Текст книги "Подруга (СИ)"

Автор книги: Наталья Ткаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Я могу напоить коня? – тут же спросил настойчивый орк.

– Конечно, – равнодушно отозвалась Тхар, въезжая во двор. Она надеялась, что орк сразу двинется к колодцу, но Радег легко спрыгнул с коня и подошёл к ней:

– Давай я сниму тебя.

– Спасибо, я сама, – не поддалась девушка, хотя вопрос слезания с лошади был для неё ещё более болезненным, чем вопрос попадания на эту самую лошадь.

Она перекинула правую ногу через седло, едва не запутавшись ею в поводьях, вынула левую из стремени и уже собиралась спрыгнуть, как сильные мужские руки перехватили её и, обняв за талию, стянули вниз.

– Я тебе сейчас второе ухо откушу! – пригрозила Тхар, глядя в весёлые серо-зелёные глаза. Радег засмеялся и поставил её на землю.

Тхар одёрнула кофту и взяла Дружка под узду.

– Колодец вон там, – указала она и отвернулась.

Когда девушка вышла из конюшни, возле колодца довольно пощипывал травку рассёдланный Шесх. Хозяина нигде не было видно, что могло означать только одно – им уже завладела вынашивающая матримониальные планы бабушка.

Тхар мрачно оглядела коня, поколебалась и всё же пошла на кухню. Возле входа громоздились столы и скамьи, сваленные в куче: перед обедом работники растаскивали их, расставляли и усаживались прямо на улице, благо было ещё тепло. Но для обеда ещё было рано, все трудились в полях и садах, либо на мельницах, и Тхар прекрасно услышала доносящиеся из распахнутой двери голоса:

– Ммм, как вкусно! – подлизывался орк.

– Тхар готовила, – безбожно врала бабушка.

Тхар фыркнула – готовить она умела, но не любила, больше всего из-за того, что в пути ей чаще приходилось перебиваться бутербродами. И, что бы там ни поглощал с таким смаком Радег, она к этому не имела ни малейшего отношения.

Войдя, она застала прелестную картину: довольная бабушка умилённо следила за тем, как орк лопает запеканку – аж за ушами трещит!

– Приятного аппетита, – тоном "хоть бы ты подавился!" пожелала Тхар.

– Спасибо, – улыбнулся ей Радег и похлопал по скамье рядом: – Присоединяйся!

– Давай, садись, ты ж наверняка ещё не завтракала, – поддержала его бабка.

Тхар вымыла руки и села напротив. На столе уже стояла её кружка травяного отвара и новое блюдо с запеканкой.

– Ну, я пойду, – многозначительно произнесла бабка и быстренько выскочила из кухни. Тхар покачала головой и потянулась за запеканкой. Вот уж голодать из-за какого-то приставучего орка она не собирается!

– У меня для тебя кое-что есть, – сказал он после недолгого молчания, расстёгивая куртку. Тхар заинтересованно приподняла бровь.

Радег вынул из-за пазухи тряпицу, развернул и протянул Тхар полураскрывшийся ало-жёлтый бутон на толстом коротком стебле.

"Хм, а на цветочек всё же разорился", – ехидно отметила про себя девушка. Она присмотрелась к бутону и вскочила, едва не пролив отвар:

– Где ты его взял?!

Радег удивлённо посмотрел на неё:

– Недалеко от того пруда, про который ты говорила, усадьба…

– И сколько эта грымза с тебя содрала? – хмыкнула Тхар.

– Ну, – замялся орк, отводя глаза, – в общем-то… я… гхм… ничего не платил…

– Украл? – весело спросила Тхар.

Радег смущённо кивнул, нервно накручивая на палец одну из кос:

– Ну, ты наверно ведь знаешь, по орочьим обычаям первый подарок девушке нужно обязательно украсть, а не купить…

– Это первый подарок невесте, и речь обычно идёт о коне, чтобы жених мог доказать свою удаль и всё такое, – насмешливо продемонстрировала Тхар свои познания в орочьих традициях. – Так что не надо тут выдумывать, скажи честно, что пожалел тех денег, которые она за него потребовала! Впрочем, утащить из-под носа дорогой тётушки Желнарты бутон её знаменитой, нигде больше в округе не растущей, ареслии – это действительно доказывает твою удаль!

Они оба засмеялись. Тхар нашла пустой горшок с высоким узким горлышком, налила в него воды и вернулась к столу. Она протянула руку, взяла цветок и уже готовилась его поставить, как вдруг наклонила стебель и замерла.

Радег недоумевающее смотрел как недоверие, удивление, радость и радость весьма ехидная сменяются на её лице. Наконец девушка повернулась к нему и сказала:

– Радег, хочешь, я тебя поцелую?

– Не то слово! – воскликнул обрадованный орк, не совсем понимая, с чего вдруг такая милость, но не собираясь её упускать. Тхар быстро наклонилась и чмокнула его в щёку, вся светясь от счастья:

– Смотри! – она протянула раскрытую ладонь, на которой лежала небольшая "коробочка" с семенами. – Бабушка уже не первый год пытается их заполучить, а эта вредина всё никак не соглашалась. Потом за дикие деньги продала бабушке десять семечек, и ни одна не взошла! Бабушка так расстроилась! Зато теперь, – Тхар злорадно улыбнулась, – пусть эта жадина хоть удавится! У бабушки тоже будут ареслии! Я, вообще-то, против воровства, но отказаться не могу! – честно призналась девушка.

– Рад, что смог тебе угодить, – улыбнулся довольно Радег и хитро подмигнул, наклоняясь к ней: – Может, ещё раз поцелуешь?

– Обойдёшься, – фыркнула Тхар и в упор уставилась на орка: – И вообще, у тебя обоз простаивает. Тебе не пора обратно, а, купец?

– Подождёт мой обоз, – ухмыльнулся орк и потянулся за новым куском запеканки. – Сама виновата, слишком вкусно готовишь!

Тхар сдавленно хмыкнула, не решившись уличить бабушку во лжи, и села напротив. Некоторое время она наблюдала, как ничуть не смущённый пристальным взглядом незваный гость с аппетитом жуёт запеканку, потом задумалась… Конечно, об одном теперь таком далёком эльфе. Который скоро появится и… хм… а почему бы ни поехать на зиму в Леса? Хотя нет, наглости напрашиваться в гости на столь долгий период у Тхар определённо не было. Да и всё-таки хотелось хоть немного заработать за зиму. Ну, может, на месяц в Леса, хоть посмотреть, как у них там всё устроено, а то по рассказам и не поймёшь. А потом куда? На юг одной пробираться мягко говоря опасно, а к тому времени все обозы уже пройдут…

Можно, конечно, купить место в дилижансе. О нём у Тхар сохранилось воспоминание со времени обучения в Академии. На каникулах она, как порядочная барышня, садилась в него вместе с остальными студентками и ехала из столицы до ближайшего большого села. Так вот, иначе, как пыточным средством, Тхар дилижанс назвать не могла. Воспоминание о проведённых в нём часах до сих пор вызывало у Тхар дрожь: тряска, теснота, духота и холод одновременно, ужасно неудобные сиденья, сведённые судорогой конечности и остановки раз в полдня…

– Что-то ты загрустила, – коснулся её руки Радег и, когда Тхар подняла глаза, ободряюще улыбнулся.

– Да так, – неопределённо повела Тхар плечами, думая с сожалением, смешанным с облегчением, что вариант с дилижансом всё же стоит отмести: дорого и до прибрежных городов всё равно не доходит.

– Тхар, – позвал Радег.

– Мм? – отозвалась девушка, рассеянно собирая крошки с блюда.

– Я через неделю поеду обратно, только по другой дороге. Знаешь, там, за рекой, есть большое село, Черевякино…

– Странный у тебя маршрут, – удивилась Тхар. – И до столицы и обратно ты за неделю никак не успеешь, это я тебе гарантирую.

– Я не в столицу, – покачал головой Радег, откидываясь на спинку стула и потягивая отвар – запеканки больше не было. – Я не совсем обычный купец, – орк таинственно замолчал. Но девушка напротив приподняла бровь с таким скучающим выражением, что он вздохнул и продолжил: – Я вожу заказы. Достаточно дорогие.

– Ну и что? – равнодушно поинтересовалась Тхар, хотя внутренне её уже тошнило от самоуверенного парня, который считает, что она должна ему пасть в ноги, или скорее, повиснуть на шее, только из-за того, что содержимое его обоза в два раза дороже любого другого. Нашёл, чем годиться!

– Ну и то, что я выполняю определённые заказы. Допустим, сейчас везу мебель из сейкальского дуба в усадьбу одного графа, а усадьба эта по дороге в столицу, – немного резко отозвался орк, раздосадованный тем, что ожидаемое впечатление произвести не удалось.

– Богато живёт граф, – пожала плечами Тхар. – Если целый обоз мебели может себе позволить.

Орк хмыкнул.

– Нет, в обозе только две повозки с его мебелью. Такие, крытые, высокие. Может, ты заметила…

– Не обратила внимания, – честно ответила Тхар и снова расстроила орка полным равнодушием к его персоне и занятиям: – Радег, мне идти пора. Так что тебе, думаю, самое время седлать Шесха и ехать к твоей мебели и прочим частям обоза.

Орк вздохнул и поднялся:

– Ладно, раз гонишь…

– О, если б ты ехал на юг… – проникновенно сказала девушка, прекрасно осведомлённая о том, что орк движется в противоположном направлении. Тоже встала и ещё шире распахнула и так открытую дверь в недвусмысленном намёке: "на выход!".

Радег неожиданно торжествующе ухмыльнулся, подошёл и насмешливо глянул на девушку сверху вниз:

– А я обратно поеду на юг! Значит, всё-таки хочешь ещё раз меня увидеть?

Тхар фыркнула и вышла первой.

– А иначе с чего тогда про юг заговорила? – спросил ей в спину орк с таким удовольствием, что Тхар не выдержала.

Нахальный орк бесил её с первого же момента его появления на усадебных землях. И сейчас Тхар развернулась и резко ответила, глядя в глаза опешившему от выражения неприкрытой злости на её лице Радегу:

– С того, что уже не знала, как от тебя отделаться! Знал бы ты, как я ненавижу подобных самовлюблённых нахалов, которые являются без приглашения, в святой уверенности, будто им рады! Которые считают, что стоит им свистнуть, и любая девушка побежит за ними! А если не купится на их смазливую морду, так всегда можно упомянуть деньги и близость к титулованным персонам! А про юг я заговорила, потому что я пойду на юг! На настоящий юг, до самого Краевого мыса! Туда, где ты никогда не бывал и куда никогда не попадёшь! Потому что всю жизнь будешь возить мебель для графов и считать чужие деньги!

Тхар крутанулась на месте так резко, что короткая левая коса хлестнула её по щеке. Девушка, ещё более раздосадованная неожиданной болью, быстрым шагом пошла в конюшню – обниматься с Дружком. Она уже понимала, что поступила некрасиво, но ни одного слова не взяла бы обратно. В своих странствиях она не раз попадала в неприятные ситуации, и со временем у неё выработалось устойчивое отвращение к избитым приёмам доморощенных обольстителей. В основном, ей удавалось отшутиться или ускользнуть, но тут, дома, она не выдержала.

– Вот хотя бы Ллио взять, – жаловалась она шёпотом Дружку. – Он вообще меня смущался! Да даже того же Гарраша вспомнить – это я его соблазняла, а не он меня! А этот…

Тхар услышала, как открывается створка ворот в конюшню и вздохнула, выпрямляясь. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь из работников застал её в расстроенных чувствах, поэтому она глубоко вдохнула и медленно выдохнула, стёрла с лица всякое выражение и вышла из стойла.

У входа, неуверенно придерживая рукой норовящую закрыться створку, стоял возмутитель спокойствия.

Из расстроенной Тхар мгновенно превратилась в боевую и выразительно покосилась на оставленные кем-то из работников грабли.

– Ой! – ненатурально испугался орк. – Кажется, мне пора спасаться бегством – вон там ещё серп рядом с тобой висит!

Тхар машинально посмотрела на указанное орудие мести, потом на орка и засмеялась. Радег улыбнулся и подошёл ближе.

– Извини, – сказали они оба одновременно. Тхар удивилась:

– Ты-то за что извиняешься?

– За слепоту, – усмехнулся орк, а Тхар отметила, что без самовлюблённой усмешки его лицо гораздо приятней. – Мне сразу следовало догадаться, что ты… – орк отвёл взгляд, – не обычная… ммм… селяночка…

– А ты у нас знаток селяночек? – поинтересовалась девушка с намёком.

Радег снова перевёл взгляд на неё, чуть насмешливо улыбаясь:

– Ты мне понравилась.

– А ты мне – нет, – хмыкнула девушка, мгновенно посерьёзнев. – Мы, может, ещё и могли бы подружиться, если бы ты не приставал ко мне…

– Я к тебе не пристаю! – искренне возмутился орк. – Я за тобой ухаживаю!

– А я не хочу, чтобы ты за мной ухаживал, – поморщилась девушка. – Моё сердце занято, давно и прочно. А если для тебя это не аргумент…

– Аргумент, – успокаивающе поднял руку раскрытой ладонью к девушке Радег и улыбнулся: – Попробуем подружиться?

– Тебя обоз ждёт, – резко ответила Тхар и, обогнув орка, вышла из конюшни.

На него она больше не сердилась, но воспоминания о Гарраше очень часто приводили её в дурное настроение.

– Тхар, – окликнул её Радег. Девушка обернулась, орк подходил к ней, рядом трусил уже осёдланный конь. – А всё-таки, если захочешь, через семь дней я буду в Черевякино. Чтобы туда доехать отсюда, надо выехать на тракт, потом свернуть у мельниц к лесу…

– Да знаю я, – отмахнулась Тхар. – И, кстати, есть дорога гораздо короче.

– Какая? – мгновенно заинтересовался орк.

– Обоз не пройдёт, – отрезала Тхар.

– Но я-то проеду, – усмехнулся Радег. – Чтобы тебе не ехать так далеко…

Тхар расхохоталась и пояснила, заметив недоумённо-обиженное лицо орка:

– Я ходила гораздо дальше Черевякино, уж поверь мне. А куда на юг ты идёшь? – неожиданно посетила её интересная мысль.

– Ну, не до Краевого мыса, – хмыкнул Радег, рассеянно берясь за узду Шесха. – Всего лишь до залива – в Заречный.

– Тоже неплохо, – задумчиво отозвалась Тхар.

Сейкальский залив, который некоторые географы предпочитали называть морем, глубоко вдавался в материк. А от Заречного до Краевого не так уж и далеко…

– Тхар, – вырвал её из раздумий орк.

– А? – очнулась девушка и подняла на него глаза.

– Я по дороге на ярмарку заеду, тебе что-нибудь привезти?

Девушка хмыкнула и покачала головой.

– Ладно, – усмехнулся орк и легко вскочил на коня. Погарцевал, красуясь, и заявил: – Очень рад буду тебя увидеть через неделю!

Тхар только покачала головой и, отступив, выразительным жестом пригласила гостя направиться к воротам. Радег засмеялся, махнул ей рукой и уехал. Тхар задумчиво смотрела ему вслед, и в её голове бродили неясные идеи, пока не спешившие оформляться в нечто определённое.

Из-за угла за ней с предовольнейшим видом наблюдала бабка.

– Хоть не одна, под присмотром, – сказала сама себе старушка, знавшая внучку гораздо лучше, чем та думала. – А там, глядишь, и…

Бабка не договорила – пришлось прятаться, так как Тхар развернулась и пошла в дом.

4.

Возвращение в Леса стало для Ллио тяжёлым испытанием. Снова пришлось пережить отчуждение, возникавшее у сородичей, видевших на нём печать. Им и в голову не приходило, что он может быть невиновен. Эльфы, у которых стремление к красоте и гармонии является чувством даже скорее врождённым, чем приобретённым, считают, что ложь рушит единство мира и искривляет его красоту, превращая её в уродство. Поэтому они предпочтут не ответить на вопрос, сменить тему, либо ответить излишне обтекаемо, но не солгать. Это их качество легло в основу сбора показаний – юридическая система эльфов базируется на беспрекословном принятии того, что было сказано в круге Правды. Ведь солгав в нём, эльф не только теряет душу, но и обрекает на вечный позор свой род. Случай с Ллио стал прецедентом, который поставил под вопрос надёжность подобного метода и встревожил правоведов. Ведь ранее для эльфов, невероятно ценящих бессмертие души и дорожащих семейными узами, ложь в круге Правды представлялась невозможной!

Идеи, заложенные в голову с самого детства, а затем закрепленные десятилетиями жизни, зачастую кажутся непререкаемыми. Ведь эльфийское правосудие никогда не ошибается! Хотя бы потому, что в Судьи отбирают наиболее достойных, честных, порядочных, надёжных во всех отношениях эльфов.

Отца Ллио долго не видел. Разумеется, до того вскоре дошли слухи о возвращении сына. Но, как и Миреллин, Ллио крайне редко покидал стены дома, и до самого суда не встретил отца, чему в душе был очень рад. А когда встретил… у них состоялся тяжёлый разговор, из которого Ллио понял, что в жизненной системе координат отца другое решение было невозможно. Арелл Алленгоранле помнил о том, что он отвечает за всю семью, что, благодаря его должности и уважению окружающих к его честности и верности долгу, ему самому и остальным детям нечего бояться ни финансовых трудностей, ни социальных. Иными словами, как ни неприятно это может прозвучать, Арелл пожертвовал одним ребёнком ради благополучия остальных, а также жены и своего собственного. Простить его или возненавидеть? Сам юноша находил отцу множество оправданий, но почему-то ни одно из них не показалось убедительным Миреллин.

– Солнышко, я не хочу говорить об этом, – однажды остановила она его сбивчивую речь в защиту отца. – Он поставил должность выше моего ребёнка, и я никогда этого ему не прощу. Знаю, что это неразумно. Знаю, что благодаря его работе мы жили если не безбедно, то, по крайней мере, достойно. Но он закрыл глаза на то, какой ужас тебя ждёт. Я его ненавижу даже не за то, что он вынес приговор. Это можно ещё простить. Я его ненавижу за то, что он в этот приговор поверил.

И Ллио стало нечего возражать, потому что он и сам не мог простить отцу именно это.

Без Риана Ллио бы не справился. Тот как мог поддерживал юношу, защищал его от злобных нападок, когда эльфы соизволяли обращать внимание на преступившего закон, и утешал, когда они делали вид, что его вовсе не существует. К счастью, Ллио хотя бы дуэлей в Лесах можно было не опасаться. Впрочем, юноша подозревал, что и на дуэли Ванеллириан заменил бы его. И наконец, именно Странник уговорил Судью соседнего поселения участвовать в разработанном плане.

Всё происходившее потом Ллио старался забыть. Как будто и не было слов, брошенных разъярённым бывшим другом:

– Почему тебе всё, если ты – никто? Я лучше, в тысячу раз лучше тебя! Но она предпочла тебя! Тебя, сопливого мальчишку, который ни в чём не превзошёл меня! Твоему отцу досталось место Судьи, хотя мой отец должен был занять его! Тебе – Ллан, хотя она должна была быть моей! Я просто восстановил справедливость! И наказал вас, тебя и эту глупую девчонку, чтобы вы знали, кто здесь главный!

Слово "наказал" ещё долго билось в голове Ллио. Он всё не мог понять, как можно было так поступить с беззащитной девушкой, которая не сделала тебе ничего плохого, просто полюбила другого… Чёрная меланхолия всё больше овладевала им, пока однажды Странник не привёл его в чувство:

– Ты бы скорее дал себя медленно разрезать на тысячу кусков, чем позволил обидеть Ллан. И твой бывший друг как никто другой это понимал. Он хотел причинить тебе такую боль, которая ни с чем не сравнится. Не надо думать, будто он любил её и сделал это из ревности. Он всего лишь завидовал тому прекрасному, чего у него не было. И вместо того, чтобы искать любовь для себя, он попытался разрушить вашу. Но ему это не удалось, ты ведь всё равно любишь её? – Ллио кивнул. Странник хлопнул его легко по плечу: – Ну вот видишь. Значит, вы с Ллан всё равно победили.

Ллио тогда только шмыгнул носом и кивнул ещё раз. Странник умел находить правильные слова.

– Я не сидел в Лесах, как большинство наших сородичей, – усмехнулся Ванеллириан в ответ на заданный однажды вопрос. – Поэтому сумел узнать о жизни гораздо больше, чем они, – Странник вздохнул и посмотрел на Ллио виновато: – Но всё же, и во мне глубоко засели незыблемые истины, вроде непогрешимости нашего правосудия. Когда я думаю, что мог бы убить тебя на той дуэли… Не понимаю, что на меня нашло. Прости.

Разумеется, Ллио бросился заверять его, что "ничего страшного".

С Ванеллирианом у них установились отношения, какие были бы со старшим братом, если бы родные братья Ллио уделяли ему внимание. Но из-за разницы в возрасте и вкусах он ни с кем так и не сошёлся, а у Ванеллириана был удивительный талант находить общий язык с кем угодно. Половина Лесов ходила у него в друзьях, а другая – в поклонниках. Ллио причислял себя ко второй половине, но сам Странник уже занёс его в первую.

Ну и, разумеется, пока он не уехал, ни дня не проходило без разговора о Тхар и Тиле. А теперь Ллио с нетерпением ждал возвращения товарища. Знакомый Риана, который согласился завезти письмо по дороге, тоже должен был вскоре появиться в Лесах. Так что Ллио был как на иголках, целыми днями он бесцельно бродил по дому, пока его не отлавливала Миреллин и не усаживала за книги – в их семье дети получали домашнее образование, и, разумеется, за всеми событиями Ллио было не до уроков. Миреллин же считала, что это хороший способ отвлечься. Лучше всего у Ллио было с географией, просто потому, что он с интересом читал про те места, о которых рассказывала Тхар. И временами начинал мечтать: а мы могли бы пойти сюда, или сюда…

Он как раз представлял, что они с Тхар сидят под раскидистым деревом на берегу моря, светит солнце, перед ними расстилается золотистый песчаный пляж, и волны плещутся о берег… Ллио никогда не слышал, как это, и видел деревья, растущие на юге, только на рисунках и в оранжерее. Но в его представлениях картина полного счастья должна была выглядеть примерно так.

В этих мечтаниях он и пребывал, когда услышал громкий стук во входную дверь и голоса. Едва не опрокинув стул, юноша вскочил и бросился вон из комнаты.

В гостиной Миреллин со смехом пыталась выбраться из объятий… нет, вовсе не Странника, а незнакомого высокого эльфа с почти белоснежными волосами и тёмно-синими глазами. Не только цвет глаз и волос, но и слишком мощная для обычно стройных эльфов фигура и более резко очерченные (но всё равно, по-эльфийски изящные) черты лица выдавали в нём одного из немногочисленных северных эльфов.

Но самым необычным в госте были возмутительно коротко обстриженные волосы – позор для любого эльфа! Манеры тоже оставляли желать лучшего: вместо того, чтобы достойно поприветствовать хозяйку дома, он крепко обнял её за талию и держал на весу, встряхивая совершенно неподобающим образом.

– Ллиор, хватит, прошу! – Миреллин, не прекращая смеяться, шутливо заколотила кулачками по груди великана.

– Я тебя сто лет не видел, – низким мелодичным голосом отозвался гость. – Могу я хоть обнять дорогую подругу как следует при столь долгожданной встрече?!

Миреллин только покачала головой, улыбаясь, и Сингареллиор поставил её наконец на пол.

– А, Ллио! – заметил юношу Странник, наблюдавший до этого за разыгрывающейся на его глазах сценой с добродушной улыбкой.

Сингареллиор тоже обернулся, и улыбка чуть дрогнула на его губах. Ллио показалось, что гостю он неприятен, и это стало последней каплей. Слишком красивый эльф, позволяющий себе обнимать его маму, мама, ведущая себя как-то странно, Странник, не вмешивающийся в происходящее, исходящая от незнакомого эльфа уверенность в себе…

В списке личных врагов Ллио Сингареллиор пошёл третьим пунктом, после покойного бывшего друга и пресловутого Гарраша, укравшего сердце дорогой Тхар. И, поскольку первые два были недостижимы, Ллио вышел на тропу войны с третьим.

– Добрый день, – предельно холодно поздоровался он и демонстративно встал рядом с матерью, неприязненно глядя гостю куда-то в район подбородка.

– Сингареллиор Даллайред, – представился официально Ллиор, протягивая ему руку. Юноша всё же поднял глаза: гость больше не улыбался и смотрел на сына Миреллин изучающе. На его левом виске Ллио заметил сеть небольших шрамиков, уходящих под волосы, и белую, почти незаметную полосу, вертикально пересекающую щёку. Юноша поразился – какой же должна была бать рана, если даже эльфийские целители не справились до конца! Ллио почувствовал что-то вроде восхищения таким мощным, сильным и наверняка отважным эльфом. Но в ту же секунду заметил тщательно запрятанную смешинку в тёмных, как глубины северного моря, глазах.

Разумеется, Ллио решил, что эльф смеется над ним, и снова надулся.

– Ллио Алленгоранле, – холодно отозвался юноша и пожал протянутую руку. – Вы, похоже, давно знакомы с моей матерью?

Ллиор тепло улыбнулся и перевёл взгляд на Миреллин:

– Твоя мама – одно из лучших воспоминаний моей молодости!

Миреллин смущённо отмахнулась, а Ллиор продолжил:

– Мы с Рианом, Ллин и ещё несколькими ребятами были не разлей вода. Но со временем наша компания распалась: Ллин вышла замуж, Риан отправился свет поглядеть, остальные тоже разбрелись кто куда.

Отец никогда не придумывал сокращений от имени матери, и Ллио сейчас странно было понять, что некая Ллин – "светлая", или, в отрыве от значения полного имени, "солнечная" – это его мама. Как и большинство детей, он с трудом осознавал, что родители когда-то были молодыми и, возможно, совсем не такими, как сейчас.

– Ой, Риан говорил, ты переехал в Забытую Гавань! – вспомнила Миреллин.

– Да, – кивнул Ллиор. – Помнишь дедушкин дом? Он оставил мне его по наследству. Представь себе, как разъярились мои родственнички! – Ллиор засмеялся.

– Светлый лес! – поразилась Миреллин. – Они всё никак не могут смириться с тем, что твоя мать вышла не за северного?! Я думала, со временем…

– Ты их плохо знаешь, – хохотнул Ллиор. – Чистота рода – святое! – он пояснил для ничего не понимающего и от этого ещё больше надувшегося Ллио: – Моя мать, чистокровная морская эльфийка из невероятно древнего и знатного рода, вопреки традициям вышла замуж за обычного лесного эльфа. Более того, у них ещё трое детей родилось – я и мои сёстры! И, несмотря на постоянное осуждение со стороны родственников матери, родители до сих пор живут душа в душу. Но, поскольку благословения на брак они не получили, я долгое время был незаконнорождённым. И тут вдруг дед перед смертью признал меня и сестёр и выделил каждому по доле в наследстве! Подозреваю, что ему просто надоело смотреть, как родственнички грызутся из-за денег у его постели, вот он и решил испортить им удовольствие от своих похорон.

– Я всегда говорил, что чувство юмора тебе досталось от него, – усмехнулся Странник. – Тоже любишь подразнить окружающих!

– Только если они этого заслуживают, – усмехнулся Ллиор и гланул на Ллио.

Поскольку дуться дальше без риска лопнуть было уже невозможно, юноша хмуро спросил:

– А про Тилю вам Ванеллириан рассказал?

– Рассказал, – посерьёзнел эльф. – Должен сразу тебя огорчить: я не смогу сделать Тиле новое тело.

В другое время и с другим собеседником воспитанный юноша удержался бы от презрительного хмыканья, но сейчас даже не стал пытаться.

– Но я знаю того, кто может это сделать, – чуть усмехнулся Ллиор.

Ллио поймал себя на мысли, что северянин читает его нехитрые чувства, как открытую книгу.

– Тогда расскажешь за обедом, уже пора садиться за стол, – непререкаемым тоном заявила Миреллин и потянула за собой сына и друга. – Ллиор, ты всё ещё любишь карпа в сливочном соусе?

– В твоём исполнении – просто обожаю! – довольно улыбнулся гость. Ллио же всю короткую дорогу до столовой и добрую половину обеда пытался ответить на вопрос: выходит, мама знала, что он приедет или, ещё того хуже, ждала этого… этого… нахала?!

За обедом Ллио тосковал. К вопросу о девушках они пришли не сразу: сначала Миреллин устроила форменный допрос старому другу. Так Ллио, невольно прислушивающийся к беседе, узнал, что в юности его мать и Ллиор были друзья не разлей вода, что северный эльф – маг и моряк (Ллио взвыл про себя: море, как и у большинства лесных эльфов, было его заветной мечтой). И что у него теперь дом в Ледяном заливе, дом, где Миреллин, судя по мечтательной улыбке, провела много прекрасных дней.

Риан время от времени вставлял комментарии, участвуя в беседе, и только Ллио сумрачно ковырял вилкой невероятно вкусного карпа и молчал.

– Остальное расскажу потом, – наконец твёрдо сказал Ллиор и обернулся к хмурому юноше. – Что касается девушек, то у меня есть несколько вопросов. Насколько я понял, Тиля перенеслась в наш мир и душой, и телом?

– Да, – кивнул Ллио, решив на время позабыть о своей личной неприязни ради подруг. – По-настоящему она умерла уже здесь.

– Соответственно, от Тили осталось только сознание? – задумчиво уточнил волшебник.

– Ну и что-то вроде тени, – попытался объяснить Ллио. – То есть она видимая. Только прозрачная.

– Слепок тела, – кивнул Ллиор. – Который может в деталях сильно отличаться от оригинала. В любом случае, одно я знаю точно: восстановить тело Тили невозможно – никто не сможет повернуть время вспять и остановить его в нужный момент, а затем ещё и вылечить умирающее тело. Сделать новое тоже не получится…

– Вы говорили, кто-то может помочь? – мрачно спросил Ллио, расстроенный таким "многообещающим" началом.

– Да, один человек может, – кивнул Ллиор.

– Кто? – тут же спросил юноша.

– Человек? – удивилась Миреллин.

– Сигрант Отшельник, он же Сигрант Чёрный, он же Сигрант Нелюдимый, – ответил маг. – Как ясно из его прозвищ, он не слишком расположен к помощи ближним. Я точно знаю, что это один из сильнейших магов нашего времени. И один из тех, кто со Смертью на "ты". Но нет никаких гарантий, что он согласится помочь. Разве что его заинтересует такой эксперимент с научной точки зрения.

– А где он живёт? – не стал размениваться на детали Ллио.

– Далеко на юге. Его замок стоит на острове, который во время отлива соединяется песчаной косой с самой южной точкой Краевого мыса, – ответил за кузена Странник.

– Погодите, – нахмурил брови Ллио. – Так он, что, волшебник из сказки о разноцветном источнике?

Юноша тут же смутился – вот так сказал! Сейчас взрослые засмеются над ним, сказку вспомнил, малыш… Но Ллиор неожиданно кивнул:

– Именно он. И сказка сказкой, а источник там действительно есть. Три струи из пастей чудовищ: красная, белая и чёрная.

– Красная – жизнь, чёрная – смерть, белая – душа. "Полей его раны чёрной водой, и они затянутся. Окуни его тело в красную воду – и кровь потечёт по его жилам. Приложи к устам его хрустальный флакон, и душа вернётся в тело. Напои его белой водой, и душа проснётся, и он вспомнит тебя", – неожиданно процитировал сказку Риан. – Только вот у нас нет тела, как у королевны, воскрешавшей своего возлюбленного.

– Вот поэтому без самого Сигранта и не обойтись, – вздохнул Ллиор. – На остров попасть возможно, к источнику, при некоторой доле везения – тоже, но это нам ничего не даст. Нужно добиться того, чтобы маг всерьёз заинтересовался.

– Вы там были? – догадался Ллио.

– Был, – усмехнулся Ллиор. – Только не в замке и сам источник не видел. Но моя наставница сумела попасть внутрь, проделав весьма солидную брешь в стене, и рассказала мне об источнике. А когда через несколько лет я попытался повторить её опыт, то еле ноги унёс!

– Наставница? – удивилась Миреллин, и поражённо посмотрела на эльфа: – Только не говори, что сама Дочь Ночи взяла тебя в ученики!

– Взяла, – усмехнулся маг. – Так что я смело могу гордиться тем, что стал первым учеником у величайшей волшебницы мира, до этого бравшей только учениц! Нет, Ллио, – предупредил он вопрос уже было открывшего рот юноши. – Со Смертью она принципиально не желает иметь ничего общего. Я пытался её уговорить, но это бесполезно. Возможно, через несколько лет мне бы это и удалось, но, – Ллиор резко нахмурился: – Ты говорил, у Тхар болит голова, когда Тиля долго не выходит?