Текст книги "Проигравший платит дважды (СИ)"

Автор книги: Наталья Смирнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Конечно, майн тойбхен.

Оксанка теряется. Она не знает, что означает выражение, которые прозвучало из уст Ромы.

– Мне очень хочется пунша. Того самого.

Наверное, вся сердечная боль отразилась на Ромином лице. Руслан невольно напомнил ему о тех вечерах, когда они все втроём проводили время за распитием чудесного напитка. Пунш – это повод собрать семью и посидеть в благословенной тишине, разгадывая думы каждого. Слов не надо. Лишь взмах ресниц, по которому можно всё прочитать. Отчего же Рома не заметил тогда, как хрупко и обманчиво всё?

Русина рука ласково коснулась колена, прося прощения за грустные воспоминания.

– Давай завтра вечером? Я куплю всё необходимое.

– Давай.

Если бы не Оксана, Ромео уже бы давно целовал подрагивающие веки, рисовал линию светлых бровей подушечками пальцев и заглядывал в широкие зрачки.

Мелодия звонка прервала нечаянную идиллию.

– Я открою, – Оксанка быстро прошла к двери.

Ромео резко утратил способность дышать, слышать и видеть. На пороге стоял раскрасневший с мороза дядюшка, прямо как Дед Мороз, стряхивая снег с роскошного мехового воротника дорогущего чёрного пальто.

– Снег валит, не пройти, – пожаловался Миллер, огибая окаменевшую Оксанку. – Надеюсь, я вовремя?

– Да, Михал Михалыч, – Руся нацепил на свою физиономию выражение уверенного в своей вменяемости политического деятеля. – Даже на пять минут раньше. Проходите в мою комнату. А я чай допью.

Михал Михалыч потоптался в коридоре. Ромео молчал и отворотил свою красивую морду в сторону, будто они и не родственники даже. Миллер недовольно нахмурился. Сидят, значит. Чаи распивают. Завуч метнул взглядом молнию в сторону перебежчика, с удивлением обнаружил неэффективность данного действия, бросил барским жестом пальто на руки Оксанке и прошёл в комнату, где осенью укладывал на кровать безвольное тело с сотрясёнными мозгами.

Оксана повесила доверенную ей ценность на вешалку, пребывая в лёгком шоке от разыгравшейся на её глазах занимательной интермедии, которую она не в силах была разгадать.

– Я ненадолго, – Руся как бы невзначай коснулся плеча Ромео. – Сорок пять минут, – и исчез в комнате, прикрыв неплотно дверь.

– Вот, – протянул Руслан сразу беленький конверт. – Можете пересчитать.

Михал Михалыч взял его из юношеских рук и невольно задержался взглядом на трогательно нежной коже, сквозь которую проступала голубенькая венка.

– Думаю, это необязательно, – ответствовал завуч, убирая деньги в карман. – Мы ведь доверяем друг другу?

– Надеюсь, что да. Давайте заниматься. Я готов.

Руся сел за стол и указал Михал Михалычу на стул.

Физик приземлился на предложенное место. А парень – молоток. Держится прекрасно, никаких лишних движений, без суеты, с достоинством. И глаз не отводит.

В следующий час завуч открыл для себя потрясающую вещь. Юноша за последнее время значительно пополнил свой словарный запас. Живо отвечал, задавал уточняющие вопросы и отлично справился с диктантом. Миллер вдруг понял, что с удовольствием ведёт беседу на родном языке. Из Руслана ушло стеснение, тихое мямлянье, у него, как говорят преподаватели, открылся рот. Ошибки он воспринимал спокойно, тут же исправлялся и просил двигаться дальше. Завучу было и невдомёк, что парень всё это время без него занимался самостоятельно, терзал учительницу по немецкому и читал немецкую литературу.

Михал Михалыч слушал мягкий голосок, испытывая уму непостижимое волнение. Оно расползлось по всему телу и только достигло своего апогея, как пропищал будильник.

– Что это?

– Это закончилось отведённое нам время.

О, чёрт! Завуч готов был раздолбить провинившуюся электронную сволочь о стенку, выдрать провод и все кнопки.

– Послезавтра в это же время.

Миллер поднялся с неохотой.

– А задание будет?

Как он мог забыть об этом? Завуч чертыхнулся.

– Выучи стихотворение любого классика по своему желанию. Разберём его речевые обороты.

Михал Михалыч вышел в коридор и стал медленно одеваться. Чего он ждал? Наверное, приглашения остаться. Но чаем его поить не собирались, белобрысый предатель не узнавал его в упор, всё так же сидел на кухне и любезничал с симпатичной девицей.

Миллер вздохнул. Нужно было возвращаться в пустую квартиру, где бесполезно торчала вечным укором огромная кровать. Ромео снова вернётся домой поздно, спросит для приличия, как его дела, и уляжется спать. А он будет лежать как идиот, страдать бессонницей и осознанием собственного паскудства и мерзости, от которого невозможно отмыться. Ведь в том, что произошло, виноват только он один.

Михал Михалыч сделал шаг в тамбур и наткнулся на бледного взволнованного мужчину.

– Что делать? – заорал ненормальный.

– Не знаю, – отшатнулся в сторону завуч.

– Оксана! – не обращая внимания на физика, кричал мужик. – Мама рожает! А свободных «Скорых» нет.

Прихожая тут же заполнилась жильцами.

– Ох, ты Господи, – заметалась Оксанка. – Что же будет?

– У меня машина недалеко на стоянке, – нашёлся Михал Михалыч.

– Давайте, подъезжайте. А мы маму выведем.

Через десять минут завучевский «Фольксваген» нёсся к ближайшему роддому. Рядом с Миллером сидел трясущийся от волнения Дмитрий, на заднем сидении стонала Ирина под сочувствующие голоса своих детей. Ромео оставили ждать бабулю из магазина, чтобы огорошить радостной новостью. Ходить по торговым площадям Антонина могла часами.

В приёмном покое Ирину оформили быстро и, усадив на каталку, тут же и увезли. По этажу забегали медсёстры, потом врачи, и все разом исчезли в родзале.

Завуч вместе с семейством сидел в ожидании развязки. Ждать пришлось недолго. Примерно через полчаса вышел дежурный врач.

– У вас сын, – обратился он к Михаилу.

– Э-э-э…

– Это я отец! – подскочил Дмитрий.

– Поздравляю. Роды были стремительными, но всё прошло благополучно. Осложнений нет. Завтра можете передать всё необходимое. Езжайте домой.

Михал Михалыч отвёз счастливую семейку обратно.

– Спасибо вам! – Дима протянул руку спасителю. – Кстати, Дмитрий.

– Михаил.

– Пойдёмте к нам. Выпьем за здоровье моего сына.

Грех было отказываться от такого заманчивого предложения. И опять же, в свои пустые хоромы не тянуло.

Через час мужчины уже пили на брудершафт и вели душевные разговоры, выбирая имя новорождённому мальчику. Альфреды и Грегори чередовались с Василиями и Ванями.

– Ничего вы не понимаете, – тихо сказал счастливый Руся, млея между сидящими по его бокам телами Ромы и Михал Михалыча. – Братика будут звать Мишей.

– Это почему? – все враз повернули головы в его сторону.

– Потому, что я так хочу.

========== Глава 18 ==========

        – Herz, mein Herz, was soll das geben?

Was bedrдnget dich so sehr?

Welch ein fremdes, neues Leben!

Ich erkenne dich nicht mehr.

Weg ist alles, was du liebtest,

Weg, warum du dich betrьbtest,

Weg dein FleiЯ und deine Ruh' -

Ach, wie kamst du nur dazu!*

Михал Михалыч слушал строчки великого Гёте и спрашивал себя: «На кой чёрт, я задал вольное выполнение задания?» Голос Руслана проникновенно дрожал, заставлял сжиматься кусок мышц, называемый сердцем, а заодно и

кулакам. Приходилось сдерживать себя, чтобы не пробить дырку в какой-нибудь ближайшей поверхности. Что это было? Миллер не знал. Только жажда разрушения росла с каждым произнесённым четверостишием. Причём

сознание ярко рисовало развороченную комнату, посреди которой они с Русланом занимались любовью.

Захотелось уже заткнуть поцелуем поток бессмертного творения, которое в этот раз показалось слишком длинным.

– Die Verдndrung, ach, wie groЯ!

Liebe! Liebe! laЯ mich los!**

Наконец-то. Завуч повернулся к своему мучителю.

– Неплохо, Руслан. Правда, твой выбор меня несколько удивил. Чтобы читать это произведение, нужно хоть немного себе представлять сердечные чувства и переживания.

– Я представляю. Даже очень, – кристальным голосом заявило творение рук божьих. Если честно, Миллер уже сомневался в причастности Господа к созданию несносного маленького чудовища.

Откуда пацан взял эту майку? Наверное, выкопал из бабушкиного сундука, в котором хранятся все ставшие ему малыми вещи. Тонкий трикотаж облеплял хрупкий мальчишеский торс. Домашние лосины обтягивали стройные ноги, округлую худенькую задницу, а с передней стороны аккуратную выпуклость.

Завуч подумал, что нужно отвернуться. Та часть тела, которая обладала способностью увеличиваться в размерах и твердеть, пугающе беспокоила. Резинка больно давила, чувствительная кожица от трения и сочившейся смазки зудела, а похотливое орудие уже не помещалось в плавках.

– Хорошо. Какой перевод русского поэта тебе ближе?

– Жуковского.

Михал Михалыч проследил глазами, как Руслан усаживается на кровати, выставляя вперёд больную ногу. В паху уже пульсировало и нещадно дёргало. Если бы они были у него дома. Если бы…

Но они дома у мелкой обольстительной заразы. За стенкой сидит Ромео и пьёт непонятно какую по счёту кружку чая. Чтоб у него этот чай из ноздрей полился. Племянничек рьяно оберегает честь и достоинство своей принцессы. Он уже предупредил накануне занятия о возможных последствиях его необдуманных поступков по отношению к Руслану. Самым мягким из внушительного списка была неполная кастрация, иными словами, выкручивание яиц. В данный момент в штанах живёт своей жизнью и не собирается успокаиваться подлец, которого обещали пощадить, если Михаэль будет находиться от вожделенного объекта на почтительном расстоянии.

Остаётся только пожирать глазами недоступного чертёнка. Интересно, а Рома с ним спит?

Впрочем, незримого присутствия Ромео и не требовалось. В самом начале занятия по комнате важно продефилировал кот с собачьим именем Тотоша и залез на подоконник. Он развалился мохнатой тушей и вытаращил бесстыжие глазищи, очень похожие на глаза своего хозяина. Казалось, что пушистая тварь следит за каждым завуческим движением. Миллеру почудилось, что скотина ждёт любого неосторожного жеста, чтобы вцепиться ему либо в лицо, либо в причинное место.

– Почему тебе нравится именно этот перевод?

– Он жизнеутверждающий. **«Рад тоске! хочу любить!.. Видно, сердце, так и быть!»

Что делает этот мальчишка? Эротично вытягивается на кровати, чуть прогибаясь назад, и пристраивается, закусив губу. Наверное, его беспокоит нога.

– Больно?

– Ломит сегодня сильно. Наверное, на погоду. Можно вас попросить подать мазь из ящика стола?

Так. Что у него тут? Небось, презервативы. Хм… Тетрадки, ручки. Вроде бы, ничего интересного.

– Держи. – Тюбик удачно прилетел на покрывало около руки парнишки.

Ох, ты ж! Он закатывает штанину и смазывает ласкающим жестом остренькое колено и икру.

– Может быть, тебе помочь?

– Если можно, вот здесь. – Пальчики показали под коленом.

У крема сладковатый запах. Пальцы становятся от него скользкими, что наталкивает только на одну мысль – стянуть провоцирующие лосины и оказаться в тёплой глубине.

Надо взять себя в руки. Странно, как это он не замечал, что у парня такая гладкая кожа? Тонкие золотистые волоски на ноге умилительно мягкие.

– Руся, у вас всё в порядке? – видимо, их молчаливая пауза непростительно затянулась. От беспокойного голоса Ромы руки сами отдёрнулись от паренька, опережая мысли. Да, расставаться со своим самым дорогим местом не хотелось. Завуч знал закалённый в трудностях характер своего племянника. Тот, если сказал, то так и сделает. Тонкая нежная натура Ромео никак не вязалась со стальным стержнем, что находился внутри неё и проявлялся в критических ситуациях. Наверное, всё же этот предатель спит с мальчишкой.

От этой мысли перед глазами поплыли разноцветные круги, челюсти свело в судороге, а внизу задёргало так, что завуч чуть не взвыл. Нужно убить их обоих, чтобы не мучиться. Так ведь эти твари вылезут из-под земли и всё равно достанут его.

– У нас всё хорошо, – Руслан закрыл тюбик и протянул Михал Михалычу.

Не вовремя запищал будильник. Время «свидания» истекло. Когда он разобьёт ненавистный прибор? Может, это сделать прямо сейчас? Несмотря на практически безумное состояние, от мальчишки уходить не хочется.

– Напишешь к следующему занятию сочинение по городам Германии. Выбери два-три, не больше. Можешь меня не провожать, – предупредил завуч попытку юноши встать и закрыл плотно дверь. Пусть отдыхает.

Быстрее же в ванную, а то скоро из ушей польётся.

Михал Михалыч поспешно скрылся в спасительной комнатке. Много времени-то и не требуется. Пара-тройка движений и становится значительно легче. Теперь только пустить воду, смыть следы преступления и сполоснуть пылающее лицо.

Завуч сдёрнул с крючка полотенце и вгляделся в своё отражение. Сколько будет продолжаться его епитимья? Хоть бы немного представлять себе её сроки. Для него непосильны такие исправительные меры. Эти мерзавцы точно трахаются.

– Руслан, можно мне кофе? – крикнул завуч. – Ты лежи, я справлюсь.

– На столе растворимый. Пойдёт?

Миллер ненавидит растворимый кофе.

– Пойдёт. – Придётся пить эту бурду. Домой не хочется.

Кофе вроде не такой дерьмовый. Сидящий напротив Ромео надел непроницаемую маску невозмутимого аристократа. Как же он соскучился по ласковому «майн херц»!

– Рома, я уже понял, какая я сволочь.

– Ты это малышу скажи.

Почему то вот эти слова он пока не может сказать Руслану. С Ромео легче. Он его знает вдоль и поперёк. Когда погибли его родители – старший брат Михаэля с женой – то он оформил над мальчиком опекунство. Пятнадцатилетний мальчик переехал к нему жить в Москву, где он работал в школе при родном посольстве, и вырос на глазах. Нелегко пришлось с подростком, который тосковал по родителям. Дядя при всем своём желании не мог ему заменить папу и маму. Неудивительно, что парень сорвался. Неустойчивая психика и ранимая детская душа не выдержали болезненного удара судьбы. Страшное слово – наркотики. Лечение в частной клинике в строжайшей секретности, консультации с психологом. Правильно говорят русские – «Пришла беда, отворяй ворота». Они выдержали, справились. Информация дальше стен кабинета друга семьи Миллеров не пошла. Глядя сейчас на молодого человека, никому даже в голову не придёт о возможных проблемах и наркотической зависимости в прошлом. Наверное, их сблизила эта борьба. Потом было много сомнений и терзаний. Близость была не только душевная, но и физическая. Мальчик сам к нему пришёл в кровать, ища полной защиты. Ему было это необходимо. А потом появилось щемящее чувство в груди. Это его мальчик, это его сердце, его совесть и они всегда будут вместе, что бы ни случилось. И вот сейчас он может это потерять. Есть шанс всё сохранить, он чувствует это. По взгляду Ромео, который пока не пустой и не равнодушный. Пока…

– Не могу. Не готов к этому. Может быть потом, со временем.

– Когда он состарится? – Разговор шёл на полутонах, чтобы не привлекать

внимание Руслана.

– Рома, неужели это для тебя так важно?

– Да. – Ромео резко поднялся с места. – Я люблю его.

– Между нами всё? – тихо и отчаянно.

– Я не знаю. Сложно всё. Проблема в том, что Руся тебя боготворит, хотя ты этого не заслуживаешь.

– Не понимаю…

– А ты присмотрись. Ты для него всё. Царь и Бог. – Ромео помолчал немного и добавил: – Как и для меня.

Руся тихонько стоял у двери, прислушиваясь к каждому слову. Он знал, что подслушивать нехорошо. Но этот разговор касался и его тоже.

Он не знал радоваться ли ему, или печалиться. Его любит человек, без которого он не может существовать. Ромео. Рядом с ним сердце бьётся чаще, он чувствует себя в безопасности и уверен в том, что Рома сделает всё, что в его силах, чтобы оградить от всего плохого. Любит ли он его?

Михал Михалыч. Это опасный человек. Рядом с ним всегда надо быть начеку. Но он и, правда, для него всё. Рома правильно сказал. Но вот только завуч ни капли не любит его. Лишь раздевает похотливыми глазами. Это так мучительно – знать, что ничего кроме тела от него не хотят. А ему так хочется, чтобы его любили.

Руслан попытался подавить тяжкий вздох, рвущийся из груди. Вот и ответ на его вопрос. Нужно радоваться. Его любит Ромео.

Только почему радость горькая?

_____________________________________

*Что с тобой вдруг, сердце, стало?

Что ты ноешь? Что опять

Закипело, запылало?

Как тебя растолковать?

Всё исчезло, чем ты жило,

Чем так сладостно грустило!

Где беспечность? где покой?..

Ах, что сделалось с тобой?

(перевод: В.А. Жуковский)

========== Глава 19 ==========

        Под бдительным руководством Антонины Петровны детская комната приобрела жилой вид. Лёгкие шторки, расцветку которых бабуля называла весёленькой и наводила тем самым на популярный анекдот, украсили окошко. Руся и Оксанка не утерпели и разыграли сценку.

– Алло, это магазин? Скажите, пожалуйста, – вопросил Руся, прикладывая руку к уху и изображая разговор по телефону. – У вас есть шторы весёленькой расцветки?

– Приезжайте, – как можно серьёзнее ответила Оксана. – Обхохочетесь.

Дмитрий хохотнул. Эти детки при желании могли быть довольно таки милыми. Он окинул взглядом результаты совместных трудов: кроватка, пеленальный столик, стопка пелёнок и подгузников, средства детской гигиены – всё тщательно было приготовлено к встрече жены и сына из роддома.

Из Димы за эти дни выжали всё до последнего: и в плане денег, и в морально физическом. Организм требовал компенсацию хотя бы в виде бутылочки пива. Только одна сборка кроватки стоила больших усилий и нервов.

Собирали они её вдвоём с Оксанкой. Русю в трудоёмкий процесс привлекать не стали, пожалев слабенькие мышцы юноши, лишь посадили его на табуретку и заставили изучать схему. Реплики сборщиков-конструкторов,

доносившиеся до Русиных ушей, наводили на неприличные мысли.

– Дима, я держу, суйте сюда.

– Щас. Поза неудобная. Давай так. Блин, не подходит. Нужен подлиннее.

– Вы держите крепче, я сама насажу.

– Не лезет. Давай назад. Ай! Прищемила!

Руслик тихо ржал, угорая над занимательным диалогом. Наконец, всё залезло туда, куда надо, зафиксировалось и закрутилось, и собранный конструктор под названием «Очумелые ручки» занял свой жилищный угол. Бабуля торжественно застелила спальное место. Руся смотрел и удивлялся, какое же всё крошечное. Особенно умиляли носочки, которые связала бабуля. Неужели у его братика такие ножки?

Оксанка в это время переживала личную трагедию. Мечты о сестрёнке разбились в краткий миг о горькую действительность. У неё снова брат. Утешал только один факт: она сможет воспитать его по своему идеальному образу, каким должен быть мальчик по её представлениям. Правда, тут существовала нехилая преграда – бабуля. По её словам, она просто непревзойдённый специалист в области воспитания мальчиков. Доказательство её профессионализма сидело на табуретке, радостно лыбилось, прислушиваясь к их с Димой переговорам, и давало бесполезные советы. Надо было Русе дать в руки инструменты, закрутил бы пару болтов, может и не улыбался так издевательски. Странно только то, что, в конечном счёте, братец оказался прав, в какой последовательности надо было скреплять перекладины.

– Дима, купи ещё сюда кресло-кровать, – наставляла зятя неугомонная бабуля. – Мало ли что. Вдруг малыш болеть будет, мне переночевать здесь понадобится.

Дмитрий скрипнул зубами. Тёща в квартире. Он только привык к райской тишине. Никто не лез к нему под руку с советами, не мешал смотреть футбол и не читал лекции по психологии молодой семьи.

– Мама, я думаю, что это лишнее. – Антонину Петровну приходилось называть мамой по её горячему желанию. – Мы справимся и без вас.

Антонина выпятила нижнюю губу вперёд – это было верным признаком её оскорблённого достоинства. Справятся они, как же. Сами потом прибегут, в ножки ей будут кланяться: подай, поднеси, помоги, погуляй, переночуй.

– Я пошла, – гордо задрав подбородок, как королева английская, бабуля поплыла в свою квартиру. – Такси завтра вызови заранее. Съездим, заберём Иру с Мишей.

– Хорошо. Мама.

Дверь громко хлопнула, застонав под твёрдой тёщиной рукой. Дмитрий с облегчением перекрестил её. Слава Богу, обошлось без скандала. Теперь нужно решить проблему с домашней животиной.

– Руслан, заберите к себе кота. Всё-таки маленький ребёнок в доме. Мало ли что.

Руся понимающе кивнул головой. Отчима можно понять. Пусть будет так: им ребёнок, Русе – кот.

– Тотоша!

Любимая скотинка тут же прибежала на хозяйский голос.

– Теперь будешь жить у нас. Пошли, коробочку заберём.

Тоша и так жил на два дома, ходил к Русе в гости через лоджию и успешно таскал у бабули котлеты, ни разу не попавшись. «Мастерство не пропьёшь», – как говорил Русик, слушая довольное чавканье своего любимца под кроватью.

Руслан даже не подозревал, что Тотошка завербован Кешей и выполняет важную миссию строго следить за холёным, благоухающим одеколоном супер-пупер мужиком во время занятий с Русей. Если чужак будет домогаться до охраняемого объекта, то разрешалось вцепиться ему туда, куда будет ближе. К Тошкиной радости можно было не жалеть дорогой костюм и всё, что под ним находится. Обладатель впечатляющего бугра, готового вырваться из штанов, не внушал кошаку доверия. Зато того замечательного юношу, который приносил Тоше его любимые крабовые чипсы и приятно гладил за ушами, котик с нетерпением ждал. Он любил устраиваться на тёплых коленках, довольно жмурился и мурчал, как моторчик, принимая ласковые поглаживания.

Пока Тотоша усердно копался в своём лотке, Кеша, дождавшись, когда неугомонные жильцы покинут детскую, ходил по комнатке, совершая воздушные пассы руками. Нужно было настроить энергию так, чтобы малышу здесь было удобно и спокойно. Работы домовому с прибавлением в семействе Смирновых привалило сверхурочно. За малышом надлежало следить, успокаивать по ночам и не подпускать к нему мелких чертят, которые любили младенческий плач.

Иннокентий сегодня был доволен как никогда. Несгибаемая бабуля, наконец-то, сдалась и по просьбе внука повторила знаменательную фразу: «Домовой, домовой, поиграй и отдай». Он тут же приволок её очки, которые уже и не чаяли найти спустя приличное время, и положил в прихожей на полку к перчаткам. Собираясь в магазин, хозяйка обнаружила свою пропажу и торжествующе возопила, что вот как раз здесь никто и не подумал поискать нужную ей вещь.

– Бабуль, можно подумать, ты впервые здесь перчатки берёшь, – резонно заметил Руся. – Я тебе говорю. У нас домовой есть, и, между прочим, специалист высшей квалификации.

Антонина с состраданием посмотрела на внука. После аварии тот часто стал заговариваться. Основная тема была про домовых. Жалко внучка. Видать в этот раз травма сильно повлияла на его фантазии. Надо сходить с ним к невропатологу и сделать томографию бедной головушки.

– Ладно. Я ушла.

Руся закрыл за бабулей дверь и поплёлся в свои покои. Скучно. Если бы не кот, то было бы совсем одиноко. Ромео предупредил, что задержится. К нему в салон должна подкатить по записи какая-то модница. Дама претендовала на осветление, стрижку, щадящую завивку и укладку. По Русиным представлениям после такого на голове вообще ничего не должно остаться. Он вздохнул и провёл рукой по коротким волосам. Когда уже они отрастут нормально? Хоть бы к выпускному можно было сделать нормальную причёску. Рома дал оптимистический прогноз: к июню он обещал умеренную лохматость.

Звонок в дверь заставил удивиться. Кто это может быть? Бабуля только что ушла, Ромео будет примерно через час, занятие по немецкому назначено на завтра. Руслан толкнул дверцу и от неожиданности чуть не закрыл её обратно. Наверное, Михал Михалыч перепутал день.

– Я не помешал? – спросил завуч.

– Нет. – Руся вдруг осознал, что дома-то кроме него никого нет. – Но мы же завтра занимаемся.

– Я помню. Пока склерозом не страдаю. Ты меня впустишь? – Сильная рука физика потянула дверь на себя. Русик понял бесполезность попытки отвоевать свою собственность. Михал Михалыч обхватил юношу за плечи, чуть приподнял и аккуратно отодвинул в сторону. Затем неторопливо зашёл и разделся.

– И куда ты меня пригласишь? В комнату или в кухню?

– В кухню, – промычал Руслан, не представляя себе, зачем к нему припёрся завуч.

– В кухню, так в кухню, – согласился незваный гость. Мощная фигура прошествовала в тщательно созданное бабулей уютное гнёздышко и совершила посадку на мягкий кухонный диванчик.

Русик застыл изящной статуэткой на пороге в арочном проёме. Что делать с Михал Михалычем, пребывая с ним с глазу на глаз, он себе не представлял.

– Ну, что хозяин. Вари кофе. – Завуч вытащил из кармана маленькую жестяную баночку. – Умеешь?

– Неа…

– Значит, будешь учиться. Джезва есть?

Руслан знал про подобное приспособление, он даже знал, как оно выглядит и в каком шкафчике находится. Он кивнул головой и прошмыгнул мимо физика.

Строго следуя ЦУ Михал Михалыча, Руся варил кофе. Всё время, пока он совершал необходимые манипуляции, завуч не отводил от него взгляда. Руслан спинным мозгом ощущал, как следят за ним чёрные глаза. Они фиксировали каждый его жест. Не выдержав, юноша обернулся.

– Не отвлекайся. Кофе не должен кипеть. Как появится пенка, тут же снимай с плиты.

Руся отставил джезву и потянулся к полке за кофейными чашками. Что ж бабуля так их высоко поставила?

– Давай, достану. Садись.

Михал Михалыч поднялся, усадил юношу за стол и разлил кофе по чашкам.

– Ну-c, попробуем, что у тебя получилось.

Они сделали первый глоток одновременно, посмаковали.

– Недурно. В следующий раз научу тебя варить кофе со специями.

Руся чуть не поперхнулся. Будет следующий раз?

– Это целое искусство – варить кофе. Искусство соблазнения.

Баритон звучал мягко, затягивал и ласкал. Русик впервые за всё время, что знал Михал Михалыча, расслабился при нём.

– Что ты умеешь готовить?

Этот вопрос поставил в тупик. Кроме изготовления тортиков Руся ничего не умел.

– Тортики пеку, – несмело произнёс он. – Яичницу ещё пару раз делал.

– Скудно. – Завуч задумался. – Значит, будешь учиться готовить.

Руся не возражал. Вообще, по его соображениям было бы неплохо научиться готовить как Михал Михалыч. Только как оплачивать мастер-классы?

– Считай, что это тебе мой подарок. – Очень похоже, что физик ещё обладал даром телепатии. – Спасибо за кофе. Я пошёл.

В коридоре, уже одевшись, он обернулся, словно хотел что-то сказать, а потом передумал. Затем резко развернулся и исчез в тамбуре.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Руслан себе под нос.

– Тут и понимать нечего, – из-за холодильника вылез Кеша. – Прими мои поздравления. Первое задание в моём квесте ты с успехом выполнил.

– То есть как?

– А вот так. Иди за мобильником. Тебе СМСка пришла.

Руслан, не возражая, поскакал за телефоном. Там действительно высветилось оповещение о входящем сообщении. Юноша открыл жёлтый конвертик на экране, и обалдело ахнул. Всего несколько слов, которые перевернули всё внутри, заставили сердце забиться быстрее и слезам, которые казалось, высохли ещё месяц назад, выступить на глазах.

«Простишь ли ты меня когда-нибудь? Михаэль».

*****

Дни помчались быстро, словно Дедушка Мороз возил их на своих санях вокруг Земли на реактивной скорости. После исторического «прости» Михал Михалыча в его отношении к Руслану что-то неуловимо поменялось. Руся пока не мог определить для себя что именно: то ли дистанция между ними сокращалась пропорционально проведённому вместе времени, то ли чеширская улыбка стала чаще появляться на завуческом лице. К дойч-забегам добавились кулинарные мастер-классы, на которых завуч раскрылся с другой, очень привлекательной стороны. Руся не чаял дождаться того момента, когда Михал Михалыч выгрузит из своей замечательной сумки продукты, они наденут фартуки и бок о бок будут исполнять очередное шедевральное блюдо под комментарии Ромео в стиле передачи «Смак». Рома бдительно следил за дядюшкой, который всё же умудрялся передавать Руслану волнующие разряды одним только взглядом или говорящим за себя движением: демонстративное облизывание ложек и губ, как средство невербального общения, никто не отменял. Бабуля, практически доверив кухню представителям сильного пола, постоянно пропадала в квартире напротив, где теперь господствовало маленькое упитанное кошмарище со щеками как у хомяка. Около этого центра вселенной разве что танцы с бубнами не исполняли. Оксана, мама и бабуля со всем рвением и старанием воспитывали Михаила Дмитриевича. Руся как-то попытался влезть в ответственный процесс, но почувствовав всю свою бесполезность и ненужность, ретировался с поля боя. По идее у него и так дел хватало. Дни были до того заполнены под завязку, что оставалось только поздно вечером умудриться доплестись до кровати, содрать покрывало и удачно попасть под одеяло к приветливому Морфею, который каждую ночь показывал Русе красочные сны.

Руслан даже не заметил, как и когда мастер-классы от Михал Михалыча плавно перетекли в совместные ужины. Результаты трудов требовалось дегустировать. Так как главным гурманом считался Ромео, то стол сразу по умолчанию подвёргся сервировке на троих. Первый такой ужин прошёл на удивление мирно. Рома щедро осыпал Русика похвалой и комплиментами, поймал торжествующую усмешку дяди – «моя школа!» – и послал в ответ ухмылку: «Ученик превзошёл своего учителя». Молчаливые переговоры были весьма выразительны. Постепенно они озвучились и Руся ловил счастливые мгновения незлобивых словесных перепалок двух мужчин, которые очень многое значили в его жизни. И пусть счастье его было иллюзорным. Он сам придумал его себе. Что будет дальше, юноша и не загадывал. Он боялся потерять их обоих: влюблённого Ромео, эмоционального в своих порывах и нежного; отнюдь не пылающего любовью Михал Михалыча, но уже неравнодушного и признавшего в Руслане личность. Эти люди юноше были необходимы. Ответа на вопрос, в ком он нуждается больше, Руся пока не находил, хотя, казалось, иногда он лежал на поверхности. Но стоило к нему прикоснуться, как он тут же исчезал, заставляя блуждать в трёх соснах. Руслана не оставляло чувство, что он играет в навязанную ему игру в кромешной темноте, стараясь на ощупь найти правильный выход. Это была игра вслепую, которая могла растянуться на годы, а может быть и неожиданно закончиться на следующий же день. Будет ли в ней проигравший?

Ромео точно не хотел проигрывать. У него нельзя отнять часть его души. Без Руслана не будет ничего, вакуум, который поглотит и предаст вечности. Наверное, это даже хуже, чем потерять родителей. И Рома знал, что ни с кем не сможет делить своё маленькое чудо. Самым сокровенным не делятся. И то, что будет происходить между ними, не для чужих глаз, даже если их обладатель поддерживал на протяжении десяти лет и вытащил с самого дна, куда он упал когда-то. Возможно, то были благодарность и глубокая привязанность, которые он принял за любовь. Ведь кроме Михаэля у него никого не было. Но теперь появился человек, ради которого он готов на всё и не может позволить себе проиграть.