Текст книги "Terra Mirus. Тебе не кажется"

Автор книги: Наталья Русинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава 9

– Ты что тут делаешь? Ты почему меня дома не дождался?! – воскликнула Алиса, от волнения даже не поздоровавшись.

Индра, протянувший к ней обе руки для приветствия, перестал улыбаться и замер.

– Ты не рада меня видеть?

– Что ты, рада, конечно! Но я же переживаю, ты болен и совсем не знаешь нашего мира, сам говорил, что ты тут в первый раз. А вдруг бы тебя по дороге обидел кто-нибудь?

– Меня? – и Индра расхохотался, да так заразительно, что и самой захотелось улыбнуться в ответ. – Я даже сейчас могу свернуть шею любому, кто попытается меня обидеть. А если не смогу – меня никто из здешних существ, состоящих из плоти и крови, не догонит. Так что не переживай. Ну что, идем?

– Ага, вон туда, к остановке ближе, – Алиса кивнула головой направо и побежала по тропе, вьющейся сквозь березовую аллею. Сокол на секунду задержался, оценивая обстановку, а потом догнал девочку в два прыжка, забрал у нее рюкзак и закинул на спину.

Алиса сразу почувствовала, что краснеет. «Он просто приличный парень и хорошо воспитан, не то что эти дураки в школе», – подсказывал ей здравый смысл.

Но сердце не хотело ничего слушать, оно требовало бежать вперед, высоко подпрыгивать, жадно хватать ртом свежий воздух. Радоваться новому дню и тому, что Индра рядом.

«Дура ты, Алиска, набитая», – подумала девочка, прежде чем окончательно поддаться этим желаниям. Ну и пускай дура. Завтра их вообще могут всех поймать и казнить, и что теперь, терять зря время на тревогу?

До прихода автобуса оставалось пятнадцать минут, и она потянула сокола в кафе за остановкой. Денег у нее оставалось не очень много, но вполне хватило бы на две порции блинчиков – правда, без кофе. Но это не беда, все равно здесь его подавали только с растительным молоком, от которого пучило живот. А еще в меню был противный чай на травах, пахнущий сеном. В общем, обошлись бы блинчиками.

Но Индра наотрез отказался заходить внутрь, стоило ему кинуть один взгляд на стеклянную дверь, где были краской намалеваны цены.

– Если хочешь, мы сюда сходим, но только на обратном пути, – заявил он непререкаемым тоном. – Ваших денег у меня сейчас с собой нет, значит, все это купишь для нас ты. Это неправильно, я знаю правила вашего мира, а уж этикет изучил вдоль и поперек. Девчонки не должны платить в таких местах за парней, особенно если они еще учатся в школе и не работают.

– А что, на обратном пути у тебя появятся наши деньги? – удивилась Алиса. – Ты решил ограбить какого-нибудь бедолагу, встретившегося по дороге?

– Увидишь, – коротко ответил сокол и сразу же перевел тему. – Ты мне скажи, как ездить в этих ваших автобусах? А то я пока не стал пробовать, вдруг проколюсь, что нездешний.

– Научу, там ничего сложного нет, просто привыкнуть надо… – Алиса осеклась. – Погоди, от дома до школы девять километров, как же ты добирался?

– Просто добежал, тут час всего легкой трусцой. Это удобно, тем более, половину пути занял лес. Я один раз только остановился, спросил у встретившейся старушки, в какой стороне школа. Она еще похвалила меня, сказала, что очень приятно смотреть на спортивного мальчика, занимающегося бегом, а не дрыхнущего до полудня…

Алиса в ответ только промолчала, вдруг осознав, сколько силы в теле Индры, если он с пневмонией и через три дня после полубеспамятного состояния способен пробежать девять километров за час.

«Он ведь может и шею тебе на болоте свернуть, и там же притопить в трясине. Он разведчик, мало ли, что ему нужно», – тут же вякнул изнутри здравый смысл, но девочка приказала ему заткнуться. Не хватало еще тревожиться по всякой ерунде.

К остановке как раз подкатил полупустой автобус. Правда, водитель, нехорошо посмотрел сначала на часы, а потом на двух несовершеннолетних пассажиров, и уже открыл рот, чтобы спросить, куда их понесло с утра в будний день, когда воспитанным детям нужно быть в школе. Но Алиса тут же сунула ему вместе с деньгами за проезд значок естественно-научного класса и вежливо попросила остановиться на полях около водохранилища, так как у них экологическое задание по сравнительному анализу годовых колец старых и молодых деревьев, а для этого нужно идти в лес. Дядька за рулем тут же кивнул и заулыбался, молчаливо одобряя подростковую научную деятельность на благо живой природы.

Ехать пришлось минут тридцать. Улицы с серыми обшарпанными домами сменились сначала многокилометровым полем с картошкой, затем лугами с пасущимися лошадьми (сокол тут же прилип к стеклу и прошептал, что в его мире тоже есть кони, и простые, и крылатые, а вот домашних кошек нет, и это грустно, потому что Мурка ему очень понравилась) и, наконец, развилкой двух дорог. Здесь дети вышли, а автобус свернул направо под горку.

– На кой лысый пень нам эти годовые кольца? – озадаченно спросил Индра, оглядываясь вокруг. – У нас дел и без того на сегодня хватает.

– Ни на какой, – рассмеялась в ответ Алиса. – Просто тогда он бы начал спрашивать, куда едем, и почему прогуливаем учебу. Сейчас взрослым до всех детей есть дело, это называется «коллективное воспитание». Вот и лезут такие дяденьки в чужую личную жизнь. А попробуй поспорить – и влетит потом в школе, на доску позора фотографию повесят, еще и напишут, за что висишь…

Две пары кроссовок – синих и белых – синхронно топали по тропинке, что петляла по полю, заросшему сурепкой. Здесь земля в этом году «отдыхала», на ней ничего не сеяли, кроме неожиданно оказавшегося полезным сорняка. К зиме он завянет и, политый новыми экологически чистыми удобрениями, превратится в целебный перегной, дав кучу питательных веществ почве.

– Слушай, давай вообще про школу сегодня не будем говорить, а? Расскажи мне лучше, почему пень лысый? Это крылатое выражение вашего мира?

– Нет, это чудище такое. И да, только у нас в Иномирье водится. Оно человекообразное, но при этом из дерева, только корой не покрытое. Заманивает одиночек, притворившись пнем у дороги в глуши, еще и может ядовитого туману напустить, чтобы путник вдохнул и ему остро захотелось присесть, а тут и пенек такой удобный… И тут чудище распрямляется и делает вот так!

Индра резко замер, скорчил страшное лицо, подпрыгнул на месте и сделал руками хватательное движение прямо около носа Алисы, заставив ее взвизгнуть, а затем рассмеяться.

– Ой, да ну тебя! Я о таком только в сказках читала.

– Ну, многие ваши сказки и легенды с нашего мира списаны. Твои предки народу соколов поклонялись когда-то. И не только твои. Жаль, уроков старой истории и мифологии у вас больше нет, насколько я знаю…

– Но зато у меня есть мама и папа, которые изучали старую историю еще до Великих, и они мне многое рассказывали, – Алиса покосилась на старый трухлявый пень, росший около тропы, и на всякий случай обошла его по большой дуге. – Всякие народы соколам поклонялись, и северные, и южные. И древние тоже. Наш народ тоже поклонялся, только по-разному, в совсем давние времена сокол был символом мужества и храбрости. А потом вдруг стал злодеем, который нападал на слабых. И почему-то во всех легендах обижал лебедушек прекрасных, я это хорошо запомнила.

– Да, и такое было, – Индра вдруг резко помрачнел. – И в этом тоже виноваты мы, точнее, тиран, однажды пришедший к власти и возомнивший себя не наместником бога, но самим богом…

– Расскажешь? – у девочки загорелись глаза.

– Потом, – неожиданно обрубил парень. Затем, будто извиняясь, добавил. – В другой день и в другом месте, хорошо? Там, где будет больше времени на отдых. Говорить про это до сих пор сложно, самая позорная веха истории Иномирья. Твоему народу больше всех не повезло, попал под раздачу в плохой момент, когда тиран окончательно сошел с ума. А его ведь здесь действительно принимали за бога…

Какое-то время шли молча. Впереди уже маячил перелесок с тоненькими березками. До хранилища оставалась от силы пара километров, до болот – еще меньше.

– А хорошие легенды у вас есть? – спросила Алиса, перепрыгивая через небольшой ручеек, размывший часть тропы. Хорошо еще, не поскользнулась и не упала, вот позоруха была бы, да еще перед красивым парнем!

– Есть, конечно, – Индра просто перешагнул грязную лужицу, не обратив на нее никакого внимания. – Хочешь, расскажу, как наш мир появился? Существует поверье, что из золотого яйца однажды возникла Вселенная, в которой есть и наш мир, и ваш, и много других. Но еще раньше были только пустота и тьма. И в этой тьме жили да были Дед и Баба, вечные и бесконечные прародители всего мироздания…

– Ой, я знаю эту легенду! – обрадовалась девочка. – У нас ее все дети знают! Жили-были Дед и Баба, и была у них курочка Ряба, снесла курочка яичко, не простое, а золотое…

Парень резко остановился от изумления.

– Почему курочка-то?!

– А кто? – в свою очередь, удивилась Алиса. – Это наша самая известная сказка. Дед бил и не разбил, баба била и не разбила, а мышка бежала, хвостиком махнула, яичко покатилось, упало и разбилось…

– Да не было такого! – сокол даже ногой притопнул от возмущения. – Как обычная мышь может разбить яйцо, из которого вышла Вселенная? Золотая орлица его снесла, а когда время пришло, само оно раскололось на части. С тех пор и превращаются повелители, который извечная Сила выбирает нашим народом править, в золотых орлов, это их главная ипостась. Выбирает она самого сильного и отважного, и всегда из числа воинов-соколов, так было веками и тысячелетиями…

– Нет, погоди, а курица-то где? Про нее забыли, что ли?

– Алиса! – Индра всплеснул руками, словно сама мысль о том, что его мир мог произойти от такой бесталанной птицы, была кощунственной. – Ну какая курица?! Она неуклюжая, не умеет летать, не умеет драться, только кудахчет без толку. И годится лишь на то, чтобы ее съесть! Разве может от нее зародиться целая Вселенная? Это же не горшок из глины слепить, тут сила нужна огромная, энергия и талант…

– Ну, знаешь, горшок слепить тоже не так легко, – пробурчала девочка в ответ. – И курица – хорошая птица, она о детях заботится, даже о чужих. Я в деревне на экскурсии видела, как они и утят, и гусят высиживали…

Про глину Алиса тоже знала на собственном опыте, посещая в прошлом году занятия по керамике, ведь девицам для общего развития нужно заниматься творчеством. Выбор стоял между лепкой и шитьем, поэтому ученица даже не раздумывала. Но относительно ровные кружки и тарелки, которые не стыдно показать родителям, у нее стали получаться лишь на третьем месяце усердного труда.

Опять почти километр шли молча, каждый погруженный в свои мысли.

«А ведь он выпендрежник, – мрачно думала Алиса, украдкой косясь на белые кроссовки, шагающие в пыли. Выше глаза поднимать не хотелось, пусть знает, что она обиделась! – Если ты не вся из себя сильная и прекрасная, не тянешься к совершенству, то отношение к тебе тоже будет соответствующим, не сейчас, так со временем. И потихоньку станешь в его глазах курицей. Только в человечьем обличии. Все равно тоже ни летать, ни сражаться не можешь, только кудахчешь без толку. Спасибо, что на суп не пустят».

Но даже это осознание не помогло утихомирить бурю чувств внутри. То, как Индра выговаривал ее имя, тянув согласные на долю секунды дольше (зная три здешних языка, он все равно спотыкался на непривычных слуху именах, и у него получалась «Аллисса»), то, как он склоняет голову вбок, когда чем-то сильно занят, как он смеется, как спит, свернувшись калачиком и обняв одну из подушек, как чешет Мурку между ушами – все вызывало в ней восторг и трепет.

– Не сердись на меня, – вдруг попросил сокол, останавливаясь и аккуратно удерживая ее за локоть. – Я забываю порой, что ты не из нашего мира, и для тебя многие убеждения моего народа диковаты.

Алиса подняла голову и посмотрела не него. Индра был каким-то грустным, в огромных зеленых глазах стояла непонятная тоска.

– Мы очень непохожи, ты даже не представляешь, насколько. Мы росли в разных мирах, при разных условиях. Я за эти дни увидел столько любви в вашей семье, и столько свободы при этом, сколько мне не снилось. У меня есть определенные обязанности, которые я должен выполнить даже ценой жизни. И я только рад этой задаче, ведь служить своему народу – великое благо для каждого из нас. Но я увидел другую жизнь и мне… Мне тяжело. Я не привык к такому отношению, хоть оно мне очень приятно, и порой хочется оказаться на твоем месте. Но даже думать об этом неправильно.

Они стояли близко-близко. Индра протянул руку и заправил девочке за ухо торчащую прядь волос. Он его прикосновения Алиса вздрогнула, как ударенная током – и замерла, не шевелясь.

– Но в одном я могу быть точно уверенным – я рад, что именно ты нашла и спасла меня. И еще мы знакомы только четвертый день, а у меня уже ощущение, что я знаю тебя всю жизнь. Даже если не во всем понимаю.

Алиса открыла рот, чтобы сказать, что чувствует то же самое, что с ним весело и она надеется, что они победят белобрысых и будут дружить и после войны.

Но сказала совсем другое.

– Постарайся все же не погибнуть при выполнении своих обязанностей, хорошо? Мне будет очень тебя не хватать.

И почувствовала, как краска заливает щеки.

Но сокол не обратил на это никакого внимания, он тут же заулыбался и встряхнул кудрявой головой, будто отгоняя наваждение.

– Я очень постараюсь не погибнуть. Обещаю тебе. А теперь пора в путь. Кажется, впереди тот самый осинник, в который я упал. Нам сначала нужно туда.

– Зачем? – удивилась девочка, но послушно свернула вправо и зашагала за Индрой сквозь густую траву.

– Вещи свои заберу. Ты же не думаешь, что я попал в ваш мир в одних дырявых штанах? – сокол озорно подмигнул. – У меня с собой куча артефактов и магических эликсиров. И ваши деньги, кстати, тоже. Меня очень хорошо подготовили к путешествию. Но я был ранен и едва спасся сам, было не до сумки. А теперь я в порядке, и мы заберем все, что причитается.

Осинник встретил ребят птичьим гомоном и ярким зеленым ковром мха и трав. Низенькие елочки обступали лесок по краю, будто кружево на подоле праздничного платья. Осинки, большие и маленькие, тянулись идеально прямыми стволами к небу, и Алиса невольно залюбовалась. Какой дурак выдумал поговорку про то, что в осиннике только удавиться и можно? Удавливаться совсем не хотелось, а вот посидеть на пеньке (обычном, с корой) и погладить пушистые от мха узловатые корни старых деревьев – очень даже. Жаль, отдыхать некогда.

Индра сбавил скорость и теперь ступал по лесному ковру совершенно бесшумно, ставя ногу сначала на пятку, потом на носок.

– Туда, – одними губами сказал он, махнув рукой вправо. Подростки осторожно перелезли через два здоровенных поваленных бурей ствола, прошли сквозь низенькое и пышноигольчатое еловое семейство и выбрались на небольшую полянку. Внизу, в овраге, уже начинались болота.

Здесь было пусто и спокойно. Только обломанные сучья с ближайших деревьев, валяющиеся по траве, указывали на недавнюю заварушку. Будто кто-то падал с неба, цепляясь за них, и не мог удержаться.

– Какого лысого пня? – озадаченно прошептал Индра, оглядываясь вокруг. – Я же сюда упал вместе с сумкой. Где она?

Алиса тоже замерла. На душе стало тревожно.

– Может, белобрысые забрали?

– Исключено, – сокол покачал головой. – Вещи заговорены от их магии, они бы просто ничего не увидели. Да и следов вокруг нет. Уж следы я всегда и везде почую, кто бы тут ни был…

И вдруг резко замер, как еще одна маленькая осинка посреди поляны. Затем оглянулся, прижал палец к губам и едва уловимым движением показал на кусты за своей спиной. После сделал два шага в сторону и заговорил громким и подозрительно ласковым голосом.

– Алиса, я в овраг полезу, хорошо? Надо там все осмотреть, – каждое слово было отчетливым и членораздельным, чтобы понял даже глухой или глупый. – Жди меня здесь.

Он действительно пошел к спуску в овраг, но буквально на его краю вдруг остановился – и совершенно бесшумно заскользил вдоль кромки, поросшей старой, пожухлой травой.

Сокол возвращается по дуге, и путь его лежит прямо к кустам, которые до этого были за его спиной, поняла девочка. Она тут же демонстративно отвернулась и стала насвистывать мелодию гимна, прославляющего Великих. Выходило ужасно, ни в такт, ни в лад, зато громко и от души. Даже птицы в вышине притихли, изумляясь новоявленному таланту.

Кто бы ни был здесь еще – все его внимание сейчас было обращено на самого шумного из пришедших.

Индра практически вплотную подобрался к кустам и замер, сгорбившись, будто к чему-то готовясь. А затем развернулся, как пружина, и прыгнул, ныряя в густые заросли.

Раздался визг, перешедший через пару секунд в непонятное кваканье. Сокол выпрямился, держа за шкирку съежившееся человекоподобное существо в зелено-коричневых тряпках. Ростом оно едва доставало ему до колена.

– Надо было раньше сообразить, – произнес он совсем другим, непривычно жестким голосом, и встряхнул пойманную добычу. – А ну, говори, куда ты дела мои вещи, дрянь, пока я тебя по частям на амулеты для наших девок не пустил! Когти на приворотное зелье, зубы – на отворотное!

– Ыыыыыыы, – захныкало существо. Из-под всклокоченных серых волос показались длинный нос, похожий на сучок, и круглые совиные глаза.

– Это кто? – одними губами прошептала девочка, онемев от неожиданности и ужаса.

– Это? – Индра поднял непонятное чудище повыше, демонстрируя во всей красе. – Это, Алиса, мокруха, в вашем мире – кикимора, нечистый болотный дух. Живут в лесах, но поближе к людям, промышляют мелким воровством еды и побрякушек. Удивительно, как она уцелела при белобрысых-то? Небось, шпионишь на них, гадюка?

И он встряхнул кикимору еще раз.

– Не шпионю! – вдруг заверещала та, хватаясь за держащую ее руку. – Я их ненавижу! Прячусь в лесу, потому что возле людей житья никакого нет, поймают и сожгут, ыыыы! И сумку я не воровала, специально припрятала, знала, что ты придешь за ней, и тогда бы отдала! А ты сразу ловить и драться, ууууу! Злой сокол, злой!

– А ну цыц! – рявкнул Индра. – И лапы свои убери, еще раз до меня дотронешься – в можжевельник головой засуну! Где сумка моя?

– Неподалеку, за водохранилищем! Одна нога здесь, другая там, все принесу! – залопотала нечисть, складывая тонкие руки, и впрямь похожие на паучьи лапки, в молитвенном жесте. – Отпусти, я клянусь, правду говорю!

– Смотри мне, – процедил сокол, разжимая пальцы. Мокруха с громким шмяком и ойканьем упала назад в кусты. – Обманешь – поймаю все равно, только вырву язык, чтобы не врал, и засуну в…

– Индра! – ахнула Алиса, не дав ему закончить. Знакомый добрый парень вдруг стал совершенно чужим и противным, и ей это не понравилось. – Зачем ты так? Если не веришь – давай сами с ней сходим и заберем твои вещи. Вдруг и вправду для тебя припрятала? Великие-то не найдут. А их ищейки? Это такие твари, что жуть берет, я один раз видела, когда в нашей школе запрещенные книги искали. Нюх во много раз сильнее собачьего. Магию вашу не почуют, ну а как насчет запаха кожи, ткани, или из чего там сумка сделана?

По обалдевшему лицу Индры девочка поняла, что этот вариант даже в голову ему не пришел. Эх, разведчики, ну прямо как в кино! На какой-нибудь мелочи да проколются обязательно.

Мокруха вышла из елок, хромая и почесывая поцарапанный нос. Вблизи она оказалась симпатичнее: нормальный рот, обычные, разве что кругловатые и желтоватые глаза, уши с острыми кончиками, серые взлохмаченные волосы. А что нос похож на коряжку – невелика беда. У Егорова из Алисиного класса нос вообще был огромной картошкой, и, на ее взгляд, длинноватый сучок смотрелся куда милее.

– Истинную правду говоришь, девочка, – закивала она. – Мне чужое ни к чему, и ищейки, прочесывающие мой лес, тоже даром не сдались, от них чем дальше, тем лучше. Я спрятала, я и отдам.

– Вот отдашь, да я проверю, все ли на месте, тогда и поверим тебе, – буркнул сокол, тоже выходя из-за кустов. – Веди нас, и не вздумай сбежать своими тайными тропами, знаю я ваше племя, все равно догоню потом.

Кикимора с обидой посмотрела на пугающего иномирца и махнула рукой. Затем подошла ближе к менее опасной девочке и протянула для приветствия замурзанную лапку. Кстати, вблизи она тоже оказалась не паучья, а почти человеческая, только с четырьмя пальцами, каждый из которых украшал коготок.

– Тебя Алиса зовут? А я Марыся, можно Маря. Я тебя видела два месяца назад, вы деревья садили с другими детьми у водохранилища городского.

– Приятно познакомиться, Маря, – девочка тут же протянула руку в ответ. – Садили, ага. Тридцать рябин и столько же березок. Интересно, прижились?

– Часть болеет, хотя я старалась их подлечить, – кикимора со вздохом понурила лохматую голову. – Те, которые подальше от воды посадили, выжили. А которые еще и полили потом водой из озера, тем сильно поплохело. Нехорошая эта вода, нашему брату из числа малых лесных народцев рядом даже находиться тяжко.

– Что ты знаешь об этой воде? – спросил Индра, наблюдавший за разговором. – Чем она отравлена?

Марыся с опаской взглянула на него, сморщив длинный нос, но все же ответила.

– Она не отравлена, сокол. Но для нас ядовита. А для людей… Физически она их здоровье никак не портит, если ты об этом. В остальном проще показать, сами все поймете. Но тебе нужно обернуть нос и рот какой-то тканью, сегодня на озере жарко, испарения от воды тоже будут губительны.

– А девочке?

– Девочка в безопасности, тем более, она эту воду пила наверняка много лет и даже не подозревала, что с ней что-то не то.

– Пила и не подозревала, – подтвердила Алиса. – Но дома мама запрещает пить из крана, мы ее через угольный фильтр пропускаем. А два дня назад Индра едва ею не отравился, при этом из очищающего кувшина спокойно пил…

– Мама у тебя умная, все правильно сделала, – кивнула Марыся. – Она потомок соколов, рожденный человеком? Тоже чувствует яды?

– Нет, мама потомок людей, рожденный человеком, – засмеялась Алиса. – Она просто в науку верит и в микробов, поэтому и сама не пьет воду из крана, и нам с папой не советует. И руки мы моем после улицы всегда, хотя, сейчас уже такое правило упразднили. Великие говорят, что в природе грязи нет, а кто болеет потом ротавирусными инфекциями, у того организм плохим питанием и дурными мыслями зашлакован. И чтобы исцелиться, надо провести антипаразитарную чистку тела и мыслей, а еще регулярно молиться в районном храме. А мама говорит, что микробам и бактериям все равно, где и сколько человек молится, потому что боятся они только чистоты.

– Ну, да, им все равно, какой организм поразить, лишь бы к живой клетке прилепиться, да оболочку ее проницаемой сделать, – кикимора задумчиво почесала всклоченный затылок. – А если за гигиеной не следить и не вакцинироваться, то вообще сказка, а не жизнь…

– Чего? – обалдел Индра. – Ты на каком языке говоришь?

– На здешнем, господин неуч, – фыркнула лесная нечисть. – Учебники по основам медицинских знаний и патологической анатомии в помощь.

Тут уже обалдела Алиса. Насколько странно было слышать подобные слова от неизвестного науке существа в грязных лохмотьях, ростом человеку по колено!

– Тут когда-то люди по всей округе книжки закапывали, а еще в болоте топили мешками, когда белобрысые к власти пришли. Вывозить было опасно, сжигать – жалко, – объясняла тем временем носатая Марыся. – Я горы учебников нашла, и по биологии, и по физике, и по всяким другим наукам. Все и прочитала за эти годы, делать-то нечего, высовываться из леса опасно. Медицина – лучше всего! Так интересно вы, люди, живете! И бактерии у вас есть, и вирусы, и даже грибы на вас заводятся!

– Фу! – скривилась Алиса. Вот уж сомнительный интерес, выращивать на своем теле грибы.

– А по этикету или субординации там ничего не было? – наконец, обрел дар речи Индра, опешивший от мокрухиной наглости. – Так лечебный можжевельник живо всему необходимому научит, без траты времени на чтение!

– Я – болотная кикимора, а не домовая, господин сокол, – с достоинством ответила маленькая нахалка. – Мы можжевельника не боимся. А еще можем превратиться не только в черную кошку, как домовухи, но и в лягушку, жабу, а еще в гуся и утку…

– Так превращайся и лети уже быстрее туда, где мои вещи, – Индра начал заводиться не на шутку. – А то возникает ощущение, что ты заговариваешь нам зубы и тянешь время.

– Не надо превращаться, так доведу. Спустимся в овраг и пойдем по краю болота, – Марыся сбросила с плеч грязные лохмотья, засунула под еловую поросль и выпрямилась, оставшись в пятнистом зелено-коричневом костюме и высоких ботинках на шнуровке. – Готовы?

Сомнений не было, хоть и глазам не верилось. Ни в одной сказке автору и в страшном сне бы не привиделась кикимора в берцах, военных камуфляжных штанах и куртке. Из кармана торчал клетчатый платок под названием «арафатка». Девочка точно помнила это название: папа до прихода Великих (и еще немного после, пока выговор на работе не получил за пропаганду войны) носил эти платки в холодную погоду вместо шарфа. Ему безумно шло, жаль, их запретили.

– Маря, а откуда одежда? До Великих в такой же солдаты ходили! У нас тогда воинская часть рядом была, я хорошо эти цвета помню, – Алиса обошла кикимору по кругу, присматриваясь.

– Жить хочется, пришлось привыкать, – пожала та плечами, доставая платок и повязывая на пиратский манер на голову, скрывая волосы. – В ней и по лесу, и по полю, и по реке можно, и никто не увидит издалека. Колдовать-то нельзя теперь. Я семь лет назад рискнула, когда нашла кучу этих тряпок в мешках за водохранилищем, и уменьшила под свои параметры. Потом ищейки белобрысых меня трое суток по всему болоту искали, всех лягушек в округе пожрали. С тех пор никакой магии здесь, только в животных превращаюсь и тропами скрытыми хожу, но это уже наше природное, без прямого колдовства…

– Я тоже такой костюм хочу! – заявил Индра. – Остались у тебя неуменьшенные?

Алиса не удержалась и фыркнула. Хоть что-то в эти дни остается неизменным. Война войной, а новый наряд для главного щеголя – по расписанию.

Кикимора промолчала, глядя на парня желтоватыми глазами и чуть насмешливо улыбаясь.

Тот соображал быстро.

– Само собой, сочтемся, – кивнул он. – Не верю, что ты в сумку свой длинный нос не сунула. Оружие, эликсиры и здешние деньги даже не проси. Насчет остального можем поговорить.

– Поговорим, – согласилась Марыся. – Ну, пошли, что ли?

В овраг спускались молча и почти без шума, правда, Алисе пришлось цепляться за ветки и корни растущих на склоне деревьев, чтобы не упасть. Остальные просто соскользнули вниз, едва касаясь травы. Одно слово – сказочные персонажи! Девочке вдруг стало стыдно за собственную неуклюжесть.

По узкому бережку вдоль кромки болот пробираться оказалось еще сложнее. Кроссовки так и норовили проскользнуть вбок по влажным, заросшим мхом камням, и угодить в мутную темную воду, сквозь которую было не видно дна. Зато Индра шел за кикиморой легко и ровно, выпрямив спину, как канатоходец в старинном цирке. И даже не сбил дыхания.

А у Алисы футболка начала прилипать к спине. Она быстро нагнулась, понюхала воздух около подмышки и успокоилась – пахло цветами, перед окружающими не стыдно. Да благословят Вселенная и всякие силы небесные химическую промышленность давних лет и маму, благоразумно скупившую в свое время в ближайшем магазине все дезодоранты и антиперспиранты! Отдавали их оптом всего за пару денег – потому что в составе соли алюминия, консерванты и яд, который в организме человека превращается в канцероген и убивает его потихоньку. Мама тогда сказала: «Зато буду лежать в гробу красивая и не вонючая» – и стратегический запас потенциальной запрещенки в доме пополнился еще на несколько десятков флакончиков. Почти восемь лет с той закупки прошло, а половина еще осталось. Срок годности, конечно, вышел, но свойства свои они сохраняли до сих пор. С тех пор Алиса зауважала химию прежней эпохи еще больше.

За всеми этими мыслями девочка не заметила, как приотстала. Марыся, шедшая впереди, оглянулась и что-то сказала Индре вполголоса, еще и руками всплеснула. Тот тоже обернулся, посмотрел на Алису и покраснел. Да что же это такое, сокол даже смущался красиво, щеки просто залились смугловатым румянцем.

Он в три прыжка вернулся назад и подхватил девочку на руки, та даже пискнуть не успела.

– Ты с ума сошел? – ахнула она. – Отпусти, уронишь!

– Не уроню, – Индра ободряюще улыбнулся. – Так быстрее будет, и ты не устанешь. А то мы тебя уже почти бросили.

– А я говорю, отпусти! – теперь девочка перепугалась не на шутку. – Тебе нельзя тяжести таскать, ты даже не выздоровел еще, надорвешься!

И тут же поняла – зря она это сказала.

Губы сокола раздвинулись еще шире, обнажая зубы, а брови при этом сдвинулись. Он принимал вызов.

– Держись за плечи, если страшно будет, – только и успела услышать Алиса.

А в следующую секунду Индра прыгнул.

Небо над головой, стена оврага с левой стороны, болота с правой, земля, снова небо – все закрутилось перед глазами. Где верх, а где низ? Парень из иного мира несся вперед огромными прыжками, отталкиваясь то одной ногой, то другой, будто взлетая. Вот он на долю секунды коснулся белой подошвой воды, Алиса взвизгнула и рефлекторно обвила руками жилистую мальчишескую шею. Ее щеки и пальцы заледенели от страха. Зато кожа сокола пылала огнем.

Марыся прямо на бегу оглянулась, заулюлюкала, захохотала, как настоящая лесная нежить из сказки, и засвистела, сунув пальцы в рот.

– Наперегонки! – взвизгнула она и помчалась вперед.

Лесная чаща с болотом слились в единый туннель всех оттенков коричневого и зеленого. Алиса от ужаса больше не могла смотреть по сторонам, и, уже ни капли не стесняясь (все эмоции отключил самый древний в мире инстинкт – выживания и самосохранения), уткнулась лбом соколу в шею. Леший с ним, пусть несет, если приспичило, только бы не уронил по дороге, голова же треснет пополам при падении!

Закончилось все также стремительно, как и началось. Кикимора проорала «Пришли», Индра просто остановился и аккуратно спустил Алису на землю, разжимая руки. Правда, тут же снова сжал – от волнения девочку трясло, и она едва не упала.

– Ты напугалась? – обеспокоенно спросил сокол, усаживая ее на землю и заглядывая в лицо. – Прости, я не подумал. Мы обычно так на заданиях и передвигаемся, чтобы время не терять, да и нести тебя было легко, у нас походные мешки тяжелее.

Больше всего в эти минуты хватающая ртом воздух Алиса хотела, чтобы они все провалились сквозь землю: и задания соколиной армии, и мешки, и сумка, за которой они идут, и водохранилище с ядовитой водой. Да и сами Индра с Марысей, чего греха таить.

Но вслух, как воспитанная девочка, она ничего не сказала. Наоборот, нашла в себе силы кивнуть головой.