Текст книги "Донское казачество в войнах начала XX века"

Автор книги: Наталья Рыжкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Поступательное движение русских войск на Багдадском направлении коренным образом изменило геополитическую ситуацию в этом стратегически важном для России и ее британских союзников регионе. Сам город Багдад триумфально заняли английские войска, которые успешно выступали навстречу частям победоносной российской армии. Это была общая и убедительная победа России и Англии над противоборствующей коалицией.

В военной кампании первой половины 1917 г. на Кавказском театре боевых действий значительно сокращается участие донских казаков. К середине года численность донских казачьих частей уменьшилась и ограничивалась лишь тремя кавалерийскими полками и тремя особыми сотнями. В то время донские казачьи полки, находившиеся на Кавказском фронте, состояли из 4 сотен, тогда как обычный штатный состав донского казачьего полка традиционно включал шесть сотен при общем количестве строевых казаков в 1000 человек, отдельная сотня по штату имела 150 казаков, а казачья батарея – 180 казаков. Однако на Кавказе общая численность казачьих подразделений в тот момент составляла всего лишь до 2000 казаков^{278}.

Сокращение численности донских частей на Кавказском фронте отчасти объяснялось начатым процессом переформирования казачьих подразделений. 20 февраля 1917г. Генеральный штаб дал соответствующее указание Главному управлению Генштаба по устройству и службе войск. В нем было четко предписано, что необходимо в целях радикального усиления Кавказского фронта конницей «из казачьих полков корпусной конницы и нескольких отдельных казачьих сотен Западного театра военных действий спешно сформировать 7-ю, 8-ю, 9-ю Донские и 2-ю Оренбургскую казачьи дивизии»^{279}. Непосредственный приказ о формировании трех новых казачьих дивизий из донских полков последовал 9 марта 1917 г.

В служебной директиве, направленной лично главнокомандующим фронтами, говорилось, что эти новые казачьи дивизии должны быть сформированы только после полного покрытия потребностей самих фронтов в коннице, предназначенной для использования в качестве конвоев. Перечисленные насущные потребности всецело определялись естественной необходимостью для каждого фронта иметь в своем распоряжении не менее 6 сотен конвоя. Соответственно, каждая армия отныне должна была обязательно располагать такими конвойными подразделениями в составе 6 сотен. Каждый армейский корпус теперь сосредотачивал в своих тылах 3 сотни конвоя. Штатные конвои в пехотных дивизиях с настоящего момента упразднялись. Для покрытия вышеназванных потребностей фронтов верховным командованием предлагалось использовать казачьи сотни, как непосредственно находящиеся на фронте, так и дислоцирующиеся в тыловых районах. Казачий отдел Генштаба при этом обращал особое внимание на то, что при общем подсчете числа казачьих сотен, подлежащих выделению для новых казачьих формирований Кавказского фронта, нельзя принимать в расчет полки бывшей 4-й Отдельной кавалерийской бригады, 1-й и 2-й Отдельных Прибалтийских кавалерийских бригад, 4-го Петроградского пограничного дивизиона и 4-й Донской казачий Графа Платова полк, находившийся тогда в Петрограде.

По согласованию с Походным Атаманом казачьих войск при ВГК для последующей отправки на Кавказский фронт были определены следующие части: с Северного фронта – 39-й и 45-й Донские казачьи полки, с Западного фронта – 34-й, 36-й, 44-й, 46-й, 48-й, 51-й Донские казачьи полки, 7-я, 10-я и 11-я отдельные Донские казачьи сотни.

С Юго-западного фронта для усиления Кавказского фронта направлялись 21-й, 22-й, 58-й Донские казачьи полки, 9-я и 12-я отдельные Донские казачьи сотни, а с Румынского фронта – 35-й, 41-й Донские казачьи полки и 27-я отдельная Донская казачья сотня.

Часть донских казачьих полков, выделенная на формирование новых казачьих дивизий, первоначально была направлена в Казанский военный округ для комплектования там 7-й Донской казачьей дивизии (21-й, 22-й, 34-й, 41-й Донские казачьи полки). Но, как свидетельствуют архивные материалы, они все равно попали в Область Войска Донского. Штаб 7-й Донской казачьей дивизии разместился в станице Урюпинской.

Отводимые на отдых донские казачьи части постепенно прибывали в родные места и привычно обустраивались в новых пунктах своей дислокации. Штаб 8-й Донской казачьей дивизии разместился на станции Миллерово. Она формировалась из 35-го, 36-го, 39-го и 44-го Донских казачьих полков, а также 7-й, 10-й, 27-й отдельных Донских казачьих сотен. Штаб 9-й Донской казачьей дивизии располагался в станице Аксайской. Эта дивизия укомплектовывалась казаками из 45-го, 48-го, 51-го и 58-го Донских казачьих полков. Кроме того, в ее состав были включены 9-я, 11-я, 12-я отдельные Донские казачьи сотни^{280}. Процесс формирования новых казачьих дивизий шел очень быстро. К концу июля 1917 г. 7-я, 8-я, 9-я Донские казачьи дивизии в основном были уже готовы к предстоящему выступлению на новый для их личного состава театр боевых действий. Задержка полной готовности дивизий для намеченной отправки их на Кавказский фронт обусловливалась исключительно недоукомплектованием данных казачьих соединений конно-пулеметными, конно-саперными командами, телефонно-телеграфными станциями, походными кухнями^{281}. В результате планируемая переброска трех донских казачьих дивизий на Кавказский фронт так и не состоялась. Они оставались на Дону до конца войны^{282}, что несколько позднее сказалось на развитии событий в годы Гражданской войны.

В своей книге «Казачество в первой мировой войне 1914–1918 гг.» Г.Л. Воскобойников приводит полный список командиров воинских подразделений новых 7-й, 8-й и 9-й Донских казачьих дивизий. Во главе 7-й Донской казачьей дивизии, согласно его сведениям на 1 июля 1917 г., стоял генерал-лейтенант Ефрем Кунаков, а соответственно 21-й Донской казачий полк возглавлял полковник Упорников, 22-й Донской казачий полк – полковник Ханжоков, 34-й Донской казачий полк – полковник Васильев, 41-й Донской казачий полк – полковник Цыганков. 8-й Донской казачьей дивизией командовал полковник Дьяков, а соответственно 35-м Донским казачьим полком – он же, 36-м Донским казачьим полком – полковник Кочетов, 39-м Донским казачьим полком – полковник Донское, 44-м Донским казачьим полком – полковник Инютин. 9-й Донской казачьей дивизией командовал генерал-майор Орлов, а соответственно 45-м Донским казачьим полком – полковник Краснянский, 48-м Донским казачьим полком – полковник Попов, 51-м Донским казачьим полком – полковник Давыдов, 58-м Донским казачьим полком – полковник Климов^{283}.

Ускоренное формирование трех донских казачьих дивизий, безусловно, явилось частным отражением общего процесса укрепления казачьих частей, начавшегося на завершающем этапе войны. Как наиболее боеспособные подразделения русской армии, казачьи части становились консолидирующим фактором на всех театрах боевых действий. Поэтому появляются совершенно новые казачьи соединения. Согласно приказу Ставки от 13 ноября 1917 г., все отдельные и особые казачьи сотни начали сводиться в самостоятельные казачьи отряды.

Таким образом, несмотря на политический переворот в столице, механизм управления русской армией продолжал довольно исправно функционировать, хотя политические события осени 1917 г. оказали влияние на настроения в армии. Однако донские казачьи части на завершающем этапе войны до конца выполнили свой долг. На Кавказском фронте в Сводно-Казачий Кубанский отряд вошли две донские и четыре кубанские сотни. На Кавказском фронте также в этот период еще находились: 55-й Донской казачий полк и 72-я, 78-я, 82-я и 83-я особые Донские казачьи сотни. Последние были отмечены в боевых расписаниях даже в декабре 1917 г.

В целом военная кампания 1917 г. на Кавказском фронте радикально не изменила положение противоборствующих сторон. Единственной крупной операцией русской армии могла стать Мосульская, но, очевидно, русским войскам не суждено было поставить победоносную точку в войне на Кавказе. 5 октября 1917г. Ставка рассмотрела имеющиеся возможности и вынужденно приняла отрицательное решение. Учитывая многочисленные трудности подготовки службы тыла к широкомасштабным боевым действиям, она отложила Мосульскую военную операцию до весны 1918 г. Однако уже 4 декабря 1917 г. в городе Эрзинджане было заключено перемирие с Турцией^{284}. Обе стороны оказались не в состоянии больше продолжать войну, хотя все же русское командование удерживало тогда за собой стратегическую инициативу. В такой ситуации внутренние события в России бесспорно внесли кардинальные коррективы в окончательную расстановку акцентов. Именно они в первую очередь вызвали развал фронта и уход войсковых частей со своих позиций в глубинные районы страны. Война быстро покатилась к своему закату.

Россия, как никогда ранее в историческом прошлом, была очень близка к получению своей доли турецкого «наследства». Складывавшаяся благоприятно геополитическая ситуация позволяла весьма легко заполучить давно желаемые районы Закавказья и сделать Каспийское море внутренним водоемом Российской империи. Но военные успехи, особенно на Кавказском фронте, достигнутые колоссальнейшим напряжением сил, остались невостребованными.

Приход к власти большевиков неотвратимо привел к огромным территориальным потерям (не возвращенным даже «железной сталинской рукой»), оплаченным поистине самой высокой в мире ценой – кровью отважных русских воинов, среди которых достойное место занимали донские казаки.

Боевые действия на Кавказе не стали главным объектом для проявления уникального воинского искусства донских казаков. Вместе с тем даже те достаточно отрывочные сведения, которые нам удалось обобщить, неизменно открывают перед нашими современниками воистину героические картины боевого подвига донского казачества. За этими красивыми словами мы вовсе не пытаемся скрыть и суровую правду истории, состоявшую в том, что Кавказский театр военных действий далеко не у всех казаков пользовался популярностью, что существовали довольно серьезные проблемы в укомплектовании донских частей для войны с Турцией, что донцы в большей мере действительно несли в этом регионе сторожевую и конвойную службу, обеспечивали ближний и глубокий тыл Отдельной Кавказской армии. С геополитической точки зрения служба донских казаков прочно обеспечивала постоянный и действенный контроль над обширными районами Кавказа и естественным образом создавала своеобразную систему региональной безопасности в сложных условиях ведения боевых действий.

Как бы там ни было, донское казачество воистину с честью выполнило свой сыновний долг перед Родиной и внесло посильный вклад в успех русских войск, российского оружия в военной кампании на Кавказе. А героические подвиги казаков из Донской казачьей пешей бригады, без всякого сомнения, не могут не вызывать искреннего восхищения и в начале XXI в. В целом эта страница из истории донского казачества еще нуждается в дополнительном исследовании и прояснении многих фактов и судеб, сражений и позиционного противостояния, побед и поражений. Только так постепенно удастся реставрировать целостную историческую картину участия донских казаков в военном противоборстве с Турцией на Кавказском театре Первой мировой войны.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Изучение участия донских казаков в войнах начала XX в., особенно в Первой мировой войне, позволило на основе архивного материала опровергнуть бытовавшее представление о том, что роль казаков в военных действиях русской армии была незначительной и казаки в основном выполняли полицейские функции.

Войны создают в нашем сознании своеобразную историческую картину, наполненную различными образами донского казачества как боевой единицы русской армии. Использование историософского понятия «образа» для характеристики менталитета донского казака позволяет с помощью социально-психологических образов воссоздать исторический портрет казачества тех лет. На первом плане – героический образ донского казака, патриота своей Родины, что исходило из самых глубин казачьей души. Известны случаи, когда матери готовы были пожертвовать своими сыновьями ради Отчизны! Из приказа донскому войску: «Как лучшее доказательство доблести не только казаков, но и семейств, оставшихся на Дону, могу привести пример. Вчера я присутствовал при выносе тела умершего от ран казака-офицера. Идущая за гробом сына старуха-мать подошла ко мне и сказала: “Видите, одного отдала: есть у меня еще два, и их отдам, пусть бьют бусурманов”» (ГАРО, инд. № 6291. Приказ Войску Донскому № 483 от 16.10.1915 г.).

О том, насколько высок боевой дух донских казаков, свидетельствовало то немаловажное обстоятельство, что в отличие от других подразделений русской армии, нередко испытывавших недостаток в пополнении, в казачьи части с Дона «бежали добровольцами». Сохранились многочисленные документальные свидетельства, подтверждавшие это характерное для донцов отношение к выполнению своего долга. Так, в рапорте начальнику 2-й Донской казачьей дивизии за № 615 от 22 мая 1915 г. командир 26-го Донского казачьего полка Поляков писал: «В 26-й Донской казачий полк добровольцами прибыло 12 казаков» (РГВИА, ф. 2002, оп. 1, д. 74, л. 257–258). И таких рапортов можно встретить очень много.

Не менее значим второй образ донского казака – казака-защитника, ни на одно мгновение не мыслящего себя вне своей Родины. Особо впечатляет образ казака-победителя. Многочисленные «молодечные» подвиги донцов вносят весьма колоритные краски в этот образ.

Все рассмотренные нами стороны образа донского казака на войне наглядно отражают главные сущностные характеристики казачьего менталитета – свободолюбие и патриотизм.

ПРИЛОЖЕНИЕ.
НАШИ КАЗАКИ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ[24]24
  Рассказы печатаются по двум выпускам: «Наши казаки на Дальнем Востоке». СПб.: 1907, 1910 гг. с частичным сохранением орфографии и пунктуации оригинала.


[Закрыть]

Сборник рассказов корреспондентов и участников войны, помещенных в различных периодических изданиях

Собрал И. Тонконогов

Крепко охраняйте боевые традиции, приобретенные войсками. Не теряйте времени, чтобы в каждой роте, сотне, батарее сохранить в вечной памяти подвиги своей части и отдельных лиц. Прощальное обращение генерала Куропаткина к офицерам. Русский Инвалид, 1906 г., № 52

ПРЕДИСЛОВИЕ

В только что минувшей русско-японской войне принимали участие почти все наши казачьи войска, выслав на театр войны более или менее крупные части от полка до дивизии включительно.

Чрезвычайно гористая и вообще пересеченная местность маньчжурского театра войны, разбросанность казачьих частей по всему фронту и другие неблагоприятные обстоятельства не могли, конечно, способствовать массовым действиям казаков, как легкой конницы, благодаря чему в печати неоднократно высказывалось мнение о том, что будто бы казачьи части не в полной мере оправдали возлагавшиеся на них надежды.

Могли ли казаки действительно сделать при данных условиях больше, нежели сделано ими, – скажет нам история, а пока мы знаем, из официальных телеграмм и рассказов очевидцев, что служба казаков небольшими частями при разведках неприятеля, подвижном охранении войск и проч. была полна такими примерами подвигов и беззаветной преданности своему долгу, что можно смело сказать, что и в эту войну казаки наши были теми же казаками, которые стяжали всемирную славу русскому казачеству на полях брани в минувшие годы.

Рассказы об этих подвигах, сообщенные в свое время в различных периодических изданиях, собраны в настоящей книге, с указанием источников, откуда они позаимствованы.

Пусть читают эти рассказы в поселках, станицах и хуторах.

Старики прочтут о славной службе своих детей на бранном поле, и сердце их порадуется. Молодежь воспримет дух бойцов и поставит их для себя примером в предстоящей службе Царю и Родине. Ветераны-участники войны, читая эти рассказы, вновь переживут тяжелое, но дорогое для них прошлое, и с отрадным чувством свято исполненного долга будут вспоминать

 
Минувшие дни
И битвы, где вместе
Рубились они…
 

И. Тонконогов

ПРАЗДНИК ПРИАМУРСКИХ КАЗАКОВ НА ПОЛЯХ МАНЬЧЖУРИИ

Настало 17 марта, день Алексея Божьего человека. Утро было холодное. Густой туман закрыл землю, и неясными силуэтами рисовались дома и заборы. Ляоянской башни не стало видно за туманом. Утром из-за тумана один поезд наткнулся у станции на другой. Два громадных паровоза сошли с рельсов…

На грязном, раскисшем от дождя и сырости тумана, чумизном запаханном поле строились казаки. В полуверсте сзади табунами стали сбатованные кони. В середине, на гаолянных китайских циновках, был поставлен аналой, и на нем лежал складень с иконой Св. Алексея, покровителя приамурских казаков. Забайкальские казаки, одетые в собственные шинели, при амуниции с наборными поясками имели походный вид. Все, что можно было вычистить, – вычистили, все, что можно было починить, – починили. Пытались отмыть и загорелые темные лица, да не сошел загар, и суровым походом через сопки Забайкалья веяло от темных лиц угрюмых станичников…

Правее забайкальцев стояли амурские казаки. Тут молодежь стояла рядом со стариками. Новички!.. А посмотрите, как стреляют! На восемьсот шагов пятки ладонью закрыть можно.

На глинистой размытой дороге поставлены махальные.

В 11 часов утра стали съезжаться начальствующие лица.

Прошло минут десять ожидания. Легкий ветерок короткими и нежными порывами, словно взмахами кисти, сгонял туман, показалось голубое небо, яркое южное солнце, дали расширились, и по земле длинными струями потянулся пар. Все переменилось под лучами теплого солнца, открылась, как из-за занавеси, большая палатка и заборы деревни, усеянные китайцами.

Вдали показался экипаж, окруженный конными казаками, и георгиевский значок командующего маньчжурской армией.

– Слушай на краул! – пронеслась над полем команда, и музыканты пехотного полка заиграли встречный марш.

Командующий армией пешком обошел сотни, здороваясь с каждой и поздравляя с праздником.

Шашки вложили в ножны. Трубачи сыграли на молитву, и сотни загорелых голов обнажились под теплыми лучами весеннего солнца.

А земля все парила и парила, и струи этого пара, белые и словно живые, быстро неслись над грязным и скользким полем чумизы.

Священник в краткой речи напомнил казакам, какой день они сегодня празднуют, потом, повернувшись к аналою, начал молебен.

Хор певчих-казаков, составленный всего семь дней тому назад и обученный полковым врачом, строго и стройно пел песнопения. И торжественно звучали слова молитвы в этом теплом весеннем воздухе, на голом поле, возле усеянных китайцами глиняных стен деревни. Примолкли китайцы. Они смотрели и, казалось, думали: не этим ли сильны русские, не этою ли святою молитвой и такою тихой, светлой, радостной верой?

Молебен кончен. Аналой убран. Командующий говорит тост за Государя Императора, и каждое слово отчетливо слышно в этом живом квадрате людей. И все слушают, и все боятся проронить хотя одно слово.

– Государь Император, и отправляя меня, и вчера особою депешею, просил передать Свой Царский привет и уверенность, что во всех случаях вы выполните свой долг перед отечеством, как исполняли ваши деды и отцы. Во здравие Государя Императора «ура»!

Громкие крики «ура» сливаются с торжественными звуками народного гимна… Но вот они стихли. Еще раз поднята чарка.

– Поздравляю вас с праздником и пью за ваше здоровье, молодцы!

Потом говорил тост генерал-лейтенант Линевич, как атаман всех приамурских казаков. Командующий провозгласил тост за генерала Линевича, а полковник К. – «за почетного старика Албазинской станицы и командующего Маньчжурской армией».

Затем раздалась команда «по коням». На минуту поле покрылось бегущими людьми. Разбатовали коней и сели удивительно быстро. Командующий армией сел на рыжего коня, подведенного ему, и принял парад. Поблагодарив казаков, командующий армией верхом уехал в город Ляоян.

Праздник вступил в свои права. Веселые песни неслись из казачьего стана. Музыка играла подле палатки, шло братанье между забайкальцами и амурцами, читали телеграммы.

А в сотнях распевалась песня, сочиненная Амурского полка хорунжим Сычевым на злобу дня…

А теперь – скажи Царь слово,

Затрубит труба: «садись».

Шашки вон!.. И полетели…

Ух, японец, – берегись!..

В палатке говорились тосты. Так уже водится в офицерской семье, и казачьей в особенности, чтобы гости говорили речи, а хозяева им отвечали. У кавказских казаков для этой цели избирается особое лицо «тулумбаш» – голова стола, поют песни застольные, тягучее «мравал-джамиер», пьют за кого-нибудь и одновременно «алла верды» за другого. Много говорится в них теплого, лестного, и всегда в этих речах много огня и много чувства.

На этом празднике – потому ли, что обстановка была боевая, что смерть холодным крылом всего третьего дня «там на Ялу» задела товарищей-станичников, от того ли, что по случаю военного времени все чувства были, так сказать, мобилизованы – но речи были полны глубокого смысла…

Помню некоторые из них.

– Каждая армия, каждый народ имеет и пехоту, и кавалерию, и артиллерию, – говорил один, – но нигде нет казаков. И казаков оценила и казаками гордится Россия, но более России их ценит и боится заграница. Представителям казачества следует и на деле доказать, как грозны казаки, чтобы одно появление их, одно их имя обращало неприятеля в бегство…

Говорили и о том, что волею судеб Дальний Восток стал практической школой военного искусства, как некогда был Кавказ; что сюда стремятся офицеры со всей России, чтобы научиться той великой науке, которая называется «наукой побеждать»…

Один из гостей припомнил всем стихи Некрасова «Внимая ужасам войны»… и предложил выпить «за здоровье матерей»…

Словно тихий ангел пролетел над говорливой и шумной компанией. Стихли споры и клики. Даже «ура» не кричали в первую минуту.

– И у меня мать осталась… – сказал кто-то грустно…

– И у меня…

И вдруг раздалось громкое, стоустное дружное «ура»! Оно никогда еще не было так могуче и не шло из таких тайников сердца, из самых глубоких сердечных подвалов.

Да, праздник амурцев и забайкальцев был как праздник: и молебен, и парад, и тосты, и музыка, и «ура»… Но что-то особенное, неуловимое было еще в нем. Больше простоты было, больше сердечности в обращении. Чувствовалось, что все здесь собравшиеся, товарищи одного дела. И дело это ужасное, страшное… и такое высокое, чудное, благородное дело!..

П. Краснов. Русский Инвалид