Текст книги "Демонология по Волкову. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Наталья Тимошенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Больше ничего спрашивать она не стала, и Леон тоже не захотел развивать тему. Остановился перед очередной дверью, открыл ее, пропуская Алису вперед.

Кабинет был большим. Нет, кабинет был огромным. Занимал, наверное, не меньше трех, а то и четырех обычных комнат. Только окон Алиса насчитала шесть. Один угол занимали стеллажи с книгами и какими-то бумагами, в другом стояли столы, заваленные всем, чем только можно: коробками, банками, растениями, даже камнями. Но больше всего Алису удивил мольберт, стоящий у одного из пустых столов недалеко от входа. На закрепленном холсте были нарисованы непонятные ей линии, но Алиса не слишком хорошо разбиралась в искусстве, чтобы понимать их ценность. Может быть, перед ней будущий шедевр.

– Вы тоже рисуете? – удивилась она и тут же исправилась: – То есть пишете?

Леон хмыкнул.

– Я как раз рисую. Пишет у нас в семье моя матушка, как вы уже знаете, и Раф для настроения. Меня Бог талантом обделил. Но это помогает переключиться и немного сбросить переизбыток энергии, когда работаю над заказами, поэтому держу тут и мольберт, и краски. Ценности же мои рисунки никакой не имеют.

Будто в доказательство своих слов Леон сорвал с мольберта лист, скомкал его и бросил в угол к куче уже валяющихся там бумаг.

– Кстати, я видел ваши рисунки в библиотеке, – заметил он. – Вот у вас точно есть талант.

Алиса пожала плечами.

– Я люблю рисовать, но никогда не училась этому. Не знаю правил композиции, светотени. Рисую как чувствую.

– Мой брат бы вас с удовольствием научил, – хмыкнул Леон будто бы даже не ей, а куда-то в пустоту.

– Это не то, чем я могла бы зарабатывать на жизнь, – ответила Алиса. – Искусство остается тем, кому не нужно думать, как оплатить коммуналку.

Леон обернулся, посмотрел на нее внимательно, будто хотел что-то сказать, но затем передумал.

– Не будем терять время, – заключил он. – Сегодня вечером у нас визит господина Ленского, а завтра утром отправляемся в соседний город разбираться с проблемой той женщины. Пока Софи собирает информацию о семье и ищет, где мы будем жить, наша с вами задача подготовить необходимое. Я предполагаю, что мы будем иметь дело или со злобным призраком, или с полтергейстом, или с обманом.

– И такое бывает? – приподняла бровь Алиса.

– Чаще, чем вы думаете, – усмехнулся уголком губ Леон. – Вообще чаще, чем все остальное вместе взятое, на самом деле.

– Но зачем?

– По-разному бывает. Кто-то таким образом привлекает к себе внимание, страдая от одиночества, кто-то решает свои проблемы: хочет сменить жилье, вернуть ушедшего партнера. А бывают просто люди с нездоровой психикой. Поэтому мы должны иметь в виду все три варианта и еще парочку тех, о которых пока не думаем, и подготовиться к каждому. Сейчас у меня есть несколько дел, в которых вы не сможете мне помочь, поэтому для начала я выдам вам список литературы, – Леон указал на стеллажи с книгами. Прочитайте, что успеете, времени у вас немного. Книги, которые можно будет взять с собой, я помечу галочкой, остальные выносить нельзя.

– Почему? – удивилась Алиса.

– Некоторые издания слишком старые и редкие. Некоторые… опасные.

– Поэтому вы держите их здесь, а не в общей библиотеке? – догадалась Алиса.

Леон кивнул.

– Даже домашним не стоит о них знать. Кстати, – он вдруг обернулся к ней и улыбнулся так, как никогда не улыбался до этого: чуть менее сдержанно, чуть более лукаво. – Вы дочитали «Замок Броуди»?

Да не может быть!

– Почти, – ответила она и, на секунду задумавшись, добавила: – Значит, это вы прислали мне ту корзину?

Леон кивнул.

– Зашел в библиотеку, увидел книгу на столе. Захотелось сделать для вас что-то приятное.

– Почему?

– Потому что вы спасли мне жизнь. И Владу тоже. В первый же день работы.

– Вы мне за это платите.

– Не все в этой жизни измеряется в деньгах.

Алиса промолчала, но подумала, что так легко говорить тому, кто в них не нуждается.

– Спасибо, – произнесла она. – Мне было очень приятно.

Леон кивнул, не став продолжать тему, сел за стол и пять минут спустя протянул Алисе небольшой список книг.

Времени на чтение действительно оказалось немного. Алиса успела только прочитать несколько объемных статей про призраков, причины их появления и способы борьбы с ними. Изучить явление полтергейста, о котором упоминал Леон, времени почти не осталось. Но книга про него была помечена галочкой, что означало возможность взять ее с собой, поэтому Алиса с чистой совестью положила между страниц закладку, когда Леон позвал ее.

– Теперь нам нужно собрать кое-какие вещи, – загадочно сказал он, подзывая ее к еще одной двери, ведущей не в коридор, а в другую комнату.

За дверью оказалась небольшая темная кладовка, не имеющая ни окон, ни других выходов. Крохотное помещение было уставлено стеллажами, на которых стояли пронумерованные картонные коробки. Леон внутрь заходить не стал, остановился на пороге. Протянул Алисе еще один список.

– Здесь указаны номера стеллажей, полок и коробок. Сложите все необходимое вот в эту сумку, – он указал на небольшой чемодан в углу. – И поторопитесь, скоро закат, нам нужно идти к пруду.

Алиса осторожно вошла в тесную кладовку. Она по-настоящему переживала, что в коробках окажутся сушеные мыши. Или того хуже – живые. Но нет, в них лежали всего лишь кресты разных видов и размеров, свечи разной толщины, какие-то книжицы и брошюры. Впрочем, последние ей оказались не нужны. Она догадалась, что все эти вещи – церковная атрибутика. Наверняка освященная, поэтому Леон и отправил собирать нужный инвентарь Алису. Человеку, контактирующему с демонами, едва ли пристало трогать такие вещи. А то, может, и вовсе невозможно. Вспомнился крест и надписи на двери в медотсеке. И церковная свечка, которую ей вручила Мария Антоновна.

Это была защита от… Леона?

Расправившись с вещами из кладовки, они взяли две пустые бутыли и отправились к пруду. Глядя на то, как Леон набирает в бутыль зеленую, плохо пахнущую воду, Алиса не удержалась:

– Странно это.

– Что именно? – уточнил Леон, не отрываясь от своего занятия.

Берег в этом месте оказался довольно крутым, одно неосторожное движение – и можно запросто свалиться в воду, поэтому он оставался настороже.

– То, что мы берем с собой и церковные вещи, и воду из пруда. Я не сильна в религии, но уши и глаза у меня есть, читать и слушать, что говорят вокруг, умею. И мне всегда казалось, что церковь против такого рода… колдовских вещей. То есть либо ты принадлежишь лону церкви, и тогда она главная твоя защитница, либо веришь в сглазы, амулеты и ворожбу. Но тогда в церковь не ходи.

Леон набрал полную бутыль воды, осторожно выпрямился, отступил на шаг назад, обернулся.

– Мы с вами не в лоне церкви, имеем право игнорировать ее советы, – сказал он, протягивая бутыль Алисе. Та оказалась тяжелой, Алисе пришлось ухватить ее двумя руками. Разве обычная вода может весить так много? – Но не имеем права игнорировать опыт. А он показывает, что в разных случаях помогают разные вещи. Иногда сильнее церковная свеча, иногда – вода из болота. И поскольку мы пока не знаем наверняка, с чем будем иметь дело, нужно запастись разными… кхм, предметами. Давайте вторую.

Алиса поставила на землю полную бутыль, подала ему вторую.

– Кстати, можно вопрос? – снова спросила она, когда Леон подошел ближе к воде.

– Слушаю, – отозвался он, не оборачиваясь.

– Что за избушка на том берегу?

Леон вопросу удивился. Выпрямился, посмотрел сначала на Алису, затем на едва виднеющийся в тумане домишко.

– Вы ее видите? – уточнил он.

– Я же не слепая, – пожала плечами Алиса.

– Конечно, не слепая, просто обычно ее начинают видеть несколько позже, – загадочно ответил Леон, снова возвращаясь к своему занятию. – Знаю, что вы много гуляли по парку в первые дни. Подходили к ней?

Алисе показалось, что вопрос с подвохом. Пожалуй, даже если бы она подходила, сейчас стоило бы ответить отрицательно. Благо врать не пришлось.

– Нет. Собиралась, да все как-то никак.

– И не нужно. Нет там ничего интересного.

Конечно, а то, что за мной оттуда наблюдают, мне просто показалось.

– Влад говорил, там никто не живет, – заметила она.

– А вы думаете иначе?

Алиса пожала плечами, хотя Леон не мог этого видеть.

– Мне однажды показалось, что я видела свет в окне этой избушки, – сказала она, не признаваясь в собственных ощущениях.

Леон молча наполнил вторую бутыль, отошел от края берега, закупорил сосуд и лишь после этого повернулся к Алисе.

– Не ходите туда, – предупредил он. – Тот, кто обитает в этом доме, не будет рад вашему появлению. Он вообще не рад, что мы тут поселились. И лучше нам как можно меньше контактировать друг с другом.

И вроде Леон не сказал ничего страшного, напротив, его слова не были угрожающими, голос звучал почти мягко, не строго, но Алиса почувствовала, как в очередной раз волоски на затылке встали дыбом. Она порой творила сумасбродные вещи, не слушалась предупреждений ни людей, ни собственного внутреннего голоса, но сейчас поняла, что к избушке не приблизится ни на метр. Что бы там ни обитало.

Домой они вернулись уже в темноте. София предупредила, что господин Ленский ждет в приемной. Леон лишь сменил один плащ на другой, вручил Алисе наполненные бутыли и велел отнести их в кабинет. Алиса ожидала, что ее позовут на аудиенцию с неудачливым директором строительной компании, но на этот раз Леон предпочел взять с собой Софию.

Очевидно, Алиса уже годилась на то, чтобы собирать в сумку кресты и свечи, но пока не доросла до бесед с влиятельными людьми. Впрочем, после того, что она учинила на вечеринке у мэра, не стоило ожидать иного.

Глава 12

Выезжали с самого утра, еще до рассвета. Впрочем, в начале ноября рассвет почти всегда сложно заметить из-за черных туч, плащом укутывавших не только небо, но и землю. Всю ночь лил дождь, прерываясь лишь на короткие паузы, земля размокла и неприятно чавкала под ногами бурой грязью.

Влад подогнал машину к самому порогу, чтобы никому не пришлось идти по этой грязи далеко. Никто из обителей Волчьего логова не пользовался тем выходом, через который Алиса попала в дом в первый раз, когда приезжала на собеседование. Он был гостевым. Для домашних существовал другой, не из приемной, а из коридора рядом с кухней.

Алиса только сейчас задумалась над тем, что во дворе Леона слишком мало плитки. Он поставил дом, а в дальнейшем вносил минимальные изменения в ландшафт, будто показывая, что забрал у этого места малую часть, признавая, что лишь гость здесь.

Если на прием к мэру ездили на элегантной легковушке, то сейчас перед порогом обнаружилось монстроподобное нечто с огромным багажником и колесами едва ли не в половину Алисиного роста. Чтобы забраться внутрь, приходилось становиться на специальную подножку. Алиса видела такие машины, конечно, но никогда в них не сидела.

– Как в автобусе, – проворчала она, забираясь на заднее сиденье.

На этот раз впереди, рядом с Владом, предпочел ехать Леон, поэтому заднее сиденье досталось девушкам. София, услышав реплику Алисы, лишь фыркнула и отвернулась, но было в этом звуке что-то необычное, словно чуть более мягкое, чем раньше. Раздумывать над этим Алисе было некогда, да и не хотелось. Ехать им предстояло недалеко, но долго. Семья Алексиных жила в небольшом городке на краю области, добраться до которого и летом можно было с трудом, а уж осенью во время постоянных дождей, когда размывало дороги, и вовсе становилось непосильной задачей. Алиса слышала, как Влад советовался с Леоном: рискнуть, понадеяться на хороший автомобиль и поехать плохой дорогой или же сделать крюк в почти семьдесят километров и поехать по нормальной трассе. В итоге решено было не рисковать, потому что машина хоть и хорошая, но большая и тяжелая. Если застрянет – придется искать мощный трактор. Никто поменьше и послабее их не вытянет.

Алиса, вернувшись с пруда, отыскала в библиотеке Леона книгу, посвященную необычному дому в Амитивилле, в котором в середине прошлого века произошло массовое убийство, и с тех пор дом считался населенным злобными призраками. Книга в списке Леона значилась как «невыездная», поэтому Алиса хотела максимально ознакомиться с ней до отъезда, читала до глубокой ночи и сейчас прислонилась лбом к стеклу и почти сразу же уснула. Ей снились разгневанные призраки, которые хватали ее за руки, тащили куда-то, не то в пещеру, не то сразу в преисподнюю. А Алиса кричала, вырывалась, искала глазами белый лист бумаги, желая посмотреть, удастся ли им сделать это или же она сможет вырваться. Ей с трудом удалось зацепиться сознанием за то, что никогда у нее не бывает видений о себе, а значит, все, что происходит, нереально, просто сон. Огромным усилием удалось оттолкнуться от призраков, от воздуха, от самого понимания, где она, и выплыть на поверхность, проснуться.

Вокруг было уже светло. Солнце так и не появилось из-за туч, но все же рассвело. В машине играла негромкая музыка. Влад и Леон о чем-то переговаривались, но слов было не разобрать. София молчала, отвернувшись к окну. Увидев в зеркале заднего вида, что Алиса открыла глаза, Влад весело сказал:

– Проснулась, спящая красавица?

– Наконец-то, – проворчала София, не оборачиваясь. – Ты всегда кричишь и стонешь, когда спишь?

Алиса смутилась.

– Надо было разбудить, – с едва заметным вызовом сказала она.

– Это было слишком мило, – усмехнулся Влад.

Что милого в криках во сне? Наверняка было понятно, что не порнуха снится.

Леон ничего не сказал, но улыбнулся. Если бы они откровенно смеялись над ней, Алиса нашла бы, что ответить, но теперь промолчала. Не рассказывать же им о том, что ей снились кошмары. Сочтут слабонервной дурочкой.

Большой автомобиль миновал знак начала города, но не поехал в центр, а свернул на одну из дорог, опоясывающих город по кругу. Дом Алексиных находился с другой стороны, и поехать через центр было бы короче, но уже начался рабочий день, машин на дороге было много. По окружному шоссе было быстрее и меньше светофоров. Картина, открывающаяся за окном, оказалась еще печальнее, чем в областном центре. В тот вкладывались хоть какие-то деньги, здесь же финансирования не видели уже много лет. Дорога сплошь состояла из ям, теперь доверху наполненных грязной водой. Даже большие колеса машины не спасали от тряски, а маленькие легковушки запросто могли закончить поездку в одной из таких ям. Тротуара не было, немногочисленные прохожие шли по краю дороги, сходя в грязь при приближении очередной машины. Один раз впереди показалась даже отчаянная молодая мать, толкающая перед собой коляску. Влад притормозил, подождал, пока на встречной полосе не будет машин, и объехал ее. Если бы женщина сошла с асфальта, вполне могла бы уже и не затолкать коляску обратно.

Алиса смотрела на окружающую ее серость и думала о том, что дело, может быть, вовсе и не в зарвавшемся мэре. Просто места у них тут такие. Проклятые, что ли. Кто посильнее духом – уезжает. Остальные привыкают к этой угрюмости, сами становятся такими. Не замечают, как проваливаются в хроническую депрессию, гниют заживо вместе с природой.

Машину тряхнуло на очередном ухабе, и это словно выбросило Алису из грустных мыслей. Она села прямее, украдкой протерла сонные еще глаза. Вскоре маленькие частные дома, обнесенные невысокими заборами, сменились двух– и трехэтажными домами. Какие-то из них были кирпичными, какие-то – деревянными. Возле некоторых были разбиты небольшие клумбы с поздними хризантемами, но чаще всего, кроме грязи и сломанных лавочек, смотреть было не на что. Однако стало понятно, что дома эти уже не принадлежат одной семье. В каждом располагается несколько квартир.

Возле одного из таких домов Влад остановил машину, заехав колесом прямо на тротуар.

– Приехали, – объявил он, мрачно поглядывая на заколоченные фанерой окна первого этажа.

– Грустное местечко, – заметила София, выбираясь на улицу.

Алиса охарактеризовала бы его более емким словом, но промолчала.

Вскоре оказалось, что Алексины живут в соседнем здании, здесь же очень удачно сдавалась двухкомнатная квартира, которую София и сняла на ближайшие дни. Квартира располагалась на втором этаже, на который вели бетонные ступени, за много лет ставшие волнообразными от тысяч ног, по ним ходивших. Подъезд очень напоминал тот, в котором находилась квартира Алисы. Такой же старый, обшарпанный, провонявший мочой и сыростью. Только свет здесь горел на каждом этаже, разгоняя тьму по углам.

В квартире были две комнаты и небольшая кухня, а также совмещенный санузел и захламленный донельзя балкон. Даже просто выйти на него было нереально.

– Мальчики налево, девочки направо, – скомандовала София, втаскивая в квартиру большой чемодан.

Каждый из них нес не только свои вещи, но и сумки с оборудованием. Бо́льшую его часть потом нужно будет перенести в исследуемую квартиру, но оставлять вещи в машине даже на время Леон не рискнул. Их дорогой автомобиль и так привлек ненужное внимание. Можно было догадаться, что в ближайшее время его осмотрят с ног до головы и, если увидят что-то интересное, не погнушаются и стекло разбить.

В комнате, обозначенной Софией «для девочек», стояли старый диван и кушетка. София сразу бросила куртку на диван, и Алиса не стала спорить. В любом случае кушетка выглядела ненамного хуже той кровати, на которой она спит дома.

– Пять минут на отдых – и идем к Алексиным, – объявила София, выходя из комнаты.

Алиса промолчала, но прекрасно помнила, как это же сказал Леон, когда они еще поднимались по лестнице. Она не слабоумная, не нужно ей повторять все по два раза.

Дом Алексиных, как брат-близнец, ничем не отличался от первого. Только что окна квартиры на первом этаже не были заколочены. Алексины жили тоже на втором этаже. Дверь им открыла Анна – хозяйка квартиры и та самая женщина, что поджидала их возле дома мэра. Увидев гостей, она вдруг смутилась, засуетилась, будто уверенность и напористость в ту ночь, когда она просила о помощи, были нетипичными для нее.

– Проходите, проходите, – говорила она, шире распахивая дверь.

Хозяйка одновременно подавала вошедшим вешалки для верхней одежды, прибирала разбросанную на полу детскую обувь и оглядывалась, думая, достаточно ли у нее чисто. Старые штаны с вытертыми коленками и длинный свитер смущали ее не меньше. Она то и дело одергивала рукава, стряхивала невидимые крошки с груди.

– Дети в школе и в саду еще, дома только мы с мамой, проходите. Проходите в большую комнату, я сейчас. Чаю сварю. Печенье вчера испекла, специально к вашему приезду, может, будете?

– Анна, не волнуйтесь, пожалуйста, – спокойно попросил Леон. – Мы с удовольствием выпьем вашего чаю с печеньем, но чуть позже. Сначала нам нужно немного поговорить.

Анна вроде бы кивнула, но, проводив гостей в большую, бедно обставленную гостиную, скрылась на кухне. Послышался звон посуды и хлопанье дверок кухонного гарнитура. Квартира имела тот специфический запах, присущий помещениям, где есть лежачие больные. Алиса хорошо знала этот запах: квартира матери пахла точно так же. Леон сел в одно из продавленных кресел, Влад остановился у окна, а София вытащила из сумки штатив, принялась закреплять на нем телефон для съемки. Алиса огляделась и аккуратно присела на краешек дивана, оставив Анне второе кресло. Очевидно, на этом диване спал кто-то из домочадцев, потому что в самом углу лежала подушка и свернутое одеяло.

Из соседней комнаты послышался старческий скрипучий голос, спрашивавший, кто пришел. Анна кричать не стала, заглянула в комнату к матери, что-то сказала и пару минут спустя внесла в гостиную большой поднос, уставленный чашками и вазочками с кривоватым домашним печеньем.

Установив поднос на стол, хозяйка хотела еще куда-то бежать, но тут уж пришлось Леону включить более строгие интонации. Анна послушалась, села наконец во второе кресло, на которое София наставила включенную камеру.

– Анна, расскажите, пожалуйста, сначала немного о своей семье, – попросил Леон, убедившись, что запись началась. – Как вас зовут, с кем вы живете. Можно вкратце. Справки мы навели, но нужно для архива.

Для какого такого архива нужны эти данные, Алиса не представляла, но обратила внимание на то, что Леон дал понять: информацию они собрали, а потому привирать или недоговаривать не стоит.

Женщина несколько секунд собиралась с духом, комкая руками край свитера, а затем негромко начала:

– Меня, значит, зовут Анна Алексина, мне тридцать восемь лет. Живу с мамой, она болеет, не встает после инсульта. Еще двое моих детей: Катя, десять лет, и Егорка, три с половиной ему. Катюша в школу ходит, Егорка в детский сад.

– Муж? – осторожно подсказала София, когда Анна замолчала.

– Муж умер три года назад, онкология у него была. За полгода сгорел. Егорка у нас тогда только родился.

– Сколько вы живете в этой квартире?

– С самого детства. Лет пять мне было, когда родители ее купили.

– Кем вы работаете?

– Уборщицей на нашем керамическом заводе. Когда-то инженером там трудилась, но, как муж умер, а мама слегла, не могла уже всю смену работать. Егорку в ясли в два года отдала, но он болел часто, кто мои больничные терпеть станет? Уборщицей я утром и вечером только на завод хожу. Утром, пока дети еще спят, а вечером Катюша за Егоркой присматривает, пока я убираюсь.

– Понятно. Теперь расскажите, когда и с чего все началось? – попросила София, полностью перехватив инициативу в разговоре. Леон же просто внимательно слушал, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза.

– Когда?.. – Анна задумалась. – Примерно год назад, наверное. Сначала это было редко. Просто вдруг чашка сама по себе со стола свалится, или вешалка в коридоре оборвется. Я даже значения не придавала, думала, дети посуду скинули, крючки старые уже, сколько ни прошу не вешать много курток на один, но кто меня слушает? Затем звуки по ночам странные начались, будто ходит кто-то, в стену стучит. Я на соседей думала. У нас тут контингент не очень, сами видите. Всякое бывает. И музыка до утра, и драки пьяные. Полиция у нас частый гость, участковый всех знает.

– А когда вы поняли, что дело все же в чем-то другом, не в соседях и неаккуратности детей?

Анна снова надолго замолчала, но теперь было видно, что она не вспоминает, а собирается с духом.

– Наверное, летом. В начале июня где-то. Нам воду отключили на две недели, было очень жарко, и я решила маму хоть в тазу обмыть. Она всегда была женщиной в теле, а сейчас еще и лежачая… Я воду поставила на плиту греться, сама там в комнате у нее раскладывалась. Таз принесла, полотенца и все такое. Вдруг слышу – грохот. Бегу на кухню, а там все кастрюли на полу, кипяток разливается. Я ногу ошпарила, недосмотрела. Хорошо, что дети на улице гуляли, не пострадал никто. Ладно, если б просто крайняя кастрюля упала, ну, подумала бы, что криво поставила. Но они все упали. Все! Даже те, что у стены стояли.

– Рискну предположить, что после этого все резко обострилось, так? – подал голос Леон.

– Откуда вы знаете? – испуганным шепотом спросила Анна, посмотрев на него как на Бога.

Леон открыл глаза, подался вперед, сцепив руки в замок и упершись локтями в колени.

– Вы испугались. До этого вы не придавали значения происходящему, не боялись, и оно было бессильно. Но теперь ему удалось вас напугать, заставить поверить в себя. Это открыло ему дверь, и теперь оно могло брать контроль над вами и вашим страхом.

По щекам Анны потекли слезы, оставляя черные дорожки дешевой туши для ресниц. А Алиса вдруг поняла, что тоже боится. Это был странный страх, словно не ее, чужой. Липкий, будто пот. Алиса не могла даже точно сказать, чего именно боится, но ей вдруг захотелось уйти из этой квартиры и никогда больше к ней не приближаться. Она повела плечами, сбрасывая наваждение, и заметила, что от Софии не укрылось это движение. Но вместо насмешки в ее взгляде появилось… понимание? Может быть, она испытывала то же? Или ощущала такое каждый раз, сталкиваясь с потусторонними явлениями? Ведь это для Алисы все в новинку, София не первый раз приезжает с Леоном на подобные просьбы.

– Пожалуйста, продолжайте, – попросил Леон, когда Анна вытерла щеки раскрытыми ладонями и кивнула, давая понять, что может рассказывать дальше.

– Да, с тех пор оно будто с цепи сорвалось. Дня не проходит, чтобы у нас что-то не упало, не разлилось, не загорелось. Ни одной картины на стене уже не осталось, ящики кухонные на полу теперь стоят. Посуда вся битая. – Анна с неловкой улыбкой указала на принесенные чашки с чаем, к которому никто еще не притронулся. И точно: если поначалу казалось, что она вытащила для гостей самые лучшие, парадные чашки из какого-то сервиза, то теперь стало заметно, что сервиз этот имеет весьма пострадавший вид. У двух чашек не хватало ручек, на остальных были заметны сколы. – Два раза у нас кран в ванной срывало, – продолжила женщина. – Первый раз я дома была, быстро перекрыла, а во второй как раз на работу ушла, дети на улице гуляли. Затопило всю нижнюю квартиру, соседям съехать пришлось. Они на нас в суд подали, да только с чего я им ремонт сделаю? Зарплата у меня и так – слезы. С нее высчитывают, да только много лет высчитывать будут.

Она замолчала, тяжело вздохнула. Алисе редко было жаль кого-то до щемящей тоски внутри, но сейчас она чувствовала именно так. Бедная женщина, на долю которой свалилось и так много несчастий, так теперь еще и это. И не забулдыга ведь какая, образованная, инженер. Не в семнадцать родила, как ее собственная мать, в двадцать восемь. То есть сначала выучилась, карьеру построила, замуж вышла. И вот так все полетело под откос.

– А вы не пробовали переехать куда-нибудь? – спросила София.

– Да куда я перееду? – развела руками Анна. – С двумя детьми и лежачей матерью.

– Хотя бы на время. Может быть, к друзьям или родственникам? Просто посмотреть, как поведет себя это явление без вас.

Анна покачала головой.

– Нет у нас ни друзей, ни родственников. – А затем, понизив голос до шепота, будто боялась, что мать может услышать ее, добавила: – У мамы моей очень непростой характер. Она со всеми переругалась. Брат у нее есть родной, так они из-за наследства когда-то разругались. И ладно бы наследство было как наследство. Так нет же. Дом в деревне, продав который, только эту хибару и смогли купить, и то еще отец мой доплачивал. А он военным летчиком работал, у него была хорошая зарплата. В общем, дядя про нас и слышать не хочет. Да и друзья тоже… Кому охота такую компанию себе на шею вешать? Да еще с нашей славой. Катю в школе травить начали. Егорка еще не понимает ничего…

Рассказ Анны был прерван жутким грохотом где-то в районе кухни. Влад, который до этого смотрел в окно, тут же выхватил из кобуры пистолет, но, наткнувшись на взгляд Леона, спрятал его обратно. Леон поднялся и в сопровождении Алисы и Софии вышел из комнаты. Анна, будто нехотя, последовала за ними.

Дверца холодильника была открыта, все его содержимое, включая пятилитровую кастрюлю с борщом, валялось на полу. Борщ, естественно, разлился, запачкав весь пол и стены. Красные брызги, похожие на кровь, были даже на окне и потолке.

Анна заплакала, и София, холодная София, внезапно обняла ее, погладила по спине. Леон прошел на кухню, остановился посередине, осмотрелся. Алиса не входила следом, рассматривала все с порога.

Как и говорила Анна, кухонные шкафчики стояли друг на друге или на полу. Из стены торчали лишь уродливые, отчего-то пугающие крюки. Над плитой на стене виднелись черные следы копоти. Следы огня остались и на коротких, до подоконника, тюлях. Окно в одном месте было заклеено скотчем. Ковер прожжен в нескольких местах, дверь вздута от попавшей на нее когда-то воды.

Леон огляделся как обычный человек, ни к чему не прислушивался, ни во что не вглядывался. Убедился только, что окно закрыто. Никто не мог выпотрошить холодильник и скрыться на улице. Затем сказал:

– Хорошо. Мы установим наблюдение за домом, будем все время неподалеку. Попробуем разобраться, что происходит.

– Наблюдение? – повторила Анна, подняв голову.

– Да, – подтвердил Леон. – Нам нужно увидеть своими глазами, что происходит.

– Я думала, вы сможете понять и так, вы же колдун.

Леон непонимающе посмотрел на женщину.

– Ну… – Она растерялась. – Руками там взмахнуть, свечой поводить…

Леон усмехнулся.

– Вам нужно меньше смотреть телевизор. То, что там показывают, полная ерунда.

– Но и вас там так же показывали! – не сдавалась Анна.

– Там показывали нарезку. Происходит все не так. Вам нужны спецэффекты или решение проблемы? – спросил он слишком резко, и тут же добавил: – Извините.

Однако его тон правильно подействовал на Анну.

– Да-да, простите, – закивала она. – Конечно, мне нужно решить проблему.

Леон еще несколько секунд сверлил ее взглядом, а затем поправил полу пальто, чуть плотнее запахнув его.

– Софи, Алиса, опросите соседей. А мы с Владом пока установим камеры, – велел он.

София первой выпустила женщину из объятий и шагнула к двери. Алиса направилась следом.

* * *

Соседи открывали неохотно. Своих здесь знали всех, а чужих не любили, поэтому порой приходилось объяснять, кто они и что хотят, глядя на жильцов через узкую щелку между дверью и косяком, которую оставляла цепочка.

Дом был трехэтажным, одноподъездным. На каждом этаже по три квартиры. Под Алексиными им никто не открыл, видимо, жильцы на самом деле съехали, дожидаясь, пока смогут сделать ремонт. Алиса, правда, подумала, что если им было где жить, то она на их месте сюда не вернулась бы. В квартире напротив тоже никого не было, лишь заливалась лаем собака. А вот за дверью по центру послышались шаркающие шаги, и в тонком проеме показалось лицо седовласой женщины в застиранном халате.

– Кто? – недовольно спросила она, с подозрением разглядывая девушек.

– Добрый день, – вежливо, но строго поздоровалась София. – Меня зовут София, это Алиса. Мы бы хотели поговорить с вами о ваших соседях со второго этажа, Алексиных.

– А чего о них говорить? – насупилась бабка.

– Говорят, в их квартире происходят странные вещи. Вам об этом известно что-нибудь?

– Конечно, происходят! У безбожников всегда что-то происходит. На Пасху Анька вечно стирает, на Рождество пылесосит, дети некрещеные – вот и допрыгалась. Сначала мужа, Генку, в могилу свела, теперь вот и детей туда отправит. Покаяться ей надо, в церковь на исповедь сходить, может, тогда и дьявол ее оставит в покое.

– Значит, вы уверены, что все происходящее – дело рук дьявола? – совершенно серьезным тоном уточнила София.

– А чьих еще? Я лично видела, как у них там стулья летают.

– Можете рассказать подробнее?

– О чем?

– О том случае, что вы видели.

Бабка пошамкала губами, не то вспоминая, не то сочиняя, а потом сказала: