Текст книги "Полуденный демон"

Автор книги: Наталья Солнцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Лавров вскочил и побежал на выручку…

ГЛАВА 11

Поселок Роща

Мир соткан из противоречий. И люди тоже. Они – отражение мира, в котором живут. Разве не странно, что Марианна боялась ночевать одна в доме, но отказывалась разделить с кем-либо крышу над головой?

Мать предлагала переехать к ней на время и получила решительный, хотя и вежливый отказ.

«Тебе будет далеко ездить на работу, – заявила дочка. – Не хочу, чтобы ты напрягалась из-за меня».

«Я могу взять отпуск…»

«Ты же мечтала отдохнуть в Сочи. Теперь у нас есть деньги, и я куплю тебе путевку в санаторий».

Антонида Витальевна не осмелилась настаивать. Дочь знает, что делает. Два года, проведенные в замужестве, очень изменили ее.

Кухарка Клавдия ждала, что хозяйка попросит ее оставаться на ночь, но подобной просьбы не последовало.

Получил от ворот поворот и садовник Борис, когда напрашивался в сторожа.

«Только тебя не хватало под боком! – сердито подумала вдова. – Мало ты мне при Ветлугине крови попортил!»

Однако же Марианна не избавилась от него после смерти мужа. Позволила работать по-прежнему, с той же зарплатой.

Между тем, едва дом погружался в темноту, Марианну охватывала нервная дрожь. Она накупила в аптеке успокоительных средств и пила их, когда становилось невмоготу. Несмотря на все это, ей было необходимо одиночество. Только в одиночестве она могла делать то, что хотела. Без посторонних глаз.

Вечером, когда Клавдия заканчивала уборку и мытье посуды после позднего ужина, а Борис уходил к себе, Марианна оставалась одна. Дом был в ее полном распоряжении, и она переходила из комнаты в комнату, из коридора в ванную, из спальни в гостиную, из каминного зала в кабинет покойного мужа… и ломала себе голову над непосильной задачей.

Тщательно, методично перебирала она вещи в шкафах, комодах, секретерах и выдвижных ящиках. Искала между книг в библиотеке… между стопками полотенец и белья, за картинами на стенах, под коврами на полу, между посудой, верхней одеждой, в коробках для обуви, в кладовой, в гараже. Везде, где только можно было спрятать.Еще бы знать – что!

Марианна не знала. Она просто доверилась своему чутью. В комнате рядом со спальней, которую муж закрывал на ключ и куда он привел новобрачную на вторую ночь, вдова обшарила все уголки и щели.

Она представила себе выражение на лицах полицейских, заглянувших сюда, и пожалела, что не смогла насладиться их изумлением. Они смутились. Растерялись. Робко задавали ей вопросы. И каждый вопрос невольно казался скабрезным.

О, как она понимала их недоумение и затаенное любопытство! Марианна заметила, как они переглядывались и перешептывались. Делились впечатлениями. Потом в ту комнату отправился следователь. Его долго не было. Подчиненные начали отпускать непристойные шуточки. Вполголоса, чтобы не оскорбить убитую горем вдову.

Марианна в день убийства испытала настоящий шок, однако вопреки общепринятому мнению все происходящее ощущала не сквозь пелену забытья, а чересчур обостренно. Подмечала любую мелочь и слышала любой звук. Каждая деталь намертво впечаталась в ее память. В том числе собственные мысли и чувства. Казалось, она окаменела, онемела и ослепла. Но то были ложные немота и слепота. На самом деле кто-то другой, некое второе «я» Марианны вышло на первый план и заменило оцепеневшую хозяйку. Ее сознание частично отключилось, зато были задействованы скрытые резервы…

После похорон Ветлугина она не раз пыталась воспользоваться этими «скрытыми резервами». Увы, тщетно.

В стенном сейфе, куда муж ее не допускал, она обнаружила несколько женских золотых украшений и кипу бумаг. Среди них лежала купчая на дом в Роще. Оказывается, Ветлугин приобрел его шесть лет назад.

Эти мысли не давали Марианне уснуть. Она беспокойно ворочалась с боку на бок в широкой постели и невольно прислушивалась к каждому шороху. Шелковое белье, обожаемое покойным мужем, нежно льнуло к телу. Ее бы не удивило, появись Ветлугин в виде призрака и ходи дозором по своим владениям. Такие, как он, и в могиле не успокаиваются. Но призраки двигаются бесшумно, а чуткое ухо Марианны уловило слабый скрип.

Крак… з-ззз… крак…

Несомненно, кто-то проник в дом и крался на ощупь по коридору…

* * *

Москва

Жена Морозова проснулась с головной болью. После двойной дозы снотворного она всегда вставала вялая и опустошенная. Бросив взгляд на подушку мужа, она заметила, что та не смята. Значит, он опять ночевал у себя в кабинете.

Валерия Михайловна поднялась, накинула мягкий домашний халат, сунула ноги в тапочки и направилась к спальне дочери. Постель Лиленьки осталась нетронутой. Мать вздохнула и свернула по коридору в ванную. За закрытой дверью шумела бритва.

Валерия Михайловна постучалась и крикнула:

– Коля! С тобой все в порядке?

– Да-да… я собираюсь на работу… – донеслось из ванной. – Опаздываю! Завтракай без меня.

– Так дело не пойдет, – пробормотала она, уверенная, что муж ее не слышит. И добавила гораздо громче: – Нам надо поговорить!

За дверью по-прежнему жужжала бритва. Наконец Морозов откликнулся, очевидно, обдумав ответ.

– Хорошо… только в темпе. Сейчас я выйду. Иди, ставь кофе…

Валерия Михайловна молча пошла в кухню и занялась завтраком. У них в семье не было принято выяснять отношения. Но нет правил без исключений.

– Лера! – с порога недовольно воскликнул муж. – Что случилось? У меня времени в обрез.

– Наша дочь не ночевала дома. Ты знаешь? – устало спросила она. – Я звонила ей, но она отключила мобильный. Я не могла уснуть. Пришлось принимать таблетки…

– Лиля выросла. И не обязана докладывать нам о каждом своем шаге. Вспомни себя. Ты уехала из дома в семнадцать лет, жила в общаге на жалкую стипендию, питалась всухомятку и гуляла сколько хотела и где хотела.

– Мы были другими.

– Так говорят все родители.

– С ней творится что-то невообразимое… Ты должен вмешаться.

– У Лили есть жених. Вероятно, она провела эту ночь с ним. В клубе «Панда». Не вижу повода для паники. Неужели ты еще не привыкла к ее отлучкам?

– Ты всегда защищаешь ее! – с упреком произнесла Валерия Михайловна. – Разбаловал без меры. Мы пожинаем плоды твоего воспитания. Вернее, его отсутствия.

– Скажи, что я потакаю всем прихотям дочери… что я распустил ее. Давай, обвиняй меня! По-моему, Лиля давно стала независимой. И поступает нам наперекор. Она с тринадцати лет сама себе хозяйка.

Валерия Михайловна опустилась на стул и прижала руки к сердцу.

– Тебя это умиляло… даже восхищало.

– Ребенок – не собака, чтобы водить его на поводке, – отрезал Морозов.

И тут же пожалел о своей резкости. Жена побледнела, ее губы задрожали, а глаза подернулись слезами. Она стала ужасно плаксивой в последнее время.

«Кризис среднего возраста, – подумал Николай Степанович и сел напротив нее за стол. – Нервы. Предсвадебная лихорадка. Жена принимает все слишком близко к сердцу. Она боится отпустить дочь, словно та уйдет от нас навсегда. Будь у нас еще дети, разлука с Лилей не воспринималась бы так болезненно».

Совершенно некстати ему пришла на ум старшая дочь Марианна, которая неожиданно ворвалась в его жизнь. Жене пока лучше не говорить о ней. Потом, конечно, придется признаться… возможно, познакомить их. Но не сейчас.

– …ты меня не слушаешь! – возмутилась Валерия Михайловна, и он опомнился, поднял на нее глаза, в которых мелькнула растерянность.

Всего на миг. Однако жена успела уловить это. У нее вертелся на языке вопрос, с кем он встречался в дешевом кафе «Попугай», но она не осмелилась задать его. Наверное, боялась услышать правду. По той же причине она не спросила, почему он спал в кабинете.

– Не беспокойся за Лилю, – попытался утешить ее Морозов. – Она сумеет постоять за себя. У нее мой характер. Она настоящая чертовка!

– Перестань, Коля…

Валерия Михайловна хотела сказать, что дочь не любит своего жениха, что Шлыков слабовольный, бесхребетный недотепа, который только и умеет тратить отцовские деньги… но смолчала. Еще она собиралась напомнить мужу о школьном романе Лиленьки с хулиганом и вертопрахом Гошей Спириным. Но почему-то тоже не посмела.

– Уж больно она смирная стала, – с горечью вымолвила мать. – На нее не похоже. Не дерзит. Ходит по магазинам, покупает то, что я советую. Со всем соглашается. Словно задумала что-то.

– Ну вот! – всплеснул руками Морозов. – То ты была недовольна, что дочь будто подменили, что в нее бес вселился. А теперь она, по-твоему, слишком смирная. Тебе не угодишь.

Валерия Михайловна хотела бы заплакать, облиться слезами, но из глаз выкатились несколько капель, и на том все. Видно, продолжалось действие снотворного.

– Мне пора, Лера, – муж похлопал сухой горячей ладонью по ее руке и встал, нетерпеливо вздыхая. – Побегу. Важное совещание.

«В кафе «Попугай»?» – чуть не вырвалось у нее.

Хотя вряд ли принято назначать свидания ни свет ни заря.

Жена Морозова задавалась извечным вопросом: «Чем другая женщина лучше меня? Она что, красивее? Умнее? Чего вдруг Морозова потянуло на сладенькое? Тем более, его дама далека от совершенства. Во всех отношениях».

– Иди, Коля… – обреченно вымолвила Валерия Михайловна, запахивая на груди халат.

Ее знобило. Нужно успокоиться. Переждать бурю. Может, все еще уляжется, и их жизнь потечет как раньше: с привычными всплесками, но – предсказуемо и надежно. Их семейная лодка достаточно крепко скроена, чтобы пойти ко дну от первого натиска непогоды.

Эти мысли не умиротворили Морозову. Она взяла телефон и принялась набирать номер дочери…

ГЛАВА 12

Италия, город Генуя. Осень 1927 года

– Синьор Пьетро! Синьор Пьетро! – радостно приветствовал молодого господина мальчишка-разносчик газет. – Вам как всегда?

Господин взял у него газеты, протянул несколько монет и торопливо зашагал к дому. Он снимал виллу на побережье, с видом на море. Дом окружал чудесный парк, разбитый на террасах. Рядом, на соседней вилле, жила Клод. Одинокая, чрезвычайно скрытная особа со своей служанкой. Она выходила прогуляться исключительно после захода солнца и жила весьма замкнуто. Попытка познакомиться с ней обычным способом окончилась для синьора Пьетро полным фиаско.

Он выяснил только, что между собой дамы говорили по-французски, а с остальными – на ломаном итальянском.

Пьетро Росси, который по своей доброте и учтивости несколько раз служил им переводчиком, тем не менее так и не получил приглашения скоротать вместе вечерок за бокалом вина.

Известно, что любая тайна возбуждает любопытство. И чем тщательнее она охраняется, тем сильнее томит желание проникнуть в нее. Стоит ли удивляться, что тайна мадам Клод будила воображение соседа и раззадоривала его. Он был упрям и не привык отступать.

Он решил во что бы то ни стало представиться прекрасной незнакомке, пусть даже для этого придется устроить пожар или ограбление. Почему нет? Поразмыслив, молодой человек остановился на последнем. Пожар – дело хлопотное и опасное. А ну как огонь разойдется не на шутку? И спасение двух прелестных соседок обойдется слишком дорого?

Синьор Росси предпочитал легкую добычу. Напрягаться сверх меры было не в его правилах.

Он нанял в порту двух мошенников, которые согласились за скромную плату забраться ночью в окно спальни мадам Клод и наделать переполоху. Разумеется, они не станут ничего красть. Просто напугают бедных женщин, и в тот самый момент, когда те лишатся чувств, – эффектно появится он, Пьетро Росси, отвергнутый, но готовый рискнуть жизнью ради безответной любви.

Его замысел удался. Подлые негодяи, которые посмели нарушить покой беззащитных женщин, были посрамлены и с позором изгнаны. Разумеется, синьор Росси совершенно случайно проходил мимо соседней виллы… он возвращался домой после поздней прогулки и, услышав крики, бросился на помощь. В благодарность за чудесное спасение мадам Клод, коверкая итальянские слова, пригласила Росси на ужин:

«Приходите ко мне завтра… я закажу рыбу и белое вино из нового урожая. Вы любите молодое вино?»

Он ответил ей на французском. Она потянулась за сигаретами, взяла одну и вставила в длинный нефритовый мундштук. Он галантно поднес горящую спичку. В окна комнаты ярко светила луна. На мадам Клод была только шелковая сорочка и накинутая сверху восточная шаль. Росси видел такие в фешенебельных парижских магазинах. Шаль сползла с ее плеча, обнажив молочно-белую кожу. После передряги, которую ей пришлось пережить, даме было не до приличий. Она даже не замечала, что не одета.

Возможно, Росси недооценивал ее, и она использовала ситуацию, дабы соблазнить его.

«Зачем? Ведь я и так у твоих ног!» – мысленно взывал он к неприступной красавице.

В неглиже Клод оказалась еще прелестнее, чем в модном наряде. Ее смоляные волосы мягкими волнами обрамляли лицо, грудь матово светилась, выступая из глубокого выреза. Сочетание жгучей черноты волос с жемчужной белизной кожи поразила и воспламенила Росси. Страсть взыграла в нем, и он с трудом сдерживался, чтобы не потребовать полагающуюся ему награду.

«Вы хорошо говорите по-французски», – медленно произнесла она, выпустив из алого рта облачко дыма.

«Я жил в Париже».

«Вот как?»

«Я коммерсант, – беззастенчиво лгал Росси. – А коммерция не знает границ. Я много путешествую. По морю и по суше. Моя жизнь проходит в разъездах».

«Что же вы продаете?»

«Предметы роскоши. Эксклюзивные вещи, которые не каждому по карману».

В этом он смело мог бы побожиться. Впрочем, его слова, кажется, не вызвали сомнений у мадам Клод. Она лениво улыбнулась и… позволила его пальцам коснуться своих.

«Меня зовут Пьетро, – сказал он. – Пьетро Росси».

«Пьер…» – на французский манер томно вымолвила она, блеснув в темноте зубами.

От звука ее голоса синьора Росси бросило в жар. Он наклонился и прильнул губами к ее плечу…

Так завязался их роман. К удивлению Росси, тривиальная интрижка переросла в нечто большее. Их встречи становились чаще и продолжительнее, и ему было все труднее не думать о Клод ежечасно, ежесекундно.

Вот и сейчас, читая газету, он поймал себя на том, что вместо букв и строчек перед ним маячит запрокинутое лицо Клод, ее разметавшиеся по подушке волосы, ее теплые губы, ищущие его губ…

Последнее свидание, когда она намекнула о своих подозрениях насчет Мими, совершило переворот в душе Росси. Клод каким-то образом узнала то, чего знать никак не могла. Она проникла в самые сокровенные мысли любовника, в которых он еще сам до конца не разобрался…

Разве не созревало в недрах его ума намерение пуститься следом за Мими в атлантическое плавание? Но как, черт возьми, Клод сумела угадать это?

– К дьяволу! – выругался он, отбрасывая газету.

Вилла, где он жил, фасадом была обращена на улицу, а заднюю сторону дома окружала галерея с выходом во внутренний дворик-патио. Здесь Росси любил отдыхать, просматривая газеты или созерцая морской пейзаж. Нынче ему было не до морских красот. Его снедало беспокойство. Виной всему послужили слова Клод: «Ты не итальянец… и не француз. И ты не коммерсант, Пьер…»

Откуда она знает?

Синьор Росси мерил шагами патио, ничего не видя перед собой. Крики чаек и одинокие паруса в синей дали уже не умиляли его, так же, как и сухие листья лавровишни, упавшие в фонтан.

– Дьявол!

Росси даже не подозревал, насколько он был прав, называя виновника своих неприятностей.

Он сел и снова взял в руки газету, надеясь отвлечься от тревожных мыслей. Крупный заголовок на первой полосе привлек его внимание: «Богатая немка Белинда Шнайдер найдена убитой в саду. Причина смерти – ограбление. Полиция допрашивает ее управляющего и слуг».

Росси пробежал глазами статью, изобилующую кровавыми подробностями. Фрау Шнайдер перерезали горло. Несчастная женщина, по-видимому, пыталась бежать, но злоумышленники настигли ее на дорожке сада и убили. Воры якобы искали ее драгоценности, но их спугнула горничная, которая и вызвала стражей порядка. По свидетельству управляющего, ничего ценного из дома не пропало. Белинда Шнайдер приехала в Италию поправлять пошатнувшееся здоровье. Ее единственная дочь, с которой они не ладили, вышла замуж за француза и, по слухам, отказалась общаться с матерью…»

Росси взглянул на часы и спохватился. Ровно в полдень у него назначена встреча на пьяцца Банки. Патрон терпеть не может опозданий…

* * *

– Я тебя заждался, Росси, – холодно произнес патрон, глядя на часы из белого золота с бриллиантами. – Стильная вещь. Приобрел по случаю в Берлине, в салоне Бушерер. Нравится?

Росси кивнул, усаживаясь рядом на каменную скамейку. Патрон, как всегда, был гладко выбрит, одет в серый костюм безукоризненного покроя и совершенно сливался с окружающей средой.

«Из нас двоих обратят внимание только на меня, – подумал Росси. – Я бросаюсь в глаза, а патрон теряется на моем фоне. Человек-невидимка! Как ему это удается?»

– Я тоже заждался, Вацлав, – не тушуясь, заявил он. – Засиделся в этом милом городке. Сначала вы послали меня сюда, а потом забыли о моем существовании.

– По-моему, ты не скучал…

– У вас отличные осведомители, патрон.

Вацлав даже бровью не повел. Его невозмутимость вызывала зависть у Росси. При всех прочих достоинствах сего качества ему явно недоставало.

– Вон тот господин… – обронил патрон, делая едва заметный знак в сторону товарной биржи. – Он как раз беседует с дамой в белом манто…

– Это и есть мой клиент?

– Тише, Росси…Ты имеешь честь видеть управляющего Белинды Шнайдер. Он довольно невзрачен.

– Ее ведь убили? – прошептал молодой человек. – Я прочитал об этом в газете. Господи!

– Не упоминай Господа всуе…

Голос патрона звучал приглушенно, словно шелест сухой травы.

– Я давно наблюдаю за фрау Шнайдер, – сообщил он. – Она собиралась погостить у родственников в Буэнос-Айресе. Управляющий должен был отправиться с ней. Полагаю, его планы не изменились в связи со смертью хозяйки. Скоро он сядет на «Принцессу Мафальду» и будет ехать первым классом.

– Вы имеете в виду плыть? На этом роскошном лайнере? – не верил своим ушам Росси. – Первым классом?

– Не много ли вопросов? – слегка поморщился Вацлав.

– Простите, патрон.

– Так-то лучше… Запоминай, мой друг: управляющий наверняка захватит с собой одну штуковину. Деревянный бочонок. Маленький, размером со стакан, только пузатый.

– И что в бочонке?

Патрон снова поморщился, а Росси снова принес извинения.

Солнце пригревало. От каменной стены позади скамейки, на которой они беседовали, тянуло теплом. По камням вился красноватый плющ. Патрон сорвал один листок, растер его между пальцев и понюхал.

– Пахнет осенью…

– Куда едет этот управляющий? – осведомился Росси.

– Сначала в Буэнос-Айрес, как я уже сказал. Оттуда в Сантьяго. Он надеется затеряться среди эмигрантов. Их там кишмя кишит. Управляющего зовут Ганс Майер, к твоему сведению.

– Он немец?

– У него немецкий паспорт. Вообще-то какая тебе разница?

– Никакой, – весело кивнул Росси.

Его вдруг осенило, что Мими, скорее всего, тоже сядет на «Принцессу Мафальду». Она-то уж точно путешествует первым классом. Обстоятельства складываются ему на руку. Он одним ударом убьет двух зайцев.

– Меня настораживает твоя радость, – бесстрастно вымолвил патрон.

– Я устал от безделья, – выкрутился Росси. – Наконец у меня появится хоть какое-то занятие.

– Ты знаешь, что тебе нужно делать…

* * *

Поселок Роща

Марианна соскользнула с постели и прислушалась.

В коридоре что-то скрипнуло. Неужели покойный муж обходит свои владения? Не-е-ет… Ветлугин мертв, а тот, кто ходит по дому, – живой.

Под подушкой у Марианны лежал нож, но она решила пока его не брать. Это на крайний случай, если на нее спящую накинутся и ей придется отбиваться.

Звонить в полицию, поднимать шум, звать на помощь бесполезно. Марианна была не настолько глупа, чтобы в этой ситуации рассчитывать на кого-то, кроме себя.

Скрип… крак…

Она медленно двинулась к приоткрытой двери. Сквозь шторы в спальню пробивался тусклый свет луны. Чувства и поступки Марианны, на посторонний взгляд, не поддавались логике. Она боялась ночного визита… и ждала его.

В коридоре было темно, но вскоре по полу метнулся луч фонаря. Неизвестный гость ступал очень тихо, и только рассохшиеся паркетины выдавали его присутствие. Он хорошо ориентировался и шел прямо к кабинету Ветлугина. Его походка показалась Марианне смутно знакомой.

«Знает дорогу», – отметила она про себя.

Вдова сдерживала дыхание, в груди бухало сердце. Ее ноги подгибались от страха. Ночная сорочка прилипла к спине, мокрая от холодного пота.

Раздался тихий щелчок, и гость скрылся в кабинете. Марианна, недолго думая, метнулась следом, приникла к двери. Изнутри доносились глухие звуки – словно что-то падало на ковер. Так продолжалось около получаса. Или больше. Марианна потеряла счет времени.

Вдруг все смолкло. Она мгновенно отпрянула и побежала к себе в спальню, прижалась к стене. В щель ей была видна часть коридора. Щелк! Дверь кабинета открылась. На пороге, освещая коридор фонарем, застыл… садовник. Фонарь ослепил Марианну, но на секунду незваный гость вскинул руку, луч мазнул по его лицу, и этого оказалось достаточно.

«Борис!»

Нельзя сказать, что это поразило Марианну. Борис давно вызывал у нее подозрения. А после смерти Ветлугина он стал сам не свой. Что-то связывало его с покойным. Что?

Садовник медленно, тяжело зашагал обратно. Он погрузился в себя и не взглянул в сторону спальни. Его занимали собственные мысли. Вряд ли он опасался Марианны. Даже если бы она проснулась и застала его в доме… он легко справился бы с ней. Никто не помешал бы ему скрыться, никто не остановил бы. А остывший труп хозяйки с воплями обнаружила бы утром кухарка.

Марианна будто приросла к месту и едва дышала, пока внизу не хлопнула входная дверь. Борис имел доступ к ключам и наверняка обзавелся дубликатами, а то и выкрал запасной комплект. Марианна не знала, сколько всего ключей было у Ветлугина. Муж не посвящал ее в подобные мелочи.

Бух-бух-бух-бух… бух… бух… бух… Сердцебиение постепенно унималось, дыхание выравнивалось. Марианна почувствовала, что ей холодно. Мокрая от пота рубашка казалась ледяной, зубы стучали, босые ноги окоченели, кожа покрылась пупырышками.

Вдова на цыпочках приблизилась к окну и выглянула во двор. Луна очерчивала кусты и деревья призрачным ореолом. По тропинке двигалась темная фигура садовника. Он открыл калитку и исчез за забором. Тихий лязг замка возвестил о том, что визит окончен. Калитка захлопнулась, и теперь Марианне ничто не грозило. Она ничем себя не выдала, и Борис уверен, что ему удалось тайно посетить дом.

Нашел ли он то, что искал?

Марианна без сил опустилась на пол и некоторое время сидела на ковре, приходя в себя. Потом ею овладело лихорадочное возбуждение. Она сбросила рубашку, надела халат, тапочки и, не зажигая света, направилась в кабинет мужа. Плотно закрыла шторы, потом достала карманный фонарик. Постоянный страх заставлял ее держать при себе все необходимое.

Слабый лучик пробежался по книжным шкафам, креслу, письменному столу на львиных ножках. На ковре валялась раскрытая книга. Марианна присела и подняла ее. Это были «Арабские легенды» в обтрепанном переплете. Ветлугин собирал антикварные издания и хвастал, что является обладателем весьма редких экземпляров.

Вдова собиралась позже, когда закончится следствие и она станет законной наследницей, вызвать специалиста для оценки книг. Продать и забыть. Она не увлекалась древностями.

Марианна подошла к шкафам и осветила корешки книг. Некоторые оказались выдвинуты вперед, словно кто-то в спешке поставил их на полку и не подровнял. Ветлугин был патологически педантичен и аккуратен, но этим качеством обладали далеко не все люди.

Она вспомнила глухие звуки, которые производил здесь Борис. Уж не разбрасывал ли он по полу книги? Она сама так делала, когда искала…

Ей не попалось ничего, заслуживающего внимания. А ему?

Похоже, он был не очень-то счастлив, когда брел обратно по коридору. Скорее хмур и озабочен.

Марианна со вздохом разглядывала «Арабские легенды». На истертой прикосновениями множества рук обложке проступала фигура женщины в шароварах и прозрачной накидке. Всадник в чалме скакал прочь от нее на белой лошади в золотой сбруе. Вечная история любви и разлуки…

Марианна крутила книгу так и сяк, размышляя, почему Борис оставил ее на полу. Торопился и не заметил, что поставил на место не все? Она перелистала желтые страницы с некогда яркими картинками. Ныне потускнели и чувства, и краски.

Бух… бух… бух… Сердце билось ровно, но еще сильнее обычного. Марианна вдруг заволновалась. Она прижала к себе книгу и решила вернуться в спальню.

Там царила тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов. Светила луна. Одеяло на кровати было скомкано, из-под подушки торчало лезвие кухонного ножа.

Марианна вдруг расхохоталась до слез, до истерической икоты…