Текст книги "Израиль без обрезания. Роман-путеводитель"

Автор книги: Наталья Лайдинен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Можно зеленого чая? – спросила я у официанта.

Тот удивленно вылупился на меня, потом на Милку, они что-то живо обсудили, как будто я попросила филе инопланетянина.

– А какой это зеленый чай ты хочешь? – спросила она. – С травой, что ли? С мятой?

– Да нет, обычный, зеленый. Можно с жасмином.

Моя подруга и официант еще о чем-то довольно эмоционально говорили минут пять. Потом он ушел и вернулся с чашкой, в которой плавало несколько зеленых листьев мяты и пакетик-утопленник с черным чаем.

Удивлению моему предела не было.

– Пей что дают! И нечего выпендриваться! – ответила Милка на мой незаданный вопрос и зевнула. – А я вот диетическую колу буду. Надо как-то фигуру соблюдать, калории считать… И поторопись, мы едем на Шенкин!

Я поняла, что с подвыпившей Милкой спорить бесполезно. К тому же мне хотелось повнимательней присмотреться к местной моде.

– Ладно, едем. Можно, я заплачу за ужин?

Милка для виду поломалась, но с нескрываемой радостью разрешила. Мы поймали такси и поехали покупать мне одежду.

– Видишь, в нормальных такси можно сразу согласовать цену, – сказала мне Милка. – Или попросить включить счетчик. Тогда точно никаких проблем не будет!

– И что, у вас много женщин водителями работают? – удивилась я, увидев за рулем лихую дамочку средних лет.

– Да полно! Ничего особенного. Я так как-то и привыкла уже, внимания не обращаю.

– А что это за улица, куда мы едем?

– Шенкин? – переспросила Милка и глаза ее задорно блеснули. – Это мое любимое место в этом городе. Ты увидишь ее и сразу влюбишься. Иначе – невозможно! Когда-то там жили евреи-ортодоксы. А сейчас – это одно из самых веселых мест нашего города!

– А что значит «Шенкин»? Перевод есть?

– Кажется, был такой политик, сионистский деятель с трагической судьбой, Менахем Шенкин, только не вспомню точно сейчас… – неуверенно сказала Милка. – Улицу в его честь назвали. Да какая тебе разница! Все, приехали!

Она рассчиталась с таксисткой, и мы вылезли из машины. Уже стемнело, и кругом зажглись яркие неоновые огни.

– Я считаю, тут лучшие бутики во всем Тель-Авиве! – заявила Милка. – У модельеров нет раскрученных имен, но вещи – классные. Все в одном экземпляре. Давай заходить и смотреть!

– Это Поль Готье? – спросила я, увидев знакомую модель. – Ой, нет, это что-то местное, но дизайн – один в один! Правда, шовчик кривоват и строчка подгуляла…

– Зато стоит сто шекелей. Меньше тридцати долларов. Не то что твой Гадье! Подходит?

– Еще как!

Я просто не верила своим глазам. Ультрамодная Лола умрет от зависти! Надо ей потом тоже будет что-то приобрести, в том же духе. Вряд ли сразу догадается, что паленка.

В этом бутике мы купили мне кофточку и авангардные штаны. В следующем – несколько футболок и джинсы. Пакеты множились, настроение улучшалось. В последнем бутике я сняла наконец вечернее платье и туфли, переодевшись в свежекупленную кофту типа «капуста», широкие штаны и кроссовки.

– Это уникальная одежда! В одном экземпляре, – наперебой уверяли продавцы.

Почему-то мне хотелось им верить. Кажется, я тоже начала входить в бесшабашный ритм Тель-Авива.

– Вот, теперь немного на человека похожа! – удовлетворенно сообщила мне Милка, разглядывая меня. – Хотя тебя не мешает откормить! Гляди, груди совсем нет! Пошли в кафе!

– Да мы вроде ужинали недавно… – засомневалась я.

– Пошли-пошли. Посидим в кафе. На Шенкин надо обязательно посидеть в кафе!

Мы вошли в один из ярко подсвеченных баров и сели за столик.

– Еще вина? – спросила Милка.

– Почему нет? Кстати, тут все так пьют?

– Еще хлеще! А курят и вообще все поголовно. Правда, теперь штрафы большие ввели за курение в общественных местах, причем штрафуют и курильщиков, и хозяев – они это дело блюдут. Неудобно очень всем нормальным людям! – сказала подруга. – Кроме религиозных, конечно. Им нельзя ни пить, ни курить. А нам, простым девушкам, надо обмыть покупки!

– А ты права, – сказала я, прихлебывая вино, – на Шенкин есть очень интересные вещи.

– А то! – довольная собой, закивала Милка. – Это тебе не какая-нибудь Кикар-а Медина, площадь Государства! А если бы мы сюда днем пришли, во вторник или пятницу! На пересечении Шенкин и Алленби, вон за тем перекрестком, начинается улица Нахалат Биньямин. Какой там рынок бывает! Можно почти задаром купить уникальные вещи. Очень рекомендую.

– Винтаж есть?

– Вина у нас везде полно, и винтажного, и другого разного!

– Я не о том… Как бы тебе объяснить… – Я постаралась скрыть улыбку. – Короче, блошиные рынки, как во Франции, в Израиле есть?

– Обижаешь! Конечно! Надо поехать в Яффу. Там за бесценок можно купить все, что хочешь, если ты что-то в этом понимаешь. А то впарят какую-нибудь лажу обязательно, с наших людей станется!

В этот момент в бар зашел интереснейший персонаж. Его пол я смогла определить не сразу. Несмотря на мини-юбку, белокурые локоны парика и пышно вздымающуюся грудь, он был больше похож на мужчину, чем на женщину. Лет ему было что-то около пятидесяти, хотя густая штукатурка явно была призвана закамуфлировать возраст.

– Мила! – бросилось оно на шею моей подруги.

– Нехамочка! Дорогая!

Последовала долгая сцена трогательных объятий. Моя подруга поболтала с персонажем о чем-то на иврите и снова весело расцеловалась с ним на прощание. Он уселся за столик в углу, где уже сидело человек пять.

– Что это было? – спросила я.

– О! Местная достопримечательность! – переходя на шепот, сказала Милка. – Просто она по-русски хорошо понимает.

– Это все-таки она?

– Да. В прошлом он, правда. Был одним из первых, кто в Израиле операцию по смене пола сделал. Сейчас лидер движения геев и транссексуалов. Вон глянь, они там за столиком все такие… С ними еще Рони, лидер движения местных нудистов.

– И что, много у вас таких, как Нехама?

– Полно! – кивнула Милка. – У нас свободная страна, люди делают что хотят. Про Дану Интернэшнл слышала?

– Конечно! Помню «Евровидение»… А потом Филипп ту знаменитую песню на русском перепел!

– Так вот и это наша легенда! Победа израильского таланта над предрассудками. Каждый год они в Тель-Авиве парады любви проводят. Прикольное зрелище! Меня всегда посмотреть приглашают. А что плохого? Люди собираются на площади Ицхака Рабина, потом идут в парк Аяркон на митинг, проходят по городу. Поют, танцуют, все яркие, кто в трусах, кто в костюмах, прикольные такие чудики! В прошлый раз танк в розовый цвет покрасили, все чуть со смеху не поумирали!

– И как к этому ваши власти относятся? – спросила я. – У нас вот мэр Москвы категорически против гей-парадов возражает!

– Это неправильно! – погрозила в пространство пальцем изрядно захмелевшая подруга. – Ущемление прав человека! Вот наш мэр и депутаты кнессета речи перед ними на парадах произносят. Даже в Иерусалиме один раз парад проходил. Ведь разные лесбиянки, транссексуалы и геи не виноваты, что они такие. Это природа. К тому же они ничего плохого не делают. Я вот с ними дружу, многие через мою турфирму приезжают. Ничего плохого в этом не вижу! Для них есть клубы и бары специальные, но нет ничего страшного, если они и в других местах тусуются – они же обычные люди! Просто другие немного… Еще у нас секстиваль проходит, против этого тоже никто особо не возражает.

– А это что такое?

– Все, что есть в сексе в последнее время! – рассмеялась подруга. – Последние новинки стриптиз-клубов, секс-шопов и все такое. Занятно, ничего не скажешь. Я там такое белье купила, уму непостижимо!

– А в париках у вас тут только представители меньшинств ходят? – спросила я, глазея на Нехаму и ее приятелей. – Или обычные женщины тоже их носят?

– Ну что ты! – захохотала Милка, сгибаясь пополам. – Ты только это вслух нигде не скажи! В первую очередь все религиозные женщины обязаны носить парики, чтобы не смущать мужчин видом своих волос, демонстрируя это свое богатство лишь супругу.

– А разве париком нельзя смутить? – с сомнением спросила я и снова уставилась на платиновую блондинку Нехаму.

– Считается, что нет. Волосы религиозной еврейки могут быть распущенными только в чрезвычайных ситуациях! Многие женщины вообще бреются наголо и всю жизнь носят парики. Поэтому Израиль – крупнейший покупатель натуральных волос по всему миру. Это целая многомиллионная индустрия! Так что если ты видишь в Москве объявления, что покупают волосы, с большой вероятностью – это в Израиль! При этом раввины постановили, что, например, волосы индийских женщин для этих целей – некошерны.

– Это еще почему?

– А потому, что индуски сдают свои волосы языческому богу Вишне, в одном из крупнейших храмов Индии. Это не может считаться правильным по еврейским законам. Теперь бедные еврейки жгут парики из натуральных волос и переходят на искусственные…

В этот момент у Милки зазвонил мобильный. Она заворковала на иврите, а я засмотрелась в окно, где в ярких вспышках рекламных огней продолжалась ночная жизнь веселой улицы Шенкин. Сидя здесь, в компании с разбитными девицами, раскрашенными транссексуалами и заводными юнцами, никогда не поверишь, что ты находишься в религиозном государстве. Которое к тому же все время вынуждено себя защищать.

– А что это у тебя на шее? – спросила я, показав на шестиконечную звезду. Меня давно занимал этот вопрос.

– Маген Давид, щит Давида, – ответила Милка, нежно погладив кулон.

– А что он означает?

– Точно не знаю. Наш символ. И защита от сглаза… – ответила она. – Давай лучше еще выпьем!

– Давай!

Мне определенно понравилась свободная праздничная атмосфера улицы Шенкин.

* * *

Ровно в пять тридцать утра я проснулась от телефонного звонка. Голова еще была очень тяжелой от выпивки и бурного дня накануне.

– Здравствуйте! – услышала я немного смущенный мужской голос. – Это Шмуль, ваш экскурсовод. Вы сегодня едете с нами в Иерусалим, сказала мне Мила. Я должен вас забрать и буду у отеля через пятнадцать минут. Не забудьте теплые вещи, в Иерусалиме зимой всегда холодно.

– Прекрасно! Я уже готова!

Я вскочила с кровати. После вчерашних поздних посиделок больше всего хотелось просто отоспаться. Да и не привыкла я к таким ранним подъемам. Я быстро влезла в новые джинсы, натянула кофточку с рукавом, прихватила куртку, – Мила предупреждала, что в Иерусалим нужно одеваться именно так, – и повесила кофр на плечо. Меня встретил застенчивый лысеющий человек с печальными карими глазами.

– Я – Шмуль, ваш гид, – представился он и сразу покраснел. – Живу в Тель-Авиве.

– А я – Карина. Из Москвы.

– Очень приятно. Сейчас мы с вами проедем в старый Яффа, чтобы забрать остальных туристов.

Шмуль усадил меня в микроавтобус.

– В первый раз в Израиле? – спросил он.

– Да.

– Понравился Тель-Авив?

– В принципе да, хотя я еще немного видела. Живой город, столица, веселая ночная жизнь. Непривычно все: люди, архитектура… Так хочется поскорее увидеть Иерусалим. Говорят, это очень разные города.

– Увидите – сами для себя решите. Ведь «Белый город» в Тель-Авиве тоже неповторим! А сейчас мы поедем через старый Яффа, я покажу вам несколько любопытных мест.

– Это будет замечательно! Яффа – это соседний городок?

– Нет, это старейшая часть Тель-Авива, город официально так и называется – Тель-Авив – Яффа. Совсем недавно на месте нынешнего Тель-Авива были лишь пустыня и холмы! Сейчас трудно представить, что этому городу скоро сто лет исполнится!

– А на «ты» можно?

– Можно… – Мне показалось, что Шмуль снова густо покраснел. – Мы тут в Израиле люди простые, всегда на «ты» разговариваем, но русские на это по-разному реагируют, особенно VIP-туристы. Им кажется, что это проявление не демократизма в общении, а неуважения. Вот и перестраховываемся.

– Понятно! – улыбнулась я.

– Смотри, это уже Яффа! Отсюда пошел Тель-Авив! У нас есть минут двадцать, да и туристы все равно опоздают, я с ними уже несколько дней езжу. Хочешь, пройдемся немного? Рассвет в Яффе уже много тысячелетий очень романтичный.

– Отлично! – Я с удивлением взглянула на Шмуля, быстро открыла кофр и извлекла фотоаппарат. – Идем!

Мы вышли на мощеную пешеходную улочку, вдоль которой лепились почти игрушечные старые дома. Занимающийся рассвет окрашивал стены и арки в неповторимые бледно-розовые оттенки. То и дело я останавливалась и щелкала затвором фотоаппарата.

– Ты рассказывай, не обращай на меня внимания. Я буду снимать и слушать тебя. Грех пропустить такой рассвет!

– Ты фотограф?

– Да. Но раньше мне казалось, что я могу снимать только моделей, показы и бутики, а пейзажи и бытовые зарисовки – это сопли в сахаре, не мое призвание. А сейчас мне вдруг захотелось поснимать этот город, его порт и улочки. Красиво, необычно!

– Хорошо… Смотри, в Яффе нет никакого пафоса, но есть история, которой много тысяч лет, это один из древнейших сохранившихся городов мира. В каждом камне – легенда. Говорят, Ной именно здесь ковчег построил, отсюда пророк Иона в свое опасное путешествие отправился. В доме Симеона-кожевника находился в заключении, получал откровения и совершал чудеса апостол Петр, которого, кстати, католическая традиция считает первозванным. А само название города, по легенде, связано с именем одного из сыновей Ноя – Яфета. Говорят, именно здесь прекрасную Андромеду, предназначенную в жертву чудовищу, приковали к скале. А потом, как известно, ее спас Персей. Хотя я лично думаю, что название все же происходит от ивритского «яффа» – красавица. Есть и другие варианты. Например, очень романтичный: через сорок лет после Всемирного потопа город основала Иоппа, дочь бога ветра Эола. Это версия Плиния.

– А Яффа всегда был еврейским городом? – спросила я, не отрываясь от объектива.

– Да что ты! – сокрушенно взмахнул рукой Шмуль. – В Израиле каждый клочок земли, от Эйлата до Голан, много раз переходил из рук в руки. Так и Яффа: в нем были египтяне, филистимляне, финикийцы, арабы, потом крестоносцы, потом турки… Эти мостовые помнят поступь солдат Наполеона! Особенно легендарен порт Яффа. Говорят, именно через него в бытность царя Соломона сплавлялись ливанские кедры для строительства первого Храма. И многочисленные паломники, и первые переселенцы когда-то на Святую землю именно через порт Яффа попадали. Историческое место! Лишь при Маккавеях оно стало еврейским, превратилось в торговый центр. Хотя и сейчас тут живет много арабов.

Я отстранилась от фотоаппарата и взглянула на Шмуля с интересом.

– Ты что, серьезно считаешь, что у библейских легенд были реальные исторические корни? Это не вымысел историков и политиков?

– Я не считаю, я просто уверен в этом! – убежденно заявил Шмуль. – Израиль – это магический кристалл истории. Только загляни в него – и поплывут воспоминания тысячелетий, отражаясь в настоящем времени, перетекая в будущее! Например, я знаю точно, что мой род восходит к первосвященнику Аарону. Мы из колена левитов – единственного, пожалуй, еврейского колена, которое хранит сегодня ясную родовую память.

– А куда делись другие колена? Их же, кажется, двенадцать было? – заинтересовалась я. – И откуда у тебя такая уверенность, что лично ты от Аарона происходишь?

– Колена Иуды и Вениамина считаются предками современных евреев. Что случилось с остальными коленами Израилевыми – тема отдельных исследований. Споры не прекращаются уже много столетий. Пропавшие колена ищут в Афганистане, на Аравийском полуострове, в Иране, Индии, Армении, Северной Америке, даже в Японии и России, – вздохнул гид. – И находят массу подтверждений своим гипотезам, что характерно! На мой взгляд, все было довольно банально. Со временем более сильные колена ассимилировали слабые. Великое рассеяние и ассимиляция с другими народами – вот что на самом деле с десятью коленами случилось! А колен было не двенадцать, а тринадцать, просто колено потомков сына Иакова Левия – левитов – было вынесено за рамки, как род священников, не подлежавших военной службе и не имевших земельных наделов. Моя фамилия – Коэн. В России она звучала как Коган.

– А Коган и Коэн разве одно и то же?

– Да, по сути. Коган, Каган, Каганович и, ты удивишься, Кац, Кан – тоже однокоренные фамилии. Знаменитая в России роковая женщина Лиля Брик, в девичестве Каган, – моя очень дальняя родственница. Ее, кстати, выдали замуж за еще одного представителя древнего рода Коэнов – Осипа Брика, его фамилия представляет собой аббревиатуру, как многие другие еврейские фамилии. Такова была традиция.

– Вот это новости! Красотка и энкавэдэшная закладка Лиля Брик – из рода первосвященников! – присвистнула я. – А я и представить себе такого не могла! Не стыкуется одно с другим, ну никак!

– У моей фамилии вообще интересная история. Как я тебе уже сказал, мы прямые потомки первосвященника Аарона, брата Моисея, который стал первым священнослужителем по велению Всевышнего. Дальше священнослужителями в Израиле становились потомки Аарона и его сыновей.

– То есть ты тоже можешь при желании стать священником?

– Нет! – покачал головой Шмуль. – Для этого нужно соблюдать слишком много правил. Коэн, например, должен жениться только на еврейке по рождению, ему нельзя бывать на кладбищах и прикасаться к мертвецам, нужно строго соблюдать все еврейские законы, быть чистым, стремиться к святости. Это точно не мой случай. Хотя одна моя старая тетка, Эстер Коэн, говорила, что все равно в нашем роду в поколениях передается нечто особенное. Она вот ясновидящей слыла… Да и много других выдающихся людей среди моих родственников было. Я думаю, в этом правда что-то есть.

– А исторические доказательства того, что ты рассказываешь, существуют? – все еще сомневалась я. Шмуль показался мне натурой увлекающейся и чересчур романтичной.

– Конечно! Ты поживешь немного в Израиле и перестанешь задавать, честно говоря, такие дурацкие вопросы о необходимости доказательств. Это ваш европейский аналитический ум их требует. А мы стараемся жить не только рассудком, но и сердцем. Хотя вокруг нас и доказательств предостаточно. В Торе много намеков и иносказаний, естественно, полностью она открывается только великим мудрецам, но от исторических подтверждений описанного в великой книге никуда не деться. Есть и прямые исторические свидетельства.

– А кто сегодня живет в Яффе? – спросила я, разглядывая вьющиеся вверх и вниз переулки.

– Сейчас здесь в основном богема обитает, много художников. Место с особой творческой энергетикой, так они сами говорят. Работается здесь хорошо. Стоит заглянуть на местные блошиные рынки, просто посидеть в кафе, поболтать вечером с рыбаками в порту. Впечатления – удивительные! А кто ты по знаку зодиака?

– Весы! Вечный поиск покоя и невозможность его обрести! – рассмеялась я. – А что? Евреи разве признают гороскопы?

– Ну, отношение к ним неоднозначное, конечно… Но я слышал, многие каббалисты астрологию воспринимают вполне серьезно. И раньше так тоже было. То, что я тебе покажу, – живое напоминание о том, что звезды связаны с людьми! – Шмуль быстро повел меня по узким улочкам и наконец произнес торжествующе: – Это здесь! Загадывай желание! Мы на улице, посвященной Весам!

– А что, в Яффе есть улицы всех знаков зодиака? – удивилась я, таращась на стену дома со знаком Весов.

– Да, представь себе! Говорят, у тех, кто тут впервые, желания всегда исполняются. Так что поторопись. И надо двигаться дальше – нам пора забирать туристов!

Я загадала желание и посмотрела на каменистые лабиринты улочек старого города Яффа. Не зря приехали – фотографии должны получиться замечательные.

* * *

Мы подъехали к отелю, и к нам присоединились несколько туристов – ярко раскрашенная тетка лет сорока пяти, весом не менее центнера, при ней тщедушный нервный супруг, зевающий розовощекий отрок, которому, очевидно, все было по барабану, и энергичная бабулька с перманентом – собственно группа, для которой Шмуль должен был проводить экскурсию в Иерусалиме.

– Это кто еще? – спросила хабалистого вида объемная тетка с массивным крестом на груди, которую Шмуль назвал Ритой. – Что она тут делает?

– Это Карина, фотограф, она готовит буклет для нашего агентства, – после минутной заминки нашелся Шмуль.

– А, ну ладно. А то я подумала, вдруг кто на халяву едет за наши кровные.

– Нет-нет! – замотал головой Шмуль. – Наоборот, она увековечит в фотографиях наше путешествие.

– Кто как, а я спать, – объявила Рита. – Ты классный мужик, Шмулик, но сейчас нас своими рассказами не отвлекай. До Иерусалима – качественно отдыхаем.

Семейка разбрелась по микроавтобусу и завалилась спать. Только энергичная бабулька уселась, открыла зеркальце и принялась наводить марафет.

– Сложная группа, – шепотом сказал мне Шмуль. – Миллионеры из Сургута. Рита не работает, но в семье она всем заправляет. В это трудно поверить, ее муж Сергей – крупный шишка в нефтянке, но слова ей поперек сказать не может. А мать Риты – Тамара Ивановна – жуткая тряпичница, к тому же сплетница страшная. В прошлом – партийный работник. Очень молодиться старается, просто со смеху умрешь, все время сидит и губы подкрашивает. Сын Риты, Ромка, – полный оболтус. Хотят все увидеть, но слушать из истории ничего не желают. При этом огромные деньги за экскурсии платят, а еще большие чаевые дают. Мне даже неудобно бывает. Говорят, совершают паломничество. Вчера в магазине, где косметику Мертвого моря продают, они там всякого барахла почти на десять тысяч долларов накупили! Мариновать они его теперь у себя в Сургуте будут, что ли?

– Шмуль, Мила сказала, ты давно живешь в Израиле. Как ты себя здесь чувствуешь?

– Да хорошо, в целом. Я приехал, когда еще ребенком был, бар-мицва уже тут происходила. Привык!

– А по-русски замечательно говоришь – правильно и образно! Не все москвичи так рассказывают!

– У меня просто мать – преподаватель русского языка, а отец – историк. Настоящая русская интеллигенция. Так все и сложилось, – застеснялся Шмуль.

– А в России бывал потом?

– Да, два раза, в Москве и в Питере, а еще на родине, в Саратове. Там все чужое, непривычное. Хотя здесь тоже скучно бывает. Говорят, русская душа – это диагноз… Я на себе это чувствую, несмотря на то что вырос в Израиле. Впрочем, хватит об этом. Я же экскурсовод! Мы сейчас едем по шоссе № 1. В Израиле интересная система нумерации трасс: дороги с нечетными номерами – направление восток – запад – восток, всегда перпендикулярно морю. Четные магистрали идут параллельно морю в направлении север – юг – север.

– А это кто еще такие? – изумилась я, поглядев в окно, и схватилась за фотоаппарат. – Притормози, пожалуйста!

Вдоль дороги стояли колоритнейшие пейсатые евреи в шляпах, размахивая флагами и изображениями седого бородатого мужика. Они что-то вразнобой довольно громко голосили. Рядом стояла машина, у которой на крыше было установлено непонятного назначения сооружение, похожее на традиционный еврейский семисвечник, но отчего-то с восемью свечами.

– Это хабадники, у них тут поселение рядом.

– «Хабадники»? Какое смешное словечко, однако! Что означает?

– ХаБаД – религиозное направление хасидизма, основанное на понимании и познании Создателя с помощью трех интеллектуальных качеств: Хохма (Разум), Бина (Понимание) и Даат (Знание). Первые буквы этих трех слов на иврите составляют аббревиатуру ХаБаД. В иврите многие слова так образуются. Идеологи движения ХаБаД – ребе Любавичские. От остальных евреев хабадники отличаются тем, что ждут не просто Машиаха, как все мы, а весьма конкретного. Они считают Машиахом не так давно отошедшего Любавичского ребе, ты его на фото видишь. Сейчас Ханука, вот они и ждут своего мессию, вдруг придет.

– А флагами-то зачем махать?

– Чтобы Машиах вдруг по рассеянности мимо не прошел! – давясь от смеха, сказал Шмуль. – Это еще ладно, бантики, а если серьезно – их община владеет приличным куском земли неподалеку от аэропорта, так они там выстроили точную копию дома, в котором Любавичский ребе в Нью-Йорке жил. Чтобы, когда он вернется, он все узнал и к новой жизни в старых обстоятельствах привыкал быстрее.

– Чудеса! – рассмеялась я.

– А ржать потише можно? – раздался сзади громкий недовольный голос Риты.

Мы переглянулись и перешли на шепот. Милка была права: Шмуль оказался удивительно интересным гидом. Он рассказал мне про Аялонскую долину и Иисуса Навина, древнюю Лиду, «виноградный городок», ныне арабский, Абу-Гош…

– В стороне остается городок Кирьят Яарим, где был дворец царя Давида. Говорят, именно там он подглядывал за купающейся Вирсавией, мужа которой, Урию, отправил на верную гибель, чтобы самому жениться на красотке. От этого брака родился царь Соломон, построивший Первый храм. А еще там хранился ковчег Завета…

– Подожди! – перебила я. – Но я только про Ноев ковчег слышала. И читала еще, что его так и не нашли, хотя искали на Арарате. При чем тут тогда Кирьят Яарим?

– Это два разных ковчега! – оживился Шмуль. – Ковчег Ноя – это построенный руками праведника корабль, на котором Всевышний спас его семью и еще каждой твари по паре. А ковчег Завета – это арон, специальный ларь, в святая святых скинии и Первого храма, в котором хранились скрижали Завета, первого – разбитого и второго – целого. Возможно, там было и имя Бога… Рядом хранился свиток Торы, написанный самим Моисеем! А также сосуд с манной небесной, расцветший жезл Аарона и многие другие древние еврейские святыни. Это место было под покровительством Всевышнего и овеяно Шехиной, поэтому входить туда можно было только первосвященнику, да и то раз в году в Иом-кипур. Ковчег был установлен на специальном камне, называемом краеугольным. По преданию, ковчег мог издавать звуки и метать молнии! Между ангелами с распростертыми крыльями возникал глас Божий.

– Слушай, все хочу спросить, даже неудобно как-то… – помялась я. – Кстати, о Моисее. Почему его везде с рогами рисуют? Он что, такой рогоносец был?

– Моисей с рогами? – рассмеялся Шмуль. – Ты юмористка, однако! Это вовсе не рога! Это лучи, вроде ауры. Моисей был действительно святым человеком, праведником. Поэтому ему и передал Господь заповеди.

– А как выглядел этот ковчег, где они хранились? Есть какие-то идеи?

– Он был сооружен по точным указаниям Бога, которые были даны Моисею. Говорят, даже чертежи были! Открой Тору, не поленись, посмотри, там есть весьма подробные описания. Ковчег служил вещественным доказательством связи между Всевышним и народом Израиля. В ковчеге была такая сила, что от приближения к нему люди воспламенялись! Прикасаться к нему было смертельно опасно.

– А как же его переносили с места на места? Ведь Моисей евреев через пустыню вел к Земле обетованной после того, как получил заповеди? – наморщила я лоб, припоминая.

– Переносили ковчег после специальной молитвы только потомки Левия, то есть выходцы из колена левитов. Его тщательно укрывали от посторонних глаз. Во время стоянок устанавливали в центре. Над ним всегда висело облако, как символ высшего присутствия. Несколько раз ковчег захватывали враги Израилевы. Каждый раз у захватчиков были огромные проблемы…

– И где сейчас этот ковчег? – заинтересовалась я. – Интересно было бы глянуть!

– Он пропал перед разрушением храма Навуходоносором. Есть версия, что потомки царицы Савской увезли его, самоотверженно спасая. У эфиопов есть легенда, что где-то в их краях есть тайный монастырь, в котором ковчег и сегодня хранится. Но это – сокровенное знание. Другие говорят, что он до сих пор спрятан на горе Нево. Ждут его появления к моменту строительства Третьего храма. Есть тысяча легенд и версий! Кто только не искал ковчег – крестоносцы, тамплиеры, мистики, археологи! Современные ученые пытаются его воссоздать, но ничего не выходит, как будто утеряно главное звено. Я почему-то думаю, ковчег сам даст о себе знать – в свое время. Как появившиеся в середине прошлого века Кумранские свитки.

Я примолкла, переваривая услышанное. Все для меня было совершенно новым! Время в пути пролетело незаметно! Шмуль мне понравился. В отличие от большинства известных мне мужчин, с ним было очень интересно.

– А сейчас, Карина, – гид перешел на серьезный, даже торжественный тон, – мы на подъезде к Иерусалиму, городу, история которого насчитывает более трех с половиной тысяч лет. Кстати, в Израиле говорят, что спускаются к югу, поднимаются – к северу, а в Иерусалим – всегда поднимаются, неважно, в каком географическом направлении едут. И из него – всегда спускаются. В Торе город упоминается впервые под именем Шалем… Здесь правили легендарные цари, Иерусалим завоевывал Александр Македонский и Селевкиды, а вслед за ними тут были посланники Древнего Рима, Византии, а также арабы, сельджуки, рыцари-крестоносцы…

Я вновь схватилась за фотоаппарат, ожидая после слов Шмулика увидеть нечто особенное, невероятное, мгновенно потрясающее взгляд и воображение – Вечный город! Но перед глазами на холмах раскинулись совершенно обычные бетонные офисные здания-коробки, между которыми петляли улицы с блочными жилыми домами.

– Мы заезжаем со стороны делового квартала, здесь находятся многие министерства и ведомства. Я подумал, тебе интересно будет. Вот в этом здании за шлагбаумом заседает кнессет, наш парламент. Видишь, прямо перед зданием стоит бронзовая менора? Увы, ближе не подъедем – не положено. А вот то здание, увитое лозами, – наше министерство финансов. Его еще в шутку называют стеной плача…

– И это – Иерусалим? – разочарованно вздохнула я. – Я себе этот город немного иначе представляла.

– А ничего! Мне даже нравится! – бодро сообщила проснувшаяся бабулька, весело глазея по сторонам. – На Сургут похоже!

– Подожди немного! – подмигнул мне Шмуль. – Тем разительней контраст будет!

И действительно, быстро пролетев по утренним оживленным улицам делового центра, мы выскочили на довольно узкую, идущую вверх дорогу.

– Поднимаемся на Масличную гору! – сообщил Шмуль. – Пора будить наших туристов. Это то, что они хотели увидеть.

– Че, уже приехали? – недовольно протирая глаза, спросила Рита. – Это Иерусалим, что ли?

Ее отпрыск фыркнул нечто нечленораздельное, отвернулся и продолжал спать, с головой укрывшись курткой.

– Сейчас будет остановка. Все выходим на Масличной горе, в русской традиции – Елеонской. Это особое место в Иерусалиме: здесь царь Давид поклонялся Богу. Возможно, на южном склоне этой горы царь Соломон строил капища для своих нееврейских жен… Говорят, вон там, внизу, был алтарь древней богини Астарты. В эпоху Второго храма Масличная гора была соединена мостом с Храмовой горой. Позже здесь назначали членов синедриона.

– А почему у горы название такое? – полюбопытствовала Тамара Ивановна. – Тут, наверное, оливы росли?

– По одной из легенд, именно здесь происходила процедура помазания первосвященников, – ответил Шмуль. – Отсюда открывается один из самых замечательных видов на Иерусалим. Смотрите, оттуда, – гид показал рукой за крепостную стену, – поднимаются ввысь молитвы на разных языках. Там находятся основные святыни трех религий.