Текст книги "Новогодний сюрприз или, Как не утонуть в утином озере (СИ)"
Автор книги: НатАша Шкот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Пролог
События дней наших
31 декабря
Где-то в горной деревушке на окраине леса
Варька, зевая, заканчивала нарезать картофель для оливье, когда ее внимание привлек пиликнувший смс-кой мобильник. Она спешно вытерла руки о фартук и, на носочках, стараясь не шуметь, чтоб не разбудить задремавшего (наконец-то) Гордея, подошла к телефону.
Смс было от мамы: «Доча! Ты видела? Снег валит, не прекращаясь! Может собирай Горыныча и дуй к нам, пока не поздно? Могу Ваську за тобой прислать!» Девушка выглянула в окно, но из-за плотной стены белого цвета рассмотреть что-либо было невозможно.
Она задумалась на мгновение и настрочила ответ: «Мамуська, Горыныч только заснул, начну собирать – разбужу! Я сама напишу Ваське, когда малoй проснется!»
Ответ не заставил себя долго ждать: «Ладиком! Но если не прекратится, то уже через час к вам не добраться! Будете встречать Новый год как в сказке – Варвара-Краса и Змей Горыныч! (и три хохочащих смайлика)»
Варька улыбнулась любимой маминой шутке и вновь заглянула через приоткрытую дверь в детскую (она же и спальня), в которой мирно посапывал полугодовалый сынишка Гордей, любовно прозванный домашними Горынычем. Нет, он был хорошим мальчиком, вот только орал… часто и подолгу. То колики одолевали, а теперь вот зубки полезли.
Две ночи Варька не спала, постоянно качая малыша, а тот все плакал и плакал, успокаиваясь на короткое время, зависнув на маминой груди. День, накануне долгожданного Нового года, выдался тоже тяжелым, хнычущий малыш не отпускал мать ни на секунду, задремав лишь к вечеру.
Хорошо, что праздничную елочку украсила накануне, иначе сегодня просто не хватило бы сил. Постоянно зевая, Варька едва успела принять душ и заправить оливье, когда мигнул и погас свет.
– Ё-моё! – в сердцах выругалась она, – этого только не хватало!
***
Пиликнул телефон, извещая об очередной смс-ке от мамы: «Без паники! Васька за вами выезжает!» Девушка настрочила быстрый ответ: «Ма! Отменяй Ваську! Я смертельно устала! Горыныч спит, я тоже лягу! Если повезет, хоть высплюсь!»
Мама, та еще телефонная маньячка, ответила уже через секунду: «Эй, а как же праздник? Не раскисать! Едем за вами!» Но Варька уже приняла решение: «Ма, правда! Устала, ничего не хочу! Завалюсь в постель, пока Гордюха спит, а праздничного лимонаду выпью завтра утром! Празднуйте без нас! Целую! С наступающим!»
Но мать еще долго сопротивлялась, забрасывая сообщениями: «Точно? Ты уверена? А еда у вас там есть? А тепло ли? А свечи, свечи есть? Вдруг света не будет долго? А у нас все-таки генератор! И шуба твоя любимая! И уточка с яблоками! Варька! Ну какой же Новый год без вас??? (и с десяток разных смайликов, выражающих винегрет маминых эмоций).
Пришлось убеждать: «Ма! Печь натоплена, в доме жара! Свечей нет, но есть аккумуляторная лампа. Из еды целая миска оливье! Переживать не о чем! Все! Я спать! Телефон отключаю, а то знаю вас, поспать не дадите! До завтра! Люблю!» и отключила мобильный.
Варька сбегала в кухню, проверила печь, подбросила дровишек. Те весело затрещали, разбрасывая искры. «Все, теперь до утра жара будет!» На секунду зажмурилась от удовольствия, облокотившись о белую родную печечку, впитывая исходящее тепло. «Какой все-таки у нас с Горынычем домик чудесный!» Тупой укол в сердце проигнорировала, даже в глубине души не соглашаясь, что всё же кое-чего для счастья-то и не хватает…
Спрятала в холодильник миску с оливье, выпила на ночь чашку молока и побрела спать. Переоделась в теплую пижамку, еще раз убедилась, что Гордей спит и с чистой совестью улеглась в постель, оставив на столике включенную лампу, выбрав самый тусклый режим, чтоб хватило до самого утра. В сон погрузилась сразу, едва голова коснулась подушки, не на секунду не испытав сожаления о том, что пропустит любимый праздник.
***
Но поспать ей сегодня была не судьба! Через каких-то полчаса девушку разбудил детский плач. Она вскочила, запуталась в одеяле, кое-как обула тапки и подскочила к детской кроватке. Каково же было ее изумление, когда она увидела безмятежно спящего Горыныча?
«От усталости плач начал сниться!» решила она и побрела досыпать. Но тут вновь раздался детский крик! Варька замерла, прислушиваясь. Точно! Звук доносился с улицы. «Ой, мамочки! Ребенок? Откуда? Там же лес!» Страх липкими лапами сжал сердце, но девушка прикрикнула сама на себя: «Ага! Ты спросонья еще в ведьм-завлекалок поверь!»
Но плач повторился еще и еще. Встревоженная девушка вышла в сени, натянула старый тулуп, в котором ходила кормить хозяйство и открыла входную дверь. Хорошо, что дверь открывалась во внутрь, иначе, из-за наметенных сугробов, сделать это было бы трудно.
– Эй! Кто там? – несмело крикнула в темноту, молясь, чтоб детский плач ей примерещился. На улице было темно, хоть глаз выколи. Снег, наметя сугробы местами до пояса, а кое-где и до груди, наконец успокоился, словно устал, проделав немалую работу. Темные тучи все еще висели плотным покрывалом, не давая пробиться лунному свету.
– По-мо-ги-те… – услышала Варька слабый голос и вновь захныкал ребенок.
– О Боже! Кто здесь? – девушка ринулась на голос, слишком медленно пробираясь сквозь огромный сугроб, помогая себе руками. Те сразу заледенели.
– По-мо-ги-те… – повторил голос где-то левее и Варя смогла определить откуда он доносится. Детский плач и чей-то стон послышался со стороны птичьей загородки. «Кого туда могло занести? И как? Там же лес и озеро для уток!» Она поползла на звук голоса, ругаясь, на все: на снег, на тех кто стонет в ее озере, на отключение света и вообще на злую судьбинушку.
– Эй! Где вы там? Чего затихли? – крикнула она, когда детский плач вдруг прервался.
– Мы здесь! – прохрипел кто-то рядом совсем, – хо-ло-дно!
– Я сейчас! Угораздило же вас в мое утиное озеро попасть! – бурчала она, с трудом нащупав и открыв деревянную калиточку, – так, еще немного! – дальше дело пошло скорее, в загородке снега было поменьше, – почему ребенок замолчал? Он тоже в воде? – спросила она запыхавшись.
– Н-нет! Она в кре-сле! – судя по голосу девушка была совсем рядом с пострадавшими.
***
И тут свершилось чудо! Луна все-таки вынырнула из-за тучи и осветила Варькин птичник. Взору открылась забавная картина!
Птичник у Варьки был не особо большой, с мелким озерцом по середине, в котором утки и гуси любили плескаться до самых морозов. Просто в озерце бил подземный ключ, благодаря которому вода никогда не замерзла, лишь, в высокие морозы, покрывалась коркой.
Вот луна и осветила птичник, который в данный момент пустовал, потому как птицу перевели в зимний сарай. Припорошенный снегом и, судя по всему, по колено в воде, стоял мужчина с детским автокреслом в руках! На спине у него висел рюкзак, который в данный момент больше походил на горб. Девушка, перенервничав, едва со смеху не прыснула, но вовремя одернула себя. «Нельзя же так! Они оба могут заболеть! Сначала вызволю, а уже потом узнаю, каким чудом они попали в утиное озеро»
– Вот вы и нашлись! Сможете передать мне кресло? Я отнесу ребенка в дом, а затем вернусь за вами! – нарочно бодрым голосом обратилась она к «снежному человеку», как мысленно обозвала незнакомца.
– С-мо-г-гу на-вер-ное… – «снежный человек» зашевелился, попытавшись протянуть руки вперед, но заледеневшие конечности не хотели слушаться.
– Ладно! Давайте иначе! Кресло тяжелое, с ним не выбраться! Я аккуратно заберу ребенка, а вы бросайте кресло в озеро! Идет? Или кресло жалко?
– Ни-хре-на не жал-ко! – простучал зубами в ответ «снежный человек», – се-бя и Аль-ку то-ль-ко жал-ко…
– Ой, Вы шутите! Значит точно все хорошо будет! – девушка поняла, чтоб выручить ребенка, придется и ей замочить ноги, но что делать, не бросать же их в самом деле! Она скривилась, когда холодная каша коснулась голых ступней, хлынув через край валенок. Она в который раз порадовалась, что вырыла неглубокое озерцо. Стараясь лишь не поскользнуться, сделала маленький шажок, боясь идти дальше. Вытянула руки и нащупала ребенка.
– Вот черт! – выругалась она.
– Ч-что та-кое? – промямлили в ответ.
– Ремни пристегнуты, – пожаловалась она, пытаясь на ощупь освободить ребенка, который к счастью перестал плакать. Через время ей это удалось. Бережно прижала к груди и медленно попятилась назад. Ей повезло. Из озера выбралась без проблем и что было силы помчалась к дому по своему же следу, крикнув мужику:
– Потерпите пожалуйста! Я только ребенка отнесу и вернусь! – его ответ она не разобрала, услышала лишь булькающий звук, означающий, что злополучное кресло пошло на дно.
Варька влетела в гостиную, соединённую с кухней. Там стоял диван, куда девушка и положила ребенка. В кухонном шкафу нашлась керосиновая лампу, девушка дрожащими руками пыталась разжечь ее, кляня на чем свет стоит отсутствие электричества. Наконец удалось зажечь лампу и рассмотреть ребенка.
Это была, кажется девочка, месяцев шести – семи от роду, в красном пуховом комбинезончике и розовой шапочке. Как не странно, но ребенок мирно спал! Варька с облегчением выдохнула, подоткнула со всех сторон девочку подушками, чтоб не свалилась, проверила спит ли Гордей и помчалась спасать "снежного человека".
– Д-до-до-лго, – промямлил пострадавший. Надо отдать ему должное, пока Варьки не было, он смог доплестись до края озера.
– Ребенка размещала! – запыхавшись ответила она, – а Вы молодец! Озеро переплыли! Давайте руку, помогу!
Мужчина что-то пробурчал, но руку дал. Девушка поразилась, какой ледяной она была на ощупь. Потянула мужика на себя, но он оказался слишком тяжелым для нее. Рука выскользнула, а нога поскользнулась на скользком бережке и мужик упал на колени.
В общем, с горем пополам, из озера она его вытащила, сама изрядно перепачкавшись. Он приобнял ее за плечи, навалившись всем весом. Несчастная аж крякнула. Медленно, шаг за шагом, едва переступая замерзшими ногами, они добрались до дома.
Девушка из последних сил дотащила пострадавшего поближе к печке, а сама побежала закрывать двери. А когда вернулась, сбросив мокрые валенки и тулуп прямо в сенях, наконец дали электричество. Она на секунду зажмурилась от яркого света, а когда открыла глаза громко охнула.
– Ёл-ки-на! Ты?! – заорал, а точнее пролаял хриплым голосом, сидящий на полу мужик в грязном деловом костюме, в тон ему кашемировом (бывшем кашемировом) пальто и… в одном ботиночке на тонкой подошве.
– З-дра-сте… Я… к-кажется…
Глава 1
Более ранние события
– Ёлкина! Бл-и-и-и-на! Ты бы видела! – прокричала в телефонную трубку возомнившая себя закадычной подругой, сокурсница Танька Баева, – все девки на потоке едва кипятком не обосц… когда он вошел в аудиторию!
– Тань, у меня температура 39 и 2! Мне только что укол сделали, чес слово, я не соображаю, – простонала Варька и с грустью подумала, что Трындычиху теперь не заткнуть.
– Это… гора в костюме! Варька, я таких мужиков даже в кино не видела! – словно не слыша, продолжала Танька, – Инка Мазенцова сказала, что он друг ректора и будет читать нам экономику до конца года! Еще она сказала, что у него свой бизнес и он… – она понизила голос до шепота, – далеко не беден!
– Инка Мазенцова первая сплетница, меньше верь ей! – слабо просипела в трубку Варьку, – давай поговорим, как поправлюсь, а?
– Не, я думаю Инка не брешет! У нее у самой на него глазки заблестели! Эх, Ёлкина! Жаль, ты не видела этот шкаф в костюме! Настоящий Терминатор! Не, не Терминатор! Илья Муромец! Точно! Будет он у нас Муромцем!
– О нет… только не это! Танька, кончай ты уже со своими кличками! – возмутилась болеющая, – доиграешься же!
***
Была у Таньки такая дурацкая привычка – окружающим клички давать. И причем, не всегда забавные, а очень даже обидные.
Вот например, добряку-толстячку Сашке Семёнову она дала кличку Котлета, за пристрастие к этим самым котлетам. А спортсмену-велосипедисту Славику – Педалик!
Но это еще ничего, больше всех не повезло Ритке из параллельного потока, схлопотавшей кличку Сиська (чистая правда!) за грудь 5 размера и ее подруге Катьке, нареченной Трусами, за ношение экстремальных мини-юбок.
Были и другие «жертвы» злого язычка девушки, обидно названные Зубаткой, Наф-Наф и Биби, так что Илья Муромец в этом списке звучал, как комплимент. Хотя это в первые, когда Танька дала кличку кому-то из преподов, видимо здорово зацепил.
Варвару Ёлкину порядком раздражала эта вредная привычка, якобы подруги. Во-первых она не любила обижать людей, а во-вторых это как-то по-детски.
Сама же Баева регулярно страдала из-за своего языка, в ответку получая прозвища от оскорбленных товарищей. На первом курсе она долгое время была Бабайкой (из-за фамилии естественно), а на втором к ней намертво прилипла Трындичиха и задержалась на целых два года.
А один раз ей даже глаз подбили! Танька молчала, кто и за что, но Варька подозревала, что эту месть осуществили Сиська и Трусы, оскорбившись не на шутку. Но неугомонную Трындычиху ничего не останавливало.
Отношения Варвары и Татьяны назвать дружескими было сложно. Татьяна всем рассказывала, что отличница и староста Варвара Ёлкина ее лучшая подруга, а та скромно молчала, не опровергая данную информацию, стесняясь обидеть девушку. Так они и «продружили» три года.
В начале четвертого курса угораздило Ёлкину подхватить грипп и пропустить знаменательное событие – явление Ильи Муромца. Баева это упущение исправила, в красках расписав нового преподавателя экономики. И в плечах широк, и в ногах длин и узок где надобно… И впервые Трындычиха не приукрасила!
Когда поправившаяся староста пришла на занятия и увидала героя последних сплетен, у нее буквально отвалилась челюсть. Гордей Гордеевич Морозов (непростое имечко, да?) был мужчиной видным. Даже издалека. Его фигура больше подошла бы какому-нибудь боксеру или баскетболисту, но никак не преподавателю экономики!
Но и Мазенцова, оказывается, не соврала. Гордей Гордеевич (а попросту ГГ) по просьбе своего товарища, ректора данного университета, обязался год читать лекции. А на самом деле был рядовым бизнесменом, а если точнее, то соучредителем строительной компании среднего звена. Это информацию подтвердил сам ГГ, когда знакомился с ребятами.
Так вот, когда Варька впервые увидела Муромца (прозвище все-таки привязалось), у нее буквально челюсть отвалилась. Она шла на пары и в коридоре столкнулась с витязем в безупречно сшитом сером костюме, модельной стрижкой и дорогущим портфелем в руках. Он смотрелся нелепо на фоне обшарпанных стен их универа, ему куда больше подошел бы коридор Кабинета Министров или даже Иностранных Дел!
Варька замерла посреди коридора, наблюдая, словно в замедленной съемке, как прекрасный богатырь широкими шагами приближается к ней. Померкло все! Облупленная желтая краска стен универа, толкающиеся студенты, бегущие по своим аудиториям, звонок…
Муромец ее заметил. Цепкий взгляд выловил из толпы фигурку девчонки, одиноко стоящей и глядящей перед собой. Он даже не сразу понял, что пялится она не него. А когда понял, остановился, не смог пройти мимо таких глаз! Огромные, на половину лица, не меньше, обрамленные длинными ресницами черного цвета. Такие же черные волосы, заплетенные в простую косу, были переброшены через плечо и спускались своей обладательнице ниже талии. Да-да, коса была шикарная, толстенная!
Муромец медленно проследил длину косы, изумленно приподнял бровь, вернулся к глазам и утонул в их лазурной глубине. Но великолепный миг «глаза-в-глаза» был прерван наглым вторжением Трындычихи. Она налетела на Варьку и заорала шепотом:
– Ну! Что я говорила! Красавец? – и как ни в чем не бывало добавила Морозову, – здрасьте, Гордей Гордеич!
– Здравствуйте, Бабаева! – прогрохотал богатырским басом преподаватель и двинулся мимо учениц.
– Я Баева, а не Бабаева! – обиженно крикнула ему во след Танька.
У Варьки сердце колотилось так, что ей казалось – сломает ребра. Кровь ударила в лицо, окрасив щеки в пунцовый цвет, хорошо, что Танька ничего не заметила, ухватив девушку потащила дальше по коридору.
– Ну, что, права я была? Да? Да? Ну согласись же! – шептала она, – красавец же!
– Не-е-е-т, Танька ты была не права… – слабым голосом ответила Ёлкина.
– Шо?
– Не шо, а что! – поправила девушка, – говорю не права ты! Он не Муромец… Он – Аполлон!
Глава 2
Вот так и начались отношения Ёлкиной и Морозова и продолжались они целый год. Отношения-взгляды и отношения-улыбки. Отношения без слов, цветов и конфет. Но это, все же, были отношения… понятные лишь им двоим.
Варька не могла отвести от него взгляд, с жадностью ловя каждое слово. Он тоже любовался скромной красотой девушки, но так, чтоб это не бросалось в глаза.
Варькина симпатия на общем фоне всеобщего обожания затерялась, а вот он не мог себе позволить глазеть на студенток, а тем более заводить отношения! Студентки об этом не подозревали и наперебой пытались понравиться, устраивая на его парах едва не парад в купальниках.
Морозов был строг, пресекал любые попытки завязать флирт и через время пошел слушок, что скорее всего Муромец женат. Эта новость слегка расстроила Варьку, но, так как она все равно ни на что не рассчитывала, большего внимания этой болтовне не уделила.
***
В тот год ГГ несколько раз водил их группу в свой офис на экскурсию. Парни прищелкивали языком, разглядывая огромное здание центрального офиса, а девушки мечтательно закатывали глазки, представляя себя на месте секретарши.
– Приглашаю поработать в офисе этим летом тех, кто напишет самый лучший курсовой проект, – сказал Морозов, задержавшись взглядом на короткое мгновение на старосте, – пусть будет два победителя: парень и девушка. Парня назначу помощником бригадира, увидит стройку, так сказать изнутри. Зарплатой не обижу! А девушку… а она пусть сама выберет отдел, в котором хотела бы работать!
– А из каких отделов выбирать? – выкрикнула Баева.
– Бухгалтерия, маркетинг, продажи… – начал перечислять ГГ.
– А секретарша Вам не нужна? – хихикая спросила другая девушка и грянул смех, шуточки и подколки.
Шутки шутками, но Варина работа оказалась лучшей. Морозов не подсуживал, дал выбрать победителей самому ректору. Вот так Ёлкина получила временную работу в строительной компании «Витязь», вместе с толстячком Котлетой. Не раздумывая девушка выбрала бухгалтерию, куда и была направлена. Танька обзавидовалась, да так сильно, что все лето с Варькой не разговаривала (чему та была сказочно рада).
В «Витязе» Варваре понравилось. Главный бухгалтер Зинаида Львовна, к которой прикрепили девушку, была женщиной строгой, забрасывала Ёлкину работой, да так, что приходилось задерживаться допоздна, но девушка не жаловалась, где еще она прошла бы такую практику?
Одно расстраивало – Морозова видела крайне редко. Он почти все лето провел в командировках и в бухгалтерию заходил всего несколько раз. Девушка уже было решила, что вся та симпатия, с которой он на нее смотрел, ей примерещилась. С тоской думала о приближающемся сентябре, с приходом которого она совсем перестанет видеть объект своего обожания, так как больше ГГ читать лекции в универе не будет.
Когда август уже подходил к концу, компания «Витязь» выиграла тендер на строительство сети развлекательных центров, который по всем прогнозам должен был перевести их компанию из среднего звена в звено высшее.
По этому поводу устроился корпоратив в огромном конференц-зале, куда были приглашены все сотрудники компании, даже Варька и Котлета.
Котлета, значительно похудевший за три месяца беготни по стройкам, упорхнул бабочкой в сторону лифта, вслед за коллегами, спешившими выпить да полакомиться за счет любимой компании. А Варька, которая уже попрощалась на словах с временными коллегами, корпела над благодарственным письмом Морозову.
Подошел к концу ее последний рабочий день, настроение было грустнее некуда, веселиться не хотелось, вот она и решила провести последний час в компании с пользой. Закончила последние дела, проверила, ничего ли не забыла, уж очень не хотелось оставлять после себя, пусть даже самое маленькое, но негативное впечатление. С верхнего этажа доносились звуки музыки, поздравительные слова от боссов, шутки, смех…
Девушка смотрела в экран компьютера, пытаясь сочинить письмо герою своих грез, но что-то текст не складывался. «Уважаемый Гордей Гордеевич!» – написала она и тут же удалила, – «Господин Морозов!» – такое обращение ей понравилось больше, но на этом фантазия иссякла, все благодарственные слова казались ей то слишком сухими, то через чур громкими.
Девушку так поглотило сочинительство, что она не услышала, как открылась входная дверь. Шаги за спиной приглушил толстый ковер и она поняла, что не одна, лишь когда над ухом прогрохотал бас Морозова:
– Ёлкина! Вы почему прогуливаете?
Варька подскочила, уронила стул, больно ударила коленку и прижав руки к колотящемуся сердцу воззрилась на вошедшего.
– Я? К-когда? Н-ниразу не прогуляла… – попыталась оправдаться она.
– Да? Так прям ни разу? А сейчас? – лицо ГГ осветила коварная улыбочка.
– А… – с облегчением выдохнула Варька, уже было решившая, что он пришел ее отчитать за несуществующий прогул, – это…
– Это-это! Вас разве не пригласили на праздник? – Муромец был в неизменном строгом костюме, не смотря на жаркий август.
– Спасибо! Меня конечно же пригласили, просто… – она не могла придумать, что сказать в оправдание, ей даже действительно совестно стало, за то, что не пошла.
– Может Вас работой загрузили? – Морозов наклонился и заглянул в монитор, – «Господин Морозов!» – прочитал он вслух и вопросительно посмотрел на девушку, – мне письмо пишете? – Варька порозовела и кивнула.
– Так скажите мне устно, что там у Вас и пойдемте праздновать! – ГГ подмигнул девушке и кивнул головой в сторону двери.
– Н-ничего особенного, я просто… э-э-э… «спасибо» сказать хотела и попрощаться… – сказала наконец она.
– За что «спасибо» и почему попрощаться? – улыбка сошла с лица шефа.
– За работу спасибо, мне очень понравилось здесь работать! А попрощаться, потому что сегодня мой последний рабочий день…
– Ах, вот как… – ГГ нахмурился, – совсем из головы вылетело, какое сегодня число… Ну так это же здорово, Ёлкина! – он вдруг снова расцвел улыбкой, – отвечаю Вам «пожалуйста» и пойдемте наконец праздновать! Я, ой как, заслужил свой бокал шампанского! – он подхватил Варьку под локоток и потянул в коференц-зал, который был размером с небольшой стадион.
Варьку бросило в дрожь от его прикосновения. Пока они ехали в лифте, в котором к счастью ехали и другие сотрудники, девушка старательно играла спокойствие, но ее волнение выдавали руки, теребящие кончик косы.
– Не переживайте Вы так! – прошептал ГГ у ее уха, по-своему расценив девичье волнение, – я не дам Вас в обиду!
Варька попыталась улыбнуться, но почему-то снова покраснела. Уткнулась взглядом в пол лифта и молилась, чтоб сердце стучало не так громко.
Внутри было весело. Приглушенный свет, ритмичная музыка и конечно же шампанское, произвели метаморфозу с серьезными сотрудниками солидной компании. Ошеломленная Варя, не веря своим глазам уставилась на строгую начальницу Зинаиду Львовну, которая выплясывала ламбаду в паре с главным архитектором. Оба были изрядно навеселе, а на голове мегасерьезного бухгалтера с безукоризненной укладкой, торчал бумажный колпачок. Мимо, так же в попытке изобразить ламбаду, проскакал Котлета в окружении незнакомых Варваре девушек.
– Пойдемте, найдем шампанское! – перекрикивая музыку, предложил ГГ. И, не дождавшись от Варьки какой-либо реакции, потащил к барной стойке. Он усадил Ёлкину в одно из кресел и практически молниеносно вернулся с бутылкой шампанского, бокалами и бутербродами с красной икрой. Сел рядом, попытался видимо сказать тост, но, сообразив, что с современной акустической системой ему не справиться, махнул рукой, просто отсалютовал девушке и выпил свой бокал до дна. Варька скромно отпила глоток, отметив, что шампанское очень вкусное.
– Варвара! Я покину Вас ненадолго! Срочно нужно кое-с-кем перекинуться буквально парой слов! – склонившись к самому уху прокричал Гордей Гордеевич, – Вы кушайте, пейте, не скучайте!
– Да-да, конечно, – закивала головой Варька, испытав облегчение напополам с разочарованием, когда он ушел. Когда она допила сказочно вкусное шампанское и съела всю тарелку канапе (с запозданием вспомнив, что сегодня даже не обедала) к ней подсел Котлета с очередным бокалом.
– Давай выпьем, староста, за последний рабочий день! – парень склонился над девушкой, дыхнув смесью перегара и соленых огурчиков, – клевые были три месяца!
– Варвара! Потанцуете со мной? – Котлета был безжалостно отодвинут в сторону широкой лапищей, откуда-то взявшегося Морозова.
Девушка не успела ничего ответить, как уже раскачивалась в ритме медленной мелодии, прижатая к телу почти бывшего шефа и абсолютно бывшего препода. Тело задеревенело и не хотело слушаться, стук сердца в ушах заглушил все звуки, девушка даже не слышала под какую музыку они танцуют.
Он был таким горячим… И невероятно пах … Смесью можжевельника, лайма и чего-то еще, сугубо его личного. Эта нота естественного мужского запаха подействовала на нее приблизительно так, как разорвавшаяся рядом бомба – померкло все вокруг. Где-то глубоко внутри, на уровне крепко спавших инстинктов, навострила ушки самка, почуявшая запах своего самца. Не отдавая себе отчета в том, что делает, девушка уткнулась ему в грудь носом и со стоном вдохнула.
Рука на ее талии напряглась. «Самка» испугалась и снова заснула, а Варька, вернувшись с небес на землю, от этого неуловимого движения ладони Морозова, подумала, что самое время помереть. Но увы… осталась в живых…
– Вы наверное устали? Я отвезу Вас домой, Ёлкина! – донесся его голос и ее тут же выпустили из объятий, схватили под локоток и поволокли.
«Ой мамочки, что я натворила?! – думала Варька, семеня, едва поспевая за широкими шагами Морозова на маленьких каблучках, – Стыдоба, нюхать шефа! Он решил, что я хочу его соблазнить? Или, что я напилась? Ох, пусть уж лучше думает, что я напилась! Может подыграть? Хотя из меня актриса, как из ежа анаконда…»
Они ехали в пустом лифте и то, что Морозов молчал, уверило Варьку в том, что шеф сердится. «А вдруг он и правда женат?!» От стыда ей хотелось провалиться сквозь землю, или хотя бы поскорее приехать, но лифт как назло изображал из себя черепаху.
Наконец он остановился, открылись двери и только тогда Ёлкина рискнула бросить на шефа незаметный взгляд. Брови мужчины были нахмурены, губы сжаты в одну точку. Девушку затошнило. Мелькнула шальная мысль позорно сбежать, но лифт вывез на подземный паркинг, а как сбежать из паркинга без машины Варька не знала.
Твердая рука потащила ее мимо чьих-то авто, а затем затолкала на переднее сидение серой легковушки иностранного производства. Сам Морозов уселся за руль и злым (или ей так показалось) голосом спросил адрес. Заикаясь Варька с трудом выговорила название родной улицы и номер дома.
Жила Ёлкина далековато, но ночные улицы были полупустыми, поэтому до ее дома они добрались быстро. За время пути девушка накрутила себя так, что ее начало потряхивать. Машина затормозила у подъезда. Варька набрала в грудь воздуха, повернулась к водителю с намерением поблагодарить и быстренько проститься, но наткнулась на прищур карих глаз.
– Г-гордей Гордеич, простите, случайно вышло, – решила повиниться Варька, – и с-спасибо, что подвезли… – и протянула дрожащую руку, чтоб открыть дверцу.
– Стоять! – рявкнул он, – сначала будит во мне зверя, а потом хочет сбежать!
– Кто? Я? – оторопела девушка, – да я Вас всего лишь понюхала! – возмутилась она и тут же покраснела. Благо в машине был полумрак.
– Вот и я… – голосом того самого зверя-хищника сказал Морозов, – хочу всего лишь понюхать… – и медленно потянулся к девушке. Ёлкина замерла, глядя как приближается его голова, затем наклоняется и нос шефа утыкается ей в шею, – м-м-м… Ёлкина… – прошептал «зверь» на ушко, да так, что ее «самочка» вновь шевельнулась.
– Ч-что? – простонала Варька, не подозревавшая до этого момента, что может так томно стонать.
– Вы мне больше не студентка… – он поднялся носом выше, ткнулся за ушко.
– Да…
– И, уже часа три как, не подчиненная… – нос Морозова зарывается ей в волосы и Варька издает всхлип:
– Д-да?
– Ёлкина… Вы знаете, что это значит? – ГГ медленно поднимает голову и заглядывает девушке в глаза. Если бы взглядом можно было съесть, то от Варьки одни косточки бы остались. Она утонула в этом откровенно голодном взгляде и совершенно не узнала собственный голос:
– Н-нет… – взгляд Морозова изменился, сам он резко выпрямился в кресле, крепко сжал руки на руле, а затем сказал нейтральным тоном:
– Пойдемте, Ёлкина, я провожу Вас до квартиры!
– Ч-что Вы! Я сама…
– Ёлкина!
– Что?
– Замолчите! Я провожу Вас до квартиры! Идемте!
Он вышел, обошел машину, намереваясь помочь выйти Варьке, но та выскочила сама. ГГ нахмурил брови и ничего не сказал, лишь пошел в сторону нужного подъезда. Девушка жила на втором этаже старой пятиэтажки, лифта в их доме не имелось. В таком же молчании они преодолели весь лестничный проем.
– Вот моя квартира! – Варька остановилась у квартиры с номером 13 и пестрым ковриком у двери, – спасибо… что подвезли… и проводили… и вообще…
– Ёлкина!
– Варя… Меня зовут Варя… – возразила девушка, глядя на что угодно, но не на него.
– Ва-а-а-а-ря… – протянул Морозов, словно смакуя, – прекращайте благодарить, а лучше подумайте до завтра, о том, что я сказал!
– О чем? – Варя все-таки подняла на него взгляд и снова в нем утонула.
– Вы мне больше не студентка и не подчиненная, Варя Ёлкина… Подумайте, что это значит… – он развернулся и побежал вниз, даже не попрощавшись.
