Текст книги "Война чувств"
Автор книги: Наташа Колесникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Наташа Колесникова
Война чувств
Глава 1
Иногда жизнь складывается так, что проще всего объяснить ее строчкой из популярной некогда песни «Бывает все на свете хорошо…», сделав ударение на местоимении «все». Но кто же в наше суеверное время станет говорить о себе такое? Можно ведь спугнуть удачу. Именно поэтому Лера Епифанова, когда ее спрашивали «как дела?», скромно отвечала: да все вроде бы нормально, живем потихоньку.
Она родилась двадцать восемь лет назад в Оренбурге в довольно-таки обеспеченной советской семье: папа – секретарь горкома партии, мама – преподаватель математики в авиационном училище. Назвали ее Валерией в честь краснодонской подпольщицы, и была она единственным ребенком в семье, любимым, окруженным заботой и вниманием родителей. И не только родителей – попробовал бы кто из воспитателей или учителей быть невнимательным к дочке секретаря горкома партии! Выросла она красавицей и умницей, окончила с золотой медалью школу и без проблем поступила в Московский пединститут имени Ленина. На четвертом курсе вышла замуж за начинающего бизнесмена Георгия Епифанова, он тогда только ушел из банка и открыл свой первый магазин в Текстильщиках. Два года жили они с родителями Епифанова в тесной двухкомнатной квартире на Чистых прудах (кризис чуть было не разорил мужа), но Лера и тогда чувствовала себя счастливой, твердо верила, что скоро все изменится к лучшему. Там родилась их дочка Анфиса, а потом дела Епифанова пошли в гору, он открыл второй магазин и смог купить трехкомнатную квартиру на Можайском шоссе. После ремонта, которым руководила, естественно, Лера, квартира стала уютным семейным гнездышком, которое она всегда хотела иметь. Анфиса жила на Чистых прудах с дедом-бабкой, ходила в частный садик, занималась бальными танцами и плаванием, на выходные ее привозили к родителям. Лера устроилась работать в школу неподалеку от дома. Особо себя не утруждала, ибо зарплата ее мало интересовала, хотелось заниматься чем-то еще, помимо домашних хлопот, преподавала литературу (без русского языка), час-два в день, в остальное время занималась домашним хозяйством и, разумеется, собой. Раз в неделю парикмахерская, раз в неделю фитнес-клуб, два раза – плавание. А вечером или встречалась с подругами, или ходила с мужем на модные мюзиклы, коих в Москве расплодилось видимо-невидимо, приличных и всяких, на спектакли, а то и просто в кино, как давным-давно в Оренбурге, когда еще училась в старших классах школы. Но в Москве и кинотеатры были другие – мировой стандарт, и фильмы были те, которые еще не скоро по телевизору покажут. Да и мужчина рядом с ней на местах «для поцелуев» был совсем другим – любимым и желанным мужем. А целовались и дурачились с ним, как в юности. Иногда они оставались дома, и эти вечера были ничуть не хуже других, а может, и лучше.
Сегодня у нее в гостях была подруга, Люда Зеленина. Они вместе учились в институте, а потом, совершенно случайно, Лера встретилась с ней в школе, Люда тоже там работала. Правда, полтора года назад вышла замуж и ушла из школы, но после этого их дружба стала еще крепче. Встречались за рюмкой ликера как минимум два-три раза в неделю, не считая того, что теперь вместе приезжали и в фитнес-клуб, и в бассейн, и к парикмахеру (подруга подвозила Леру на своей машине).
Люда Зеленина казалась полной противоположностью Лере: невысокая полноватая блондинка, крашеная, с большой грудью и широкими бедрами. Лера же была пышноволосой шатенкой с карими глазами, тонким носом и длинными ногами. Груди у нее были классические (так считал Епифанов, это означало, что каждая помещается в мужскую согнутую ладонь и свободного пространства в ладони не остается).
– Нет, Лерка, у тебя так хорошо, так уютно, что я просто отдыхаю душой, – в третий раз повторила Люда, прихлебывая ликер «Бейлиз» из хрустальной рюмки.
Лера не любила, когда в восторженных тонах говорили о ее жизни, ее быте. Это когда человеку трудно, он может повторять в духе передовых американцев, что он сильный, смелый, удача обязательно улыбнется, сделает счастливым. А когда все идет именно так, как хочешь, не к чему гневить судьбу излишними напоминаниями о себе, нужно просто благодарить ее за то, что имеешь.
– Да перестань, Людка. У тебя квартира триста метров, в три раза больше моей. Дмитрий денег не жалеет на тебя, из заграницы не вылезаешь, о чем еще мечтать можно?
– О личном, Лера. Ему сорок четыре, и потом… он же бандит! Грубый, наглый…
Лера так не думала, хотя… Если бывала в гостях у Люды и хозяин возвращался с работы раньше, старалась поскорее уйти. Не очень-то интересно было слушать грубоватые шутки коренастого мужика с длинными руками и покатым лысеющим лбом. Ну так что ж тут можно посоветовать подруге? Знала, за кого замуж выходила. Об этом и сказала Людмиле. Впервые сказала, но впервые и услышала от нее столь злые слова в адрес собственного мужа. Прежде они не говорили о личном – Лера по причине, уже упомянутой выше, Люда не хотела казаться несчастной. И вот не выдержала.
– Да, конечно, знала, – со вздохом сказала Люда. – Но ведь годы шли, двадцать пять уже было, а с личной жизнью все что-то не получалось. Вот и решилась…
– Все у тебя нормально, не бери дурного в голову, – решительно сказала Лера. – Мы с Жоркой тоже иногда ругаемся, нормальные дела. Может, он устал на работе, может, проблемы какие, вот и сорвался. Ты приготовь ему что-то вкусненькое, встреть с лаской…
– Из меня повариха… сама знаешь какая. Послушай, Лерка, а я недавно Стаса встретила, Травникова… – тихо сказала Люда. – Неделю назад.
И Лера сразу поняла, что дело тут не в усталости мужа и не в том, что он не слишком красив и воспитан. Да и неумение Людки готовить тоже ни при чем.
– Этого… рыжего, что ли? – спросила она.
Люда кивнула. Парней в институте было куда меньше, чем девушек, и все были под пристальным вниманием прекрасной половины человечества. Поэтому когда высокий рыжий весельчак Стас Травников завел роман с Людой, об этом заговорили на всех факультетах. А они и не скрывали своих отношений, целовались прямо в коридорах института. Стас учился на четвертом курсе, а Люда с Лерой – на третьем, и если окончание лекций не совпадало, или он, или Люда ждали во дворе института, а потом уходили в обнимку. С полгода продолжалась эта идиллия, Лера тогда не была близкой подругой Людмилы и не знала, что у них там на самом деле происходит и почему они вдруг расстались. Слухи были разные.
– Говорили, что он тебя бросил? – осторожно спросила Лера.
Об этом больше всего и шептались девушки в коридорах института, провожая взглядами несчастную Людку.
– Вместе виноваты… Я хотела ребенка, а он просил подождать. Но я… поверила в его любовь, понимаешь, и дала волю своей стервозности, думала – никуда уже не денется, а получилось наоборот… До сих пор об этом жалею.
Лера призадумалась, не зная, как реагировать на неожиданное откровение подруги. Вспомнила, что муж Людмилы, Дмитрий, как-то говорил, что владеет фирмой по решению деликатных вопросов. «Деликатные» вопросы могут быть разными. Или помирить две конкурирующие фирмы на взаимоприемлемых условиях, или… убрать одного из конкурентов. Конечно, таких легальных фирм в Москве быть не может, но кто знает, что скрывается за той или иной вывеской? Да и вид у Дмитрия был такой, что ночью в темном подъезде встретишь – заикой станешь… Но дело все-таки не в нем. Люда, похоже, снова «запала» на Стаса, который, если честно, никогда не нравился Лере. Бесцеремонный провинциал из Саратова, он приударил за Людкой потому, что хотел получить московскую прописку. Лере ведь тоже она была нужна, вариантов имелось много, но вышла замуж за любимого человека, который ее любил и нежил, и чувствовала себя счастливой. А вот Стас… ему плевать было на такие мелочи.
– Ну и как он теперь?
– Ой, такой мужик! – расцвела в улыбке Люда. – Работает в солидной риэлтерской фирме, ну, занимается недвижимостью. Ездит на «БМВ» и вообще – супер! Мы перезваниваемся и, наверное, завтра встретимся.
Лера не успела спросить, что из этого следует: в дверь позвонили. Она открыла, впустила мужа. Епифанов был вполне симпатичным мужчиной среднего роста, курносым, с коротко стриженными темно-русыми волосами и веселыми серыми глазами. В сером костюме из тонкой шерсти и длинном черном плаще нараспашку он выглядел вполне респектабельно, как и подобает выглядеть хозяину двух магазинов. Поскольку Люда вышла вслед за подругой в холл, Епифанов воздел руки кверху и почти пропел:
– Сегодня судьба послала мне двух прекрасных девушек, спасибо ей за это! Значит, будем праздновать! – Имитируя действия фокусника, он достал из сумки бутылку коньяка «Хеннесси». – Людка! Народ живет все лучше и лучше, ты представляешь?
– Не представляю, Жора, – ответила Людмила.
– А вот тебе пример! Я открыл гастроном в Текстильщиках именно потому, что народ там небогатый, район не самый престижный, но кушать-то всем хочется, верно? Я дал людям продукты по цене рынка и даже дешевле, и они пошли ко мне! Они перестали ходить на рынок, зачем, если есть мои магазины? Я все четко просчитал, не зря мехмат МГУ кончил! А теперь что же? Я продаю не только дешевые продукты, но и дорогие коньяки. Сегодня привезли партию «Хеннесси» и уже продали четыре бутылки! По такому случаю я взял одну домой. Имею полное право выпить с прекрасными дамами за улучшение жизни в нашем прекрасном городе! Надеюсь, возражений не последует?
Епифанов сбросил плащ и черные ботинки, пританцовывая приблизился к женщинам, обнял обеих, чмокнул Людмилу в щеку, потом – жену в губы и повел их на кухню. Лера вырвалась из его объятий и стала танцевать перед мужем что-то вроде лезгинки в женском исполнении. Епифанов еще раз чмокнул Люду в щеку, извиняясь, и пошел вприсядку следом за женой. Люда не выдержала и засмеялась, настолько это было непосредственно и комично одновременно.
– А что моя красавица приготовила мужу на ужин? – спросил он, заскочив на кухню и выпрямившись.
– Телятину в винном соусе и салат оливье, твой любимый, – не переставая танцевать, сказала Лера. – Но фиг получишь, пока не нальешь дамам коньячку! Не каждый день пьем настоящий «Хеннесси».
– Это мы запросто! – провозгласил Епифанов, уверенно свинчивая пробку с дорогой бутылки.
Лера мигом достала из микроволновки мясо, положила на тарелки, добавила салат оливье. Сочный кусок мяса с румяной корочкой привел Епифанова в восторг, а Люду – в полное уныние. Она даже от коньяка отказалась, прикрыла свою рюмку ладонью, потом плеснула в нее ликера.
– Зря, Людка, – весело сказала Лера.
– Да у меня этим добром весь бар забит, надоел, – сказала Люда.
– Кучеряво живешь, – заметил Епифанов. – Ну как твой Дмитрий, все процветает? Я вот, например, не могу забить бар коньяком «Хеннесси». Кое-что там есть, понятное дело, но «Хеннесси» – нечто особое.
– А и не надо забивать им бар, – уверенно сказала Лера, обняла мужа, смачно поцеловала его в губы. – В баре могут стоять джин, виски, вино, водка, а «Хеннесси» – это праздник! Когда он появляется, это означает…
– Что ты меня любишь, – предположил Епифанов.
– А ты – меня, – с улыбкой сказала Лера.
– Ну так что там наш неуловимый Дмитрий? – спросил Епифанов, поднимая рюмку.
Они чокнулись, выпили. Епифановы – коньяк, Зеленина – ликер «Бейлиз». Хозяин принялся за мясо, время от времени поглядывая на гостью в ожидании ответа, а ей казалось – в ожидании того момента, когда она поедет домой, а они останутся… Такие красивые, такие счастливые! Люда нервно ковыряла вилкой салат.
– Да что… Все у него нормально. Чем занимается, не знаю, ведет себя как бандит.
– Бандиты нынче в большой цене, – заявил Епифанов, блаженно жмурясь, так ему нравилось мясо, приготовленное женой. – Поэтому ты его должна беречь и лелеять. Приготовь ему такое мясо, как сделала Лерка, и станешь главарем банды. Объясняю почему. Дмитрий будет подчиняться тебе, а банда ему. И кто у нас самый главный бандит получается?
– Людка! – засмеялась Лера. – Маркиза ангелов!
На время она забыла о подруге и вела себя так, будто они были одни в квартире, но потом вспомнила, и когда Епифанов обнял ее, осторожно сняла его руку с плеча. Ну зачем травмировать подругу, у которой возникли проблемы в семейной жизни? Епифанов ничего не сказал по этому поводу, лишь удивленно посмотрел на жену и принялся доедать мясо. Этому блюду стоило уделить особое внимание, даже при наличии на кухне двух красивых женщин.
Через полчаса Людмила окончательно почувствовала себя лишней и заторопилась домой.
– Все нормально, Людка? – спросила Лера.
– Да, вполне. Спасибо, ребята, с вами было хорошо, но пора, как говорится, и честь знать.
– Я провожу тебя, – сказал Епифанов. – Поймаю машину, посажу и… поцелую на прощание. Если жена не будет подсматривать за нами из окна.
– И не подумаю! – фыркнула Лера.
– Тогда поцелуй отменяется, – дурашливо усмехнулся Епифанов. – Если жена не следит, какой интерес целоваться даже с очень красивой девушкой?
– Да, конечно, – вяло попыталась подыграть ему Люда. – Спасибо, Жора, не нужно меня провожать, сама управлюсь.
– Но там ведь уже темно, – возразил Епифанов.
– Да что я, машину не поймаю, что ли? Нет, ребята, спасибо вам за все, было очень хорошо, до свидания.
Епифанов посмотрел на жену: обычно в таких случаях она толкала его в бок, мол, разве можно отпускать даму, не проводив ее? Но сегодня Лера молчала, и Епифанов сдался.
– Ну, если ты настаиваешь… Не возражаю. – Он развел руками, давая понять, что сделал все, что мог.
Они попрощались: поцелуи в щеку, обещания новых встреч, и Людмила вышла на лестничную площадку. Епифанов запер за ней дверь.
– Лер, что-то она больно кислая сегодня, – сказал он жене, когда они вернулись на кухню.
– Поругалась с мужем, чепуха. Завтра помирится, и все будет нормально, – как можно беспечнее ответила Лера.
– Это смотря как поругались и смотря с каким мужем, – сказал Епифанов, целуя жену.
– С таким, как ты, сильно не поругаешься, – сказала Лера и ответила ему страстным поцелуем.
Потом они выпили еще по рюмке коньяка, и снова долгий поцелуй соединил их губы, а чуть позже Епифанов бережно уложил жену на узкий кухонный диванчик. Медленно развязал поясок на махровом халате, распахнул полы, приспустил шелковые штанишки Леры.
– Ну и что ты там надеешься увидеть? – с лукавой усмешкой спросила она.
– Чудо чудесное, красоту неописуемую! – провозгласил Епифанов, стащил штанишки и бросил их на пол. – Господи, Лерка! Пять лет вместе, а ты все еще незнакомая девушка, и такая сексапильная, желанная! Сил нет терпеть…
Он прижался губами к ее чуть заметному животику, принялся страстно целовать ослепительно белую кожу внизу его, постепенно зарываясь губами в темные жесткие волоски лобка.
– Будет врать-то, – со стоном сказала Лера.
– Истинная правда, – заверил ее Епифанов, не отрывая губ от сладостного тела, поглотившего его внимание. – Я христианин, хочешь, перекрещусь?
– Ладно, так уж и быть, поверю на слово… – со страстным вздохом сказала Лера.
Он целовал, а она стонала, ритмично двигала бедрами, вытягивала вверх длинные ноги, а потом его губы стали подниматься выше и выше, задержались на упругих розовых сосках и соединились с ее губами. Лера громче застонала, вырвалась из-под Епифанова, уложила его на диванчике, села сверху. Как ей это удалось проделать, она и сама, наверное, не смогла бы объяснить. Стащила брюки вместе с белыми трусами, немного похулиганила губами, а потом направила то, что нужно было, туда, куда нужно было. И, откинувшись, оперевшись ладонями на мягкий велюр, ритмично задвигала бедрами, а он, закрыв глаза, ласкал жадными пальцами ее груди.
Они одновременно застонали, захрипели, засопели, а потом Лера упала ему на грудь, стала искать помертвевшими, тяжелыми губами его губы, нашла, прижалась к ним и замерла. А он все двигал бедрами, зная, что это доставляет ей удовольствие.
– Жорка, ты сумасшедший, – сказала Лера минут через пять полной тишины и неподвижности. – Это же когда мы были молодоженами, на кухне…
– А я и сейчас чувствую себя молодоженом, – сказал Епифанов. – Что в этом плохого?
– Ты сумасшедший!
– Согласен. А кто будет нормальным, когда у него такая жена? И красавица, и телятиной в винном соусе кормит! Это ведь тоже почти сумасшествие, только женское. Где ты такое видела? В каких таких фильмах?
– А мне зачем это видеть? Главное – твоя рожа, которая расплывается в улыбке, когда жует мясо.
– Чтобы не задавать глупых вопросов.
– Ладно, не буду. А предложение можно высказать?
– Нет. Я угадаю его. Мы пойдем и ляжем в постель.
– Угадал, но сперва нужно помыться. Давай быстро в ванную, на пять минут, а я пока уберусь тут. Потом я пойду в ванную, а ты будешь меня ждать. Ты это угадал?
– Да куда мне угадать такое! – со вздохом сказал Епифанов. – Я просто надеялся, что мы… А если еще и «уберусь», так это земному разуму просто недоступно.
– Идиот! Марш в ванную. У тебя пять минут!
– Слушаюсь, моя королева! – отрапортовал Епифанов и, схватив свои брюки с трусами, умчался в ванную.
А Лера, довольно улыбаясь, стала убирать со стола, мыть посуду.
Глава 2
Людмила долго стояла у обочины, ловила машину. Продрогла, ибо кожаный плащ и брючный костюм под ним не спасали от сырого, пронизывающего до мозга костей ветра. Долго стояла потому, что не хотела возвращаться домой в российской легковушке. С недавних пор ей стало казаться, что все они пропахли бензином, сигаретным дымом, мужским потом и черт знает чем еще. Наберешься чужих запахов, Дмитрий станет принюхиваться, выпытывать, где была, что делала. А если испачкаешься на грязном сиденье, еще хуже будет. Но сверкающие лаком иномарки стремительно проносились мимо, а те, которые не очень сверкали, иногда останавливались, но водители, нахально усмехаясь, требовали по меньшей мере пятьдесят баксов. Совсем обнаглели! От Можайки до набережной Тараса Шевченко, до ее дома, ехать-то всего ничего, и время еще не позднее, десять вечера!
У нее была своя машина, красная «шкода-фелиция», но как же поедешь на ней в гости к подруге, если там придется выпить? Людмила полгода назад получила права и все еще побаивалась гаишников.
В конце концов она согласилась ехать домой на черной «Волге», довольно-таки приличной с виду. Водитель, солидный мужчина лет пятидесяти, взялся подвезти за триста рублей. Он услужливо открыл переднюю дверцу, Людмила села в машину, принюхалась – вроде бы ничего плохого. «Волга» рванулась вперед, по направлению к Кутузовскому проспекту. Солидный водитель мельком взглянул на нее, понимающе кивнул, видимо, учуял запах спиртного.
– В гостях была?
– В гостях.
– А чего одна? Кавалера не нашлось? Или поругалась?
– Будьте добры, следите за дорогой, – холодно сказала Людмила. – И не надо фамильярностей.
– Крутая ты, – хмыкнул водитель. – Это бывает, когда женщина одна. Все ей кажется в черном цвете. Да я ничего, просто могу, так сказать, помочь, согреть и все такое.
А она думала – солидный мужчина, примерный семьянин, дед уже, наверное… Старый кобель!
– Если муж узнает, что вы мне предлагали такое, платить придется вам, – жестко сказала Людмила. – Врачам и авторемонтникам. Он у меня решает деликатные проблемы с крупными фирмами, понимаете, что это значит?
Мужик резко затормозил, прижал машину к бордюру, потянулся, открыл дверцу с ее стороны:
– Ты это… ехай с кем-то другим, поняла?
– Набережная Тараса Шевченко, – сказала Людмила, резко захлопнув дверцу. – Я не хочу, чтобы у вас были неприятности. Выполняйте свои обязательства, иначе придется платить неустойку.
Она уже привыкла разговаривать с людьми, которых считала ниже себя (не по росту, разумеется), вежливо и властно. Это было своеобразной компенсацией за унижения, которые приходилось терпеть дома. С недавнего времени вся ее семейная жизнь стала сплошным унижением. И собственная домработница, и продавцы в магазинах, и обслуга в фитнес-клубе чувствовали настроение Людмилы, вели себя корректно, ну а кто не понимал… В данном случае она не блефовала, если бы Дмитрий узнал, что водитель «Волги» с таким-то номером пытался соблазнить ее, а потом вышвырнул из машины, мужику бы точно не поздоровилось.
Водитель мрачно хмыкнул и решил не спорить со стервозной дамой. «Волга» снова помчалась вперед, проскочила метро «Кутузовская».
Он правильно поступил, этот водитель. В диких джунглях понятно, кто слон, кто удав, тигр, крокодил, а кто кролик, антилопа или жираф. А на московских улицах нынче все равны или почти равны. Увидит жираф симпатичную девушку, подумает – экая кошечка перепуганная, а она – тигрица, и за ней – стая злобных хищников. Сожрут жирафа не задумываясь! Оно, конечно, не часто хозяева московских джунглей выходят на улицы, поедать мелких зверушек они научились, не выходя из контор и офисов, но бывает, бывает… Особенно с хищницами женского пола в такой ситуации, в какой оказалась Людмила. И не дай вам Бог ошибиться!
Людмила вышла из машины, не доезжая до своего дома, молча протянула водителю три сотенные бумажки и резко захлопнула дверцу «Волги». Машина тут же сорвалась с места, мигом исчезла в потоке других машин.
Не случайно она вышла раньше. Забежала за угол соседнего дома, достала мобильник, торопливо набрала номер. Сделать это в полной темноте было несложно, клавиши аппарата подсвечивались.
– Але, Стасик? Привет, это я. Ну как ты? Можешь говорить, жена не мешает?
– Привет, Люси! Да все нормально, она в ванной. Дела идут отлично, сегодня заключил классную сделку, «наварил» пятнадцать тысяч баксов. Но это мелочи. Думаю о тебе, и только о тебе. Мы встретимся завтра?
– Я тоже думаю, Стас…
– Отлично. Значит, как договорились?
– Да… Так приятно слышать твой голос… А я была… Ну ладно, завтра все расскажу.
– Я целую твои красивые губы нежно-нежно, вот так… – Он чмокнул в трубку.
– Пока, – с улыбкой сказала Людмила и отключила связь.
Неуклюжий, рыжий, смешной, дурашливый Стас! Ее первая и единственная любовь! И самая страшная потеря. И нежданная находка… До подъезда было метров двести, и Людмила многое вспомнила, медленно шагая по влажному асфальту, усыпанному желто-коричневыми листьями кленов.
– Люси! Хочешь, я съем ради тебя червяка?
Тогда шел дождь, теплый, весенний, и в лужицах на асфальте было много дождевых червей.
– Зачем? – с ужасом спросила она.
– Потому что ты не хочешь меня поцеловать. И вообще не смотришь на меня, жутко неприступная. Вот я и подумал: если съем червяка, ты обратишь на меня внимание?
– Ты… ты хочешь, чтобы я поцеловала тебя после того, как съешь червяка? Фу, какая гадость!
– Ну тогда поцелуй за это дурацкое намерение. Видишь, я для тебя на все готов, хотя, честно признаюсь, черви не самое любимое мое блюдо.
– Я тебя должна поцеловать? Перебьешься!
– А я тебя… можно?
– Перебьешься!
– А проводить? Неужели ты откажешь мне и разобьешь сердце бедного студента своей московской чопорностью? Ты же не такая, Люси, я это чувствую.
– Ну-у… если хочешь, проводи.
– Ой, все, Стас, хватит, хватит, я больше не могу целоваться. Смотри на экран, а то я уже не понимаю, что там происходит.
– Там происходит кино. И ну его к черту, потому как кино – глупая фантазия. А мы с тобой настоящие, нам хорошо вместе по-настоящему. Это реальность, почему ты хочешь заменить ее переживаниями за этих дурацких артистов, которые что-то там изображают?
– Но мы же пришли посмотреть фильм…
– Нет, мы пришли, чтобы радоваться жизни, и быть вместе, и целоваться, и…
– Убери руку, Стас…
– Почему? Она кажется тебе грубой, вульгарной? Мои пальцы хотят ласково прикасаться к тебе именно там, знаешь, в литературе и в песнях это так и называется – ласкать женщину. Или ты думаешь, что ласкать – это целовать ручку? Галантно кланяться и уступать место в транспорте? Нет, это просто дурацкая вежливость, а ласка – поцелуи там…
– А я сказала – не надо.
– Коленки сдвинула…
– Потому что у меня… критические дни.
– А здесь не критические? Значит, можно?
– А здесь – люди увидят.
– И пусть смотрят, завидуют тебе.
– Ты совсем ненормальный, Стас…
– Напротив, я сейчас абсолютно нормальный. Это на лекциях, когда сижу один и думаю о тебе, я ненормальный. А с тобой… Пойдем отсюда, лучше погуляем.
– Пойдем…
– У тебя симпатичная квартира, и бабушка симпатичная.
– Тебе правда нравится? Ох, Стас!.. Ты такой, такой…
– Идиот из Саратова?
– Идиот, но – мой идиот!
– А ты – моя идиотка!
– И я хочу тебя, но не так, как было в прошлый раз.
– Тогда же твоя мама неожиданно вернулась. А бабушка не будет заглядывать в дверь?
– Бабуля – свой человек, она меня не выдаст.
– А пусть выдаст, я не вор и не грабитель, у меня самые серьезные намерения…
– Хватит болтать, Стас!
Самые приятные воспоминания пришлись на последнюю часть пути, когда Людмила, кивнув консьержу в пятнистой униформе, поднялась по широкой мраморной лестнице на третий этаж, открыла дверь своей квартиры. Надеялась, что Дмитрий задерживается на работе, но этим надеждам не суждено было сбыться. Едва она вошла в прихожую, там появился Дмитрий, в тренировочных брюках «Адидас», в синей футболке той же фирмы, обтягивающей могучую грудь. Длинные мускулистые руки, покрытые густыми черными волосами, были скрещены на груди.
Он не был уродом, но и красавцем его назвать было нельзя. Раньше думала – крепкий, сильный, уверенный в себе мужик. За ним она будет как за каменной стеной, а если учесть, что и богатый, и денег для нее не жалеет, так чего желать еще? Но когда встретила Стаса… все изменилось.
Низкий покатый лоб с редкими черными волосами покрылся морщинами, маленькие карие глазки – будто магниты, вытягивающие из ее души самые сокровенные мысли.
Именно сегодня он почему-то не задержался на работе! Такая досада!
– Привет, Митя. Как дела? – стараясь казаться беспечной, спросила Людмила.
Сбросила плащ, повесила его в шкаф для верхней одежды, сняла туфли, сунула ноги в шлепанцы и пошла в спальню.
– Погоди! – резко сказал Зеленин. – У меня дела в норме, а у тебя?
Людмила остановилась, обернулась:
– Не надо кричать на меня, Митя. Я была у Леры, оставила тебе записку на столе в твоем кабинете. Ты прочел? Что мне, к подруге нельзя съездить? Ты же знаешь Леру.
– Да положил я с прибором на твою долбаную Леру! Меня эта телка не интересует. Я твой муж, я пришел с работы, я устал, мать твою!.. И что? Ты мне ужин приготовила?
– Митя… ты всегда ужинал в офисе… Но если хочешь, я приготовлю тебе омлет. Хочешь? Только переоденусь…
– Да на хрена мне твой омлет нужен, дура?! Ты пришла, даже не поцеловала мужа! Ты где шлялась, корова?! Ты чем занимаешься тут вообще?
– Митя… ты же не разрешаешь мне работать, вот я и… мне скучно, я встречаюсь с подругами. Была у Леры… – растерянно забормотала Людмила.
И уже другие, совсем недавние воспоминания заполонили ее голову. Как пришел домой Епифанов, как не скрывал своей любви к жене… Правда, она была дома и приготовила ему вкусный ужин, но как он пришел! Чем-то Епифанов напоминал Стаса, не внешностью, а своим поведением… А у нее что?
– Я же сказал – на хрен твою Леру! Может, хахаля себе завела, а?
– Да ты что, Митя… Можешь позвонить, спросить… Номер Леры ты знаешь…
– Я позвоню и спрошу. И моли Бога, чтобы они подтвердили твои слова!
– Митя… но ведь ты позоришь меня. Они подумают…
– Ни хрена они не подумают. У меня работа такая – звонить и разговаривать с людьми, если они хотят разговаривать. А если нет – всегда найдется что-то другое.
– Пожалуйста, Митя… поверь мне.
– Давай в ванную, а потом – в койку! И чтоб с завтрашнего дня предупреждала меня по телефону, куда и на сколько уезжаешь. Надоел этот бардак!
– Я что, твоя рабыня?
– Ты хреновая жена, Люся! Просто никакая жена, понимаешь? Я тебе дал все, что хочешь, думал – ответишь тем же. Ни хрена подобного! Ты живешь сама по себе, тебя нет со мной рядом, нет, понимаешь?!
– Но ты всегда возвращаешься поздно… Если скажешь, я приготовлю ужин и буду ждать…
– А ты приготовь и жди! Каждый вечер готовь и жди!
– Если тебе не нравится, я могу уйти к родителям.
– Попробуй только. Верну, надену намордник и заставлю сидеть дома. А если кто окажется рядом – закопаю живого. Все! Вали в ванную!
Людмила, опустив голову, пошла в спальню, чтобы переодеться. Зеленин взял трубку радиотелефона в холле. Домашний номер Епифановых он помнил наизусть.
– Але, это Лера? Привет, Зеленин, Твоего кадра можно к телефону? Много будешь знать, скоро состаришься, лапочка. Ну так чего, он в состоянии пару слов сказать? Или ты ему делаешь очень приятно? – Он криво усмехнулся, услышав, как гневно задрожал голос Леры.
А потом в трубке послышалось насмешливое:
– Епифанов слушает.
– Привет, корешок. Извини, конечно, за звонок, но такие наши дела. Надеюсь, ты не станешь мне лапшу на уши вешать, скажешь все как было, так?
– Слушаю вас.
– Моя телка была у вас на хате сегодня, это верно?
– Я бы не сказал, что она телка, красивая женщина, но да, была. Они пили с моей супругой ликер. Когда я пришел, она собралась и поехала домой.
– И это все, что ты хочешь мне сказать?
– Я бы мог больше сказать, но не по телефону.
– Лады, Бог даст – встретимся, Епифанов. Ну, будь здоров!
Людмила вышла из спальни в шелковом кимоно, с ночнушкой в руке. Она слышала последние фразы мужа, покраснела, опустила голову. Раньше он не позволял себе такое, но, видимо, со временем решил, что можно все. А что дальше будет? И представить себе страшно… Она должна терпеть это чудовище? Нет, нужно вырваться из его страшных объятий! Провались он вместе со своей большой квартирой и с деньгами, и машину ему отдаст, только пусть оставит ее в покое!
Она, не поднимая головы, прошла в ванную. И уже не до воспоминаний было, все мысли о том, что ей придется лечь в постель с этим чудовищем! Ну так пусть подождет! Она уже точно знала, что раньше чем через час из ванной не выйдет. Может, он уснет к тому времени? Хорошо было бы… Ох, как приятно избежать его мерзких объятий!
Епифанов лег на спину, закинул руки за голову.
– Лер, он что, совсем сумасшедший, этот Зеленин? Ты была свидетельницей на свадьбе, да и в гостях у Людки виделась с ним. Что за идиот?
– Да нет, вроде бы нормальный мужик. Правда, с чувством юмора у него туговато, вернее, оно очень своеобразное. А так ничего, наверное, разозлился.
Вдруг она подумала, что если забыть о внешности Дмитрия, его грубых шутках, так получится, что он нормальный мужик, не красавец, не эстет, но основательный, ради жены ничего не жалеет. Он не жалеет, а она встретила опять рыжего балагура Стаса, только о нем и думает. Зеленин хоть и кажется грубым, вульгарным, но человек умный (дураки не возглавляют успешные фирмы и не решают «деликатные вопросы»), догадывается, что с женой что-то творится, поэтому так грубо говорил по телефону. А уж что Людке сказал дома, так и представить страшно. Интересно, она понимает это или нет? Ох, Людка, Людка! И хочется подсказать, да нельзя. Это ведь твои личные дела, сама и решай их. Никто не поможет.
