Текст книги "Женщина не из высшего общества"

Автор книги: Наташа Окли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Могла ли мама солгать? В это нельзя поверить. Такое невозможно.

– Куда дальше? – спросил таксист. Элоиз вздрогнула.

– Вторая улица налево. Номер пятнадцать.

Она искоса поглядела на Джема. Его лицо было трудно разглядеть в темноте салона, но она чувствовала, что он наблюдает за ней. Она сняла пиджак.

– Благодарю вас, возьмите.

Джем, когда такси остановилось у ее дома, открыл дверцу и помог ей выйти.

Элоиз растерянно смотрела, как он расплачивается с водителем. Дождь стих, но в воздухе чувствовалась сырость.

Такси уехало, блеснув в темноте огоньками задних фонарей.

– Здесь вам никогда не поймать машину.

– Тогда я пойду пешком, – пожал он плечами.

– Глупо, – Элоиз дрожала от холода.

– Возможно, но мне спокойнее знать, что вы в безопасности.

Она открыла дверь.

– Не хотите кофе? Вы можете вызвать такси по телефону, – предложила Элоиз, плохо соображая, что делает.

– Отличная мысль.

В руководстве для «одиноких женщин, живущих в Лондоне» ее поступок называется глупостью. Нельзя приглашать мужчину, с которым вы только что познакомились, к себе в квартиру.

Она ненавидит Джема Норланда, но он не вызывает у нее страха. Хотя ненависть тоже исчезла. Ее смущала ситуация, в которую она угодила.

Они оказались в крошечном вестибюле.

– Моя квартира наверху.

– А вы здесь давно живете?

– Полгода.

Они поднялись по лестнице и вошли в квартиру.

– Мне нужно переодеться. Присядьте здесь.

Она направилась в комнату и, закрыв дверь, прислонилась к ней спиной.

Что она делает? Не нужно было предлагать ему кофе.

А зачем он пошел? Чтобы посмотреть, как она живет? Если он так уверен, что ее мама солгала, то о чем говорить?

Элоиз сбросила на пол платье. Кожа покрылась мурашками, с волос стекала вода. Так хотелось лечь, закрыть глаза и заснуть, забыв обо всех переживаниях этого дня. Забыть о Джеме Норланде, который ждет ее в другой комнате.

Ждет. Элоиз натянула джинсы и мягкий бледно-розовый джемпер из ангоры. Он, должно быть, тоже замерз, но ему не во что переодеться. Она взяла полотенце.

Зачем он здесь?

Она не хочет говорить с ним о маме, раз он подвергает сомнению ее честность.

Нужно было сжечь письмо и забыть об этом.

Элоиз вышла к Джему.

– Извините. Вы, наверно, замерзли?

Джем стоял у окна, глядя на улицу. Он повернулся к ней.

– Как здесь тихо.

– Да.

Нужно собраться с мыслями. Что с ней происходит? Элоиз растерялась. Голова не работает. Сил не осталось.

– Потому я ее и купила, – объяснила она, помолчав. – Кроме того, близко метро. – Какую чушь она городит.

Он улыбнулся, голубые глаза сверкнули. Его взгляд покорил Элоиз, она почти забыла, что он ее враг. У него редкий дар – рядом с ним возникает ощущение покоя и безопасности.

Она протянула ему полотенце.

– Благодарю вас. Может, лучше положить его на диван? Тогда я смогу присесть, не намочив обивку.

– Не имеет значения, садитесь, пожалуйста. – Она устало прикрыла глаза рукой. – Я могу принести другое полотенце, если хотите. – Элоиз направилась к двери.

– Нет, не стоит, – остановил он ее.

– Что-нибудь выпьете, пока я сделаю кофе?

– Лучше просто кофе.

У него такой приятный и теплый голос. Вежливые интонации. Безопасные.

От его присутствия маленькая гостиная стала совсем тесной. Элоиз показалась себе очень маленькой. Она обхватила себя за плечи, ее бил озноб. Джем Норланд ее враг, он – на стороне человека, который предал доверие мамы.

Она должна помнить об этом.

Виконту Пулборо повезло, что у него такой защитник. А у нее нет никого. Никто не обнимет ее. Она должна быть сильной. А как иногда хочется…

Так хочется, чтобы кто-нибудь успокоил, сказал, что все будет хорошо. Когда она потеряла маму, это вызвало почти физическую боль. Они так долго были вместе, только вдвоем. Мама всегда поддерживала, защищала ее. А теперь…

Теперь Элоиз осталась одна. Шесть долгих лет она в одиночку сражалась с жизнью и втихомолку плакала. Ей не с кем было поделиться горем и радостью.

А сейчас… этот человек завораживал ее, притягивал.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Джем Норланд может говорить что угодно, но мама не могла солгать.

Элоиз сварила кофе и налила в чашки.

– Вы насквозь промокли? – посочувствовала она.

– Потихоньку высыхаю. – Он улыбнулся.

– Сахар? – спросила она.

– Нет. Без сахара и без молока.

Джем исподтишка разглядывал Элоиз. Она кажется такой юной. Теперь в ней нет той изощренной эффектности, которая была прежде. Без каблуков она едва достигает его плеча. Она опасна для дорогих ему людей. Так почему же у него возникло странное желание защитить ее?

А что, если она говорит правду?

Вдруг Элоиз на самом деле дочь Лоренса? Значит, отчим – не тот высокоморальный человек, каким он его всегда считал.

Она зажгла лампу. Вспыхнувшие огоньки осветили ее лицо. Мгновение Элоиз неподвижно глядела на них, потом уселась в кресло.

Джем осторожно поставил поднос на старый сундук, использовавшийся как столик. Он чуть не спросил, не материнское ли это наследство, но вспомнил, что ее мать умерла.

Не стоит об этом говорить. Не надо напоминать о письме, которое та оставила.

Возможно, у нее когда-то и был роман с виконтом. Некоторое время назад Джем был готов поклясться, что это невозможно, но теперь…

Мысль, что виконт мог бросить свое дитя, была непереносима. Любой, знающий Лоренса, этому не поверит.

Для него семья имела огромное значение. Долг и забота. Это привлекло мать Джема, и она вторично вышла замуж.

Брак оказался удачным, мать была счастлива.

Джем наблюдал, как Элоиз нервно теребит салфетку.

– Кофе?

Она вздрогнула.

– Извините. Я задумалась.

Джем был растерян. Странно. Почему он здесь? У него были совсем другие намерения. Он только хотел предостеречь ее, показать, что Лоренс не одинок. У него есть семья, которая его защитит.

Элоиз налила в одну чашку молока и жестом предложила ему взять другую.

– Благодарю. – Он сел на диван. Она выглядела усталой. Под глазами залегли тени, ему стало ее жаль. Неудивительно. Жизнь у нее нелегкая. – Отличный кофе, – сказал Джем, чтобы прервать молчание.

– Да. – Она поглядела на него усталыми карими глазами.

И опять воцарилось молчание.

Джем давно не испытывал такой неловкости. Он стремился к этой встрече, даже преследовал Элоиз, испугал. Решил, что нужно прояснить ситуацию… но теперь не мог начать разговор.

Девушка оказалась такой хрупкой. Он представлял ее совсем другой. Зная репутацию Элоиз в «Имидже», он ожидал встретить сильную женщину, а не бабочку с поникшими крылышками.

Джем улыбнулся и отхлебнул кофе. Бабочка – подходящий для нее образ. Особенно когда он увидел Элоиз впервые. Невероятно красивая. Неземная и хрупкая.

Джем опять взглянул на нее. Следует продолжить с того, на чем они остановились.

– Когда умерла ваша мама?

– Шесть лет назад, – послышался тихий ответ. – Двадцать восьмого ноября. Я была в университете. Мне позвонили.

Он подумал о том горе, которое она испытала.

Наступила глубокая тишина, нарушаемая лишь равномерным тиканьем часов. Джем наблюдал, как на красивом лице Элоиз отражаются переживания.

Она действительно была прекрасна, являя собой тот тип женщин, ради которых в прошлые века мужчины с радостью жертвовали собой. Была ли ее мать так же красива? Был ли Лоренс в нее безумно влюблен?

– Как ее звали? – Джем знал ответ, но ему хотелось, чтобы Элоиз заговорила. Он стремился понять, что же все-таки происходит.

– В-ванесса. Ванесса Лоутон. – Она вытерла глаза.

Джему неудержимо захотелось обнять ее, защитить.

Он твердо знал, что верить ей нельзя, но почему-то верил. Она искренне считает виконта Пулборо своим отцом. И уверена, что тот бросил их с матерью.

– Сколько лет было вашей матери? – неловко поерзав, задал Джем следующий вопрос.

– Сорок.

Сорок. Совсем молодая. Лоренсу семьдесят три. Джем лихорадочно подсчитывал в уме разницу в возрасте… Двадцать семь лет. Черт! Он нахмурился.

– А у вас сохранилось письмо вашей матери?

– Конечно, – изумленно ответила Элоиз. Она достала из книжного шкафа картонную папку и, вынув верхний листок, протянула ему. – Это ее почерк.

Джем не сомневался. Что бы здесь ни происходило, не Элоиз это придумала.

– Можно я прочту? – спросил он и вдруг засомневался – стоит ли.

Она жестом разрешила. Джем взял листок и стал читать о том лете в Колдволтхэмском аббатстве.

Каждое предложение, каждый абзац оставляли рубцы на его сердце. Он взглянул на Элоиз. Она сидела в кресле, вертя в руках чашку.

– То есть вам сейчас двадцать восемь?

– Двадцать семь.

– Двадцать семь. – Он опять вернулся к письму. Все описания Колдволтхэма были краткими, но точными. Но среди служащих Ванессы Лоутон никогда не было.

Джем хотел сказать об этом, но, взглянув на лицо Элоиз, промолчал и осторожно сложил письмо.

– Как по-вашему, почему мама раньше отказывалась рассказать вам обо всем?

– Потому что он был женат. Думаю, маме было так больно, что она не могла говорить об этом.

– А когда его жена умерла?

– Не знаю. – Она судорожно сжимала чашку, опустив глаза. Наконец отважилась задать мучивший ее вопрос: – Какой он?

– Лоренс?

Всего несколькими часами раньше Джем, не задумываясь, ответил бы ей… Он – человек глубокого ума, живой, разговорчивый. Отличный муж, отец, отчим…

Теперь Джем заколебался. Хорошо ли он знает своего отчима?

Он положил письмо на сундук.

– По-моему, такой, как в письме.

Она измученно откинулась в кресле.

– Элоиз… – Он впервые назвал ее по имени. – Он хороший человек.

Ее глаза вспыхнули. Она почувствовала облегчение, услышав его слова.

– Вы не могли бы доверить это письмо мне?

– Нет. – Она решительно помотала головой. Он и не ожидал другого. Письмо могло бы помочь, но…

– Ладно. Я поговорю с ним. Но тут не сказано, почему она ушла от него.

Элоиз осторожно положила письмо на место и убрала папку.

– Нет.

– А она не говорила, знал ли Лоренс, что она ждет ребенка?

– Она никогда ничего не рассказывала. Я все узнала из этого письма.

– И только?

Она кивнула.

– А она упоминала когда-нибудь аббатство? Может быть, случайно упоминала Лоренса?

Элоиз опять помотала головой.

– Странно.

– Почему? – Ее карие глаза были абсолютно правдивыми.

– Никогда не говорить о месте, столь важном для нее…

– Виконт Пулборо много значил для мамы. Она родила ему ребенка. Но вместе с тем она никогда не говорила о нем. О некоторых вещах слишком сложно рассказывать, они вызывают такую боль!

Она замолчала.

Джем пытался осмыслить услышанное.

Что-то не стыкуется. Тот Лоренс, которого он знает, никогда бы не отказался от своего ребенка. Итак, предположим, Ванесса Лоутон и Лоренс были любовниками…

– Возможно, ваша мама уехала, не сказав Лоренсу, что ждет от него ребенка?

– Нет.

Он недоуменно взглянул на нее.

– А почему «нет»?

– Она не могла так поступить. Любой отец имеет право знать. Она не стала бы… Я знаю, что не стала бы…

По ее щеке потекла слеза. Элоиз тут же опустила голову, и мягкие светлые пряди скрыли ее лицо.

От нее веяло болью и одиночеством. Джему стало ее жаль.

И захотелось поцеловать. Господи помоги! У нее такое нежное личико. Такое красивое, четко очерченное… Такая длинная шея…

Как она восхитительна!

И так ранима.

– У вас есть фото вашей мамы в молодости?

– Наверно.

– Можно мне взглянуть?

Она подошла к шкафу.

– В коробке были фотографии. Я не смотрела их. Не смогла… – (Джем молчал.) – Я еще не рассортировала ее бумаги. Мама хранила каждую рождественскую открытку, каждое письмо… – Элоиз открыла шкаф и вытащила оттуда большую коробку. – По-моему, фотографии здесь.

Джем взял альбом, открыл его и увидел маленькую Элоиз. На фото ей было лет пять. Он быстро захлопнул альбом.

– Нужны более ранние.

Элоиз открыла тот, что лежал снизу.

– Вряд ли они в альбомах. Там есть отдельные фотографии.

Джем покопался и нашел пачку фотографий, лежащих отдельно. Они были перетянуты резинкой, помечены датой и местом.

Он взял одну из них. На ней была юная девушка, похожая на Элоиз. Распущенные светлые волосы развевались на ветру. Она сидела под большим дубом.

Джем замер. Он отлично знал этот дуб на Южной лужайке, много раз забирался на него. А это означает, что… Элоиз говорит правду.

Письмо ее матери не лжет. Лоренс… отец Элоиз?

– Это ваша мама? – Глупый вопрос, но он хотел знать наверняка.

Элоиз взглянула на фото.

– Да. Снимок сделан до моего рождения. Потом она уже никогда не была такой худенькой.

– Это опять в имении.

– Правда?

Он коротко кивнул, не глядя на нее, чтобы не видеть загоревшуюся в ее глазах надежду. Фото доказывало только, что Ванесса Лоутон бывала в Колдволтхэме.

Но этого достаточно, чтобы он поговорил с Лоренсом. И чем скорее, тем лучше.

– Я могу взять?

– Фото?

Джем кивнул.

– Я завтра возвращаюсь в Суссекс и покажу ему ваше письмо. И фотографию.

– Благодарю вас. – Элоиз уложила альбомы в коробку. Потом взглянула на него. – Вы мне верите?

– Ложитесь спать. У вас измученный вид.

Он тут же пожалел о своих словах. Ему представилось, как она лежит на диване с разметавшимися светлыми волосами. А губы у нее такие полные и чувственные!

– Я свяжусь с вами, – повторил он.

– Да.

Она встала. Ему захотелось прижать Элоиз к себе, чтобы ее голова лежала у него на груди, и качать ее.

Кого он обманывает? Ему хотелось большего. Хотелось медленно раздеть ее. Почувствовать под руками нежную кожу. Ему хотелось… Но это невозможно. Женщина представляет угрозу для счастья его матери.

Элоиз проводила его до лестницы.

– Благодарю за кофе.

– Благодарю за такси. – Элоиз улыбнулась.

– Обращайтесь, всегда рад помочь.

Если Ванесса улыбалась так же, то Лоренса можно понять. Джем поднял воротник и вспомнил, что хотел вызвать такси по телефону из квартиры Элоиз. Но не возвращаться же? Он пошел, надеясь поймать проезжающую машину. Если не удастся, то идти придется далеко.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Сомнений не осталось. Элоиз Лоутон – родная дочь виконта Пулборо. Достаточно было взглянуть на лицо старика.

И в это мгновение в Джеме что-то умерло. Он привык считать, что Лоренс лишен обычных человеческих слабостей, не похож на его родного отца. Джем нуждался в этой вере. Она была ему необходима.

Надо позвонить Элоиз Лоутон. Что ей сказать?

Что ее отцу наконец показали письмо? Что виконт Пулборо будет рад встретиться с дочерью, которую скрывал от своей семьи?

Пошатнулись основы его жизни, все внезапно стало нестабильным.

Тайны и ложь. Как он ненавидит все это. Ненавидит разочарования.

Джем посмотрел на часы и заторопился. Нужно что-то делать. Что угодно, но делать.

Лоренс оказался лжецом и обманщиком. Знала ли об этом его первая жена, мать Белинды? Может, она глядела из окна спальни и видела своего мужа с Ванессой Лоутон? Знала ли Белинда? Он сопоставил даты.

Белинде тогда было тринадцать. Достаточно взрослая, чтобы заметить, что происходит. Возможно, этим объясняются ее сложные отношения с отцом.

Он обязан позвонить Элоиз. Он обещал. Кроме него никто этого не сделает.

Надо сказать ей правду. Пусть лучше это сделает он. Ему хочется услышать ее голос.

Приезд Элоиз в Колдволтхэмское аббатство может принести горе людям, которых он любит. Но что это даст ей самой? Она была права, сохранив веру в свою мать, тогда как он…

Элоиз чувствовала себя отвратительно. Слишком поздно. Прошло двадцать семь лет. У нее было много вопросов, но все сводилось к одному-единственному – почему?

Сегодня она получит ответ. Она встретится с человеком, который бросил их с мамой. Что она почувствует, глядя на него? Гнев? Боль? Сожаление?

Любовь?

Элоиз не знала.

Но нельзя не использовать возможность встретиться лицом к лицу с человеком, который участвовал в том, чтобы дать ей жизнь. Пусть будет больно, но она должна его увидеть.

А еще она снова увидит Джема Норланда. Он выполнил свое обещание, сделав возможной эту встречу.

Элоиз даже не надеялась. Наутро после того приема она готова была поклясться, что Джем не станет этим заниматься. Но он позвонил.

Он сдержал слово, невзирая на свою уверенность в том, что виконт Пулборо не может быть ее отцом. Джем ошибся. Ее мама была права.

Она шла по дорожке, с трудом передвигая ноги. Сначала надо зайти к Джему.

Вот и дом, о котором он говорил. Большое здание из красного кирпича с красивым белым фронтоном. Дом, о котором можно мечтать. Она вспомнила жалкий муниципальный дом в Бирмингеме, где жили они с мамой.

Виконт Пулборо даже не представлял, на что он обрек юную Ванессу.

Чувство протеста против несправедливости, жившее в ней последние недели, вспыхнуло с новой силой. Она хочет, чтобы виконт Пулборо знал, какой была жизнь ее мамы. Болен или нет, он должен знать, как много горя принес.

И когда она убедится, что он это понял, то уйдет, вернется в Лондон, и он сможет без помех продолжить свою прежнюю жизнь. В донце концов, он сам ее выбрал.

Поправив жакет, она позвонила в темно-синюю дверь, которую тут же отворил человек лет пятидесяти, державший в руках чашку кофе.

Элоиз уже хотела извиниться, что не туда попала, но он спросил:

– Вы ищите Джема?

– Д-Джема. Да. Его.

– Он в мастерской.

Увидев ее смущение, он подмигнул.

– Я провожу вас. Он будет рад вас видеть.

Мужчина вывел Элоиз из дома и, закрыв за собой дверь, кивнул на узкую тропинку.

– Мастерская там.

Элоиз последовала за ним, жалея, что на ней легкие кожаные туфли – кругом была грязь.

– Между прочим, меня зовут Мэтт. – Он с улыбкой повернулся к ней. – Я работаю в поместье.

– Элоиз Лоутон. Много здесь рабочих?

– Нет. Но работы хватает.

Элоиз вежливо кивнула.

– Я – плотник. Уже несколько лет здесь. – Они свернули за угол, и Мэтт закричал: – Джем, дружище! К тебе пришли!

– А вы ранехонько, – сказал Джем, выходя из кирпичной мастерской и щурясь от яркого солнца.

Он был совсем не таким, каким она его запомнила. Вместо дорогого костюма на нем были джинсы и майка. – Я не ожидал вас раньше десяти.

– Уже половина одиннадцатого, – смутилась Элоиз.

– Черт, неужели? – Джем взглянул на часы.

– Я пойду? – спросил Мэтт, протягивая ему связку ключей.

– Спасибо, – кивнул Джем и взглянул на Элоиз. – Я только возьму куртку и закрою мастерскую. Да и руки не мешает помыть.

– Мы пойдем пешком? – спросила она, идя за ним и старательно отводя взгляд от обтянутых джинсами мускулистых ног.

Что с ней происходит? Джем Норланд олицетворяет собой тот круг, который ей не нравится. Он принадлежит к высшему обществу. Она принципиально отвергает его образ жизни.

– Слишком далеко. Поедем на машине. – Джем прошел с ней в мастерскую, где стоял густой запах дерева и пыли.

Элоиз с любопытством огляделась.

– Вы здесь работаете?

Он кивнул.

– Здесь. Всю мебель я оставляю себе. – Он показал на огромный круглый стол в центре мастерской.

Элоиз наблюдала за его длинными пальцами. Как он осторожно и ласково дотронулся до гладкой поверхности дерева. Так он, верно, прикасается к любимой женщине. Она с трудом отвела взгляд и почувствовала, что у нее пылают щеки.

Почему она об этом подумала? Возможно, потому, что напряжены нервы?

Почему же ее так тянет к Джему? В нем есть нечто такое, что вызывает доверие, желание положиться на него.

– Как вы себя чувствуете? – Он повернулся к ней.

Что ответить? Она нервничает. Ей плохо. Горько.

– Не знаю. – Элоиз попыталась улыбнуться. – Немного боюсь.

Джем кивнул, словно ожидал именно такого ответа.

– Сп-пасибо, что вы все организовали.

– Ну, что вы. Я просто выполнил свое обещание. – Он вытер руки полотенцем.

– Я не думала, что вы это сделаете.

– Нет? Меня это удивляет. – Он осторожно повесил полотенце. Потом надел вязаную куртку, и в его глазах зажглись синие огоньки.

Элоиз замерла. Великолепен!

– Я должен перед вами извиниться.

– За что?

Он повернулся к ней спиной. Элоиз ждала, чувствуя, как у нее перехватило дыхание.

– Я не верил вам.

– Я знаю, – с трудом выдавила она, ощущая, как пересохли губы.

Он задумчиво потер шею.

– Лоренс…

Глядя на его смущенную улыбку и грустные глаза, Элоиз поняла все без слов.

Она вторглась в их семью. Ее там не ждут и не хотят видеть. Но она знала это. С самого начала. Просто не думала о будущем.

Какая наивность! Ведь в эту историю втянуты и другие люди.

Виконт Пулборо… Лоренс, которого любят. Возможно, это жестоко, что она предала гласности его глубочайшую, самую постыдную тайну. Возможно, он всегда боялся этого дня. Возможно, ее мама слишком любила его, а потому и молчала всю жизнь…

У нее нет времени, чтобы обдумать это.

– Лоренс, – опять начал Джем, – был вне себя, когда узнал, что мы сразу не показали ему ваше письмо. Он сказал, что у нас не было права скрывать от него. Он сразу узнал на фото вашу маму.

У Элоиз перехватило горло, в глазах потемнело.

– П-правда?

– Он называет ее Нессой.

– Бабушка тоже так ее называла. – У нее застучало сердце, когда она услышала мамино детское прозвище.

Он продолжал, словно понял ее чувства:

– Мы не смогли найти Ванессу Лоутон в списках работников аббатства. Я говорил вам об этом?

– Она была секретарем, – сурово сказала Элоиз.

– Лоренс сообщил мне. Она печатала его книгу.

Элоиз тяжело вздохнула. Только бы не заплакать. Она не должна плакать.

Джем подошел к ней. Его лицо смягчилось.

– Поэтому ее не было в списках.

– О. – Элоиз закусила губу.

Джем протянул руку и откинул назад ее волосы, слегка коснувшись щеки. Элоиз не шелохнулась.

Какое легкое, нежное прикосновение. Ей стало так уютно. Все вокруг поплыло.

Она всегда была уверена в себе, а теперь…

Теперь ничего не понимает.

– Извините, мне действительно очень жаль.

Джем опустил руку. Ей показалось, что он сейчас уйдет.

– Он говорил обо мне? – опомнившись, спросила она.

– Мне кажется, он говорил сам с собой.

У нее в горле встал комок, который она никак не могла проглотить. Элоиз была готова к тому, что отец откажется от нее, даже в этом случае она смогла бы взять себя в руки. Но безнадежно надеялась на…

На что?

Она и сама не знала, чего хочет.

Чтобы ее благосклонно приняли? Чтобы дали понять, что она не является ошибкой судьбы и не вызывает горького сожаления?

Но при чем тут Джем? Этого она не знает.

– Он сказал, – медленно продолжал Джем, – что Александр Поуп написал поэму, которая называется «Послание Элоизы Абеляру».

Элоиз нахмурилась, пытаясь понять, какая здесь связь.

– Я знаю, кажется, в 1717 году. Это одно из немногих его произведений о любви. У мамы была эта поэма, когда она… – Элоиз догадалась, – выбирала мне имя.

– Лоренс писал книгу об английской поэзии восемнадцатого века. Это его страсть… Лучше нам отправиться в аббатство. Он хочет поговорить с вами.

Проделав такой длинный путь, Элоиз вдруг захотела уехать. Ее бы обрадовало, если бы Джем сказал, что виконт Пулборо изменил свое намерение и не желает с ней встречаться. Она бы справилась, вынесла все, но не в его доме.

Хватит ли ей сил?

– Вы будете присутствовать?

– Если я вам нужен.

У нее оборвалось сердце. Если он ей нужен… Понимает ли Джем, что она при этих словах испытывает?

– Там будет кто-то еще?

– Никого.

Она предполагала услышать именно этот ответ, но теперь заинтересовалась, почему. Может быть, виконт хочет, чтобы о ней никто не знал? Может, он стесняется ее?

Или себя?

– Мама твердо решила в это не вмешиваться. А больше там никого нет. Алекс в школе, а Белинда живет с мужем в Чичестере.

Белинда. Ее сводная сестра. Она видела ее фото в Интернете.

К своему стыду, Элоиз никогда не задумывалась о том, что будет испытывать Белинда, встретившись со своей сводной сестрой. Сестрой, чье существование для матери Белинды означало, что ее обманули.

Элоиз знала, что Белинде сорок, что она замужем за Пьером Атертоном и у нее нет детей. Она знала только факты. И забывала об эмоциях.

– Пожалуй, это к лучшему, – согласилась она.

– Лоренс тоже так думает.

– Белинда меня, наверно, не полюбит.

– Да, пожалуй.

Конечно, нет. Элоиз думала о Белинде только в связи с тем, как несправедливо обошлась судьба с ней самой, дав ее сводной сестре все самое лучшее.

Но у нее была мама, которая ее любила. А мать Белинды долго болела и умерла.

Вдруг Элоиз ясно поняла, в чем ей повезло больше, чем Белинде. Да, она не получила образование в одной из лучших школ, у нее не было возможности путешествовать и заниматься музыкой. Она не ездила верхом, у нее не было своего пони. Но она никогда не чувствовала себя нелюбимой.

Никогда.

Мама всегда любила ее, всегда стремилась дать то, что могла, и прикладывала все силы и энергию, чтобы поддержать ее.

– А Белинда обо мне знает?

– Лоренс сообщил ей.

Он сообщил… Можно представить, какой тяжелый разговор произошел между ними. Тяжелый для обоих.

– А почему вы называете его Лоренс? – внезапно спросила Элоиз.

Джем открыл дверцу зеленого «лендровера» и на мгновение задумался.

– А как еще его называть? Он же не мой отец. Мама вышла за него замуж, когда…

– Вам было пятнадцать, – закончила она за него. – Я знаю, читала об этом.

Джем криво улыбнулся.

– Я забыл, что вы аналитик.

– Просто я любопытна.

– Не сомневаюсь.

– Вы были против, когда мама собралась замуж?

Джем повернулся и удивленно взглянул на нее.

– Пятнадцать – трудный возраст, – пояснила Элоиз.

– Честно? Я чертовски ревновал. Вначале.

– Могу себе представить.

– Несколько месяцев я отравлял всем жизнь. Меня даже исключили из школы.

– А теперь вы его любите?

Он помедлил, прежде чем ответить.

– Он значит для меня больше, чем мой собственный отец. Я благодарен ему за это.

Элоиз неудержимо хотелось спросить, что Джем имел в виду, но она сдержалась.

– Я тоже не желала, чтобы мама выходила замуж. Я хотела, чтобы мы были с ней вдвоем.

– А у нее никого не было?

Элоиз пожала плечами.

– Пару раз появлялась такая возможность… но, наверно, из-за меня мама отказывала. – Она немного помолчала. – Сейчас я бы все изменила.

– Смогли бы?

– Думаю, она не такой представляла себе свою будущую жизнь.

Но теперь слишком поздно. Мама давно умерла. Элиоз отвернулась. Она посмотрела на свои побелевшие пальцы, судорожно вцепившись в колени.

Слеза упала на руку. Элоиз вытерла глаза.

– Зачем я обратилась к отцу, когда прошло столько лет? Я только всем сделала больно.

Он молчал, не отрывая глаз от дороги. Она поняла без слов, что произошло в семье при внезапном появлении неизвестной дочери.

– Хотя это не моя вина. – Ей показалось, что нужно объясниться. – Винить следует вашего отчима.

– И вашу маму. – Джем искоса взглянул на нее. – В такой ситуации всегда замешаны двое.

– Она не была замужем.

– Но знала, что он женат, – ответил Джем. – Не надо огульно обвинять. Вы же не знаете, что между ними произошло.

– Она была на двадцать семь лет моложе его. Ей было девятнадцать. Только девятнадцать!

Столько же, сколько вашей Софи Вестбрук, добавила она про себя. И вызывающе взглянула на него.

– Как по-вашему, кого надо больше винить?

– Встретитесь с Лоренсом – выясните.

Мудрый совет. Очень много зависит от того, что скажет виконт Пулборо.

Элоиз отвернулась и стала смотреть в окно. По обеим сторонам расстилалось Колдволтхэмское поместье. Зеленые деревья на зеленых лугах, где пасутся олени.

И все принадлежит ее отцу. Такое богатство! Может, это стало причиной?..

Впереди показалось аббатство. Фасад из белого камня выглядел одновременно волшебным и пугающим. Стали видны сады и тщательно подстриженные газоны.

И ее отец владеет всем этим, разозлилась Элоиз.

Ей всегда хотелось иметь сад, свой собственный. Она завидовала школьным друзьям, у которых было хоть какое-то подобие сада.

– Вы играли здесь? – спросила она, чтобы как-то отвлечься.

– Не здесь. Аббатство летом почти всегда открыто для посетителей. Остается лишь небольшой отгороженный участок для семьи.

Элоиз заерзала на сиденье. Как странно, что можно владеть всем этим и не пользоваться. Какой-то совершенно другой мир. И она стоит на его пороге. Собираясь вторгнуться в него. Нежданная и нежеланная.

– Тут есть теннисные корты. Конюшни находятся за ними. У нас семь лошадей, четыре из них – мои.

– Ну да, вы же играете в поло, – спокойно сказала Элоиз. Спорт для богатых, напомнила она себе.

Джем бросил на нее короткий взгляд.

– Каждый выходной.

Когда они подъехали к небольшому дворику, Джем остановил машину.

– Комнаты Лоренса на первом этаже. Ему сейчас трудно ходить по лестнице.

Элоиз была благодарна ему за спокойный тон. Другого она бы не вынесла.

Колдволтхэмское аббатство выглядело холодным и настороженным. Все вокруг напоминало ей музей.

Джем открыл дверцу.

– Вы готовы?

– Да, – солгала Элоиз, выходя из автомобиля. На самом деле она была совершенно не готова.

– Я провожу вас к Лоренсу.

Элоиз кивнула. У нее подгибались колени, сердце останавливалось, ее подташнивало. Только привычка к дисциплине заставила идти за Джемом, делая вид, что она сохраняет спокойствие. Все вокруг казалось неуютным, говорило о безнадежности затеи: высокие потолки, резные двери, стертые ступени.

Она слепо шла за Джемом, думая только о том, чтобы не поддаться охватывающей ее панике. Каблуки цокали по полу.

Джем остановился в конце длинного коридора, стены которого были увешаны картинами.

– Он здесь. Я представлю вас и исчезну.

– Разве вы не останетесь? – Ей было необходимо его присутствие. Он же говорил, что будет присутствовать, если она этого хочет.

Джем засунул руки в карманы.

– Мне лучше уйти.

– Хорошо. Я нормально выгляжу?

Криво усмехнувшись, он осторожно ответил:

– Отлично. Не беспокойтесь, он вам понравится. – И, немного помолчав, добавил: – И вы ему.

Джем взялся за массивную ручку и открыл дверь. Едва дыша, Элоиз с трудом сделала несколько шагов по комнате.

Здесь стояла массивная дубовая мебель. В вазе на овальном столике красовались свежие цветы ласкового желтого цвета.

Джем указал на дальнюю дверь.

– Лоренс все еще прикован к кровати. Операция была тяжелой, и он не очень хорошо себя чувствует.

Он пошел к двери, и ей ничего не оставалось, как последовать за ним. Элоиз стало страшно.

Джем оглянулся и ободряюще улыбнулся. Элоиз встретилась с ним взглядом и выдавила из себя ответную улыбку.

– Готовы?

Она кивнула. На мгновение замерла, и ей показалось, что время стало медленным и тягучим.

Его рука неспешно поднялась, и он погладил ее по щеке.

– Удачи, – мягко пожелал Джем.

Элоиз с трудом понимала, что происходит. Чувства сплелись в противоречивый клубок.

Она почувствовала, что ему хочется поцеловать ее. Джем отдернул руку, словно внезапно осознав, что делает.

Он повернулся и оставил ее в растерянности. Она хотела поцелуя. И тут же ей стало стыдно. Как она могла это желать?

Вспомнилась улыбающаяся Софи Вестбрук. Такая юная. Такая красивая.

Джем открыл дверь.

– Лоренс, я привел к тебе Элоиз Лоутон.

Элоиз вошла во вторую комнату и увидела кровать, которую прежде заслонял Джем. Она посмотрела на старика, сидящего на кровати. Выражение его лица тут же прогнало все страхи.

Это был человек, которого любила ее мать.