Текст книги "Танцующий лакей"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 4
Первый конфликт

I

«Интересно, как Джонатан рассадит за столом гостей?» – размышлял Мэндрейк, переодеваясь к обеду. Он даже попытался на листе бумаги набросать план, но развести враждующие стороны у него не получилось. Ему не приходило в голову, что хозяин дома выберет самый рискованный вариант. Прикажет заменить в столовой прямоугольный обеденный стол на круглый и расставить карточки так, чтобы мадам Лиссе сидела между ним и Николасом, Клорис между Николасом и Уильямом, а Сандра Комплайн опять же между ним и доктором Хартом. Мэндрейка он посадил между Херси и Уильямом. Сандра и доктор Харт пришли последними и вряд ли остались довольны, что сели по соседству.

Усевшись за стол, доктор Харт беспокойно глянул на мадам Лиссе и, получив в ответ твердый взгляд, как будто успокоился и заговорил с Херси. Джонатан развлекал беседой миссис Комплайн, а Николас, как обычно, принялся болтать, тут же завладев вниманием мадам Лиссе и Клорис. Все это сопровождалось у него манерными наклонами головы, многозначительными взглядами, поглаживанием усов и смешками. «Разве могут подействовать на них эти глупости?» – подумал Мэндрейк и увидел, что могут. Обе женщины воспринимали болтовню Николаса весьма благосклонно. Уильям угрюмо молчал, а Харт, беседуя с Херси, то и дело посматривал на мадам Лиссе.

Однако в целом поводов для беспокойства не было. Разговор за столом становился все оживленнее, и казалось, что обед удался. Так думал Мэндрейк и вскоре понял, что снова ошибся. Достаточно было увидеть, как доктор Харт смотрит на Николаса, а Уильям – на свою невесту. У миссис Комплайн же явно дрожали руки, и она едва прикоснулась кеде.

Когда подали десерт, лидерство в разговоре захватил Джонатан. Мэндрейк только сейчас прислушался, хотя хозяин говорил уже довольно долго.

– Человек не один и тот же, – вещал Ройал. – Он разный. В том смысле, что каждый, с кем он общается, воспринимает его по-разному.

– Я с вами полностью согласен, – произнес доктор Харт. – Истинная сущность человека никому не известна.

– Да есть ли она вообще, эта истинная сущность? – Джонатан оглядел гостей. – И как же она проявляется, если человек всегда разный в зависимости от объекта общения?

– Я не понимаю, о чем вы, – недоуменно произнес Уильям.

– Я тоже, – поддержала его Херси и посмотрела на хозяина дома. – Джо, разве нам не известно, как человек поведет себя при каких-то обстоятельствах, если мы его знаем?

– Нет, нам ничего не известно, я в этом убежден, – ответил Джонатан.

– Как же так, мистер Ройал? – подала голос Клорис. – Ведь мы, например, знаем, что некоторые люди никогда не станут слушать сплетни.

– И мы знаем, – вступил в разговор Николас, – что в сложной ситуации один проявит выдержку, а другой начнет психовать. На войне, например…

– А вот о войне лучше не надо, – вставила мисс Уинн.

– В моей роте есть люди, – начал Уильям, но Джонатан его остановил, подняв руку:

– Хорошо, я допускаю, что в некоторых случаях можно прогнозировать поведение человека. Но, во-первых, это всегда игра, а во-вторых, обстоятельства должны быть вам знакомы. А в экстремальной ситуации человек поведет себя совершенно непредсказуемо.

– Например? – спросила мадам Лиссе.

– Например, во время парашютного десанта, – опять начал Уильям, но его быстро остановила мать:

– Уильям, не надо о войне, мы же договорились.

Это была ее первая реплика с начала обеда, которую она произнесла по собственной инициативе.

Джонатан кивнул:

– Согласен, войну лучше не трогать. Давайте в качестве примера допустим…

– …что архангел Гавриил проник в комнату через каминную трубу, – предположила Херси, – и продудел на своей трубе прямо вам в ухо.

– Или, например, – продолжил Николас, – наш Джонатан вдруг объявляет, что этот обед он задумал в духе Борджиа. Что шампанское отравлено и жить нам осталось от силы минут двенадцать.

– А вот таких примеров, пожалуйста, не надо, я вас умоляю, – попросил Мэндрейк.

– Или… – продолжил Джонатан, задумчиво вглядываясь в тени за освещенным свечами столом, – что моего нового лакея настигла мания убийств и в его руках появилось какое-то смертоносное оружие. Или мы просто заперты в комнате и нам угрожает смерть.

После этих слов все замолчали, пока не появился новый лакей, который вместе с дворецким Кейпером начал обходить стол. Дамам, если они не желали пить бренди и ликеры, подавали шампанское. Насколько Мэндрейк мог судить, пока все были трезвы. Сомнения вызывали лишь Уильям и доктор Харт.

– И как же я поведу себя в таких исключительных обстоятельствах? – спросил хозяин, оглядывая гостей. – Что вы об этом думаете? Высказывайтесь, не стесняйтесь, я не обижусь. Начнем с вас, Сандра.

Миссис Комплайн вскинула голову.

– Как бы вы себя повели? – Она задумалась. – Я полагаю, Джонатан, что вы бы много говорили.

Гости дружно рассмеялись, впервые за вечер.

Джонатан тоже хихикнул.

– Вы попали в точку, поздравляю. А что думаете вы, мадам Лиссе?

– Я думаю, мистер Ройал, вы бы впервые в жизни растерялись.

– Ник?

– Не знаю…

– Да полно тебе. Ник. Ты меня нисколько не обидишь. Кейпер, наполните мистеру Комплайну бокал.

– Я тоже думаю, что вы бы растерялись.

– А я не согласна, – быстро проговорила Клорис. – Мне кажется, мистер Ройал подбодрил бы всех нас и сказал, что делать.

– Уильям?

– Что? – Он пожал плечами. – Наверное, вы бы позвонили в полицию. А может быть, – последние слова прозвучали очень тихо, их слышал один Мэндрейк, – просто тронулись умом.

– Думаю, вы бы наслаждались происходящим, – вставил слово Мэндрейк.

К его удивлению, с ним согласилась Херси.

– А вы, доктор Харт?

– В принципе я тоже с этим согласен. Думаю, вам было бы необыкновенно интересно наблюдать за гостями.

– Значит, я прав! – с ликованием воскликнул хозяин дома. – Видите, сколько у вас получилось Джонатанов Ройалов? А теперь двинемся дальше и выскажем мнения друг о друге. И только без обид. Хорошо?

«Джонатан поступает умно, – думал Мэндрейк, потягивая бренди. – Люди любят порассуждать о себе. Конечно, его предложение в известной степени рискованно, но, возможно, заставит их разговориться».

Так и получилось. Миссис Комплайн считала сына Николаса чрезмерно эмоциональным, но способным при необходимости проявить мужество и находчивость. В свою очередь, Николас объявил, что мама всегда рядом, чтобы защитить и утешить. Уильям в этой части с ним соглашался, но намекал, что Николас при случае всегда норовит переложить ответственность со своих плеч на кого-то еще. Клорис Уинн согласилась с ним и даже с некоторым вызовом добавила, что в трудной ситуации на Уильяма можно положиться, он не подведет. Как бы намекая миссис Комплайн и Николасу, что они его недооценивают.

Мэндрейк, баюкая в руке рюмку с бренди, неожиданно почувствовал, что голова у него чудесным образом прояснилась и сейчас он скажет всем нечто очень и очень важное. И выразит это яркими, интересными словами. Затем он услышал свой собственный голос словно со стороны:

– Николас в сложной ситуации проявит чудеса красноречия и остроумия. Две дамы будут внимать ему с благоговением, а один мужчина – насмехаться. Но третья женщина, – торжественно добавил он, пристально глядя на мадам Лиссе, – пусть останется в тени. И я напишу о ней пьесу. – Обри замолк, сообразив, что говорит не то. – Ну и ну, кажется, я немножко опьянел.

Мэндрейк беспокойно огляделся и увидел, что его никто не слушает, потому что замечательную речь он произнес не разжимая губ. Это открытие его моментально протрезвило.

«Да что же это такое делается? Хватит бренди. Он у Джонатана слишком крепкий».

II

Дамы удалились, а мужчины посидели еще немного в столовой. Выпили портвейна. Мэндрейк заметил, что ему и братьям Комплайнам хозяин наливал умеренно, а вот Харту вина не жалел. Доктор был сильно бледен, выглядел осунувшимся, однако на губах играла улыбка. Он сидел, молча взирая на Николаса. Сейчас тот приставал с разговорами к брату, который отмалчивался, угрюмо насупившись.

Переглянувшись с Мэндрейком, хозяин предложил всем перейти в гостиную. Николас с радостью его поддержал:

– Правильно, Джонатан. Здесь сидеть скучно. Сами видите, какой Билл разговорчивый. Да и доктор Харт не лучше. Что это сегодня на них нашло?

– Вот именно нашло, тут вы правы, – с усилием произнес доктор Харт. – С нами не развеселишься.

– Ну что ж, пошли, – быстро проговорил Ройал, распахивая дверь.

Мэндрейк поспешно последовал за ним вместе с Уильямом. У двери он оглянулся и увидел, что Николас и Харт не сдвинулись с места. Первый сидел, положив руки на стол, и с улыбкой смотрел на доктора. А тот вдруг поднялся и наклонился вперед. Мэндрейк вспомнил картину Джона Кольера, знаменитого художника-прерафаэлита. Поднос с бокалами, на каждом играют световые блики, поблескивает мебель красного дерева, накрахмаленная рубашка, медные пуговицы. Выразительные лица доктора Харта и Николаса. Одно преисполнено яростью, другое раскрасневшееся, с презрительной усмешкой. И все это мягко освещено стоящими на столе свечами. Мэндрейк тут же придумал картине название: «Обида».

– Ник, почему ты не идешь? – спросил Джонатан и, обнаружив, что тот не слышит, негромко добавил: – Обри, ступайте с Уильямом. Мы вас догоним.

Так что Мэндрейк и Уильям не слышали, какими словами обменялись Николас и доктор Харт.

III

Мэндрейк терпеть не мог всякие салонные игры и потому с тоской разглядывал подготовленные новым лакеем аккуратно заточенные карандаши и стопки бумаги. Но все получилось неплохо. Джонатан предложил довольно интересную игру в слова. Вначале он развлек гостей рассказом, как однажды в гостях у него получилось слово из семи букв, что большая редкость. Но оно было настолько неприличным, что он не осмелился его объявить. Тем более там была герцогиня очень строгих нравов.

– И представьте, что получилось, – со смехом продолжил Джонатан. – Оказывается, у нее было то же слово, что у меня. Я это понял, когда мы обменялись взглядами.

– А что за игра? – спросил Мэндрейк, чтобы поддержать разговор.

– Вы не знаете, Обри? – удивился Джонатан. – Впрочем, сейчас многие о ней забыли, но я по-прежнему ее люблю.

– Это своего рода кроссворд, – пояснила Херси. – Игрокам раздают листки с кроссвордной сеткой. Ведущий достает из мешка фишки с буквами. Игроки вписывают буквы в клеточки, кто как пожелает. Выигрывает тот, у кого получилось больше слов.

– Чем длиннее слово, – добавила Клорис, – тем больше очков. Слова из семи букв стоит пятнадцать очков, а из трех – только два. Менять ничего нельзя.

– Ну что, сыграем? – спросил Ройал, глядя на гостей.

Гости, подогретые шампанским и бренди, жаждали развлечься и потому с радостью согласились. Джонатан повел их в курительную, где начал деловито рыться в ящиках в поисках реквизита, хотя Мэндрейк еще утром видел, как он складывал туда бланки и карандаши. Когда все расселись полукругом у камина с листочками, Джонатан назвал первую букву.

Мэндрейку везло, он довольно скоро составил слово из семи букв и решил похвастаться, показав свою карточку Клорис. А сам заглянул к Уильяму и со смущением увидел, что там не вписана и половина букв. Зато в левом углу довольно умело нарисован задравший голову, важно вышагивающий петух, очень похожий на Николаса.

– Игра что-то у меня не получается, – буркнул Уильям, – но зато рисунок вышел на славу. Вы не находите?

Мэндрейк не успел ответить. Его опередил Николас, издавший странный возглас.

– В чем дело, Ник? – спросил Джонатан.

Младший Комплайн сидел бледный, держа в левой руке две карточки. Затем одну скомкал и переложил в правую руку.

– Что-то не так? – мягко осведомился доктор Харт, раздававший карточки.

– Вы дали мне две.

– Извините, ошибся. Просто случайно прихватил из стопки еще одну.

– Но она исписана.

– Наверное, осталась от прежней игры.

– Наверное, – кивнул Николас, глядя на доктора Харта.

IV

Когда Мэндрейк поднялся к себе в комнату, была уже полночь. Раздвинув в темноте шторы и приоткрыв окно, он увидел, что наконец пошел снег. Призрачные снежинки крутились в оконном проеме, попадали на стекла и с грустным шепотом скользили вниз.

Вспомнив о необходимости соблюдать затемнение, он закрыл окно и задвинул шторы. Затем, включив свет, постоял, помешивая угли в камине. Спать не хотелось, он привык ложиться поздно. Мысли крутились вокруг эпизодов недавнего обеда и игры в слова. Обри стало любопытно, что же было написано на второй карточке и так взволновало Николаса Комплайна. Почему он так странно смотрел на доктора Харта? Мэндрейк вспомнил, что Николас сунул скомканный листок в щель между сиденьем и подлокотником кресла. Наверное, листок все еще там. Конечно, а куда он мог деться? Уборку в курительной слуги будут делать только утром.

Мэндрейк взглянул на книги, которые для него отобрал Джонатан, поморщился и, переодевшись в пижаму и халат, направился в ванную. Уильям, по всей видимости, спал. Света под его дверью видно не было.

Вернувшись к себе, Мэндрейк вышел в коридор, прислушиваясь к тишине. Не закрывая дверь, прошел до лестничной площадки. Из стенной ниши на него смотрел большой медный Будда, в давние времена привезенный дедушкой Джонатана из Индии. Обри постоял, размышляя, стоит ли спускаться в курительную, но очень уж хотелось узнать, что написано на смятой игровой карточке. Если в курительной кто-то есть, он пройдет дальше в библиотеку, возьмет какую-нибудь книгу и вернется к себе. Все очень просто.

Мэндрейк нащупал в темноте выключатель. Зажегся стенной ночник, и драматург, мягко прихрамывая, начал спускаться. Очень осторожно, но все равно казалось, что стены громко резонируют от звука шагов. Когда в самом низу ступенька чуть скрипнула, Мэндрейк вздрогнул и замер с сильно бьющимся сердцем.

«Чего я в самом деле так всполошился? – подумал он. – Как будто собрался кого-то ограбить».

Обри тихо, по-кошачьи прошел по холлу и осторожно, кончиками пальцев толкнул дверь курительной. А затем долго стоял в темноте, не решаясь включить свет.

Перед угасающим камином полукругом располагались девять кресел, и создавалось впечатление, что здесь проходило какое-то тайное совещание. Можно было даже определить, кто где сидел. Вот кресло Николаса Комплайна, придвинутое вплотную к креслу мадам Лиссе и презрительно повернутое спинкой к креслу доктора Харта.

Мэндрейк вначале снял с полки первую попавшуюся книгу о спорте, будто за ней и пришел, и только затем двинулся к креслу Николаса, чтобы извлечь из щели скомканный листок. Разгладив его, он прочел текст, вписанный в кроссвордную сетку:

«ПРЕДУПРЕЖДАЮ, ДЕРЖИСЬ ОТ НЕЕ ПОДАЛЬШЕ».

Мэндрейк недоверчиво разглядывал написанное, прислушиваясь к потрескиванию угольков в погасшем камине. А может, это очередная шутка Джонатана? Он придумал историю о напряженных отношениях между гостями и теперь ждет, когда Мэндрейк явится к нему с этой бумажкой? Чтобы вдоволь посмеяться?

Нет, это не шутка. Он не мог предвидеть, что Обри заявится среди ночи сюда за этой бумажкой. И Николас действительно побледнел, когда ее прочитал. Значит, все правда. Только зачем доктор Харт так глупо поступил? Неужели он надеялся этим запугать Николаса, чтобы тот перестал увиваться за мадам Лиссе?

Будто в ответ на размышления Мэндрейка, за его спиной Николас произнес:

– Джонатан, вы же видите сами, что он мне угрожает. Я лучше уеду.

Мэндрейк замер. Неужели они здесь?

Но курительная была пуста: Николас и Джонатан говорили рядом в библиотеке, дверь в которую осталась приоткрытой. В голосе Комплайна чувствовались истерические нотки:

– Пожалуй, я поеду прямо сейчас. Так будет лучше. Зачем мне такая компания? Он просто обезумел от ревности. Это надо сделать ради нее. Понимаете, ради нее…

Его перебил Джонатан, но он говорил тихо, и Мэндрейк не расслышал.

Затем снова заговорил Николас:

– Плевать я хотел на то, что они подумают.

Видимо, Ройал настаивал, потому что Комплайн вскоре ответил:

– Да, конечно, я это понимаю, но… – Он понизил голос, и окончание фразы Мэндрейк не разобрал. Затем Николас проговорил с нажимом: – Этот толстый нахал совсем обнаглел. Ему, видите ли, не нравится, что я его обыграл. – Дальше опять неразборчиво. Потом: – Если вы не против, то я тем более. Мне ведь перед вами неудобно. Но должен вам сказать, Джонатан, что такие записки я получаю уже не в первый раз… но если вы так считаете… ладно, я останусь.

Слова Джонатана на этот раз Мэндрейк расслышал.

– Ник, я уверен, что так будет лучше. Из-за этого пустяка обращаться в бегство как-то неприлично. Будет видно, что ты струсил. Зачем тебе это надо? И не беспокойся, все будет в порядке. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – угрюмо проговорил Николас и вышел.

Через пару секунд из библиотеки донеслось веселое пение. Хозяин дома напевал свою любимую французскую песенку.

Мэндрейк, не раздумывая, открыл дверь библиотеки.

– Джонатан, я случайно слышал ваш разговор.

V

Джонатан сидел в кресле с ногами, благо у него они короткие, упираясь подбородком в колени, похожий на пухленького веселого гнома. Он повернул голову к Мэндрейку, и сработала привычная игра света. За толстыми стеклами Обри снова не увидел его глаз.

– Я слышал ваш разговор, – повторил он.

– Обри, дорогой, входите, пожалуйста. Вы слышали наш разговор? Ну и что? Я бы все равно вам все рассказал.

– Но я слышал не все, а только конец. Понимаете, я спустился в курительную. – Он увидел, что Ройал смотрит на книгу в его руке, и отрицательно покачал головой. – Нет, не за книгой.

– Не за книгой? – притворно удивился Джонатан. – Ах да, действительно, за книгами обычно отправляются в библиотеку. Но я вам подобрал несколько, надеюсь, вы довольны?

– Я зашел в курительную за этим. – Мэндрейк протянул ему смятый листок.

– Вот оно что. – Джонатан прочитал написанное. – Да, Ник мне рассказал. Его почему-то это взволновало. Мне показалось, что и раньше Харт присылал ему записки с угрозами и требованиями оставить в покое мадам Лиссе. Ник говорит, что доктор безумно в нее влюблен и просто сгорает от ревности.

– Бедняга.

– Что? Да, конечно, ситуация не из приятных. Вы обратили внимание на небольшой инцидент в конце обеда? Нет, ничего особенного не произошло. Просто доктор пристально посмотрел на Ника через стол и пробормотал что-то по-немецки.

– Вы намекаете, что, возможно, он шпион?

– Ни в коем случае. Просто у него как-то все на виду. И наверное, он действительно напугал Ника. Мой дорогой Обри, я заметил, что вас больше привлекает старший Комплайн, Уильям. Я знаю братьев с рождения и настоятельно рекомендую обратить внимание на Николаса. Он очень быстро становится если не первым любовником, то по крайней мере центральным персонажем нашей драмы. В Николасе мы видим тщеславного, полного самомнения мужчину, однако трусоватого. Он ловелас, которому приятно возбуждать в других мужчинах ревность и который неожиданно осознает, что разбудил в сопернике дьявола. И он тут же решает немедленно уехать, прямо ночью. Придумал кучу предлогов, но суть в том, что он струсил.

– Как вам удалось его отговорить? – спросил Мэндрейк.

– Как? – Джонатан гордо вскинул подбородок. – Во-первых, Ник всегда прислушивается к моим советам, а во-вторых, еще больше, чем угрозы доктора, его испугало, что я всем расскажу о его страхе. Этого Ник допустить не мог и потому остался.

– А насколько, по-вашему, серьезны угрозы доктора?

– Не знаю. Харт человек скрытный, но я сомневаюсь, что он замыслил убийство.

Они помолчали.

– А может, не стоило его останавливать? – проговорил Мэндрейк. – Пусть бы уехал.

Джонатан вскинул голову.

– Почему?

– Ну, как говорится, от греха подальше. Я наблюдал сегодня за Хартом. Он не в себе.

– И что же, вы думаете, он бросится на Ника с кухонным ножом?

– Кто знает, что у него на уме? Я допускаю, что доктор вполне может потерять голову.

– Чепуха это, мой друг. Просто он сегодня немного перепил.

– Кстати, Николас тоже. И довольно успешно дразнил Харта. И вот доигрался.

Ройал усмехнулся:

– Обри, не надо меня разочаровывать. Наш драматургический эксперимент идет полным ходом, а вы вдруг…

– Уверяю вас, мне это безумно интересно. И если вы считаете, что все будет в порядке, то я, разумеется, не возражаю.

– Вот и замечательно. И все будет в порядке, можете не сомневаться. Я собрал труппу, поставил спектакль, а вам, мой друг, предоставил место в первом ряду партера. Так зачем же останавливать спектакль после первого акта, который завершает Ник, уходя из библиотеки? За этим еще должен последовать громкий щелчок.

– Какой щелчок?

– Когда Николас Комплайн поворачивает ключ, запирая дверь своей комнаты.

– Очень хочется, чтобы вы оказались правы, – проговорил Мэндрейк.