Текст книги "Малахитовый хитрец (СИ)"

Автор книги: Наталья Патрацкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

   Нужна была карельская береза! Анфиса вызвала Родиона, он согласился привести эту самую карельскую березу.

   Степана Степановича Анфиса отвезла в больницу, через полтора месяца он стал не совсем прежним, но полностью трезвым. И у Анфисы появилось странное чувство, что Степан Степанович сбросил с крыши еще живого Самсона! Ведь два милиционера от ударов Платона ножами в спину не умерли, а остались жить! Степан Степанович тогда очень быстро подошел и утащил Самсона на крышу, а Анфиса трусиха и на крышу не лазила, так, потопталась у люка на крышу да домой пошла. Степан Степанович впал в затяжной запой – это ведь он свою совесть алкоголем глушил! Так кто в этой истории виновен? Степан Степанович знал, что Инна находится на даче. Его неудержимо потянуло к дому Анфисы.

  У соседнего подъезда в доме Анфисы разгружали из машины новую мебель, а на скамейке с ручкой детской коляски в руках сидела Инесса Евгеньевна. Он сел рядом с ней.

   – Привет, Инесса Евгеньевна, кто это у вас мебель новую привез?

   – Думаю, что вы. Вы отвезли антиквариат на дачу, а сами купили новую мебель.

   – Думаете, что антикварная мебель со зверями на даче Виктора Сидоровича?

   – А что в этом удивительного?

   – Ничего удивительного, мебель я сам делал, она без мистики, но в нее вделали пластины с вырезанными зверями. Эти деревянные пластины из тайги привез твой Платон, сделаны они мастерски, но в них есть нечто нетривиальное, присущее старой антикварной мебели, в них есть мистический дух, я сам на себе испытал, когда смотрел этот законченный комплект. Мужик я крепкий, но мне сильно повело голову! Я теперь боюсь за своих женщин, мне тревожно стало. Инесса, смотри на мебель, а я поехал на дачу. Тьфу, пока дождусь рейсового автобуса! Машина в ремонте. Слушай, отвези меня на своей машине на дачу Виктора Сидоровича!

   – Степан Степанович, ты в лице изменился! Конечно, я отвезу тебя, держи коляску, сознание сам не потеряй, сейчас схожу за ключами и подъеду на автомобиле.

   Степан услышал гудки машины у ворот дачи, но никто ворота не открывал. Он сам встал, посмотрел на спящую девочку и пошел к пульту управления у входа в здание. Он увидел лицо Инессы Евгеньевны и Степана Степановича на сером экране, открыл ворота. Они проехали на территорию дачи.

   Он вышел к ним навстречу:

   – Чем я обязан вашему приезду?

   – Виктор Сидорович, Степан Степанович о своих женщинах беспокоится! – ответила Инесса Евгеньевна.

   – И правильно, Инна потеряла сознание в музее и спит, а Полина где-то затихла, даже вам ворота не открыла.

   – Где они? – хрипло спросил Степан Степанович.

   – Идемте со мной, – ответил Виктор Сидорович и повел гостя за собой.

   Инна спала на диване в холле. Собачка открыла глаза, приглушенно гавкнула и вновь легла рядом с девочкой.

   – А Полина где?

   – Она взяла у дочери ключи от музея, и больше я ее не видел.

   – Пошли в музей.

   В дверях музея лежала Полина. Степан Степанович поднял ее на руки, как пушинку, и резко закрыл дверь в музей.

   – Степан, не ходи туда, не знаю почему, но дверь эту не открывайте!

   – А вдруг там кто есть?

   – Думаю, нет. Вас много было на даче людей? Трое? Я всех видел. Инесса Евгеньевна стоит внизу у фонтана с ребенком, больше здесь быть никого не должно. Ладно, куда Полину нести?

   – Неси в холл к Инне, там два дивана стоят, там флюиды хорошие.

   – Флюиды – это важно.

   Степан Степанович положил Полину на второй диван, посмотрел на ее лицо. Лицо Полины выражало остановившийся ужас, но она дышала, а вот лицо замерло в маске страха.

   – Степан Степанович, что ж ты такую страшную мебель делаешь? – спросил в сердцах Виктор Сидорович.

   – Я делаю нормальную мебель, без фокусов, но моей мебели делают прививки антиквариатом, и результат выходит за рамки моего понимания.

   – Может, нам закрыть дачу да по домам разъехаться? Сентябрь скоро.

   – Это хороший вариант, – ответил Степан Степанович. – Но Полине и Инне надо проснуться и рассказать нам, что с ними в музее произошло.

   – А если им вспоминать не захочется? Давай Инессу Евгеньевну с ними оставим, а сами в музей пойдем, посмотрим, что там, – предложил Виктор Сидорович.

   – Ты лучше ответь: у тебя на даче привидения есть? – спросил Степан Степанович.

   – Мы об этом недавно говорили с тобой и пришли к выводу, что душа Самсона вполне может быть привидением музея.

   – Так зачем мы туда пойдем? Пусть там Самсон и обитает, он сам себе музей строил.

   – Степан Степанович, мы продали янтарный комплект, а в музее стоит комплект со зверями.

   – Вон оно что! Я об этом что-то знаю, но целиком мысль в голове не держал, этот ваш музейный обмен мог душе Самсона не понравиться! Самсона убил Платон, этих зверей привез Платон!

   – Ты говоришь, что Платон убил Самсона? А ты говорил, что Самсон – самоубийца, что он сам спрыгнул с крыши. Я помню, что ты говорил, что он был лунатиком.

   – Сорвалось с языка, я не знал, что ты этого не знал!

   – Степан Степанович, а ты откуда это узнал?

   – Честно? Да я сам скинул Самсона с крыши, но он уже был мертвый, – сказал Степан Степанович и протянул: – Кто меня за язык тянет это говорить?

   – С кем я рядом сижу?! – завопил Виктор Сидорович.

   – С кем? С мужем своей любовницы! Чем ты не доволен? У меня выхода не было. Пришлось выручить Анфису, к ней ворвался в квартиру Самсон, а ее муж Платон запустил нож от ревности в его спину. Все мы тут одни миром мазаны.

   – Да, лучше не копать, – протянул Виктор Сидорович другим тоном.

   – Так и я о том же! В этом музее дух Самсона бродит. Перебродит – станет тише, зайдем в музей, но не сегодня.

   – Нет, дамы проснутся – поедем домой!

   – Я схожу за нашатырным спиртом, должен он быть в аптечке в машине, да все и уедем отсюда.

   Вскоре все покинули дачу. Инна свою собачку себе забрала, домой.

   Жена Виктора Сидоровича, Эмма, не могла долго страдать от собственного благородства, она предложила мужу развестись на самом деле в свете последних событий. Сказано – сделано. Труднее всего заполнить бланк квитанции в Сбербанке, надо написать тьму цифр, и все из-за пары сотен. Брали бы триста рублей наличными, тогда людей бы больше разводилось. Эмма заполнила бланк быстрее, еще и за квартиру успела заплатить, потом ушла ждать Степана в УЗАГС, там успела съесть шоколад, поскучать, и только тогда появился супруг со своей квитанцией. Им дали один бланк на двоих, они заполнили каждый свою колонку по вертикали, и все.

  ВСЕ! Домой они шли врозь, каждый со своей скоростью передвижения. У них на двоих было две квартиры, каждый ушел в свою квартиру. Раньше они одну сдавали. Избалованный Виктор Сидорович, привыкший к хорошему женскому уходу, сразу почувствовал провал в своей жизни и подумал, что чужая любовь дается трудно. Трудно быть настоящим мужчиной! Получилось, что он стал вторым спутником Полины после Степана Степановича. Теперь она живет одна с Инной, а мужчины живут поодаль от нее. Затосковал Виктор Сидорович от собственного благородства, да и Полина отказала ему в дальнейшем совместном существовании. Вот оно как все сложилось, знал бы, так на ту дачу и не ездил бы вовсе.

   Неожиданно Виктор Сидорович стал владельцем дачи с янтарной мебелью. Естественно, он тут же подвергся допросу детектива Мухина, но у него было алиби. Он с сердечным приступом лежал в больнице и в ночь убийства больничной палаты не покидал.

  Мухин спросил:

   – Виктор Сидорович, а Вы не знаете случайно крупного мужчину из числа общих знакомых с Анфисой?

   Виктор Сидорович ответил:

   – Анфису мало знаю, но знаю крупного мужчину Степана Степановича, мужа Полины, которая летом работала на даче Самсона.

   Мухин встретился со Степаном Степановичем. Внешний вид его вызывал уважение и настораживал одновременно. Рост под 190 сантиметров, крупного телосложения, почти бритый затылок. Такой мог сделать что угодно. Лис предложил ему метнуть нож. Метание ножа у Степана Степановича не получилось, не умел он метать ножи. Нож вообще не вязался с ним. Решил детектив Мухин подождать возвращения Платона, поскольку других мужчин в окружении Анфисы он не обнаружил, тем более что билет он покупал в ночь убийства. Мухин сообщил на конечный пункт прибытия Платона о необходимости его задержания. Но сведения с места его нахождения согласно железнодорожному билету не поступали.

   Возможно, Платон купил себе новый велосипед. А у Анфисы было чувство, что у него появились новые романтические отношения. Но с кем? Ей пришлось сопоставить факты общей биографии и еще неких моментов, которые словно специально происходили рядом с ней. Мимо Анфисы позавчера прошла стройная женщина Лена, и она почувствовала колючие флюиды соперницы, а ведь еще совсем недавно она остановилась бы рядом и поговорила. Анфису словно кольнуло – это она. Платон с этой стройной женщиной некогда жил и работал. Но флюидные колючки еще не могли быть доказательством.

   Вчера Анфиса подошла к своему дому и подошла к соседкам. Она встала рядом с ними, так ей был виден вход в подъезд, где жила стройная женщина. Не прошло и двадцати минут, как на велосипеде подъехала эта самая стройная женщина. Какие еще нужны доказательства? Ведь Платон устроился на работу, которая находится рядом с работой этой стройной женщины. Их велосипеды теперь стоят рядом на одной велосипедной стоянке. Анфиса поделилась с соседками своими мыслями. Очень грустная и худая женщина, сидевшая на лавочке справа, вдруг расцвела и сказала:

   – Анфиса, а ведь ты ревнуешь Платона к этой женщине! Она тебя моложе!

   – Нет, я не ревную, просто провела анализ событий. Я вам это сказала не для мужа стройной женщины, а так, свои мысли. У них отношения велосипедные.

   Солнце светило в окна. Небо без облаков казалось бескрайним, как затянувшееся одиночество. Анфиса иногда вспоминала Самсона и жалела его и себя, а заодно и Платона, и сына. Ребенок подрос, она хотела уже выходить на работу, а перед этим лучше всего привести себя в боевую готовность. Анфиса решила пойти и позагорать на пляже, благо он рядом. Надела она купальник, легкий халат, сланцы; посадила сына в летнюю коляску и пошла с ним на пляж по своей обычной прогулочной дороге.

   Навстречу Анфисе шел сам Платон! Она решила, что он ей померещился, и попыталась пройти мимо него, но он остановился, перекрывая ей дорогу.

   – Здравствуй, Анфиса!

   – Привет, пропавший! Откуда и куда?

   – Дай на сына посмотреть.

   – Смотри. Тебя ищут или выпустили?

   – Зачем вопросы? Я здесь. Вот, деньги возьми, честные, можно сказать. Я помог сделать новый гарнитур с антикварным уклоном, теперь могу тебе отдать деньги на жизнь.

   – А я возьму.

   – И бери, а я ушел, – и Платон, резко развернувшись, исчез в боковой аллее.

   Идти на пляж с большой суммой денег Анфисе расхотелось, и она повернула домой, чтобы положить деньги куда подальше. На скамейке у подъезда сидел детектив Мухин.

   – Анфиса, слухи ходят, что твой муж вернулся. Как его найти? Сюда он не приходил.

   – Я его с прошлого года не видела.

   – А у нас другие сведения. Есть сообщения, что его видели в городе. Еще объявился родной дядя Самсона – некий дядя Сидор, он пытается найти убийцу. А похожи они!

   – Я ничем Вам не могу помочь.

   – Зря. Я надеялся на тебя. Про дядю Сидора не хочешь узнать? Сидор Болт жил за рубежом много лет, а тут приехал, вернулся и копает. Нам дали месяц срока на поиск убийцы, а я и так знаю, что убил Самсона Платон, а Степан Степанович его сбросил с крыши для инсценировки убийства. А мне нужна новая машина.

   – В огороде бузина, а деньгами возьмете за свободу Платона? А заезжему дяде Сидору скажите, что было самоубийство чистой воды, ведь кроме Вас да меня никто всю картину убийства не знает. Вы сами догадались, а я видела. Если честно, то Платона я впервые за последний год увидела десять минут назад, он мне деньги дал на ребенка. Могу деньги Вам отдать.

   – Раскололась. Где Платон сейчас живет?

   – Он мне ни слова не сказал о себе, дал деньги и исчез в зарослях.

   – Деньги у ребенка отбирать не буду, тебе тяжело пришлось, я это знаю. Красивая ты баба, я вот о чем подумал, если дядя Сидор тебя увидит, то твой Платон его из ревности пришьет!

   – Если честно, то Инесса Евгеньевна мне говорила, что Платон жил год в тайге у знахарки и теперь он не умеет метать нож, она у него нож забрала.

   -Значит, знахарка лесная с него порчу сняла? Коряво. А если по-хорошему, то Платона и Степана Степановича надо сдать, но улик нет и нож у знахарки – так и сказать дяде Сидору? Так тогда еще что-нибудь произойдет, а мне кого-нибудь надо выдать ему, а выдам я тебя, Анфиса.

   – Это еще как?

   – Скажу дяде Сидору, что Самсон из-за любви к тебе упал с крыши, что у него крыша поехала. А ты хочешь, чтобы на мне это дело вечность висело? – закурил сигарету Мухин, глядя пристально на Анфису.

   – А про нож Вы как узнали?

   – Это все ерунда, человека нет – проблема есть, и надо подвести черту под этим делом. Так я тебя познакомлю с дядей-иностранцем?

   – От Платона отстанете? Знакомьте, если это Вам поможет.

   – Да, но ты должна выглядеть так, чтобы иностранный дядя смог бы поверить, что из-за тебя у мужиков крыша едет.

   – Кто бы с ребенком посидел, а я бы занялась своей внешностью.

   – Найми няню, не мне тебя учить. Значит так, через неделю к тебе придет дядя Сидор, произведи на него впечатление.

   Анфиса рьяно взялась за свою внешность. Няня сидела с ребенком, а она усиленно приводила себя в порядок.

   Через неделю детектив Мухин привел заморского дядю Сидора.

   – Господин Сидор, вот это и есть Анфиса, в которую был влюблен Ваш Самсон, больше мне добавить нечего, – сказал Лис, пропуская в квартиру Анфисы некоего господина, а сам быстро закрыл за собой дверь.

   – Здравствуйте, Анфиса! Так это из-за Вас Самсон покончил с жизнью? Да, Вы действительно красивы! Но жизнь дороже. Что ж Вы его довели до такой степени?

   – Знаете, трудно мне все это вспоминать, но Самсон меня по-своему любил.

   – Да я и сам готов в Вас влюбиться, от Вас идут флюиды любви и совершенства!

   – А что мешает?

   – Не хочется с крыши падать.

   – Не лазайте на крышу и не сорветесь!

   – Анфиса, Вы сказали хорошую мысль! Самсон просто сорвался с крыши! Наверное, сидел на Вашей крыше и смотрел на луну, да и сорвался! Он еще в детстве был лунатиком, на луну реагировал! Тьфу. Гора с плеч! – воскликнул дядя Сидор, вставая с кресла и медленно проходя к выходу.

   Анфиса закрыла за ним дверь и плюхнулась в кресло.

   Вскоре появился детектив Мухин.

   – Анфиса, спасибо! Дядя Сидор закрыл дело о гибели Самсона, сказав, что он был лунатиком с детства. Я не ожидал от Вас такого ума! Самому в Вас влюбиться? Нет, лучше не буду. Все, прощайте!

   Степан Степанович после разговора о русском модерне с Инессой Евгеньевной сделал столовую мебель, а с резчиками по дереву у него ничего не получилось. Комплект мебели был, а антикварного вида у него не было. И пошел он к Инессе Евгеньевне в жилетку поплакать. А она засмеялась! Он только рот открыл от удивления.

   – Милый ты Степан Степанович, есть мистическая отделка для твоего комплекта! Да еще какая! Но нужно найти столяра Селедкина, чтобы он все это вместе состыковал по старым рецептам.

   – Так умер столяр, и нет теперь мастера, который мог бы под старину мебель реставрировать.

   – Я не знала. Что предлагаешь?

   – Не знаю, а Родион знает? Он видел, вероятно, как его отец работал. Столяр реставрировал без зрителей, никого не впускал в мастерскую.

   – Это я хорошо знаю. Младший Селедкин уволился, но его можно найти. Вези свой комплект в магазин, в реставрационную мастерскую, а я привезу для него украшения и Родиона.

   Родион откликнулся на звонок мобильного телефона и сам приехал в магазин. Он сказал, что знает, как отец делал мебель под старину, но сам никогда этого не делал, хотя помнит все материалы, которые отец при этом использовал.

   Степан Степанович привез столовый мебельный гарнитур, а увидев дощечки с качественно вырезанными животными, как ребенок, захлопал в ладоши.

   – Отлично, то, что надо! Какое мастерство, и все выдержанно в одном стиле, в одном размере!

   Родион при виде дощечек выдохнул:

   – Откуда такая прелесть? Все животные выпуклые, как живые, да так ровно сделаны!

   – Родион, твое дело – объединить дощечки с гарнитуром, надо создать новую антикварную коллекцию русского модерна конца девятнадцатого века.

   – Без проблем! Это настоящая натура!

  Глава 20

   Откуда люди узнают о новинках? Неизвестно, но покупатель вскоре объявился на весь столовый гарнитур, хотя для начала ему показали стул с отделкой из двух дощечек с изображением животных на спинке стула. Стул смотрелся единым целым, трудно было догадаться о том, как он был сделан. Единственное, о чем просил покупатель – оставить в секрете свое имя.

   Виктор Сидорович, дядя погибшего любовника Анфисы, на правах хозяина с удовольствием обходил дачу. Ему нравилось жить без посторонних людей. Он с удовольствием открывал комнату с янтарной мебелью, долго смотрел на нее, представляя себя графом. В качестве помощницы по дому он вернул Полину и уволил повара с охранником.

   Инна, дочь Полины, переехала жить к отцу Степану Степановичу. С ним она не ссорилась, ощущая себя хозяйкой. Отец сильно ее не доставал воспитанием. Девочка научилась готовить, и все шло своим чередом.

   В антикварном магазине наступило затишье. Реализация залежалых товаров шла плохо, и без суеты рекламы дела не шли. Родион покинул свое место работы. Анфиса жила в полусне. У нее возникло ощущение вязкого болота. Иногда ей хотелось поехать в тайгу. Посмотрев на парк, она поймала себя на мысли, что это ей не под силу.

   Так прошел год...

   Уныло смотрела в окно Инесса Евгеньевна, мать Платона. Она думала о нем. Люди после его исчезновения ее обходили стороной. Такое наказание для нее было естественным. Она смотрела на кучевые облака в небе, на зеленую беспробудную листву и ощущала тревожную пустоту в душе. Состояние беспокойства постепенно нарастало. Она потянулась к коробке с шоколадными конфетами. И в этот момент прозвенел звонок в дверь. Она ее открыла и отпрянула.

   В квартиру стремительной, но знакомой походкой вошел незнакомый человек. Женщина всмотрелась в его лицо, узнавая и боясь ошибиться: перед ней стоял ее Платон! Но какой?! Его лицо покрывала кучерявая ровная бородка. Его волосы были подстрижены немногим длиннее бороды. Он выглядел красавцем!

   – Платон, это ты? – спросила дрогнувшим голосом Инесса Евгеньевна.

   – Я, мать! Я! – басовито ответил сын.

   – Что с твоим голосом? Ты стал басить?

   – От ветра, от морозов мой голос немного треснул. Много пришлось покричать...

   – А борода? – тихо проговорила мать, начинающая верить в счастье.

   – Что борода! Посмотри, что я принес! – и он нагнулся над сумкой, потом махнул рукой и поставил ее на стол перед матерью, медленно открывая молнию.

   Инесса Евгеньевна поднялась с кресла, заглянув в сумку, потянулась рукой за дощечкой.

   – Сын, что это? – ее голос дрожал, рука подергивалась от волнения, вынимая из сумки бесценный деревянный предмет.

   – Садись, мать, в свое кресло. Послушай меня внимательно, разглядывая лесное произведение искусства. Я жил в тайге. Один жил. Нашел я избушку без курьих ножек: крыша, окно, дверь, железная печурка. Три месяца я не видел ни одного человека. Я так исхудал, что стал молиться о спасении. Я съел все дары леса, что росли поблизости. Животных и птиц я не убивал. Я стал обросшим, страшным, немытым. Однажды мне стало невмоготу. Я готов был наложить на себя руки. Зрение стало исчезать. Я впал в полудрему. Очнулся я оттого, что на меня смотрела Баба Яга, чью избушку я занял.

   И говорит Баба Яга скрипучим голосом:

   – Здравствуй, касатик! Совсем издыхаешь, родимый? Порченый ты человек, а вылечить тебя можно. Зло прошло через твою жизнь. Сильно виноват ты, да не совсем. Вылечу я тебя. Знахарка я. А ты что подумал? Травы у меня в этом домике хранятся. Ты их и не трогал, и то молодец. Да я новых трав еще насобирала. А сейчас я сделаю для тебя отвар. Ты отвар выпьешь и человеком станешь. Тебя мои травы одурманили, ты и стал спать, и славно. Тебе надо было выспаться.

   Поставила бабуля меня на ноги, да и повела с собой по деревне. А в той деревне все дома стоят с заколоченными окнами, одна бабка эта там живет. Откормила она меня картошкой, луком и огурцами. Еда у нее еще та: что сама выращивала, то и ела. Я встал на ноги, стал по деревне ходить, дома смотреть. Жильцов давно в них нет.

   В одном доме я нашел эти дощечки и бабуле показал. Она всплакнула, вытерла слезы краем платка, который с головы никогда не снимала. Сказала, что жил у них один человек с золотыми руками, ходить много не мог, а все сидел да мастерил. А любил он на небольших дощечках животных вырезать, да так ловко, что все животные как живые! Дощечек этих я обнаружил штук пятьдесят, просто письмена какие-то!

   Прожил я у бабули еще девять месяцев. Она меня не отпускала, лечила и поила травами. А однажды подходит и говорит, что я здоров и могу уехать домой. Я ей ответил, что меня ищут, я зло большое совершил. А она сказала, что все будет нормально, если я ей свой нож оставлю и никогда в руки его больше не возьму. Дает она мне мой складной нож и просит, чтобы я его метнул. А нож выпал из моей руки! Понимаешь, мать, я не могу больше ножи метать! Не могу! Проводила Баба Яга меня до станции. Поезд там две минуты стоит. А перед этим на той станции она меня к парикмахеру сводила, потом травки свои сушеные сдала скупщику. Мне она билет купила, одежду и сумку. Я ей только нож и оставил. Да дров целую стену наколол. Да отремонтировал ее жилье.

   – Платон, а дальше что с тобой будет?

   – А ничего. Я буду жить в твоей новой квартире, а ты уйдешь в старую квартиру. Она ближе к Анфисе. К ней я пока не пойду, не могу. У меня есть идея: я нарисую комплект мебели, такой, чтобы дощечками этими его обклеить. Степан Степанович все сделает. Вот и модерн! Настоящий модерн!

   – Вот за это спасибо, а то я от скуки не знаю, что и делать. А как мне ту старушку отблагодарить за твое спасение?

   – Лучше о ней забыть, мы с ней в расчете. Я у нее отработал свое спасение. Теперь я хочу у Анфисы поработать! У нее, смотрю, все люди новые, а Степан Степанович меня не продаст. У меня иного выхода нет. Баба Яга сказала, что я должен с деревом работать, а она с травой работает. Так вот.

   – Платон, да тебя сейчас никто и не узнает. К Родиону пойдешь?

   – Нет, нам лучше не встречаться.

   – А Анфисе о тебе сказать?

   – Не надо, мне очень хочется увидеть сына, но не сейчас. Я буду работать в твоей новой квартире, нарисую эскизы новой древней мебели, отдашь их потом Анфисе или Степану Степановичу. Но обо мне не говори на всякий случай.

   – Так и будешь в квартире сидеть?

   – Сидел я в избушке, посижу в квартире. Мне еще надо немного времени, чтобы в себя прийти.

   – А бороду сбреешь?

   – Не сейчас.

   Платон отдыхал, отмывался. Он сбрил бороду, много смотрел телевизор и совсем забыл о прорисовках. Матери он до машины донес сумку с бесценными дощечками, спрятав лицо под кепкой, натянутой чуть не до носа.

   Сидор Сидорович поехал к своему брату Виктору Сидоровичу посмотреть на дачу, оставшуюся от Самсона, предположительно убитого Платоном. Дело в том, что он стал третьим его наследником после двух братьев. Дольше всего Сидор рассматривал янтарную мебель, словно никогда ее не видел, а от янтарных часов он просто не мог оторвать глаз. Часы его притягивали, и их воздействие на него с каждой минутой усиливалось. Вдруг ему показалось, что если он задержится в этой комнате хоть на секунду, то исчезнет во времени, уйдет в эти часы, как в неизбежность. Он резко вскочил со стула, на котором сидел, и бросился к выходу.

   Ему показалось, что ножки стула разъехались. Но посмотреть на стул у него не хватило храбрости. Сильным движением он закрыл дверь в мистическую комнату. Медленно побрел Сидор Сидорович к Виктору Сидоровичу.

   – Виктор, что за часы находятся в янтарной комнате?

   – Что, брат, они тебе сильно понравились? Да, еще те.

   – А это не они довели до самоубийства Самсона?

   – Чем черт не шутит, я сам редко захожу в эти янтарные комнаты.

   – А зачем они тебе нужны, давай продадим?

   – А кто купит? Стоит янтарная мебель дорого, так точно с восемнадцатого века сохранились, цены им нет, за границу увезти не дадут, в кармане не провезешь.

   – В кармане нельзя, но в контейнере можно.

   – Ты их еще в порошок преврати и провези в цилиндре размером в пятьдесят грамм.

   – Не шути, Виктор я серьезно говорю. Часы мистические, мне так страшно рядом с ними стало, что поджилки затряслись, еле ноги из комнаты унес.

   – Верю. Сам боюсь до чертиков этих часов.

   – Что делать будем с наследством Самсона? Надо ему было коллекционировать такую чертовщину мистическую!

   – Пусть стоит там, где стоит. Не мешает.

   – А ты в гостиницу поставь, три комнаты можешь украсить этой мебелью и цены заломить за страх!

   – Этого еще не хватало! Потом в гостиницу никто не пойдет жить.

   – Вот попали! Должен же быть выход из этой ситуации!

   К ним подошла Полина:

   – Обед готов, прошу к столу.

   – Полина, принеси нам еду в холл, лень в столовую идти, – отозвался Виктор Сидорович. – У нас с братом серьезный разговор.

   Полина посмотрела на Сидора, уловив его сходство с Виктором, пошла за едой.

   – Красивая у тебя кухарка! – воскликнул ей вслед дядя Сидор.

   – Да она мне чуть ребенка не родила, да не получилось. Сорвалось. Нет у меня наследников.

   – А я чем не наследник?

   – Ты, Сидор, – косвенный наследник.

   – Это еще посмотреть надо, чья эта дача теперь: моя или твоя?

   – Эх, прав ты, тысячу раз прав, но я к этой даче привязался, а тебе она чужая, у тебя своя есть дача.

   – Верно, я не изверг, чтобы прогонять родного брата, но я хочу всех нас избавить от янтарных часов.

   Полина привезла сервировочный столик и стала выставлять тарелки с едой на стол.

   – Простите меня, если что не так скажу. Я поняла, что вы говорите о янтарной мебели, – решила вставить свои слова Полина, – я убираю в этих комнатах, мне страшно среди этой мебели, особенно давит славянский шкаф.

   – Вот, и я о том же! Я заметил этот шкаф, он еще страшнее этих часов, – подхватил дядя Сидор. – Ладно, уговорили, тем более что Самсон, собиратель этой чудовищной коллекции, погиб. Я подумал, и у меня есть предложение: продать всю янтарную мебель на юг. Там, конечно, надо проезжать через границу, но эту границу еще можно проехать, есть у меня там старые знакомые, смогут купить эти дары истории.

   – А может, мебель в настоящий музей отдать? – робко спросила Полина.

   – Молчи, женщина, – промолвил дядя Сидор. – Здесь большие деньги пропадают, а я на них себе квартиру куплю, надоело жить на даче, а брату тогда эту дачу оставлю.

   – Понял, на юге у меня есть относительные друзья и их относительные враги, хочу продать мебель Тоне, это она меня чуть без гостиницы не оставила, а я, кроме гостиниц, ни в чем не разбираюсь. Тоня, забыл ее отчество, владеет гостиницами, купит она эту мебель!

   – Степан, а ты еще и женщинам можешь нравиться? Тогда продай янтарный гарнитур этой самой Тоне.

   – Вспомнил, ее мужа Сережа зовут.

   – Вот и память возвращается к тебе, а ты сам поедешь к ним или к себе вызовешь покупателей?

   – Надо вызвать их сюда. Вспомнил! Как я мог забыть!

   Виктор Сидорович позвонил Эмме – с ней он сохранял служебные отношения – и предложил ей сообщить Тоне о коллекции янтарной мебели. Эмма затребовала часть денег от продажи. Степан согласился.

   Дядя Сидор на вырученные деньги от продажи янтарной коллекции мебели купил квартиру в доме Анфисы, в соседнем подъезде, тянуло его в этот дом. Вскоре он уже перевозил мебель в новую квартиру после непродолжительного ремонта за выездом прежних хозяев.

   Анфиса везла коляску с сыном и увидела, как из газели выгружают антикварную мебель, что-то смутно знакомое она в ней улавливала. Платон не показывал ей дощечки, привезенные из тайги, но она хорошо знала, как выглядит мебель, изготовленная Степаном Степановичем и переделанная под антиквариат. Она заметила, что мебель без янтарных камней, зато в ней было много весьма качественной резьбы.

   Хозяин мебели, заметив ее внимание, подошел к молодой матери и решил пояснить, что эту мебель он купил в антикварном магазине за большие деньги, но комплект весьма интересный и стоит этих денег.

  Анфиса с ним полностью согласилась. Их разговор наблюдал из-за кустов Платон, его принесло сюда желание бросить прощальный взгляд на свои дощечки, превращенные в приличную мебель. Он смотрел на мебель, потом заметил Анфису и подошедшего к ней пожилого мужчину, он сразу угадал в нем родственника Самсона. Руки у Платона зачесались в поисках складного ножа, опять к его жене приставал очередной поклонник! Ножа не было! Он остался у бабушки в тайге.

   Недолго думая, он направился в магазин в поисках нового складного ножа. Он его купил! Положил нож в карман и успокоился, потом разволновался: может ли он еще владеть этим ножом, как раньше? Пошел в лесопарк, выбрал ствол дерева, стал метать в него нож. Руки вспомнили, у него все получалось! Он легко попадал в цель. В груди у него было пусто после возвращения из тайги, у него не было женщины, но вновь появился складной нож...

   Дядя Сидор спиной почувствовал взгляд Платона, он оглянулся, но никого не увидел. Тогда он поговорил с детективом Лисом. Детектив проговорился про след от ножа в спине Самсона, обнаруженный после его падения с крыши дома. Эти слова запали в голову дяди Сидора. Он верил в рок и в непонятные явления. Он решил примерить защитный бронежилет.

   Вес конструкции всегда приводил его в ужас, но он спиной ощущал, что кто-то ведет за ним охоту. Он не верил в случайную смерть Самсона! Он решил сам расплавить свинец из аккумулятора, сделать плоскую пластину. Свою задачу он выполнил, нож застревал в пластине весьма незначительной толщины. Из двух маек он сделал жилет со свинцовой прослойкой в области груди и спины. Надев защитную свинцовую майку, он пошел в гости к Анфисе.

   И надо же было Платону в этот день вернуться в свою квартиру! Он услышал разговор у дверей Анфисы, а посмотрев в глазок, заметил дядю Сидора. Когда Сидор сделал шаг в квартиру Анфисы, Платон мгновенно открыл свою дверь и метнул нож в спину Сидора! Нож отскочил от спины и со звоном упал на плиту лестничной площадки.