Текст книги "Война чувств"
Автор книги: Наташа Колесникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
А если Дмитрий застукает ее со Стасом? Судя по сегодняшнему разговору, может и убить. Ее. Потому что, как это ни кажется странным, любит жену, ревнует ее. И вдруг шальная мысль возникла в голове: а Жорка почему совершенно не ревнует ее? Убежден, что она никуда не денется? Последнее почему-то не понравилось Лере.
– Жор, я подумала… Дмитрий ревнует Людку…
– Да это просто дикость какая-то. Он же позорит свою жену подобными звонками. И не только ее, себя тоже позорит. Придурок самый настоящий!
– Да просто ревнует, что тут такого? А вот ты не ревнуешь меня?
– Нет. Зачем?
– А если бы я встречалась с другим и ты узнал бы об этом?
– С каким другим?
– С мужчиной другим.
– Лера, ты серьезно?
– Что бы ты сделал? Убил бы меня, побил или что?
– Не знаю… – Епифанов озадаченно почесал затылок, но это не привело к нужному решению. Он просто не мог предположить, что его любимая жена, красавица и умница, совершит такую глупость.
Она засмеялась, крепко прижалась к нему. Долго молчала, а потом дурашливо чмокнула в губы и сказала:
– Жорка, не бери дурного в голову! Я люблю только тебя, и никто мне не нужен, правда-правда.
– Тогда почему спрашиваешь?
– Ну просто… хочется, чтобы ты немного ревновал меня. Не так сильно и глупо, чуть-чуть. Даже не ревновал, а думал обо мне всегда-всегда, понимаешь?
– Я всегда о тебе думаю. Но если хочешь, и ревновать буду. – Он грозно сощурился и зарычал: – А ну, признавайся, жена, где была сегодня, что делала?!
И навалился на нее, припадая дрожащими от страсти губами к соблазнительным грудям.
Глава 3
За окном тихо шелестел дождь, как будто ветер трепал листья деревьев, но листья почти все уже опали, и этот голос принадлежал теперь дождю. Окно было закрыто светло-коричневыми, с золотым узором, шторами, в спальне царил полумрак. Тепло было, в Москве уже давно включили отопление, да и полы с подогревом кое-что значили, а все равно вылезать из-под одеяла не хотелось. Но надо было, электронные часы показывали 7:30.
Епифанов потянулся и нехотя сел на постели, опустив ноги на теплый пол. Он всегда вставал в это время, но часто с большой неохотой, потому что рядом сладко посапывала его красавица Лера. Хотелось разбудить ее, хотелось… Но Лера была типичная «сова», бойкая и энергичная поздним вечером и ночью, вялая и раздражительная утром. Ну а ему приходилось быть и «совой», и «жаворонком»; не уснешь ведь в одиннадцать или в полночь, когда рядом ласковая и страстная женщина, и не проспишь утром, потому что красавице необходимо обеспечить должный уровень жизни, и, значит, как говорил дедушка Ленин, нужно работать, работать и работать. Но Епифанов не уставал, напротив, после таких ночей, как эта, только что закончившаяся, он готов был горы сдвинуть. Когда в семье все замечательно (тьфу-тьфу-тьфу), то и работа спорится, а если и случаются неудачи, так их просто не замечаешь. Права Лариса Долина, утверждающая, что «главней всего погода в доме». У него в доме были страстные и романтические тропики.
Однако ж пора подниматься. Душ, бритье, овсяная каша и чашка кофе на завтрак, и – в путь. Лера открыла глаза, ткнула его кулачком в бок.
– Ты проснулась? – удивился Епифанов. Наклонился, поцеловал ее теплые доверчивые губы.
– У меня в школе всего два часа после обеда, еще высплюсь, – с улыбкой сказала Лера. – Хочешь, я тебе завтрак приготовлю?
– Ну уж нет! Ни за что! – воспротивился Епифанов.
– Почему?
– Потому что это будет явный перебор. Ты у меня и так самая красивая, это аксиома, самая заботливая, тут есть доказательства в виде ужинов, и самая ласковая, этому тоже есть немало доказательств. Лучше просто не бывает. А если будет, надо призадуматься: что это значит?
– Я поняла, о чем ты думаешь, Епифанов, – лукаво прищурилась Лера. – Боишься, что еще одну шубу попрошу. Угадала?
– Нет. У тебя их три, не считая дубленок, и ты у меня умница, сама не хочешь десять шуб, ну а если что-то очень понравится – куплю с радостью.
– Да хватит мне и тех. Просто хотела тебе завтрак приготовить. Мне было очень хорошо, я целых три раза кончила.
Он внимательно посмотрел на нее и засмеялся.
– Что тут смешного?
– Представил себе… все старшеклассники, наверное, влюблены в тебя… представил, что ты задумаешься и брякнешь такое на уроке…
– Дурак ты, Жорка. А тебе было хорошо?
– Да, но я кончил только два раза, – признался Епифанов.
– Вечно ты отстаешь, Епифанов.
– В этом деле главное – не бежать впереди паровоза. Спи, Лерка, я пошел.
Он еще раз поцеловал жену и вышел из спальни. А Лера лежала с открытыми глазами, смотрела в потолок и думала о том, что брякнула мужу вчера. А вдруг он поймет ее неправильно? Да, собственно, как он может правильно понять ее, ведь не знает о Стасе, о том, что Людка встречается со своим бывшим любовником, доводит мужа до белого каления, того и гляди что-то случится. Вон какой злой звонил вчера, хоть и кричит Людка, что он грубиян и бандит, а никогда прежде не разговаривал так. Но не это беспокоило ее, а собственные слова. Зачем было говорить их? Да ей никакой другой мужчина не нужен, она любит Жорку, и не за деньги его, а потому что… потому! Любит, и все. И сдуру брякнула чего не следует. А ведь знала женщин, у которых все было замечательно, но приедалось, и начинали они искать острые ощущения и находили… бочку с дерьмом, в которой и оказывались по самые уши.
Из ванной доносился шум упругих струй воды, и его приятно было слышать. Это означало, что Жорка дома и все у них по-прежнему замечательно. Хоть бы вечно было так, подумала она, засыпая, тут же поняла, что ничего вечного в этом мире нет, и поправилась – ну или как можно дольше, она сделает для этого все, что сможет. Все сделает…
Епифанов быстро позавтракал, осторожно заглянул в спальню – Лера уснула. С минуту он смотрел на ее красивое лицо (без косметики оно казалось еще более красивым и таким родным!), а потом пошел в прихожую.
Когда его синяя «вольво» вырулила на Можайское шоссе, Епифанов заметил на остановке автобуса Алеся, украинца, работающего на новой «Горбушке». Месяца два назад Алесь остановил его машину и чуть ли не со слезами стал умолять довезти его до «Багратионовской», поскольку опаздывал, а хозяин был строгий, мог и уволить. Епифанов был тогда в прекрасном расположении духа и подвез украинца, хотя пришлось сделать крюк. Денег не взял, и с тех пор, встречаясь во дворе (Алесь снимал в этом же доме квартиру с пятью земляками), они всегда здоровались, как добрые знакомые. Сегодня, несмотря на хмурое утро, у Епифанова было прекрасное настроение, он подъехал к остановке, приоткрыл дверцу, крикнул:
– Алесь! Садись, подвезу!
Алесь поначалу замахал руками, но потом, уступая настойчивости хозяина иномарки, сел на переднее пассажирское сиденье, повторяя:
– Шо ты беспокоишься, Жора? Та я ж и сам доберусь…
– Ладно, чего уж там, – добродушно сказал Епифанов. – Настроение у меня хорошее, понимаешь? Жена меня любит, бизнес в порядке, все, слава Богу, нормально. Ну так чего ж не помочь хорошему человеку?
– Спасибо тебе, Жора. Ну и дай Бог, чтобы усе так и было дальше у тебя.
– А твоя-то жена как, ждет?
Алесь сосредоточенно засопел, долго смотрел на хмурые дома, грязные машины, мчавшиеся по Можайскому шоссе, а потом неуверенно пожал плечами:
– Деньги ей посылаю каждый месяц. Сто баксов, а то и двести, когда премия… На то и живет. Попервах, конечно, всякие мысли были, я ж все время дома жил, у Житомире, на Богунье, может, слышал про такой район? Не? Красивый… На заводе начальником цеха работал… А потом усе рухнуло, завод остановился, пришлось ехать у Москву. А шо тут поделаешь? Если и встречается с кем-то, лучше про то не знать. Главное – улыбается, когда домой приезжаю на пару дней раз в месяц, то ж выходные сэкономлю, та и поеду… А все другое – та гори оно синим пламенем!
– Ну, раз улыбается, рада тебе, значит, все нормально, – сказал Епифанов.
– Так-то оно так, алэ трошечки не так. Другая баба стала. Не та, шо была, понимаешь, Жора? Навроде усе нормально, а чую – другая баба. Это ж… пятнадцать лет вместе прожили… так просто и не скажешь, шо там такое случилось.
– А ты не бери дурного в голову, – посоветовал Епифанов.
– Так я-то… и не беру. Слухай, Жора, у меня скоро день рождения, сорок лет… Оно, конечно, нельзя праздновать, но хочу пригласить тебя выпить. Ребят попрошу погулять, хоть часик посидим. Ты хороший человек, а я ж тоже… инженер-конструктор по специальности. Натворили дел те политики, вот, торгую… А хочется с нормальным человеком посидеть, поговорить.
Епифанов согласно кивнул, протянул ему свою визитку:
– Звони мне на службу или домой, с удовольствием заскочу, поздравлю. То, что ты инженер-конструктор, свой человек, я сразу понял. Сам-то – математик, а тоже занимаюсь торговлей, у меня два магазина.
– А думалось… когда студентами были… – с тоской сказал Алесь.
– И не вспоминай!
Епифанов высадил Алеся у станции метро «Багратионовская», развернулся и поехал назад, в сторону Кутузовского проспекта, надеясь, что за полчаса доберется до Текстильщиков, а нет, так на то он и начальник, чтобы задерживаться.
Людмила проснулась поздно, на часах было начало одиннадцатого. Она уже просыпалась, когда Дмитрий уходил на службу, потом снова задремала, вставать не хотелось. И вообще ничего не хотелось в этой огромной чужой квартире. И квартиры этой не хотелось. Потому что…
Дмитрий вчера был зол и груб. В постели говорил ей всякие гадости, а потом овладел ею резко, без поцелуев и ласк, просто ворвался в ее тело, а там все было еще сухо, но он энергично работал бедрами, причиняя ей боль, а потом кончил, отвернулся и уснул. Она еще долго лежала с открытыми глазами, тоскливо усмехаясь. Вот и плата за обеспеченную жизнь. И так будет всегда? А зачем ей это нужно? Она ведь помнила, каким нежным и ласковым был с ней Стас… каким изобретательным, элегантным… Каждая клеточка ее тела помнила его прикосновения, его поцелуи… Он снова появился в ее жизни, так же неожиданно, как и тогда, когда они были студентами. И опять стал желанным… Как и тогда. Нет, даже больше, ведь она теперь знала, что будет, когда они останутся одни, и хотела этого.
Со Стасом она встречается в два часа, значит, можно еще полежать, помечтать, вспомнить…
А что вспоминать? Когда они убегали с лекций к ней домой и любили друг друга, пока родители отсутствовали, это было просто замечательно. Она была на седьмом небе от счастья, вот и все воспоминания. А потом…
– Люси, у нас впереди большое будущее, зачем нам ребенок? Мне нужно работать, искать свое место, конечно, не в школе.
– Нет, я хочу ребенка. Мальчика, чтобы такой же был рыжий, как ты. И такой же сумасшедший, Стас…
– Нет, Люси, это исключено. Я сейчас не могу думать о ребенке. И вообще… не надо меня насиловать.
– Стасик, любимый…
– Ну ладно, ладно. У меня еще куча дел, я побежал. Завтра в институте встретимся. Пока-пока!
Она чувствовала, что теряет его. Внешне все было нормально, но чувство это росло в груди, и росло желание удержать свою любовь. Нежность не помогала, забота не помогала, капризы, истерики только углубляли пропасть между ними. А когда она узнала, что Стас встречается с другой девушкой, заявила, что ждет от него ребенка. Так оно и было на самом деле. Он разозлился, сказал, что знать ничего не желает об этом и больше не стоит им встречаться. А она тоже разозлилась, обозвала его подонком и много чего другого малоприятного сказала в тот день. И решилась на аборт. Ребенка от такого негодяя ей тогда не хотелось. Потом пожалела о содеянном, но было уже поздно. Эти воспоминания были гораздо живее и ярче, нежели мысли о том, как она была счастлива со Стасом.
И тем не менее сейчас она думала только о Стасе. Может, он тогда ошибся, может, она была чересчур назойливой, а вдруг все можно поправить? И быть счастливой по-настоящему, как Лера с Жоркой?
Епифанов чем-то напоминает Стаса, такой же дурашливый и нежный с женой, каким некогда был Стас. Если бы можно было вернуть то время! И не нужна ей тогда эта квартира в триста квадратных метров и эта домработница, которая уже пришла и бегала по комнатам, вытирая пыль. Она, Людмила, готова была жить даже в коммуналке, но с любимым человеком. Да почему в коммуналке? В квартире родителей есть ее комната, и там жить можно, как они и планировали некогда… Но Стас теперь сотрудник солидной фирмы, ездит на «БМВ», значит…
Правда, у него есть жена, и ладно, она согласна быть просто его любовницей, чтобы хоть какое-то удовольствие получать от жизни! С Дмитрием разве это возможно? Он в последнее время совсем дурной стал. Вчера так просто опозорил ее перед подругой, стал звонить Епифанову, выяснять, где была, что делала! Хам.
С этими мыслями Людмила отправилась в ванную. И там, лежа в огромной джакузи и чувствуя всем телом ласковое прикосновение воздушных пузырьков, она снова думала о Стасе. Он, конечно, предал ее, но до этого был так ласков и внимателен, что она согласна и на второе предательство, только бы снова почувствовать это внимание и эти ласки. А там… ну, уж как получится. Хотя… он же сказал, что готов искупить свою вину и бросить к ее ногам все сокровища мира. Как приятно было слышать это!
Выбравшись из ванны, Людмила позавтракала двумя кусками отварной осетрины, стаканом свежевыжатого апельсинового сока (сама же и выжимала его) и чашкой кофе. А потом принялась готовиться к свиданию. Маникюр, макияж – это мелочи. Что надеть на встречу – вот главный вопрос! Какие трусы, какой лифчик, какой костюм, какой плащ или куртку? Прямо голова шла кругом от обилия вариантов!
А еще ведь не придумала, что сказать Дмитрию, когда он спросит, где была? Спросит, обязательно спросит! А она скажет… по магазинам ходила. Да, именно так и скажет. В конце концов, она не обязана сидеть безвылазно дома. Или пусть возьмет наручники и прикует ее к радиатору отопления!
Она была твердо уверена, что думает о Стасе лишь потому, что Дмитрий ведет себя дома грубо, хамит, оскорбляет ее. А что иначе делать бедной женщине? О том, что до встречи со Стасом Дмитрий вел себя как щедрый, заботливый муж, и мысли не было. Ибо в любом случае он не был похож на Епифанова и тем более на Стаса.
Глава 4
В это время Епифанов уже вовсю руководил своими двумя магазинами. Провел совещание с главным менеджером своей фирмы ЗАО «Эпос» (такое название сам придумал шесть лет назад, созвучно фамилии, не «Эпифом» же называть фирму! Не звучит, да и помнилось, как в университете остряки шутили: «Эпиф, твою мать!») и с менеджерами обоих магазинов.
Тут Епифанов совсем не походил на того человека, которого знала и любила Лера и уважал инженер-торговец Алесь. Вопросы ставил жестко, бесцеремонно, если намечался спад прибыли, требовал незамедлительных предложений по исправлению ситуации. Поскольку магазины были продуктовые, бывшие советские гастрономы, особое внимание уделял ассортименту, качеству обслуживания и работе с поставщиками. Конкурировать с гигантами вроде «Седьмого континента» можно было только за счет более низких цен и предельно вежливого обращения с покупателями. За это спрашивал строго, провинившиеся продавцы увольнялись немедленно. Да и менеджеры (если не уделяли должное внимание дисциплине) тоже. Но в последние два года штат сотрудников стабилизировался, прибыль была устойчивой и на повестке дня возникли другие вопросы, а именно – расширение сферы услуг. При каждом магазине уже работала мини-хлебопекарня и давала неплохую прибыль. На очереди были колбасные мини-цеха и мини-пивоварня при обоих магазинах.
Епифанов не собирался конкурировать с признанными лидерами в этих производствах, он хотел дать качественные колбасы и пиво только этому округу: свое, можно сказать, родное, чего в других округах не купишь. Ну а если это свое, скажем, пиво «Текстильщики», и по вкусу не хуже рекламируемых марок, а по цене чуть ниже, то местный житель станет покупать именно его. А не местные покупатели возьмут в качестве сувенира, на память о пребывании в этом далеко не самом престижном районе столицы. Да просто из интереса.
Вопросы с мини-пивоварнями и колбасными цехами решали сейчас менеджеры двух магазинов. Проблем хватало, особенно с местными чиновниками, но Епифанов жестко требовал соблюдения утвержденных графиков строительства и монтажа оборудования, несмотря ни на что. И дело двигалось, благо обстоятельства позволяли менеджерам больше времени уделять этим проектам, ибо осенью прибыль резко увеличилась: местный народ в силу погодных условий предпочитал ходить в магазины, а не на рынки, тем более что в магазинах Епифанова существовала система скидок постоянным покупателям, проводились распродажи и регулярные лотерейные розыгрыши среди обладателей дисконтных карт. Плюс знакомые консультанты, которые и пенсионеру, и студенту помогут выбрать нужный продукт по нужной цене – и зачем ехать на рынок, ноги бить по такой погоде? Люди шли в магазины Епифанова, в свои магазины. А менеджеры занимались расширением – пивзаводы уже были готовы, сертификат на производство получен, со дня на день ожидалась презентация нового пива.
Но даже при том, что дела шли вполне успешно, Епифанов не позволял панибратства с подчиненными. Вот когда соберутся вместе на шашлыки, можно и пошутить, подурачиться (что бывало не редко), а на службе – все четко, жестко и конкретно.
Потом менеджеры магазинов ушли, остался главный, к нему присоединилась главный бухгалтер Лариса Игоревна. Речь шла о конкретных суммах ожидаемой в этом месяце прибыли по всем направлениям. Они получались выше планируемых, и, следовательно, нужно было определить процент премии каждому сотруднику, как это было всегда.
– Я полагаю, Георгий Петрович, дадим премию чуть меньше, зато к Новому году – больше.
– Никакой не дадим, Лариса Игоревна, – жестко сказал Епифанов. – В этом месяце вся прибыль пойдет на покрытие расходов по расширению производства и в страховочный фонд на случай проблемных ситуаций, связанных с возможным провалом по этому направлению.
– Но прибыль такова, что она давно уже покрыла расходы на организацию новых мини-цехов, – возразила женщина. – Тем более что инвестиции были произведены из весенней прибыли.
– Сейчас далеко не пивной сезон. Мы будем работать даже себе в убыток. Из каких средств вы будете покрывать убытки? Когда пойдет стабильная прибыль – всем сотрудникам будет увеличена зарплата, увеличены премии. Ваша задача сейчас – довести до сведения людей, что все мы вкладываем свои деньги в новое производство и все будем получать больше, когда оно заработает. И не только довести до сведения, но убедить, что это нужно всем нашим сотрудникам, от меня до уборщицы в зале.
– Я вас поняла, Георгий Петрович.
– Не вижу, чтобы согласились, Лариса Игоревна, – нахмурился Епифанов. – Я не совсем понятно объяснил?
– Да нет, согласна, вы правы, Георгий Петрович. Просто думаю, как это подать? Но… придумаю.
Закончив совещание, Епифанов попросил секретаршу Ирину Матвеевну, уже немолодую женщину, приготовить ему кофе: Секретаршу он сменил после того, как женился. И дабы впредь не было соблазнов изменить своей красавице-умнице, взял Ирину Матвеевну, полную старушку, которая прежде работала в Министерстве сельского хозяйства и, несмотря на свой возраст, умело управлялась с компьютером, не говоря уже о культуре общения с посетителями и сотрудниками. На данный момент она полностью устраивала Епифанова, да и Лера была довольна, что в «предбаннике» служебного кабинета мужа сидит не длинноногая красотка в короткой юбчонке, а интеллигентная пожилая женщина.
Взглянув на часы, Епифанов понял, что Лера еще в школе, звонить домой бессмысленно. На мобильник – тоже, вдруг у нее сейчас урок? Ладно, позвонит чуть позже, через пару часов. Зачем? Да просто хотелось услышать голос Леры. Все у него шло нормально, даже более того – отлично, хотелось рассказать об этом любимой жене. Она, понятное дело, ничего не понимает в его бизнесе, но порадуется, что все хорошо. А ее радость – бальзам на сердце ему.
Ирина Матвеевна принесла кофе, поставила на стол перед Епифановым. Наклонилась, тихо сказала:
– Георгий Петрович, Максим пришел. Хочет, чтобы вы его приняли. Я сказала, что очень заняты, но он ждет. Что будем делать?
Вот и еще одно преимущество пожилой секретарши перед длинноногой красоткой: ни один посетитель не осмелился подвергнуть ее вежливые, почти ласковые слова сомнению. Занят босс – значит, действительно занят. Епифанов глотнул горячего кофе, поморщился, махнул рукой:
– Пусть войдет. Еще чашку кофе организуете?
– Разумеется, Георгий Петрович. Но если нужно быстро, качество пострадает.
Это означало, что гостю Ирина Матвеевна приготовит растворимый кофе. Она специально сказала об этом, потому что гости бывают разные, и боссу решать, кому какой кофе подавать. Епифанов согласно кивнул:
– Сделайте, Ирина Матвеевна.
Максим Бородулин до недавнего времени снабжал Епифанова дешевыми куриными окорочками из Америки. Но после нескольких скандалов с этим продуктом, после заявлений мэра столицы Епифанов быстро переориентировался на отечественных кур. Прямые поставки из крупного хозяйства в Подмосковье были не намного дороже того, что предлагал Бородулин, но информация, что это отечественные куры, и ножки, и грудки, и шейки, и потроха, висевшая в отделах, сделала свое дело. В сотрудничестве с Бородулиным больше не было необходимости, о чем Епифанов и сообщил своим менеджерам. Ну а те, люди понятливые, не стали обижать давнего партнера, вежливо говорили, что импортные куры не очень хорошо расходятся, товар еще есть в холодильниках, нужно подождать. Они сами непременно позвонят ему, как только ситуация прояснится. Бородулин время от времени позванивал, надеясь, что ситуация близка к ясности, но слышал то же самое. Почуяв неладное, стал искать встречи с Епифановым, но никак не мог застать его в кабинете и вот приехал без звонка. Лишний раз подтвердив правильность решения Епифанова.
– Привет, Макс, – сказал Епифанов, пожимая потную ладонь невысокого плотного мужчины чуть постарше его. – Садись, рассказывай, как жизнь. Но если опять про свои окорочка, то извини.
– Про свои не буду, про куриные хочу поговорить. Жорка, да это же бред сивой кобылы! – сказал Бородулин, плюхнувшись в кресло. – У тебя окорочка всегда шли на ура! А что теперь случилось?
– А ты не знаешь, да? Про скандал, про заявления мэра, про настроение городской и окружной СЭС?
– Да это же мыльный пузырь! Политика, ты что, не понимаешь? Нормальные куры в Америке, сам ими питаюсь! И американцы жрут за милую душу. Ты что, мэра испугался?
– Макс, у меня не самый престижный район, кругом пятиэтажки, но люди в них живут нормальные, москвичи. И они кое-что понимают и делают выводы. Мэр тут ни при чем, товар не идет, и все дела. И по причине политики тоже, но не мэра, а самих американцев. После бомбежек Югославии народ не хочет американской курятины. Ты был в магазинах?
– Был, – мрачно ответил Бородулин. – Видел твои плакаты, мать их за ногу! Слушай, могу по себестоимости отдать, пустишь как наши.
Секретарша деликатно приоткрыла дверь, дождалась кивка босса, вошла, поставила на стол, ближе к Бородулину, чашку кофе и бесшумно удалилась.
– Пей кофе, Макс. А насчет того, что можно обмануть покупателей… Можно, а зачем? Люди мне доверяют, не так-то просто было этого добиться. И я дорожу их доверием.
Бородулин хлебнул кофе, махнул рукой. Он был готов к такому повороту событий и пришел не столько из-за американских окорочков, сколько для того, чтобы не потерять статус поставщика Епифанова.
– Понял. Я и сам думаю, что работать нужно честно. Во всяком случае, тебя никогда не обманывал. Ладно, придется отдавать мелкими партиями частному общепиту. Скажи, что тебе нужно, какие позиции интересуют?
– Дешевые и качественные продукты. Куры из Беларуси, свинина с Украины, вино из Молдовы. Их крупные фирмы меня не интересуют. Есть фермеры, мелкие промышленники, которые не претендуют на роль мировых брэндов, но товар производят вполне качественный. На это – особый упор. И с нашими поработай. Они только с виду такие важные и дорогие, а потолковать, так можно договориться.
– Это верно, но возни… – поморщился Бородулин.
– У тебя же везде есть свои представители, озадачь их. Время дикого капитала проходит, сейчас работать нужно, мозгами шевелить, чтобы выжить. Раньше тебе выгодно было пригнать теплоход с окорочками в Питер, потом составами с рефрижераторами в Москву и сдавать крупными партиями в магазины, на рынки, мне тоже это было выгодно, теперь нет.
– Подумаю, Жорка, подумаю. Как ты сам? Как Лера?
Епифанов непроизвольно улыбнулся:
– Нормально. Тьфу-тьфу-тьфу, но Лера у меня – надежный тыл.
– Это хорошо, – тяжело вздохнул Бородулин. – Но смотри в оба, когда жизнь кажется медом, тупеешь, нюх теряешь. А потом – бац! Вторая смена.
– По себе судишь?
– Ну да. У меня с Катькой все было прямо лучше некуда. И сладкие воркования, и ужин, и постель великолепная. И подначки вроде – а если я с другим буду встречаться, ты что сделаешь? Ну что – что! Убью, и все дела! А потом еду как-то по делам, остановился на светофоре и вижу: рядом стоит задрипанный «жигуленок», а в нем моя Катька, блин, обнимается с каким-то хмырем. Даже не заметила меня, представляешь? Вот так они нашего брата дурят. Какое там убить! Полная прострация! Потом нанял людей, они такие снимки мне привезли – до сих пор в кошмарных снах снятся.
Епифанов непроизвольно напрягся. Он знал, что первая жена Бородулина изменяла ему, из-за этого они и расстались. Но впервые слышал о том, как именно это случилось. И, судя по выражению лица Макса, тот не хотел напугать его, отомстить за американские окорочка, которые он отказался купить, просто до сих пор переживал измену.
– Макс, не будем о грустном, – сказал он. – Давай лучше о деле. Если, конечно, хочешь со мной сотрудничать.
– Давай. Извини, Жорка, что сказал, но… когда ты им свободу и бабки, у них крыша едет. Все есть, все классно, да скучно. А если чуток поразвлечься? А чуток не бывает, как говорится, увяз коготок – пропала вся птичка.
Они еще минут десять говорили о перспективах совместной работы по обеспечению славного района Текстильщики дешевым и качественным продовольствием, а потом, когда Бородулин ушел, Епифанов откинулся на спинку кресла и задумался.
А ведь у него с Лерой была точно такая же ситуация, как у Бородулина с Катей. Все замечательно, живи и радуйся, но… Почему она вчера спросила, как он отреагирует, если узнает, что у нее есть другой мужчина? Правда, потом сказала, что все это чушь, никто другой ей не нужен, но… слово не воробей, вылетело уже. Что означает этот странный вопрос? Неужто Лера решила развлечься на стороне и прощупывала, как он отнесется к этому, если узнает?
Бред какой-то… Но ведь она сама спросила его… Зачем?! За пять лет совместной жизни могла понять – он никогда не простит измены, а вот поди ж ты… Спросила!
Людмила действовала как настоящая разведчица. Для этого не нужно было оканчивать Академию ФСБ или какие-то шпионские курсы, в современных детективах все это описывалось довольно подробно, а Людмила детективы почитывала. Она с трудом припарковала свою «шкоду-фелицию» в Столешниковом переулке, спустилась вниз на Петровку, время от времени проверяя, нет ли за ней «хвоста», зашла в Петровский пассаж и в отделе ювелирных изделий заметила Травникова. Он тоже ее заметил и пошел к другому выходу, на Неглинку. Она, не спеша, но и не теряя его из виду, двинулась в том же направлении, вышла из магазина в то время, когда Стас садился на заднее сиденье черной «БМВ» с тонированными стеклами. Задняя дверца машины осталась приоткрытой, и Людмила быстро скользнула в салон.
– Поехали, – сказал Травников.
«БМВ» солидно тронулась с места по направлению к Охотному ряду.
– Привет, Стасик, – сказала Людмила. – А это что, твой водитель, да?
Травников галантно поцеловал ее ручку, кивнул:
– Да, в служебное время мне положен водитель. В фирме дел невпроворот, да ну их к черту! Ради встречи с тобой я готов и дела все бросить… Люси, как ты прекрасна. И какой же я был дурак, что променял тебя на какую-то пигалицу! Никогда себе этого не прощу!
– Ну что же… ты стал тем, кем и хотел, солидным бизнесменом, все у тебя замечательно…
Она с восторгом смотрела на него. Сильный рыжий мужчина с голубыми глазами, в хорошем костюме и плаще. Лицо, правда, одутловатым стало, и мешки под глазами, так это ж, наверное, от переутомления на работе. Нет, это он, тот Стас, с которым ей было так хорошо когда-то… И может быть, снова будет… даже лучше, чем прежде, уж она-то позаботится об этом!
– А зачем мне все это без тебя? Помнишь, из-за чего мы разошлись? Ты хотела ребенка, а я хотел сделать карьеру, чтобы обеспечить и тебя, и наших детей. Но сперва – карьера. Я ее сделал, но без тебя – зачем?
– Ты правда так думаешь?
– Люси! Я не думаю, я знаю!
– Куда мы едем?
– Времени у меня не много. Я хочу тебя… здесь.
– Нет-нет! – сказала Людмила, машинально отодвигаясь. – Я не могу так сразу… Извини, Стас, но…
Да что тут объяснять? Как она, замужняя женщина, может отдаться ему в машине, да еще при водителе? Правда, грела душу мысль, что он так хочет ее – прямо готов на все. И все равно никогда она не решится на это.
А он особо и не настаивал.
– Понимаю. Куда хочешь? Только скажи!
– Ой, даже и не знаю…
– Может быть, в парк Горького? Погуляем, поговорим, решим, где нам встретиться. Разумеется, я готов пригласить тебя в любой ресторан, самый дорогой…
– Ох, нет, только не в ресторан, мы во многих бывали с мужем, наверное, нас запомнили. Хорошо, поехали в парк.
– Желание любимой дамы – закон. Миша, давай к парку Горького, – приказал Травников.
Это была вторая их встреча после разлуки. Первая абсолютно нечаянно случилась возле модного бутика на Тверской. Тогда они поговорили минут двадцать и обменялись телефонами. Теперь Людмила знала, что Стас уже полгода не спит с женой в одной постели, она изменяет ему, а он совершенно спокоен, потому как понял, что единственная женщина, которая нужна ему, – Людмила. Ее искал и наконец-то нашел. Теперь ради того, чтобы вернуть ее, готов на все.
Она тоже была готова на все, чтобы жить рядом с любимым человеком, но… Как избавиться от Дмитрия, богатого, грубого и жестокого человека, настоящего бандита? Она уже забыла о том, что Стас бросил ее, более того, сама винила себя в этом. Настаивала на рождении ребенка, ходила в ректорат, требовала, чтобы его исключили из института… А он был прав. Сперва карьера, а потом дети. Сейчас у них было бы двое счастливых, обеспеченных ребятишек… А она хотела сразу детей… Дура была, хотела не столько детей, сколько привязать к себе Стаса, а получилось наоборот.
