Текст книги "Женщина не из высшего общества"

Автор книги: Наташа Окли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Ее отец.

Она подошла к нему на подгибающихся ногах. Он был седой, морщинистый, но морщины на его лице были такими добрыми. Хороший человек, добрый человек, говорила ее мама.

Элоиз всегда обвиняла виконта, но теперь, оказавшись лицом к реальности, была не в состоянии противостоять его доброте. По его глазам было видно, что он ожидает ее гнева.

Виконт Пулборо молча пристально глядел на нее, а потом мягко сказал:

– Элоиз.

Его голос задрожал и сорвался. И хотя она еще испытывала горечь, все тут же исчезло, словно смытое волнами чувств.

Ее отец!

Она услышала звук закрывающейся двери и поняла, что Джем оставил их наедине.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Черт! Он едва не поцеловал ее.

Джем упал в кресло.

Это вовсе не входило в его планы. Надо забыть, что она так красива. Забыть нежный овал лица и элегантный изгиб шеи. Забыть уязвимость и печаль в ее глазах.

Джем потер лицо руками. Надо справиться с этим наваждением. Он не может влюбиться в женщину, которая пытается разрушить его семью. Он достаточно повидал и многое знает о любви и семье.

Интересно, она уже ушла?

И тут появилась Белинда.

– Та блондинка, которую я заметила, это она?

– Элоиз сейчас с ним. А ты что здесь делаешь? Мы договорились…

– Это ты так считаешь, а у меня другое мнение.

Болезненно худая Белинда поплотнее запахнула жакет.

– Я хочу на нее посмотреть. Может, она еще хуже, чем я представляла.

– Напрасно ты приехала, Белинда. Сейчас не время.

Она вспыхнула, и он почувствовал, что от нее разит алкоголем. Пьяна уже с утра!

– Он – не твой отец. Хотя ему нравится считать тебя сыном. Он – мой отец. И изменил моей матери. Мне.

Джем взял ее за руку, напоминавшую птичью лапку.

– Не надо говорить в таком тоне. Твои аргументы касаются Лоренса, но не Элоиз. Скажи ему о своих чувствах…

– Все это я уже слышала. – Она вырвала руку. – Она может его видеть, когда захочет, и спрашивать о своей матери-шлюхе.

И тут отворилась дверь. Джем увидел Элоиз, вопросительно глядевшую на него карими глазами. Белинда резко повернулась.

– Так ты дочь Нессы? – с горечью и презрением спросила она. Видно, что эти чувства копились в ней много лет. – Ты похожа на нее. И такая же шлюха?

Гадкие слова, в которых было столько ненависти, эхом отдались в большой комнате.

У Элоиз дернулись губы, но она не успела ничего произнести. Белинда взмахнула рукой.

– Белинда! – Джем бросился вперед, но опоздал, Белинда звонко ударила Элоиз по левой щеке. Та отпрянула, схватилась одной рукой за пылающую щеку и, защищаясь, подняла вторую.

– Остановись! Хватит!

Белинда повернулась и бросила на него ненавидящий взгляд.

– Нет, не хватит. Я не позволю ей завладеть моим отцом. Твоя мать всегда была послушной овцой, и всем известно, что ты не лучше.

Джем встал между двумя женщинами. Он бросил взгляд на Элоиз. Она молча застыла. Он опять повернулся к Белинде.

– Хватит. Отправляйся домой.

Белинда усмехнулась, ее хорошенькое личико исказила насмешливая гримаса.

– Она и тебя успела охмурить? Присмотрись получше. Ей нужны только деньги. А у тебя их много. Возможно, ей захочется поцеловать тебя и рассказать об этом в своем дрянном журналишке.

Джем услышал, как охнула Элоиз, но не отрываясь глядел на Белинду.

– Отправляйся домой, – строго приказал он.

– Уже иду. Я сказала все, что хотела. – Она повернулась и, постукивая каблучками, вышла.

Джем дождался, пока она скроется, и только тогда повернулся к Элоиз.

– Извините, я… – Он растерялся, не зная, что сказать. Элоиз плакала. Джем ощутил свою беспомощность.

Что сказать, как утешить ее, смягчить боль?

– Она ненавидит меня, – ошеломленно произнесла Элоиз. Она походила сейчас на растерянную маленькую девочку.

– Она злится. – Джем подошел и обнял ее. Он понимал, что этого делать нельзя, но другого выхода не было. Мягкие волосы Элоиз касались его подбородка. Он прижал ее еще крепче.

Он гладил ее по голове, пытаясь успокоить, его пальцы утопали в золотистых волосах.

Рыдания сотрясали тело Элоиз. Джем понимал, что она плачет не только из-за грубых и несправедливых слов женщины, жестоко обидевшей ее.

К своему удивлению, он рассердился на Лоренса. На человека, которого всегда обожал. Храня такую тайну, как мог отчим рассуждать о морали?

Постепенно Элоиз стала успокаиваться.

– Вы в порядке? – спросил Джем, глядя на ее красные глаза и отпечаток ладони Белинды на щеке. Глупый вопрос. И так все ясно.

Он и сам оказался в глупом положении. Ему вспомнилось, как плакала его мать, а он ничем не мог ей помочь. Никто не поможет, пока она сама не примет решение. Элоиз икнула и отшатнулась.

– Носовой платок куда-то делся. – Она стала искать его в карманах. – Извините.

– За что?

Она вытерла глаза.

– Все время плачу у вас на плече. Может, вам следует догнать Белинду? У нее тяжелая рука.

– Заметно. Извините.

Она пожала плечами, старательно пряча горящую щеку.

– Это не ваша вина.

Джем дотронулся до красного пятна у нее на щеке. На коже виднелись три ясно различимых отпечатка пальцев.

– Скоро пройдет.

– Сегодняшний день преподносит сплошные неожиданности.

– Да?

– Не совсем, – тихо уточнила она. – Я предполагала, что он будет трудным.

Они молча шли по длинному коридору, Джем немного впереди. Элоиз размышляла над тем, что ей рассказал Лоренс, а Джему хотелось узнать подробности их разговора.

Она нервно теребила сумочку.

– Когда вы должны вернуться в Лондон? – Стараясь не выдать заинтересованности, он первым нарушил молчание.

Она посмотрела на него, движением головы отбросив за спину светлые волосы.

– Вечером. Я выеду после полудня.

Элоиз отвернулась и поглядела в большое окно. Вокруг было пустынно.

И опять воцарилось тяжелое молчание. Кажется, Элоиз никак не могла сформулировать одолевавшие ее мысли. Не могла выразить их словами. Все смешалось в голове.

Ей хотелось ненавидеть виконта Пулборо, но он оказался таким добрым и сострадательным. Ненавидеть было невозможно.

– Вы еще навестите Лоренса? – решился спросить Джем, прерывая ее размышления.

Вчера она с уверенностью ответила бы на этот вопрос, но сейчас не знала, чего она хочет.

– Я не знаю.

Они вышли во двор и направились к «лендроверу». Джем открыл ей дверцу.

– Не позволяйте Белинде повлиять на ваше решение.

Он сел за руль.

Элоиз согласно кивнула, но перед ней встало разъяренное лицо Белинды. Она не могла ее порицать, но никогда не сможет забыть презрение в ее глазах.

– У них… сложные отношения.

– Л-лоуренс рассказал мне. – Элоиз немного запнулась на непривычном имени. – Он винит во всем себя. Думает, что Белинда знала о его отношениях с моей матерью.

– Возможно.

Элоиз не поднимала глаз, в которых продолжали стоять слезы. Впервые она обвинила маму. Знала ли та, как несчастлива Белинда? Как испугана и одинока?

Возможно, она была слишком молода, слишком поглощена своей любовью, чтобы сознавать, как много боли причиняет. Встретив отца, Элоиз не могла теперь осуждать только его.

Правильнее всего было бы сейчас прервать всякие отношения. Пусть ее первый визит в Колдволтхэм станет последним.

– Не хотите ли пообедать где-нибудь?

Элоиз вытерла глаза.

– Извините?

– Вы не голодны? – спросил Джем. – Уже час. Мы можем остановиться у паба и пообедать.

Ей хотелось принять приглашение. Так тяжело возвращаться в одинокую лондонскую квартиру. У нее нет никого, с кем можно было бы обсудить все, что произошло в ее жизни.

– Вы заняты. Я не могу…

– Мне тоже нужно поесть. А там отлично готовят.

– Вы думаете? – Элоиз все еще колебалась.

– Уверен. – Он свернул на узкую дорогу. – Тут недалеко.

Элоиз глядела в окно. Наверно, здесь очень красиво летом, пришло ей в голову.

– Он вам понравился?

– Да, очень.

– И вы теперь называете его Лоренсом?

– Он попросил меня.

Они подъехали к симпатичному старому английскому пабу. Крыша из черепицы, стены из грубого камня, в архитектурном стиле – смесь разных эпох.

Элоиз вышла из машины и с удовольствием вдохнула свежий зимний воздух. Не напрасно она согласилась. Здесь столько простора и так красиво!

И с нею Джем. Она повернулась и взглянула на него. Лоренс так тепло отзывался о нем, они очень привязаны друг к другу.

– Пойдемте. При входе нужно наклонить голову – слишком низкая притолока.

Элоиз понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к царившему в пабе полумраку. Свет с трудом пробивался через маленькие окошки. В дальнем конце зала горел очаг.

– Здесь симпатично, – заметила она, проходя к камину. На стенах были прибиты начищенные лошадиные подковы.

Чтобы занять себя, Элоиз принялась греть руки у огня.

Джем встал рядом.

– Что будете брать? – Он протянул ей меню. Она рассеянно заглянула туда, даже не пытаясь сосредоточиться.

– Только суп.

– А выпить?

– Кофе, пожалуйста.

Она благодарна Джему, что он не задает никаких вопросов. Она не готова сейчас говорить, поскольку сама не знает ответов.

У очага было жарко, Элоиз сняла жакет.

Мысли мешались в голове, клонило ко сну. Это следствие нервного напряжения. Скорее бы добраться до постели.

– Один кофе, – Джем поставил перед ней белую чашку и рядом положил сахар. – Заказ сейчас принесут.

– Отлично.

Он держал в руках высокий бокал с пивом и молчал. Его голубые глаза вспыхивали, когда он глядел на нее, словно читая ее мысли.

– Вы часто здесь бываете? – торопливо спросила Элоиз.

– Иногда. Здесь милый садик. Летом там хорошо посидеть после трудового дня.

– Да, наверно. Тут бывает много народу?

– Весьма. Местечко достаточно известное. О нем даже сложены легенды.

– А вы им верите?

– Я? Нет. – Джем улыбнулся. – Попросите Лоренса, пусть он вам расскажет одну из тех историй, что рассказывал мне. Не думаю, что это правда, но слушать забавно.

На ее лицо упала тень.

– Возможно. – Она положила в кофе сахар. Джем красивый мужчина. С какой стороны ни посмотри, всем хорош. Наверно, ему нелегко, но ведет он себя безупречно. Ведь она заставила переживать людей, которых он любит.

Какая ярость была написана на лице Белинды! Элоиз не ждала, что сводная сестра станет испытывать к ней родственные чувства, но все предположения померкли перед реальностью. Она ее просто ненавидит.

Чего ожидать от жены Лоренса, матери Джема? Какие эмоции может вызывать у нее незаконная дочь мужа, это неожиданно объявившееся дитя любви?

Для всех будет лучше, если она уедет…

Но ей так хочется остаться, побольше узнать об отце.

– Особенно я любил слушать о давних временах, – продолжал Джем, не представляя, о чем она думает. – Не сомневаюсь, что Лоренс сам придумывал многие истории, видя мой интерес.

Официантка принесла еду, и он замолчал. Элоиз принялась за картофельный суп. Он был горячий и очень вкусный.

– Нравится?

– Просто великолепно.

– Владелец – Ричард Кэмфорд – молодец. Он пару лет назад приобрел паб, отказавшись от жизни в городе.

– Вы ведь тоже не любите Лондон, не так ли?

– Не особенно. Хорошо съездить туда на несколько дней, но жить там не хочу. Мне больше по душе сельские пабы, чем модные рестораны. Я также не люблю шумные сборища.

– Почему?

– Предпочитаю хорошую беседу и умных собеседников. На лондонских вечеринках столько людей, которых мне вовсе не хочется видеть.

Элоиз припомнила приемы, которые посещала, – это была ее работа. Там всегда одни и те же люди.

– Но в поло играют те же самые люди.

Джем отпил пива.

– Вы правы, но лошади – интереснее.

Элоиз улыбнулась в ответ. Она уже начала приходить в себя и немного расслабилась.

Они разговаривали о разных вещах, обо всем. Ее боль и страх понемногу рассеивались. Даже пощечина стала забываться.

– Вы не спросили меня, что сказал Лоренс, – заметила она.

– Если вы захотите, то расскажете сами, а не захотите, я послушаю Лоренса.

– А вдруг нет?

– Это его привычка, – улыбнулся Джем.

– Как хорошо, что у вас такие отношения, – с горечью сказала Элоиз.

У нее не было никого, абсолютно никого, с кем она могла бы обсудить свои дела и проблемы. Раньше ее это особенно не беспокоило, но теперь, когда в жизни столько изменилось, захотелось с кем-нибудь поделиться.

– Как вы начали заниматься модой? – поинтересовался Джем.

– Во время учебы я устроилась, чтобы подработать, в редакцию: варила кофе, отвечала на телефонные звонки и наблюдала за работой стилиста.

– А потом Кембридж и первое место по английской литературе.

– Потом Кембридж. Вы неплохо осведомлены.

Джем улыбнулся, и Элоиз отвела глаза. Что с ней происходит? Почему?

С трудом она сумела вернуться к теме разговора и продолжала:

– После университета я опять пошла в журнал. Чтобы оплачивать квартиру, четыре вечера в неделю работала в тамошнем баре.

– Вы обладаете завидным упорством.

– Я не хотела жить так, как жила моя мама. – Она замолчала.

Джем сделал паузу и потом спросил:

– Это было так трудно?

– Она была несчастна. – Слезы опять подступили к глазам. – Вы себе даже представить не можете.

– Я знаю, что такое несчастье, – кратко сказал он. – И оно не всегда связано с отсутствием денег.

Элоиз озадаченно взглянула на него. Гнев в его голосе был таким же неожиданным, как и слова.

– Я думала… я думала, что вам нравится жить в поместье.

– Колдволтхэм стал моим убежищем. Но до того пришлось многое пережить.

– Да, наверно, – нахмурилась Элоиз. К пятнадцати годам она уже знала, что лишена в жизни многих вещей. Она никогда не летала на самолете, не могла поехать во Францию на учебу, не могла заниматься музыкой, потому что мама была не в состоянии оплачивать уроки.

Но Джем? Что произошло с ним?

Она вспомнила, что его отчислили из школы. Возможно, он был неуправляемым ребенком, травмированным смертью отца?

А Белинда? Она тоже была несчастна.

Элоиз стало стыдно. Она забыла, что у других людей есть собственные проблемы.

– Моя мама начала работать в аббатстве, когда ей исполнилось девятнадцать. – (Джем не поднимал глаз от тарелки, напрасно Элоиз ждала от него хоть какой-то реакции.) – Лоуренс сказал, что это напоминало удар молнии. Словно сошлись две половинки. – Она вертела в руках чашку – Его жена… – С трудом удерживая слезы, она подыскивала верные слова. – Извините… черт, обычно такого со мной не происходит.

Элоиз поставила чашку и трясущимися руками закрыла лицо.

Джем дотронулся до ее руки, она судорожно сжала пальцы. Оба замолчали. Что он мог сказать, чтобы облегчить ее муки?

– Извините, – смущенно произнесла Элоиз и вытерла слезы.

Она больше не была ледяной блондинкой, какой показалась ему при первой встрече. Она всегда будет для него женщиной, которую переполняют эмоции…

– Не могу понять, почему я плачу.

С сочувственной улыбкой Джем глядел, как Элоиз мужественно старается взять себя в руки.

Она еще раз вытерла глаза.

– Он рассказал мне о своей жене, Сильвии. О ее болезни.

– Они были женаты двадцать девять лет.

Элоиз подняла на него глаза, полные страдания. В душе Джема все перевернулось.

– У Сильвии было тяжелое неврологическое заболевание, от которого она и умерла. Жестокая участь, особенно для очаровательной образованной женщины. Лоренсу было невыносимо смотреть на это.

– Это была тяжелая затяжная болезнь, – сказал Джем, допивая пиво.

– Лоренс мне все объяснил. Он сильно любил ее, страдал от безысходности. Он обеспечил ей самое лучшее лечение и уход. А сам пытался отрешиться от происходящего, проводя долгие вечера в библиотеке.

Джем знал об этом от самого Лоренса. Тот очень сожалел, что так вел себя в последние месяцы жизни Сильвии. Но как объяснить его связь с Ванессой? И отказ от ребенка. Невозможно представить.

– Тем летом мама приехала в поместье. Она была такая юная… и такая красивая. И… он сказал, что она была очень добра и сердечна.

Она задумалась, словно вспоминая что-то.

– И у них начался роман? – предположил Джем.

– Случайно. Лоренс говорит, что вовсе не стремился к этому, он не мог предположить, что Несса, как он ее называет, испытывает к нему что-то.

Она задумчиво сплела пальцы.

– Но она полюбила его?

– Да, – Элоиз судорожно вздохнула. – Он сказал, что все началось с безобидной чашки чая на террасе и стало для него таким же необходимым, как дыхание.

Джем ясно представил себе отчима, произносящего эти слова. Он часто повторял, что большие решения являются следствием множества малых. Важно следить за малыми решениями, чтобы большие были правильными… и достойными.

Впервые Джем подумал, не отсюда ли пошла жизненная философия Лоренса?

– И как долго они были любовниками? – спросил он.

– Не долго. По крайне мере не физическими любовниками. Лоренс полюбил маму сразу же, как она тут появилась. Он думал, что ему ничего не грозит, вряд ли ее привлечет такой пожилой человек.

– Ему было только сорок пять.

– А ей – девятнадцать. Она казалась ему похожей на свежее и прекрасное майское утро.

Следы опять навернулись ей на глаза. Одна слезинка покатилась по щеке, оставляя серебристый след. Джем не задумываясь протянул руку и вытер ее.

Элоиз сама была как майское утро. В свои двадцать семь она выглядела более зрелой, чем Ванесса на фото, но сходство явное.

Джем услышал ее вздох. Ясно, что легко влюбиться в такую женщину. Он ждал, откинувшись на стуле.

– Они вместе читали стихи. Разговаривали. Пили чай на террасе. – Элоиз улыбнулась. – И он совершенно позабыл, что женат. Что его жена смертельно больна. Что все в его жизни сломано…

Она взглянула на Джема, молча моля о понимании, и он с удивлением поймал себя на том, что понимает. Хоть это и невозможно. Любовные связи, по его мнению, непростительны. Они подразумевают ложь и обман. Это все результат предельного эгоизма.

Возможно, так и было. Но в душе тем не менее росло чувство симпатии и сострадания.

– Все изменилось, когда он ее поцеловал. Однажды они даже решили уехать, но не сделали этого. От мысли, что им не быть вместе, они страдали. – Элоиз улыбнулась, нервно и нерешительно. – Я поступаю плохо, радуясь тому, что он любил ее?

Джем не знал, что ответить. Если Элоиз от этого легче, то ничего плохого нет, но…

Ему тут же представлялись другие образы: одинокая и брошенная Сильвия, тело которой отказывалось двигаться. Собственная мать, рыдающая и страдающая от грубости отца. Кругом ложь. Так много горьких разочарований.

– Он не знал, что она беременна, – почти торжествующе произнесла Элоиз. – Он ничего не знал обо мне.

– А почему она ему не сказала?

– Не знаю. Он жалеет об этом. – Элоиз горько улыбнулась, легкая боль мелькнула в её глазах. – Что бы он сделал, если бы знал? Его жена умирала.

– А что случилось с Ванессой? – тихо спросил Джем.

– Мама вернулась домой. Родила меня. – Она взглянула на официантку, подошедшую убрать посуду.

– Не хотите ли чего-нибудь еще? – спросил Джем. – Десерт, кофе?

Элоиз отрицательно помотала головой и взглянула на часы.

– Мне нужно возвращаться в Лондон. Не люблю ездить в темноте. – Она поднялась и взяла жакет.

– Я расплачусь и отвезу вас к вашему автомобилю.

– Я сама… – Она смутилась, а он смотрел на нее, словно она говорила по-португальски.

Джем достал дорогой бумажник из мягкой кожи. Он владел дорогими вещами, не придавая им значения. Это просто часть его жизни.

Он никогда не сможет понять, как стыдно прятать протертые на локтях рукава школьного джемпера и носить вещи из «секонд-хэнда».

Но он был так добр…

– Вы готовы? – повернулся к ней Джем.

– Да. – Она направилась к низкой двери, натягивая на ходу жакет.

– Вы жили с родителями мамы?

Элиоз повернулась и рассмеялась.

– Бабушка считала позором иметь незамужнюю дочь с ребенком. Она говорила всем, что Ванесса получила отличную работу далеко от дома, а сама отослала маму к кузине в Бирмингем.

– Вы рассказали Лоренсу об этом?

– Пришлось. Лоренса очень интересовала судьба Нессы.

– Вы правы. И как он все воспринял?

– Он плакал, – ответила Элоиз. И тогда у нее исчезло чувство ненависти и желание мстить. Он и так страдал. – Все было не так плохо в моей жизни. – Она грустно улыбнулась. – У меня была замечательная мама, которая меня очень любила. А это уже много.

– И вы жили в Бирмингеме?

– Мама могла бы вернуться домой, если бы согласилась отказаться от меня. Но она не хотела. – Элоиз старалась говорить спокойно. – Бабушка навещала нас, но мы никогда к ней не ездили.

– Никогда?

– Она стеснялась. Это могло разрушить ее имидж, считалось, что у нее благополучная семья.

– Это ужасно. – Джем нахмурился.

– Возможно. Многие боятся осуждения.

– Она жива? – после короткого молчания спросил он.

Элоиз отрицательно помотала головой и отвернулась. Бабушка тихо скончалась два года назад. Никто особенно не сожалел. И никто ее не любил.

Но его слова напомнили ей, как одинока она сама. У нее нет никого на свете. Никого, кому было бы важно ее присутствие. Вообще никого.

Они въехали в маленький дворик, где стояла ее «астра».

Элоиз вышла, дрожа от холода.

– Спасибо, что проводили.

– Приезжайте еще.

– Я не знаю. – Элоиз разглядывала свои туфли. – Я сказала ему, что подумаю об этом.

– Возвращайтесь, – взяв ее за руку, тихо попросил Джем. И, нагнувшись, поцеловал. Нежно поцеловал в макушку, словно благословляя. Слезы навернулись на глаза. Элоиз сделала шаг назад, нерешительно улыбнувшись.

– Я… я лучше поеду.

– Да. – Он засунул руки в карманы. Она махнула рукой и забралась в машину.