Текст книги "Новогодний сюрприз или, Как не утонуть в утином озере (СИ)"
Автор книги: НатАша Шкот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Гордей развернул ее к себе и потряс за плечи:
– О чем ты, черт дери, говоришь? – он так громко крикнул, что ребенок беспокойно пошевелился во сне.
– Не кричи! – зашипела Варька, – я не знаю зачем ты меня обманываешь! Я же сказала! Я видела, как ты кормил свою Лолу виноградиком, а она сидела в одном белье на твоем кухонном столе!
– Это бред! Четырнадцатого февраля я провел в аэропорту! Я же писал тебе! Вылет отменили…
Варька закрыла глаза. От его лжи запекло в груди. «Это больно… разочаровываться в людях…» Не открывая глаз она произнесла:
– Она спросила тебя, когда ты скажешь своей… девке? А ты ответил, что подберу слова и поговорю, завтра… Вы были так увлечены, что даже не слышали, как открылась, а потом закрылась дверь… Не обманывай меня, Гордей, я верю своим глазам и ушам…
Гордей отпустил девушку и отступил на шаг:
– Вот значит как… Ладно, где этот телефон? Мне нужен телефон… – он подскочил к дивану, начал переворачивать подушки, ища телефон. Варька в ужасе представила, как он сейчас разбудит ребенка.
– А, вот ты! – он потряс несчастным айфоном, – а ну, включайся, сволочь!
– Что ты делаешь! – зашипела девушка, – ты разбудишь ребенка!
– Плевать я хотел! Вся моя жизнь коту под хвост пошла! – он тряс телефоном, жал на кнопку, бил по нему кулаком. И чудо произошло! Экран засветился.
– Ах, ты ж мой хороший, – сменил гнев на милость Морозов, – давай, давай!
«Он с ума сошел? Наверно слишком много выпил…»
Она быстро заплела косу, кое-как привела себя в порядок.
– Надо же! Работает! Спасибо тебе, Господи! – Гордей разблокировал телефон и принялся рыться в контактах, затем нажал кнопку вызова. Включил громкую связь. Послал Варе многообещающий взгляд.
Послышались гудки. Один, второй, третий…
– Алло! – раздался хриплый, но знакомый голос, – Гордюха, Слава Богу! Мы тут едва с ума не сошли! Как Алька? У вас все хорошо?
– Слушай меня внимательно, Назар! С Алей все хорошо, спит крепким сном! Но я звоню, чтоб ты кое-что мне сказал! Только правду! – медленно, выделяя каждое слово говорил Гордей.
– Ты о чем? – послышалось на той стороне провода, – случилось что?
– Ты был в моей квартире четырнадцатого февраля год назад?
– Э-э-э… – промямлили в телефоне. Варька даже дышать перестала.
– Правду говори, быстро! Или я твою чертову башку к х*** оторву! – гаркнул Гордей. Варька зажала рот руками. Он никогда раньше при ней не ругался. Девушка изумленно посмотрела на мужчину. Рот перекошен, глаза злые.
– Гордюха, ну ты чего? – говоривший закашлялся, а затем продолжил, – да был я кажется… вроде даже на Валентина… а что случилось-то?
– Кто дал ключи? – Гордей орал в телефон злым голосом, от которого хотелось убежать и спрятаться.
– Да не ори ты! – рыкнули на той стороне и вновь закашлялись, – мать дала…
– Я же запретил водить баб к себе домой! Что ж ты кобелина, вечно жизнь мне портишь! – в голосе появилось отчаяние.
– Гордей! Я был у тебя с Лолой! Никаких баб! Что орешь бл*** год прошел! Опомнился!
– Слушай, ты… И запомни… Никогда! Никогда больше не показывайся мне на глаза! Ты понял? – и отключил связь.
Гордей перевел взгляд на девушку, но она все еще не понимала.
– Н-но… это же был ты… – прошептала она.
Гордей оскалился, склонился над телефоном, что-то в нем ища. Спустя несколько минут, на протяжении которых Варька пыталась понять, что сейчас произошло, он наконец воскликнул:
– Вот! Смотри! – и протянул ей телефон. Со свадебной фотографией. На ней были запечатлены четверо. Жених, обнимающий невесту, Гордей, стоящий чуть в стороне и женщина в возрасте. Гордей с женихом были на одно лицо. Варька увеличила фотографию. Точно! Одно лицо. Близнецы…
Она ахнула и непонимающе уставилась на Гордея:
– Н-но… – в горле пересохло, словно она наглоталась пыли, – п-почему ты никогда не говорил? Брат-близнец…
***
– Варя-Варя, что же ты с нами сделала? – он, не ответив на ее вопрос, развернулся, подобрал упавшую бутылку с самогонкой, вернулся за стол, налил в ту же чашку из-под чаю и отхлебнул.
– Н-но… – Варе показалось, что возле нее взорвалась бомба. А это взорвалась ее жизнь. Второй раз за прошедший год… – н-но… как…
Обессилев, девушка опустилась прямо на пол рядом с диваном. Силы покинули ее. Понимание, что тогда произошло на самом деле, потрясло до глубины души. Как это принять? Как осознать? И… простить? Кого? Себя? Вся та боль… Была… какой? Лишней? Лживой? Не заслуженной? Какое слово подобрать?
«О, Боже мой, Горыныч, я же его отца лишила…»
И тут раздались выстрелы. За окном замигало от фейерверков. "Значит уже 12…"
Вся страна радовалась, праздновала Новый Год. А она сидит на полу в своей избушке и пытается не сойти с ума.
– О! Новый год! – ухмыльнулся Гордей, – поздравляю, тебя, Варвара! А можно я все-таки поем твоего оливье? Раз вся моя жизнь пошла к чертям, можно и отравиться! А ты сиди-сиди, не вставай…
Послышался звук открываемого холодильника, стук, грюк, видимо приборы искал, хлопая тумбочками. Через время послышался хруст.
– О-о-о…
– «Какая гадость, какая гадость, эта ваша заливная рыба…» – сказала Варька и поднялась с пола. Подошла к столу, села на второй табурет.
– Почему ты никогда не говорил про брата-близнеца? Почему? Как можно умолчать о таком важном?
Гордей не ответил. Столовой ложкой он зачерпывал оливье прямо из большой миски и тщательно жевал. Смотрел Варьке в глаза и жевал.
– А почему ты не влетела в кухню? Не устроила скандал? Не поцарапала лицо этой Лиле? А? Почему, Варя? Я не стою того, чтоб за меня побороться? Сразу бы и правда всплыла… Вблизи мы с Назаром не так сильно и похожи… – сказал он с обидой.
– Царапать лицо и устраивать скандалы – не мои методы, Гордей!
– А что твои методы? Соврать по мужа и спрятаться в халупе? – вновь гаркнул он, подавшись к ней через стол. Варька разозлилась.
– А ты сам лучше??? Что ты сделал, когда узнал про мужа? Ни-че-го! Разве ты нашел меня, поговорил? Набил ему морду? П-ф-ф! – и отвернулась.
– Да… ты… – от возмущения (или от самогоночки) Гордей лишился слов, – да я сначала решил, что с тобой что-то плохое случилось! – он поднялся на ноги, нависнув над ней глыбой, – ты не отвечала на смс, затем не отвечала на звонки! Когда я прилетел, так твой телефон вообще стал «вне зоны»! Я чуть не рехнулся от страха! Примчался к тебе прямо из аэропорта! Звонил, стучал! Затем вызвал полицию, требовал взломать дверь! Выскочила соседка и сказала, что видела, как ты красиво одетая уехала в такси! Менты пожали плечами и убрались. Я сел на твой коврик и стал ждать! Знаешь сколько я ждал? Я сутки просидел под твоими дверями! Но ты не вернулась! И, когда я уже вновь хотел вызвать полицию, пришло письмо от тебя… «Выхожу замуж, прости!» Да ты убила меня там, прямо под своими дверями!
Варька закрыла лицо руками. Он страдал… Ему тоже было больно. И в этом виновата она…
– Я уехал домой. Не помню, как добрался. Ничего не помню… Купил в магазине ящик водки и бухал… Долго… Заказывал себе домой пиццу и бухал… Пока не выпил весь ящик. Едва с работы не вылетел. Она меня тогда и спасла. Работал, как полоумный, ездил в командировки, домой почти не приезжал… Но потом, через месяц где-то, все-таки заехал в универ, а там мне подтвердили, да мол, замуж выскочила, отпросилась. Вот так, Варенька… Даже Кляуза твоя подтвердила. Встретила меня в коридоре и в красках расписала, как ты повстречала некого деревенского принца и уехала с ним, бросив универ. Вот я и сложил два плюс два… Ты же говорила, мечтаешь в деревне жить… А я… вечно в разъездах… Ты молодая, не дождалась…
– Какая еще Кляуза? – Варька убрала руки от лица.
– Да эта, Бабаева, подружка якобы…
– Она мне не подружка…
Повисла пауза.
– Я же тебя так любил, Варенька, так любил… Неужели ты не чувствовала? – сказал он горько.
– Я… чувствовала, наверное… – прошептала она, – но… я же своими глазами видела… я и подумать не могла… Брат-близнец… Вы же обычно дружные очень, живете одной жизнью на двоих…
– Нет! – Гордей вновь рухнул на бедный табуретик, – не наш случай! Раз у нас сегодня вечер откровений, то слушай!
– Что?
– Про братца моего… – он вновь отхлебнул из чашки, зажевал оливье и начала рассказ:– я старший, он младший, у нас разница тридцать минут. Он маленький родился, мать рассказывала, слабенький, возились с ним долго. А я ничего, крепыш… В сад ходил сам, Назар постоянно болел. Вот и нянчились с ним все постоянно… Вынянчили… В деревню к деду лет до 8 наверное, а может и дольше, отправляли меня одного, а Назарчика по курортам да санаториям возили… А когда умер отец, так мать вообще всю жизнь ему посвятила. Как курица с ними носилась, кудахтала.
Вот он и привык, что все обожают только его. А когда приехал в деревню к деду, увидел, что дед постоянно со мной, приревновал. Захотел доказать деду, что он лучше. Как-то раз, поехали мы с ним на лодке на рыбалку. Так он нарочно перевернул лодку, хотя знал, что я плаваю плохо. А сам он плавал хорошо, на курортах с инструкторами учился. Я бы утонул тогда… если бы не дед… он пришел проверить, хорошо ли у нас все и вытащил меня…
– О, Боже! Он хотел тебя… убить? – опешила девушка.
– Думаю нет, он же ребенком был тогда, просто совершил глупый поступок, не подумав о последствиях. Но дед прогнал его! Мать вступилась, не поверила! Дед прогнал и ее.
– Ужас какой…
– С тех пор я не захожу в воду… Позор взрослого мужчины, но пока что я так и не перерос этот страх…
Варька положила ему ладошку на руку и сжала пальцы участливо.
– И что дальше?
– Ничего особенного… С того дня наши отношения испортились, мы едва выносили друг друга. Мать страдала от этого. Поэтому, когда вырос, я старался не показывать своего отношения, избегал всяческих встреч, домой приходил лишь ночевать. Учился и работал.
– А… брат?
– А он у нас человек творческий… скульптуры лепит, картины рисует… Богема… Женщин у него всегда тьма была, а денег ноль. Не знаю, на сколько его картины хороши, но если он что-то и зарабатывал, то быстро все просаживал. Даже на квартиру свою не скопил. Так и жил у матери. Однажды у нас произошел серьезный разговор. Он покаялся. Даже всплакнул, сказал, что раскаивается в том детском поступке, что с того времени мучился и страдал. Просил дать ему шанс. Я решил сделать над собой усилие, попытался простить… Хотя бы ради матери… Мы стали общаться… Но потом оказалось, что тот цирк был наигранным. Ему деньги были мои нужны и квартира. Чтоб баб было куда приводить, пока меня нет в городе. К матери в квартиру ведь не приведешь… А у меня и квартира новая, да закуски всякой полно в холодильнике… Я долгое время не замечал. Он, гаденыш, всегда точно рассчитывал когда я приеду и после себя тщательно убирал. Но вот однажды приезжаю я домой раньше времени и что вижу? У меня дома вечеринка! Пьяные, полуголые дамы на моих диванах. В моей спальне тра… прости, какие-то, мать их, люди искусства! – он вздохнул, – Короче, выставил я их всех! Сменил замки и даже мебель! Брату велел не показываться. Не виделись мы довольно долго. Благо столица большая, а круги общения у нас разные. Мать рассказывала, что он бросил пить, стал серьезнее и все такое. Затем он меня на свадьбу пригласил. Ну что ж, я приехал. Невеста его мне не понравилась, но кажется она позитивно на него повлияла… а может быть отец ее, он местный олигарх какой-то. Видимо держит зятя в узде. С женой они живут здесь, недалеко. Километрах в тридцати. Тесть им домину с участком подарил… Мать к ним переехала, с внучкой помогает.
– А… как же ты? Как оказался здесь, с девочкой?
– Мать приболела, желудок у нее. Отправил ее в санаторий, на воды. А она и меня уговорила приехать. Мол работал весь год, без отдыха, приезжай воздухом хоть лесным подышишь. Я ехал к ней, а по пути заехал к этим, – он махнул куда-то головой, – ребенку подарок отдать, а они гриппом заболели, все, поголовно. И Назар и жена его, вечно забываю как ее там… и даже няня! Вот и попросили они меня отвезти ребенка к бабушке хоть на пару дней. Как тут откажешься?
– Но… она же кормит грудью! – воскликнула Варька и в страхе осеклась, но Гордей ничего не заметил и продолжал:
– Не знаю я, чем там она кормит… Дали мне рюкзак, сказали в нем еда и одежда. Они мол отлежатся пару дней и заберут!
– Теперь понятно, почему ребенок у тебя плакал… Ты так неуклюже ее держал, словно в первый раз.
– Так и правда в первый раз. Я в общем-то с детьми дела не имел и не горю желанием иметь… – у Варьки опять кольнуло в сердце.
– М-да… невероятная история… А о какой… девке они тогда разговаривали? Я по ошибке подумала, что обо мне…
– Откуда я знаю, у брата всегда их было много… фотомодели, натурщицы, тусовщицы…
***
– Я… так ошиблась… но… я страдала, – выдавила она из себя, – мне так плохо было, казалось… я умру от этой боли, – Гордей поднял на нее глаза, а она заставила себя продолжить. Она должна ему исповедь взамен на его, – я слышала, как ты звонил, а потом тарабанил в дверь… Но… я не могла тебя видеть… – она вновь заплакала. Сегодня слезы лились из ее глаз почти не переставая, – не поверишь, стоило увидеть хоть какую-то вещь, связанную с тобой, меня… рвало…
– Черт… – проговорил он.
– Я провела в кровати несколько дней, не ела, не пила, выключила свет… – она вытерла слезы, – столько боли и все… зря, по ошибке, без причины… как же жить теперь с этим…
Он не ответил. Сейчас, когда столько всего сказали друг другу, силы словно покинули их. Каждый задумался о своем.
И тут раздался стук в дверь.
– Дед Мороз пришел, открывайте! – пробасил Васька.
– О, дорогу расчистили, – расстроилась Варька и пошла открывать дверь.
Румяный брат ввалился в дом. В костюме Деда Мороза. По росту он не уступал Гордею, но в плечах был по-уже. Выбил снег и пробасил дальше:
– С Новым Годом поздравляю, счастья, радости желаю!
– Привет, Васечка! – Варька обняла брата и чмокнула в щеку, – спасибо и тебя с Новым Годом! А что, расчистили…
– Варя, а Вася, это кто? – хмурым тоном спросил Гордей, незаметно как оказавшийся рядом. Варька удивленно обернулась.
– Василий, очень приятно! – Васька снял белую варежку и протянул Гордею руку, сделав вид, что не замечает нелепый вид мужика, – владелец этого санатория и по совместительству Дед Мороз! – он весело хихикнул, не заметив настрой мужчины. Гордей посмотрел на протянутую ладонь. Медленно протянул свою, покосившись взглядом на Варьку и процедил:
– Гордей!
– Как, и Вы тоже? – удивился Васька. Варька побелела, как мел. Хотела вмешаться, что-то сказать, но слова застряли в горле.
– А кто еще?
– Вася – мой брат! – вставила наконец она, и добавила, – родной…
– О! – у Гордея даже лицо просветлело, – очень рад!
– Взаимно! Вы уж извините, что так долго! – засуетился Васька, – но дорога уже расчищена. Ваш автомобиль мы нашли, путь, так сказать свободен! – а потом спросил: – а мы не знакомы?
– Спасибо! – Гордей снова потряс его руку, не расслышав вопрос, – сколько я должен?
– Ничего не должны, это моя работа! – ответил Васька, – если хотите, можете взять вещи из машины, подвезу к гостинице. А то вы, – он махнул головой на стол, – вижу уже отметили Новый год… за руль нельзя…
– Да! Спасибо, было бы замечательно, – Гордей оглянулся в поисках своей одежды, – сплавлю ребенка и буду свободен!
Васька вопросительно посмотрел на Варьку, но та лишь плечами пожала. Гордей пошел в ванную и вышел оттуда уже в брюках и рубашке.
– Спасибо за плед, – он улыбнулся Варьке, – в жизни не забуду сегодняшний день!
«Я тоже, – грустно подумала Варька, – ну вот он и уходит… как я и хотела»
– Носочки могу оставить себе? Ботинок-то я потерял.
Варька кивнула головой и отвернулась.
– Пока ребенка одену… – она подошла к дивану и, стараясь не разбудить, принялась натягивать теплый комбинезон и шапочку. Алька открыла глаза, а затем вновь закрыла, – вот, держите…
– А вы чего такие грустные? – Дед Мороз не понимающе переводил взгляд с одного на другого. Он видел, что атмосфера накалена, но никак не мог понять почему.
– Спасибо, Варя, – сказал Гордей, неловко принимая ребенка из ее рук, – мы не договорили… я могу вернуться и…
– Хорошо, приходите завтра, – промямлила она, косясь на Ваську. «Только бы не понял!»
Они ушли. Варька заперла дверь. Опустилась на диван и вновь разревелась. От отчаяния, от того, что ничего не изменишь… От облегчения, что он не предавал ее и от не понимания, как жить дальше… Плакала и плакала, пока поток слез наконец не иссяк. И тут услышала, как заплакал Горыныч. Она захохотала сквозь слезы и пошла к сыну:
– Солнышко ты мое! Как ты вовремя!
Когда Гордей с Васькой вышли на улицу, вокруг вовсю кипела жизнь. Два парня лопатами отгребали снег, прочищая дорожки. Чуть поодаль трудился снегоуборщик.
– Сейчас дочистят и можно будет пройти короткой дорогой, между домиками, а пока давайте по круговой, я трактором расчистил. – он пошел впереди, показывая дорогу. В носках идти было холодно, но выпитое и известие о том, что Варька не замужем, грело изнутри.
Подошли к машине, Гордей передал ключи Ваське и попросил достать сумку из багажника. А затем они вместе залезли в большущий трактор с ковшом и поехали в гостиницу. «Это самый странный день в моей жизни…» – думал он, трясясь в тракторе с младенцем на руках.
А Васька был погружен в свои думы. «Где я его видел? Кого же он мне напоминает?»
До гостиницы доехали за считанные минуты. Трактор оставили у ворот, дальше пришлось идти пешком. На пороге Гордея уже ждала взволнованная мать. Красивая еще, несмотря на пенсионный возраст. С затейливой прической и в норковой шубке, она выглядела очень привлекательно. Побежала навстречу, приняла ребенка из рук и укоризненно сказала:
– Ну ты даешь, Гордей Гордеич!
– Что? Что Вы сказали? Гордей Гордеич? – воскликнул Васька, который успел уже его догнать. Тут в его голове все и сложилось! «Да он же на Горыныча нашего похож! Так вот почему Варька такая напряженная была!»
– Да, а что? – повернулся к нему Морозов.
– Ах ты, подонок! – закричал Васька и заехал Гордею аккурат по меж глаз. Тот, явно не ожидавший такого от приветливого хозяина санатория, не устоял на ногах и упал в сугроб. Васька упал следом, стараясь заехать еще раз. И в глаз и в челюсть и под дых!
Мама Гордея охнула, прижав ребенка у груди и хотела позвать на помощь, но два охранника уже и так бежали, побросав лопаты.
Разнять мужчин оказалось делом не простым. Они вставали и падали, бросались друг на друга, отталкивая охранников.
Когда, намяв бока друг другу, остановились отдышаться, у Гордея уже начал заплывать глаз, а у Васьки была разбита губа.
Глава 14
На следующее утро Варя встала разбитая. Предыдущий вечер выдался слишком напряженным, если не сказать хуже. Еще повезло, что Горыныч уснул быстро.
«Надо сообщить Гордею о ребенке, пока он не узнал сам… Боже, он меня не простит…»
Жизнь вновь сделала неожиданный кульбит. Еще сутки назад мысль сказать о Горыныче вызвала бы в ее душе протест и возмущение. А теперь она поняла, что совершила тогда… Ослепнув от обиды лишила Гордея ребенка, а Горыныча отца. Следовало сказать ему в любом случае. Или хотя бы написать… пусть через какое-то время… "Эх, Варя-Варя, редиска ты…"
Позвонила маме и попросила зайти, побыть с Гордеем.
– Доча! – мать ворвалась вихрем, – Васька подрался с твоим Гордеем Гордеевичем! Как он вчера у тебя оказался?
– Что? – Варька едва не рухнула, – как подрался?
– Васька отметелил его прямо на улице, да при родной матери! Так, рассказывай давай!
Варька в двух словах рассказала все матери. Та покачала головой.
– Да, доча, ситуация… Рассказал бы кто другой – не поверила!
– Да уж, сама до конца не верю, это чудо какое-то… И… я чувствую себя виноватой…
– Не казни себя, он мог бы и сказать, что у него брат близнец… Всегда виноваты оба!
– Но мама, он виноват в том, что не сказал про брата, а я не сказала ему о Горыныче!
– Мда… Но делать нечего, доча. Придется сказать… Раз он не негодяй, то должен знать.
– Он не простит меня, мама…
– Сначала точно не простит… Но если любит… – она вздохнула, понимая, как сейчас сложно дочери.
– А может и не любит больше… Год прошел…
– Чего гадать… Иди уже к нему. Ты ведь туда собиралась?
– Угу, мам, а Васька хоть не сказал ему про мелкого?
– Не сказал, вроде бы.
***
Ёлкина медленно брела по узкой тропинке меж сосен и елей (каламбур, да?) навстречу самому сложному разговору в своей жизни. Страшно было, до чертиков. «Он меня не простит! Ни за что не простит!»
Но скрывать свою тайну дальше, даже не думала. Он не мерзавец, другой женщины и ребенка в его жизни нет. Он имеет право знать! А дальше… Дальше будет так, как он решит. Варька убеждала себя, что поймет, примет любое его решение. Даже если рассердится и не захочет больше ее видеть. Никогда!
«Как он там вчера сказал? «не имел ничего общего с детьми и не горю желанием иметь?» Может существование ребенка его напугает, разочарует… Ох! Ну что же, будь, что будет!»
– С Новым Годом! Девчонки, а скажите мне пожалуйста, в каком номере остановился Гордей Морозов? – обратилась она к девочкам не рецепшене.
– С Новым Годом! Одну минуточку… В пятьсот десятом, а тебе зачем? – ответила одна из них, одетая в Поночку. Вторая стояла рядом в костюме Феи.
Варькина идея обрядить персонал на период праздников в сказочных героев оказалась удачной. Дети отдыхающих были от нее в восторге!
– Знакомый Василия, просил документы забрать, – ответила она и пошла к лестнице. Ну да, соврала, но сплетен за глаза не хотелось. Итак многие шептались за спиной. Не сладка жизнь матери-одиночки.
***
Пять этажей как-то очень быстро закончились. Она нарочно не поехала на лифте. Хотела оттянуть момент истины. «Странно, что его поселили на этаж, где «Стандарты», ах, да, перед Новым годом все «Люксы» разлетелись…»
И вот перед ней белая дверь с номером 510 на золотистой табличке. Варька набрала в грудь воздуха и постучала. Один раз, второй, третий… И, когда уже хотела развернуться и уйти услышала:
– Иду!
Гордей в одних лишь джинсах (джинсах?!) и c полотенцем на плечах распахнул дверь. Варька ахнула. Под правым глазом у мужчины красовался шикарный бланш! Припухший такой, красивенький, закрывший собой половину глаза.
– Привет, Снегурочка! – Морозов схватил ее за куртку и втащил в номер, – как ты удачно зашла! – и захлопнул дверь, – как раз к тебе собирался!
– Г-гордей… ты прости Ваську, я ему сегодня же все объясню и он извинится… Понимаешь, я не смогла тогда скрыть свое состояние от родных и все рассказала… – начала она взволнованно.
– Ты про это? – он показал на синяк, – а, пустяки, даже хорошо, что он мне врезал, появился повод спустить пар. Иди ко мне!
– Что? – не поняла Варька.
– Быстро, иди ко мне! – Гордей сбросил полотенце с плеч и шагнул к ней.
– Г-гордей, нам нужно поговорить… Вчера я не все успела объяснить… – она попятилась. Он остановился.
– Ты любишь другого? У тебя кто-то есть?
– Да нет же! Я тебя люблю… – и осеклась.
Здоровый глаз Морозова блеснул ликованием. Одним рывком он схватил Варьку и притянул к себе:
– И я тебя люблю, горе ты мое! – сказал он, прижав в груди, – хотел тогда, на Валентина признание сделать, замуж позвать… а ты… сбежала в горы, в лесную избушку разводить уток… Всю душу из меня вытрясла… Ведьма ты, Ёлкина!
– Прости… – прошептала она в его голую грудь, – а ты и правда меня любишь? – подняла на него свои невероятные глаза.
– Люблю… – он нежно погладил ее щечки, – я так давно тебя люблю… а ты… ох, Варька, выпороть бы тебя! Розгами, да по голой попке! А это идея… – и он принялся стаскивать с нее куртку, шапку, разматывать шарф.
– Что ты делаешь?
– Распаковываю свой новогодний подарок, ты разве не за этим пришла? – улыбнулся он и толкнул в сторону кровати. Номер «Стандарт» размерами не отличался, поэтому еще два шага назад и Варька упала на белые простыни.
– Я поговорить хотела, объяснить… – начала она. А он тем временем стащил с ее ног лохматые уги.
– Киска моя… – протянул он с хрипотцой, – я томился желанием по тебе целый год! Ты правда думаешь, что я склонен болтать?
– Но… это важно…
– Если ты меня любишь, то все остальное – подождет! – его руки быстро и умело ее раздевали. Расстегнули молнию на джинсах и потянули вниз. Узкие брюки поддавались сложно, но он справился.
Огонь страсти уже вовсю разгорелся в его глазах. Он остановился лишь на секунду, стащил с себя джинсы (Варька оторопело провела взглядом эту вещь его гардероба) и в одних трусах-боксерах прыгнул в кровать.
– Киска моя, солнце мое… – он склонился и осторожно поцеловал в губы, – прости, у меня наверное жуткий перегар.
– Н-не очень… хотя ты вчера столько выпил, удивительно, как вообще выжил! – улыбнулась она.
– Да, твоя огненная вода, это что-то! Но! Благодаря ей мы помирились!
– А мы помирились?
– Мы помирились! И я тебя больше никуда не отпущу, – стиснул объятия, – И вообще! Да хватит уже болтать! Буду пороть! – и засмеявшись, он перевернул девушку на живот.
– Ай! Гордей! Ты что! – засмеялась она в ответ и попыталась вырваться, – я все-таки настаиваю на разговоре!
– Настаивай… Обязательно настаивай, киска! – одну руку он просунул ей под живот и приподнял, а вторую смачно опустил на попку в голубых хлопковых трусиках.
– Ай! – девушка принялась вырываться еще сильнее.
– Все нервы мне вытрепала, мерзавка! – Гордей еще раз хлопнул ее по попке. Девушка замерла. Еще один хлопок. И еще. Затем его пальцы скользнули под резинку трусиков и спустили их на бедра. Погладили шелковистые полушария.
– М-м-м… у тебя фигурка стала такая сочная… – прохрипел он и стащил трусики, отбросив в сторону. Варька осталась лишь в лифчике и теплом свитере. Рука вернулась и принялась ласкать ягодицы, – киска… я так тебя хочу…
Рывок, и девушку поставили на колени и обняли сзади. Гордей потерся о ее попу восставшим членом и застонал на ухо. Варька всхлипнула и откинулась на него. Мужчина подхватил край свитера и потащил вверх. Сняв его, опустил руки на грудь и сжал.
– Ого… – прошептал он. Одна рука осталась на груди, а вторая опустила ниже, начав ласкать курчавый холмик. Варька задрожала.
Мужчина заставил ее выгнуть спину и медленно вошел. Она вскрикнула, когда он, погрузившись на полную, сделал резкий выпад. Отстранился и вновь резко вошел. Варька закусила губку, побоявшись всполошить криком отдыхающих.
– Нет! Не так! Я должен тебя видеть! – он вышел из нее и развернув к себе лицом, уложил на постель. Взял Варьку за лодыжки и поднял ноги вверх и в стороны. Затуманенным от страсти взором обвел раскинувшуюся красотку, – как же я скучал…
Опустился и резко вошел. Схватив за волосы, смотрел в глаза и вдалбливался. Грубо, глубоко, почти больно. Одной рукой тянул за волосы, второй впился в бедро.
«Наказывает меня… злится… не может простить за свою боль…» Варька протянула ладошку и коснулась его щеки, послав виноватый взгляд. Этот взгляд молил о прощении, понимании и снисхождении. В краешках синих очей блеснули слезы… и он сдался.
Глухо застонал, отпустил волосы, расслабил руку. Движения внутри девушки изменились. Стали медленными, плавными. Он принялся покрывать ее лицо, шейку, волосы мелкими поцелуями и стонал.
Когда он кончал, девушка крепко обняла его руками и ногами и держала изо всех сил. Мужчина излился в нее с довольным рыком и рухнул, придавив к кровати.
Сердца колотились, как безумные. В тишине казалось, они гремят как отбойные молотки.
– Прости киска… Не сдержался… Твой раз следующий… – пробормотал в ухо.
– Ты… не предохранялся… – пискнула она.
– Не-а, – голосом довольного человека, протянул он, – не предохранялся… нет у меня презервативов, а ты с собой не принесла… – Гордей приподнялся на локтях над Варькой, в его глазах плясали смешинки, – и честно говоря, я этому рад! Сделаю тебе ребеночка и ты точно от меня никуда не убежишь!
***
Варька побелела, как полотно! Она открыла рот, что-то сказать и захлопнула. Воздуха не хватало. Вот, казалось бы, самый подходящий случай сказать, а слова застряли. Поперек горла сухим комом.
– Ты такая сладкая… – продолжал он, не заметив, что творится с девушкой, – я снова тебя хочу… – и правда, его плоть внутри нее вновь начала оживать.
– Г-гордей, – прохрипела Варька, – м-может все-таки поговорим…
– М-м-м… хорошо… говори… – ответил он, снимая бретели ее бюстгальтера. Просунул руки под спину, повозился с застежкой и отбросил прочь. Прокладки, впитывающие излишки молока, разлетелись в разные стороны. Гордей, проводив их недоуменным взглядом спросил:
– Это что? Пуш-ап? – а потом, посмотрев на грудь, оторопел, – ого…
Варька задрожала от страха. Момент истины приближался сам, а она еще не была готова. «Не так, я должна была сначала все объяснить!»
– Киска… Это… силикон? – Гордей благоговейно протянул ладони к большим, тугим полушариям и осторожно прикоснулся, затем удивленно воззрился на застывшую девушку, – ничего себе… размер… – он сжал ладони и почувствовав, какая твердая грудь, офигел еще больше.
И тут это случилось… Струи молока полетели ему в лицо, попали на грудь, шею! Да-да, так бывает у кормящих матерей, когда грудь переполнена. От неожиданности Гордей отскочил от девушки, как ошпаренный и свалился с кровати. С громким грохотом и нецензурными проклятиями приземлился на пол.
Перепуганная в конец Варька, натянула на себя простынь, свернулась в калачик и закрыв лицо руками зарыдала.
Морозов поднялся на ноги. Провел ладонями по лицу, груди и воззрился на мокрые ладони.
– Н-не понял… В-варя? – Варька зарыдала еще громче. «Какой ужас! Это конец! Он меня возненавидит! Я ему буду противна!»
Гордей вернулся в постель и начал выковыривать девушку из-под одеял и подушек, в которые она тщательно зарывалась.
– Варя! – гаркнул он, – да перестань ты закапываться! – в неравной борьбе, через несколько мгновений, когда одеяло и подушки полетели на пол, а Варька была прижата к постели, он вновь грозно рыкнул, отдирая ладони от ее лица, – Варя! Посмотри на меня!
Варька открыла глаза. Посмотрела на его изумленное лицо. Отвращения в нем не было. Лишь немой вопрос.
– Это… молоко? – выдавил он из себя.
– Д-да… – едва шевеля губами, ответила девушка.
Гордей отпустил ее ладони, схватив за талию, посадил напротив себя. Варька, безвольной куклой прислонилась к бортику кровати.
Но на лицо он не смотрел. Впился взглядом в полную высокую грудь. Долго разглядывал. А затем протянул все-таки ладони и сжал каждую из них. Осторожно.
Капельки молока выступили из сосков и покатились вниз. Морозов поднял голову и встретился с Варькиным взглядом. Девушку бил озноб, губы дрожали, слезы катились из глаз.
Мужчина открыл рот и захлопнул. Отпустил девушку и слез с кровати. Рассеянной походкой вышел в ванную. Послышался звук текущей воды и плеск.
