедления?
На секунду-другую лицо Громобоя приобрело сердитое выражение. Однако он сказал:
– Не имею ни малейшего представления. Это утверждение смехотворно. Ни о каких фотографиях я не распоряжался.
– Мистер Гибсон, – сказал Аллейн, – не могли бы вы с мистером Фоксом оставить нас наедине?
Оба с важным видом удалились, закрыв за собой дверь.
– Итак, Рори? – произнес Громобой.
– Он был твоим информатором, – сказал Аллейн, – не правда ли? То есть одним из тех, кого мистер Гибсон столь неизящно, но верно именует стукачами?