Текст книги "Чудо (СИ)"

Автор книги: Нави Вонави

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава 9

Засыпал в одноместной камере, на относительно мягком матраце и подушке. Сейчас же стою посреди коридора незнакомой квартиры. Слышу женский голос в дальней комнате, осматриваюсь.

Весёленькие бежевые обои с улыбающимися ромашками. Делаю шаг назад, заглядываю на кухню – детский высокий стульчик, стол и стулья для взрослых. Раковина, стиральная и посудомоечная машина, микроволновка. Неплохая такая кухня, выполненная в белом цвете.

Прохожу, беру у плиты коробок спичек, рассматриваю его – да, я опять в своём мире. И я реальный, не призрак, очень интересно как это работает. Может быть она может меня тут оставить?

«А документы где брать?» – спрашиваю себя, криво усмехаясь.

Ну выгляжу я лет на семнадцать-восемнадцать, можно придумать плаксивую историю о родителям-изуверах. Которые держали меня всё это время на цепи. Только вот умные психологи раскусят, и что тогда?

Выхожу в коридор, смотрюсь в зеркало. На мне одежда пехотинца союза, самая простая, без брони. Штаны с карманами по бокам, которые чуть облегают ноги, высокие сапоги, чёрная рубашка и сверху тёмно-синий камзол. Головной убор, треуголку, я снял, когда ложился спать. Поправляю волосы, смотрю на себя.

Трогаю шрамы на лице, руках, шее. Как быстро они могут всё заживлять, и как быстро я всё это получил, даже особо не усердствуя. Потерял часть ушей и глаз, что же будет дальше?

– Главное не потерять себя. – шепчу своему отражению.

Прохожу по коридору, насчитываю ещё две комнаты. В одной явно рабочий кабинет, в другой спальня, а в конце видимо этакая гостиная. Сейчас дверь туда прикрыта, и оттуда раздаются голоса. Один очень знакомый, женский, а другие детские. Непонятно что говорят малыши, или малыш – видимо совсем маленький.

Я просто толкаю дверь вперёд. Она медленно ползёт вовнутрь, показывая мне большую комнату. Тут пару кроваток, белый ковролин на полу. Стенка с телевизором, большой диван у противоположной стены. На улицу выходит широкое окно, там сейчас ночь, прямо как у нас.

– Ой! – вскрикивает девушка, услышав меня и обернувшись.

Она сидит на полу, играет с двумя ползающими детьми. Мальчик и девочка, судя по одеждам. Розовая и голубая распашонки. На самой Арине фиолетовые шорты, красная футболка. Она не накрашена, а рыжие волосы собраны в хвост. Лицо всё так же в веснушках, как будто ничего не поменялось. Но она ещё сильнее повзрослела, ей сейчас лет тридцать, немного пополнела, но ей это идёт. Как же быстро тут бежит время.

– Привет. – говорю тихо.

– Вася, это ведь ты, да? – она встаёт, забывая про детей.

– Я. – киваю, и, кажется, краснею. – Ты узнала?

– Ещё тогда, когда ты исчез, и сказал, что любишь… – она подходит очень медленно, и осторожно, будто боясь меня спугнуть. – Это ведь правда ты?

– Я, Арина, я это. – делаю шаг, и крепко обнимаю девушку. – Прости, что оставил тебя, я не хотел.

– Дурак! – она плачет, прижимается сильнее. – Какой же ты дурак, Вася!

У меня тоже текут слёзы, гляжу её по спине. Я сейчас немного ниже её, не очень сильно, но в моей памяти она всегда могла уткнуться мне в грудь. Мы так стоим какое-то время, и я спрашиваю, стирая у неё со щеки слезу:

– Ты вышла замуж?

– Да… – тихий ответ, в голосе вина.

– Я рад что у тебя всё хорошо, Арина. – целую её в шею, беру в руки лицо, и чмокаю в губы. – Это тот, с которым ты тогда была?

– Нет, другой, в общем там всё сложно. – она смотрит мне в глаза, гладит лицо. – Как так получилось, что с тобой сделали?

– Да, ерунда. – отмахиваюсь, улыбаюсь. – Случайно.

– Глаз, а с ушами что? – она сейчас вновь разрыдается.

– Мешали, чуть подрезал. – снова прижимаю её к себе. – Ты лучше расскажи, как ты тут?

– Ой! – она вскрикивает, отстраняется, идёт к детям и поднимает мальчика: – Знакомься, это Вася, твой тёзка!

– Привет, Вася! – улыбаюсь я тёзке.

– А это Арина! – приходит черёд девочки в розовом.

– Привет, Арина! – радостно приветствую тёзку своей бывшей девушки.

Она кладёт детей в кроватку, подходит ко мне, смотрит, и спрашивает:

– Куда ты попал, почему так, и что случилось?

– Я сам не знаю, Арина. – качаю головой, беру её руки в свои. – Там война, большая, но мы скоро победим.

Целую её ладони, снова обнимаю.

– А ты нашёл себе девушку? – она отрывается, смотрит на меня: – Ой, в смысле, ну я не знаю в общем, как там у тебя?

– Нет, ты что, не с мужиками же мне! – смеюсь грустно. – Да и там меньше времени прошло, чем тут. И не до этого сейчас, совсем не до этого.

– Да, ты почти не изменился, всё такой же. Такая же, как тогда, на берегу. Сколько прошло у вас времени?

– Не знаю, месяца четыре, может пять. – смотрю сквозь неё. – Ну, после того случая, с заключёнными.

– Так для тебя всё это было совсем недавно… – она округляет глаза, смотрит ошарашено. – Это тебя так за неполные полгода, Васечка, что же это, куда же ты попал…

– Я справлюсь, Арин. – обнимаю её. – Это последний раз, когда я смог прийти. Я очень рад, что у тебя всё хорошо, ты такая молодец.

Прижимаю её ещё раз к себе, шёпотом добавляю:

– Я тебя очень люблю, прости, что так вышло.

– Я тоже…тебя…люблю. – говорит она, и снова плачет. – Прости ты меня, если сможешь.

Мы стоим, и я начинаю слышать странный звук.

– Мне не за что тебя прощать, любимая. – прижимаю крепче, пытаюсь запомнить её запах, эти ощущения, всё.

– Кап-кап-кап.

Да, это у меня в камере, где-то рядом капает вода. Значит я просыпаюсь.

– Ты исчезаешь, Вася! – вскрикивает девушка. – Ой я дура, сейчас, подожди ещё секунду!

Она отрывается, выбегает из комнаты куда-то. Слышу, как копается в коридоре, потом возвращается, и протягивает мне тот самый метательный нож. Я беру его осторожно, своей уже прозрачной рукой, ещё раз обнимаю Арину, шепчу:

– Я люблю тебя, прощай, и пусть всё будет хорошо.

– Я тоже тебя люблю… – слышу её голос уже слабо, она как будто отдаляется, и я просыпаюсь.

***

Я открываю глаза, смотрю на серый потолок. Поднимаю правую руку, и рассматриваю свой кинжал. Она следила за ним, никакой ржавчины, чистое и зеркальное лезвие. Убираю его во внутренний карман камзола, нечего светить местным стражам.

Сажусь на кровати, хотя кроватью это назвать сложно. Просто сваренные магией металлические трубки, и каким-то образом соединённые со стеной. Небольшая камера, три на три метра, зато с нормальной дыркой для естественных нужд. Она закрывается, и довольно герметично – тут не пахнет. Рядом постамент с постоянно текущей водой.

– Кап-кап-кап. – опять слышу раздражающий звук.

Это где-то в соседней камере, видимо кран забился, а может не до конца отключили.

Меня привели сюда, покормили. Неплохо надо сказать – куриный бульон, что-то вроде гречки и кусочек мяса. Дали пустую кружку, и воду я уже набирал сам. Позже стражник всё забрал. Ещё раз осматриваю помещение – тут тепло, можно даже ходить кругами, отжиматься.

– Но надо понимать, что это камера временного содержания, а в настоящей тюрьме всё может быть по-другому. – говорю сам себе.

Тут даже есть небольшое окошко, оно у самого потолка. Зарешеченное, но через него видно, что на улице светает. А значит это только то, что скоро утро, и будет рассмотрено моё дело. Сейчас, после сна, мне уже не кажется такой хорошей идеей идти в отряды Искупающих.

– Может лучше каторга? – опять ложусь на кровать, скрещиваю ноги. – Отработаю свои десять лет, а там глядишь, и война кончится.

Но что-то мне подсказывало, что нихрена она не кончится. Я же слышал – демоны возьмут на себя эльфов. Империя не остановится, они отступили, но будут снова наступать. Надо делать отсюда ноги, а с каторги это будет сложнее. Вот в этих отрядах странных, наверное, есть шанс. Те же имперцы могут применить подобный магический удар, как сделали союзники с лагерем. И тогда я рвану, как только могу, к ближайшему свободному городу. А это будет Мирос, и оттуда уже куда захочу.

– Завтрак! – слышу от двери камеры.

Она открывается, и женщина-страж протягивает мне тарелку, вилку и кружку. Забираю у неё, и иду к кровати. Рассматриваю запеканку, политую подозрительно похожей на сгущёнку субстанцией. Осторожно пробую кусочек – и правда запеканка со сгущёнкой. Во как, ничего не меняется, ни в одном из миров. Быстро съедаю и запиваю водой – как же я изголодался по сладкому и нормальной еде.

Складываю у выхода всё что мне принесли, и немного рыгнув, укладываюсь на кровать. Я вдруг стал ценить такие моменты. Вроде бы надо нервничать, думать, что там дальше решат, но я спокоен. Нужно наслаждаться мгновением, а то ведь тебя в любой момент может опять начать насиловать жизнь, и ничего ты с этим не сделаешь. Причём в прямом смысле этого слова – насиловать.

***

Когда кто-то меня теребит за плечо, я резко открываю глаза и перехватываю руку. Тут же приходит боль, и я берусь за голову с криком:

– Ай-й-й!

– Я тебя предупреждал, что это плохая идея, может быть теперь послушаешь меня? – голос виконта.

– Нет, отец. – неуверенный голос девушки, моей знакомой.

– Нельзя же так к спящему человеку подходить! – возмущаюсь я, потирая ошейник.

Осматриваюсь, вижу испуганную Ал, она отпрыгнула от моей кровати, сразу как я её отпустил. Опять приступ боли, я сворачиваюсь на лежанке, и издаю стоны.

– Ты нелюдь, а не человек, помни об этом. – говорит мужчина. – Решение одобрено, завтра утром отправляешься под конвоем в расположение ближайшей части Искупающих. Вопросы?

– Документы? – морщусь я.

– Да, чуть не забыл. – он делает паузу, вздыхает, говорит: – Могу сказать тебе настоящее имя и выписать на него документы. Но не знаю как поступит твоя мать, когда узнает, что ты жива. Ей скорее всего всё равно, но кто знает.

– Оставьте Чудо. – киваю ему.

– А вторая часть имени? – он смотрит на меня, и кажется, будто взглядом прижимает к кровати.

– Просто Чудо. – говорю, и поясняю. – Вторая часть «Просто».

– Я так и понял. – копается во внутреннем кармане, достаёт бумажный конверт, отдаёт дочери. Переводит взгляд на меня: – Удачи, и не умирай.

Разворачивается, уходит, не закрыв дверь. Потираю опять шею, спрашиваю:

– И что всё это значит?

– Ты сегодняшний день проживёшь со мной, под мою ответственность. – отвечает девушка, распечатывая конверт. – А утром мне тебя нужно доставить к выходу из города, передать на руки командиру Искупающих и конвою.

Она достаёт небольшой браслетик, кожаный, похожий на тот, который у меня на шее. Приближается с ним ко мне, взглядом показывает на мою левую руку.

– Что это? – подозрительно разглядываю безделушку.

– Ты в городе всех собралась пугать своим ошейником? – смотрит на меня строго. – Как только оденешь этот, он все заклинания ошейника вберёт в себя.

– Сомнительный обмен. – бурчу я, протягивая руку.

Чувствую укол боли на шее и руке, а через секунду ошейник падает на кровать. Потираю сначала шею, потом запястье. Навалилась тяжесть, как будто я стал слабее раза в два, а может даже три. Магических способностей тоже поубавилось. Даже ауру не могу видеть.

– Это было одно из условий, что бы он разрешил. – виновато говорит девушка. – Когда покинешь город, всё вернётся как было, а к магическим способностям откроется полный доступ.

– Ладно, переживу, раз такое дело. – махаю рукой. – Что там ещё?

Она протягивает мне небольшой ромбовидный амулет, на тонкой цепочке. Я беру в руки и рассматриваю его. Ничего особенного, на рисунке по центру изображён треугольный щит, придавливающий острой частью змею. Видимо герб Союза.

– Там есть углубление, приложи большой палец. – девушка показывает куда.

Я прикладываю, чувствую укол боли, и в этом месте появляется мой отпечаток. Он как будто выдавлен в металле. Смотрю на палец – уже зажил, видимо в это «удостоверение» ещё и заживляющее заклинание встроено. На один раз, когда он привязывается к владельцу.

– Однако. – удивлённо говорю.

Цепляю себе на шею это украшение, и убираю за пазуху, ближе к телу. Металл сначала холодит неприятно кожу, но быстро нагревается, и я его не чувствую.

– Всё, теперь можно уходить. – девушка делает шаг из камеры.

Я не спешу, продолжаю сидеть, спрашиваю:

– Почему ты всё это делаешь?

Алесия возвращается, садится рядом и молчит. Она о чём-то думает, потом берёт меня за руку. Смотрит номер, который у меня выжжен на запястье. Гладит пальцем каждую цифру, поднимает взгляд. Я вижу слёзы в её глаза. Осторожно подношу руку к её лицу, большим пальцем стираю только выступившие слезинки, улыбаюсь.

– Знаешь, я и правда всего неделю на войне, я думала, что всё будет по-другому. – она замолкает, шмыгает носом. – А потом ваш лагерь, я встретила тебя, узнала эту историю.

– Та-а-ак. – хочу её перебить я.

– Не надо, дай скажу! – резко говорит она. – В общем, я же всю жизнь провела в замке, даже учитель целительства приезжал к нам, мне не нужно было посещать академию в столице.

– И ты решила, что виновата. – понимаю я. – Передо мной, другими такими же, перед всем миром.

– Я запуталась, Чу. – она поджимает губу, еле заметно улыбается.

– Ты не виновата, просто так случается. – я пытаюсь подобрать слова. – Почти всегда, если рассматривать любое происшествие досконально, окажется, что вообще никто не был виноват.

– Спасибо. – она целует меня в щёку горячими губами.

Я вдруг чувствую непонятное щекотание в животе, пока очень слабое. Вот значит, как – бабочки? Интересно, очень интересно. Да, с ориентацией у меня всё хорошо. Даже несмотря на все эти изнасилования.

– Ты не обязана всё это делать, я бы тебе вообще советовала пойти и уволиться из армии, если это возможно. – мы сидим, уткнувшись лбами друг в друга. – А если невозможно, то напроситься в самый дальний гарнизон, на границу к эльфам, например.

– Почему?

– Потому что женщинам не место на войне, Ал. – шепчу ей.

– А ты тогда что делала там, и будешь делать? – гладит мои щёки.

– Я не женщина, я нелюдь, ты же знаешь. – беру её тёплые ладошки в свои, целую.

– Это неправильно. – она часто дышит.

Я осторожно целую ей подбородок. Потом губы. Тёплые, влажные от слёз. Нежно, языком их облизываю, она чуть приоткрывает рот. Мы целуемся, прижимаясь друг к другу.

– Нет! – резко от меня отстраняется, часто дышит. – Это неправильно!

– Да, прости, пожалуйста. – смотрю в пол, пытаюсь остановить частое дыхание. – Тебе лучше уйти, а завтра утром проводишь меня. Нет, пришлёшь стражу, они и проводят.

Мы сидим какое то время, потом девушка решительно встаёт, улыбается и хватает меня за руку.

– Пойдём, что это мы, хватит сидеть! – она тянет меня наружу. – Я покажу тебе город, сладкого поедим, да просто погуляем – такой день сегодня хороший!

Я улыбаюсь, встаю и поправляю одежду. Заправляюсь, застёгиваю пуговицы, перематываю чистые портянки, и влезаю в сапоги. Проверяю как всё сидит, рукой нащупываю нож в кармане. Киваю себе и девушке.

Мы уходим через длинный и тёмный коридор. Все камеры, которые я вижу, пусты. Поднимаемся по лестнице, и оказываемся на первом этаже. Никакой охраны не встречаю. Видимо, так как я единственный тут «постоялец», и моя бронь «кончилась» – все и разошлись по домам. Или кабинетам.

– Подожди. – останавливаю девушку у выхода.

Смотрюсь в зеркало, поправляю причёску.

– Да красивая ты, красивая! – смеётся Ал. – Пойдём!

Мы выбегаем, постовые даже не дёргаются, так и стоят на солнце. Интересно, часто они тут меняются? Я смотрю на чистое небо, подставляю лучам лицо, и широко улыбаюсь. Я так давно не чувствовал свободы, не выходил на улицу, что бы просто подышать воздухом.

– Подожди. – снова говорю девушке. – Сейчас, дай надышаться, ты не представляешь, как это приятно.

– Я же видела твои воспоминания, всё понимаю. – она держит меня за руку.

Я чувствую чей-то взгляд. Медленно опускаю голову, оглядываю улицу. Люди и нелюди идут, будто не замечая нас, обтекая, словно ручеёк неожиданное препятствие. Оборачиваюсь, и поднимаю взгляд на окна здания, из которого мы вышли. Там отец девушки, смотрит на нас, всё так же прищурившись. Разворачивается, и уходит.

– Куда пойдём? – спрашиваю свою подругу.

– Мороженое хочешь? – она широко улыбается.

Я киваю, и она тянет меня за собой. Мы проходим улочку за улочкой, оказываемся у площади с фонтаном. Садимся на длинной скамейке перед композицией.

– Я сейчас, подожди. – говорит девушка, и убегает мне за спину.

А я смотрю на девочку, которая бежит и радуется. У неё всё ещё два глаза, она не знает, что скоро произойдёт. Ей хорошо, никаких забот. Но вот-вот что-то случится, что изменит её жизнь навсегда.

– Может быть я сейчас как эта девочка, и ещё не знаю, что произойдёт? – спрашиваю себя.

– Держи! – я вздрагиваю, когда слышу голос Алесии.

Принимаю у неё рожок мороженого. Три шарика – ярко-красный, ярко-синий, и ярко-зелёный. Кусаю – очень сладко, и очень вкусно. Вроде бы мне теперь за фигурой надо следить, но боюсь, что следующие недели, а может быть даже месяцы, мне не грозит «потолстение».

– Почему так просто с ошейником? – спрашиваю, кусая синий шарик и пытаясь запомнить вкус.

– В смысле? – не понимает девушка, и откусывает кусочек моего красного мороженого.

– Эй, это же моё! – вскрикиваю притворно. – Ну, в смысле, я могу себе руку, например отрубить, и буду свободна.

– Нет, сама не отрубишь. – качает головой. – Там блоки ментальные, ничего ты не сделаешь.

– Тогда могу попросить кого-то это провернуть. – пожимаю плечами, и сам кусаю красный, пытаюсь сравнить вкусы.

– Умрёшь, как только связь с ошейником прервётся.

– Как же тогда нас освободили в лагере. – смотрю на неё удивлённо. – Никто не умер.

– Там сложное заклинание, никто не был уверен, что сработает. – она понимает, что сказала только, что, смотрит виновато. – Извини.

– Да плевать. – отмахиваюсь, пробую зелёный. – Имперцы тоже теперь такое будут использовать, наверное.

Меня этот вопрос очень волновал – лучше бы использовали. Как только шарахнут по Искупающим этим дерьмом, так я сразу и в бега, на корабль и подальше отсюда.

– Пойдём в магазин. – Ал тянет меня дальше, когда мы заканчиваем с мороженым.

Мы обходим фонтан, я не отрываю взгляда от девочки. Заходим в дверь магазина, обращаю внимание только на витрину – там несколько разных платьев. Ну вот, этого ещё не хватало.

– Выбирай! – Алесия показывает на манекены в различных одеждах.

– Да я как то, не знаю даже. – неуверенно говорю, всё осматривая, потом спрашиваю: – А у них тут есть повязки для глаза?

– Наверное, – пожимает плечами. – Сейчас спрошу.

Она уходит в конец зала, а я медленно иду по рядам, рассматривая платья. Как я понял, мы отсюда без покупки не уйдём, а значит надо что-то выбрать, чтобы не расстраивать девушку. Нахожу тёмно-синее, оно сверху облегает фигуру, подчёркивает талию. А ниже расширяется, закрывая ноги до пола, идёт вертикальными складками. Плечи открыты, а грудь и спина закрыты, только на шее спереди и сзади небольшой вырез.

– Выбирай. – слышу голос сзади.

Оглядываюсь, смотрю на пяток разных повязок на резинке. Красная с чёрной розочкой, белая с жёлтой ромашкой. Останавливаюсь на третьей – чёрная, с серебряным лепестком пламени, и беру ещё одну, самую простую, чёрную без узоров. Мне нравится, почему бы и нет. Осторожно примериваю, иду к зеркалу и смотрюсь. Поправляю треуголку.

– Хм, ещё попугая с острова Рогун, деревянную ногу и крюк вместо руки. – говорю, рассматривая себя, осторожно добавляю. – Мне нравится, только денег нет.

– У меня есть. – улыбается девушка. – Тебе жалованье платить теперь будут, потом отдашь.

Киваю, хотя подозреваю, что цена в местном магазине за одно платье – как моё годовое жалованье.

– Выбрала платье? – смотрит на меня строго.

– Да, вот это. – показываю на то, что мне «приглянулось».

– Уважаемый, подгоните размер для девушки. – просит громко Ал.

Появляется гном, смеряет меня взглядом, подзывает пару девушек. Меня приглашают идти за ними. Я оказываюсь в небольшом помещении, где приносят такое же платье как на манекене. Снимают с меня мерки, выпроваживают.

– И что дальше? – спрашиваю у девушки.

– Сидим, ждём. – пожимает плечами, усаживаясь за столик в центре зала.

Через пол часа мне приносят готовый результат. Я ухожу в примерочную, раздеваюсь, осматриваю своё тело в большом зеркале. Шрамы, множество шрамов. Тощий, груди почти нет, как-то очень грустно всё выглядит. У Ал минимум второй размер, а у меня максимум первый.

– Дебил. – бью себя по лбу.

– На, держи. – врывается ко мне девушка.

Она протягивает новое бельё. Не кружевное, а нормальное – эластичное, приятное на ощупь. Трусы в виде облегающих шортиков, и бюстгальтер в виде ленты из приятного материала. Натягиваю всё это на себя, смотрюсь в зеркало, и примеряю платье. Целительница помогает справиться с застёжками сзади, мы смотрим на наши отражения.

Я только сейчас замечаю, что Алесия тоже в платье. Простенькое, бежевое, летнее, тоже почти до пола, но на бретельках. На плече висит изящная белая сумочка. Она ловит на себе мой взгляд, смущается, краснеет. Я улыбаюсь, разворачиваюсь, прижимаю её к стене и целую. Она не сопротивляется, отвечает жадно и страстно. В этот раз похоже готова пойти до конца, но я заканчиваю. Не хватало ещё нам попасться. Судя по первой реакции девушки, тут не особо одобряют такие отношения.

Она держит меня взглядом, рот чуть приоткрыт, в глазах огонёк, я чувствую жар от девушки. Ох не легко нам будет сегодня ночью удержаться, очень нелегко. А ещё это странное чувство и бабочки. Твою мать, только бы не наломать дров.

– Пойдём. – говорю ей.

Беру за руку, и тяну на выход. Мы выходим в центр зала, я смотрю на себя в зеркале, удивляюсь. А ничего так, я бы с такой девушкой хоть на край света. Что с одной, что с другой.

– Покружись! – просит подруга.

Я делаю один оборот, и вздыхаю удивлённо. Подол платья чуть приподнимается, расширяется, и красиво опадает, когда я останавливаюсь.

– Королева! – поражённо говорит Алесия. – Точно тебе говорю, спутают с аристократкой!

– Только браслетик выдаст. – показываю свою руку ей.

– Это скроем. – она быстро исчезает.

Возвращается с широким тканевым браслетом синего цвета, под платье, одевает его сверху моего украшения. Потом смотрит, просит ещё покружиться, качает головой и снова убегает.

– Вот, держи, я забыла совсем.

Она ставит на пол несколько пар чёрных туфель из замши, с округлыми носами, без каблука. На пуфик рядом кладёт полупрозрачные носочки чёрного цвета. Я снимаю сапоги, напяливаю носки, и примеряю туфли, останавливаюсь на одних.

Она расплачивается, просит доставить мою одежду по названному адресу. Прежде чем выйти, смотрит на меня внимательно. Достаёт из сумочки помаду, красит мне губы. Потом немного подводит ресницы, делает что-то с волосами, и мы выходим.

– Ты подумала насчёт того, что я тебе сказала? – спрашиваю, когда мы прогуливаемся по городскому парку.

Я ловлю на себе заинтересованные взгляды мужчин, и мне неуютно. Головой понимаю, что мы в мирном городе, и тут невозможно то, что случалось со мной уже не раз. Но руки сами пытаются нащупать рукоять меча, или на худой конец, метательного ножа, который остался в старой одежде.

– Ты про что? – не понимает девушка, или делает вид что не понимает.

– Про твою безопасность. – щекочу ей ладонь пальцем.

– Хи, подумаю ещё. – говорит она, улыбаясь. Потом добавляет загадочно: – Вот сегодня ночью и подумаю, может уже пойдём домой?

Да, она похоже горячая девушка. Ух, тяжело с ней будет, тем более это у меня в первый раз. С девушкой в смысле. С девушкой в теле девушки, конечно же. Я своё новое тело немного изучил, кажется, знаю, что нужно делать. Но всё равно чувствую себя неуверенно.

– Пойдём домой. – говорю ей.

Мы быстрым шагом выходим из парка, девушка тянет меня по улочке. Потом ругается, и мы сворачиваем в подворотню. Проходим её, опять оказываемся на широкой улице. Останавливаемся, девушка всё осматривает, делает какие-то выводы, и тянет меня в следующую подворотню.

Через десять минут мы поднимаемся по лестнице в небольшой домик. На пороге находим две сумки с вещами. Когда заходим внутрь, Ал закрывает дверь, проверяет точно ли она не откроется, а потом прижимает меня к стенке.

– Ты сегодня моя! – говорит громко.

– Это я вообще то должна была сказать. – пытаюсь сопротивляться, глупо улыбаюсь.

– Да плевать мне. – она впивается мне в губы, целует, ощупывает всё моё тело, отрывается и говорит: – На втором этаже душ, сначала ты, а потом я.

Киваю, быстро поднимаюсь, путаясь в подоле платья. Чертыхаюсь, и начинаю искать дверь. Их тут всего три. В одной спальня, в другой просто большой шкаф с одеждой, а вот за третьей…

Чёрные кафельные пол и стены, но это не самое главное. Самое главное – душ. Это точно лейка душа и подобие кабинки. Ещё и не просто лейка – а со шлангом, почти человеческие условия. Я прохожу, снимаю её, рассматриваю. Нахожу на стене два крана, отвожу в сторону и кручу их – да, идёт тёплая вода, тут смеситель.

Отхожу, кое как раздеваюсь, и иду под тёплую воду. Стою, получаю удовольствие. Неизвестно, когда теперь я сюда вернусь, надо прочувствовать и всё запомнить, это просто божественно.

– Я не утерпела. – вздрагиваю, когда Ал ко мне прикасается.

Разворачиваюсь, смотрю на девушку. Она обнажена. Осторожно, пальцами дотрагиваюсь до её груди, сосков, опускаюсь к животу, потом мой палец путешествует ниже. Я резко прижимаю её к стене, целую. Отрываюсь, нахожу мыльный порошок на полке, и начинаю растирать ей тело.

Она дрожит, я запоминаю каждое место, где она особенно сильно реагирует на мои прикосновения. Когда вода всё смывает, целую ей губы, шею, прикусываю чуть-чуть сосок, останавливаюсь, спрашиваю:

– Ты уверена?

– Я не понимаю… – она тяжело дышит.

– Ты точно этого хочешь?

– Я не знаю…Всё так странно…Да!

Я впиваюсь ей в губы, прикусываю их, и резко опускаюсь вниз. Она держит мою голову, но неуверенно, нехотя. Я сближаюсь, и языком прикасаюсь ей к внутренней стороне бедра.

– А-а-ах! – вскрикивает девушка.

Очень нежно и осторожно, губами и языком, провожу по самому главному. Девушка вдруг хватает меня за волосы, и заставляет сблизиться, я начинаю.

– Да, вот тут, так! – не выдерживает она. – Ещё, нет, вот, да, так-так-так, а-а-а!

Её ноги трясутся, она часто и глубоко дышит, тянет меня за волосы вверх. Крепко обнимает, и целует так, что мне кажется, сейчас «бабочки» просто разворотят мне все внутренности.

Она, как и я недавно, опускается вниз. Ласкает мне грудь, переходит к самому главному. Я сначала держусь, а потом начинаю стонать, не могу удержать в себе это. Проходит ещё несколько секунд, и чувствую невероятное – взрыв удовольствия во всём теле, тепло распространяется из живота и накрывает полностью. Начиная от головы, заканчивая пальцами ног. Всего трясёт, я осторожно сажусь на кафельный пол, дрожу. Меня как будто куда-то унесло, я исчез, не могу ни о чём думать – хочется только что бы это продолжалось.

– Что-то не так? – она испугана, садится рядом, гладит меня по плечу.

Всё не так. Я тогда подумал, у коменданта, что почувствовал – как это бывает у женщин. Ни черта подобного. Вот сейчас я прочувствовал, и это невероятно, это просто волшебно.

– Всё, кажется, так. – целую ей руку. – Просто я никогда, в общем, мне никогда не приходилось…

– Правда? – удивляется девушка. – Что же ты молчала!

Она вдруг пригибается, изворачивается, и её голова вновь оказывается у меня между ног.

– А-а-ах! – вырывается у меня непроизвольно.

И я снова погружаюсь в эти невероятные ощущения.

***

Мы лежим обнажённые в большой кровати, за открытым окном ночь. Девушка закинула на меня ногу, а голову положила на плечо. Я поглаживаю её бедро, иногда щекоча кончиками пальцев.

– Тебе было хорошо? – спрашивает меня.

– Зачем ты спрашиваешь? – отвечаю вопросом на вопрос.

– Я не знаю. – она сильнее прижимается. – Всё так странно, непонятно.

– Что не так? – не понимаю я.

– Мне кажется… – она долго думает, потом говорит. – Я влюбляюсь, и меня это пугает…

Я прислушиваюсь к своим чувствам. Вспоминаю Арину, пытаюсь понять – люблю ли её ещё? Да, люблю. А эту девушку? Нет, пока что нет, просто очень тёплые чувства, мне с ней хорошо. Но ключевое тут – «пока что». Можно ли любить двух людей одновременно? Я не знаю, вот и проверим.

– Разве это плохо? – спрашиваю, провожу рукой по её лицу.

– Это неправильно, две девушки, и вот так. – она смотрит на меня.

– Неправильно – убивать людей, издеваться над ними, делать рабами. – обнимаю её крепче. – А любовь – это, по-моему, самое правильное что может быть.

Она не отвечает, мы лежим и смотрим друг на друга, я тону в её глазах.

– Завтра рано вставать. – говорю, облизывая губы.

– Ты выспишься, не забыла, что я целитель? – улыбается, и её рука медленно начинает своё путешествие вниз, по животу, и дальше.

– О-о-ох… – выдыхаю я.

Девушка улыбается, и снова целует в губы.