Текст книги "Замурованная. 24 года в аду"

Автор книги: Найджел Кауторн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

2. Сердце тьмы

Йозеф Фрицль был скуп на слова, объясняя, что толкнуло его на преступную связь с Элизабет, на ее заточение в подвале, почему он так жестоко обходился, по крайней мере, с тремя ее детьми. Зато он уверял, что стал жертвой своего нацистского прошлого, и не исключено, что отчасти так оно и есть.

Фрицль родился 9 апреля 1935 года в Амштеттене, и ему было около трех лет, когда его родной город поднял руки в приветственном «зиг хайль» Адольфу Гитлеру, проезжавшему в кабриолете по одной из улиц города 12 марта 1938 года. Фюрер направлялся в Вену, где его встречали толпы празднующих аншлюс – присоединение Австрии к Германии. В Первую мировую войну Австрия сражалась бок о бок с Германией и потерпела поражение. В итоге страна страдала приблизительно от тех же экономических проблем, что и ее крупнейший сосед. Торжество фашизма вскоре обернулось диктатурой над Австрией, и многие австрийцы, даже не будучи фашистами, предпочли союз с Германией. Гитлер, в конце концов, был местным парнем, австрийцем, который немецкое гражданство получил только в 1932-м, когда ему было 43 года, всего за год до того, как он стал канцлером Германии.

Гитлер родился на границе с Баварией в Браунау-на-Инне, всего в 135 км от Амштеттена, и большую часть своего детства провел в Линце, менее чем в 50 км от родного города Фрицля. Линц с тех пор всегда оставался любимым городом Гитлера, и он говорил, что хотел быть похоронен здесь. Фюрер написал 29 апреля 1945 года в своем завещании, накануне смерти: «Картины, которые я собирал все эти годы, никогда не должны разойтись по частным коллекциям, но должны остаться для основания галереи искусств в моем родном городе Линце. Это моя последняя воля, и я хочу, чтобы она была исполнена должным образом».

Фрицль был единственным ребенком в семье. Его мать Роза была нетрудоспособна, к тому же большую часть времени он рос без отца, поскольку Франц Фрицль служил в армии. Школьные друзья вспоминают, что его семья была очень бедна и другие родители приносили им еду. Мать осталась одна после развода с Францем – вопиющий скандал в тихом, традиционном австрийском городке.

«Мой отец был ничтожеством. Он никогда не мог взять на себе ответственность, он был просто неудачником и постоянно изменял матери, – признался Фрицль. – Она справедливо поступила, вышвырнув его из дома, когда мне было четыре года. И после этого мы с ним никогда больше не общались, он не интересовал ни меня, ни мать. Так мы остались вдвоем».

Похоже, что отец Фрицля погиб на войне. Имя Франца Фрицля значится на военном мемориале города, на котором также выгравировано изображение фашистского штурмовика. Хотя после Второй мировой войны австрийцы объявляли себя невинными жертвами фашистов, многие из них были активными членами партии. Не секрет, что, в частности, Амштеттен стал настоящим рассадником фашизма. Приезд Гитлера в 1938 году был встречен местными жителями крайне восторженно, и перед каждым домом в городе была вывешена свастика. В учебнике истории города сказано об этом событии: «Толпа шумела, кричала и волновалась».

Амштеттен шел на шаг впереди прочих австрийских городов по энтузиазму, с каким был принят аншлюс, и провозгласил Гитлера почетным горожанином. Фюрер отправил благодарственное письмо, в котором отметил, что городская награда «доставила ему огромное наслаждение». По словам Фрицля, гитлеровское прошлое Амштеттена оказало на него глубокое влияние. «Я рос в эпоху фашизма, а это означало тотальный контроль и уважение к власти, – говорил Фрицль. – Думаю, я прихватил кое-какие прежние ценности из той жизни с собой. Конечно, подсознательно».

После вторжения Гитлера в Советский Союз в июне 1941 года Амштеттен оказался на главной железной дороге, перевозившей войска и материальное обеспечение для Восточного фронта. ВВС беспрестанно бомбили пути, и, когда начиналась очередная бомбежка, население, не исключая и маленького Фрицля, искало убежищ в подвалах своих домов. В течение военного времени там нанимали низкооплачиваемых чернорабочих, которые помогали восстанавливать жизненно необходимое рельсовое сообщение между Линцем и Веной.

Буквально в двух шагах от подвала, где Фрицль насиловал свою дочь и держал взаперти свое потомство, располагался фашистский концлагерь, где во время войны были заключены около пятисот женщин. В Амштеттене всего два концлагеря – Банбау-2, где держали женщин, и Банбау-1, где содержали около трех тысяч мужчин, которых использовали для восстановления железной дороги. Эти два лагеря были филиалами небезызвестного Маутхаузена, расположенного в 40 километрах от Амштеттена. Хотя лагерь изначально был разработан для «уничтожения трудом», в декабре 1941-го там открыли газовую камеру, где уничтожали по 120 человек сразу. Там погибло почти 320 тысяч человек. Пока лагерные офицеры коротали время с австрийским пивом и женщинами Амштеттена, сотни тысяч заключенных совсем рядом страдали от голода, пыток, изнасилований и погибали.

И вновь австрийцы с распростертыми объятиями встретили самое жестокое из проявлений Третьего рейха. Около сорока процентов личного состава и добрых три четверти командиров концлагерей были австрийцами, и преимущественно именно австрийцы организовали насильственное переселение евреев. Восемьдесят процентов подчиненных Адольфа Эйхмана, стратегического разработчика холокоста, были родом из Австрии. И маловероятно, что Фрицль, даже в детском возрасте, мог не знать о лагерях смерти, расположенных у него под боком.

Даже клиника, чьи врачи и психологи взяли на себя заботу об Элизабет Фрицль после ее освобождения, имела фашистское прошлое. Сотни пациентов амштеттенской больницы Мауэр были приговорены к смерти законом Третьего рейха об эвтаназии. Еще как минимум восемьсот жертв были перевезены для убийства в другие места.

Книга под названием «Амштеттен 1938 – 1945», заказанная правлением родного города Фрицля, включает главу, в которой повествуется о военных злодеяниях в клинике Мауэр. «Первым шагом к устранению наследственных и умственных заболеваний была стерилизация, – говорилось в ней, со ссылкой на 346 случаев в Мауэре. – Последним была эвтаназия».

Программа эвтаназии официально была запущена в 1941 году. Она начиналась как программа для пациентов с психиатрическими заболеваниями, но затем переметнулась в частные лечебницы и дома престарелых. В 1944 году знаменитый врач Эмиль Генли был приглашен в клинику Мауэр, чтобы ликвидировать тех, кого называли лишними ртами. Он убил по меньшей мере 39 человек такими наркотиками, как барбитал, фенобарбитал и морфин, говорится в книге.

Мы не знаем, что из этого было известно юному Зеппу – австрийское сокращение от Йозефа, – но он вполне мог быть членом гитлерюгенда. К тому времени вступление в организацию было обязательным для всех старше десяти лет. Но местные чиновники утверждают, что все записи были сожжены в конце войны, так что его фашистское прошлое, как и у многих австрийцев и немцев этой эпохи, оказалось выгодно похоронено. Все это сказано не к тому, что фашистское прошлое обязательно должно превратить вас в чудовище. Нынешний папа римский, Бенедикт XVI, был записан в гитлерюгенд в 1939 году, несмотря на ярое неприятие фашизма, который противоречил его католической вере. Но к Фрицлю, который, как и подавляющее большинство австрийцев, был католиком, это не относится. Конфликт между фашизмом и католицизмом мало беспокоил и самого Гитлера – он никогда не отказывался от своей веры.

Фрицль и сам допускает, что на него оказала влияние политика того времени. Свой тайный подвал он называл рейхом и открыто признавал, что вобрал в себя железную дисциплину, необходимую для ведения двойной жизни, из детства, проведенного рядом с фашистами.

«Я всегда придавал дисциплине и примерному поведению особое значение, – сказал он. – Я не отрицаю. Мое поведение проистекало из моего поколения. Я принадлежу к старой школе. Я вырос во времена фашизма, что означало дисциплину и самоконтроль. Я согласен, что это в той или иной степени сказалось на мне».

И хотя его характер мог сформироваться под влиянием того, что он рос под фашистским гитлеровским режимом, это ни в коей мере не оправдывает его – в равной степени как и тех, кто творил зверства в то время от имени Гитлера.

Четыре дня спустя после дня рождения Гитлера в Вену вступила Красная армия, за чем последовали несколько дней кровопролитных рукопашных боев. На следующий месяц советские танки въехали в Амштеттен. Красная армия оставалась в Австрии до 1955 года.

И хотя Австрию миновала суровая программа денацификации, коснувшаяся Германии, Фрицль не мог не понимать позора поражения своей страны в послевоенную эпоху. На школьной фотографии 1951 года стоит угрюмый шестнадцатилетний подросток, сердито глядящий в объектив. Тем не менее окружающие отзывались о нем как об очень смышленом и изобретательном мальчике. Он хорошо учился и всегда примерно себя вел. За это нужно было отдать должное его матери.

«Моя мать была сильной женщиной; она научила меня дисциплине и сдержанности и ценности тяжелого труда, – рассказал Фрицль. – Она отдала меня в хорошую школу, чтобы я мог овладеть хорошим ремеслом, и сама работала на износ, на очень тяжелой работе, чтобы мы могли держаться на плаву».

Розе Фрицль с сыном пришлось пережить непростые времена. В послевоенной Австрии было мало еды, и прошли годы, прежде чем экономика страны смогла восстановиться. Его мать была самим отражением эпохи. «Когда я говорю, что она была сурова со мной, я имею в виду, что она была сурова ровно настолько, насколько было необходимо, – добавил Фрицль. – Она была лучшей женщиной в мире. Я думаю, вы вполне можете назвать меня главным мужчиной в ее жизни. Дома она была главной, а я был единственным мужчиной в доме».

Есть предположение, что было что-то нездоровое в их отношениях. «Слухи о том, что у нас с матерью была сексуальная связь, – полнейшая чушь, – ответил Фрицль. – Она была приличной женщиной, очень приличной. Я любил ее безмерно. Я совершенно и всецело благоговел перед ней. Но это не означает, что нас связывало что-то еще. Ничего подобного никогда не было и не могло быть».

Однако же, когда его спросили, не было ли у него когда-нибудь сексуальных фантазий о его матери, он ответил: «Да, вероятно. Но я был сильным, таким же сильным, как и моя мама, и поэтому смог преодолеть свое влечение».

Его свояченица в интервью австрийской газете рассказала иное: «Йозеф рос без отца, и мать держала его в ежовых рукавицах. Она избивала его до синяков чуть не каждый день. Это, должно быть, надломило в нем что-то. Он был лишен способности хоть немного сочувствовать другим людям. Почти всю жизнь он унижал мою сестру».

У других сложилось о нем лучшее впечатление. Его школьный приятель вспоминал: «Он оказывал самое положительное влияние на младших товарищей, но был немного замкнут. Нам всегда казалось, что у него все складывается лучшим образом, и на встречи выпускников он всегда приходил вместе с женой. Мы были потрясены, узнав, что он сделал. Мы знали его как совсем другого человека».

Но некоторые уже тогда замечали его темную сторону. Давний школьный приятель Фрицля изобразил портрет фанатика, одержимого властью и истязательствами. 73-летняя Гертруда Гайн сказала: «Он был из очень бедной семьи. Ходили слухи, что он мучает животных и убивает кошек у себя дома. Я очень боялась ходить к ним в гости».

Покинув школу в шестнадцать лет, Фрицль поступил в ближайшее техническое училище, где изучал электроинженерию и прошел инженерную практику, в чем очень преуспел. После этого он получил работу в местной металлургической компании «Вост». Начав работать там, он смог освободиться от материнского давления. Тогда же Фриц стал интересоваться девушками: «Я повзрослел и начал встречаться с другими женщинами».

Все признают, что он был эдаким усатым обольстителем. Надменный и эгоцентричный, он был известен своими грязными инсинуациями, и было ясно как день, что Фрицль совершенно одержим сексом. «Я завел сразу несколько романов, – хвалился он, – а потом встретил Розмари».

На дворе был 1956 год. Ему был двадцать один год, а Розмари семнадцать, когда они поженились и положили начало семье из девяти человек. Конечно, Розмари было непросто жить по стандартам его матери, но исходя из того, что было в планах Фрицля, она отвечала всем его требованиям. «Розмари замечательная женщина, – сказал он. – Я выбрал ее, потому что очень хотел иметь много детей».

А причина, по которой Фрицль непременно хотел иметь много детей, крылась в его детстве. «Я хотел детей, которые не росли бы в одиночестве, как я, – сказал он. – Я хотел, чтобы у моих детей всегда был рядом кто-то, кто мог бы поиграть с ними и поддержать их. Я с раннего детства мечтал о большой семье, и Розмари казалась мне идеальной матерью, которая могла воплотить мою мечту в жизнь».

Другой важной для него чертой Розмари было то, что она не имела ничего общего с грозной Розой. «Она просто слабее и скромнее, чем моя мать», – сказал он. Он мог властвовать над ней, а она не задавала никаких вопросов, хотя, в отличие от Розмари, ее семья заподозрила неладное с самого начала.

С 1969 по 1971 год Фрицль работал в Амштеттене на фирме по производству строительных материалов «Зегенер», где о нем отзывались как об «образцовом работнике и прекрасном технике». Однако уже в те давние годы он проявлял склонность к извращениям сексуального характера. Его первое столкновение с полицией случилось, когда ему было 24 года, – на него подали жалобу об эксгибиционизме. По данным полиции, он дошел даже до того, что изнасиловал двух женщин в Линце, где работал в 60-х, – но только одна из жертв заявила в полицию. В 1967 году Фрицль был осужден за изнасилование и приговорен к восемнадцати месяцам тюремного заключения.

Он и теперь изо всех сил пытался объяснить, почему предал свою жену, четверых детей и ворвался в чужую квартиру на первом этаже, чтобы изнасиловать молоденькую медсестру. «Я не знаю, что подтолкнуло меня, – говорил он. – Я действительно не понимаю, зачем сделал это. Я всегда хотел быть хорошим мужем и отцом».

Несмотря на срок за изнасилование, его жена, страдалица Розмари, приняла мужа обратно. Позже он признался, как был ей благодарен за это. «Я всегда любил ее и буду продолжать любить», – сказал Фрицль уже после признания об изнасиловании их дочери. Вряд ли это могло стать утешением для Розмари.

Подробности дела об изнасиловании 1967 года теперь вычеркнуты из протоколов. Согласно австрийскому законодательству, документы о старых делах уничтожаются через десять лет с момента вынесения приговора, как часть программы по реабилитации. «Когда вина за подобное преступление искуплена, это значит, что человек исправился», – объяснил старший офицер полиции.

Зато другая жертва, которая, по ее словам, была слишком напугана в то время, чтобы заявлять в полицию, объявилась после того, как Элизабет вышла из подземелья, заявив, что она «на все сто уверена», что именно Фрицль изнасиловал ее в сентябре 1967-го, когда ей было только двадцать лет. Он распознала в нем нападавшего, увидев его фотографию в газете.

«Меня изнасиловал Фрицль, – заявила женщина, пожелавшая остаться неизвестной, местной газете „Аппер Австриан Ньюс“ 30 апреля 2008 года. – Когда я увидела вчера в газете его снимок, то я поняла, что это он. – В ее словах не было и тени сомнения. – Я сразу узнала его. Я никогда не забуду его глаза».

На момент изнасилования она была молодой мамой, недавно вышедшей замуж. Пока ее муж, австрийский железнодорожник, работал в ночной смене, Фрицль пробрался к ней в спальню через окно на первом этаже. «Я почувствовала, что кто-то сдернул с меня одеяло, – рассказала она журналистам. – Сначала я подумала, что это вернулся домой мой муж, но потом почувствовала нож у своего горла. Он сказал мне: „Если пикнешь, убью“, – а потом изнасиловал меня в моей собственной постели».

Тогда она чувствовала себя слишком униженной, чтобы заявлять об изнасиловании, кроме того, она боялась отдалиться от мужа. Сорок с лишком лет она держала воспоминания об ужасном нападении при себе. Женщина призналась, что с самого начала подозревала в чем-то Фрицля и боялась, что может оказаться не единственной жертвой его сексуальных отклонений. Она рассказала, что в Линце виделась с Фрицлем несколько раз до того, как он напал на нее. «Он был вуайеристом, – сказала она. – Он слонялся поблизости на велосипеде и наблюдал за всеми».

Стоило австрийской прессе и телевидению рассказать историю Фрицля – насильника из подвала, на женщину нахлынули воспоминания, и она поняла, что именно этот человек изнасиловал ее более сорока лет назад.

Третья женщина из Линца пришла в полицию уже в апреле 2008-го, сообщить о попытке Фрицля изнасиловать ее. Она была его коллегой по работе, и тогда ей было двадцать четыре года. Второго мая, как сообщили сотрудники, дело было найдено и взято на рассмотрение. Но австрийские правоохранительные органы заявили, что преступление уже не может быть рассмотрено в суде, потому что прошло уже более пятнадцати лет и срок давности вышел.

Все же, после того как Фрицля осудили, ему пришлось отправиться в тюрьму. После этого он потерял работу. Но он был не просто прекрасным инженером – у него был талант придумывать новые технические приспособления, благодаря чему в 1969-м, сразу после освобождения, он нашел себе место, несмотря на судимость.

«Мой отец часто говорил, что он просто гений, – сказала дочь его нового босса, Карла Зегентера. – Он был восхищен тем, что делал Фрицль».

Его изобретательность позже найдет себе извращенное применение, когда он построит сложную темницу с электроуправляемой раздвижной железной дверью, где будет держать в заточении беспомощную Элизабет и ее детей.

Когда невестка менеджера компании узнала, что Фрицль имеет судимость, она выразила свой протест против его приема на работу. «Я не хочу этого», – негодовала она. По ее мнению, Фрицль был опасен, и она неоднократно повторяла своим детям, чтобы те держались от него подальше.

Одна из работниц компании, в которой Йозеф Фрицль трудился инженером и менеджером по закупкам на протяжении всех 1970-х, также рассказала о своих страхах. «Он работал безукоризненно, – сказала она. – Но с ним всегда было как-то непросто, потому что все знали, что он провел какое-то время в тюрьме за изнасилование».

Соседям в Амштеттене также было известно о его судимости. «Мне было десять в то время, – припоминает пятидесятилетняя местная жительница. – Но я помню, как мы детьми боялись играть рядом с домом Фрицля из-за слухов о том, что он изнасиловал женщину и отсидел за это».

Позже Фрицль работал коммивояжером в немецкой фирме, а потом устроился инженером-электриком в компанию по производству промышленных сверл. В 1973 году они вместе с женой приобрели летний домик для гостей с площадкой для кемпинга в идиллическом туристическом местечке в горах на берегу озера Мондзее, в районе Зальцкаммергута Воклабрук, неподалеку от Зальцбурга, которым управляли до 1996 года. Потом, в восьмидесятых годах, Фрицль решил серьезно заняться недвижимостью и приобрел несколько домов в Амштеттене. Тогда он уже был владельцем просторного серого таунхауса в Амштеттене по Иббштрассе, 40, и несколько расширил его за счет заднего двора, чтобы там одновременно могли проживать до восьми жильцов. Семья жила на верхних этажах; внизу размещался подвал.

За эти годы Фрицль приобрел еще пять владений и основал компанию по производству нижнего белья. Но все его попытки заняться недвижимостью и прочим ни к чему не привели, и его бизнес прогорел. Известно, что в результате своих разнообразных начинаний он влез в долги, сумма которых превысила два миллиона евро, но в глазах горожан он был «значительной фигурой», как выразился начальник городской полиции. В Амштеттене он слыл человеком уважаемым, влиятельным, его нередко видели за рулем «мерседеса». Он носил дорогую одежду, золотые перстни на пальцах и золотую цепь на шее. Даже когда он отправлялся выполнять поручения по работе, на нем всегда был аккуратный пиджак, накрахмаленная рубашка и галстук.

В общем и целом в Амштеттене Фрицля знали как человека обходительного, любящего порыбачить, выпить пивка и перекинуться парой-тройкой непристойных анекдотов с соседями. Но он был лицом частным; не проявлял активного участия в жизни города или его прихода. Даже его товарищи по клубу рыболовов сходились во мнении, что он был не слишком общительным. Фрицль не прикладывал особых усилий, чтобы влиться в коллектив, зато всегда исправно платил членские взносы. «С ним никогда не возникало проблем, – сказал управляющий клуба Рейнард Керн. – Действительно ли он ездил рыбачить, или нет – откуда мне знать? Может, это было его алиби».

Но подавляющее большинство соседей запомнили его как приветливого и даже неприметного человека, который предпочитал держаться особняком. По сути, он принадлежал к тому вполне состоятельному кругу бизнесменов, у которых никогда не было недостатка в правильных друзьях – и в правильных местах.

Когда все записи по делу Фрицля об изнасиловании были уничтожены по законам Австрии за сроком давности после десяти лет, он мог спокойно держать марку убежденного, благодетельного семьянина. В такой глубоко католической стране, как Австрия, для отца семейства немаловажно произвести на свет большое потомство, и у семейства Фрицлей родилось пятеро девочек и двое мальчиков. Ульрика появилась на свет в 1958 году; Розмари в 1961-м; Гаральд в 1964-м; Элизабет в 1966-м; близнецы Йозеф-младший и Даниэль в 1971-м; и Дорис в 1973-м.

Со стороны все было чудесно. Йозеф Фрицль был инженером-денди за рулем красивой машины, отец таких послушных ребятишек. Правда состояла в том, что за закрытой дверью он становился суровым командиром, что само по себе не было редкостью для австрийцев его поколения.

Фрицль сказал, что его любимым ребенком была Элизабет, третья дочь от его брака с Розмари, но это отнюдь не означало, что для нее делались какие-либо поблажки. Оказалось, что из-за ее красоты ей доставалось еще сильнее, чем другим, и он избивал ее особо безжалостно. Времени, чтобы баловать детей, у Фрицля не было. Дома, в консервативной австрийской семье, командовал всегда муж – но даже тем, кто разделял его принципы, он казался излишне строгим.

«Лично на меня Зепп всегда производил впечатление разумного и успешного человека», – сказал Леопольд Штутц, помощник мэра Лазберга, городка, приютившегося в 50 км от Амштеттена. Штутц был близким другом Фрицля, они с семьями даже выбирались на совместные праздники. «Он часто говорил, что у него идеальная семья. Со своими детьми он был строг – строгий, но справедливый отец, я должен вам заметить. Ему достаточно лишь сжать кулак, а детвора уже лежит в постели. Он всегда подчеркивал, что для него образование и карьера – всегда на первом месте».

Но не все были так оптимистичны. Свояченица Фрицля Кристина заявила австрийской газете «Остеррих», что муж ее сестры был «деспотичной тварью», который умело скрывал свои бесчинства. «Любой, кто смотрел ему в глаза, оказывался одураченным», – сказала она.

Семья жила в вечном страхе вспышек его гнева. «Он не допускал разногласий, – сказала Кристина. – Если он говорил черное, то это было черное, будь это хоть десять раз белым». Она приходила в бешенство от его грубого обращения с детьми. «Я всегда ненавидела его, – сказала она. – С детьми он вел себя как какой-то армейский инструктор по строевой подготовке. Когда он входил в комнату, они должны были бросить все, чем бы ни занимались, и стоять по стойке смирно. Тишина воцарялась в одно мгновение – даже если секунду назад они были увлечены игрой. Можно было физически ощутить их постоянный страх перед наказанием».

Дети не должны были издавать ни звука, пока их отец находился в комнате. Если они нарушали правило или забывали сказать «пожалуйста» и «спасибо» – он принимался бить их, приучая ходить по струнке. Почти никогда им не разрешали приводить друзей. Если друзья все же приходили, то должны были покинуть дом немедленно после возвращения отца с работы.

Кристина была уверена, что жестокое отношение Фрицля к семерым своим детям и ее старшей сестре Розмари стало причиной того, почему почти все дети рано женились и вышли замуж. «Для них единственной возможностью сбежать из этого ужаса была своя семейная жизнь, – сказала она. – И они этой возможностью воспользовались, как только стали достаточно взрослыми для этого».

Когда Элизабет в конце концов сбежала из Дома ужасов, и полиция, наконец, выказала интерес к этому делу, они подтвердили слова Кристины. «Мы подробно беседовали с братьями и сестрами Элизабет, – сказал старший следователь Польцер. – И все они в один голос твердят, что их отец был не просто строгим, агрессивным, властным и одержимым жаждой власти, – он был „настоящим тираном“. Им было запрещено даже просто обращаться к нему, спрашивать что-то. Поэтому все они, кроме одного сына, покинули стены этого дома так скоро, как только смогли».

Но никто из них не убежал слишком далеко. Старшая дочь Розмари вышла замуж в двадцать один год и живет сейчас со своим мужем Горстом Герлбаумом в квартире в предместье Линца Трауне, всего в пятидесяти километрах от родного дома. Гарольд вместе с женой перебрался в уютный коттедж со стенами рыжего цвета в деревне Миттеркирхен-на-Макланде, в восьми милях от Амштеттена. Дорис ушла из дому, выйдя замуж за человека по имени Хеникл, и обустроилась на вилле в провинции Стивия в горах, к югу от ее родного дома. Поэтому она со своей семьей на праздники собирается с родителями и даже иногда проводит отпуск вместе с матерью.

Ульрика вышла замуж за молодого человека по имени Праменсбергер и стала учительницей. Она переехала в Бад Гойзерн у подножия Альп, где-то в ста километрах от Амштеттена, где живет в солидном швейцарском коттедже внушительных размеров. Габриэль живет со своим гражданским мужем и ребенком в небольшом домике близ Амштеттена. И только Йозеф-младший, брат-близнец Габриэль, продолжает жить в родительском доме, несмотря на то что ему уже давно за тридцать. Под жестким влиянием своего отца он практически превратился в раба.

«Одному сыну запретили уезжать, – сказал Польцер, – как и Элизабет. Он довольно медлителен и несколько недоразвит. Йозеф держал его, используя как слугу, мальчика на побегушках. Кажется, это был младший сын Фрицля. Он должен был обхаживать своего отца и прислуживать ему».

Кристина описала, как Фрицль с самого начала своей семейной жизни добивался от жены выполнения ее женских обязанностей. «Когда Розмари встретила Зеппа, ей было семнадцать, у нее не было никакой профессии, поэтому она всегда была зависима от него – и он пользовался этим пятьдесят один год».

Розмари не получила должного образования и была подготовлена только к работе на кухне. Гордость Фрицля собственным интеллектом и изобретательностью не позволяла ему серьезно относиться к своей жене, сказала Кристина. Он один полностью контролировал их жизнь.

«Знаете, если даже я боялась его, встречаясь на семейных праздниках, и не рисковала сказать ничего, что в той или иной форме могло бы задеть его, – продолжала Кристина, – то можно только представить, каково было женщине, которая провела с ним бок о бок столько лет. Он был тираном. То, что он говорил, было единственно правильным, и всем остальным приходилось заткнуться. Я ненавидела его за этот деспотизм».

На вопрос, что сделал бы Фрицль, если бы Розмари посмела возразить ему, Кристина отвечала: «Кто знает. Может, ударил бы ее».

Однако такого не случалось. Фрицль до того запугал ее, что она бы никогда не решилась на это. Он часто насмехался над ней, не давал слова и находил садистское наслаждение, публично унижая ее. «Со всеми членами семьи он был свободен и общителен – кроме Рози. Он неоднократно отчитывал ее на глазах окружающих. Но хуже всего были его пошлые, грязные анекдоты, над которыми он любил в голос посмеяться. Это было неловко для всех, потому что каждый из нас знал, что они не спали вместе уже несколько лет».

Розмари посвятила в это своих близких по секрету, но Фрицль говорил об этом открыто. «Он запросто мог сказать: „Моя жена слишком жирная для меня“. И он неоднократно повторял это, причем частенько за спиной Розмари».

Еще Кристина рассказала, как Фрицль спустил целое состояние на пересадку волос, после того как начал, по ее словам, лысеть. «Он мог язвить по поводу моего веса, на что я отвечала: „Лучше быть пышкой, чем болванкой“. Он был настолько жалок, что поехал в Вену на трансплантацию».

Тяжкие времена для семьи наступили в 1967 году, когда Фрицля осудили за изнасилование и на полтора года отправили за решетку. Кристина, которая младше своей сестры на двенадцать лет, тогда была еще маленькой и очень впечатлительной. «Мне было шестнадцать, и его преступление казалось мне по-настоящему отвратительным – особенно если вспомнить, что у него уже было четверо детей от моей сестры, – вспоминала она. – Так что я всегда ненавидела его. Он родился преступником и умрет преступником». Она не могла взять в толк, как ее сестра могла принять его обратно.

Несмотря на все слова Фрицля о любви к Розмари, Кристина сказала, что он не выказывал ни малейшей благодарности своей жене за ее выдержку и понимание. Тюрьма не сделала его чище, а приговор научил отнюдь не смирению. Напротив, дойдя до звероподобного состояния, он стал мучить свою семью еще больше прежнего. Розмари и ее семеро детей были обречены на ежедневные бессмысленные побои, стоило ему сорваться и поднять в гневе руку на своих дрожащих жертв. По словам ее подруги, Розмари была доведена до такого отчаяния, что строила планы побега от этого чудовища со своими двумя сыновьями и пятью девочками по меньшей мере раз двадцать, но боялась, что «Йозеф выследит нас и вернет назад силой», – жаловалась она подруге.

Подробности семейной жизни Розмари и ее детей в Доме пыток сообщила Эльфрида Хоера, 69-летняя женщина, которая сблизилась с Розмари после знакомства с четой Фрицлей, когда она и ее муж Пауль встретились с ними в кемпинге в 1973 году. Эльфрида рассказала, что Розмари жила в перманентном страхе перед мужем, «чей отец был фашистским солдатом, который погиб, сражаясь за Адольфа Гитлера». Лучшая подруга говорила Эльфриде: «Мы должны убежать – он бьет меня и моих детей. Если я не делаю того, что он захочет, он бьет меня по лицу, дети постоянно плачут из-за него. Я больше так не выдержу – я хочу уйти от него».