Текст книги "Королевы умирают стоя, или Комната с видом на огни"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Анна внимательно наблюдала за ним, замашки стареющего плейбоя начали доставать и ее. Денис явно стремился устроить свою жизнь за ее счет, на успехи Анны неизменно отзывался фразой:

– Я же тебе говорил…

«Ах ты мой сладкий мерзавец! – думала она, пытаясь стряхнуть с себя его очарование. – Ты никогда не перестанешь приписывать себе все, чего я достигну. И деньги, главное – деньги. Интересно, когда ты попросишь, чтобы я купила тебе новую машину?» Она вновь вспомнила Ваню Панкова. Именно таким тот должен стать в зрелости: наглым, вкрадчивым, опытным и чересчур жадным. Анна втайне страдала, думая, что все дело в ее фатальной привязанности к определенному типу мужчин. Она не могла прогнать Дениса, хотя давно уже подозревала, какую роль он сыграл в смерти Ленского.

Все случилось внезапно. Долгожданный разговор состоялся спонтанно, и поссорились они на этот раз изза ерунды. Анна спросила Дениса, не хочет ли он отметить в ресторане ее очередной удачный контракт с важным клиентом, мол, неловко идти одной, а Малиновский, лениво зевнув, отказался, сказав, что на этот вечер у него совсем другие планы. Анна почувствовала раздражение:

– То просиживаешь тут целыми вечерами, а то начинаешь свою независимость демонстрировать! Тебе что, трудно со мной поехать?

– У меня свидание. И между прочим, с роскошной женщиной. У нее такая грудь! – У Анны грудь была небольшая, он задел ее за живое. С этого и началось. Она решила устроить сцену:

– Не надоело? Считай, наши отношения перешли в стадию, когда тебе придется мне врать, чтобы остаться в моем доме.

– Вот как? Тебя что, начинают раздражать мои женщины?

– Ты меня начал раздражать, понял? Ты!

Он зло прищурился:

– Я всегда буду свободен. У меня всегда будут другие женщины, поняла? И я буду добиваться все новых и новых.

– Да, я давно все поняла. Блуд для тебя и есть смысл жизни. Ты и в меня так вцепился только потому, что я тебе отказала. Получив по физиономии, ты взбрыкнул и закусил удила: «Она будет моей». Только как ты мог предать Ленского? Предать такого человека?!

Он разозлился:

– Ленский! Всю жизнь Ленский, везде Ленский! Я найму людей и взорву этот дом, если не удастся его продать! К чертовой матери! Здесь целыми днями бродит его тень! Ненавижу! Всю жизнь ненавижу! Он меня достал и с того света!

– Потому что ты никто, – отчетливо сказала Анна. – По сравнению с ним ты полный ноль. Тебя даже не было видно рядом с ним, несмотря на твой высокий рост и смазливую физиономию. Ты пигмей. Ты не смог уложить меня в постель, пока он был жив.

– Замолчи! Ты просто его боялась! Ты все знала с самого начала! Когда я затеял эту игру, сразу было понятно, к чему все клонится. Я ждал, предупредишь ты его или нет, чтобы он мне не доверял. Когда же этого не случилось, я все доделал уже с твоего молчаливого одобрения. Мы вместе убрали его с дороги. Ты и я.

Анна замерла:

– Ты что, с ума сошел? Какое одобрение?

– Хахаха! А то я поверю, что такая умная баба не заметила, что я затягиваю Ленского в петлю! Они не собирались идти ни на какие уступки, им нужны были обратно деньги и с большими процентами. А я еще намекнул, что банк ложится на дно, дела плохи, Ленский может скрыться вместе с деньгами. Они и засуетились. Мне обещали немалые комиссионные, если буду попрежнему сливать информацию и играть на них. Я лично поторопил твой брак с Ленским: знал, что как только ты останешься одна, проблема будет решена. Я получу и тебя, и деньги. Я сам организовал эту засаду и сам же назначил ему место встречи. Я лично убедился в том, что он мертв. Мне хотелось увидеть его мертвым… Удачное было дельце? А?

– Я бы все тебе простила, Денис, – тихо сказала Анна. – Всех твоих женщин. Я бы долго еще терпела и, возможно, вышла бы за тебя замуж. Но этого я тебе не прощу. Никогда. Больше, чем Ленский, для меня не сделал никто. Поэтому ты сейчас уйдешь и никогда сюда не вернешься. Иди на свое свидание. Отныне мне безразлично, где ты и с кем. Прощай.

– Ты в этом уверена? – Он слегка оторопел. – После того, как гонялась за мной по ночным клубам и казино? Подумай, Аня. Хорошенько подумай. Ведь ты останешься одна. Ято, по крайней мере, тебя люблю.

– Что?! Любишь?!

– А как еще это назвать? Просто я такой человек, и меня не переделать. Но житьто я хочу с тобой, с тобой растить нашего ребенка.

– На мои деньги.

– Разве я тебе мало помогаю? Ну, хочешь, я отменю свое свидание и вместе поедем на эту деловую встречу? – Его голос стал вкрадчивым.

– Что с тобой, Денис? Я тебя не узнаю! Хотя… Я догадываюсь, что ты задумал. Раз уж нам суждено расстаться, ты хочешь бросить меня первым. Дело принципа. Дениса Малиновского еще ни одна женщина не бросала. А помнишь, как я тебе сказала, что какаято обязательно будет первой? Так вот, ты был тогда не прав: это буду именно я. Давай проваливай из моего дома. И побыстрее. Мне некогда с тобой отношения выяснять. Прошло то время.

– Я сейчас уйду. Но мы еще посмотрим, что дальше будет!

– Уходи, Денис. У меня нет на тебя времени. Мне дела надо делать. Уходи.

Он попрежнему умел держать удар и был уверен в своих силах. Анна и сама понимала, что это не конец. Что пройдет еще много времени, прежде чем ей удастся окончательно от него избавиться, он придет сюда еще не раз. Возможно, в какойто момент у нее не найдется сил, чтобы его прогнать. Но ненадолго. И день, когда в их отношениях будет поставлена решительная и жирная точка, все равно наступит.

С Ваней Панковым в ее жизни покончено. Раз и навсегда.

И Анна благодарно улыбнулась, потому что поняла: Ленский был уверен, что она справится и с этим.

Глава 6
Дэнвторой

На самом деле избавиться от Дениса было не такто просто. Если бы в университетах преподавали науку, как использовать женщин, то Малиновский вполне мог бы написать по ней целый трактат и защитить ученую степень. Анна давно поняла, почему он выбрал именно ее. Очень удобная жена: любовниц терпит, с домашним хозяйством справляется, да еще и деньги зарабатывать умеет. Можно жить в свое удовольствие и ни о чем не думать. Главное – привязать ее к себе как можно прочнее, а эту проблему Денис умел решать только в постели. За короткий период Анна испытала целую гамму острых ощущений: от страстного желания безраздельно им обладать до страшного разочарования в этом человеке. И наконец все кончилось тупой неприязнью.

Денис никак не мог смириться с поражением: с самого детства он ни в чем не знал отказа. Когда прошло довольно много времени с того дня, как между ними произошло решительное объяснение, а Анна так его и не звала, он развил бурную деятельность. Словно хотел доказать ей, что тоже умеет и любит трудиться, зарабатывает деньги и вообще упирается изо всех сил. У них были общие дела, Анне приходилось часто общаться с Малиновским по работе, она пока не могла без него обойтись. Иногда даже думала, усмехаясь: «А вот теперь я его использую».

Беда в том, что иногда на нее наваливалась тоска и не хотелось вечером ложиться в пустую постель. Она была молодой интересной женщиной и эти пустые ночи никак не могла себе простить. Времято проходит! Дела делами, но о себе тоже нельзя забывать. А Денис все время находился рядом, стоило лишь руку протянуть. И он только этого и ждал. На людях Анна держала себя в руках, Денис напускал на себя безразличие, но бросал тайные страстные взгляды изпод ресниц. Анна с усмешкой за этим наблюдала, особенно в те моменты, когда была целиком поглощена работой, и смертельная усталость, похожая на обрушившуюся снежную лавину, погребала под собой все прочие чувства. Она даже жалела этого ребенка, ведь его впервые в жизни наконецто поставили в угол.

Однажды ему удалосьтаки ее соблазнить. Анна никак не могла уснуть, долго ворочалась в постели и, как всегда в такие моменты, раскаивалась и все ему прощала. Денис словно почуял ее тоску и ночью нагрянул. Он тихонько открыл входную дверь своим ключом, который Анна забыла у него отобрать, и прокрался в ее спальню. Не раздеваясь, сел на кровать. Анна уже задремала и, когда почувствовала, что ее целуют, подумала, что это только сладостный сон. А через несколько минут она уже плакала от счастья, раздевая его, и шептала горячо:

– Сладкий мой. Самый сладкий.

Денис торжествовал. Вдоволь потешив свое самолюбие, он снова похозяйски разлегся на ее кровати и стал говорить гадости:

– Вот видишь, я же говорил, что вернусь и ты меня примешь.

– Это нечестно. Я спала.

– А во сне за нас действуют инстинкты, они не подводят. Ты без меня жить не можешь. Давай признавайся.

– Это доказывает только то, что мне время от времени нужен мужчина и им не обязательно должен быть ты. Так что успокойся.

– Какая тебе разница, я это буду или не я, если все равно придется платить?

– Ты слишком дорого мне обходишься.

– А ты уже в курсе, сколько берут другие?

– Я не деньги имею в виду. Свое душевное равновесие, которое ты постоянно нарушаешь своим присутствием. Ты по натуре разрушитель. Жить с тобой – все равно что жить на действующем вулкане. И каждый раз опасаться, что кипящая лава перехлестнет через край. Это не комплимент, не надейся.

Он задумался ненадолго, потом сказал:

– Помоему, тебя надо еще разок трахнуть как следует. Чтобы перестала умничать.

– Ну, если ты не знаешь другого способа…

– Этот самый верный.

– А вот Ленский знал. – Анна решила Дениса во что бы то ни стало достать. Ленский – это для него запретная тема. Денис и в самом деле тут же взвился:

– Опять?!

– Я одного не могу понять: почему, даже когда ты сам признался в том, что убил его, хоть и чужими руками, я не хочу тебе мстить.

– Потому что ты меня любишь, – самонадеянно заявил Малиновский.

– Нет. Ты отнял у меня самого дорогого человека. По идее, я должна хотеть тебя убить. Но дело в том, что он умер. Нет его, и все. Мертвые к мертвым, живые к живым. За смерть я мстить не хочу. А вот за сломанную жизнь…

– Ну, начала! Я не затем приехал. Говори прямо: когда мы с тобой поженимся?

– Никогда.

– Что?!

– Можешь хоть каждый день проникать обманом в мою спальню, но сама я тебя сюда не позову. И каждый раз, когда повторится то же, что и сегодня, буду говорить о нем. Ты первый не выдержишь.

– Все! Хватит! Живи со своей тенью! Мне это надоело! Я не знаю, что надо сделать, чтобы подняться в твоих глазах до него! Просто не знаю! Вернусь, когда чтонибудь придумаю. А пока прощай.

– Прощай, Денис.

На этот раз Анна не стала плакать. Он уехал, оставив на столе ключ от входной двери, а вскоре действительно исчез из ее жизни надолго. Передал ее дела другому юристу и больше не появлялся в «Эсмеральде». Время шло, Анна встречала его иногда в ресторанах и казино. Москва какникак большая деревня для людей, принадлежащих к одному кругу, поэтому до нее доходили слухи о Малиновском. Будто бы он взялся за ум, нашел состоятельную даму, сколачивающую свою политическую партию, и решил вместе с ней пойти во власть. Анна не стала спрашивать у Дениса, правда это или нет. Они делали вид, что друг с другом почти не знакомы, Анна только отметила, что теперь Малиновский появляется везде с одной женщиной, и почувствовала себя вдруг удивительно несчастной.

После того, как Денис ушел, она решила не давать больше воли своим чувствам. Прошло ее время любить, надо строить планы на жизнь, смыслом которой должна стать работа. Анна взяла себя в руки и стала думать только о деле и о том, как обеспечить солидный достаток своей семье.

Благодаря усилиям и связям Анны «Эсмеральда» со временем стала одним из самых успешных рекламных агентств. Анна удачно использовала свою былую популярность и авторитет Ленского, о котором все еще вспоминали как об удачливом бизнесмене, безвременно и трагически ушедшем из жизни. Нашлись люди, бывшие коллеги Ленского по работе, которые дали его вдове солидную ссуду на развитие бизнеса, когда у нее возникла потребность в деньгах. И дело стало расширяться. Анна старалась никому не перебегать дорогу, не вырываться вперед и вовремя платить тем, с кем было лучше не связываться. Кстати, они ее тоже помнили и взяли под свое крыло: когда Анна без проблем отдала деньги Ленского, за ней прочно закрепилась репутация сговорчивого человека, с которым можно иметь дело. Она берегла эту репутацию и никогда не зарывалась.

Экономке вновь была предложена солидная зарплата, но она уже так прижилась в доме, что даже обиделась. И отказалась. Анна давно звала ее тетенькой и вспоминала, что они не родные, только тогда, когда ей случайно напоминала об этом мать. Этот своеобразный дуэт, мама и тетенька, спелся настолько, что Анна не могла воспринимать их иначе как родных сестер. Сашка рос в женском царстве парнем замкнутым и упрямым. Давно уже он ездил в школу общественным транспортом, ушли в прошлое машина с шофером, частная гимназия и настороженное отношение к нему учителей. Тогда его мать была не расписана с человеком, в доме которого жила, а меж тем человек этот был настолько богат, что казался всесильным.

Теперь мать стала законной вдовой, сама зарабатывала на жизнь и кормила всю семью, ее уважали, и Сашке это нравилось. Но он категорически не желал обратно в элитную гимназию. Он хотел быть как все.

У Сашки появились друзья, он подолгу пропадал в городе и записался в какуюто спортивную секцию. Анна мало интересовалась, чем занимается сын, радовалась только, что он окреп и нарастил солидную мускулатуру. Она привыкла обеспечивать лишь его материальные потребности и редко находила время, чтобы доверительно побеседовать с собственным ребенком. Кто заботится о душе сына, о том, чтобы он вырос настоящим мужчиной, Анну както не волновало. Ленский одно время пытался поиграть с мальчиком в отца, Малиновскому же дети просто мешали, и Анна не представляла, зачем он собирается их иметь.

Спихнув сына на руки матери и тетеньки, Анна полностью успокоилась. Она родила ребенка гораздо раньше, чем у нее проснулся инстинкт материнства, вот в чем беда. И перипетии отношений с мужчинами занимали Анну гораздо больше, чем проблемы собственного ребенка. Материнский инстинкт проснулся только один раз, когда она отдала деньги Ленского, чтобы спасти Сашку. Потом все вернулось на круги своя.

Последний год ее занимала только работа. Она поглощала все свободное время. Расходы Анны росли. Очень много средств уходило на дом. Анна хотела, чтобы все было как при Ленском. Огромные сад и парк требовали постоянного ухода, приходилось время от времени нанимать рабочих, чтобы привести все в порядок. Они посыпали гравием дорожки, почистили пруд, где плавали зеркальные карпы, и сделали бассейн вновь пригодным для купания. Трубы там давно заржавели, и вода по ним не поступала. И вот теперь можно опять сидеть у воды и любоваться пейзажем.

Анна занималась всем этим сначала с охотой, а спустя некоторое время затем, чтобы хоть чемто себя занять. Когда прошла новизна ощущений и положение «Эсмеральды» стабилизировалось, Анна поняла, что жизнь деловой женщины не так уж весела. Вечерами все так же приходилось ложиться в холодную постель и отчаянно себя жалеть. Ведь она оставалась молодой и красивой женщиной. В ее жизни образовалась пустота, как в тот год, когда она работала в магазине по продаже компьютеров. С той только разницей, что сейчас у нее появились деньги и независимость. Но попрежнему не было мужчины.

С утра Анна уезжала на работу, весь день придумывала чтото веселенькое, или остренькое, или сладенькое, кто что просил. Обедала она в офисе, вечером ехала домой, где две дамы в возрасте рассказывали ей о событиях дня и о том, что и за сколько надо еще починить. Выходные мало отличались от будней: она не любила гостей и сама редко ездила в рестораны или в злачные места, чтобы развеяться. На одинокую, хорошо одетую женщину смотрели с определенным интересом, а ей давно надоело быть объектом корысти.

В выходные дни Анна либо старалась занять себя работой, либо терпела то, что мама и тетенька могли ей предложить: какойнибудь особенный ужин и очередные сплетни о соседях. Сашка предпочитал в их посиделках не участвовать.

Так шли дни за днями. В конце концов она придумала себе хобби, стала выезжать по выходным в Москву, одетая дорого, но не броско, цену ее вещей мог определить только человек, сам одевающийся в тех же магазинах.

Анна оставляла машину гденибудь на платной стоянке и шла бродить по улицам. Чтобы не думали, что она ищет знакомства, Анна напускала на себя деловой вид. Будто в свой единственный выходной день она, как и все прочие особы ее возраста и положения, делает покупки для себя и своей семьи, поэтому и ходит по магазинам. На самом деле у нее не было в этом абсолютно никакой надобности. Мама и тетенька целиком освободили ее от забот по хозяйству, а модные тряпки Анну давно уже не интересовали. Она покупала новую одежду только по мере необходимости. А кому ей надо понравиться? Некому. Все равно никто не оценит.

Главное, что на улицах Анна не чувствовала себя одинокой. Время летело незаметно, и уставала она так, что, свалившись вечером в постель, засыпала глубоким и крепким сном без всяких сновидений и ночных кошмаров.

Однажды Анна, очарованная хорошей погодой, погуляла в парке Горького, а потом зашла на уличный вернисаж, где выставлялись для продажи картины. На ее взгляд, это была просто бездарная мазня, еще хуже той, которую производил когдато ее отец, и той, что приносил в дом Ленский. «Лубочная живопись» не отличалась разнообразием сюжетов: румяные яблоки на блюде, кони в упряжке и без, цветы в вазах, яркие пейзажи. Но это пользовалось спросом, иначе никто бы не стал писать эти картины. Закон рынка. Анна пожалела, что сюда заглянула.

Уже собравшись сбежать, она наткнулась на крохотный закуток, где сидела одинокая тетка лет шестидесяти, в старых джинсах и болотного цвета робе. Анна глянула за ее спину: на серой ободранной стене висело несколько полотен в дешевых рамах. Та же сирень, те же лошади, лес после дождя. Она замерла: все было так же, как у всех, и не так. Смелая, резкая кисть небрежно, словно для того, чтобы поскорее от всего этого отделаться, точными мазками набросала великолепные пейзажи. Цвет был приглушенный, никаких ярких красок и четких линий: полутона, расплывчатость, отчаяние и странная гармония тлена во всем. Если тлену вообще присуща гармония. Но других слов Анна не могла подобрать.

– Вы писали? – повернулась она к женщине.

– Нет, что вы! Сынок мой рисовал. Он дома сидит, все малюет и малюет. Дал вот несколько картинок. Отнеси, мол, мама, на рынок. А здесь за одно место знаете сколько дерут? А этой сирени да коняг полнымполно. Чего тут сидеть? Лучше бы пошел работать, как все нормальные люди…

– Сколько вы хотите?

– За какую? – радостно встрепенулась женщина.

– За все.

– Не поняла? – она растерялась.

– Я хочу все. И телефон вашего сына. – Ей показалось, что женщина от счастья сейчас заплачет…

Так в ее жизни появился странный человек Стас Шацкий. Он прибился к их дому, как всеми брошенный щенок: жалкий, болезненно худой и весь какойто облезлый. Ни силой воли, ни приятной внешностью Стас не отличался, впрочем, кроме таланта у него вообще никаких достоинств не было. Стас стал для Анны тем, чем в свое время она была для Ленского – умным собеседником, с которым можно скоротать долгие одинокие вечера. Что касается последствий этого, то без постели: у Шацкого была несколько иная ориентация. Он предпочитал женщинам мужчин. Узнав об этом, Анна сначала хотела Стаса изгнать, чтобы не допустить его до Сашки, но тощий безобидный художник так расстроился и клялся такими страшными клятвами, мол, никогда, ни за что, ни под каким видом, что Анна сдалась. Только велела обеим наседкам хорошенько приглядывать за мальчиком и Стасом.

Впрочем, что касается постели, Стас был абсолютно не в ее вкусе. Анна всю жизнь любила мужчин сильных, высоких, спортивного сложения и брюнетов, Ленский был не в счет, потому что это был Ленский. Плешивый бесцветный Шацкий ее никак не привлекал. Поэтому Стас безнаказанно появлялся в ее спальне со своими рассуждениями об искусстве, о смысле жизни и прочей белибердой. Анна слушала его, закрывшись одеялом до самого подбородка, на всякий случай, чтобы не пялился, и сладко засыпала под его монотонный голос. Рассуждения Шацкого в отличие от его картин оригинальностью не отличались. Он хаял всех без разбору и постоянно жаловался на бессмысленность существования и засилье бездарностей. Все это напоминало Анне отца, только у Стаса действительно был огромный талант. Ее мать благодаря этим ассоциациям пребывала от Шацкого в восторге, она прикармливала художника и часами слушала его занудливые рассуждения, когда Анна оказывалась занята.

До встречи с Анной Стас вместе со своей матерью жил в коммунальной квартире. Работать там ему было неудобно, и он стал так часто появляться в их доме, что в итоге выклянчил себе под мастерскую одну из комнат на третьем этаже, давно заброшенных за ненадобностью. Анна со вздохом разрешила, мама и тетенька навели там порядок, и художник устроил в комнате маленький храм чистого искусства, а попростому говоря – бардак. Анна даже боялась туда соваться и не переставала удивляться, когда из этого царства грязи, пыли, пролитых красок и немытых кистей вдруг показывалась на свет божий очередная картина, поражавшая своей гармонией и красотой. Впрочем, она иногда эксплуатировала Стаса, заставляя его делать наброски для агентства. Тот морщился, но в итоге выдавал свои небрежно написанные, как и на продажу, работы, в которых было главное: свежая идея.

Анна многим своим знакомым рекомендовала покупать его картины как надежный источник вложения капитала, пробовала даже спонсировать выставку работ Шацкого, чтобы помочь ему заработать, но крашеная бумага, как он презрительно называл дензнаки, Стаса интересовала мало. Он часто вертел в руках рубли или доллары и философствовал:

– Вот, наделали же люди дерьма: где тут идея, колорит, оригинальность композиции? Мазня мазней, а какие страсти изза нее кипят! Крашеные листы, вот и все. Я могу гораздо лучше бумагу разрисовать, зачем мне эта?

– Ну да, – возмущалась Анна, – если бы я тебя не отыскала случайно, так бы и умер с голоду без этой бумаги, идеалист!

– Благодеееетельница, – дурашливо блеял Стас. – Думаешь, я с тобой изза денег живу?

– Не со мной, а у меня, ты не путай, юродивый. Я просто уверена, что ты, как и все, хочешь хорошо кушать.

– Я красоты хочу, я, можно сказать, ради нее и родился. А живу здесь, потому что в этом доме есть совершенство увядания. Вы все обречены на вымирание.

– Что ты мелешь? Кто здесь собирается умирать? – возмущалась Анна.

– А вот увидишь, и я хочу все увидеть сам. И запечатлеть.

– Дурак. Первый ты здесь умрешь, еще одно слово – и я тебя пришибу.

Стас щурил на нее свои рыжие глаза с голыми веками:

– Тебе без меня будет скучно.

Анна только вздыхала, со Стасом ее дела пошли куда лучше, и в доме появилось существо, равное ей по интеллекту, которому иногда можно пожаловаться на жизнь.

Иногда он исчезал по своим голубым делам, хотя Анна понять не могла, кто вообще может на Шацкого польститься. Но тем не менее приятели у Стаса были. Они иногда звонили ему, и Анну тошнило от одного звука их вкрадчивых и виноватых голосов. Впрочем, она снисходительно относилась к людским слабостям и никогда не лезла в чужую личную жизнь.

А вот свою не мешало бы устроить. После Малиновского у нее долгое время никого не было, и даже Шацкий както раз заметил, что хозяйке не мешало бы завести себе любовника, чтобы перестать бросаться на нормальных людей.

Она долго думала, как решить эту проблему, и не нашла ничего лучше, чем по дороге на работу купить газету с объявлениями. Ей нужна была только рубрика: «Знакомства». Желающих устроить свою личную жизнь оказалось на удивление много: писали и девушки, решившие продать себя состоятельным мужчинам без жилищных и материальных проблем, и юноши, искавшие состоятельных дам для того, чтобы предложить им свое молодое и неутомимое тело, и даже парочки, которым вдруг стало скучно. Анна читала объявления с маркером в руках, ожидая, когда попадется то, что она ищет.

Анна долго раздумывала, но в конце концов поняла, что у нее не остается выбора. Если уж Шацкий об этом заговорил, то стоит попробовать. А то и в самом деле начнет на людей бросаться. И она закрасила маркером несколько строчек, в которых рекомендовал себя с самой лучшей стороны некий красивый молодой человек двадцати трех лет, высокого роста, без вредных привычек, спортивного телосложения по имени Денис. Чего греха таить, это оказалось сильнее ее: выбор свой Анна сделала именно изза его имени.

В объявлении было указано: звонить после девятнадцати часов.

Вечером Анна позвонила.

– Здравствуйте, Денис. Я по поводу вашего объявления.

– Что? – Он заметно заволновался.

– Вы ищете в качестве интимного друга и спонсора состоятельную даму. Я достаточно обеспечена, чтобы взять на себя ваши расходы в разумных, конечно, пределах, и воспользоваться вашими услугами.

– Вы не очень старая?

– Что? – Анна сначала растерялась, а потом чуть не рассмеялась. «Ребенок, совсем еще ребенок! Зачем дает такие объявления?» – Мне тридцать четыре. Это для вас не слишком много?

Анне послышалось, что он облегченно вздохнул, во всяком случае, голос у парня стал веселее:

– Где мы с вами встретимся?

– У метро, наверное? Я на машине, а вам где удобнее?

– Метро «Университет».

– Хорошо. Меня это устраивает. Тогда завтра в семь часов вечера у входа. На мне будет бежевое пальто, если хотите, можете держать в руках журнал «Огонек».

– А можно розу?

– Если у вас хватит денег – можно.

– У меня хватит. Роза будет бордовой.

В трубке раздались гудки.

Утром следующего дня, собираясь на работу, Анна занялась своей внешностью особенно тщательно. При этом вслух не уставала называть себя старой коровой и дурой, но тем не менее перерыла весь гардероб в поисках наряда, достойного первого свидания с красивым молодым человеком двадцати трех лет. Она старательно намазала тональным кремом лицо, припудрилась и вырвала несколько седых волосков, которые у нее появились после смерти Ленского. Подкрасила губы бледной помадой и сочла, что вполне ничего. Но потом вдруг подумала: одиннадцать лет разницы в возрасте! Она просто сошла с ума!

Стас, который обычно спал до обеда, притащился в ее спальню с утра пораньше. Когда Анна как раз занималась макияжем. Решила подкрасить еще и глаза, чтобы в них вновь вспыхнули золотые звезды. Шацкий, сидя в кресле, внимательно наблюдал за этим процессом и не удержался от комментариев:

– В угол глаза тени глубже положи и точку там поставь коричневым карандашом.

– Тыто чего тут торчишь? Тоже мне визажист! – не выдержала Анна.

– Интересно.

– Чего тебе интересно?

– Давно пора. – У Стаса была дурацкая привычка отвечать на свои собственные мысли, а не на вопросы собеседника.

– Что порато?

– Смотри только, чтобы он был красивый, в этом доме мало приятных лиц!

– Твое самое отвратное.

Стас тяжело вздохнул:

– Я – только субстанция, транспортирующая гармонию из одной формы в другую. Я…

– Помолчи, я на работу опаздываю.

– Куда ты его вечером привезешь? К нам?

– «К нам!» Шацкий! Это мой дом, понятно?

– Ну да, пока живешь, конечно, он твой. Но ничто не вечно под луной. Я надеюсь, ты упомянешь меня в своем завещании.

Анне захотелось послать его ко всем чертям. Пусть убирается из ее дома! Но она лишь сказала:

– Вякнешь вечером чтонибудь из своего репертуара – придушу заразу.

Стас неопределенно хмыкнул.

…Рабочий день тянулся медленно. Анна нервничала и ошибалась. Все время принимала неправильные решения. К вечеру она уже передумала ехать на свидание. Она постоянно дергалась, работа не шла, сотрудники недоуменно переглядывались, Анна злилась. Ровно в половине седьмого она окончательно решила ехать домой, а не к метро «Университет», но неожиданно для себя поехала совсем не туда, куда хотела.

Она не опоздала, приехала точно к семи, хотя абсолютно не спешила и втайне надеялась, что он не дождется и уйдет. Но он стоял у метро с бордовой розой в руке, высокий молодой человек в черном драповом пальто и с белым кашне на шее. Анна разочарованно вздохнула: юный Денис оказался блондином. Первым ее желанием было тут же развернуться и уехать, но она подумала, что это глупо. При чем тут цвет волос?

– Здравствуй, Денис.

Он обернулся, посмотрел на нее, и Анна поняла, что парень очень обрадовался. Улыбнулся широко и с явным облегчением.

– Здравствуйте.

– Меня зовут Анной. Ты не слишком разочарован?

– А вы?

Она тоже улыбнулась:

– Я первая спросила. Как воспитанный молодой человек сначала ты должен ответить.

– Вы красивая. И мне знакомо ваше лицо.

– Да? Как странно… А почему у этого метро? Ты здесь учишься?

– Да, и живу в общежитии.

– А телефон? – По номеру она сразу поняла, что это не мобильный номер, а домашний.

– Друга попросил приютить меня на несколько вечеров. Он живет один. У меня сейчас нет денег, чтобы оплачивать разговоры по мобильнику.

– Ну, так и будем стоять? – Анна перевела дух. – Пошли в машину?

Он настороженно посмотрел на ее черный «Мерседес».

– Что? Не нравится? – усмехнулась Анна.

– Слишком крутая машина.

– Покойный муж оставил в наследство.

– Вы вдова? – искренне огорчился Денис.

– Да, несчастная одинокая вдовушка. Ну, садись. – Она так и не поняла, нравится ей этот юноша или нет. Вне всякого сомнения, он красив. И рост, и сложение, и внешность – все по ней. За исключением цвета волос, но это пустяки. Проблема в том, что в нем нет той силы, изза которой Анна всю жизнь тянулась к мужчинам. Юный Денис сам нуждается в поддержке и опоре, и похоже, он для нее слишком молод. Но раз уж он сел в ее машину, Анна решила потерпеть его хотя бы один вечер. – Знаешь, давай ты не будешь больше говорить мне «вы». Называй меня Анной, а я буду звать тебя «Дэн».

– Дэн? Почему Дэн? Это на английский манер? Вы переводчица?

– Нет, у меня рекламное агентство. Просто имя Денис слишком длинное. Что, «Дэн» не нравится?

– Нет, как хотите.

– Ты.

– Что?

– Как ты хочешь.

– Хорошо. Я больше не буду выкать.

– Куда поедем?

– Не знаю.

– Ты голодный?

– Вы были студенткой?

И Анна засмеялась:

– Обещал же. Все ясно. Студент голоден всегда. Хорошо, тогда я сначала тебя накормлю.

…Вечером Анна привезла его к себе домой. Денис поначалу стеснялся: дом был, по его меркам, слишком огромным, а женщина, что его сюда привезла, слишком красивой и богатой. Мама с «тетенькой» и Сашка к этому времени уже улеглись, и на кухне, куда Анна с Денисом зашли за бутылкой вина, их встретил Стас. Он сидел на табуретке, поджав под себя ноги в полосатых носках, и чегото ждал, прислушиваясь к звукам в доме. Увидев Анну и Дениса, Шацкий мгновенно встрепенулся и беззастенчиво уставился на них рыжими глазами.