Текст книги "Проклятие Валнира"

Автор книги: Натан Лонг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Франц и Павел удовлетворенно кивнули, но Густав недовольно забормотал, Джано застонал, а остальные застыли в нерешительности. Райнер подобрал ключи с пояса убитого охранника и пошел по туннелю в направлении главного коридора.

Франц увязался за ним:

– Когда ты меня толкнул, это был грязный трюк.

Райнер сжал зубы. Он устал чувствовать вину.

– Я верил в тебя.

– А ты потерял в моих глазах. – Парнишка пожал плечами. – Хотя тут ты проявил себя храбрецом.

– Да дураком я себя проявил, причем полным.

Рабы осторожно попятились, когда Райнер со своими людьми вышел из туннеля. Их было шестнадцать, по четверо на каждую вагонетку, наполненную пустой породой. Каждая четверка тощих невольников была скована за ноги.

Райнер поднял ключи:

– Не бойтесь. Мы собираемся освободить вас.

Рабы пялились, ничего не понимая, а как только он приблизился, отпрянули.

– Стойте.

Они сделали, как велено. Казалось, они понимают только язык приказов. Райнер присел на корточки и снял все четыре замка. Франц и Павел шли за ним, вынимая цепь, соединяющую кандалы, пока все не были освобождены.

– Вот так, – сказал Райнер, – вы больше не рабы. Мы приглашаем вас последовать за нами на свободу или… пойти тем путем, который вам покажется лучше.

Рабы заморгали, глаза их были пусты. Райнер прокашлялся. И что с ними не так? Они глухие?

– Понимаете? Вы свободны. Можете пойти с нами, если хотите.

Одна женщина, совсем лысая, заплакала – сухой, скрежещущий звук.

– Это ловушка, – сказал другой раб. – Они хотят снова поймать нас.

– Хватит нас мучить! – закричал третий.

– Это не ловушка, – возразил Франц перешептывающимся рабам. – Вы и в самом деле свободны.

– Не слушайте их! – сказал тот раб, который заговорил первым. – Они просто хотят обмануть нас. Возвращайтесь в забой! Предупредите хозяев!

Он отвернулся от Райнера и припустил по коридору. Остальные последовали за ним – так овцы бегут только потому, что побежали другие овцы.

– А, чтоб вас! – рявкнул Райнер. – Стойте! – Он попытался схватить удирающего раба, но тот ухитрился вырваться. – Да остановите же их!

– Что они делают? – ошалело спросил Франц, пока остальные пытались остановить рабов. – Чего это они побежали?

– Говорю же вам – они безнадежны, – злорадно ухмыльнулся Густав.

Павел, Халс, Оскар и Джано схватили нескольких рабов и повалили их на пол, но большинство скрылось в темноте.

– Какая разница, – на бегу сказал Райнер. – Надо отловить их, пока они не привели сюда надсмотрщиков. Джано, дай фонарь!

Райнер и Франц гнались за рабами. Джано, Ульф и Халс бежали за ними, болтающийся фонарь отбрасывал танцующие блики на неровные стены шахты. Райнера удивила скорость, с которой передвигались рабы. Он думал, что голод ослабил их, но оказалось, что постоянный труд придал им такую силу и выносливость, что угнаться за ними было непросто, а еще труднее – поймать: рабы словно знали каждый дюйм туннеля и легко ориентировались в темноте.

– Вернитесь, чтоб вас! – заорал Райнер, но этому приказу никто не подчинился.

Рабы добежали до главного коридора и свернули направо. Свернув вслед за ними, Райнер увидел впереди свет факелов. Он прибавил скорость, поймал раба, бежавшего последним, обхватив его за шею, и бросил наземь.

Раб закричал. Остальные с воплями бросились вперед и разбежались в разные стороны. Некоторые устремились дальше по главному коридору, другие свернули в его ответвления. Все заголосили так громко, как только им позволяли осипшие глотки:

– Хозяева! Хозяева! На помощь!

– Хозяева, здесь чужаки! Защитите нас!

– Они убили нашего надсмотрщика!

Франц ринулся в первый же боковой коридор за двумя рабами, но Райнер схватил его за шиворот и потянул обратно:

– Не глупи! Мы должны держаться вместе.

– Слишком поздно, – вздохнул Джано.

Залаяли собаки, по коридорам разнеслись резкие окрики, приказы, топот тяжелых сапог был слышен все ближе и ближе.

Райнер застонал:

– Назад к остальным, быстро!

Он развернулся и помчался по коридору. Франц, Джано, Оскар и Халс следовали за ним.

Франц, казалось, готов был расплакаться:

– Почему они это сделали? Мы только хотели помочь им.

– Так долго просидели под землей, – сказал Халс, – что больше не верят в солнце.

– Не понимаю, – всхлипнул Франц.

– Я тебе объясню, если уцелеем, – сказал Райнер. – А пока бежим.

Они кинулись со всех ног туда, где оставили товарищей. Курганцы были слишком массивны, чтобы быстро бегать, но собаки оказались резвее лошадей. Райнер слышал их лай все ближе и ближе. Наконец он обогнул поворот и увидел Павла, Оскара и Густава, охраняющих пойманных рабов рядом с вагонетками.

– Бегите! – крикнул Райнер.

– Эй, вы, шевелитесь! – заворчал Павел, подталкивая рабов копьем. – Давайте же!

Но те, едва поднявшись, побежали навстречу Райнеру и его товарищам. Райнер попытался остановить одного раба, пробегающего мимо, и Франц тоже, но те увернулись и помчались дальше, туда, где лаяли собаки.

– Дураки, – всхлипывал Франц.

Они протиснулись мимо вагонеток. Сзади доносились отчаянные вопли и звериный рык. Райнер почувствовал уколы совести, когда понял, что втайне надеется, что собаки пожирают рабов, которых он совсем недавно с таким трудом освободил. Но, видимо, дело было не в этом, поскольку лай и крики становились все громче.

Они обогнули еще один поворот, и Джано растянулся, споткнувшись о каменный выступ. Фонарь выпал у него из руки и грохнулся на рельсу. Свет погас. Над ними сомкнулась тьма. Все остановились.

– Мирмидия, прокляни меня! – вскрикнул Джано.

– Не двигаться, – сказал Райнер. Лай и топот были слышны уже совсем близко. – Всем взяться за руки. Если никого рядом не обнаружили, сообщите.

Он потянулся и нашел чью-то шершавую ладонь.

– Я один, – сказал Густав.

– Не сомневаюсь, – заметил Халс.

Райнер обратился туда, откуда донесся голос Густава:

– Возьми за руку меня.

Мягкая мясистая рука Густава ткнулась и поймала его руку.

– Быстрее! – взвыл Оскар. – Они идут!

Райнер оглянулся. Вдалеке метались по стенам огромные тени собак. Вскоре показались и сами псы, огромные, темные, обгоняющие своих хозяев, несущих факелы.

Райнер побежал, забыв отдать приказ. Впрочем, это было и не нужно. Остальные бежали вместе с ним, слепые, как летучие мыши, то и дело всхлипывающие. Они все знали, что бежать бесполезно, но ничего другого не оставалось. Страх двигал ими, – первобытный инстинкт спасения перед лицом неминуемой смерти.

Райнер споткнулся о рельсы, удержал равновесие и прибился к стене, чтобы не наступать на шпалы. Он слышал, как за спиной топает и отдувается Густав, а в каких-то двадцати шагах шумно дышат и рычат собаки.

«Ну, вот и оно», – подумал Райнер. Сейчас он умрет, лишится всех, кого любил и кто любил его, в черном туннеле под Срединными горами его сожрут чудовищные псы. В голове теснились мысли о том, что он еще не успел сделать, какие деньги не выиграл и не потратил, каких женщин не уложил в постель, какие книги не прочел, какую любовь не испытал. Он обнаружил, что плачет от сожаления. Все это было бесполезно – это ужасное путешествие, да что там, вся жизнь.

Где-то позади вскрикнул Франц. Ульф проревел что-то бессвязное, Райнера толкнули, тявкнула собака. Он обернулся, но толком ничего не увидел – только пляшущие тени и факелы где-то вдалеке.

– Франц?

Но ответа мальчика он не услышал: в этот самый момент в начале цепочки пронзительно закричал Джано, потом Павел и Халс. Посыпались мелкие камешки, разнеслось какое-то странное эхо. Райнер попытался остановиться, избежать скрытой опасности, но Густав, Ульф и Франц налетели на него сзади, и он упал.

– Подождите! Что-то…

Его левая нога зависла в воздухе. Он удивленно вскрикнул и выбросил вперед руки, полагая, что вот сейчас упадет лицом вниз на пол туннеля. Но его руки ничего не коснулись. Под ним ничего не было.

Он падал в бездонную пустоту.

Глава тринадцатая
НЕ ВСЕ ПОТЕРЯНО

Падение длилось достаточно долго, чтобы Райнер успел поразмыслить, какая же тут глубина, и сжаться, ожидая, что вот-вот с неизбежностью переломает себе все кости и отобьет внутренности. Но на самом деле он не столько грохнулся, сколько соскользнул куда-то.

Нельзя сказать, что это было совсем не больно.

Райнер решил, что в полете цепляется за выступающую скалу, но поверхность, которая обдирала на нем одежду, была какая-то непрочная, она крошилась и словно соскальзывала вместе с ним. Вскоре она превратилась в очень крутой склон, образованный грязью, гравием и булыжниками. Райнер налетел прямо на один из них и скорчился от пронзившей его боли. Он покатился, подпрыгивая, вниз с какой-то немыслимой скоростью, обдирая локти, колени и плечи. Мозг болтался в голове, пока совсем не перестал соображать, где верх, где низ, жив он или нет, покалечен или цел. В полубессознательном состоянии Райнер закрыл голову руками, но тут склон стал более пологим, и скорость падения уменьшилась.

Он уже почти остановился, наполовину закопанный в гравий, думая, что все-таки уцелел, когда кто-то шлепнулся прямо ему на грудь, ломая ребра, и отскочил, громко фыркая. Райнер попытался вдохнуть, но не смог, словно его легкие были зажаты в тисках.

Второе тело, полегче, но более костлявое, приземлилось ему на лицо. Колено ударило его по носу, и рот наполнился кровью. Наконец Райнер замер, судорожно глотая воздух и сплевывая кровь. Вокруг стонали и вскрикивали от боли слабые голоса. Перед глазами плясали искры. Сначала он решил, что это последствия падения, но позже сообразил: факелы, причем сверху, и довольно высоко, словно на стене замка. Но он был готов поклясться, что свалился гораздо глубже. Курганцы смотрели вниз, пытаясь понять, что стало с Райнером и его товарищами. Ему послышался смех. Райнер подумал, что им, наверное, ничего не видно.

– Н… – он попытался заговорить, но не смог. Дыхания не хватило. Чуть попозже он сделал еще одну попытку. – Никто… не зажигайте… свет. Подождите.

Рядом кто-то хрипло рассмеялся.

– Не бойтесь, капитан, – сказал Халс. – На кой ляд мертвым факелы?

Вскоре факелы исчезли, и воцарилась полная темнота.

– К несчастью, – сказал Райнер, – мы все-таки живы. Халс, у тебя огниво под рукой?

– Да, капитан.

Райнер услышал, как Халс закопошился, потом вдруг зашипел от боли:

– А-а-а, кровь Зигмара! Кажись, я ногу сломал!

– Есть еще раненые? – спросил Райнер, хотя ему было страшно услышать ответ. – Павел?

Послышался невнятный ответ, потом ругательство:

– Я потерял долбаный зуб.

– Оскар?

– Н… не знаю. Ничего не чувствую.

– Франц? Это чудовище добралось до тебя?

– Я… я в порядке.

– Ульф?

Ответа не последовало.

– Ульф?

Молчание.

– Минутку, сэр, – сказал Халс. – Ща зажгу свет.

Райнер продолжил перекличку:

– Густав?

– Моя кожа немного пострадала, вот и все.

– Уф! Надеюсь, аптечка не пострадала.

– Нет.

– Джано?

– Камень… он меня порезал… крови много.

Халс высек искру, сверкнул огонек, и трут загорелся. Он зажег свечу.

Райнер поднял голову и огляделся, щурясь на свет. Казалось, его лицо распухло вдвое и стало невыносимо тяжелым. Вокруг него люди валялись, как сломанные куклы, у подножия огромной каменистой осыпи, поднимающейся куда-то в темноту. Очевидно, это было то самое место, куда рабы сбрасывали пустую породу, которую откалывали во время добывания руды. Он оглядел своих товарищей, одного за другим.

Павел сидел, прикрыв ладонью рот, с пальцев капала кровь. Халс был рядом, со свечой, одна нога согнута под неестественным углом. Франц лежал ниже по склону, свернувшись клубочком и держась за бок, и дрожал. Лица его не было видно. Оскар лежал на спине, глядя вверх, прижав руку к груди. Густав склонился над своими пожитками, перебирая инвентарь. Его полотняная куртка на левом боку была изодрана в клочья, и кожа под ней наверняка тоже. Из сотен мелких царапин сочилась кровь. Джано сидел голый до пояса, промокая рубашкой порез на бедре. Его руки, плечи и грудь пестрели синяками. Райнер был уверен, что под одеждой все выглядят примерно так же. Наконец обнаружился и Ульф – как раз там, куда доходил свет, он неподвижно лежал у подножия холма.

– Густав, – Райнер снова опустил голову, – пожалуйста, проверь, жив ли мастер Уркарт.

– Есть.

Густав осторожно спустился, скользя и утопая ногами в гравии. Он склонился над Ульфом, ощупал шею и грудь, оттянул веки.

– Жив. Но он ударился головой. Не знаю, придет ли в себя. Возможно, и нет.

Райнер застонал. Этого только не хватало.

– Просто чудо, – невнятно сказал Павел, пока Густав карабкался по склону к Джано, который потерял больше крови, чем остальные. – Все живы. Должно быть, Зигмар бережет нас.

– Если бы Зигмар нас и впрямь берег, – сухо заметил Халс, зажигая факел от свечи, – он в первую очередь не дал бы нам грохнуться с этого проклятого утеса.

– Если бы ваш бог с молотком хоть чуть нас поберег, – сплюнул Джано, – не дал бы нам встрять в эту дурацкую миссию.

– Не могу тут работать, – сказал Густав. Он уже перевязал рану Джано, но его аптечка сползала по склону, а сам он увяз почти по колени. – Надо найти место поровнее.

Райнер со стоном сел и огляделся. Остальные медленно, с трудом поднимались. Оказалось, что они упали в расселину природного происхождения, глубокую и широкую, которая расходилась в темноте направо и налево. Холм из гравия, на котором они лежали, представлял собой нечто вроде полукруга на неровном грязном дне, при виде которого Райнер решил, что тут иногда течет вода. Он как раз думал, куда лучше податься, когда вдруг заметил круглое отверстие в противоположной стене расселины. Опять решать. Ну и куда теперь?

И тут он вспомнил о компасе Вирта, который в свое время забрал у погибшего капитана из кошелька на поясе. Он достал прибор и нахмурился. Стрелка указывала на юг – прямо в сторону отверстия.

– Значит, попробуем пойти туда.

Павел и Халс двинулись вниз по склону, обхватив друг друга за плечи, шипя от боли и что-то ворча. Райнер чувствовал себя, в общем, не лучше. Ребра начинали болеть при каждом вдохе, каждый сустав ломило чудовищным образом. Они с Джано развернули одеяло и положили на него неподвижное тело Ульфа, затем с помощью Густава потянули импровизированные носилки вниз.

Оскар и Франц замыкали шествие. Оскар поддерживал левую руку правой, Франц хватался за ребра, сгибаясь чуть ли не пополам. Его куртка была разорвана на спине, штаны почернели от крови.

– Эй, малый, – сказал Райнер, – ты точно в порядке?

– Ерунда, – отозвался мальчик сквозь стиснутые зубы. – Точно.

Волочить Ульфа по засохшей грязи было не так-то просто, у Райнера нещадно ныли ребра и мышцы, но, как только они вошли в туннель, сразу стало легче. Грубо отесанные стены были, однако, почти округлыми, и пол за много веков утоптали и вытерли так, что он стал довольно гладким. К тому же все тут было покрыто какой-то маслянистой субстанцией, мерзкой на ощупь, зато позволяющей тащить Ульфа почти без усилий.

Джано с подозрением принюхался:

– Пахнет крысолюдьми.

Райнер засмеялся:

– Не дури, старина. Крысолюди – это миф.

– Неправда. Они есть.

Павел оглянулся, ухмыляясь:

– Гигантские говорящие крысы? Да ну тебя, тильянец. За кого ты нас принимаешь?

Джано весь подобрался, он явно чувствовал себя оскорбленным.

– Они есть, говорю тебе. Перебили всю мою деревню. Маму с папой. Вышли из земли и всех убили. Я поклялся отомстить им.

– Хм, непросто, учитывая, что они не существуют.

Джано фыркнул:

– Люди Империи думают, что знают все.

– Капитан, – позвал Халс, – тут что-то вроде комнаты. Подойдет для приемной врача.

Он ткнул факелом в круглое отверстие в стене туннеля. Райнер выпустил носилки и заглянул вместе с ним внутрь. Там и правда оказалось круглой формы помещение с выгнутыми стенами и восемью комнатками поменьше, расположенными наподобие пальцев у перчатки. Райнер забрал у Халса факел и вошел. По спине у него пробежали мурашки. Когда-то комната была обитаема, но вот кто тут находился… или что находилось, он не имел ни малейшего представления. Стены покрывали неровные геометрические рельефы совершенно непонятного назначения. На нескольких покосившихся деревянных полках беспорядочно располагались потрескавшиеся глиняные кружки и кувшины. Райнер поднес факел к каждому из ответвлений. Помещения были маленькими и почти круглыми, пол усыпан обрывками холстины и соломой чуть не по колено. Райнер поморщился. Здесь пахло пылью и звериной шерстью и было как-то тревожно и неуютно, зато сухо и, по всей вероятности, безопасно.

– Отлично, – сказал он с несколько притворным энтузиазмом и помахал остальным. – Давайте заходите.

Первыми прихромали Павел и Халс, за ними – Густав и Джано, которые тащили Ульфа. Джано скривился:

– Вот видите. Крысолюди. Мы гнездо нашли.

– С чего ты взял? – отозвался Райнер. – Этих дыр кто угодно мог понаделать.

– Больше похоже на орочью работу, – сказал Густав, отбрасывая носком сапога разбитый кувшин. – Никакой тонкости.

Павел и Халс обменялись тревожными взглядами.

– Только орки? – спросил Халс. – Какое счастье.

– Вы не видите? – Джано показал на стены. – Смотрите. Крысиные морды. Крысиные тела.

Появились Франц и Оскар. Райнер снова поглядел на рельефные картинки. Они вполне могли сойти за изображения крысиных голов с широко посаженными глазами и острыми зубами, но были так абстрактны и так халтурно выполнены, что ничего нельзя было утверждать наверняка.

Он только отмахнулся:

– Орки, крысолюди, какая разница, тут давно никого нет. – Он установил факел в горлышке уцелевшего сосуда и повернулся к Густаву. – Хирург, каковы наши дальнейшие действия?

Он как мог старался быть рассудительным, как хороший капитан, но голова невыносимо болела, а желудок выворачивало – слишком много крови натекло туда из разбитого носа.

Густав оставил Ульфа на одеяле посреди комнаты и открыл аптечку.

– Разберитесь, кто пострадал больше всех. С них я и начну. Будет неплохо, если кто-то наделает шин из этих полок. Ну и пожертвуйте кто-нибудь рубашку, у меня бинты кончаются.

– Думаю, сначала надо осмотреть Франца, – сказал Райнер. – Он истекает кровью.

– Нет, – отозвался мальчик. Губы у него были совершенно белыми. – Я в порядке и сам о себе позабочусь.

Он торопливо захромал к одной из маленьких комнат и исчез внутри.

– Эй, пацан, вернись, – окрикнул его Райнер. – Ты совсем не в порядке.

Он недовольно заворчал и последовал за мальчиком.

Франц опирался о стену дрожащей рукой, голова поникла на грудь. Дыхание было неровным, левый локоть прижат к боку. Ткань рубашки влажно хлюпала.

– Иди отсюда! Оставь меня в покое!

Райнер пригвоздил его взглядом:

– Не валяй дурака. Ты серьезно ранен. Густав должен тебя осмотреть.

– Нет, – всхлипнул Франц, – он… нельзя ему. Никому…

– Но ты же…

У мальчика подкосились ноги, он сполз по стене и растянулся на полу.

– Проклятие! – Райнер вернулся в главное помещение. – Хирург, мальчик потерял сознание.

Густав, который в это время осматривал запястье Оскара, оторвался от работы.

– Сейчас взгляну. – Проходя мимо Райнера, он поднял бровь. – У вас нос торчит в сторону, капитан. Полагаю, вы его сломали.

Райнер поднес руку к лицу:

– А-а-а, вот почему кажется, что голова большая, как дыня.

– Вправим быстренько, – сказал хирург. – А пока разорвите рубашку на полосы.

И он, прихватив аптечку, скрылся в маленькой комнате.

Райнер присоединился к остальным, расположившимся на полу, снял куртку и рубашку. Воздух был затхлый, но намного теплее, чем в шахте. Им было почти удобно. Халс пилил копье кинжалом, пытаясь сделать из него костыль. Джано колол полки, как было велено. Оскар, баюкая раненую руку, раскачивался туда-сюда. Павел прикрыл рот тряпицей, его верхняя губа была рассечена до самого носа и сильно кровоточила.

Он скривился в улыбке, показывая Райнеру окрашенные кровью зубы:

– А я думал, что дальше уродовать меня уже некуда.

– Ничего, вот потеряешь второй глаз – и не придется смотреть на себя, – порадовал его Халс.

Павел усмехнулся:

– Да уж, остается только надеяться.

Вскоре вернулся Густав. Райнеру показалось, что у того странное выражение лица, что-то вроде тщательно скрываемой усмешки, но хирург всегда выглядел так, словно скрывает что-то нехорошее, и сказать наверняка было невозможно.

– Как мальчик?

На лице Густава на мгновение появилась ухмылка, потом исчезла без следа.

– Он спит. Я дал ему микстуру. Собачьи когти прошлись вдоль ребер, потом во время падения в рану попал острый камень. Очень болезненно. Я вынул камень и перевязал рану. Он какое-то время будет слаб, но выживет. – Густав фыркнул. – Если мы вообще уцелеем.

– Смелый этот дурачок, – сказал Райнер со смесью недовольства и уважения. – Слишком уж старается быть крутым.

– Да, – произнес Густав и направился к Павлу с иголкой и ниткой.

Едва он опустился на пол, Ульф резко сел, замахал руками и заорал:

– Звери! Звери!

Инженер задел тяжелыми кулаками Густава и Оскара, остальные предпочли сами отодвинуться подальше.

Райнер встал:

– Ульф! Уркарт! Успокойся. Собак больше нет.

Ульф перестал размахивать руками и заморгал:

– Что?..

– Мы упали. Не помнишь?

– Я… я думал…

– Ты ударился головой, – сказал Густав, который уже пришел в себя. – Как себя чувствуешь?

Ульф потер глаза. Он качался, как пьяный.

– Голова болит. В глазах мутно. Мы упали?

– В кучу шлака, – сказал Райнер. – Мы все пострадали.

– Но хоть от собак убежали! – рассмеялся Халс.

Густав посмотрел Ульфу в глаза:

– Ты контужен. Скажи мне, если с глазами будет все так же скверно.

И он снова принялся зашивать губу Павла.

– Где же мы тогда? – вдруг забеспокоился Ульф. – Где отряд курганцев? Мы их упустили? Мы сможем вернуться обратно? Мы потерялись, да?

– Заткнись, придурок! – крикнул Райнер.

Вот только второго Оскара недоставало. У Густава эликсира не хватит.

Он застонал. Инженер сказал слишком много. На лицах остальных отражалось все более явное беспокойство.

– Успокойтесь. Да, вы все. Конечно, ситуация та еще, но, как только что сказал Халс, мы убежали от собак, а это уже что-то, верно? Что касается отряда, то я понятия не имею, далеко ли он отсюда и где это самое «здесь», но кто-то же проделал эти туннели. Должно быть, они куда-то ведут. – Он снова выудил из кармана компас Вирта. – В данный момент они ведут на юг, куда мы, собственно, и собираемся, так что не все потеряно.

Он на секунду прикрыл глаза и с большим трудом снова их открыл – так сильна была усталость.

– Значит, здесь мы отдохнем, – сказал он наконец. – Места хватит всем. Когда наш хирург закончит работу, мы разойдемся спать, а план будем вырабатывать уже на свежую голову. – Он с облегчением вздохнул, когда увидел, что люди закивали и успокоились. – Хорошо. Караулить будем в две смены. Я пойду во вторую, если кто-то чувствует, что в состоянии потянуть первую.

– Я готов, – быстро отозвался Густав. – Я пострадал меньше всех.

Райнер с благодарностью кивнул, хоть и был несколько озадачен: раньше Густав никогда не вызывался караулить добровольно.

Густав перевязал всем раны и наложил шины на переломы, и все разошлись по маленьким комнаткам. Их ждало странное открытие: темнота более не была непроглядной. Они думали, что, как только Густав расположится в центральном помещении и загасит факел, наступит кромешная тьма, но слабый свет, такой слабый, что они сначала даже не были уверены, не кажется ли им это, осветил комнаты. Казалось, зеленое сияние испускают сами стены или, точнее, то, чем они были покрыты.

– Это уже кое-что, – послышался голос Павла из того помещения, где остановились они с Халсом.

«Да уж, – подумал Райнер, аккуратно опуская голову на постель из вонючих тряпок. – По крайней мере, удастся рассмотреть, что за гигантская мерзость выползет из туннеля и убьет их».

Райнеру снилась игра в кости с каким-то странным противником, который явно пользовался мечеными фишками, и все же он играл снова и снова, делал ставки и каждый раз терпел поражение. Внезапно сновидение прервал отчаянный вопль.

Он заморгал в зеленоватом полумраке, поначалу плохо осознавая, где находится. Крик повторился. На этот раз он узнал голос Густава. Густав! Была его очередь караулить. На них напали! Райнер вскочил и схватился за меч, но тут же едва не упал, так сильно болело все тело. Ощущение было такое, будто его связали железными тросами, которые натягивались при каждом движении.

Он заставил себя двигаться, превозмогая боль, и выполз в центральное помещение. Остальные тоже выглядывали из своих убежищ с оружием в руках. Оскара не было.

Райнер захромал по направлению к туннелю, но его остановил жуткий дребезжащий стон в комнате Франца. Он повернулся и вместе с остальными бросился туда, приготовившись к схватке.

Их глазам предстало странное зрелище. Франц с безумными глазами прижался к стене и одной рукой запахивал куртку, в другой сжимал окровавленный кинжал. Густав лежал у его ног в кровавой луже, хватаясь за рану в глотке, которой уже не суждено было затянуться. Пока Райнер смотрел, его руки расслабились и бессильно упали на землю. Комнату наполнил запах мочи.

– Священный молот Зигмара, мальчик! – в ужасе вымолвил Райнер. – Что ты наделал?!

– Он… – Казалось, Франц еще не совсем проснулся.

– Он убил нашу единственную надежду выбраться отсюда, вот что он наделал, – сердито проворчал Халс. – Дурак ты, вот что. Шею бы тебе свернул!

Франц обхватил себя руками:

– Он пытался… посягнуть на меня.

– Опять? – ухмыльнулся Халс. – На этот раз не пройдет, парень. Ты был с нами, когда Густав напал на ту бедную девчонку. Его не интересуют мальчики, даже такие вот немужественные.

– Да что вам думать, что творит парень! – закричал Джано. – Хочет съесть тебя – руку отдашь. Он нам нужен. Как теперь нам, если он нас не починит, а? – Он плюнул на сапоги Франца.

– Густав знал, как отсюда выбраться, – сказал кто-то у них за спиной. Это был Оскар, он стоял у стены и, казалось, был в полном сознании. – Вы же помните. Там, впереди, какое-то препятствие. Он нам так и не сказал.

– Ага, не сказал, чтоб мы его не прикончили, – отозвался Халс. – А тут приперся этот дурень и убил его! – Он сжал кулаки. – Кажись, пора показать этому сосунку, что значит быть мужчиной. Надо бы дать ему хороший урок, а?

– Нет! – вмешался Райнер. – Нам и так немало досталось. Признаю, он поступил плохо. Но у нас каждый человек на счету и…

– Ш-ш-ш! – зашипел Ульф, который стоял у дверей. – Слышите?

Все умолкли и прислушались. Это был даже не звук, а что-то вроде вибрации в камне.

– В туннель, – скомандовал Райнер.

Они вышли на цыпочках в центральное помещение, оставив Франца у трупа Густава, и прислушались снова.

Здесь звук был громче – рокочущий шепот. Он доносился откуда-то сверху, издалека. Там еще кто-то пел резкими, сердитыми голосами.

– Отряд! – сказал Оскар. – Не иначе.

Павел ухмыльнулся:

– Вот уж не думал, что обрадуюсь, услышав, как маршируют курганцы.

Райнер улыбнулся:

– Вот и хорошо, собирайтесь, выходим немедленно. Вы идите, я вас догоню – надо побеседовать с глазу на глаз с молодым мастером Шонтагом.

– Есть, капитан, – ответил Халс.

Райнер вошел в комнату Франца, пока остальные паковали вещи. Мальчик закутался в свой кожаный дублет и сжал зубы, брезгливо подобрав под себя ноги – подальше от крови, вытекшей из тела Густава.

Райнер сложил руки на груди и привалился к стене:

– Ну, значит, так, парень…

Франц быстро глянул на него и отвел глаза:

– О чем это ты?

– Не прикидывайся дурачком. Я знаю, что тут что-то нечисто. Халс был прав – Густава интересуют девочки, а не мальчики, и твоя отговорка не работает. Что ему было от тебя нужно? Он тебя шантажировал?

– Нет, – угрюмо сказал Франц. – С чего бы… с чего, а?

– А вот это уже ты мне расскажешь. Полагаю, он узнал о тебе что-то, пока лечил тебя. Тайну, которую ты предпочел бы не раскрывать.

Мальчик обхватил колени руками и уставился в пол. Он не отвечал.

– Ну же, парень, – мягко сказал Райнер, – я ж не фанатик-зигмарит. Я тебя не сдам охотникам за ведьмами, но, раз уж я собираюсь вами командовать, я должен знать, что за народ в моем распоряжении: ваши сильные и слабые стороны, всякие мелочи из прошлого, которые могут сказаться в будущем.

Франц лишь хлюпнул носом с самым несчастным видом.

– Так что же? – спросил Райнер. – На тебе клеймо языческого бога? Уродство какое-нибудь? Может, у тебя вторая пара рук или рот на животе? Или предпочитаешь мужиков?

– Я не могу сказать тебе. Не могу.

– Да уж хуже, чем я предположил, все равно не будет. Просто скажи мне, и покончим с этим.

Плечи Франца поникли, голова уткнулась в колени. Наконец он вздохнул, с трудом поднялся на ноги и посмотрел на дверь. Остальные уже выходили в туннель. Когда они скрылись из виду, он обернулся к Райнеру:

– Обещаешь, что никому не скажешь?

– Я не даю обещаний, мальчик, поэтому и не нарушаю их. Но я могу сохранить тайну, если на то есть причина.

Франц нахмурился и снова вздохнул. Он с явной неохотой расшнуровал рубашку и распахнул ее. Его грудь была забинтована от подмышек до живота.

Райнер поморщился:

– Ты так сильно ранен?

– Рана серьезная, – сказал Франц, – но бинты прикрывают не только ее.

Он опустил глаза и стянул вниз тугие бинты.

У Райнера отвисла челюсть. Мальчик и правда выглядел странно.На груди имелись две розоватые выпуклости. «Боги, – подумал Райнер, – с беднягой дела совсем плохи. Выглядит почти так, как если бы у него были…»

– Яйца Зигмара! Ты – девушка!