Текст книги "Ищу предка"

Автор книги: Натан Эйдельман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Или не вымерли? Мечтают найти «снежного человека», последнюю неандертальскую ветвь, укрывшуюся в Гималаях и соседних великих хребтах.

Существует, кажется, несколько сотен серьезных доказательств его существования и меньше, но тоже немалое, число опровержений. С несколькими искателями приключались конфузы (приняли за «снежного человека» останки гималайского медведя, потревожили кости обыкновенной женщины, умершей в Грузии лет сто назад).

«Ну вот!» – злорадствуют неверующие.

«Ничего, ничего!» – оптимистически восклицают адепты.

Может быть, потому никак не поймать «снежного человека», что он, по определению, самое умное дикое существо на земле (ведь человек все-таки!).

Хотя проблема «снежного человека» для науки второстепенная и решение ее научной революции никак не сделает, все же, если бы удалось поймать, его и пойманный действительно был неандертальцем, хорошо бы было.

Но не понимает «снежный человек» своей научной ценности!

Как же одолел кроманьонец неандертальца?

Кроманьонец высок, зато неандерталец кряжист и по силе наверняка не уступит. У кроманьонца совершенный, развитый мозг, но ведь у неандертальца голова превышает средние современные показатели (обычно в этих случаях вспоминают, что у Анатоля Франса мозг весил почти в полтора раза меньше, чем у классического неандертальца, то есть был «на уровне синантропа!»).

Понятно, кроманьонец был все-таки умнее предшественника; но в чем это реально могло выразиться, когда вооруженные дубинами или камнями существа сходились на ледяных равнинах?

Долгие годы сравнивали мозг современного человека с эндокраном неандертальцев. Эндокран – это точный слепок мозговой полости черепа, позволяющий отчетливо видеть следы древних мозговых извилин и определять, какие части мозга были в этом черепе развиты, а какие нет.

Неандертальский мозг велик. С виду он какой-то «неправильный», со следами неравномерного развития различных частей. Мозг обезьяны и мозг современного человека при всех своих отличиях имеют более плавные, округлые очертания и выглядят более законченными творениями природы. Впрочем, так оно и есть: и обезьяна и Homo sapiens – более завершенные, законченные в своем роде существа, чем неандертальские люди.

Тщательные сравнения, измерения, вычисления различных эндокранов – дело очень кропотливое. К тому же наши познания о внутренней структуре мозга хотя и быстро растут, но все же сегодня не слишком превышают, скажем, познания неандертальцев о свойствах и структуре камня.

Однако еще несколько десятилетий назад, когда наука о мозге была во много раз слабее, обратили внимание на резкое отличие нашего мозга от неандертальского (а также и других древних людей) по степени развития лобных долей, так называемой префронтальной области мозга. У шимпанзе эта область занимает примерно 14 процентов мозговой территории, у неандертальца – около 18, а у кроманьонца и у нас всех – свыше 24.

Долгое время оставалось неясным, что же дают нам увеличенные лобные доли? Все более или менее изученные центры, управлявшие нашими чувствами, речью, движениями, располагались в других мозговых областях. Затем настало время, когда опытные хирурги, борясь с некоторыми тяжелыми болезнями мозга, научились оперировать лобные доли, не лишая пациента жизни. Выходя из больницы, перенесший такую операцию был куда ближе к неандертальцу, чем прежде (ну, разумеется, с массой оговорок, ведь остальные части его мозга оставались совершенно современными). Люди без лобных долей – отныне они почти не умели сдерживать своих эмоций: если голодны, разбивали витрину магазина и хватали еду; если злились, не могли смирить звериную ярость.

Новые исследования подтвердили особую роль лобных долей для сложнейших форм человеческого поведения. Именно там, «подо лбом», оказались заложены способности современного человека к коллективности, общественной жизни.

Неандерталец жил не в одиночестве, охотился большими или малыми группами, но для сложного постоянного общения в крупном коллективе, видимо, не годился: был еще слишком зверем.

Урезанная его покатым лбом префронтальная область мозга, видимо, не имела достаточного «заряда» торможения, сознательного ограничения. Порою стихийно возникали крупные группы, стаи неандертальцев, но взрывы ярости, необузданных желаний или других форм взаимного антагонизма расшатывали, ослабляли первобытный коллектив. Вероятно, он очень часто распадался на совсем небольшие группы, по нескольку человек.

Но вот наступает кроманьонец: его лобные доли способны усмирять страсти, сплачивать этих людей в большие группы по нескольку десятков и даже сотен… Между ними возникают постоянные семейные связи, и постепенно образуется первый постоянный тип человеческого общества – род.

Сознательное подчинение, самоограничение (как ни дидактически и назидательно это звучит) – вот с чего начинается Homo sapiens. Куда было устоять неорганизованному, анархическому неандертальцу против дисциплинированного противника!

Возможно, предки кроманьонцев много занимались такой охотой (облава, загон), которая требовала особенно слаженных коллективных действий, и постепенно достигли высшей стадии «общительности».

Принципиально новый уровень связи между большим числом людей сразу дал мощный результат (по известному наполеоновскому принципу: «Два мамелюка, безусловно, превосходили трех французов. 100 мамелюков были равноценны 100 французам. 300 французов большей частью одерживали верх над 300 мамелюками, а 1000 французов уже всегда побивали 1500 мамелюков»).

Более тесное общение – значит более развитый язык.

Богатство языка – богатство мыслей, и наоборот.

Бурный рост ассоциаций, то есть сообразительности, выдумки, знаний.

Производственный процесс, охота все сложнее, но результаты все лучше.

Личность человека все ценнее: каждый – часть целого, и целое каждого охраняет. Детство кроманьонца удлиняется. Ему не нужно так рано взрослеть, как неандертальцу.

Рука, мозг «доросли» до прочного коллектива. Отныне мозгу, руке не надо меняться.

Нужны перемены – общество переменится.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ПОСЛЕДНИЙ НЕАНДЕРТАЛЕЦ

Неандертальцы исчезли за короткое время (может быть, не превышающее период от пирамиды Хеопса до небоскребов). Изучение французских пещер показывает, что некоторое время (видимо, несколько тысячелетий) неандертальцы и кроманьонцы сосуществовали, но затем Homo sapiens уже главенствуют безраздельно.

Можно уверенно заявить, что среди первых кроманьонцев немало прямых предков читателей этой книги, но неизвестно, остался ли на всей планете хотя бы один прямой потомок более ранних обитателей европейских пещер.

Противоречие это может быть объяснено двояко.

Первое объяснение: кроманьонец миновал неандертальскую стадию, имеет совершенно другую родословную. Понятно, пока котировался пильтдаунский человек, допускалось, что мы все от него свой род ведем. Когда открылись древние и в то же время прогрессивные формы (сванскомб, фонтешевад и другие), в них порой видели представителей этой же. исключительной ветви, идущей к «настоящему человеку» сквозь неандертальские дебри.

Второй выход: кроманьонец все же произошел от неандертальца, но не от классического, европейского, а от какой-то другой ветви.

Долгое время оба объяснения считались несовместимыми, враждебными. Сторонники первого любили противопоставлять современного человека неандертальцам. Сильным аргументом второй партии было несомненное присутствие у людей разумных некоторых неандертальских признаков. Английская газета напечатала фотографии восстановленных по черепам неандертальских лиц, снабдив древних людей современными шляпами и галстуками, после чего запросила мнение читателей о представленных джентльменах. Джентльмены кому-то показались очень знакомыми, другие отмечали, что такие типы ежедневно встречаются на улице, особенно возле пивных…

Шутка не лишена смысла: на многих черепах, современных и древних, можно наблюдать большие или меньшие «неандертальские валики» над глазами, покатые лбы и тому подобное.

Но противников неандертальца такими свидетельствами не сбить: кроманьонцы могли ведь захватить неандертальских женщин и произвести на свет потомство со смешанными чертами. Однако в свое время эта «партия» потерпела немалый урон: пильтдаунская легенда развеялась, тщательные исследования советского антрополога Я. Я. Рогинского показали, что древний сванскомбский (как и фонтешевадский) череп ближе к неандертальцам, чем к современному человеку. Может быть, главная тропа очеловечивания и прошла когда-то через людей такого типа, как сван-скомбец, но это отнюдь не значит, что неандертальская стадия осталась в стороне от нашего пути.

Когда я рассказал обо всем этом некоторым моим друзьям, они были разочарованы.

А как же «люди с Атлантиды»?

А как же «гости из космоса»?

Действительно, как же это я забыл о них всех? Ведь есть книги, где высказываются приблизительно такие теории:

1. Кроманьонец сформировался где-то в стороне от неандертальской Европы и Северной Африки, но не слишком далеко от них. Скорее всего в краю, где не было столь страшных холодов и где более благоприятные условия позволили обогнать замерзших палеоантропов. Лучшего места, чем материк Атлантида, как-то соединявшийся с Юго-Западной Европой и Северо-Западной Африкой, не найти… А потом, когда кроманьонская цивилизация во Франции и Испании пришла в упадок (вероятно, в борьбе с другими пришельцами), атланты вернулись на прародину. В Атлантиде пролегла более прямая дорога прогресса, и на 10–20 тысяч лет раньше, чем в других частях планеты, атланты-кроманьонцы создали высокую культуру, технику, письменность и тому подобное, но погибли от земле– и моретрясения 12 тысяч лет назад.

2. Скачок между неандертальцем и кроманьонцем столь силен, что здесь требуются не менее сильные объяснения: марсиане (венериане) прилетели, оставили на Земле группу колонистов (вариант: «группу своих дикарей»). Пришельцев было мало, они оказались не в силах сохранять высшую технику, перешли на каменную, усовершенствовали ее и ускорили прогресс на чужой планете.

Лично я большой поклонник этих теорий и просто понять не могу, как можно было о них забыть. Но, несколько огорченный недостатком фантазии у авторов, позволю себе предложить хотя бы еще три гипотезы:

3. Атомные взрывы, произведенные пришельцами, изменили климат (ледник!) и привели к таким мутациям, что из неандертальца быстро получился кроманьонец.

4. Специально заброшенные на нашу планету мощные киберсистемы (их остатки – тектиты, гигантские шары в Южной Америке и т. п.) имели задание – вывести из неандертальца лучшую породу человека, что и сделано за сравнительно короткий срок.

5. На земле в ледниковом периоде доживает древняя дочеловеческая разумная цивилизация (ее выродившиеся эпигоны – дельфины). Одна группа палеоантропов (рыбаки!) находит с ними общий язык и принимает историческую эстафету.

Здесь автор просит извинения, что утаивает еще 43 не менее замечательные истории…

В конце концов противоположность двух ученых групп оказалась не столь уж велика. Большинство признает, что кроманьонец не мог произойти от классического неандертальца. Почти все согласны, что предками кроманьонца могла быть какая-то группа современников классического неандертальца, и задача заключается только в том, чтобы эту группу найти.

Если 30–40 тысяч лет назад кроманьонец уже распространился по Европе, то события, которые нас интересуют, время недостающего звена – примерно 40–60 тысяч лет назад.

Надо было тщательно изучить обстановку на земном шаре, в Старом Свете, 500 веков назад.

Европа, как прародина кроманьонца, почти отпадает. Если бы действие происходило еще на 300–400 веков раньше, когда здесь обитали менее специализированные, более «человеческие» неандертальцы (Крапина, Эрингсдорф), тогда мы еще могли бы не торопиться с путешествием в экзотические края, но именно в интересующий нас период Европой как будто безраздельно владели племена шапелльцев, не слишком занимающихся, за недостатком времени, рассуждениями о собственной прогрессивности или реакционности.

Африка. Главным представителем неандертальского племени был здесь родезийский человек. Самый южный неандерталец, из бухты Салданья, к родезий-цу очень близок, но оба они так сильно отличаются от европейских неандертальцев, что можно говорить не о различных расах, а о разных видах неандертальского человека (впрочем, об этом – споры). Родезиец выглядел в общем примитивнее, чем европеец: таких мощних надглазничных валиков, такого наклона лба, такого плоского черепа не встречали прежде ни у одного из неандертальцев. Родезийский человек некоторыми чертами скорее приближается к питекантропу, хотя по объему мозга (1325 кубических сантиметров) и толщине костей он выглядел даже «лучше», чем неандертальцы Европы.

Ярко выраженные «сверхнеандертальские» черты его, соединенные с некоторыми прогрессивными особенностями, говорили о сложных, во многом еще непонятных нам путях эволюции. В одном, правда, почти нет сомнения: родезиец – это боковая, специализированная ветвь, тупик, из которого не было возврата на «кроманьонскую дорогу». Золу от древнего костра, который разжигал африканский неандерталец, подвергли радиоуглеродному анализу; получилось, что время родезийского человека – около 30 тысяч лет назад, то есть он жил примерно на 10 тысяч лет позднее появления кроманьонцев в Европе.

Пожалуй, это самый поздний неандерталец, обнаруженный на планете. В несколько более высоких, то есть поздних, слоях археологи находят в тропической Африке уже человека вполне современного типа. По-видимому, он пришел с севера.

Если Центральная и Южная Африка остается одной из главных областей для поисков первого недостающего звена (между обезьяной и обезьяночеловеком), то для звена «неандерталец – кроманьонец» она пока никак не подходит.

Нгандонгский (яванский) неандерталец очень похож на родезийца и одновременно на яванских питекантропов. В свое время Франц Вейденрейх предложил головокружительную гипотезу: от питекантропа произошел яванский неандерталец, а от последнего через несколько переходных форм – современные австралийцы. Но еще в 1949 году Я. Я. Рогинский выдвинул очень серьезные возражения против теории о столь раннем зарождении современных человеческих рас. Чрезмерная специализация яванского неандертальца также исключает его из числа возможных прекроманьонцев.

Область поисков сужается. Задача все проще и тяжелее: найти таких неандертальцев, которые, судя по их физическому строению, могли бы развиться в кроманьонцев.

Важнее всего было бы найти тех древних людей, которые «уже не палеоантропы, но еще не современные люди».

Все пути к последнему недостающему звену вели в район Средиземноморья.

В 1929 году в Палестину, тогда английскую подмандатную территорию, прибыла объединенная англоамериканская экспедиция под руководством археолога Доротеи Гаррод и антрополога Теодора Мак Коуна. Ученых привлекали бесчисленные пещеры, вкрапленные в невысокие палестинские горы. В пещерах можно было ожидать самые неожиданные памятники из прошлого библейской страны. Спустя 18 лет здесь, в кумранских пещерах, начались и ныне продолжаются величайшие археологические открытия современности, необычайно обогатившие наши познания о древнееврейской истории и культуре, а также о происхождении христианства и других событиях двадцативековой давности. Возникла целая новая наука – кумрановедение.

Гаррод и Мак Коуна интересовала, однако, история Палестины, в десятки раз более удаленная от наших дней, чем времена Ветхого Завета. Шестью годами раньше английский археолог Турвиль в Пещере разбойников близ Генисаретского озера (провинция Галилея) открыл фрагмент человеческого черепа, каменные орудия и остатки животных. Галилейский череп был вполне неандертальским, но с более сводчатым, «кроманьонским» обликом. Как всегда, в этих случаях вторая находка важнее первой, потому что говорит и за себя и за предшественницу. Гаррод и Мак Коун как раз надеялись сделать эту находку. После нескольких интересных открытий в горах между Яффой и Иерусалимом исследователи поднялись на знаменитую по библии гору Кармел и забрались в труднодоступные пещеры Схул (Козья) и Табун (Печная). Узкие заваленные входы были постепенно расчищены, и стало ясно, что эти убежища в течение тысячелетий не пустовали. Правда, в пещере Табун культурные отложения составляли гигантскую толщу – 15,5 метра (очаги, каменные орудия, разнообразные кости), а в пещере Схул – всего 2,5 культурного метра и отсутствуют потухшие очаги.

И в Табуне и в Схуле сохранилось много человеческих костей: в первой пещере вместе со скелетом 30-летней женщины (она осталась в науке под именем Табун I) нашлась челюсть взрослого мужчины (Табун II).

Население пещеры Схул было более обильным: 5 неполных и 5 полных скелетов, лежавших на разной глубине. Ученым нелегко понять, отчего в Схуле, где не было очагов и, возможно, не жили, сохранилось столько древних обитателей. Мак Коун заметил, что 9 скелетов из 10 лежат скорчившись, а в руке у человека, наименованного Схул V, – нижняя челюсть кабана. Решили, что пещера использовалась, как склеп, где оставляли умерших, снабжая их на дорогу оружием и едой. Однако немецкий антрополог Гизелер (тот, который исследовал «первого неандертальца») предположил, что скорее тут не хоронили, а съедали, потому что многих костей недостает (впрочем, возможно, похороны и поедание ближнего друг другу не противоречили: молодежь древнего племени массагетов имела, например, обычай съедать родителей. Считалось, что нет лучшего погребения, чем в желудках детей).

Главная научная ценность открытия на горе Кармел заключалась не в количестве найденных людей, а в их необыкновенных качествах.

В пещере Табун не было как будто ничего поражающего. Женщина Табун I (конечно, при жизни она имела имя, которое нам никогда не узнать) – типичная неандерталка (малорослая, всего 151 сантиметр). Однако ее современник, может быть родственник, представленный мощной неандертальской челюстью, привлекал внимание четким подбородочным выступом, то есть такой особенностью, которая, как правило, отсутствовала у неандертальцев, но присутствует у нас. Подбородочный выступ наводил на размышления, которые, как и большинство антропологических мечтаний, были бы развеяны недостатком материалов, если бы на расстоянии 200 метров от пещеры Табун не существовала Козья пещера, Схул.

Чем бы она ни служила древним – гробницей или залом пиров, – для современной науки это великая сокровищница.

Научные имена людей Схул: Схул I, Схул II, Схул III и так далее – до Схул X. Три человека – Схул I, VIII и Х – умерли детьми, в возрасте от 4 до 10 лет, пополнив значительную группу ископаемых детских скелетов: печальное свидетельство невероятно тяжелой борьбы за существование и потерь в этой борьбе. (Судя по прорезыванию зубов, неандертальские дети, возможно, созревали раньше нынешних. Краткость детства помогала скорее приспособиться к нелегкой жизни.) и четыре человека (Схул II, V, VI, VII) прожили 30–40 лет, Схул IV – больше сорока, и только один мужчина, Схул IX, умер в возрасте 50 лет. Средний возраст девяти людей Схул (длительность жизни человека Схул III выяснить не удалось), гаким образом, не превышал 30 лет. На самом деле средний возраст древних людей еще ниже, потому что детская смертность была громадна. Длительность жизни, кроме всего прочего, была ограничена трудностью добывания еды, частыми голодовками. Еще в недавнее время некоторые племена просто оставляли беспомощных стариков (вспомним рассказ Джека Лондона «Костер») или убивали их (на Огненной Земле, по свидетельству Дарвина).

Если так было несколько десятилетий назад, то что же происходило в глубинах каменного века!

Удлинение средней человеческой жизни, хорошо заметное за последние столетия, один из самых безусловных признаков прогресса. Даже гигантские мировые бойни XX века, унесшие десятки миллионов жизней, не смогли перевесить успехов медицины и результатов улучшения жизненных условий, сохранивших миллиарды человеко-лет. В каменном веке жизнь человека была в среднем на 30–40 лет короче, чем теперь. Можно сказать, что древний человек проживал жизнь лишь наполовину. В каждом поколении были миллионы непрожитых, «убитых» жизней.

10 людей Схул жили в разные времена. Хорошо сохранившиеся скелеты Схул VII и IX лежат намного глубже, чем Схул IV и V: их разделяет, вероятно, несколько столетий. Но у каждого из десяти, без исключения, сочетается множество безусловных неандертальских признаков со многими чертами современного человека, причем именно кроманьонского человека. У всех надглазничный валик, и у всех сравнительно прямой лоб и округлый затылок. Рост почти что кроманьонский (в среднем 175 сантиметров).

У старика Схул IX, лежавшего поглубже, неандертальских признаков побольше, зато у Схул IV и V преобладают кроманьонские особенности.

Составлены большие сравнительные таблицы, где подсчитаны признаки, по каким древние обитатели горы Кармел могут считаться современными людьми, а по каким – неандертальскими. Обрадованные и потрясенные сделанными находками, Мак Коун и участвовавший в научном описании скелетов Артур Кизс сначала резко разделили обитателей двух пещер: в Табуне – неандертальцы, в Схуле – переходные формы, недостающее звено. Однако приходилось считаться и с тем, что каменные, мустьерские орудия в обеих пещерах примерно одинаковы. Кроме того, существовал «прогрессивный подбородок» у мужчины Табун II. В конце концов специалисты решили, что в двух пещерах жила одна группа, может быть, одно сообщество, где неандертальские и кроманьонские черты причудливо перемешивались.

Пришлось, однако, от этого суждения отказаться и вернуться на старые рубежи. Выяснилось, что охотничья добыча людей Схул состояла в основном из крупных быков, а у людей Табун – из мелких, более древних газелей. Археологи и зоологи настаивали, что люди Табун жили раньше; по некоторым расчетам, примерно на 10 тысяч лет раньше людей Схул, по другим – на 2500 лет…

10 тысяч лет – слишком мало для антропологов, и до сих пор не совсем ясно – в одно время или на стовековой дистанции жили соседи на горе Кармел.

Четвертое десятилетие уж пылает дискуссия вокруг палестинских находок, и в дыму незатухающих огней рождаются и исчезают причудливые гипотезы. Цель споров – выяснить, что же происходило в пещерах горы Кармел несколько сот веков назад?

Вот как выглядит одна из самых стройных теорий-гипотез.

Жители пещеры Табун – неандертальцы, но не «классические», зашедшие в тупик, а более гибкие, не специализированные. У женщины Табун I обнаружилось сходство с древними неандертальцами из Германии (Эрингсдорф) и Югославии (Крапина), о которых уже говорилось. Правда, люди из Эрингсдорфа и Крапины жили 80–100 тысяч лет назад, они намного древнее людей Табун, но это обстоятельство лишь подкрепляет гипотезу: за десятки тысячелетий «немецкие» и «югославские» неандертальцы успели сильно измениться и немало попутешествовать. Может быть, уходя от ледника или проигрывая сражения шапелльским атлетам, эти группы перекочевали через Балканы на восток, в Азию, и заселили, в частности, палестинскую пещеру Табун.

Проходит еще несколько тысяч лет. Люди Табун и им подобные становятся все больше похожи на кроманьонцев, во-первых, потому, что, смешиваясь с другими прогрессивными группами, они суммировали все лучшее, разумное; во-вторых, благодаря собственным заслугам – работе рук и мозга.

Не проходит и сотни веков, а неандертальские черты оттесняются кроманьонскими. Люди Схул, впрочем, и не догадываются, какие интереснейшие, всемирной важности перемены в них происходят… Еще немного, и здесь, в Передней Азии, будет достигнут тот биологический уровень, дальше которого нет надобности двигаться, и непобедимые кроманьонцы начнут не торопясь вытеснять неандертальскую родню.

Очень возможно, что в действительности все примерно так и было. Однако существуют и другие мнения, во многом между собою сходные, которые выглядят (разумеется, в несколько упрощенном виде) примерно так: кармельские находки очень ценны, но с них только начинается, а не кончается кроманьонская проблема. Может быть, здесь жили неандертальцы, и откуда-то, скорее всего с востока, появились уже сложившиеся кроманьонцы. Дальнейшее понятно: «битва при Кармеле», истребление неандертальских мужчин, захват женщин, рождение гибридов.

Доказать, что в пещере Схул не гибриды, а переходные формы между кроманьонцами и неандертальцами, нелегко; для этого необходим более высокий уровень науки о наследственности, чем тот, который существует в настоящее время. Один из первооткрывателей Схул, Теодор Мак Коун, представил вместе с Артуром Кизсом гипотезу, которая на схеме выглядит примерно так.

Неандертальцы, Шапелль и люди с горы Кармел скорее всего только боковые ветви, родня, происходящая от той же группы, что и кроманьонцы… Понятно, у сторонников этой теории имеются свои сильные аргументы. Датировать радиоуглеродным методом людей Схул невозможно, потому что в пещере не было очага. Зато древняя зола из пещеры Табун поддавалась анализу довольно хорошо: 41 тысяча лет.

Отсюда следовало, что более молодая пещера Схул лишь немного старше 30 тысяч лет.

Маловато.

Около 40 тысяч лет назад, как известно, кроманьонцы уже «оккупировали» Францию. Значит, возраст переходных форм должен быть не меньше 50–70 тысяч лет.

Но как бы ни оценивать место людей Табун и Схул в человеческой истории, их существование доказывает, что где-то поблизости от пещер, именно в Передней Азии, шло формирование человека современного типа, Homo sapiens. Находились ли обитатели горы Кармел в центре или на окраине этого процесса, в любом случае их участие в нем несомненно.

Надо сказать, что противники теории, будто кармельцы недостающее звено, не могут пока предъявить каких-либо более убедительных находок из другого района. Впрочем, все возлагают надежды на будущие раскопки в Средиземноморье.

За прошедшие десятилетия искали немало. Конечно, еще искали в Палестине. На горе Кафзех, близ Назарета, в тридцатых годах нашли останки шести неандертальцев с такими кроманьонскими отличиями, как высокий свод черепа, округлый затылок и другие. По самым последним сведениям, профессор Оклей определил возраст кафзехцев в 70 тысяч лет. Эта дата очень хороша: ее вполне достаточно для того, чтобы из этих людей 30 тысяч лет спустя мог вырасти кроманьонец!

Японская экспедиция, работавшая на территории Израиля, нашла в 1963 году целого неандертальца. Сопровождавшие его кости газели указывали на ту же эпоху, в которой жили люди Табун, но кроманьонский рост найденного (170 сантиметров) еще раз подтверждал, что где-то тут «все происходило».

Одна из фантастических загадок Передней Азии, осознанная (но не расшифрованная!) за последние годы, – это последовательность каменных орудий в некоторых первобытных пещерах. Древних людей Табун, Схул и других сопровождали мустьерские, даже раннемустьерские рубила, скребла, остроконечники. Это было нормально: орудия мустье обычно сопутствуют неандертальцу. Если копать в глубину, можно ожидать под Мустье еще более примитивную каменную индустрию – ашелльскую, шелльскую. Кроманьонская же культура Ориньяк по всем правилам должна размещаться в слоях поздних, более высоких, чем Мустье…

Но вот находят мощные «мустьерские толщи» в сирийской пещере Ябруд. Правда, костей древнего человека там не открыли, но его присутствие в пещере было очевидно.

Ученые пробирались в глубины сквозь 14 слоев Мустье, то есть сквозь десятки неандертальских тысячелетий. А под четырнадцатью слоями лежал… Ориньяк. Каменные резцы и другие совершенные орудия, сопровождающие первых Homo sapiens.

Если бы это «нарушение археологических правил» наблюдалось только в Ябруде, можно было бы воздержаться от обобщений. Но тот же необычный Ориньяк найден и в глубине пещеры Табун и в других местах: ему никак не меньше 60 тысяч лет.

Было ли тут неандертальское завоевание, гибель зачатков великой цивилизации или нечто другое, не знаем пока.

Новые находки, расположившиеся на близких радиусах от кармельских пещер, дополняют и в то же время, как всегда бывает, усложняют, затемняют проблему.

Северо-восточная Ливия, пещера Хауа-Фтеах близ Средиземного моря. В 1947 и 1952 годах здесь открывают каменные орудия и неандертальские кости, весьма близкие к находкам в пещере Табун.

Марокко. 1962–1963 годы. Необыкновенные черепа в руднике Джебел-Ирхуд. По многим чертам эти люди сходны с классическими неандертальцами, но объем мозга, как у «прогрессистов» из Эрингсдорфа и Схула, наклон лба, как у женщины Табун I.

Люди обитали в пещере Шанидар (северо-восточный Ирак) от 50 до 64 тысяч лет назад, то есть на 10–20 тысяч лет раньше первых жителей пещеры Табун. Все семь шанидарцев – типичные неандертальцы, но со сравнительно прямым лбом и небольшими надглазничными валиками.

Тешик-Таш. Неандертальский мальчик в западных отрогах Памира, близ границы Узбекистана и Афганистана, был открыт в 1938 году, но лишь несколько лет назад крупные советские и западные антропологи пришли к окончательному выводу, что это не классический неандерталец (как думали раньше), а прогрессивный, способный к дальнейшей эволюции тип, вроде людей с горы Кармел.

Староселье. В Крымской пещере под этим названием (близ Бахчисарая) А. А. Формозов открыл в 1953 году мустьерские орудия, а также фрагменты черепа и скелета полуторагодовалого ребенка: это был очень древний Ногпо зар{еп5, с некоторыми неандертальскими чертами.

По североафриканскому берегу Средиземного моря, через Палестину, Ирак, до отрогов Памира и Крыма – вот линия, на которой сегодня прослеживаются поздние прогрессивные неандертальцы, наши вероятные прямые предки.

Где-то здесь: между 25-м и 40-м градусами северной широты, Средиземноморье, Передняя Азия и прилегающие районы.

Большего сказать невозможно. Находок не хватает.

От первого англичанина, сванскомбского человека – через немецких и югославских «неклассических» неандертальцев – к переднеазиатским формам (Табун, Схул и другие) и далее – к современному человеку. Эта цепочка, весьма еще гипотетическая, но вполне возможная, обоими концами заходит в самые таинственные исторические дебри. Древний конец исчезает в веках питекантропа, синантропа и им подобных.

Откуда появилась странная группа древних людей, еще до предпоследнего оледенения сочетавшая очень примитивные обезьяньи черты с такими особенностями, в которых угадывался кроманьонец? На каком материке, в каком древнем тысячелетии впервые проявились эти особенности и началась тоненькая, все расширяющаяся дорожка к человеку разумному?