Текст книги "Накануне солнечного затмения"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Так. Постойте, какое еще предложение? Влад… ислав Арнольдович женат.

– Ну, это уже нюансы. Кстати, назначая встречу Василевскому, ваш шеф собирался поговорить о вашем здоровье. Ведь Василевский вас оперировал, потом наблюдал. Ваш жених всерьез обеспокоен вашим здоровьем. А вы Сабурова защищаете!

– Вы не понимаете…

– Да, не понимаю, – пожал плечами следователь. – Любите одного, живете с другим. Замуж-то за кого собираетесь? За того, кого любите, или за того, с кем живете? Чья вы невеста? Может, поначалу в чувствах своих разберетесь?

Она растерялась. Как все повернулось!

– За что Сабурову убивать Олега Николаевича? – напрямую спросила она. – Ну, найдены какие-то мерзкие фотографии. Кстати, про них я все уже выяснила. Это ложь.

– Подделка? А вот наши эксперты этого не заметили. Никакого фотомонтажа.

– Это просто не то, о чем можно подумать.

– Да все у вас не то, о чем можно подумать! А события, имевшие место на вашем дне рождения? В конце декабря?

– При чем здесь мой день рождения?

– В этот день погибла женщина, тоже считавшаяся невестой Сабурова. Трагическая случайность, а?

– Нет, – не смогла соврать Жанна.

– Значит, вы знаете, кто ее убил?

– Да, знаю.

– Кто?

– Этого человека нельзя теперь обвинить.

– Можно! – в сердцах сказал следователь. – Можно и нужно, Жанна. Вы уж разрешите мне называть вас так, без всякого отчества. Ларису Михайловну убил Сергей Сабуров. И, между прочим, есть еще один весьма занимательный факт. В августе прошлого года трагически погибла жена Сабурова, известная певица Сабина Сабурова. Несчастный случай, а? И дело закрыли. Но я не поленился поговорить с сотрудниками местного УВД, выезжавшими на место происшествия. Была свидетельница. Некая девушка. Девушка эта, инвалид с детства, часто совершала прогулки к переезду. В инвалидном кресле. Однажды, накануне солнечного затмения, она увидела очень интересную сцену. Напомнить?

– Нет!

– Да что вы, Жанна, так волнуетесь? Сабуров ведь дал вам денег?

– Нет, – уже совсем тихо сказала она.

– Ну не впрямую. Он взял вас к себе в дом. Стал лечить на свои деньги. Вернее, на деньги, доставшиеся в наследство от жены. А вы за это отказались от своих показаний. Но вот ведь какая складывается картина, Жанна. Сначала Сергей Сабуров убивает свою жену. Цель здесь ясна: стать свободным человеком, получить большое наследство. Но, оказывается, что на наследство Сабины претендует не он один. Владислав Арнольдович Цветков хорошо знал и Сабину, и Лару. Великая певица любила его, а вовсе не своего мужа Сергея Сабурова. Об этом знали все. И деньги собиралась оставить любимому человеку. Буквально накануне смерти Лариса Михайловна встречалась с Цветковым и обмолвилась, что очень опасается за свою жизнь. Она-то и рассказала Цветкову, что Сергей Васильевич убил Сабину. Ей, своей невесте, он в этом признался. Она знала и о завещании. О деньгах, которые должны были достаться не мужу. Чтобы заручиться ее молчанием, Сабуров обещал жениться. Но он человек опасный. Дождавшись подходящего момента, избавился от своей невесты. Столкнул ее с лестницы. Еще один несчастный случай. Не настораживает?

Вот тут уже Жанна не выдержала. Сабуров убил Лару! Ха-ха! Она даже рассмеялась. Поймав удивленный взгляд следователя, сказала:

– Я просто не хотела, чтобы об Олеге Николаевиче это узнали. Именно он убил Лару. Потому что Лара его шантажировала. Теми самыми фотографиями, которые вы нашли у Сабурова. Олег Николаевич поднялся к ней в комнату, они поссорились, и он Лару столкнул. Игорь об этом знает.

– Об Игоре Глинском я пока ничего сказать не могу, – заметил следователь, – я его еще не вызывал. А вот насчет того, что Василевский поднялся наверх – это правда. И Лариса Михайловна туда поднялась. Но Василевский остался в ее комнате, а она прошла выше, на третий этаж, и почему-то там задержалась. И тут наверх поднялся сам Сабуров. Между ним и Ларисой Михайловной вспыхнула ссора, как вы правильно изволили заметить, и он сбросил свою невесту вниз. А Олег Николаевич услышал крики, тогда и поднялся. Он видел, как Сабуров убил Лару.

– Да откуда вы все это знаете?!

– От Цветкова. Они ведь с Василевским поговорили незадолго до его смерти. Олег Николаевич беспокоился за вас. Сабуров убил двух женщин. Вы понимаете, двух! Свою жену и свою невесту. Может, это у него хобби такое, убивать своих женщин? Может, он маньяк? Вы живете в его доме. Молодая, интересная девушка. Он тоже молодой здоровый мужчина. Что между вами за отношения?

– Я не могу сказать… Не знаю.

– А я догадываюсь. Любовницу Сабурова нет. С некоторых пор я проверяю все его связи. Нет, понимаете? О чем это говорит? О том, что он имеет в виду какую-то конкретную женщину. Возможно, он вас стал ревновать, поехал на фирму, где вы работаете, стал выяснять подробности ваших отношений с Цветковым. Об этом тоже есть соответствующие показания. Владислав Арнольдович поделился своей тревогой с Василевским, и тот рассказал о Ларе. О том, что он видел, как ее убил Сабуров. А тут и сам главный герой объявился. И убил Василевского.

– За что?

– Опасный свидетель. Сабуров выстрелил и убежал.

У нее просто не было слов! Сабуров – опасный маньяк? Который убивает своих женщин? Бред! Кто угодно, только не он! Поскольку она молчала, следователь задал вопрос:

– Ну так вы признаете, что состоите в интимных отношениях с Владиславом Арнольдовичем Цветковым?

– Да, – опять не смогла соврать она. К чему врать? Вся фирма это знает! И Сабуров знает!

– А как насчет Сабурова?

– С Сабуровым не состою.

– Так почему же вы называете себя его невестой?

– Да потому что… Да потому… Господи, ведь я же люблю его! – Не выдержав, она громко всхлипнула.

– А вот этого не надо, – мягко сказал следователь. – Вы сейчас пойдете домой, успокоитесь, хорошенько все обдумаете. Пока вам ничто неугрожает. Сабуров в тюрьме. Я знаю, что у вас было свидание. Теперь вы наверняка начнете хлопотать о том, чтобы его выпустили под залог. Мне вас жаль. Искренне. И я не хочу, чтобы появился еще один труп. Ваш. Идите и хорошенько подумайте.

Она уже и так поняла, что надо уходить. Дальше пойдут одни эмоции. «Не может быть! Он не такой! Он хороший! Он никого не убивал!» Но разве другие были плохими? Ни одному человеку нельзя верить. Она в этом убедилась. Люди думают одно, говорят другое, а делают третье. Чтобы спасти Сабурова, надо ему поверить. В то, что он единственный говорит правду. Это во-первых. А во-вторых… Пистолет! Вот главный аргумент в пользу его виновности! Надо срочно что-то придумать! Надо понять, откуда в доме взялся пистолет, если Сабуров никого не убивал.

Уже дома Жанна поняла, что жизнь полна сюрпризов и любит вытаскивать их с ловкостью фокусника, запускающего руку в пустой, на первый взгляд, цилиндр, а вытащив за уши одного белого кролика, уже не может остановиться.

Глава 9
«МОЙ ЭДЕЛЬВЕЙС»

Домой она вернулась совершенно разбитая. Рухнула на диван без сил. Даже плакать не могла. А завтра на работу! Работу никто не отменял. Предстоит вновь увидеть Влада. Что он там наплел следователю? Невеста! А ведь она об этом когда-то мечтала! Просто с ума сходила от этих мыслей! Идиотка! Неужели же Влад готов жениться на ней ради того, чтобы его версия была принята за правду? Он якобы хотел проконсультироваться с Олегом Николаевичем, поскольку тревожился за нее! Да он даже не знал, проколоты ли у нее уши, когда дарил серьги! Любить он не способен, это она уже поняла. Но ради выгоды…

Не выдержала и придвинула к себе телефон. Набрала номер.

– Строительная компания «Каменный цветок»… – Какое же глупое название!

– Веня, с Владиславом Арнольдовичем соедини, пожалуйста. Жанна.

– Ой, ты? Откуда звонишь?

– Из дома. Голова болит. Хочу отметиться, а заодно и отпроситься.

Веня тут же соединила подругу с хозяином.

– Жанна? – услышала она голос, от одного звука которого раньше впадала в экстаз, а теперь невольно передернулась.

– Да. Я.

– У Сабурова была?

– Да. И у следователя.

– Ну и как тебе? – Жанна будто видела его самодовольную физиономию. Развалился, наверное, в кресле, сидит, усмехается: «Ловко я все провернул? А?»

– За что ты его так?

– Сабурова? Не хочу больше, чтобы нам с тобой кто-то мешал.

– Я не смогла приехать сегодня на работу.

– Жаль. Нокаут, да? Ничего, детка, отлежишься. Только давай, не тяни. Ты мне нужна. Работы много.

– Где? – не удержалась она. – На фирме или у тебя в постели?

Он рассмеялся, и у Жанны перед глазами вновь возникло его лицо. Когда-то ей казалось, что он красивый! Да с чего? Нахальный, самодовольный тип!

– И там, и там. Ценю твое чувство юмора. Всегда приятно, когда симпатичная девушка еще и не глупа. Ты для меня незаменимый человек. Давай, до завтра. Жду.

У Сережи-младшего сегодня было много уроков. Эля как всегда дожидалась брата в школе. Матрена Архиповна уехала за продуктами. Дом был пуст. Жанна со вздохом встала с дивана. Поднялась на второй этаж, потом глянула наверх, туда, где находился кабинет Сабины, и медленно пошла наверх.

Перед дверью задумалась. Давно здесь не была! Вот уже и компьютер перестал казаться страшным. Страшно было другое. Здесь кроется тайна гибели Сабины Сабуровой. Нет, это не был несчастный случай. Она давно это поняла, потому что, как никто другой, разобралась в дневниковых записях актрисы, в ее чувствах. Во всем, за исключением ее болезни.

Она вошла и включила компьютер. Экран засветился, вскоре на рабочем столе появилось множество ярлыков. Жанне хотелось просмотреть все папки, но на это ушло бы много времени, а времени у нее не было. Она выбрала одну. С надписью «Мой эдельвейс». Здесь было все, что касалось отношений Сабины и Влада. Поразительная вещь, но интимные подробности оказались сохранены в компьютере на жестком диске. Словно бы для всеобщего обозрения. Сабина даже не попыталась их спрятать или сделать доступ к этим записям невозможным. В сейфе, под замком, она хранила письма мужа, не допуская к ним никого. Роман же ее был придуман от начала до конца. Придуман на публику, и так красиво, до неправдоподобия. Когда-то Жанна ей верила. Так же, как и все.

«…мой эдельвейс. Этот цветок растет на скалах в гордом одиночестве, которое можно принять за эгоизм. Говорят, что он не особенно красив. Кроме роскошного названия, в сем растении нет ничего привлекательного. Отчего же люди так упорно лезут в гору, чтобы если не сорвать, так хоть посмотреть? Мой путь туда же, наверх. По глупости и по молодости лет мне хотелось взлететь туда сразу. Казалось, что если видна цель и виден путь, по которому надо идти, то это легко и просто. Но я сорвалась со скалы и впервые в жизни увидела, как глубока пропасть. Одни говорят, что там, на дне, рай. Другие с пеной у рта твердят об аде. Я проверила. Там нет ничего. Ни-че-го. Кроме вечного покоя. Аминь.

Так вот, набросав на бумаге несколько строк в честь своего воскрешения, я внимательно их перечитала и решила, что не стоит спешить. Ну какой дурак полезет наверх без страховки? И надобно прихватить с собой что-то, что особенно понравится гордому цветку. Славу, деньги. А как же без них? Цветы тоже люди. Они хотят расти не где-нибудь, а в ухоженном саду, где много солнца и климат приятен. И хотя мой-то горный, но тоже хочет быть нормальным человеком. Эдельвейсы, увы, вырождаются!…»

Она нуждалась в страданиях, как в хлебе и в воде. Как в воздухе, которым дышат. Ей нужен был только повод, чтобы всю жизнь мучиться. Она его нашла. Трудно подобрать более удачную кандидатуру, чем Влад.

 
В моих мечтах уже все было,
В твоих мечтах все решено,
Но для чего, какая сила
Друг к другу тянет нас давно?
 
 
Ей не нашли обозначенья,
Оно в словах искажено.
Тебя прибьет ко мне теченье:
В моих мечтах все решено.
 

Там же были тексты ее песен, известные теперь всем. И знаменитое «Мы с тобой на краю – в раю…». Там было все. Все, что принесло ей славу и деньги.

«…Я могу не только влезть на эту гору, я могу ее свернуть. Я могу заставить миллионы людей слушать меня и плакать вместе со мной. Я могу сделать так, что мое лицо будет известно каждому, могу смотреть отовсюду – с экрана телевизора, с рекламных плакатов в метро, в автобусах, на улицах. Я все могу. Кроме одного. Сделать так, что он меня полюбит. Ну не любит он меня, и все. Хоть умри. Хоть весь мир выверни наизнанку. Да, он со мной встречается. Улыбается, говорит то, что я хочу услышать. Спит со мной, когда я намекаю, что неплохо было бы это сделать. Утверждает, что готов развестись с женой и переселиться в мой дом, стать моим мужем. Но это-то и есть самое страшное. Потому что, если бы он хотел стать моим мужем, он сделал бы это еще двадцать лет назад, а не теперь, когда у меня есть слава и деньги. Я попала в расставленную собой же ловушку. Почти двадцать лет я добивалась его, работая, как проклятая. Я шагнула из безвестности, из маленького поселка на лучшие концертные площадки страны. Я покорила миллионы. И получилось, что этим я его купила. Всего-навсего купила! Да, он пришел. Но не с любовью и не за ней. То, что ему нужно, у меня есть. Но у него нет того, что нужно мне. Он меня не любит…»

Жанна сидела подавленная. Неужели же она так и не поняла? Он просто не способен любить! Никого! Кроме себя!

Самая последняя запись была самой короткой:

«Этого не может быть!!! Все оказалось гораздо хуже…»

По дате последнего изменения файла Жанна поняла, что Сабина написала это незадолго до смерти. Перед фразой стремя восклицательными знаками было пропущено много строчек. Пробел, пробел, еще пробел. Видимо, Сабина, перед тем как написать последнюю фразу, раз десять надавила на клавишу «Enter». Машинально. Пробел, пробел, еще пробел…

Что такое? Или ей послышалось, или в дверь кто-то звонит? У Матрены Архиповны есть ключи, у Сережи-младшего тоже. Она опрометью бросилась из кабинета, слетела по лестнице…

У входной двери стояла Эля, одна. Куртка расстегнула, волосы растрепаны, лицо раскрасневшееся, но счастливое.

– Господи, что случилось?! – удивилась Жанна.

– Ничего. Я приехала из школы. Остановила экспресс и попросила дяденьку высадить меня у коттеджного поселка. Он с меня даже денег не взял!

– А почему одна?! Где Сережа?!

– В школе. Почему я должна его ждать? – гордо сказала Эля.

– И ты ему ничего не сказала?! – охнула Жанна и кинулась в дом искать мобильный телефон.

Только позвонив Сереже-младшему и успокоив его, она без сил опустилась на диван. Представила вдруг: восьмилетняя девочка, с ранцем за плечами, одна, идет по тропинке к коттеджному поселку…

– Иди сюда, – позвала она Элю.

Когда та подошла, прижала ее крепко, погладила по русым волосам и тихо сказала:

– Ты все делаешь правильно, только не надо нас так пугать. И брата, и меня, и… папу. Очень тебя прошу.

Приласкав девочку, она пошла звонить адвокату. Надо договориться о встрече и об освобождении под залог. Надо действовать…

…Только встретившись утром следующего дня с Веней и Владом, Жанна поняла, что силы на исходе. Не может она больше сюда приезжать! Врут ведь, оба врут! Но как это доказать? Веня – лицо незаинтересованное. Не любовница Влада, не «невеста», как Жанна. А ее любовь к делу не пришьешь. Говоря словами зануды следователя, «Венера Петрова в интимных отношениях с Владиславом Арнольдовичем Цветковым не состоит». И, насколько знает Жанна, никогда не состояла.

– Ты лопнешь скоро! Корова! – не выдержала она, глядя, как Веня достает из ящика стола очередной яркий пакетик.

– Обзываешься? Что я тебе сделала?! – вмиг обиделась та.

– Что сделала! Ты зачем к следователю пошла?

– Я пошла? Сама же просила!

– Я тебя просила правду рассказать!

– А я что рассказала? Правду!

– Ты врешь!

– Не вру!

– Врешь! Почему это именно тебя шеф в тот день на переговоры взял? Тебя, а не меня? А?

– А почему должен был взять тебя?

Потому что это я с ним сплю. Я, а не ты. Поняла? – сказала Жанна мстительно, специально, чтобы позлить Веню.

– Да, тебе хорошо! – Подруга громко всхлипнула. – У тебя все есть! И Сабуров. И Влад… И Влад… – Веня икнула, -… ислав Арнольдович. А у меня? У меня даже мальчика никогда не было. О-о-о!

Жанна моментально среагировала на упоминание Веней Сабурова. Так! Вот оно, значит, что! Влад обсуждал ее, Жанны, личную жизнь с Веней!

– Мальчика тебе? Конфет надо меньше жрать!

– Они вкусные-е-е… – вновь всхлипнула Веня.

Глупый толстый ребенок. «Сколько ей?» – вдруг подумала Жанна. А ведь Веня старше ее! На год, но все же.

– Дуреха ты, – с сочувствием сказала она. – Ну конечно! Он тебе позвонил. Дай вспомнить… В субботу. На квартире, где мы с ним… Не важно. Дверь в комнату закрыл, сказал: «Действуй!» И ты позвонила следователю. Сказала, что вспомнила марку машины и несколько цифр из номера. Ни черта ты не вспомнила. Ты их даже разглядеть не пыталась. Для тебя, что «Форд», что «Мерседес», все едино.

– Я испугалась. Очень.

– Чего ты испугалась?

– Ну как же? Там стреляли!

– А ты знала, что будут стрелять? – прищурилась Жанна.

– Нет! Что ты! Он сказал, – Веня напряглась и выдала чуть ли не самую длинную в своей жизни фразу: – «Венера, сиди тихо, если услышишь что-то необычное, не трогайся с места. Жди меня». И ушел. Потом тот приехал. В светлом пальто. И тут же раздался выстрел.

– Был Сабуров в доме в тот момент или его там не было?

– Был.

– Врешь?

– Честно. Клянусь!

Жанна машинально запустила руку в пакетик с конфетами. Сунула за щеку малиновый леденец и примирительно сказала:

– Ладно, работай.

Веня уже пришла в себя, вытерла слезы и зло сказала:

– Ты мне не начальница!

Жанна съехидничала:

– Я тебе больше. Буду, по крайней мере. Ты разве не знаешь, что Владик сделал мне предложение? Все только об этом и говорят! Даже следователь в курсе!

– Что-о? – оторопела Веня.

– Что слышала. Скоро я буду новой женой хозяина фирмы. А ты, ворона, так и останешься секретаршей до старости лет. Короче, не умеешь – не берись! – И, вскинув голову, она с вызовом продефилировала в кабинет шефа. Открыла дверь и тут же услышала:

– Почему без стука?

– Нам на курсах говорили, что в офисах в дверь стучаться не принято. Потому что на рабочем месте принято заниматься чем? Делами. – Она подошла и присела на краешек стола, подтянув повыше юбку. Подмигнула: – Как насчет?

Он чуть не выпал из кресла.

– Что это с тобой? Пьяная?

– Обижаешь! Если всякий раз, когда ты говоришь о сексе, я начну подозревать тебя в пьянстве, то… Ты алкоголик, дорогой!

– Слушай, давай после работы? – Телефон на его столе отчаянно звонил. Веня просто сгорала от желания соединить Мамонтова-Папонтова со своим ненаглядным шефом.

– Да? – схватил он трубку. – Подожди пять минут.

Жанна подумала, что Вене сейчас станет плохо. Алиби Влада рассыпается в прах. Прямо в его приемной. А он даже не догадывается! Полез с поцелуями. Ах, Матрена Архиповна, как же ты была права! Как назвали, то и выросло.

– Черт, сегодня никак не получится, – посетовал Влад, с трудом от нее оторвавшись. – Не наш день. Позвонить ему, что ли?

Она поняла, что речь идет о приятеле, который сегодня собирается развлечься со своей любовницей. Только этого не хватало! Но она взяла себя в руки, сделала огорченное лицо и с сожалением сказала:

– Тогда отложим? До воскресенья, потому что это «не наша» суббота.

– Не наша?! Но…

– Успокойся. Сначала дело, ведь так? – Она показала на лежащую на столе телефонную трубку.

– Да. Работа, – вздохнул он. – Вечером задержись.

Да как бы не так! Она выскочила в приемную, демонстративно вытерла губы и показала Вене язык. Пусть устроит ему сцену! Если сможет. И вдруг вспомнила его жену, Нину Васильевну. Интересно, а та способна устраивать сцены? В курсе она, что ее муж и отец ее ребенка сделал предложение юной секретарше? А ну как, узнав, заложит его со всеми потрохами?

В половине седьмого она сказала Вене, что позвонили из дома, срочно, мол, надо ехать, и улизнула. Звонок на мобильник застал ее в автобусе.

– Плохо слышно, – соврала она Владу. – Батарейки садятся. Перезвони. Вечером. Лучше завтра. – «А лучше никогда», – мысленно добавила она. Нет, на следующем свидании пора все кончать.

В субботу Жанна встала в скверном настроении. При мысли о предстоящем объяснении ей становилось плохо. Любовь прошла, но страх перед ним остался. О! Влад на многое способен! Жаль, что не на хорошее, а на плохое!

Она сидела на кухне и пила кофе, слушая сетования Матрены Архиповны по поводу своего огорода, в котором пора бы уж и сажать, когда к дому подъехала машина.

– Кого это черти несут? – сказала чуткая на ухо Матрена Архиповна. – Кажись, машина подъехала!

– Я ничего не слышу, – отмахнулась Жанна.

– Выдь на крыльцо.

Жанна направилась было в холл, но гостья ее опередила. Видимо, она бывала в доме и раньше: держалась очень уж уверенно. Столкнулись они в дверях гостиной, и Жанна невольно попятилась. Она уже знала цену таким костюмам, а в особенности, украшениям. Бриллианты в ушах у дамы были настоящие. И одета та была с отменным вкусом. Дама с презрением взглянула на девушку, на ее потрепанные джинсы и вытянутую футболку и вместо приветствия сказала:

– Оставьте в покое моего сына!

Жанна растерялась.

– Кто ваш сын? Кого оставить в покое?

– Она еще спрашивает! – высоким голосом выкрикнула дама и, неверными шагами пройдя в гостиную, рухнула на диван.

– Дайте воды, – неожиданно спокойно попросила.

– Вы кто? – спросила Жанна.

– Меня зовут Анастасия Дмитриевна Глинская, – с достоинством ответила дама.

– Ах да! Ну конечно! – Жанна наконец сообразила, что перед ней мать Игоря, и заспешила на кухню: – Я сейчас. Одну минутку.

Схватив со стола графин и чашку, метнулась обратно.

– Вот, – протянула она даме наполненную соком чашку. Та сделала жадный глоток и вдруг пожаловалась:

– Не умею устраивать сцен. Мне надо поставить вас на место, а я даже не представляю себе, как это делается! И как спасти моего мальчика.

– Мальчика?

– Ничего, ну ничего здесь не изменилось! – вздохнула дама, обведя пытливым взором гостиную. – Бедная Сабина!

– Вам лучше? – участливо спросила ее Жанна.

Анастасия Дмитриевна кивнула, потом отставила чашку и выпрямилась.

– Оставьте в покое моего сына! Прекратите его преследовать!

– Да с чего вы взяли, что я его преследую? – удивилась Жанна.

– Вы сбиваете Игоря с толку! С истинного пути!

– Я понятия не имела, что он там находится.

Анастасия Дмитриевна взглянула на Жанну с интересом:

– У вас хорошее чувство юмора. Я начинаю его понимать. Какое у вас образование? Высшее?

– Десять классов и курсы секретарей. Полтора месяца.

– А Сабурову вы кто?

– Родственница. Дальняя родственница.

– Вот как? Разве ему, а не Сабине?

– С чего вы взяли, что ей?

– Не знаю. Есть определенное сходство.

И тут Жанна заметила, что в дверях кухни стоит Матрена Архиповна. Сердце ее упало. Что сейчас будет? Та воинственно поправила на голове ситцевый платок:

– Это ктой-то тут у нас? – напевно спросила Матрена Архиповна. – Никак гости? – И, подбоченившись, двинулась к дивану. Дама невольно поджала ноги в туфлях на высоких шпильках.

– А вы… вы кто?

– Да кому как. Марии-покойнице – мать. Сергею – теща. Детям – их бабка.

– Ах! Вы мать Сабины! Ну надо же! – всплеснула руками Анастасия Дмитриевна. – Какая колоритная фигура! Нет, нет, вы не обижайтесь! Я очень рада, что с вами наконец познакомилась!

– Тогда, может, чайку?

Глинская кивнула. Жанна вздохнула с облегчением. Слава создателю, последнее время Матрена Архиповна употребляет гораздо меньше крепких словечек.

…Потом они втроем сидели на кухне. Глинская аккуратно, двумя пальчиками, брала с чайного блюдца ароматную плюшку и, откусив маленький-маленький кусочек, клала обратно. Матрена Архиповна смотрела на нее с жалостью и вдруг не выдержала, вздохнула:

– Да кто ж так кусает? Вон ты какая тощая! Стесняешься, что ль? Али не вкусно?

– Нет, что вы! Очень вкусно! А у меня воскресными вечерами чай с печеньем. Готовится по особому рецепту. Фамильному. Собираются истинные ценители искусства. Сейчас так все опошлили! Подумать страшно! Мы музицируем, поем романсы, читаем вслух Катулла, Аристофана, Еврипида…

– Имена все какие-то нерусские! – заметила Матрена Архиповна.

– Эта давняя семейная традиция, – будто не слыша ее, продолжала гостья. – Мои приемные родители завещали свято ее соблюдать. Я не поменяла фамилию после замужества. И сын мой тоже записан Глинским. Муж не возражал. Он хоть и профессор, но, знаете… Одним словом, Козлов его фамилия. Я не решилась. Глинские из очень старинного рода. Потомственные дворяне, – с гордостью добавила Анастасия Дмитриевна.

– Как говоришь? Глинские? – переспросила Матрена Архиповна. И вдруг нахмурилась.

– А рецепт печенья передавался из поколения в поколение. Они так хотели его сохранить! И Дмитрий Сергеевич, и Софья Владимировна. Их семья голодала после революции, но ни ценностями, ни традициями Глинские не поступились. Знаете, я так боялась называть их папа и мама! Они взяли меня из детского дома. Сын Дмитрия Сергеевича и Софьи Владимировны не мог иметь детей, не должен был.

– Это отчего же? – хмуро поинтересовалась Матрена Архиповна.

– Плохая наследственность. Когда Александру было двадцать, Глинские взяли меня, двенадцатилетнюю девочку, из приюта. Сами решили больше не рисковать и детей не иметь. А внуков хотелось. Знаете, древний род, традиции. Кому-то надо это передать. И вот я по-прежнему завариваю по воскресеньям чай по особому рецепту, прошу домработницу испечь печенье. Всю жизнь мне страшно, что сделаю что-то не так. Не то скажу, не так посмотрю. Уроню себя. Хотя до сих пор не понимаю значения этого выражения. Я же не потомственная аристократка.

– А что Александр, – спросила вдруг Матрена Архиповна, – Дмитриевич, кажись?

– А почему вы спрашиваете? – удивилась Глинская. – Он умер еще десять лет назад.

– И деток Бог не дал? – уточнила Матрена Архиповна.

– Конечно. Ну сами посудите… Мало того что у них в роду женщины часто страдали маниакально-депрессивным психозом, так Александр еще и пил! Пил страшно! Умер он от рака печени в пятьдесят с небольшим. А в последние годы жизни у него и с психикой было неладно. Он даже лежал в сумасшедшем доме, – таинственно понизила голос Анастасия Дмитриевна.

– Вот, значит, оно как, – тоже понизив голос, проговорила Матрена Архиповна. И вдруг выругалась: – Да чтоб на том свете нечистый его уволок!

– Кого? – удивилась Жанна. – Что с вами, Матрена Архиповна?

Та начала всхлипывать и причитать, поминая покойника Алексашку недобрыми словами. Потом и на Глинскую замахнулась кухонным полотенцем:

– Принесла тебя нелегкая!

– Ну, знаете! – оскорбилась та и поднялась из-за стола. Матрена Архиповна примирительно потянула ее за рукав.

– Сиди уж! Сгоряча я. Твоей вины в том нет. Знала я, что пил, знала. О прочем и не догадывалась.

– О чем о прочем? – спросила Анастасия Дмитриевна, вновь опустившись на стул.

– Отец ведь он ей. Марии. Да что теперь вспоминать! Ни его, ни ее в живых уж нет! – махнула рукой Матрена Архиповна.

Глинская покачала головой.

– В это невозможно поверить. Ни о какой дочери мой брат никогда не упоминал. Ни разу.

– Не знал, вот и не упоминал! – отрезала Матрена Архиповна.

Анастасия Дмитриевна всерьез задумалась, а потом вздохнула:

– Вот почему Сабина была такой странной! Плохая наследственность! Игорь мне рассказывал. Это он искал ей врача.

– Но разве Олег Николаевич психиатр? – удивилась Жанна.

– При чем здесь Олег Николаевич? Ах, да! Мы были когда-то соседями по даче. Конечно, Василевский не лечил Сабину. Но был у него друг, врач-психиатр. Вот ему-то Олег и показывал Сабину. Приступы учащались, делались все продолжительнее. Неделями она была не в себе. Игорь боялся, что Сабина начнет злоупотреблять антидепрессантами или даже принимать наркотики, чтобы выйти из очередной депрессии.

«Вот где ключ к разгадке! – поняла Жанна. – Сабина впадала в глубокие депрессии… – И вдруг испугалась: – Наследственность? А как же дети? С Сережей-младшим, кажется, все в полном порядке. Депрессиями, психозами их рода страдали женщины. Значит, Эля! Надо срочно показать девочку хорошему врачу! Даст бог, обойдется, Сергей – крепкий, здоровый мужчина. Хорошо бы все закончилось на Сабине!

Матрена Архиповна и Анастасия Дмитриевна оживленно что-то обсуждали, предаваясь воспоминаниям. Наконец гостья спохватилась:

– Совсем забыла, зачем приехала! Жанна, так как же? Вы можете объяснить, что происходит между вами и моим сыном?

– Ничего не происходит, – пожала она плечами. – Мы просто друзья.

– Друзья? Он расстался со своей невестой. Я всерьез начала за него беспокоиться. Сначала Сабина, теперь вы… Разве вы ему пара? Игорь, он такой…

Матрена Архиповна неожиданно вмешалась:

– А чем наша невеста плоха? Такую девку еще поискать! Вы людей-то не деньгами мерьте и не образованьями, у кого сколько, а совестью. А то найдется при образовании да при родителях богатых, а все одно до нитки оберет. Образование – оно тебе не святые мощи, нечего к нему прикладываться, все одно не спасет. А меж молодыми не лезьте. Сами разберутся.

– Я, пожалуй, пойду, – поднялась Глинская. – Жанна, вы меня проводите?

Жанна поняла, что с ней хотят поговорить наедине, и вышла с Анастасией Дмитриевной в гостиную. Матрена Архиповна принялась убирать со стола. Уже в дверях Глинская спросила:

– И все-таки, каковы ваши намерения относительно Игоря?

– Да нет у меня никаких намерений! – воскликнула Жанна.

– А почему он тогда отказался от обмена? Понимаете, как неудобно получилось? Мы договорились с людьми и в агентстве недвижимости. Сделку оформили, деньги приготовили и тут он категорически отказывается освобождать эту мансарду!

– Почему?

– Говорит: «Моей любимой девушке нравится именно эта квартира!» Но разве это квартира? Я там была… Послушайте, вы должны на него повлиять…

– Но…

– Он никого не слушает! Сначала был помешан на Сабине! И я его понимала. У нее был сумасшедший талант! Она все, до капли, отдала людям. Вы знаете, при другом стечении обстоятельств Сабина могла быть совершенно нормальным человеком!

– Вы знаете того психиатра, к которому отвозил ее Олег Николаевич?

– Психоаналитика. Очень модный, между прочим. Большая частная практика, выезд на дом. Сабина и слышать не могла о больницах!

– Но почему?

– Врачебные кабинеты провоцировали очередной приступ. Даже обычное посещение стоматолога могло вызвать истерический припадок. Она сразу же начинала кричать, что умирает. Что у нее непременно рак! Вам лучше поинтересоваться у того психоаналитика. Игорь, кажется, в курсе. А я последнее время перестала здесь бывать. А поначалу была в этом особняке частой гостьей. Но, знаете, эти ее явления в рваных джинсах, без косметики… Она умела так красиво страдать! Честное слово, мне становилось стыдно. За мои чаепития, за красивые и дорогие костюмы, за бриллианты в ушах. За то, что огромное количество людей живет гораздо хуже, чем живу я. Материально, имеется в виду. Признаюсь, однажды, побывав здесь, я сделала взнос в какой-то благотворительный фонд. А муж узнал и сказал, что я дура. Долго смеялся и запретил сюда ездить. Вот такова была Сабина! Талант, знаете, он завораживает.