Текст книги "И на небе есть Крест, или Ловушка для падающей звезды"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Земля

Этот ужасный день начался как обычно: с тяжелой многочасовой работы в студии звукозаписи. Лев Антонович уже не арендовал помещение на паях с Фонариным, оборудовал свое. Поначалу это была мансарда в новостройке, на последнем семнадцатом этаже. Точнее, два мансардных помещения, которые по сходной цене выкупил Шантель. Рабочие сломали стену, объединили их в одно огромное помещение, выделили закуток, символизирующий комнату отдыха, а остальное пространство загрузили студийной аппаратурой.

В целом получилось неплохо, Лев Антонович не предусмотрел только одного: как раз над этим помещением проходила труба, снабжавшая дом горячей водой, поэтому в мансарде было ужасно душно, особенно сейчас, в начале апреля, когда топить еще не бросили, а солнышко местами уже припекало. С духотой боролись всеми средствами, иногда даже распахивали окно, несмотря на еще прохладную сырую погоду. Окно, кстати, было очень интересное. Огромное, подоконник почти вровень с полом. Мансарда же! Оно-то и спасало от духоты – форточкой обойтись было просто невозможно.

В студии собрались все: Коля, Олег, Леня, новый барабанщик, Эдик и даже Фиса с Лелей. Кроме того, присутствовали Шантель и его ассистент, парень лет двадцати пяти. Он исполнял при Льве Антоновиче обязанности звукоинженера. Прошло уже три часа, все устали. Звукоинженер сидел за пультом, Лев Антонович рассеянно прослушивал фонограмму, Олег с Леней спорили, а Фиса болтала с Эдиком. Шантель косился на них и прикидывал свои шансы. А что, если… Родственные же души, отчего бы им не сойтись? Выдать бы Фису замуж за Эдика вместе с ее ребенком, за большие деньги, разумеется. Эдик ведь завязан в бизнесе, по слухам, у него долги.

– Эдик, ты будешь свидетелем на нашей свадьбе? – просительно потрогала малыша за руку Фиса.

– Ну, если Коко позовет.

– Коко! Какая прелесть! Эдик – ты прелесть. Я буду звать его Кокошей. Ты слышишь, Кокоша?

– Замолчи, – поморщился Коля. Последнее время творческий процесс у него застопорился. Не шло дело, и все тут.

– Почему? – Фиса вытаращила голубые глазищи. – Что хочу, то и говорю, имею право. С беременными девушками не спорят.

– Тебе не кажется, что слова «беременная» и «девушка» не очень-то сочетаются?

– Почему?

– Потому что раз ты беременная, то уже явно не девушка, – хмыкнул Олег.

– Ах, так! – фыркнула Фиса. – Ну и подумаешь! А я все равно девушка!

– Какая же ты дура! – не удержался Коля.

– Брат, ты не прав, – вступился за Фису Эдик. – Со своей невестой можно и понежнее обходиться. За свои поступки надо отвечать. Ведь это же твой ребенок.

– Умные девушки принимают меры предосторожности, – Коля скрипнул зубами. – А дуры…

– Что-то ты сегодня нервный, старик, – похлопал его по плечу Леня.

Фиса явно собиралась с силами, чтобы достойно ответить своему жениху. Слова она подбирала долго от скудости ума, но Лев Антонович был уверен, что продолжение непременно последует. Фиса никогда не отступала. Шантель увидел, что Коля идет к нему, и снял наушники. Лицо у солиста было несчастное.

– Все, не могу больше!

– Ну-ну. Терпи. Ты же ее любишь.

– Но она все время одни только глупости говорит!

– Фиса еще ребенок, – усмехнулся Лев Антонович.

– Как же я появлюсь с ней на презентации нового альбома? Что, она при всех будет звать меня Кокошей?!

– Скажи, чтобы не звала.

– Как будто она послушает!

– Ну не бери ее с собой.

– Вы что, Фису не знаете? Скандал устроит. Бредит звездной жизнью, спит и видит себя среди знаменитостей. Если я не женюсь, грозится пойти к репортерам и рассказать им, как я соблазнил несовершеннолетнюю девушку.

– Ну, так женись. За чем дело стало?

– Лев Антонович!

– Что – Лев Антонович? Ведь я тебе говорил!

– Я не знаю, что делать! Мне уже не до музыки! Я сочинять не могу! Я петь не могу!

Шантель встал, хлопнул в ладоши:

– Все, работать! Ребята, по местам! Время теряем! А время – деньги.

Но дело сегодня не шло. Эдик сидел на стуле рядом с Фисой, все время с ней перешептывался, и она глупо подхихикивала. Леля косилась на них и бессмысленно улыбалась. «Зоопарк какой-то, – подумал Шантель. – Две овцы и стадо баранов».

– Можно меня не отвлекать? – сорвался Коля.

– А вы лажу гоните! – вскочил Эдик. – И вообще, со мной было гораздо лучше!

– Ну, иди сюда. Иди! – прокричал Коля. – На свое место. Давай!

Лев Антонович молчал. Чем-то нехорошим все это должно было закончиться. Когда Эдик занял свое место, а новый барабанщик, обиженно засопев, устроился поодаль на стульчике, Шантель скомандовал:

– Поехали! Запись.

Через минуту пришлось все выключить: Коля вдруг замолчал.

– В чем дело? – спросил Шантель.

– Эдик фальшивит. Он с Леней не попадает в одну долю.

– Я? – аж затрясся маленький барабанщик. – Это Вектор со мной в долю не попадает! Он виноват!

– И вообще, я не могу так работать! – закричал Коля.

– Это я не могу! – взвился малыш. – Он смотрит, и я не могу! Пусть уйдет!

Палец Эдика уперся в сидящего на стуле барабанщика. Новенький вскочил. Посмотрел на Шантеля. Тот молча кивнул. Барабанщик вышел через черный ход, громко хлопнув дверью. «Как-нибудь образуется, – подумал Шантель. – Извинюсь перед ним – и образуется. А парень, оказывается, с характером».

– Начали! – снова скомандовал он. И звукоинженеру: – Попробуй подними десять килогерц на тарелке ride.

Через минуту Коля снова бросил микрофон:

– Ну что, лучше? Лучше? Эдик, лучше?

– Все. Хватит, – прервал запись Шантель. – Убили столько времени, а ничего не сделали. Так не пойдет. Коля, давай займемся с тобой. К песне «Не мой день» музыка уже записана, осталось наложить вокал. Иди в «аквариум», надевай наушники.

– А мы? – спросил Олег.

– Можете быть свободны. Не видите, что ли, – не идет дело.

Леня отбросил гитару и к Леле:

– Ну вот, малыш, я свободен!

«Баран, – скривился Шантель. – Гитара твой хлеб, а ты ей девку предпочел!»

– А я, между прочим, завтра занят! – взорвался вдруг Олег. – Я сегодня хотел все сделать!

– Сегодня не получилось, – стараясь держать себя в руках, сказал Лев Антонович. – Встречаемся завтра в десять утра.

– А если я не могу?!

– Сможешь.

– Мне до зарезу нужен завтрашний день! До зарезу!

– Я сказал: в десять.

– Ага! Щас! Да надоело все! Надоело! С Колькой носитесь, а мы словно рабы! Надоело!

– Француз развалил группу, – тут же встрял Эдик. – Вы что, не видите?

– А тебя вообще сюда не звали, – занервничал Лев Антонович.

– Это вас не звали! Вас! Мы уже были звездами, когда вы вдруг объявились, Лев Антонович Шантель! Вектор, Эскейп, пошли! – скомандовал Эдик. Потом посмотрел на Колю: – Коко?

– Мне еще работать, – отвел глаза Краснов.

– Ты с ним работать собираешься?! С ним?! – Эдик ткнул пальцем в Шантеля. – Да тебе конец без нас!

– Когда же это кончится! – Коля забегал по студии взад-вперед. – Когда? Я так работать не могу!

– Кокоша, успокойся, – встряла Фиса. – Послушай Эдика.

– Да ты-то здесь откуда? И вообще ты-то здесь при чем? Ты кто? Еще и советы даешь! Не могу работать!

– Коля, иди в «аквариум», – посоветовал Шантель. – Ребята уже уходят.

– Мы-то уйдем! – Парни и молчаливая Леля дружно направились к выходу.

Когда хлопнула дверь, в воздухе повисла напряженная пауза.

– Давай за пульт, – скомандовал Шантель звукоинженеру.

Минут пять Коля пел. Шантель уже подумал, что все благополучно закончилось, теперь дело пойдет. Коля посмотрел вопрошающе: «Ну как?» Лев Антонович кивнул: отлично, давай дальше. Но тут очнулась Фиса:

– А мне не нравится!

– Да кто ты такая?

– Не нравится, и все тут!

И девчонка принялась делать Коле какие-то знаки. Тот, все еще не снимая наушников, посмотрел на Шантеля. Лев Антонович кивнул: продолжай, мол. Фиса громко крикнула:

– Коля! Мне плохо! Иди сюда! Здесь так душно! Я ж беременна! Я сейчас в обморок упаду! Ой!

– Он не слышит, – сказал Шантель. И пошире открыл окно.

Оттуда потянуло холодом. Солист снял наушники, вышел из стеклянной кабинки:

– В чем дело?

Инженер замер за пультом в ожидании, переключив пока запись на другой цифровой магнитофон. В студии их было несколько. Шантель хотел сказать ему, чтобы выключил совсем, но тут Фиса неожиданно заявила:

– Мне кажется, что эту песню надо петь вдвоем. Про любовь же.

– Так, – сказал Шантель. – Началось.

– Фиса, может быть, ты поедешь домой? – спросил Коля.

– Еще чего! Сказать ничего нельзя, да?

Звукоинженер посмотрел на Шантеля:

– Я пока выйду, Лев Антонович? Покурить?

– Иди, – кивнул тот.

Когда они остались втроем, продюсер попытался образумить девицу:

– Давай покончим с этим раз и навсегда. О карьере певицы и не мечтай. И не трогай парня, ты его угробишь. Хочешь хорошо жить и шмотки дорогие покупать – лучше не трогай Кольку.

– Лев Антонович, это уже мое дело, – нервно сказал Краснов.

– Я пойду в комнату отдыха, послушаю запись, – усмехнулся Шантель.

Дверь он за собой прикрыл, но наушники надевать не стал. Пока не услышал первую фразу:

– Я не могу на тебе жениться, Фиса. Не могу.

Последовавшую за этим бурную сцену выяснения отношений Лев Антонович слушать не желал. И вернулся к магнитофону. Щелкнул тумблером и принялся прослушивать запись. Наушники он снял через пять минут. Ему показалось, что хлопнула входная дверь. Шантель подождал немного, потом заглянул в комнату, поежился. Сквозняк. Да, именно сегодня все должно закончиться…

И закончилось. Теперь Фисы в комнате нет…

На улице раздался оглушительный визг. Кричала насмерть перепуганная женщина:

– Ой, мамочки! Мамочки, мама!

Двор был глубокий и холодный, словно колодец с ключевой водой. Многоэтажные дома почти смыкались, поэтому любой звук, отраженный и усиленный их стенами, разносился далеко-далеко.

– Ой, мамочки, мама!

Шантель осторожно выглянул в окно. Внизу лежала кучка какого-то тряпья, из нее торчали четыре сломанные спички. Лев Антонович попятился.

– Ну что, разобрались? – негромко спросил вернувшийся звукоинженер. – Лев Антонович? Что случилось?

– Там, – хрипло, пытаясь справиться с собственным голосом, сказал Шантель. И повторил, кивнув в сторону окна: – Там…

Парень подошел, глянул вниз:

– Да это же… Неужели Фиса? Лев Антонович?

– Звони…

– Что?

– В полицию звони. Она сама упала, понял? Сама.

И тут в комнате появился Олег:

– Лев Антонович, я… Что-то случилось? Мне показалось, на улице кричали.

– Ты разве не ушел? – тупо спросил Шантель.

– Я спустился на этаж ниже, стоял, курил.

– Ты же не куришь.

– Ну, думал. Насчет того, что с нами будет дальше. Эдик с Вектором и Леля вниз спустились, а я… Надо бы поговорить.

– Потом. Фиса выпала в окно.

– Как это выпала?!

– Ты Колю не видел?

– Слышал, как лифт на верхнем этаже остановился. Минут пять назад.

– Где же он? Где?! А? Что теперь будет?!

– Я звоню, – достал мобильник звукоинженер. – Или вы сами?

– Погоди. Дай сообразить. – Шантель нервно вытирал взмокший лоб, хотя комната уже проветрилась основательно, и теперь здесь стало прохладно. – Да, я сам.

Появился новенький барабанщик:

– Вернулся. Подумал, что без меня все равно не обойдетесь. А что это с вами?

Не ответив, Шантель набрал 02.

– Полиция? Даже не знаю, как сказать… Здесь девушка из окна выпала. С семнадцатого этажа. Адрес? – И тут он накинулся на парней: – Какой у нас адрес?! Быстро! Какой адрес?!!

Барабанщик и Олег оторопели, отошедший в сторонку, словно отстранившийся от всего этого безобразия звукоинженер нервно щелкал тумблерами на пульте.

Адрес Шантель вспомнил сам, продиктовал дежурному, потом вытер лоб и обессиленно опустился на стул. Олег выглянул в окно, негромко позвал:

– Лев Антонович?

– Да? Что?

– Там, кажется, Коля.

– Где? – тут же вскочил Шантель.

– Внизу.

Шантель кинулся к окну, высунулся из него по пояс. Олег проворно схватил его сзади:

– Осторожно! Не упадите! Какой идиот придумал эти нелепые огромные окна!

– Коля! – отчаянно закричал Шантель. – Коля!

Люди, собравшиеся внизу, подняли головы, а Краснов словно и не слышал. Он стоял возле тела Фисы и бессмысленно раскачивался из стороны в сторону. Новенький вдруг бодро сказал:

– Вот она, сила земного притяжения. Все просто: семнадцатый этаж, подошел к окну, голова закружилась и…

– Замолчи! – резко обернулся Шантель. – И запомните: она сама выпрыгнула из окна! Сама! Мы все в этом уверены. И попробуй кто-нибудь из вас хотя бы подумать по-другому…

Сатурн [7]7
  Сатурн – древнеримский бог посевов и плодородия (в древнегреческой мифологии – Кронос).


[Закрыть]

Вскоре приехала полиция, и началась такая канитель, что все невольно затосковали. Тело Фисы находилось внизу, окно, из которого она выпала, – на семнадцатом этаже, приходилось бесконечно сновать туда-сюда, чтобы рассказать и показать, как все было, и выяснить все детали происшествия. Двери лифта скрежетали почти беспрерывно. У Шантеля этот скрежет вызывал глухое раздражение, потому что дверь в студию была постоянно распахнута, и спрятаться от звуков на лестничной клетке оказалось невозможно.

Коля явно был не в себе, на вопросы оперов отвечал односложно и без конца обращался к Шантелю с одними и теми же словами:

– Ты не бросай меня теперь. Не бросай.

– Хорошо, хорошо, как-нибудь образуется, – каждый раз одинаково отвечал тот. Наконец Лев Антонович не выдержал и подошел к одному из оперативников:

– Вы здесь старший?

– Ну, допустим. Пока я.

– Что значит «пока»?

– Может, и начальник подъедет, майор Садовников Иван Иванович. Его в главное управление вызвали, на какое-то там совещание.

– А вы тогда кто?

– Я представился!

– Извините, я не расслышал. Вы извините… э-э-э… уважаемый. Мы все здесь на нервах.

– А вот нервничать не надо, – усмехнулся опер. – Надо честно отвечать на заданные вопросы. Что ж, исключительно для вас, так и быть, представлюсь еще раз. Старший лейтенант Колыванов, оперуполномоченный из местного РУВД.

– Послушайте, господин Колыванов, можно все это как-нибудь побыстрее закончить? Мы замерзли уже. Не лето, знаете ли. Окно настежь, дверь тоже не закрывается. По студии гуляют сквозняки. Вы мне солиста простудите, а ему еще работать и работать.

– Хорошо, можете закрыть дверь.

– Только вы скажите, чтобы ваши люди не шатались туда-сюда.

– А тут я распоряжаюсь! И ходить мы будем, сколько нам надо! Вот вы говорите, что девушка сама из окна выпала, а как это сама? Что, стояла, стояла и выпала? Кто последний видел потерпевшую живой?

– Я, – упавшим голосом сказал Коля.

– Ага. Ну и что было? Рассказывайте.

– У Николая нервный стресс, – поспешно сказал Шантель, сам трясясь от волнения. – Он себя сейчас не контролирует.

– Ага, – тупо повторил Колыванов. Вообще, симпатии у Льва Антоновича он не вызывал. Сразу видно: человек недалекий, а мнит о себе – мама дорогая!

«Будут проблемы», – подумал Шантель и, попытавшись улыбнуться, сказал:

– Будьте, пожалуйста, снисходительны. Вы должны понимать, что это артист, натура тонкая. Переживает очень.

– Разберемся, почему это он переживает, – буркнул Колыванов. – Кто еще был в помещении, когда девушка выпала из окна?

– Да, собственно… – замялся Шантель. – Никого. Вообще никого не было.

– Да? Странно? А до того? Можете назвать всех, кто здесь был? Ситуация двусмысленная, человек просто так из окна не прыгает. Нужны свидетели. Которые подтвердили бы ее… состояние.

– Так все здесь. Барабанщик, звукоинженер. Только Леня с Лелей ушли.

– Ага. Леня с Лелей. Адреса, номера телефонов?

– Я им сейчас позвоню, – торопливо сказал Лев Антонович. – Ах да. Еще был Эдик! Его тоже вызвать?

– Всех давайте. А ты, артист, не нервничай так, – с усмешкой посмотрел на Колю Колыванов. – Давай, бери себя в руки. И поговорим.

Но разговор Краснова с операми не клеился. Коля отвечал неохотно и односложно:

– Мы поссорились.

– А дальше? – нажал Колыванов.

– Дальше…

– Он ушел, – встрял в разговор Лев Антонович, который находился при Коле, словно нянька при грудном ребенке. Не отходил ни на шаг. – Девушка была беременна, вы должны понимать, гормоны, то да се, она сильно нервничала, переживала. Поругались, вот и… Шагнула к окну подышать свежим воздухом, и свалилась вниз. Может, голова закружилась. А может, ее тошнило. Она поняла, что не успеет добежать до туалета, перевесилась вниз и не смогла удержать равновесия, – подсказал Шантель.

– Беременна? – тупо спросил Колыванов. – От кого?

– Кто знает, – пожал плечами Лев Антонович. – Она говорила, что от Коли, вынуждала его жениться. А там кто знает, от кого она забеременела?

– Надо делать экспертизу, – задумался Колыванов. – Это мы выясним, кто отец ребенка. Факт немаловажный.

– А вот этого не надо, – торопливо сказал Шантель. – Какая еще экспертиза? И вообще, что вы зациклились на ее беременности? Произошел несчастный случай, вот и все.

– А если ее кто-то толкнул? Например, ваш артист? Свидетели есть? Нет свидетелей. Вы сами-то где были?

– В комнате отдыха, прослушивал запись. Мы до этого записывали, и я решил проверить качество работы.

– И что, ничего не слышали? О чем они говорили?

– Нет. На мне же были наушники!

– А остальные? Где в это время находились остальные?

– Это вы у них спрашивайте, – устало огрызнулся Шантель. – И вообще, может, на сегодня хватит?

– А это мне решать.

И Колыванов вплотную занялся сначала Олегом, потом новым барабанщиком, следующим был звукоинженер. Шантель отвел Колю в сторону, краем уха прислушиваясь к разговору.

– …стоял, курил, – бормотал звукоинженер. – На лестничной клетке. То есть на балкончике.

– А я ушел, но вернулся, – оправдывался новый барабанщик.

– Совсем?

– Вернулся?

– Ушел совсем? Из подъезда выходил?

– Да я, собственно… – парень замялся. – Нет, не выходил. Стоял под дверью, ждал.

– Чего?

– Когда обратно позовут. Она же этого Эдика притащила. Фиса. Из-за нее все.

– Что все?

– Перессорились мы все.

В это время Колю как прорвало, он заговорил. Сначала бессвязно, потом все увереннее и увереннее. Шантель посмотрел на него с удивлением: очнулся! И переспросил:

– Что ты сказал?

– Все это уже было.

– Что было?

– Раньше. Когда я заканчивал десятый класс. Она тоже… Умерла. Из-за меня.

– Коля, что ты такое говоришь?

– Я несчастья одни приношу! Я же не знал, что она так отреагирует!

– Кто умер? Как это из-за тебя? Когда?

– Девушка. Мы тоже поссорились и… В общем, меня подозревали в ее убийстве.

– А вот об этом молчи! Хотя… Ты представляешь, что сейчас начнется? Фанатки выпрыгивают из окна, потрясенные твоим исполнением! Можно такой пиар сделать на этом скандале! – загорелся Шантель.

– Ты что, не слышал?! Я тебе говорю: меня подозревали в убийстве! И сейчас тоже подозревают!

Коля сказал это так громко, что Колыванов обернулся.

– Тихо! – испугался Шантель. – Ты, пожалуй, прав. В тюрьме ты мне не нужен.

В этот момент в студию стремительно ворвался Эдик. И с порога набросился на Колю:

– Сволочь! Гад! Ты мне больше не друг! Так и знал, что этим кончится! Она тебе мешала!

– Ага, – тут же отреагировал Колыванов. – Николай, у меня к вам будет еще пара вопросов. В связи со вновь открывшимися обстоятельствами. Остальных попрошу подождать на лестничной клетке. Особенно вас.

И он выразительно посмотрел на Шантеля. Тот понял: надо выйти. Но черт его знает, что наговорит Колыванову Коля при закрытых дверях.

– Я не ясно сказал? – повысил голос опер.

«Сейчас он будет колоть моего золотого мальчика, – с тоской подумал Шантель. – Все летит к черту».

Он вышел на лестничную клетку и прикрыл за собой дверь. На площадке переминались с ноги на ногу Леня с Лелей. Их очередь еще не пришла.

– Я, наверное, не смогу с вами больше работать, Лев Антонович, – сказал наконец Леня.

– А что случилось?

– Нехорошо получается. Фиса умерла, и вы в этом виноваты. Они из-за вас ссорились. Вы ведь не хотели этой свадьбы. Нечестно это. И Леля говорит…

– Как ты сказал? Леля говорит? – Он едва не расхохотался.

– Лев Антонович, – к ним подошел Олег, – так как насчет завтрашней репетиции? Я передумал.

– Не будет никакой репетиции. Вон, Леля говорит, что я говно, – Шантель кивнул на смущенную парочку.

Олег удивленно поднял брови:

– Что ж… Выходит, я зря вернулся? А что теперь будет с Колькой?

– Все образуется, – поморщился Шантель. – Как-нибудь образуется.

…Не образовывалось еще долго. Льву Антоновичу даже пришлось обратиться к Фонарину.

– Выпала из окна какая-то приблудная деревенская девка, – пожал плечами тот. – Чего они пургу гонят?

– Да опер попался несговорчивый. Следователь согласен дело замять, а этот ни в какую. Прет буром. Кому чего хочет доказать – непонятно, – пожаловался Шантель.

– Уберем, – неприятно усмехнулся Фонарин. – Что нам опер? Мелкая сошка. Есть нужные связи, не переживай, Лева. Им самим неохота показатели портить. Тем более девка приезжая, в Москве зарегистрирована не была. Доказательств-то, как я понял, все равно нет. Им можно только на чистосердечное рассчитывать. Если Колька будет молчать, спишут на несчастный случай.

– Может, лучше на самоубийство?

– Это они пусть сами решают, под какую статью подогнать. Главное, чтобы закрыли дело, и точка. А твой становится звездой, чуешь? Эва от него просто без ума.

– Боюсь, как бы Колька не сломался после всего этого.

– Брось! Не дадим.

Шантель не отходил от Коли ни на шаг. Тот бурно переживал смерть Фисы, стал выпивать и даже плакал по ночам.

– Мы вышлем ее семье деньги, много денег, – утешал его Шантель. – Она сама виновата, ты знаешь. Не надо было на тебя давить, я ее предупреждал.

– Мужики… Леня с Олегом…

– Что – Леня с Олегом?

– Боюсь, они теперь со мной не захотят работать…

– Плюнь. Тебе надо делать сольную карьеру. Ну кто они такие? А ты Николай Краснов! Была рок-группа «эНЛО», да распалась. Остался только ты. Но этого вполне достаточно.

– Я не смогу! – испугался Коля.

– Сможешь.

– А как же Фиса? Она ведь мне теперь будет сниться! И говорить, что я ее убил!

– Все уже прошло, Коля. Девчонка сама напросилась. Ей говорили: возьми деньгами. Она была никто, понимаешь? А тебе теперь везде зеленый свет. Скандальчик-то оказался нам весьма кстати. Ты газеты читаешь? В Инете шаришь?

– Нет. Не хочу.

– А зря. Твоя история снова на первых полосах. Журналисты телефон оборвали. В Инете эту новость обсуждают во всех блогах. Ты мегазвезда, Колька!

– Ты меня не бросишь, Лева?

– Да что ты! Ха! Брошу! У нас с тобой теперь все будет! Слава, деньги. Я тебе скоро квартиру куплю. Где ты хочешь квартиру?

– Квартиру?

– В каком районе? Выбирай!

– Рядом где-нибудь. С тобой. Не бросай меня, Лева. Мне что-то нехорошо. Не по себе.

– Скоро все образуется. Фонарин обещал. Его слово железное. Все образуется.

Через несколько дней их вызвали к следователю. Тот привстал из-за стола, пожал руки обоим, сначала Коле Краснову, потом Льву Антоновичу:

– Очень приятно познакомиться. Очень. Такие знаменитости! Жене сегодня вечером расскажу. Вот, пригласил вас сообщить, что дело о смерти гражданки Семикиной Анфисы Федоровны закрыто. Из-за отсутствия состава преступления. Типичный несчастный случай. Так что мы вас больше не побеспокоим.

– А как же… – заикнулся было Шантель, – старший лейтенант Колыванов…

– Да, насчет Колыванова. Выявлены кое-какие нарушения. Злоупотребление служебным положением, превышение власти, ну и так далее. Такие люди порочат высокое звание офицера, – сурово сказал следователь. – Из органов он уволился, причем сам. Мы ему трудовую биографию портить не стали. Пусть отправляется в армию, наемником по контракту.

– Что ж… Так мы можем быть свободны?

– Да, конечно, – широко улыбнулся следователь.

– Пошли, Коля. – Шантель направился к двери, на всякий случай придерживая парня за плечо. Не дай бог сорвется.

– Минуточку, – остановил их следователь.

– Да? – Лев Антонович вздрогнул – не верилось, что все закончилось.

– А автограф?

…Они остановились у ряда палаток при супермаркете возле метро. Коле захотелось мороженого. Шантель не возражал. Хотя обычно он беспокоился за Колино горло: не дай бог, простудится. Но сегодня был особый случай. И он позволил ему все.

– Давай постоим, воздухом подышим. Надо прийти в себя. Как мороженое? Вкусное? – заботливо спросил он.

– Спасибо, Лева.

– За что?

– Если бы не ты… Честное слово, бросил бы я все и уехал обратно к себе на родину. Ты не отказывайся от меня, я сделаю все, что ты скажешь. Помоги только… Я без конца об этом думаю… О ней. Ведь это была любовь, а? Настоящая?

– Кто его знает…

– Просто так получилось. Терпения у меня не хватило. И… Нет больше Фисы, – горько сказал Коля. – Парни откололись, с которыми я начинал, остались только ты да я. Если сейчас и с тобой что-нибудь случится… То это все. Конец.

– А что со мной может случиться?

– Ну, не знаю. Не по себе мне что-то. Внутри будто все сгорело. Один пепел остался. Ничего не хочу, ни во что не верю. Никогда еще мне не было так плохо. Вот тебе и парад планет!

– Постой… Слышишь?

Из торгующей компакт-дисками уличной палатки до них донесся голос Коли Краснова. Это была та самая песня: «Не мой день».

– Это слава, Коля. Самая настоящая слава. Если тебя слушают на рынке, значит, твои песни пользуются спросом и хорошо раскупаются. Ты счастлив?

И, заглянув в глаза Николаю Краснову, почти уже суперзвезде, Лев Антонович Шантель понял, что вопрос неуместен.