Текст книги "Выдержка"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Олеся! Иди сюда!

Та подлетела. Именно так: подлетела. Слов у нее не было, она молча смотрела на меня широко открытыми глазами.

– А ты знаешь, кто это? – лукаво спросила Катенька. – Это же сам Леонид Петровский! Наш неподражаемый Лео. Живая легенда. Мало того что наследник огромного состояния, так еще и красавчик! Ты посмотри на него! Баловень судьбы, любимец всех женщин! Представляешь, он наконец женится! Сколько сердец будет разбито! Ведь он один из самых завидных женихов Москвы!

Я скромно смотрел в землю. Катенька все уже сказала. Вот что значит – настоящий друг! Я должен был ее хоть как-то отблагодарить. Поэтому легко перешагнул через ограждение, подошел к своей машине и вытащил оттуда огромный букет. После чего вернулся и вручил его Катеньке со словами:

– Это тебе, солнце. От преданного поклонника. И верного друга.

Она расцвела:

– Ой, спасибо! Шикарный букет! Но, думаю, эти цветы не мне предназначались?

– Я купил их в надежде встретить сегодня лучшую из женщин. Мне повезло.

– А твоя невеста?

– О ней не беспокойся. В день свадьбы она получит все цветы мира.

– Кто бы в этом сомневался! О! Меня зовут в гримерную! Я побежала! Лео, пока! Увидимся! Целую!

– Привет Хомяку.

Огромный букет уплыл. Мы с Олесей остались вдвоем.

– Тебя, кажется, зовут, – сказал я. – На грим.

– Сейчас не моя сцена. У меня полно свободного времени.

– Потрать его с пользой.

Я сделал вид, что хочу уйти.

– Леня, подожди!

– Что такое?

– Почему ты мне не сказал?

– Не сказал чего?

– Что ты…

– Миллионер, да? А без этого никак? Кстати, как твоя карьера?

– Ты и сам все видишь, – она развела руками.

– Вижу. То, в чем ты снимаешься, – отстой. Ты дешево себя продала.

– Леня…

– Без комментариев.

– Мы могли бы поужинать вместе, – просительно сказала она.

– Разве ты не слышала? Я женюсь.

– Но мне казалось…

– Вот именно: казалось. На самом деле ничего не было. Вон он, твой продюсер. Иди, лови!

Но продюсер, «денежный мешок», уже сам спешил к нам на полусогнутых. Видимо, долетел слух, кто пожаловал на съемочную площадку. Я уже понял, что этот номер пустой, – никто не будет из-за Олеси поджигать машины и расстреливать людей в упор из автоматов. Эту тему пора закрывать.

– Добрый день, Леонид Андреевич, добрый день!

Смотри-ка! И отчество мое знает!

– Как приятно с вами познакомиться!

– Мы уже встречались, – холодно сказал я.

– Да что вы? Я бы этой встречи никогда не забыл! У вас такие выдающиеся внешние данные!

– Я в кино не снимаюсь.

– Понимаю, понимаю. Вы бизнесом занимаетесь.

– Именно.

– А мы тут кино снимаем. Не бог весть что, но… – И он, понизив голос, произнес: – У меня есть великолепный сценарий.

Мне надо было от него отвязаться, потому я и сказал:

– Хорошо. Пришлите его мне.

– Но… Как я вас найду?

– Вот ей передайте, – я ткнул пальцем в Олесю.

– Ах, так!

Он соединил нас взглядом, после чего сказал:

– Ну, тогда я пойду. Не буду вам мешать. Леся, рыбка, загляни потом ко мне.

– Хорошо.

Я не собирался встречаться ни с Олесей, ни с ним, ни с его сценарием. Но мне надо было прояснить один момент.

– Пойдем, посидим в моей машине, – небрежно бросил я.

Олеся обрадовалась. Наивная! Мы направились к красному мустангу под удивленными взглядами съемочной группы. Пойдут сплетни. А, черт с ними! Если бы у меня и в самом деле была невеста, я бы еще подумал. Я сел за руль, Олеся рядом.

– Какая красивая машина! – с восторгом сказала она.

– У меня много красивых вещей, – ответил я. – Особняк на Рублевке, вилла на Лазурном берегу, белоснежная яхта…

– У вас с Катенькой был роман, да?

Она еще и глупа! Господи, куда я смотрел? Спасибо тебе, провидение, что избавило меня от этой девушки! Ведь я бы на ней тогда женился!

– Подойди к любой звезде женского пола и спроси ее, был ли у нас роман? Они все скажут, да. Иметь со мной роман модно.

– Я не знала, – упавшим голосом сказала Олеся.

– Прежде чем лезть в высшее общество, надо бы сначала внимательно изучить фотографии ключевых персонажей.

– Но как же? Ты работал в редакции! Ты меня снимал на банкете и…

– Кстати, хотел тебе сказать, – перебил я ее. Не хватало еще устраивать разборки! Это дурной тон. – Не я опубликовал эти снимки.

– Да я знаю, – отмахнулась Олеся.

– Вот как? И ты знаешь, кто это сделал? – Я ожидал услышать фамилию Сгорбыша.

– Конечно!

– И… кто?

– Я.

– Что-что?

– То есть это была моя инициатива. Продюсер посоветовал. Ему сказали, что готовится подборка «И это наши звезды?». Скандальные фотографии. Желтая газета с миллионными тиражами, все ее читают. Не худо было бы туда попасть. Ведь звезды! – с придыханием сказала она. – Ну, я и… Словом, я выпросила эти снимки у…

– У Сгорбыша?

– Да. У твоего напарника.

– Только эти?

– А какие еще? – удивилась Олеся. – Продюсер сказал, что проще начинать со скандала. Мол, все будут знать тебя в лицо.

– А то, что не с лучшей стороны знать, это как?

– Какая разница? Лишь бы говорили!

– Значит, тебе без разницы, что говорят? Ты готова на все, лишь бы оказаться в центре внимания желтой прессы? Фотографироваться в любомвиде? Голой, пьяной? Лишь бы в обнимку со звездами, в одной с ними компании?

Я все больше убеждался, как же мне повезло! А я, дурак, сокрушался!

– Но, Леня! Что я еще могу?

– Что ж, ты сделала свой выбор. Выходи из машины.

– Что-о?

– Время, на тебя отпущенное, закончилось, – я демонстративно посмотрел на часы. – У меня дела. Ты что, не слышала? Я занимаюсь бизнесом.

– Вот ты какой! – с удивлением сказала она.

– Ты еще не все знаешь. Наведи справки. Тебе такое расскажут! Давай, вылезай. – Я перегнулся и открыл перед ней дверцу.

– Я вечером свободна…

– Зато я занят. И не вздумай мне звонить. Не отвечу. Пошла отсюда! – заорал я.

Олеся выскочила из машины, как пробка. Я захлопнул дверцу, взревел мотор. Вот теперь меня жгло изнутри. Казалось, там пылает огромный факел. Даже в носу защипало, словно от едкого дыма. Но это не дым, это… «Спокойно-спокойно-спокойно…» Будь проклято все! Продажный мир, продажные женщины. По мне, так лучше честная благородная нищета. Но может быть, я так говорю потому, что я этого не знаю? Мне-то не пришлось выбиваться в люди, мозолить глаза, совершать сделку с совестью. Меня-то чаша сия миновала. Но как же хочется верить хоть во что-то! Ведь когда я ехал сюда, я все еще надеялся… И этот букет… Разумеется, он не Катеньке предназначался.

Все. Тема закрыта. Я еду… А куда я еду? Мне надо подумать. Время обеденное, но в ресторан не хочется. Наверняка встречу там знакомых, завяжется пустой разговор… А перекушу-ка в фаст-фуде. Подъеду к окошку и приму из рук прелестной девушки пакет. Зарулю на стоянку, пожую здесь же, в машине, подумаю. А подумать есть о чем.

Итак, у меня ничего нет. Квартира Сгорбыша разгромлена, пакет с фотоматериалами из студии сгорел, Длинношеее убит, мой компьютер выведен из строя. Ни единой зацепки. Мне нечего анализировать. Фотографий нет. Но есть люди. Свидетели, участники событий.

Я купил еды и, как только насытился, начал хоть что-то соображать.

Кажется, я знал, что делать дальше…

Жанровая фотография: Пейзаж с парусами

Часа через три я вернулся домой. Мне надо было поговорить с мамой. Или с отцом. Я хотел навести справки о бизнесмене, который поручил сделать фотографии своей невесты. Помните заказ на второй фотоальбом – ко дню рождения?

Я задумался. Первые два фотоальбома должны быть целы. А вот третий, предназначенный Сидору Михайловичу, скорее всего, уничтожен.

Третий фотоальбом… Но ведь он продублирован!!! Есть экземпляр Сгорбыша, и тот, который делал я. Знали ли об этом люди, убравшие директора комбината и его любовницу? Не известно. Если криминальные фотографии были сделаны во время нашей со Сгорбышем слежки за Сидором Михайловичем, их уже уничтожили. Но есть шанс, что о случайном дублировании этого альбома они не знали. Кому теперь принадлежит имущество холеной блондинки? Как там ее? Я наморщил лоб. Леля! Надо бы это узнать.

Но для начала я узнаю, почему сорвалась свадьба. Я опять напрягся и вспомнил имя бизнесмена: Юрий Соловьев. Кажется, он владеет сетью магазинов, торгующих компьютерами. Розница и мелкий опт. Я не помню его среди наших знакомых, людей высшего круга. Но зато знаю в лицо. Когда Сгорбыш отдавал бизнесмену альбом, я его срисовал, оставаясь в машине. Коренастый, невысокого роста, брюнет, лицо сплюснутое, словно ему по голове ударили молотком, отчего и произошла деформация. Торчащие уши, широченные скулы, короткий нос, зато узкий, но длинный рот. Такое лицо не забудешь! Еще у него длинные, как у гориллы, руки и кривые ноги. Уверен, что волосатые до безобразия.

Девушка, на которой Соловьев хотел жениться, выше его на полголовы. У нее волосы цвета пшеничного колоса и огромные голубые глаза. Ангельское лицо, отличная фигура. Но что-то с ней не в порядке, раз свадьба не состоялась.

Я вспомнил Лену, вдову Сидора Михайловича. Скорее всего, обе девушки попали в руки мафии. Их держит в рабстве преступный Синдикат. Как сказала Лена, она уже расплатилась. А что с голубоглазым ангелочком, неизвестно. Надо узнать: что не понравилось Юрию Соловьеву в сделанных нами фотографиях? Лично я, как уже говорил, ничего не заметил. Никакого криминала. Но узелок завязался, ниточка потянулась. Сидор Михайлович – Лена – Девушка-так-и-не-получившая-обручального-кольца.

В холле я столкнулся с горничной. Той самой, новенькой. Как там ее? Лиза, Лида, Люда? Так и не вспомнив имя, молча проскочил мимо, к лестнице, и поднялся наверх. Мои мысли занимал Юрий Соловьев. Мне надо было переодеться и хорошенько подумать.

За ужином я спросил у мамы:

– Ты не знаешь Юрия Соловьева?

– Юрия Соловьева? Так сразу и не вспомню.

– У него сеть магазинов, торгующих компьютерами.

– Тогда ты должен спросить это у меня, – вмешался отец.

Я повернулся к нему:

– Папа, ты не знаешь Юрия Соловьева?

– Нет, не знаю, – спокойно ответил он.

– Жаль, – искренне огорчился я. – Я надеялся, что ты нас познакомишь.

– Могу дать совет, – усмехнулся отец.

Я знал цену его советам. Она была высока. Советами моего отца еще никто не пренебрегал, поэтому я сделал серьезное лицо и сказал:

– Внимательно слушаю, папа.

– Завтра регата. Яхт-клуб устраивает смотр парусных судов. Состоится захватывающая гонка. Приз – часы эксклюзивной работы и кубок. Будет весь столичный бомонд. Полагаю, ты найдешь там и своего Соловьева.

Я задумался: не уверен, что у него есть яхта. Но если он ищет жену, лучшего места, чем парусная регата, не найти. Это модно, это престижно. Там будут первые красавицы Москвы, там будут все звезды. Юрий Соловьев не олигарх, но и звезды бывают разной величины. Модели тоже. Есть те, которые получают миллионные контракты и женихов с именами, другие же устраивают свою судьбу с просто состоятельными людьми. Лишь бы не остаться вообще ни с чем. Разменная монета, красота, довольно быстро выходит из оборота.

Соловьев – человек состоятельный. Значит, он будет там же, где и все. На смотре парусных судов и невест, московской ярмарке тщеславия.

Мне надо выйти в открытое море под парусом. Я не яхтсмен, но все решает команда. Мне бы верного помощника… Я посмотрел на отца:

– А ты собираешься принять в этом участие?

– Куда мне, сынок, – усмехнулся он. – Я уже пенсионер. Но если тыхочешь нахлебаться воды…

Во времена моих дальних странствий случалось всякое. И выходить в море на доске с парусом мне доводилось. Все дорогие удовольствия я вкусил, в некоторых преуспел. Управление яхтой я бы не осилил, гонка – это не мое, но принять участие в показательных выступлениях, порисоваться перед элитной публикой, напомнить о себе… Почему бы нет? Я улыбнулся. Мама заметила это и вздрогнула:

– Нет, нет! Леня, не вздумай!

– Почему?

– Ты давно уже этим не занимался!

Я пожал плечами:

– Но попробовать-то можно?

– Ты утонешь!

– Мама, перестань.

– Я не понимаю, ради чего?

– Эва, оставь его в покое, – вмешался отец. – Он мужчина. В конце концов, там полно спасателей.

– Тогда я еду с вами! – решительно сказала мама. – Разве можно доверить жизнь ребенка чужим людям?

Я представил себе, как она бросается в пучину вод – спасать своего тонущего «ребенка», и рассмеялся. Плаваю я неплохо, хотя и с этим видом спорта у меня не сложилось. Чемпионство – не мое призвание. Но порисоваться… Вот это да!

Кончилось все тем, что назавтра мы всей семьей отправились на праздник жизни. Весь бомонд был в сборе. Женщины, как экзотические цветы, группировались в клумбах-беседках и обсуждали наряды и кто с кем пришел. Я с улыбкой готовился примерить гидрокостюм: вода в реке холодновата.

Солнце ярко светило, но жары не было. Обманчиво опасная погода, особенно в то время, когда все еще находятся под впечатлением недавней обжигающей жары. Дул пронизывающий северный ветер. Дамы придерживали шляпки. Мужчины с суровыми лицами вели деловые разговоры. Иностранцы цокали языками, разглядывая собственность русских бизнесменов. Они правы: с таким размахом не живет никто. Такое ощущение, что весь мир ориентируется на будущее, а мы как будто живем последний день и стремимся спустить все.

Регату подавали на десерт, а я принимал участие в показательных выступлениях – аперитиве для разжигания аппетита. Таких энтузиастов набралось много. Весь берег, словно бабочками, был усеян парусами. И вскоре «бабочки» поднялись и, сев на воду, мгновенно засияли. Сгорбыш, лови момент! Я даже забыл, что его уже нет в живых, таким завораживающим было это зрелище!

Я встал на доску и почувствовал запах речной воды, мои ладони словно обожгло: управлять парусом, да еще при сильном ветре не так-то просто. Но судьба мне благоволила: на одной из досок сражался с ветром и волнами Юрий Соловьев. Яхты у него и в самом деле не было, но с парусом он управлялся с обезьяньей ловкостью. Он был немного старше меня, зато физически крепче и гораздо тренированнее. На его волосатых руках вздулись вены, тело ловко вращалось вокруг паруса, не давая ему упасть на воду. С берега за нами внимательно наблюдали.

Соловьев сразу почувствовал во мне соперника. Мастерство-то не пропьешь, несмотря на долгий перерыв. Я был высоким и гибким, мои густые светлые волосы трепал ветер. В руках некоторых женщин я заметил бинокли. За что Соловьев попытался меня утопить. Мы с ним держались дольше всех: остальные паруса уже искупались, а мы все еще сражались с ветром. Вода обжигала, ветер сбивал с ног, руки болели. На берегу аплодировали. Я относил аплодисменты и внимание женщин на свой счет, в то время как Соловьев – на свой.

Соперничество двух сильных мужчин – вещь захватывающая. Не знаю, какие цели преследовал Соловьев, мне же надо было завязать с ним знакомство. И вызвать на откровенность. С какой стати он выложит мне правду о своей бывшей невесте? Купить его нельзя, можно только переиграть. Поэтому я и держался изо всех сил. Но последние дни мне здорово досталось, к тому же он сделал нечестный маневр и помешал мне. Совсем близко я увидел его лицо: он усмехался. Если Соловьев так же ведет бизнес, его ждет успех.

Я покачнулся, руки мои ослабли, и доска перевернулась. Бабочка-парус захлебнулась и сникла, а моя голова скрылась под водой. Когда я вынырнул, то увидел, как на берегу мечется мама. Шляпку сорвало с ее головы, она летела по волнам прямо к моему парусу. Я по пояс высунулся из воды и помахал маме. Отец делал какие-то знаки спасателям. Ах, мой добрый папа! Отгоняет их от меня, чтобы не опозорить. Как же я ему благодарен! Хотя не знаю, как отнесся бы к этому, если бы и в самом деле тонул. Но Бог миловал. Последние дни мне везло в русскую рулетку: все патроны в барабане оказались холостыми. Кто знает, что будет завтра? А сегодня смело дави на курок, Петровский!

Мне удалось поднять на воду парус и пробалансировать на волнах до конца показательных выступлений. Когда я выходил на берег, Юрий Соловьев подал мне руку:

– Извини, брат.

– Ничего, – улыбнулся я. – Не в обиде.

– Классно ты управляешься с парусом!

– Ты тоже не промах.

– Выпьем?

– С удовольствием!

Нам обоим надо было согреться. Я побежал переодеваться, он тоже на время исчез из виду. Но знакомство возобновилось. Мы прошли боевое крещение ветром и водой, к тому же я умею красиво проигрывать. А это ценится. Вскоре мы сидели под навесом, заказав по стакану грога, и следили за регатой. Начиналось самое интересное.

Юрий оказался заядлым яхтсменом. Указав на одну из красивейших яхт, он с восхищением сказал:

– Мечтаю о такой! А ты?

– У меня есть, – небрежно ответил я. – Не здесь. Размах не тот. Люблю океан, волны высотой в три этажа.

– Ах да! Ты ж Петровский!

– Откуда знаешь?

– Скажешь тоже! Да кто ж тебя не знает!

– Что ж, Юрий Соловьев, приятно познакомиться, – открылся и я.

– Откуда знаешь, как меня зовут?

– От нашей общей знакомой.

Он сразу насторожился. Вот тут, Лео, спокойнее. Я взял долгую паузу, во время которой пил грог. Потом прокомментировал маневр красавицы-яхты, вырвавшейся вперед. Соловьев первым вернулся к интересующей меня теме:

– Ходят слухи, что ты женишься.

Я развернулся к нему всем корпусом и широко улыбнулся:

– Кто сказал?

Он развел руками:

– Все говорят.

Может быть, все, кроме меня, знают имя моей невесты? Похоже, что так. Как странно устроен мир! Мне ничегоне надо делать. Только иметь деньги. И все обо мне заботятся. И даже Юрий Соловьев, который говорит:

– Хотел тебя предупредить.

– Меня не интересуют сплетни, – небрежно ответил я.

– Это не сплетни. Личный опыт. Ты, конечно, парень не промах, но учти: эти женщины любить не умеют.

– Какие женщины?

– Такие, как Анна.

Ах вот как! Ее Аней зовут! Мою невесту! Что ж, буду знать. Спасибо тебе, добрый Юрий Соловьев! Я допил грог и сказал:

– Мы еще не оглашали помолвку.

– И правильно! – с энтузиазмом воскликнул он.

– Не понимаю: в чем дело?

– Если бы ты приехал ко мне, я бы показал тебе фотографии. Этих людей надо знать в лицо.

Я не верил своим ушам. Удача! А я-то рассчитывал отстреливаться до последнего патрона!

– Ты меня заинтриговал, – осторожно сказал я. Не спугнуть бы зверя.

– Как брат брату.

– Или услуга за услугу.

Он рассмеялся:

– Сочтемся! Ты ж Петровский!

– Что ж. Я думаю, вечер закончим у тебя.

– Только пару девочек прихватим.

– Ловкий ты парень, Юра.

– Люблю хорошую компанию.

– Хочешь обеих?

– Ах да! Я забыл, что ты женишься! Но поверь, после визита ко мне это будет уже не актуально.

– Хорошо, – кивнул я. – Которые?

Соловьев прицелился на берег, где визжали от восторга женщины, наблюдающие за регатой, и выбрал двух подружек. Высоченные девицы, одетые в белые мини-юбки и блузки с полосатыми матросскими воротниками. На плечах я заметил якоря и невольно поморщился. Блондинка и брюнетка. Играют в паре. Стараются друг другу не мешать, в крайнем случае, дополнять. От всего этого веяло пошлостью, я невольно вспомнил годы дальних странствий. Но делать нечего. Я встал и направился к подружкам. Они не верили своим глазам. И своим ушам, когда я небрежно сказал:

– Девочки, не хотите ли за наш столик? Здесь дует, брызги летят, холодно, сыро, а мы с другом пьем грог.

Они переглянулись и согласно кивнули:

– Да, прохладно.

– Вас надо согреть. – Я обнял девушек за плечи, прижал к себе: – Замерзли, птахи? Вперед!

И повел их к Соловьеву. Краем глаза заметил, как неодобрительно смотрит в нашу сторону отец. Мама, уже с непокрытой головой, стояла поодаль и говорила о чем-то с известной на всю страну телеведущей. Похоже, она успокоилась.

– Юрий, – представил я Соловьева и легонько подтолкнул к нему блондинку.

– Леонид, – с усмешкой сказал он, кивая на меня.

Девушки рассмеялись:

– Кто ж его не знает! Красавчика Лео! В Москве только и разговоров, что о его свадьбе!

– А правда, что орхидеи самолетом привезут из Австралии? – спросила брюнетка, присаживаясь рядом со мной и коснувшись моей ноги округлым коленом.

– А правда, что платье невесты стоит сто тысяч долларов? – вторила ей блондинка, слегка отодвигаясь от Соловьева.

Я молча пожал плечами. Опровергать? А смысл? Раз все всё уже знают.

– Ну так что? Устроим мальчишник? – намекнул Соловьев.

– Еще ничего не решено. Помолвка не свадьба, – лениво протянул я и прищурился на паруса: – А, хороши!

Я имел в виду яхты. Не знаю, что имел в виду Соловьев, когда сказал:

– Да-а! Шикарные!

Блондинка была так красива, что он даже забыл на время о своих любимицах-яхтах. Зато брюнетка умнее. Она знала свое место и не проявляла инициативу. Потягивала грог, наблюдая за маневрами.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Юля.

– А ее? – кивнул я в сторону блондинки.

– Нина.

Приз взяла яхта со странным названием: «Людмила Сергеевна». Но к победе ее привел мужчина. Лет пятидесяти, в капитанской фуражке, с загорелыми дочерна лицом и руками. Этими руками он бережно взял кубок и небрежно засунул в карман часы эксклюзивной работы немалой стоимости. А кубок поднял высоко над головой. Ему долго и искренне аплодировали. На этом шоу закончилось. Мы с Юрием подняли со стульев свои «призы», обняв их за тонкие талии.

– Предлагаю продолжить вечер у меня, – предложил Соловьев. – В загородном доме. Устроим пикник.

Девушки не возражали. Я направился к родителям, которые как раз собирались отбыть.

– Мама, папа, к ужину не ждите, – скороговоркой сказал я.

– Кажется, тебя предупреждали, – нахмурился отец.

– А вдруг это моя судьба?

– Твою «судьбу» регулярно видят в компании с разными мужчинами. Она занимается древнейшей профессией.

– Ты-то откуда знаешь о древнейшей профессии?

– Не паясничай! – взвился отец.

– А ты не читай мне мораль, – окрысился я. – Я совершеннолетний.

– Перестаньте, – вмешалась мама. – Леня, ты знаешь, что делаешь. Но, надеюсь, к утру ты объявишься?

– Раньше. – Я посмотрел на брюнетку и добавил: – Гораздо раньше.

Соловьев в это время грузился. Бабочка-парус успокоилась на крыше его огромного джипа. Блондинка села рядом с ним, брюнетка порхнула в мою машину. Красное ей шло, она гармонировала с обивкой сидений. Я поехал вслед за Соловьевым, не обращая внимания на рассерженное лицо отца.

– Что тебе от него нужно? – спросила брюнетка, перекатывая во рту жевательную резинку.

– От кого? – удивился я.

Она указала взглядом на джип, маячивший впереди. Я правильно подумал: она не глупа. Но не настолько, чтобы я с ней откровенничал.

– Пустяки, – отмахнулся я и добавил: – Бизнес.

– А-а-а…

– А почему ты так подумала?

– Во-первых, ты отдал ему Нину, – усмехнулась брюнетка. – Она красивей. Во-вторых, тебе нет нужды платить женщинам за любовь. Только пальцем помани – сами прибегут. Еще и приплатят.

– А ты берешь деньги с мужчин?

– Да.

– Что ж. Меня это устраивает. Я тебе заплачу, если ты на время нейтрализуешь подружку. Мне и в самом деле надо поговорить с Юрием о делах.

Она кивнула:

– Хорошо. Можешь на меня рассчитывать.

– Ты вообще по жизни чем занимаешься? – спросил я после паузы.

– Работаю моделью, учусь в институте. Планирую открыть свое агентство. Деньги коплю.

– Сама откуда?

– Из Сибири.

– Сибирь большая.

– Хочешь изучить географию нашей необъятной Родины? – усмехнулась она. – Не парься.

– Хамишь. Ведешь себя неправильно. Непрофессионально. Что ж не пытаешься меня обольстить?

– Толку-то? – лениво ответила она. – Денег ты мне и так заплатишь, остального все равно не будет. Ты на мне никогда не женишься. Толку-то? – повторила она.

– Умная. Жаль, что мы не встретились раньше.

– Раньше, это когда?

– До того, как ты этим занялась.

– Где не встретились? В Сибири? – она посмотрела на меня в упор.

Разговор иссяк. Во всяком случае, я получил союзника. Соловьев жил не на Рублевке, в другом элитном поселке, где земля была гораздо дешевле. Нас встретил сторож, который открыл ворота. Его жена, видимо, была кухаркой и убирала покои хозяина. Супружеская пара жила в неприметном домике у самых ворот, Соловьев же в двухэтажном особняке скромных размеров. Лужайка перед домом идеально подстрижена, клумбы ухожены. Мы расположились за домом, где были небольшой бассейн, беседка и мангал. Я невольно вспомнил Сидора Михайловича. Оказывается шашлыки – вещь опасная. Но, как только наступает лето, мы жить без них не можем. Беден человек или богат, без разницы. Видимо, это у нас в крови: с первыми лучами солнца просыпается желание вкусить мяса, жаренного на углях, и до конца дачного сезона так и не пропадает.

Вскоре был накрыт стол, Юрий Соловьев предложил выпить. Вот тут и началась моя игра. Я сослался на то, что за рулем, решив остаться в компании самым трезвым. Но Соловьеву позволил напиться. Юля мне всячески помогала. Она честно отрабатывала свои деньги. Подпаивала Нину, пила с Соловьевым на брудершафт, заливисто смеялась. Эта девушка мне нравилась, жаль, что она занимается древнейшей профессией. Не то чтобы я боюсь расстроить отца. Но детей от нее не хочу. Это уж точно.

Наконец Соловьев опьянел, и я решил, что момент настал. Юля тоже это поняла и отвела Нину в сторонку. Они о чем-то шептались, Соловьев косился на девушек и на его лице, размытом крепким алкоголем, блуждала такая же размытая улыбка.

– Ну что? – подмигнул я. – Оставить тебе обеих?

– А ты куда?

– Меня невеста ждет.

– А-а-а… Невеста… Я сейчас тебя просвещу насчет твоей невесты. И тогда ты останешься.

Он поднялся и нетвердой походкой направился к дому. Я махнул девушкам рукой:

– Птахи, не скучайте! Мы скоро!

Юля кивнула и занялась подружкой. А я занялся Соловьевым. Войдя в дом, он направился к лестнице, ведущей на второй этаж, на третьей ступеньке споткнулся.

– Спокойно, – сказал я, поддержав его.

– Все в порядке. Это грог, – пьяно рассмеялся Соловьев.

Грог был давно, но я не стал возражать. Мы поднялись на второй этаж и прошли в комнату, которая оказалась его рабочим кабинетом. Соловьев долго копался в шкафу, потом вынул из его недр пачку фотографий и небрежно швырнул на стол:

– На, любуйся!

– Что это?

Я дрожащими руками придвинул к себе фотографии. До сих пор они ускользали из моих рук. Я лишился всего, в то время как он был обладателем сокровища, только не знал этого. Большинство фотографий были мне знакомы, я сам делал подборку.

– Она. Анька.

– Ты снимал?

Я быстро просматривал фотографии, словно боялся, что они от меня ускользнут. Вот сейчас откроется окно и случится взрыв или очередной пожар. Но было тихо. Я бы сказал: подозрительно тихо.

– Как же! Я! – рассмеялся Соловьев. – Нанял профессионала.

– Я слышал, она была твоей невестой, – осторожно сказал я.

– А что еще ты слышал? – Он развалился в кресле, придвинул к себе фотографии.

Я невольно вздрогнул и приклеился к ним взглядом. Спокойнее-спокойнее…

– Она тебя бросила.

– Что?!!

– А разве не так?

– Это я ее бросил! Потому что понял, какую игру она ведет. Вот, смотри!

Из кучи фотографий он выхватил одну и замахал ею перед моим носом.

– Что это?

– Видишь?

Я, признаться, ничего не видел. Анна сидела в кафе, напротив женщина, про которую Сгорбыш сказал, что не любовница. Крупный план. Хотя… Я пригляделся. Твою мать! Теперь я был в этом уверен. Она отодвинула прядь волос, открылось маленькое розовое ушко, от него шел еле заметный проводок. Наушник.

Я схватил другую фотографию. Снимок нечеткий, но если связать воедино, то это… Микрофон! У нее в лифчике спрятан микрофон!

– Это же целая мафия, – угрюмо сказал Соловьев. – Пасут богачей. Особенно холостых. Да и женатых тоже. Раскручивают на бабки.

– Каким образом?

– У них система. Сначала собирают информацию. Какие женщины нравятся, привычки, круг интересов. В общем, все. В фирме, в банке, в клубе. Везде, где ты бываешь. Потом разрабатывают концепцию… – Соловьев внезапно протрезвел. – Случайное знакомство. В банке, в клубе, в супермаркете. Ей подсказывают, как говорить и что говорить. Красивые женщины в большинстве своем глупы и нетерпеливы. Ведут себя неправильно. А им надо, чтобы клиент сел на крючок. Вот они его и ведут…

Я взял другую фотографию. Женщина средних лет сидит в кафе, напротив блондинка.

– Связной, – одними губами сказал Соловьев. – Аня проходит инструктаж перед очередным свиданием. У нас с ней далеко зашло. Почти до свадьбы. Если бы не Сгорбыш…

– Кто?

– Фотограф. Он заметил наушник. И микрофон. Ане повесили его в туалете. Сейчас они сидят, проверяют, как работает связь. Я должен был на днях сделать ей предложение. Даже купил обручальное кольцо.

Взгляд у Соловьева был осмысленный, пьяный смех больше не повторялся.

– Вот я и хотел тебя предупредить. Всему, что она говорит, – не верь. Она все про тебя знает. Читала досье. Кажется, что и дышит с тобой в унисон. Говорит только то, что ты хочешь услышать. Жаль только, что не она все это говорит. Какой-нибудь мужик, который хорошо тебя понимает. Понимает, чего тебе надо. И подсказывает нужные слова.

– А в чем состоит развод?

– Деньги. Их интересуют деньги. Раскручивают на дорогие подарки, если ты женат. Квартиры, бриллианты, машины. Норковые шубки. Ты идешь с ней по дорогим бутикам, одеваешь с ног до головы, она с неделю демонстрирует тебе новые наряды, а ценники аккуратно заправляет. Чтобы потом вернуть в магазин и положить в карман твои деньги. Вдруг в один прекрасный момент обнаруживается, что у нее огромные долги. Она со слезами бросается к тебе: «Ах, дорогой, я не знаю, что делать!» И показывает тебе липовые бумаги. Долговые обязательства. Ты, разумеется, платишь. То ее «развели» на кредит, то «подставили». И все это продолжает месяц, другой, третий. Ты думаешь: «Бедная девочка! Какая же она непрактичная, какая наивная!» «Бедная девочка» меж тем сколачивает себе капитал. Она щедро делится прибылью с компаньонами. Я ж говорю: это целая организация.

Признаться, я был разочарован. Я ожидал чего-нибудь покруче. Торговлю оружием, наркотиками, рабами. А тут всего лишь охота на миллионеров. Но, по крайней мере, я теперь знаю, с чем имею дело. Конец игре вслепую. Я знаю, кому наступил на хвост Павел Сгорбыш. Не мне их бояться. То-то папа посмеется! Но организованы они хорошо. Разработчики, связные, боевики. Целый бизнес.

– И тебя так легко отпустили? – в упор посмотрел я на Соловьева.

– Я купил ей дорогую машину, – нехотя сказал он. – И заплатил ее «долги».

– И во сколько обошлось?

– Тысяч во сто.

– Долларов?

– Да.

– Неплохо. А с другой стороны… Хорошо развлекся, да?

Он рассмеялся:

– Неплохо! На сто тысяч! И в самом деле, что это я? Деньги – дело наживное! Подумаешь, сто штук! Но бизнес у них неплохо налажен!

– Если и я положу на алтарь сто штук… – Я тоже рассмеялся: – Неплохо!

– Ну как? Передумал жениться? – подмигнул он.

– Да, знаешь, что-то расхотелось.

– Пойдем к девочкам, – он поднялся. – С этими, по крайней мере, все просто.

– И не так дорого. Уверен, что на них нет микрофонов?

– А ты проверь!

– Поцеловать за ушком?