Текст книги "И на небе есть Крест, или Ловушка для падающей звезды"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Ишь ты, начитанный какой! Мальчишка! Сам, конечно, гений, а я, значит, злодей, и поступки мои должны быть злодейские. Много ты про меня знаешь! – Фонарин помолчал с минуту, глотнул вина, потом вдруг разоткровенничался: – Я ведь обидеться могу, да не стану. Обижаются только дураки, а умные прощают. Но прощают с умом, чтоб выгоду иметь, потому как в обиде выгоды нет. А насчет моего злодейства… Два раза на меня покушались, один раз в реанимации лежал. Сам в долгу никогда не оставался. Два года за границей скрывался, и не в фешенебельных отелях. В трущобах. И сейчас у меня проблемы. Потому как у меня казино, а игорный бизнес нынче запрещен, сам знаешь. Опять в трущобы хочу податься. Большого Белого Человека сначала негры в Африке уважать научились. У меня семья когда-то была… Не могу я ими рисковать. Не могу и не хочу.

– Кем – ими?

– Коля, забудь ты про нее. Ну, походит она к тебе еще немного и исчезнет. Уже навсегда. Она же тебе не мешает.

– Хорошо. А что со статьей?

– А что со статьей? – Фонарин сделал удивленные глаза.

– Я не хочу никакого шоу.

– Поздно. Машина запущена.

– Остановите.

– Не могу. Здесь не только мои деньги вложены. Большим бизнесом в одиночку не занимаются, тут много людей завязано. Народ за рекламу проплатил, а ты знаешь, сколько стоит минута рекламы на телевидении? Более того, я хочу, чтобы ты принял участие в этом шоу. Живая легенда.

– Не слишком ли я молод для живой легенды?

– В самый раз. У кого жизнь длинная, у кого короткая. Вдруг завтра ты за рулем заснешь от усталости да в столб врежешься или кому-то твои песни не понравятся? Настолько не понравятся, что парень возьмет и…

– Вы что, мне угрожаете?

– Я тебя, Коля, люблю. Как сына. Только ты этого не оценил. Звездная болезнь, да? «Буду делать то, что хочу, а не то, что советуют умные люди».

– Я уехать хочу.

– Да хватит уже! Слышали! Чуть что, сразу уехать! Исчезнуть, слиться с природой, нюхать цветочки, бабочек ловить. Тебе сейчас кажется, что это хорошо. Но ты даже не представляешь, каково это, когда ты все равно будешь песни писать и петь будешь, только никто этого не услышит, кроме козочек и коров. И говорить об этом не будут. А ты привык, что говорят. Все равно придут другие. Жизнь так устроена, пустоты не терпит. Незаменимых людей нет. И тебя можно заменить, и меня. Более того, на наши с тобой места желающих предостаточно. Просто тебе сказочно повезло, твой путь к славе оказался легким, вот ты и дуришь, Коля.

– Легким?!

– Да, легким. Ну, лабая в ресторане, встретил Леву Шантеля, Лева привел тебя ко мне. Эве ты понравился, она до сих пор за тебя просит.

– Вот, значит, кому я обязан…

– И ей тоже. Но ты пороги не обивал, в переходах не сидел с пустой шляпой, не пережил тот момент, когда всем на тебя наплевать, все мимо проходят. А ведь ты бы сразу сломался. Если бы в тот день Лева в ресторан не зашел, через пару месяцев кончился бы твой энтузиазм. И не было бы никогда знаменитого певца Николая Краснова. Был бы просто Коля Краснов, самый обычный парень, страшно завидующий тем, кому в жизни повезло.

– А ребята? С которыми я начинал?

– А что ребята? Где они теперь?

– Не знаю. Но вы утверждаете, что они неудачники.

– А ты поинтересуйся, поинтересуйся. Ты, Коля, везунчик, да, видно, судьба такая. Нужен был Господу твой дар и песни твои, видать, нужны, потому и поспособствовал. А сколько вас таких талантливых по России бродит? А?

– Значит, этот эпизод в ресторане, когда не меня Николаем Красновым выбрали, был не случайным. Вы, Виктор Петрович, решили меня жизни поучить.

– Я вижу, что с тобой дрянь происходит. Фанатов своих не любишь, а зря. Это, Коля, деньги, живые деньги. А ты что творишь?

– Ничего я не творю.

– Это тебе так кажется. Нельзя от людей бегать, если они тебя хотят. Надо им отдаться.

– Я не публичная женщина.

– Да ну? Ишь ты, оскорбился. Ладно, пустой разговор. Иди-ка ты спать.

– На ночь оставляете? После того, что наговорили?

– А что я тебе наговорил? Ты еще не знаешь, как пугают. А я вот знаю. И если с тобой такое случится, ты помни, к кому пойти.

– Обойдусь как-нибудь, – поднялся Краснов. – Где моя комната?

– Наверху. Первая от лестницы, там дверь приоткрыта. Найдешь, я уж тебя провожать не стану.

– А где Ева?

– Кто ее знает? Девушка молодая, свободная. Гуляет где-то, развлекается.

– Без вас? А живет здесь?

– Так и я развлекаюсь. С тобой вот беседую. Каждому свое.

Коля почувствовал в голосе Фонарина издевку. Это называется, он не пугает! А как тогда пугают? Ну, Лева, ну удружил! Может, и не стоило ему заходить в тот день в ресторан «Триада»? И не было бы ни Фисы, ни Евы. Ни Коли Краснова, солиста «Игры воображения».

…Поздно ночью, когда в чернильном небе вовсю сияла огромная желтая луна, похожая на золотой глаз, он почувствовал запах ее духов в своей комнате. И сразу же подумал, что зря не запер дверь. Но у него и в мыслях не было, что при Фонарине, в его собственном доме, Ева придет ночевать сюда и будет приставать к нему, Коле, с поцелуями и ласками как никогда горячо.

– Ева… Луна…

В полнолуние он никогда не задергивал на ночь шторы. Лежал, смотрел на молчаливую спутницу Земли, пока не приходил сон. Иногда даже с ней разговаривал мысленно, как с давним другом, связь с которым уже на уровне телепатии. Луна всегда была для Коли Краснова живой, даже еще более живой, чем человек. Вот и сейчас казалось, что она за ними подглядывает.

– Что? – на секунду остановилась она.

– Надо задернуть занавески.

– Странный.

– Кто бы говорил!

Она вскочила и побежала зашторивать окна. Он же не мог не думать о том, что в этом доме, в своей огромной спальне находится Виктор Петрович, и все это по меньшей мере странно. Но позволить Еве думать, что он кого-то боится… Мужчина он или нет, в конце концов?

– Иди сюда, – позвал он Еву.

Она прыгнула к нему в постель, как кошка, и прижалась крепко-крепко. Может, и в самом деле любит? Но еще в детстве ее напугали настолько сильно, что она до сих пор в себя прийти не может. Ведь ее только что проснувшиеся чувства, словно подснежники, хватил крепкий мороз, они тут же почернели и до сих пор не смеют распуститься.

Сейчас она немного оттаяла, и ласки ее были нежными, как будто извиняющимися. Он даже пожалел, что развелся с ней. Ведь может быть она нормальным человеком и молчать нежно, не сжав, как прежде, губы в ниточку, чтобы, не дай бог, не вылетело лишнего слова. От этого между ними всегда было напряжение: Ева боялась говорить. А точнее сказать, проговориться. У него тоже бывают моменты, когда просто хочется помолчать. Сегодня ночью их желания совпали, потому им и было так хорошо.

– Ты к себе не пойдешь? – спросил он после того, как Ева, лежа под ним, коротко вздохнула и открыла глаза.

Она осторожно попыталась высвободиться. А когда он отодвинулся, перекатилась на край огромной двуспальной кровати и протянула руку. Он понял: шарит в тумбочке, ищет сигареты.

– Так это что, твоя спальня?!

В ответ ему раздался тихий смех.

– Тогда я вообще ничего не понимаю! С чего это Фонарин взялся нас мирить?

– Глупый.

– Послушай, ты можешь не курить?

Она послушно положила сигареты на тумбочку. Он понял, что и сейчас Ева ничего рассказывать не собирается. И в самом деле, что такого особенного случилось? Ну, занимались любовью, бывшая жена сама проявила инициативу и была чуть теплее обычного. Это еще не повод для откровений. Может, начать самому?

– Ева, ты ни о чем не хочешь меня спросить?

– Нет.

– А мне можно?

– Нет.

– И что нам тогда делать?

– Спать.

Вот и поговорили. Он посмотрел на Еву вопросительно:

– Я пойду, раздвину занавески? Ну, нравится мне на луну смотреть. И что?

Она кивнула и потянулась за сигаретами.

…Разговор с Шантелем получился неприятным и больше похожим на разборки. Поводом же послужила неисправность одолженной машины.

– Зачем ты мне подсунул эту рухлядь? – спросил у продюсера Николай.

– Я? Рухлядь? – оскорбился Шантель. – Да ей и трех лет нет! Она до сих пор на гарантии!

– Заливай! «На гарантии!» Проехала тридцать метров и заглохла!

– Никогда такого не было. Ты в сервисе не интересовался, в чем причина?

– Я дал девчонке ключи. Она еще не отзвонилась.

– Какой девчонке? – заволновался Лев Антонович.

– У подъезда крутилась среди прочих фанаток. Сказала, что у нее дядя работает в автосервисе.

– И ты спокойно отдал ей ключи от такой дорогой машины?! Ну, ты даешь! К тому же это моя тачка!

– Лева, а ты, оказывается, жадный.

– Я нормальный, – слегка обиделся Шантель. – Просто мне все не так легко досталось, как тебе.

– Вы с Фонариным словно сговорились, – усмехнулся Коля. – Тот меня тоже вчера взялся жизни учить, теперь ты упрекаешь.

– Фонарина не грех и послушать, Коленька. Он в тебя огромные деньги вкладывает. Кстати, о шоу. Ты должен в нем участвовать.

– Твой-то какой интерес?

– Почему обязательно интерес? – Лев Антонович задергался. – Просто так нужно. Ведь это ты будешь решать, кто победитель.

– Я? Ну уж нет!

– Вот как? Не хочешь, значит? А я с просьбой к тебе хотел обратиться.

– Скажи прямо: что тебе нужно?

– Если ты так настроен, не скажу.

– А зачем же нервничать?

– Ты неблагодарный! Помнишь, что обещал мне? «Лева, только не бросай меня, я все сделаю, как ты скажешь! Лева, только не бросай!»

– Я помню.

Они помолчали. Шантель все мялся, словно никак не мог решиться о чем-то попросить своего протеже.

– Так что тебе надо? – нехотя спросил Коля. Все равно ведь не отвяжется.

– Потом как-нибудь, – отмахнулся Шантель. – А машину мою найди.

– Да чего ее искать? Я, в отличие от тебя, людям верю.

Машина действительно вскоре нашлась. Бородатый мужик лет сорока на следующий же день пригнал ее прямо к дому, где жил Николай Краснов, и передал ему ключи. Буркнул при этом:

– Все в порядке. На ходу.

– А что с ней было? – поинтересовался Коля.

– А ничего не было. Я бензин слил, промыл все как следует, она и завелась.

– Странно, я, когда взял ее, сразу залил полный бак. Я там всегда заправляюсь, они с бензином не балуют.

– Я с такой штукой уже сталкивался. Если в бензобак бросить пару кусочков сахара или таблетку глюкозы, машина метров тридцать-сорок проедет и заглохнет. Намертво.

– Таблетку глюкозы? – Николай тут же вспомнил парня, который крутился возле тачки в тот день, когда было назначено свидание с Евой в «Эридане». – Но зачем?

– Значит, кому-то это надо было. Вообще, такой штукой пользуются, когда машину хотят угнать. Как только заглохнет, предлагают отогнать ее в автосервис, цепляют на буксир, а по дороге где-нибудь в укромном месте выбрасывают водителя из салона, а тачку забирают. Вы бы сигнализацию понадежней поставили. А лучше спутник. Что-то больно легко он с вашей тачкой справился.

– Да это не моя машина, – рассеянно отозвался Краснов. – Я ее одолжил. Я в этом вообще не разбираюсь. Ну, в сигнализациях.

– У вас что, никогда не пытались угнать машину? – удивился автомеханик.

– Вы знаете, нет.

– Везунчик, значит, – усмехнулся мужик. – Бывает. А товарищу скажи: пусть ко мне обратится. Я ему посоветую, как защитить свое имущество.

…Прошло несколько дней. Коля уже подумал, что все закончилось, парень исчез и никогда больше не появится. Но, как оказалось, рано радовался.

В тот вечер Краснов выступал в ночном клубе в центре Москвы. Закончили программу далеко за полночь, потом был поздний ужин (или ранний завтрак), за которым Лев Антонович откровенно надрался. Он последнее время стал много пить и много есть и почти совсем потерял чутье на деньги. После того как Шантель нашел Колю Краснова, время для него остановилось.

Слушая его пьяные излияния, Коля тоскливо думал, что попал в безвыходную ситуацию. Как человек здравомыслящий, он должен потихоньку от Шантеля избавляться, но, как человек порядочный, сделать этого не может. И честность его какая-то болезненная, ненормальная, от которой надо лечиться, как от постыдной болезни.

– Лева, ты раньше столько не пил, – попенял он Шантелю.

– У меня неприятности.

– Неприятности?! Какие у тебя могут быть неприятности?!

– Большие.

– А маленьких и не бывает, – усмехнулся Краснов. – В какой-то момент времени каждая неприятность вдруг становится глобальной.

– У меня м-момент, – пьяно икнул Шантель.

– Лева!

– Я, п-пожалуй, п-поеду. Домой.

– Да ты перебрал! Может, тебя отвезти?

– На м-моей машине?

– На твоей, – кивнул Коля. – Ее починили. Представляешь, какой-то урод бросил в бензобак таблетку глюкозы. Зачем?

– Глюкозы? – наморщил лоб Шантель. – Почему глюкозы?

– Спроси у него.

– Спрошу.

– Лева, ты совсем пьяный!

– Понял. Пошел. – Шантель встал и, пошатнувшись, схватился рукой за спинку стула.

– Один?

– Да.

– Ты уверен?

– Не парься, я такси вызову. Хочешь быть мне другом, будь им, – с пьяным пафосом сказал Шантель. – Только не мелочись.

– Кто бы говорил!

Краснову очень хотелось самому отвезти продюсера домой, но при мысли, что и в машине придется слушать пьяные бредни, становилось тошно. Пришлось его отпустить.

– Коля! Краснов! – Известный поп-певец, медийное лицо, с которым у солиста «Игры воображения» были более или менее нормальные отношения, подошел с распростертыми объятиями. – А классно тебя!

– Что классно? – оторопел Николай.

– Морду подправили. Слушай, подскажи адресок клиники, а? Классно! И шрамов не заметно!

– Да пошли вы все! – Он вскочил.

– Коля, ты куда? Я хотел с тобой выпить! Удачную пластику обмыть!

Николай, ничего не ответив, понесся к выходу. В туалете плеснул холодной водой в лицо и внимательно посмотрел в зеркало на свое отражение. Ну люди! Скажи им, что потайной третий глаз на лоб пересадили, поверят ведь! Господи, в зеленых человечков верят! В домовых и леших! В газете же написано.

Через минуту он опомнился и подумал, что таким своим поведением дает лишний повод для сплетен. Надо было не орать на парня, а спокойно все объяснить.

Но когда вернулся в зал, ни знаменитости, ни Шантеля уже не было. Николай посидел еще минут десять и стал собираться домой. «Совиная» жизнь и шатания по ночным клубам его утомляли.

В этот поздний час возле подъезда, где он жил, уже никого не было. Фанатки разошлись по домам, улеглись в свои теплые постельки с мечтами о кумире, плавно переходящими в приятные сны. Краснов вылез из машины, подумав с минуту, повесил на руль противоугонный костыль и с удовлетворением захлопнул дверцу. Хоть так. Не спутник, конечно, но небольшие проблемы создаст, если этот урод захочет повторить эксперимент. Коля поднял глаза, мысленно отсчитал окно на пятом этаже, четвертое справа, и… увидел там свет. Ева?

Сердце тревожно екнуло. Он постоял у подъезда, потом задумчиво позвенел в кармане ключами. Дома Ева, кто там еще может быть? Николай Краснов вошел в подъезд и в загаженном надписями лифте поднялся на пятый этаж. Перед дверью своей квартиры он замер и прислушался к собственным чувствам. Вне всякого сомнения, это был страх. Не стоит сейчас открывать дверь. Не стоит.

Пару минут он боролся со страхом, но поделать ничего не мог. Руки похолодели, сердце стало вдруг похоже на бешено вращающийся флюгер. Каждый его оборот был ударом пульса, и удары эти стали такими частыми, что в голове раздавался несмолкающий гул.

«Там Ева», – сказал он себе и набрал полную грудь воздуха. Не надо ничего бояться. Выдохнуть и войти в квартиру. Выдохнуть и войти. Но в этот момент он наконец сообразил достать телефон и набрал ее номер.

– Да? – не сразу раздался в трубке сонный Евин голос.

– Ты где? – спросил он.

– Дома.

– Дома где?

– …

– Скажи нормально! Ты в моей квартире?

– Нет.

– Как нет? У Фонарина?

– Да.

– Но…

Она протяжно зевнула, и он дал отбой. Потом вытер со лба холодный пот. Значит, в квартире не Ева. Но кто тогда? Домработница, у которой тоже есть ключ? Ночью? Полная чушь! Шантель? Тот поехал домой, он сам сказал. На всякий случай Коля набрал номер его мобильного телефона. Потом долго, очень долго слушал длинные гудки, и наконец сонно проскрипел Лева:

– И какого черта?

– Ты дома? – глупо спросил Николай.

– Колька, ты?

– Я. Ты где сейчас?

– Дома, где же еще? Сплю, – сердито сказал Шантель.

– Послушай, у меня в квартире кто-то есть. – Лев Антонович издал что-то похожее на смешок. – Не Ева. И другой женщины у меня нет. С ключами.

– Звони в полицию.

– Что я, идиот?

– Да. Стоишь перед дверью собственной квартиры и названиваешь всем, у кого могут быть ключи от нее. Дверь-то цела?

– Да, – Коля на всякий случай подергал за ручку. Заперто. И тут…

Там, за дверью, раздались шаги. Потом послышался скрежет отпираемого замка. Руки у Краснова еще больше похолодели. Он вцепился в дверную ручку изо всех сил, чтобы не дать ей повернуться. Секунда, другая… Дверь слегка дернулась.

«Кто там?» – с ужасом подумал он. Ему отчего-то очень не хотелось увидеть лицо этого человека. Николай Краснов почувствовал, как сильно ему хочется жить. Инстинкт самосохранения сработал мгновенно. А вдруг там убийца?

– Коля! Коля! – надрывался в телефонной трубке Шантель. Николай Краснов машинально засунул телефон в карман и вцепился в дверную ручку уже двумя руками.

Дверь еще несколько раз дернулась, но не сильно. Потом повисла долгая пауза. И тут он отпустил ручку и рванул к лестнице. Побежал вниз, прыгая сразу через несколько ступенек. Вылетел из подъезда и посмотрел наверх. Света в окне не было.

Консьержка спала, ее окошко оказалось задернуто занавесками. Спросить, кто там, в моей квартире, было не у кого.

Да она-то откуда знает? Впрочем, он уже знал ответ. Дома он сам. Это стало похоже на безумие.

Быстро принимать решения Николай Краснов не умел. Может, и стоило позвонить в полицию. Если повезет, они приедут через пару часов, войдут в квартиру, проверят, есть ли там посторонний. Но Николай был уверен, что никого там уже нет, вещи целы, и получится полный бред. Оформят ложный вызов, выпишут штраф. Но дело не в этом. Черт бы с ними, с деньгами. Но пойдет слух, что у известного певца теперь еще и крыша съехала. На почве неудачно сделанной пластической операции.

Его вдруг затошнило. Страх словно попал в кровь, растворился в ней и вызвал дурноту. Хотелось поскорее от него избавиться. Краснов отошел за куст, нагнулся и сунул два пальца в рот. Нет, не получается. Во рту было горько, сухо, избавиться от этого ощущения оказалось невозможно.

Он распрямился. И вдруг по всему телу заструился ледяной пот. А если этот человек сейчас выйдет из подъезда? Кто он? Маньяк? Почему его преследует?

Вспомнились слова Фонарина: «…или какому-нибудь парню очень не понравятся твои песни. Настолько не понравятся, что…»

Николай Краснов побежал к машине, одолженной Шантелем, дрожащими руками отпер дверцу, снял с руля костыль. Вскоре он уже ехал по направлению к дому Льва Антоновича, благо тот жил недалеко.

– Что случилось? – испуганно спросил Шантель, открыв дверь. – Ты зеленый весь.

– Ты не лучше.

– Я-то с перепоя, – Лев Антонович помял лицо руками и пожаловался: – Только задремал.

– Кажется, меня хотят убить. Или сильно пугают.

– Кому ты нужен?

– Спрашиваешь! Я у тебя переночую?

– Конечно, – посторонился Шантель. – В полицию звонил?

– Людей смешить? Завтра подумаю, что делать. Интересно, откуда у него ключ?

– Вот проблема! – хмыкнул Шантель. – У тебя что, особый замок, сделанный по индивидуальному заказу?

– Нет, обычный.

– Давай спать, а? – жалко улыбнулся Лев Антонович. – Голова дико болит.

Заснуть Краснов не мог долго. «Ты еще не знаешь, как пугают…» Теперь знает. А что случилось бы, если бы тот, кто затаился в квартире, все-таки открыл дверь? Может, солиста группы «Игра воображения» и в живых-то уже не было бы. Коля снова почувствовал липкий страх. Неужели охрану надо нанимать? Вот и доигрался! Вот тебе и популярность! Придется что-то предпринять. Кажется, за ним началась охота.

Ганимед [10]10
  Ганимед – спутник Юпитера. По древнегреческой мифологии – мальчик, которого Зевс полюбил и, подарив бессмертие, взял на Олимп, чтобы он служил виночерпием у богов.


[Закрыть]

Поразмыслив немного, Николай решил в полицию пока не ходить. Он вернулся домой утром, в сопровождении Левы Шантеля и рекомендованного им охранника. Крепкий плечистый мужик почти двухметрового роста первым переступил порог квартиры, обошел все три комнаты и только плечами пожал:

– Чисто.

Лишь тогда Николай решился переступить порог своего жилища и первым делом внимательно огляделся.

– Ну? – спросил Лев Антонович.

– Вроде все цело.

– Да, может, тут и не было никого?

– По-твоему, у меня глюки? – разозлился Коля.

Охранник в это время внимательно изучал дверной замок. Потом в очередной раз невозмутимо пожал могучими плечами:

– Чисто. Дверь никто не взламывал.

– Значит, у него есть ключ, – занервничал Коля. – Интересно, откуда?

– Да зачем кому-то надо входить в твою квартиру, сидеть здесь, потом исчезнуть, ничего не взяв? Зачем? – воздел руки к небу Шантель.

– Быть может, он хотел меня убить? – негромко спросил Коля.

– Если бы хотел – убил, – авторитетно заявил охранник. Посмотрел осуждающе на субтильного солиста «Игры воображения», не удержался и хмыкнул: – Даже если вы дверь держали двумя руками, он бы все равно с ней справился. Если бы очень хотел. Похоже, вас просто пугали.

– И что теперь? – напряженно спросил Коля.

– Что хотите. Наше охранное агентство готово вам выделить сопровождающего.

– Может, обойдется? – неуверенно возразил Шантель.

– Ладно, подождем пару дней, – согласился Краснов. – Мне только телохранителя не хватало!

– А что в этом плохого? – обиделся охранник.

– Да как вы не понимаете! Я никому не делал ничего плохого! Никому! Почему я должен везде ходить с охраной? И где гарантия, что это поможет?

– Нет гарантии, – согласно кивнул охранник. – Профессионал на то и профессионал, чтобы…

Шантель сделал ему знак: помолчи, мол. Мужик тут же поправился:

– То есть я хотел сказать, что профессионал не отступился бы так легко сегодня ночью. Пустая лестничная клетка, позднее время, никаких свидетелей, в квартиру проник легко. Для вас без шансов. Значит, убивать не хотели.

– Фонарин, – вдруг сказал Коля. – Это Фонарин.

– Брось, – тут же возразил Шантель. – Зачем ему это надо?

– Ну, так что будем делать? – вопросительно уставился на них могучий сопровождающий.

– Оставьте свой телефон, – сказал Коля. – Возможно, я позвоню в ближайшее время. Платить буду хорошо.

– Контора гарантирует, – усмехнулся мужик. – Главная неприятность в том, что каждая контора гарантирует. И их тоже. А там кому как повезет.

– Здорово вы себя рекламируете! – не удержался Шантель. – На кой хрен вы тогда нужны, если ваши гарантии стоят столько же, сколько гарантии киллера?

– Дешевле, – невозмутимо ответил мужик. – Наши гарантии дешевле. Смерть, она всегда дороже обходится, чем жизнь. В этом главная проблема. В нашей стране жизнь – штука дешевая, а смерть дорогая. Особенно если человек красиво живет…

– Да заткнись ты наконец! – возмутился Шантель. – Профессионалы, мать вашу! Иди уже до дому, до хаты. Сами как-нибудь.

Когда он ушел, Николай сказал продюсеру:

– На всякий случай я и сегодня у тебя переночую. Не боишься?

– Ерунда все это, – вздохнул Шантель и добавил свое любимое: – Как-нибудь обойдется.

…Через два дня «Игра воображения» выступала в закрытом элитном клубе, вход в который был строжайшим образом ограничен. Публика там собиралась привилегированная, и ублажать ее надо было по высочайшему разряду. Николай Краснов петь в подобных заведениях не любил, но выбирать не приходилось. Во-первых, платили хорошо, а во-вторых, кто он такой, чтобы отказываться? Мальчик с улицы, которому неожиданно улыбнулась удача. Счастливый случай – это еще не пожизненная гарантия успеха. Мода проходит, аппетит никогда. Если привык хорошо кушать, трудно научиться себя ограничивать. Деньги нужны всем. И именитые поклонники тоже. Их вниманием не пренебрегают. Поэтому Николай Краснов приехал в клуб без опоздания. Подошел к служебному входу, заранее достав из кармана паспорт. Здесь все строго, мышь не проскочит, и даже если твое лицо известно всей стране, документ все равно спросят. Положено.

– Я в списке, – сказал он охране.

– Фамилия? – деловито спросил старший.

– Краснов. Николай Краснов.

– Этот уже прошел, – заявил один из плечистых мужиков.

– Не может такого быть! – Коля вытер пот со лба.

– У нас отмечено. Вот галочка. Николай Краснов – есть.

Он невольно усмехнулся: «одна штука». Здесь все, кроме хозяев жизни, были не люди, а вещи. С ярлыками, на которых написана цена, но суть от этого не менялась.

– Да вот же мой паспорт! Читайте! Вот. – Он ткнул мужикам под нос документ.

– Читали уже, – невозмутимо ответил старший. – Думаешь, у нас тут кто-нибудь без документа может проскочить? Значит, прошел уже Краснов. Отмечено.

– А я тогда кто?

– Тебе виднее.

Он был в шоке. Как назло, Шантель задерживался. Кто еще, кроме продюсера, может подтвердить личность солиста «Игры воображения»? Ах, Лева, Лева! И ленивый же ты стал! Замучил уже своим «обойдется»! Николай вышел на улицу, набрал номер мобильного телефона Шантеля и, нервничая, стал ждать ответа.

– Да? – раздалось наконец в трубке.

– Лева, ты где?

– В пробке.

– Как это в пробке? Меня в клуб не пускают! Выступление срывается! Это же сумасшедшая неустойка!

– То есть? – оторопел Шантель. – Как так: тебя не пускают? Ты же в списке!

– У этого маньяка паспорт на имя Николая Краснова! Он вместо меня прошел!

– Да ты что?!

– Ты лучше скажи, что делать? Ведь мне этого не простят! Только не эти люди!

– Спокойнее, Коля. Этот тип не выйдет вместо тебя на сцену. Во-первых, ребята сразу поймут, что это не ты, во…

– Короче!

– Может, мне с охраной поговорить?

– И что ты им скажешь? Что я тот самый Краснов? Что ты это по голосу определил?

– Я не понимаю, чего хочет этот парень. Не понимаю.

– Жизнь мне испортить, вот чего.

– Ты попытайся еще раз войти. Может, Фонарину позвонить?

– Боюсь, что Фонарин приедет еще позже тебя, – горько сказал Коля.

Повисла пауза. Николай понял, что в данном случае от Левы Шантеля никакого толку не будет. Придется самому разбираться.

– Ты поторопись, – на всякий случай сказал он продюсеру и отключился. Потом вернулся к клубу, подошел к охране.

– Опять ты? – невозмутимо спросил старший.

– Я только хотел сказать, что жду на улице. Этот парень не выйдет на сцену, и тогда советую вам обратиться ко мне. Если публика не получит сегодня то, что хочет, я расскажу о причине срыва выступления. Скажу, что меня не пустила охрана. И вас всех уволят. Охранников много, а Николай Краснов один. И это я.

– Ладно, сиди тут, – кивнул старший.

Его пропустили в холл. Краснов почти без сил опустился в глубокое мягкое кресло, цветом похожее на ледяную лужу. Стоило добиваться славы, чтобы тебя вот так осадили какие-то шестерки! Но для них ты никто. Наплевать им, что ты знаменитый певец. За то, чтобы тобой восхищаться, денег не платят. А деньги – это главное.

Потом Краснова осенило: надо пойти к другому входу, не служебному, ведь там есть люди, которые могут его узнать и провести в клуб! А если не узнают? Если эта утка с пластической операцией принята ими за правду? Подумаешь, стоит у входа парень, похожий на Николая Краснова! Мало их таких по Москве ходит? Всю ночь можно простоять.

Он взял себя в руки, постарался успокоиться. Парни, которые его не впустили, свое еще получат. Извинений он не примет, потребует крови, потому что достали. Пусть их всех увольняют к чертям!

Время шло. «Игра воображения» уже должна была появиться на сцене. И тут в холл выскочил растрепанный парень в белой рубашке:

– Мужики, Краснов никуда не выходил?

Те переглянулись.

– Я здесь, – поднялся Коля.

– Как это здесь? – заволновался парень. – Вам давно на сцене надо быть!

– Меня в клуб не пускают. – Николай торжествующе посмотрел на охрану.

– Ладно, потом разберемся! Быстренько в зал! Поторапливайтесь! У нас сегодня на разогреве далеко не айс! Все ждут вас!

На этот раз охрана безропотно его пропустила. Лохматый был арт-директором, и они побоялись потерять работу. Краснов пробежал через полный зал народа, ловя осуждающие взгляды. Звезду, мол, дал парнишка. Совсем зазнался.

– Ты где был? – накинулись на него парни из группы, но так же, как и менеджер, слушать оправданий не стали: – Потом, все потом. Быстренько на сцену.

Так оно и получилось: быстренько. Выступление было скомкано, смято. Солист не то что не чувствовал вдохновения и желания работать, он просто был подавлен. К тому же перенервничал, не распелся.

– Это не тот Краснов, – громко сказал кто-то из публики.

– Не зажигает.

– Чего они нам лажу гонят?

В зале раздался свист и голоса:

– Краснова давай! Настоящего! Хватит нам двойников!

«Этот маньяк сломает мне жизнь! – отчаянно подумал Коля, заканчивая выступление. – Еще несколько таких плюх, и можно будет завершать карьеру!» Согласно контракту, он мог и не спускаться в зал после выступления, но не выдержал. Любопытство оказалось сильнее. Зачем тот парень приехал в клуб? Что он здесь делал, если с самого начала знал, что не выйдет на сцену?

Николай попросил официанта найти свободное местечко и пошел следом за ним по залу, лавируя между столиками. Какая-то дамочка, увешанная бриллиантами, как новогодняя елка гирляндами, тут же уцепилась за его рукав:

– Ты так изменился! Класс! – Она была пьяна. – Раньше тоже был ничего, но сейчас просто супер! Я еще подумала: какие губы! С ума сойти! Раньше было совсем не то!

– Вы уверены? – попытался улыбнуться он. – Может быть, вам просто показалось?

– Мне? Показалось? – обиделась дамочка. – Я, по-твоему, в пластике не разбираюсь? Да я уже три подтяжки сделала! Ты что, думаешь, я пьяна, да?

– Вы сама трезвость, мадам, – он взял костлявую руку, на которой пластика лица никак не отразилась, и поднес ее к губам. Дамочка тут же оттаяла и прошептала:

– Вот моя визитка, – свободной рукой она что-то засунула ему в карман. – Позвони. Завтра.

Он напрягся. Кто эта женщина? А вдруг влиятельная особа? Банкирша или, того хуже, чиновница. Сюда простые люди не ходят. Не позвонить – значит обидеть. Коля Краснов добрался до своего столика, вытер пот со лба и тут увидел, как в зал входит Лева. Коля махнул ему рукой: сюда!

– Приветствую, – Шантель плюхнулся на стул. – Уф! Чертовы пробки!

– Ты вовремя, – не выдержал Коля. – Явился, когда все уже обошлось. Сразу видно: продюсерское чутье.

– Я ж тебе говорю: пробки.

– А заложиться на них нельзя? Чтобы не опаздывать?

– Да я же не знал, что так получится! Как все прошло?

– Хуже не бывает. Надо что-то делать, Лева. Я хочу добраться до этого парня.

– А вдруг он маньяк?

– Не вдруг. Он точно маньяк. Погоди, вон Пашка идет, мы у него сейчас спросим.

Один из бэк-вокалистов «Игры воображения» шел к их столику. Коля подождал, пока он усядется, и кивнул официанту: освежи посуду.

– Паша, что было? – первым спросил Шантель.

– Ничего особенного. – Тот махнул рюмку коньяка и потянулся к закуске. – Сидели в гримерке, ждали, пока Колька по залу ходил. Удивились только, что он так рано приехал.